Текст книги "Ком 10 (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
КОМ-10 (Казачий Особый Механизированный, часть 10)
01. МЕЧЕМСЯ ПО ГЕРМАНИИ
В ТИХОМ ГОРОДЕ ЛИНЦЕ
Какое счастье, что существует заклинание очищения! Как, посмеиваясь, говорил батя: хоть в канаве изваляйся, а домой придёшь орлом. До такого, признаться, ни разу не доходило, но во множестве походов выручало меня изрядно. Да и после дуэлей сколько раз. Вот сегодня взять.
Не считая того, что под конец боя нам и краски досталось. А грязищи-то! Хаген – вовсе не маг. Фридрих до недавнего времени даром обладал столь хилым, что в приличных кругах об этом даже упоминать считалось неприличным – тоже защитный экран удерживать пока не научен. А у меня так внимание было другим занято, что в особо напряжённые моменты я про этот антигрязевой щит тупо и забыл. Так что кабина нашего «1-Н» оказалась изукрашена и болотно-глинистой кашей, и сухой пылищей поверх, и щепками, и листьями, и чем только ни попадя. И сверху по итогу разновцетно раскрашена. Но заклинание очищения лечит всё! Так что к итоговому рукопожатию мы сияли, как новенькие империалы. И шагоход тоже.
Вот такой сияющей компанией мы и шлёпали по утреннему Линцу, бодро распахивающему ставни и наполняющемуся народом. Пять утра, ядрёна колупайка! Жизнь бурлит!
– А что, Серго, пригласил бы ты свою Дашеньку на утренний моцион в пять утра? – спросил я, глядя на неторопливо вышагивающую впереди нас парочку с болонкой на поводке.
– Ну уж нет, – фыркнул Багратион в ответ, – мне, знаете ли, здоровье дорого. И благорасположение супруги.
– Я бы вот тоже лучше вечером, – неожиданно выдал вслух Хаген, – в театр бы. Или в синему…
Петя дружески приобнял его за плечи и задушевно покивал:
– Совсем ты, братец, обрусел. От нашего брата и не отличишь!
Эта мысль, озвученная князем Витгенштейном, на некоторое время даже погрузила меня в задумчивость. А был ведь ещё Багратион.
Впрочем, солнце светило, птицы пели, мой Зверь был доволен и жизнь в целом – прекрасна!
* * *
Хочу заметить, что несмотря на раннее утро, когда мы явились на порог дома семейства фон Ярроу, нас уже ждали. Не с караваями, конечно. Тут у них в Германии вообще как-то в этом отношении скуповато, но всё-таки завтрак выглядел куда приличнее, чем невнятная размазня в прекрасном павильоне Берлинского императорского сада. Я бы даже сказал, на папу Генриха и маму Вильгельмину весьма положительно подействовала прошлогодняя поездка «в русские гости». До сибирского изобилия, когда на столе с трудом место находится, чтобы новое блюдо поставить, конечно, не дотягивало, но баронское застолье даже императорский обед уверенно перекрывало. Как бык овцу, можно сказать. И по вкусности в том числе.
Эх, худовато кормят германского императора. Может, он поэтому и сердитый такой?
Маманя Вильгельмина как увидела исхудавшую нашу четвёрку – и сына в том числе! – ох, запереживала. А когда она сообразила, что самый тощий шкелет – это и есть Фридрих Вильгельм Август, принц Прусский, у баронессы чуть глаза от изумления не вывалились. И вся толпа родственников принялась выражать свои соболезнования и бурно вокруг хлопотать. Видели вы когда-нибудь, как хлопочут, вытягиваясь в струнку и пытаясь держать строй? Занимательное зрелище, я скажу.
Меня сей концерт погружал в состояние досады от избыточности охов. Маманю мою опять же взять – не стала бы она ручки к щекам прижимать и метаться. Я прямо вижу её: цыкнет зубом, головой покачает да вздохнёт, а дальше по обстоятельствам. Похудел? Ну так отъедаться надо, в чём вопрос.
