Текст книги "Профиль мозга (СИ)"

Автор книги: Ольга Моисеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

– Какого хрена?! – открывая дверь, услышал Денис возбуждённый голос отца.

– Что вы себе позволяете?! – второй голос принадлежал Кривочуку.

Отец и подчинённый ему доктор сцепились возле вольера, Аркулов пытался вырвать что-то из рук Кривочука, а дзетт-шимпанзе только испуганно укал, глядя на потасовку.

– Эй, вы что делаете? – Денис ухватил отца за плечо, одновременно оттолкнув Кривочука. – С ума сошли?!

Заслуженные доктора ксенобиологии тяжёло дышали, злобно уставившись друг на друга. В руке Кривочука было зажато что-то оранжевое.

– Это морковь! – визгливо выкрикнул Кривочук. – Просто морковь!

– А ну отдайте! – Аркулов дёрнулся, но Денис был начеку, не позволив докторам снова сцепиться. – Немедленно!

– Что плохого в моркови? – Кривочук отхватил зубами кончик корнеплода и яростно им захрустел. – Вот! Видите? Обычный овощ, я просто хотел дать ему овощ, что плохого?

– Зачем? – Аркулов одним резким движением одёрнул сбившийся белый халат. – Зачем вы её принесли? Морковь! Натуральная! Зачем?

Это и правда было подозрительно. Натуральная морковь стоила бешеных денег, и мало кто из людей мог её себе позволить, а уж кормить ею лабораторных животных...

– У-у-у, – жалобно завыл Тихоня и высунул лапу из вольера, выпрашивая корнеплод.

– Может отдадим ему? – спросил Денис отца. – Слюной исходит.

– Дайте мне посмотреть, – упорствовал Аркулов.

– Просто гостинец! – выплюнул Кривочук, протягивая ему морковь. – Да что вы так трясётесь-то? Это всего лишь дзетт-шимп!

– Этот "всего лишь дзетт-шимп" спас мне жизнь на Дзетте! – обнюхав и внимательно изучив со всех сторон корнеплод, отчеканил Аркулов. – Так что, – он наконец вложил в лапу Тихоне морковь, – вы лучше не лезьте к нему, доктор! Добром вас прошу.

Кривочук фыркнул.

– Да мне просто жалко их! Сидят тут всю жизнь, света белого не видят, только мучаются! – он показал на светящегося от счастья Тихоню, который с упоением грыз сочный корнеплод.

Кривочук повернулся к нему спиной и вышел из вивария.

– Я ему не верю, – сказал Аркулов, глядя на закрывшуюся дверь.

– Скользкий тип, – согласился Денис.

– Задумал он что-то... – задумчиво проговорил Аркулов. – Конфеты Дзетсам, морковь Тихоне... А вчера я его вот так же, в неурочное время, возле Альфы застукал.

– И что?

– Да подозрительно всё это... Альфа в последнее время ещё агрессивней стал, на контакт по-прежнему не идёт, зато в ментальном поле стал регулярно болтаться, к Тихоне в сознание лезет.

– Зачем?

– Да хрен его знает зачем! Может, подчинить хочет? Может, чёртов Кривочук что напел? Тихоню каждый день теперь проверяю – не атакован ли Альфой...

– Завязывал бы ты с этой тварью, отец! Чует моё сердце – это плохо закончится.

– Плохо ли, хорошо ли, но закончится это, только когда я Майю из него вытащу! – отрезал Аркулов.

Денису вдруг ужасно захотелось выйти в ментальное поле и заглянуть к отцу в голову, но он не стал. Ещё на Дзетте они договорились не вторгаться друг к другу без веских на то причин. Да и чего заглядывать, и так всё ясно: Аркулов действительно верит, что Альфа поглотил и хранит в себе сознание Майи, и нет у отца никаких сомнений, что обратный процесс возможен, не отступится он...

– Пора на рабочее место, – посмотрев время, обнаружил Денис.

– Да, верно, пошли, – потрепав Тихоню по голове, согласился Аркулов.

– Ты сейчас куда? – спросил Денис отца, тоже погладив дзетт-шимпа.

– Сначала к Дзетсам, потом во вторую: сегодня должны последние приборы привезти, так что готовься, скоро начнём.

