Текст книги "Профиль мозга (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Оба упали на землю: один навзничь, второй лицом в пластен тротуара. Девица взвизгнула, отпрыгнув в сторону. Денис едва успел отразить удар "козла" и врезать ему в ухо, как "волк" уже поднялся и снова ринулся в бой. Пропустив пару ударов, Денис всё-таки сумел так садануть "волку" по колену, что тот упал и стал медленно отползать в подворотню, волоча ногу.

Тем временем раздолбай отдышался и, вскочив, с криком бросился на врага, но Денис уклонился и, когда тот проносился мимо, ногой сообщил ему мощное дополнительное ускорение, заставив влететь головой в стену. Хрюкнув, раздолбай кулём сполз на землю, обильно заливая кровью стену, пластен и свою рубаху, а Денис, сбитый в это время с ног ударом в корпус от "козла", падая, умудрился вцепиться зубами ему в кисть, так что тот с диким рёвом тоже полетел на землю.

Возня на пластене продолжалась ещё пару минут и закончилась, когда Денис, сидя верхом на поверженном противнике, заломил ему левую руку за спину, вынуждая заорать, умоляя о пощаде.

Денис отпустил "козла" и с трудом поднялся. Его шатало, в голове гудело, саднило разбитое лицо, и стремительно заплывал правый глаз. Раздолбай пришёл в себя и тихо мычал, осторожно ощупывая голову, девицы нигде не было видно, "волк" уполз в темноту подворотни.

– Шпана обычная! – сплюнув кровь, вслух отчитался перед Вселенной Денис. – На тюн мозгов, видать, побирались!

Он медленно двинулся к ярким огням проспекта. Сзади раздавались стоны поверженных противников, но победитель даже не обернулся, сосредоточенно сохраняя равновесие. Активировав юнифон, он вызвал такси, и уже спустя пару минут мобиль нашёл пассажира.

Денис повалился на сидение и назвал киберводу адрес, после чего сразу же заказал и оплатил на всё время поездки антирек "Чистое поле" и, когда бубнёж и пестрота рекламных роликов, занимавших каждый кубический сантиметр такси, исчезли, блаженно откинулся на спинку.

– Ну что, полегчало? – спросил Бортков.

– Майор! – обрадовался Денис. – Наконец-то ты появился! Что так поздно?

– Да нет, я давно уже здесь, просто не хотел портить тебе удовольствие от мордобоя.

– В чём же тут удовольствие? – по-детски удивился Денис.

– Не знаю, тебе виднее. Для чего ты раздолбаю котёл разбил, "волку" ногу сломал, а "козлу" руку прокусил? Крови жаждал?

– Чёрта с два, майор! Я, наоборот, добрее к людям стать хочу, вот как ты меня тогда, на Дзетте, учил, помнишь?

– Я? Учил? – Бортков усмехнулся. – Не имею такой привычки... да и желания, если честно, кого-то учить, уж тем более доброте.

– Может, и не имеешь, да научил. В теории. А я вот теперь применяю на практике.

– И для этого ты специально припёрся сюда, в глухие трущобы.

– Гуляю, где хочу! И они сами нарывались... можно сказать, просили меня открытым текстом... как я мог отказать? Я хочу помогать людям!

– Если ты и правда хочешь помогать людям, – раздумчиво произнёс Бортков, – то почему бы не начать с самых близких?

– Это ты про Миа? – Денис выпрямился на сидении.

Майор не ответил, предоставляя ему самому разбираться.

Денис вызвал личный номер Миа. Она долго не отвечала, потом всё-таки приняла звонок. Денис дал скрин на лобовое стекло мобиля, чтобы увидеть её крупным планом. На бледном, как белый фарфор, лице её карие глаза казались почти чёрными. И ещё они как-то слишком ярко блестели.

– Денис? Господи! Что случилось?! – Она придвинулась ещё ближе, испуганно глядя в камеру.

Чёрт! И как же это он про рожу свою разбитую позабыл? Надо было только звук включить, идиот!

– Ерунда, не обращай внимания, – быстро проговорил Денис и, решив не врать в преддверии важного предложения, пояснил: – Шпана в подворотне привязалась, пришлось подраться. Но сейчас уже всё нормально, домой еду.

– Может, надо в травмпункт? – нахмурилась Миа.