Еле мы Хагеновскую семью убедили, что худоба эта – последствие магического удара, и самостоятельно недели за три-четыре нормального питания пройдёт. И для всеобщего успокоения принялись основательно подкрепляться.
– Хаген, спроси ты лучше про наше дело, – напомнил я.
– Что за дело? – слегка нахмурился старый барон фон Ярроу.
Вообще, надо вам сказать, весь клан фон Ярроу в этот раз гораздо свободнее на русском общался. Такое у меня впечатление, что они все усердно в языковых познаниях упражнялись и изрядно преуспели.
– Да! – оживлённо вспомнил Хаген. – Илье Алексеевичу требуется на постоянную службу смотритель замка Топплер, что недалеко от города Ротенбург-об-дер-Таубер. Замок небольшой, для проживания бездетной пары или одинокого человека подойдёт. Мы надеялись, что кто-нибудь из наших родственников согласится занять это место.
– Если же нет, – добавил я, – то мне придётся просить вас взять на себя поиск надёжного человека. Я вас, конечно же, отблагодарю.
Мы основательно потолковали об условиях, на которых я хочу нанять смотрителей и об объёме средств, которые я готов выделить на содержание самого замка и моста.
– Что ж, я думаю, – кивнул старый барон, – часа через три мы сможем сказать что-то более конкретное по этой теме. А пока – желаете отдохнуть или, быть может, осмотреть окрестности?
Мы переглянулись.
– В принципе, ничего против того, чтобы поглазеть на Линц, не имею, – сказал Иван. – Когда ещё удастся побывать?
– А то кто спросит – а мы кроме полигона для шагоходов и не видали ничего, – поддержал его Серго.
Ну как же! Ещё мы видели знаменитую пивнушку, которой больше трёхсот лет, – подумал я про себя, но вслух говорить не стал. Спасибо, «Три кружки и топор» хоть остались невредимо на своём месте стоять, а то всяко могло обернуться.
– Я тоже никогда не бывайт в Линц и смотреть с удовольствием, – чинно кивнул Фридрих, – надо успевайт, пока мы не поехали назад. Время до вечера не так много.
– Как «до вечера»⁈ – хором воскликнули старшие фон Ярроу.
– К сожалению, – немного смущаясь, ответил Хаген, – возникли обстоятельства, вынуждающие нас вечером уже улететь.
– Совсем? – упавшим голосом спросила мама-Вильгельмина.
– Между прочим, – вступил и я, – Хаген очень надеялся, что вы в этом году приедете к нам на жительство. Участок хороший недалеко присмотрел, попросил пока не продавать, придержать с месяц. А вы что же? Передумали?
Барон и баронесса слегка помялись:
– Может быть, мы ещё раз приедем в гости? – предложил папаша-Генрих.
– Конечно, приезжайте! – обрадовался Хаген. – Поживёте у нас подольше.
Да и не захотите уезжать, – снова прибавил я про себя.
– Послезавтра через Линц проходит «Дельфин». Мы можем выписать вам талон на бесплатный посадка. Люди и вещи, – незамедлительно толсто намекнул Фридрих, в голове у которого удерживались целые простыни дирижаблевых расписаний.
А пока мы отправились прогуляться по Линцу. Тут я не буду вас утруждать подробностями. Были они вполне ожидаемые – пара старинный церквей, крепость (аж средневековая, и потому довольно простых очертаний), парки. На порт мы смотреть не поехали – довольно мы по портовому району в прошлую ночь нагулялись. Больше вам скажу, такое у меня впечатление, что во многих местах нас узнавали и предусмотрительно держались подальше. Сие наблюдение вызвало сильную досаду в великом нашем князюшке, который не прочь был продолжить ночное развлечение. Но все вокруг германские подданные были уже учены и на рожон не лезли.
Погуляв так часа этак три, мы вернулись в дом фон Ярроу и были приглашены к барону Генриху в кабинет.
– Господа, у меня есть для вас несколько, я надеюсь, приятных новостей. Прежде всего, посовещавшись и рассмотрев несколько кандидатур, мы пришли к общему мнению, что можем рекомендовать смотрителем замка Топплер дядю Конрада…
В общем, нам была представлена вполне подходящая (и главное – имеющая опыт в подобных делах) семейная пара. Дети у них уже выросли, но сами управляющие были всё ещё бодры и полны сил. Я с удовольствием передал им права на присмотр и надлежащую хозяйственную деятельность. Естественно, попутно мы оформили целый портфель бумажек – без этого никак.