– К этому я всегда готов! Будь моя воля, я бы вообще только Ильёй и занимался! Чёрт, если то, что ты задумал, получится, если и правда удастся с ним связаться, это будет... – у Дениса перехватило дыхание, и он умолк.

– Не только свяжемся, но и вернём! – Аркулов похлопал сына по плечу и открыл дверь вивария. – Вернём мальчишку, даже не сомневайся!

– А я и не сомневаюсь, – кивнул Денис и, выходя вслед за отцом в коридор, негромко добавил: – Я давно уже не сомневаюсь в тебе, отец.

* * *

Кибердиагност пискнул, выдавая резюме, но Трухаков и так уже знал, что в нём будет.

Да, ложиться на операцию надо не позднее, чем через месяц, дольше он с таким мотором не протянет. Дьявол, как же мало времени остаётся!

Сердце было предпоследним, ещё не уничтоженным болезнью органом, хоть уже и с внедрённым киберстимулятором. Скоро нетронутым останется только головной мозг. Все другие органы заменены на искусственные, и по телу размещена такая чёртова уйма регуляторов, проводников, контролёров и прочих высокотехнологичных устройств, что неорганики в нём уже больше, чем органики. Раны давно перестали нормально заживать, и Игорю приходилось ходить с "дырами" да "заплатками". Тратить время, силы и деньги на заливку всего тела синтетическими тканями с тщательной подгонкой сопряжений, Трухаков не хотел: выглядеть будет хоть и гладко, но неестественно, да и всё равно из-за постоянных операций снова резать придётся.

Нет уж, не стоило это лишних дней и недель, проведённых вдали от лаборатории, времени и так не хватало. Раз мозг уже "сожрал" сердце, значит, скоро примется за себя, и тогда никакие киберпримочки Игорю не помогут. Можно вырастить искусственные мозговые ткани, но вот перенести на них личность – проблема неодолимая. Во всяком случае, пока. Трухаков давно и глубоко изучил всё, что касалось попыток переписать сознание с одного носителя на другой. Разработки такие велись, в сети даже поговаривали, что спецслужбы уже используют нечто подобное, однако пока это были только слухи. Что ж, возможно, лет через пять-десять... но столь отдалённое будущее Трухакова не интересовало как недостижимое.

Однако самое главное, что отвращало Игоря от переноса сознания – это то, что вместе с ним на другой носитель наверняка перепишется и конфигурация ментальных потоков, которая, как ещё в детстве выяснил Трухаков, и вызывала его ужасную болезнь.

Поражённая тем, что её сыну-подростку стало известно о собственной смерти прямо вот так, без всякой подготовки, мать снова упала в обморок. К счастью, они в это время сидели на диване в холле, так что Игорь осторожно прислонил её к стене и взял юнифон, активированный матерью, чтобы вызвать такси. Переданные врачом документы, записи, медкарта и другие, касавшиеся болезни, материалы были защищены паролем, но Игорь, чуть подумав, ввёл своё имя, день рождения и... вуаля! Доступ тут же открылся, позволив ему переписать файлы себе в юнифон, чтобы потом внимательнейшим образом без помех изучить.

Когда мать очнулась, он больше не стал её ни о чём спрашивать, и они просто поехали домой. С тех пор каждый из них вёл своё собственное расследование того, что послужило причиной обрушившегося на Игоря несчастья.

Генопта на врача обязывала заниматься медициной с детства, поэтому Игорь, конечно же, имел представление, что такое конфигурация ментальных потоков – или, как её обычно называли, – профиль мозга.

Он знал, что формирование профиля мозга завершается к тринадцати годам и рассматривается как одно из проявлений интеллекта, его черта, особенность, совершенно неподдающаяся искусственной настройке извне. Читал он когда-то где-то мельком, что профиль мозга в отдельных случаях может негативно повлиять на реализацию генной оптимизации, но не запомнил, потому что ему и в голову не могло прийти, что таким "отдельным случаем" вдруг окажется он сам.

Тысячам, нет, даже десяткам тысяч младенцев те родители, что имели возможность оплатить это страшно дорогостоящее мероприятие, делали генную оптимизацию и ничего страшного не случалось! Максимум неприятностей – это просто отсутствие результата: выбранный талант не проявлялся, а сумасшедшие деньги оказывались потраченными впустую.