– Не надо! Реггелем намажусь и все дела, – отмахнулся Денис. – И вообще, я же тебе совсем по другому поводу звоню!

– Да? – она вдруг отчего-то насторожилась.

– Да. Я звоню, чтобы... – Денис набрал воздуха. – Миа, переезжай ко мне жить!

– А... – она растерялась и умолкла, не сводя с него глаз.

Сбоку от Миа мелькнул человек, и Денис только сейчас обратил внимание, что интерьер помещения не похож на химическую лабораторию, где работала Миа, хотя мелькнувший и был в белом халате.

– Ты что, в больнице?

– А?.. Ну да... Небольшое поручение по работе.

– В пол-одиннацатого вечера?

– Ну, это частная клиника, у них тут... администрация допоздна... но мы же не об этом? – и, не дав Денису возразить, Миа вдруг выпалила: – Я согласна! Ты слышишь, Денис? Я согласна к тебе переехать!

– Тогда прямо завтра собирай вещи и вперёд!

– Ладно, – она рассмеялась. – Встретимся завтра у тебя... нет, у нас! У нас дома!

– Да. Я люблю тебя, Миа.

– И я тебя люблю! Пока.

– До завтра.

– Ну как тебе, майор? – спросил Денис, завершив вызов. – Одобряешь?

Бортков не откликнулся.

"Ушёл, – Денис вздохнул. – Жалко..."

Замечательный всё-таки он человек, майор Бортков! Замечательный человек и верный друг. Плохо только, что мёртвый!..

Мёртвый – это проблема, да... проблема злая и абсолютно неодолимая...

Хорошо хоть посоветоваться всё равно можно, правда, не всегда... а только когда выпьешь или во сне... – в общем, когда сознание изменяется. Такое вот последствие миссии на планету Дзетта, когда пришлось связать их с майором мозги напрямую, и два разума на время соединились. Денис очень дорожил этим последствием и был страшно рад, что может иногда поболтать с умершим другом.

Ведь с друзьями в последнее время стало так плохо! Друг детства Боря Валента ещё до Дзетты, под нажимом спецслужбы, так струсил, что от Дениса отказался; майор Бортков – геройски погиб; Илюша – в коме, а его мать, хоть и не имеет никаких доказательств вины Дениса, а всё равно глазами недобро так зыркает, когда сталкивается с ним в больнице. Что ж, правильно зыркает – материнское сердце не обманешь, всё чувствует: виноват Денис, виноват! Из-за него сознание парнишки непонятно где оказалось. Сам погибай, а товарища выручай... – вот Илья и выручал. Как, впрочем, и майор. Оба они жизнь Денису спасли, а сами...

– Пункт назначения достигнут, – прогундел кивод. – Оплатите проезд.

* * *

Миа яростно трясла кан, снова и снова щёлкая помпой, но на подставленный язык так ничего и не выпало. Олкодин кончился! Кончился, а больше ей не выпишут! Даже этот врач из частной клиники – хотя он дольше всех продержался... но и он уже предупредил, что всё, это – в последний раз...

Сглотнув пустую слюну, Миа откинулась на спинку сидения. Что ж, а может, тем лучше? Разве не об этом она думала, когда согласилась переехать к Денису? Отказаться от лекарства сразу после того, как этот кан опустеет. Думала, что совместная жизнь поможет ей избавиться от привычки глотать олкодин, ведь она теперь не одна! И вот свершилось: олкодина больше нет, и она, уже с вещами, едет жить к Денису, а значит, пора выполнять данное себе обещание!..

Пора-то, пора, но всё-таки... как так могло получиться, что кан уже кончился? Когда она успела съесть столько олкодина?..

Миа не знала. Она попыталась сосредоточиться и вспомнить, но всё вокруг словно в туман погрузилось. К горлу подступила тошнота. Миа прикрыла глаза, спасаясь от видеоряда рекламы, занимавшей всё свободное пространство такси.

Это от недосыпа! – Миа выронила кан и заткнула руками уши, отсекая звук прокручиваемых роликов и пытаясь справиться со стремительно нараставшей дурнотой. Сейчас бы олкодина!.. Проклятье... так... ладно, спокойно! Пока терпеть можно... потому что день...