– Между прочим, в документах сказано, что замок передаётся с землями в границах озера, – заметил я, – а там по самому берегу каких только палаток не нагорожено, да и добыча водорослей по озеру идёт. Решили, поди, что прежний герцог помер, нового нет – вот и набежали. Если ваш дядя Конрад сумеет навести вокруг замка порядок и взять происходящее под свою руку, я буду только рад. Хоть на налоги за тот же замок наскребём.
Явившийся Конрад заверил меня, что это вовсе не проблема, и он даже готов был бы мне обрисовать свой план наведения герцогского контроля… если б я хотел его слушать. Может – пусть делает. И так этот замок – сплошная боль головная.
Второй неплохой новостью было то, что в гости старшие фон Ярроу прилетят не только с тем же Фрицем, который в прошлый раз немного у нас гостил, но и с его пассией. И если девушке всё понравится…
– А если не понравится, то пусть Фриц не расстраивается, – усмехнулся Хаген, – уж в чём в Сибири недостатка нет, так это в красавицах. И уговаривать переезжать не придётся.
Младший братец, заслышав о такой перспективе, слегка стушевался. Но… А мало ли?
Проговорили мы обо всяких делах до самого обеда, который порадовал меня несказанно. Маман Вильгельмина явно старалась не ударить в грязь лицом перед русскими гостями, хотя родню её порывы, похоже, слегка пугали.
В общем, посидели славно и совсем уж готовы были двинуться в Топплер, как нас внезапно догнала телефонограмма, доставленная курьером. На моё имя, что характерно.
– И чего там? – поинтересовался Иван. – Не секретное?
– Ихнее величество кайзер любезно напоминают нам о церемонии проводов их сына Вильгельма, на которой нам желательно быть перед отправкой в Российскую империю. Завтра в двенадцать часов пополудни.
– В Берлине, надо полагать? – слегка скривился Иван.
– В нём.
– Вот не было печали! Я так надеялся, что он забудет.
– А сразу нормально проститься они не могли? Без энтих ихних штучек? – довольно раздражённо поинтересовался я. – Весь мозг ведь сыну проклевали!
– О-о, брат, – просветил меня Петя, – мозги проклевать – это отдельно, а проводы по протоколу – особая статья. Тут, если ты думаешь, что маманя жаждет ещё раз сыночка увидать, чтоб на грудь ему кинуться – это ты ошибаешься. Это для светской хроники предназначено.
– Для газет, что ли?
– И туда тоже. Фотографии. Красная ковровая дорожка, оркестр, торжественные напутствия – вот это вот всё.
– Ядрёна колупайка…
– Я не желайт с ними разговаривайт! – сердито заявил Фридрих.
– Да ты можешь и не разговаривать, – Иван душевно приобнял его за плечи. – Только конфликт между державами нам не очень нужен. Просто приди, постой. Хочешь им своё «фи» выразить – так и молчи, сделай морду тяпкой.
– Тяпкой? – слегка растерялся Фридрих.
– Ну вот так, – великий князь изобразил. – И пусть утрутся. Немножко постоим-потерпим да полетим. Всё равно обратный путь из Ротенбурга над Таубером мимо Берлина лежит. Ну задержимся на часок. Заодно за казённый кайзеровский кошт техобслуживание «Пуле» в главном воздушном Берлинском порту закажем.
Выражение лица Фридриха изменилось. Он довольно мстительно поджал губы:
– Я! Так ему и надо!
СНОВА РОТЕНБУРГ-ОБ-ДЕР-ТАУБЕР
На сей раз «в герцогство Топплер» мы приехали под вечер – хоть вокруг и как бы «отдых на во́дах», а народу – никого, тишина, ровно вымерло всё. Нанятый в воздушном порту якобы «для перевозки мебели» грузовичок задней дверью к входной двери замка припёрли. Фридрих устремился в подвалы первым – каменную западню устранять.