Одарённость определялась сотнями (как правило, 400-500) генов и сложными сочетаниями генных проявлений, поэтому вариант изменения генома подбирали строго индивидуально, подгоняя под конкретного человека, как костюм – под заказчика. А ведь ещё следовало учесть огромное количество внешних факторов, способствующих или, наоборот, препятствующих проявлению таланта. Кто мог гарантировать их наличие или отсутствие в будущем, во время роста и развития геноптика?..

Так что при выборе варианта генной оптимизации рассчитывалась только вероятность успешного исхода, которая обычно едва дотягивала до 55-57%, в редких случаях – чуть переваливала за 60% и никогда, ни разу за всю историю таких расчётов, не превысила 70%.

Кроме описанных сложностей, существовали ещё и противопоказания, в число которых входили определённые виды профилей мозга у родственников до третьего колена.

Обычно соответствующая одарённости геноптика конфигурация ментальных потоков возникала сама собой, как будто бы в результате определённого сочетания генов, однако это происходило не всегда. Встречались такие, как их называли, "цепкие" профили мозга, передающиеся по наследству – причём, подобно психическим заболеваниям, как правило, через поколение, – которые не просто не давали генопте проявиться, но и вступали с ней в конфликт, вызывая различные соматические расстройства.

Вот именно такой цепкий профиль мозга и принёс Игорю его страшную болезнь. Но откуда же эта цепкость могла взяться? – поражался он, изучая свою медкарту, – если у всех родственников до третьего колена – вот, тут же в анамнезе написано! – абсолютно нейтральные профили?!

Загадка разрешилась две недели спустя, когда мать, яростно рывшая носом землю, сумела наконец докопаться до правды.

«Тебе что, Кирилл, совсем котёл срезало?!» – орала мать, ворвавшись в «мастерскую», как называл отец свою комнату, где он постоянно сидел в сети, тестируя киберпримочки для тела.

Заключив договора с парой ведущих на рынке кибердатинга корпораций, Кирилл Трухаков на собственном теле проверял работоспособность новинок, выявляя их недостатки. Взамен корпорации оставляли ему бесплатно внедрённые устройства и ещё приплачивали за испытания.

В тот день Кирилл выяснял практическую пользу ушных имплантов, кажется, расширявших диапазон воспринимаемых звуков, а может, и ещё что-то – Игорь помнил только, что Трухаков-старший не сразу услышал вопли матери, и ей пришлось трясти его, чтобы привлечь внимание.

"Это мозговая карта чужого человека, идиот!" – вопила она, тыча в виртэк, развёрнутый в воздухе прямо перед носом отца.

"Какого чужого, что ты мелешь! Вот, тут же написано: Трухаков Геннадий Викторович – это мой отец!"

"Приёмный отец, Кира! Приёмный!!"

"Как... приёмный?" – растерялся Кирилл Трухаков.

"Да ты что, совсем больной?!" – мать в ужасе смотрела на мужа, а он на неё.

Потрясение обоих было столь сильным, что они даже не заметили тихо возникшего на пороге "мастерской" сына.

"Ты что? – голос матери вдруг упал до хрипа. – Ты действительно не знал, что он тебя усыновил?"

"Нет! Мне никогда об этом не говорили..."

"Боже... – мать в ужасе села прямо на пол. – Как же... Да как же это?! – вдруг снова громко закричала она, схватившись за голову. – Как ты... как можно было не знать?! Не узнать?! Не выяснить?!! Ведь это так важно, нам давали список противопоказаний, нас сто раз предупреждали о важности наследственных показателей до третьего колена! Как же ты допустил? Как ты мог?!"

"Да я всегда считал, что мой отец – Трухаков Геннадий Викторович! Мне сказали передать мозговые карты моих родителей, плюс список перенесённых ими заболеваний, я всё и передал! Никаких других данных о третьем колене от меня не требовали! Откуда я должен был понять, что мой отец – не родной? В голову не пришло".

"В голову не пришло?! Да ты..." – сорвав свои розовые очки-юнифон, мать закрыла лицо руками и громко разрыдалась.