Днём Миа ещё могла справиться с желанием немедленно выпить лекарство, но вот ночью! О, ночью это было просто невыносимо! Мучительная, выматывающая все силы, ничем, кроме олкодина, неистребимая бессонница быстро довела бы Миа до смерти! Все ночи напролёт снова и снова тянуть и тянуть на себя провод, пытаясь вытащить Илью, – надрываясь, упорно и бесконечно, а главное, абсолютно безрезультатно!..

Этот тонкий провод, уходивший в серо-жемчужную субстанцию, дрожащий, скользкий, жёсткий... Где-то там, на другом конце, куда ей нет доступа, где-то... в ином измерении?.. параллельном мире?.. скрытой реальности? – каким-то непонятным, странным и страшным образом застрял Илья. Он застрял навсегда, и она, Миа, в этом виновата!

«Присмотри за парнишкой, пока я не вернусь, ладно?» – попросил Денис перед отлётом на Дзетту. «За Ильёй? – удивилась тогда Миа. – Ты ж сказал, он с матерью живёт». – «Да, да, но мать – это мать, а друг, настоящий друг, – это совсем другое, понимаешь?» Миа понимала. Конечно. Она очень хорошо понимала, потому что её мать умудрялась достать, даже если за тридевять земель находилась...

«...А ты Денису кто?» – Илья поначалу был так недоверчив!

"Я люблю его", – честно ответила Миа, хоть и понимала, как банально и пафосно это прозвучит. Ну и пусть, раз это чистая правда.

"Я тоже его люблю. Как друга, конечно, – поспешил добавить парнишка, хотя Миа никогда другого и не подумала бы.

Подружиться с Ильёй оказалось просто. Замечательный, неизбалованный людским вниманием парнишка: искренний и открытый, несмотря на то, что опыта общения с кем-то, кроме врачей и матери, у него почти не было. В сеть он старался не выходить, потому что это причиняло ему боль, а кто и где, скажите на милость, мог в наше время обойтись без сети?! Без юнифона?! Работа, учёба, любое развлечение – всё, решительно всё! требовало постоянно находиться в сети, и потому Илья, со своей гиперчувствительностью, неизбежно оказывался в социальном вакууме. Всю жизнь один, всю жизнь по больницам... пока с Денисом не познакомился. Денис ему так помог! Никто никогда ещё ему так не помогал, сознался Илья. А потом с гордостью рассказал, как майор Бортков и полковник Беркутов предлагали ему работу на правительство, а мать отказалась, и он ничего не мог с этим поделать, потому что несовершеннолетний. Слово за слово, слово за слово...

А позже Миа узнала, что Илья способен помочь находившемуся на Дзетте Денису в ментальном поле... и, вместо того, чтобы отговорить парнишку от этого опасного занятия, фактически настропалила его проникнуть в канал гиперсвязи... Да, она тогда так безумно волновалась за Дениса, что была не в себе, но разве это может быть оправданием?! Нет, не может... Ведь она – взрослая женщина, а он – семнадцатилетний мальчик!

Где? Где, чёрт возьми, были её мозги, когда она брала с Ильи слово послать ей сигнал, когда он по собственной странной терминологии "полезет в портал"? Дура! Проклятая дура! Она, конечно, тоже получила своё, но разве это можно сравнить с тем, что случилось с Ильёй?

"Миа, Миа, портал открывается! – завопил Илья в юнифон. – Я вхожу".

Любая дополнительная опция юнифона усиливала врождённую непереносимость сети, лекарства хоть и притупляли её, но не убирали, и потому Илья всегда обходился самым минимумом. Вызывая Миа, парнишка включил только звук, лишив её возможности видеть, что с ним происходит.

"Илья!" – Миа хотела ему что-то сказать, сейчас она уже и не помнила что конкретно, но он не ответил.

Он уже делал что-то своё, что-то ей неизвестное, "входил в портал", спасал там её любимого человека, а юнифон в это время продолжал работать, Илья не прервал соединение и Миа тоже, она осталась на связи и ждала, чем закончится его проникновение через канал гиперсвязи в ментальное поле к Денису...