Потом она встала и побрела в ванную, а её не успевший перейти в неактивный режим юнифон остался лежать на полу, позволив Игорю переписать найденные матерью сведения о своём настоящем, биологическом дедушке.

Звали его Фёдор Игнатьевич, и профиль мозга он имел самый что ни на есть "цепкий", противопоказательный. Вот этот, передавшийся через поколение, профиль и вступил в конфликт с генной оптимизацией внука, заставляя мозг медленно, но верно убивать своего обладателя.

Но больше всего поражало не это, а то, что дед, оказывается, обладал экстрасенсорными способностями! Причём такими, что успешно зарабатывал ими на жизнь! Потрясённый этим открытием Игорь полночи просидел в сети, читая отзывы людей, обратившихся к Фёдору Игнатьевичу за помощью.

"...Я даже не успела задать ему вопрос, как он уже на него ответил! Он рассказал мне всё о смерти брата, и груз, который давил целых десять лет, упал наконец с души..."; "Я сделала так, как он посоветовал, и у меня всё получилось! Спасибо!"; "...Он видит прошлое и будущее, он открыл мне глаза..."; "...изменил мою жизнь..." и т.д. и т.п. Встречались, конечно, вопли о шарлатанстве и зря потраченных деньгах, но они лишь подчёркивали общую картину успехов деда, делая её более выпуклой и естественной.

Так вот что несёт в себе этот цепкий профиль мозга! – сглатывая подступавшие к горлу слёзы, думал Игорь, – способности к ясновидению! Способности, которые у него так глупо и жестоко отняли, насильно навязав эту проклятую генопту! Его не просто лишили нормальной жизни, его лишили вообще всего!!!

Игорю захотелось немедленно позвонить деду, но была уже глубокая ночь. Тогда он решил написать, но никак не мог подобрать слова – в голове творилась такая неразбериха! В итоге, так и не начав письмо, Игорь выключил юнифон и упал на кровать, уставившись широко открытыми глазами в темноту и представляя, как встретится с Фёдором Игнатьевичем. Да, с ним нужно обязательно встретиться, ведь это его родной дед! И если он уже помог стольким людям... стоп! Игоря внезапно пронзила мысль, и он резко сел на кровати, не понимая, почему не подумал об этом раньше: если его родной дед был ясновидящим, то почему не предотвратил генную оптимизацию внука?! Почему не объявился, не объяснил своему биологическому сыну о последствиях? Если он видел будущее чужих людей, то уж своего собственного внука и подавно?..

Так и не найдя ответа на этот вопрос, Игорь уснул и увидел во сне деда.

Они стояли посреди чистого поля, и не было вокруг ни дорог, ни домов, ни людей, ничего...

"...Я пытался, – говорил Фёдор Игнатьевич, печально качая головой. – Но у меня ничего не вышло".

"Что значит не вышло?! – возмутился Игорь. – Достаточно было просто сказать, что ты – мой дед и показать свой профиль мозга!"

"Ты не понимаешь... Твоё будущее – это в любом случае страдания многих людей, которые тебя проклянут, и только ты один можешь это предотвратить. Ты должен уйти вслед за мной – это единственный способ остановить чёрное знамя смерти, иначе оно поднимется уже через две недели".

"Какое ещё знамя? – растерялся Игорь. – Куда поднимется?"

"Смерть! Ты будешь причиной многих смертей!"

"Почему?!"

"Такая у тебя судьба, но ты – ты сам! – можешь изменить это!"

"Как?"

"Я же сказал: уйти вслед за мной!" – Фёдор Игнатьевич развернулся и двинулся прочь.

"Подожди! – крикнул Игорь и побежал за ним, но поле стало растягиваться, не позволяя приблизиться к уходившей всё дальше фигуре. – Дедушка!"

"Пятнадцать дней до первой смерти по твоей вине! – Фёдор Игнатьевич посмотрел на него, и выглядело это жутко, потому что одна только голова его повернулась на сто восемьдесят градусов, а тело продолжало шагать, всё быстрее удаляясь от внука. – Две недели на то, чтобы уйти вслед за мной".

"Но я не могу тебя догнать!" – в отчаянии завопил Игорь и проснулся.

Было восемь утра, он схватил юнифон и набрал найденный матерью личный номер деда, но никто не ответил.

А спустя несколько часов Игорь узнал, что вчера вечером Фёдор Игнатьевич умер.

Глава 4

Беркутов заехал за Денисом ни свет ни заря, он ещё спал.

Загрузив едва успевшего продрать глаза телепата в служебный мобиль, полковник сообщил, что необходимо немедленно ментально связаться с неким Прутиковым, давним информатором Управления.

– Он должен был сегодня со мной встретиться и сообщить важные сведения, но на встречу не явился. Когда я позвонил ему, он вдруг стал озвучивать мои мысли!

– Что?! – поразился Денис. – Как это – озвучивать твои мысли?

– Да вот так: я ещё рот не успел открыть, а он уже вперёд меня говорит всё, что я хотел сказать, причём теми же словами.

– Невероятно!

– Однако факт! Перехватил он так три, нет, даже четыре моих фразы, а потом вдруг принялся орать, что видит мысли и будущее, но скоро умрёт, нажал отбой и больше на связь не выходит. Я хочу, Денис, чтобы, пока мы к нему едем, ты попытался понять, что с ним происходит, а также считать информацию, которую он собирался мне передать, да побыстрее, а то мало ли... – полковник неопределённо махнул рукой.

– Чтобы побыстрее, нужны опорные точки – я должен знать, куда смотреть: расскажи мне кратко о его жизни, тогда я легко сориентируюсь в его воспоминаниях.

– Прутиков – геноптик, – после десятисекундного размышления, сказал полковник. – Родители оптимизировали его на балет, но вскоре после этого погибли в космокатастрофе. Дядя, вырастивший мальчика, не имел средств на спецтренировки и обучение, поэтому Прутиков не пробился в хорошо оплачиваемые артисты и работает на улице. Обладает необычайной гибкостью и пролезть может куда угодно. Из-за этого был завербован иностранной разведкой, но захвачен мной во время проникновения на секретный объект. С тех пор работает нашим информатором. В его памяти должна быть дата и время отправки груза... думаю, Прутиков представляет его себе как... большой, полтора на два метра, ящик с названием "Бузина". Это всё, что я могу тебе рассказать.

– Ясно, – кивнул Денис. – Я попробую.

Он вышел в ментальное поле, и сразу же, без труда, нашёл там Прутикова. Он лучил мощно, дико и наружу – похоже, не имея ни малейшего понятия, почему с ним всё это происходит.

Видение походило на бредовый, кошмарный сон, оно захлёстывало и засасывало Дениса, поглощая, похоже, все ресурсы мозга информатора. Невыносимый ужас накатывал мощными волнами, не давая увидеть ничего, кроме какого-то жуткого танца, душившего какофонией звуков и движений, ломавшего Прутикову тело, разрывая руки, ноги, выворачивая наизнанку...

– Эй-эй! Кулаков! Хватит! Хватит, очнись!

Хлёстко разорвав пространство, пощёчина прорвалась сквозь липкое безумие чужого сознания, и Денис, тяжело дыша, вывалился из ментального поля.

– У тебя начались судороги, – сообщил полковник.

– Я не смог... не смог добраться до воспоминаний, – пробормотал Денис, вытирая выступивший на лбу пот. – Он жутко страдает и боится! Дикий страх затмевает всё.

– Страх чего?

– Я не понял. Это похоже на танец, ломающий ему тело... не знаю, мне кажется, он – сумасшедший.

– Отчего человек может так быстро спятить? – полковник нахмурился. – Ещё вчера Прутиков был вполне адекватен.

– Не знаю, – пожал плечами Денис, откидываясь на спинку сидения, – но способность выходить в ментальное поле он явно обрёл недавно и, скорее всего, совершенно для себя неожиданно. И он совсем не такой телепат, как мы с отцом.

– Не понял.

– Ни я, ни Аркулов не можем видеть мысли обычных людей! Ты, полковник, не выходишь в ментальное поле, поэтому я не могу считать, о чём ты думаешь.

– А Прутиков считал, – кивнул полковник и посмотрел на Дениса с интересом. – Что это значит?