А спустя минут семь из юнифона раздался ни на что не похожий звук: ей показалось, что это воздух взорвался изнутри, хлестнув по ушам чем-то гибким, гладким, чуть ли ни резиновым, как будто лопнул огромный надутый пузырь и, оглушив до звона в голове, бросил вперёд. Миа, наверняка, упала бы головой оземь, если бы, к своему счастью, не сидела в этот момент за столом. Стукнувшись лбом о пластик, она услышала грохот – это Илья, потеряв сознание, рухнул на пол.

Когда звон в голове Миа прошёл, она стала кричать в юнифон, звать парня, но ответа не было, а перед глазами, стоило только хоть на секунду прикрыть веки, сразу же появлялся тонкий, уходящий в жемчужно-серую субстанцию провод, который – она откуда-то сразу об этом знала – связывал её с Ильёй...

Но тогда ещё Миа о проводе не думала, она вызвала скорую и помчалась к парнишке домой, где столкнулась с его матерью Марией и... о-о-о! Миа тогда здорово досталось... ну, Мария имела право, конечно... но боже, как же она орала!..

Миа затрясла головой, прогоняя воспоминания о воплях матери Ильи. Заткнутые уши уже не спасали от идиотских рекламных песен, в голове всё гремело, хрустело и перекатывалось, распирая уши изнутри. Казалось, ещё пять минут, и котёл взорвётся. Миа открыла глаза и активировала юнифон.

Визитка, визитка, – бормотала она, роясь в сетевой обменке. Ага, вот!.. Вот она! Визитка того типа, что тёрся возле клиники, цепким взглядом окидывая посетителей и выбирая тех, кому можно втихаря предложить услуги...

– Два-пять... три... восемь, – с трудом разбирая плывущие, будто в тумане, цифры, обратилась Миа к киберводу. – Я меняю маршрут... она перебросила адрес с визитки.

– Принято, – ответил кивод.

– Сколько времени ехать?

– Пятнадцать минут, если загруженность коридора не изменится.

"Не изменится, Господи, пусть не изменится! – прошептала Миа, вызывая забитый в визитку номер. – Лишь бы тип этот был на месте, денег должно хватить... лишь бы у него был олкодин... Иначе я не смогу с Денисом даже разговаривать... Да что там разговаривать, без олкодина я просто умру!"

* * *

– Как прошли выходные? – Петя Малинкин пытался сделать вид, что это всего лишь дежурный вопрос, но лукавое веселье в глазах выдавало его с головой.

Славный парень Петюня был геноптиком-инженером, и у него, в отличие от Трухакова, с проявлением способностей всё оказалось в порядке, поэтому он спокойно жил и получал от жизни удовольствие. А заодно приносил пользу Игорю. Его приложение для запуска кодированного актиматрицей воздействия оказалось великолепным! Вот что значит нормальная генопта в действии! Несмотря на то, что парень понятия не имел, какие воздействия будут применяться, он сумел правильно использовать "железки" юнифона Игоря, чтобы аппарат можно было переключить в режим работы с актиматрицей. Трухаков сказал, что это нужно ему для новых лечебных процедур, которые он ещё только разрабатывает и потому держит в секрете – Малинкин понимающе кивнул и выполнил работу, ничего больше не спрашивая. Молодец, Петюня, держи пирожок! И жди главного выхода – он ещё впереди.

– Спасибо, Петя, – негромко произнёс Игорь, смущённо улыбаясь в экран, где Малинкин уже ёрзал от нетерпения. – Мне... – он сглотнул и сам удивился, как, несмотря на синтетический заменитель связок, натурально дрогнул у него голос. – Ты знаешь, я хоть и не люблю дни рождения, ну, потому что...

– Я знаю! – с готовностью откликнулся Петюня, и, дьявол раздери, Игорь мог поклясться, что глаза парня увлажнились. – Я, конечно, понимаю, но...

– Но мне понравилось! – поспешил уверить его Трухаков. – Было очень приятно, ведь я уже и забыл, как это здорово – праздничный торт в день рождения!

– Вкусный? – с детским любопытством спросил Малинкин.

– Да, да, он такой... шоколадный! и крем и вишни... – Игорь облизнулся, наблюдая, как лицо Пети озаряет счастливая улыбка. – Ну, в общем...

От дальнейшего лицедейства Трухакова спасла заглянувшая в кабинет медсестра.

– Игорь Кириллович! Там, в приёмной...

– Петь, прости, у меня тут работа срочная! Ещё раз спасибо тебе, созвонимся, пока! – Игорь с облегчением завершил вызов и повернулся к медсестре.

– В приёмной Хрептович, спрашивает, можно ли зайти? – её взгляд, угодив в чёрный провал на месте правой глазницы Трухакова, мгновенно переместился на пол.

Игорь приблизил изображение медсестры: камера, установленная вместо отказавшего органа зрения, позволяла рассмотреть каждую морщинку, но их не было – молоденькая совсем девушка, новенькая, не привыкла ещё.

– Хрептович? – с удивлением переспросил он. – Зачем? Я же его ещё вчера выписал.

– Говорит, по личному делу.

– Ладно, зови! – ободряюще улыбнувшись безгубым ртом, велел Трухаков.

Медсестра быстро скрылась за дверью, уступив место высокому, тощему мужчине с большим носом.

– Здравствуйте, Игорь Кириллович!

– Доброе утро, Борис Геннадьевич! В чём дело? Неужели снова кошмары? – Трухаков недоверчиво нахмурился.

– Да нет, Игорь Кириллович, что вы! Наоборот! Сегодня первый раз после лечения дома ночевал... – Хрептович расплылся в улыбке.

– И?

– И ни разу не кричал! Жена всю ночь проспала спокойно!

– Чего ж пришли тогда? – изумился доктор.

– Вот! – Хрептович достал пластиковую карточку и протянул Трухакову. – Жена просила вам передать.

– Что это?

– Это сертификат на материалы для тришника, – стал торопливо пояснять Хрептович. – В благодарность за моё выздоровление. Доставят, когда пожелаете... у вас ведь три-дэ-принтер есть?.. ну, в случае чего, в клинике, – перехватив недоумённый взгляд Трухакова, поспешил добавить бывший пациент, – в клинике-то тришник обязательно должен быть...

– Есть, – успокоил его Игорь. – И дома, и в клинике.

– Ну вот! – обрадовался Хрептович. – Заправите в принтер, и вам хватит, чтобы сумку с туфлями, или даже куртку напечатать... это просто подарок... – Бывший пациент вспотел, торопясь завершить эту нелепую, навязанную благоверной миссию. – Жена очень просила, она, понимаете, работает в этой, – Хрептович постучал ногтем по карточке, – корпорации.

– Спасибо, – Трухаков наконец взял карточку и положил её в карман.

– Это вам спасибо, Игорь Кириллович! – Бывший пациент резко, кузнечиком, вскочил, на лице читалось явное облегчение. Он протянул руку.

– Бывает, что, спустя недели, кошмар вдруг возвращается, – сжав ладонь Хрептовича, предупредил Трухаков. – Это большая редкость, Борис Геннадьевич, но если вдруг такое случится, не волнуйтесь, – Игорь вывел бывшего пациента из кабинета в приёмную, медсестра тут же вскочила, но врач махнул ей рукой, усаживая обратно. – Просто примите толбекс и запустите любой из приобретённых в клинике дрим-треков, и к следующей ночи всё снова нормализуется.

– Я думаю, кошмар не вернётся! – с беззаботностью в голосе возразил Хрептович.

– Я тоже так думаю, – согласился Трухаков, провожая бывшего пациента через всю приёмную к выходу.

Дверь в коридор открылась, и с диванчика, расположенного напротив кабинета, поднялся мальчишка лет тринадцати – худенький, с нервным лицом и тёмным взглядом.

– Это мой сын Саша, – сказал Хрептович. – Спасибо, доктор.

Но доктор уже его не слушал. Мальчишка так напомнил Игорю самого себя, что он мгновенно провалился в воспоминания – так, словно под ногами вдруг распахнулся ведущий в прошлое люк.

Он снова был подростком, с того злополучного тринадцатого дня рождения прошло полгода, и к проблемам с отсутствием результатов генной оптимизации добавились мучительные головные боли, отягощённые видениями, галлюцинациями и ночными кошмарами. Мать постоянно таскала его по медцентрам и клиникам, пока тайна того, что происходит в организме Игоря, не была наконец раскрыта.

Он узнал обо всём на очередном медицинском осмотре, вскоре после того, как врач выпроводил его из кабинета, желая поговорить с матерью наедине.