– Другие способности? – пожал плечами Денис. – Не знаю... ты говоришь, он произносил то, что ты только собирался сказать, так?

– Да, и прямо моими же словами, словно с языка снимал.

– Может, он просто видит ближайшее будущее? Ясновидящий?

– Будущее? – нахмурился Беркутов, глядя в окно на старый, обшарпанный дом, возле которого парковался мобиль.

Едва кивод остановился, сообщив, что пункт назначения достигнут, как полковник, не теряя ни секунды, выскочил на улицу и побежал к подъезду, Денис ринулся за ним.

Это был так называемый Кисляк – один из самых запущенных районов мегаполиса. Дверь подъезда оказалась распахнута, лифт не работал. Люмов на лестничной клетке не было, так что на третий этаж пришлось подниматься в полумраке. От замусоренных ступеней ощутимо тянуло мочой, где-то громко бубнил новостной канал, а сверху доносились глухие удары.

Звонок не работал, Беркутов постучал кулаком по косяку, и дверь в квартиру Прутикова открылась. На пороге стоял бледный парень с выпученными глазами, а из комнаты за его спиной слышались громкие стуки и взвизги.

Беркутов отодвинул парня в сторону и двинул по закрытой двери ногой.

– Прутиков, открой!

– А-а! – раздалось из комнаты и тут же что-то врезалось изнутри в дверь, так что она содрогнулась, потом раздался грохот и звон.

Полковник с такой силой саданул ногой по дверному полотну, что оно лопнуло и задвижка, на которую заперся информатор, отлетела в глубину комнаты. Внутри царил адский беспорядок, на полу валялась разбитая бытовая техника и посуда, всё вокруг было заляпано кровью и сам Прутиков тоже. В руках он держал пластиковый контейнер для столовых приборов.

– А-а! – взвыл Прутиков, обрушивая контейнер себе на голову.

Пластик разлетелся на куски, вилки, ножи и ложки полетели во все стороны.

Беркутов бросился к информатору, но не успел: Прутиков схватил упавший к его ногам нож и всадил его себе прямо в глаз.

* * *

Щурясь от яркого полуденного солнца, Игорь Трухаков быстро пересёк площадь перед торгово-развлекательным центром и устремился к микроскверу. Там, на площадке, исполняли свои сочинения Башка и Лилуся.

– Привет! А где Танцор? – спросил Игорь, дождавшись, когда девушка закончит петь, а парень, взяв последний аккорд, развернёт в воздухе шляпу и пойдёт приставать к зрителям.

– Может, из фокуса выпал? – предположила Лилуся.

– Такая погода, а он выпал? – усомнился Игорь.

– Заболел? – пожала плечами Лилуся.

– Кто заболел? – сказал вернувшийся к подруге Башка.

Несмотря на обеденное время, народу в сквере почти не было, а те два человека, что на полминутки приостановились послушать уличных музыкантов, ушли, не переведя им ни копейки. Безнадёжно махнув перед носом Игоря шляпой, Башка свернул виртэк.

– Танцор, – порывшись в кармане, Игорь отдал музыкантам кэш-разушку, на которой болтались остатки мелочи. – Я вот хотел ему работёнку небольшую подкинуть, а его нет.

– Работёнку? – заинтересовался Башка. – А чё делать-то надо? Может, мы с Лилусей сгодимся?

– Да я бы рад, только там танцор именно нужен, запись движений, я звонил ему, не отвечает. Он вроде говорил – в Кисляке живёт?

– Кисляк большой, – протянул Башка.

– Да... – согласился Игорь. – Уплывёт, похоже, работёнка-то, а жаль! Очень жаль, неплохое вышло бы для Танцора поднималово...

– Пестрякова, сто пятнадцать, третий этаж, там налево, сразу возле лестницы, – вдруг выпалила Лилуся.

– Откуда ты?.. а-а! – Башка прищурился, рот сжался в злобную щель. – Шлюха!

– Да пошёл ты! – прошипела Лилуся. – Я что, должна была тут по стойке смирно стоять, пока ты с этой коркой трахаешься?

– Да я деньги для нас зарабатывал! А ты... – Башка схватил Лилусю за шею и стал трясти.

– Ну, ладно, ребята, спасибо, – пятясь, пробормотал Игорь. – Я, пожалуй, пойду.

– Я не твоя собственность! – визжала Лилуся, колотя парня кулаками. – Я не... – она захрипела.

Не дожидаясь, чем закончится потасовка, Игорь поспешил на ближайшую т-станцию.

– Тварь! – доносились до него вопли рассвирепевшего отелло. – С Танцором! Дура безмозглая!..

Голоса Лилуси слышно уже не было, и Трухаков так никогда и не узнал, выжила ли она после столь экстремальных воспитательных мер. Как только выяснилось, что эксперимент с Танцором закончился, Игорь мгновенно потерял к Башке и его подруге всякий интерес.

Да и вообще, Трухаков мог бы и без них, воспользовавшись нелегальными базами, выяснить, где живёт Танцор, просто на это требовалось время, а сейчас оно работало против Игоря. Честно признаться, он вовсе не ожидал, что эффект от применения актиматрицы окажется столь быстрым и, судя по всему, сильным.

До этого Игорь уже проводил пробное воздействие. Подопытной была художница, открывавшая собственную выставку. Трухаков затеял с ней беседу об искусстве и под предлогом ссылки на информацию о редких картинах перебросил со своего юнифона на её приложение, запускавшее кодированное актиматрицей воздействие. Девушка появилась на своей выставке и на завтра, и через день, и через два. Игорь ходил туда целую неделю и, отчаянно притворяясь любителем искусства, вёл задушевные беседы с художницей, пытаясь обнаружить наведённый конфликт, но всё тщетно! Кроме некоторой бледности и небольшой неуверенности в движениях, и то только в первые дни после воздействия, никаких изменений в поведении и речи подопытной Игорь не заметил и понял, что его эксперимент провалился.

Эффект от применения актиматрицы оказался слишком слабым, и Трухакову пришла в голову идея разработать препарат-катализатор, чтобы увеличить чувствительность мозга к воздействию.

И вот вчера вечером Игорь впервые испытал этот препарат, подмешав его в кофе Танцору, прежде чем передать ему со своего юнифона "ссылку на видео с невероятным балетом", запускавшую кодированное актиматрицей воздействие. А потом, в задушевной беседе, сообщил, что назавтра наклёвывается хорошо оплачиваемая работёнка, и назначил Танцору встречу ровно в час, здесь, в микросквере.

Но Танцор не пришёл! Не пришёл, несмотря на обещание и острую нужду в деньгах, а значит... У Игоря аж дыхание перехватило от радостного волнения. Значит, подействовало! Но как? Как всё случилось и что именно сделалось?

Это надо немедленно, не теряя ни секунды, выяснить прямо на месте, – думал Трухаков, бегая по Кисляку в поисках сто пятнадцатого дома по улице Пестрякова.

Наконец, дом и квартира на третьем этаже были найдены, и теперь, Игорь, едва справляясь с волнением, слушал, как похожий на пучеглазую рыбу сосед Танцора с азартом, подогретым кэш-разушкой на сумму неплохого обеда, описывает то, что произошло с подопытным парнем.

– А где тело? – спросил Трухаков.

– Какое тело? – хлопнул веками "рыба".

– Соседа твоего, – стараясь сохранить спокойствие, пояснил Игорь.

– Так увезли уже.

– А куда?

– В морг, наверное? – непонимающе уставился на гостя "рыба", беспокойно вертя кэшку в пальцах.

– Да уж понятно, что не в салон красоты! – начинал терять терпение Трухаков. – Я спрашиваю – куда именно, в какой морг?

– А мне-то откуда знать? Забрали и забрали...

– Ну а похороны?

– Да будут, наверное, – пожал плечами "рыба". – Я не спрашивал...

Да, "рыба" и есть рыба, мрачно заключил Трухаков, выходя из подъезда на улицу. Ну, да и дьявол с ним, с этим телом! Не будет Игорь драгоценное время тратить на то, чтобы искать дохлого танцора по всем моргам – и так понятно, что воздействие в сочетании с катализатором возымело должный эффект: изложенные "рыбой" подробности не оставляли никаких сомнений в возникновении конфликта. А это значит, что актиматрица, как он и полагал, в основе своей создана правильно, но её надо дополнить и усовершенствовать так, чтобы во время воздействия резко повышалась чувствительность мозга. Вот какую проблему надо срочно решать, тратя те дни, что у него остались, иначе никакой массовой акции не получится – ведь каждому в кофе препарат не подольёшь! Игорь размашисто зашагал к т-станции, не оглядываясь на дом, где из окна следил за уходившим гостем сосед Танцора.