Усевшись на диванчик напротив двери, Игорь заметил, что между ней и стеной зияет сантиметровая щель, в низу которой торчит что-то оранжевое. Он встал и, подойдя поближе, увидел малюсенького киберпета-жирафа – он лежал на спине, беспомощно шевеля ножками. Кто-то уронил игрушку прямо в паз, по которому скользила дверь, и теперь жираф мешал ей задвинуться до конца.

"Я не понимаю!" – голос матери раздался совсем рядом, заставив сына посмотреть в щель.

Мать стояла рядом с дверью, спиной к нему.

"Успокойтесь и присядьте!" – мягко призвал врач, но мать его не послушалась и принялась, наоборот, быстро и бестолково кружить по кабинету.

"Я не понимаю! – вдруг остановившись, повторила она и стала тереть лоб с такой силой, что, казалось, хотела проникнуть под череп и надавить непосредственно на извилины. – Вы что, говорите, что мой сын... обречён?"

К концу фразы её голос становился всё тише, так что Игорю пришлось прижать к щели ухо, чтобы расслышать последнее слово.

"У нас есть ещё шесть-семь относительно спокойных лет, пока его мозг растёт. Заложенный генной оптимизацией повышенный объём пока позволяет компенсировать процессы разрушения новыми приростами..."

"А потом?.."

"А потом, когда ему исполнится двадцать, надо будет постоянно пить специальные препараты, которые помогут отсрочить неизбежные отказы органов..."

"На сколько отсрочить?"

"Ну, если соблюдать предписания, регулярно обследоваться и ложиться на операции, вовремя заменяя отказавшие органы на искусственные, то до тех пор, пока мозговые ткани..."

"Сколько? – повысила голос мать. – Я вас спрашиваю: до какого возраста он может дожить?!"

"Лет до тридцати пяти, – тяжело вздохнув, ответил врач. – Ну, самый максимум, до сорока. После сорока, если медицина не придумает, как целиком заменить мозг, никаких способов продлить жизнь уже не останется".

Раздавшийся вдруг грохот заставил снова посмотреть в щель: мать неподвижно лежала на полу.

"Ведь просил же присесть!" – взвизгнул врач, вскакивая из-за стола, а Игорь вытащил жирафа из паза и бросил на пол – дверь в кабинет задвинулась, отсекая звуки.

Игрушка была такой маленькой, что система самоочистки пола посчитала её мусором и принялась медленно, но неумолимо засасывать в своё пласткетовое нутро. Жираф пытался выпрыгнуть из "трясины", но пол был сильнее, и вскоре киберпет уже не мог дрыгаться, а только смотрел чёрными, печально блестящими глазами на мальчика. Когда глаза скрылись под пласткетом, Игорь подошёл и наступил на то место, где ещё виднелись микроскопические жирафьи рожки.

– Игорь Кириллович! – донеслось откуда-то сзади.

Трухаков очнулся, стоя в коридоре перед пустым диванчиком. Хрептович с сыном ушли.

– Игорь Кириллович!

Он обернулся.

– Вас ждут на консилиуме, – напомнила медсестра.

– Да-да, – кивнул Трухаков. – Уже иду.

Глава 3

«Летучка» в подразделении «Дзетт-фактор» не была регулярным мероприятием, Аркулов созывал её, когда в голову взбредёт, но всегда срочно и сразу же требовал отчёты от кого левая нога захочет, поэтому никто не имел возможности заранее подготовиться. Всё это бешено раздражало Кривочука, как, впрочем, и то, что такой подход главы подразделения к организации рабочего процесса и отчётности больше никого не возмущает.

"Да бросьте, доктор, вам что, нравится тратить лишнее время и заранее корпеть над докладами?" – рассмеялся Петсаркин из второй лаборатории, когда Кривочук высказал ему своё недовольство.

Нет, не понимают они! Молодые ещё... Пороха никогда не нюхали, вот и не понимают: дело-то ведь не в том, что корпеть, дело в порядке!

"А по-моему, отличная творческая атмосфера! – это был уже Савушко из первой. – Все в тонусе и нет тухлой рутины. Аркулов – гений!"

"Гений, мать твою, – думал Кривочук, с ненавистью глядя, как все, открыв рты, внимают "новым, нестандартным идеям", только что осенившим начальника "Дзетт-фактора". – В беспамятстве провалялся, пока мы с Беркутовым жизнью на Дзетте рисковали, потом буфер свой спокойно на зачищенной станции отсидел, и за это, стоило ему только на Землю вернуться, – руководитель всего подразделения! Какого чёрта? Почему не я?! Он, что ли, тут больше полугода из кожи вон лез, помогая генералу "Дзетт-фактор" формировать? А старый генерал вместо благодарности чуть вообще меня без должности не оставил: дзетт-люди у меня из-под контроля вышли, видите ли! И что? Я, что ль, эту херню придумал: дзетт-фактор в человеческие эмбрионы внедрять?! Сволочи! Даже если на Дзетте я в чём-то и ошибся, так я все свои ошибки кровью смыл, спросите полковника!.. Хорошо, здесь, на Земле, есть умные люди, которые понимают! Есть кому заступиться... старые связи помогли... Но стать всего лишь одним из замов Аркулова, даже не первым – разве это справедливо?! Можно подумать, "гений" этот – звезда прям без греха! Да он, вообще, такое с дзеттоидом – Майей этой своей чёртовой – наворотил, что ему самое место в тюрьме, а не на руководящей должности!"

Забывшись, он аж подпрыгнул на стуле, и Аркулов, заметив это, спросил:

– У вас возникли новые мысли, доктор Кривочук? Идеи? Предложения?

"Почему он всегда это делает?! Специально, стервец, дураком выставляет!"

– Нет, – через силу ответил он.

– Что ж, тогда, – Аркулов наклонил голову и окинул подчинённых взглядом поверх очков, – после того, как вы поняли, кто и чем конкретно будет в ближайшую неделю заниматься, осталось чётко прояснить последний немаловажный момент...

"Начинается!" – Кривочук заёрзал на стуле, верхняя губа дёрнулась вверх, как у собаки, собравшейся зарычать.

– ...который, – мазнув по нему взглядом, продолжил Аркулов, – состоит в том, что каждый, кто захочет произвести какие-либо не входящие в его прямые обязанности действия с лабораторными объектами, должен сначала спросить об этом у меня. Прошу всех запомнить и впредь соблюдать это требование неукоснительно.

– То есть инициатива наказуема? – проскрипел Кривочук.

– Да не инициатива, – воззрившись на него в упор, возразил Аркулов, – а самодеятельность! Да, доктор! Именно так называется то, что вы сделали сегодня утром. Что же касается инициативы, то я всегда рад услышать любые предложения, для того мы и собираем эти летучки...

– Даже если срочно, даже если дело не терпит ни секундного отлагательства? – не унимался Кривочук.

– А чё он сделал-то? – шёпотом спросил Виталик Небойный из третьей лаборатории помощницу главы подразделения Свету Костикову.

– Дал Дзетсам конфеты, – так же тихо ответила та.

– У них сахар сильно упал, могли впасть в кому! – заявил Кривочук, глядя как сверкают под лампами очки руководителя "Дзетт-фактора". Эти уродские, старомодные линзы, которые Аркулов использовал даже как скрин для юнифона, тоже раздражали просто невероятно.

– Что?! – Лицо главы подразделения побелело от ярости. – Вы в своём уме, доктор?! Скажите спасибо, что я просто не могу поверить в подобную некомпетентность бывшего ведущего ксенобиолога станции "Дзетта"... – При слове "бывшего" Кривочук дёрнулся, как от пощёчины. – Вы испортили тщательно рассчитанный дневной рацион, отбросив нас почти на неделю назад! Не знаю, что там у вас в голове, но лучше бы честно сознались, зачем вы это сделали, чем пороть столь адскую чушь про кому! Самсонов ждёт результатов в четверг, и теперь я вынужден буду доложить ему, что мы выбиваемся из графика. Зачем вам это, Кривочук? Мне насолить?

– Дзетсам подсластить, – попытался сострить кто-то из сотрудников.