Проводив нежданного посетителя взглядом до выхода из двора, «рыба» активировал юнифон и стал рыться в сетевой обменке. Ага, вот оно! – «Управление специальных расследований...». «Если вдруг что-нибудь вспомните, или случится что-то, хоть как-то связанное с Прутиковым, немедленно позвоните!» – сбрасывая эту визитку, приказал один из мужиков, что вломились сегодня ранним утром к Танцору.

Со спецлужбами лучше дружить! – подбодрил себя "рыба" и, запихнув только что полученную кэшку поглубже в карман, вызвал забитый в визитку номер.

* * *

– Что-нибудь почувствовали? – на всякий случай спросил Денис, хотя и так уже было понятно, что парень никогда не выходил в ментальное поле и вряд ли имеет о нём хоть какое-то представление.

– Нет, – покачал головой парень.

– Что ж, тогда, к сожалению, нам нечего вам предложить, – Денис протянул парню руку. – Всего доброго.

– То есть... как это? – возмутился парень, проигнорировав жест Дениса. – Почему? Я был на курсе лучшим, а вы вот так сразу меня не берёте и всё?!

– Всё только на сегодня! – не дав Денису ответить, вмешался в разговор Валера Топольков. – Большое спасибо что пришли, – он вдруг вытащил из какой-то виртуальной папки листок и перебросил его в сетевую обменку. – Дома, не торопясь, заполните, пожалуйста, вот этот бланк-тест, отправьте по указанному адресу и дня через три, если по результатам теста и собеседования вы окажетесь лучшим из кандидатов, мы с вами свяжемся.

– Понял! – просветлев лицом, парень перекинул опросник в свой юнифон и, пожав Тополькову руку, удалился.

– Обычная вежливость! – развёл руками Валера в ответ на недоумевающий взгляд Дениса, как только дверь за кандидатом закрылась. – К чему лишние склоки? Я этого не люблю.

– Я тоже, но просто... они идут и идут, уже... – Денис просмотрел на список. – Чёрт, да ведь это уже двенадцатый!

– Двенадцатый без всяких способностей, – мрачно изрёк Топольков. – Может, ты как-то не так их проверяешь?

– Что значит "не так"? – нахмурился Денис. – Выхожу в ментальное поле и стучусь в котёл! А как иначе?.. Другого способа нет.

– Ну, нет так нет... Я ведь не телепат, так просто болтаю, что в голову придёт! – Топольков улыбнулся.

– А тест? – Денис оставался серьёзным. – Тоже даешь какой первый в голову придёт?

– Ага. Это был самый длинный. Определение типа личности. Триста два вопроса.

– Ты должен будешь прислать ему результат! Ты понял, Валера? Привлечёшь программы, специалистов или что там, не знаю, но чтобы написано было всё чётко, подробно и без обмана. Нельзя вот так просто морочить людям голову!

– Да пришлю, пришлю! Что тут сложного? – отмахнулся Топольков. – Узнает свой психотип личности – это же, в любом случае, полезно.

– Ладно, – расслабился Денис. – Тогда зовём следующего.

– А нет следующего. На сегодня это всё!

– О счастье! – обрадовался Денис. – А то котёл уже закипает. Сколько их вообще?

– В смысле – буферсов?

– Нет, сколько всего буферсов, я и сам знаю: три процента от населения, а это значит – в одном только нашем мегаполисе их должно около шестисот тысяч набраться. Я спрашиваю, сколько их в плане на обследование?

– Ну, пока не найдём подходящих, будем просматривать. Пока намечено сто человек.

– Сто? Это ж недели полторы работы! А по какому принципу их наметили?

– Самсонов сказал, это те буферсы из нашего мегаполиса, кто уже прошёл первичную проверку, подходит по образу жизни, характеру, личным качествам, в общем, есть у спецслужб такая система отбора...