Кривочук, молча кусая губы, яростно чесал побагровевшие шрамы на голове. Он больше не делал тюнингов, по утрам тщательно брил остатки волос на голове и поддерживал трёхдневную, седую щетину на подбородке, радуясь каждой новой морщине. Регулярный мордобой на Дзетте, полученные там же травмы и знакомство с полковником Беркутовым заставили отказаться от имиджа холёного юноши, которого немолодой уже доктор придерживался последние десять лет. "Эх ты, старый дуралей, с лицом и наивностью подростка..." – когда Беркутов сказал ту фразу, Кривочук его ненавидел и жутко боялся, но потом, во время их совместного марш-броска по Дзетте, после которого доктор считал, что побывал на войне, отношение к полковнику изменилось. Кривочук и не знал, что человек способен так действовать: всегда бесстрашно, всегда сильно, но гибко, всегда по лезвию, по самому краю, и каждый раз побеждать! Это был абсолютно недостижимый для доктора, но при этом реально существующий образ жизни. Нет, Кривочук не желал для себя ничего подобного – это было бы слишком страшно и непереносимо! – но хоть как-то приблизиться к полковнику всё же хотелось, так отчего не начать с внешности?

Когда пальцы чувствуют шрамы на голове, становишься спокойнее. Спокойнее и сильнее.

– Итак, – не дождавшись от него ответа, сказал Аркулов, поглядев на часы. – Ещё раз повторяю: никакой самодеятельности. А любую инициативу согласовывать со мной. Всем ясно?

– Да... ясно... поняли, – подтвердил разноголосый хор.

– Доктор Кривочук? – надавил Аркулов. – Вы поняли?

– Да, – выплюнул тот.

– Отлично, – кивнул глава подразделения и поднялся. – Летучка окончена. Всем работать!

Проштрафившийся доктор встал и направился к выходу, нагнав у дверей Небойного из третьей, который продолжал удовлетворять своё любопытство, негромко переговариваясь с Савушко.

– Зачем Кривочук это сделал?..

– Да, пережить не может, что не его начальником назначили, – ответил Савушко.

– Начальником?! После того, что на Дзетте было? Да я бы на месте Самсонова вообще его никуда больше не взял.

– Да никто бы не взял, – согласился Савушко. – Только слышал я, у него очень уж сильно мохнатая лапа в органах.

Кривочук вплотную придвинулся к шептавшимся и громко кашлянул, просунув между ними голову. Савушко, а следом и Небойко отпрянули, оборачиваясь. Кривочук широко улыбнулся.

* * *

– Миа! Ну, наконец-то! Чего так долго не отвечала?

– Да я... – В юнифоне раздался хруст, потом шорох и стук.

– Миа! – Денис не видел, что происходит: она отключила изображение, оставив только звук.

– Я на работу опаздываю! – голос Миа звучал как-то сипло и сдавленно.

– Ты не заболела? Я утром тебя добудиться не мог, так и ушёл...

– Денис, слушай, – она откашлялась, прогоняя хрипоту, – я тут бегу и разговаривать очень неудобно – давай потом, вечером, а?

– Хорошо давай, но... с тобой там точно всё нормально?

– Да нормально, нормально, пока! – Миа нажала отбой.

– Пока, – Денис тоже завершил вызов, мучимый чувством, что тут что-то не так.

Странно, но с тех пор, как Миа переехала к нему в квартиру, они, вместо того, чтобы сблизиться, наоборот, как-то отдалились друг от друга, и это Денису совсем не нравилось. Миа явно что-то скрывала, он спрашивал, в чём дело, пытался поговорить по душам, но она то делала вид, что не понимает его беспокойства, то злилась и намекала, что он слишком навязчив...

Ладно, вернусь домой – разберёмся, в очередной раз пообещал себе Денис, подходя к виварию. Он иногда заглядывал сюда перед работой, чтобы пообщаться с Тихоней – успокоить нервы и зарядиться положительными эмоциями.

Тихоню, подопытного шимпанзе с внедрённым в геном дзетт-фактором, собирались уничтожить ещё на Дзетте, но он, стараниями Аркулова, в нужный момент вдруг "сам собой умер", а после ухода военных "сам собой воскрес" во время вскрытия и позже был вместе с Альфой перевезён на Землю "для важнейших исследований и экспериментов". Но если касаемо дзетт-человека Аркулову жёстко вменялось в обязанность регулярно и подробно отчитываться перед Самсоновым, оправдывая существование этого опасного существа, то насчёт Тихони генерал особо не придирался: добрый, ласковый и сообразительный дзетт-шимп был здесь, в Управлении, всеобщим любимцем.