Мало кто в последние дни так страшно радовался явлению нашей компании, как профессор Кнопфель. Он даже возопил, когда Фридрих распаковал коридоры, и дверь в лабораторию открылась:
– Вы вернулись!
– Пора бы вам привыкать к обязательности исполнения данного слова, профессор, – строго пожурил его Петя. – Иначе страшные вещи могут случиться.
– Всё собрали? – уточнил я.
По честности, утомила меня уже Германия, домой хочу.
– Яволь! – отрапортовал профессор. – Извольте взглянуть на список оборудования!
– Отдайте Фридриху, он у нас по хозяйственно-тыловому обеспечению, – по привычке переиначил на армейский лад специальность Фридриха я, – и за вашим начинанием тоже он заодно присматривать будет. Вот ему и списки.
А то для меня немецкое лязганье читать – смерти подобно. И каждый раз как будто проклятья тренируешься произносить.
Это я, конечно, про себя подумал. А то, поди, обидно им такое слышать, немцам-то.
– Берёте только самое важное, – напомнил профессору Сокол. – Рабочие журналы, реактивы. А то сейчас возьмётесь шкафы и тумбочки грузить. Такое нам без надобности, да и не влезет, пожалуй.
– А как же посуда лабораторная? – встревожился профессор.
– Только если какая-то редкая, которую на заказ особо делать надо. А обычного хоть стекла, хоть металла мы вам горами навозим.
– А если…
– Вы берёте только то, что нельзя купить обычным порядком, – рубанул я. В прошлый раз же было уж всё обговорено – что за шарманка опять? – Образцы водорослей взяли?
– Образцы! – Кнопфель заполошно воздел руки к потолку и по-немецки выкрикнул: – Густав! Курт! Наполнить вон те бидоны с герметичными крышками!
– Воду начнём набирать – по-любому, кто-нибудь приметит, – озаботился Серго.
– Найн! – категорично взмахнул рукой профессор. – Не заметят. Забор организован непосредственно в лабораторию. – он снова заполошно всплеснул руками: – Густав! Только свежую наливайте! Из резервуара не брать!
– Яволь! – откликнулись лаборанты-громилы, а Кнопфель посетовал:
– Такие дуболомы! Глаз да глаз нужен.
– Два глаза? – по-армейски пошутил Серго.
Профессор покосился на его непроницаемое лицо и не нашёлся, что ответить.
Помощнички профессора в полчаса стаскали и скидали в фургон всё необходимое. Тут как раз подъехал новый управляющий Конрад с супругой – они немного от нас отстали, поскольку присматривали за выгрузкой из «Пули» своего скарба. Да оно, на самом деле, и к лучшему получилось. Профессор с помощниками сидели в фургоне, Фридрих как раз снова запечатал камнем покинутую лабораторию, и те, кому не следовало, не встретились.
Сокол проинструктировал меня, как передать управляющему доступ к магической печати дома, мы распрощались и отбыли.
В Берлин.
02. В ДОБРЫЙ ПУТЬ
ФЕЕРИЧЕСКИЕ ПРОВОДЫ
В Берлине нам не пришлось даже покинуть главный воздушный порт. «Пуля» пристала к определённой ей причальной мачте, на лифте спустилась группа в составе Фридриха, меня, Хагена и трёх весёлых князей. Во-первых, Фридрих один идти не хотел и сразу рогом упёрся. А во-вторых, я и сам боялся – ну как вцепятся там в него и не выпустят? Вшестером-то не так страшно, поди.
Все остальные остались на борту, экипажу даны были инструкции, чтоб были готовы в любой момент рвануть в сторону родной сторонушки. Дармовым техобслуживанием по некотором размышлении решили пренебречь – чай, русский император не беднее германского, в Москве техосмотр произведём.
Сели мы шестеро в огромный открытый автомобиль и ме-е-едленно покатили в сторону специально организованного помоста, на котором стояли кайзер и его кайзериня – все при лентах-орденах, с чинными выраженьями на лицах. Тут же генералы какие-то, сбоку оркестр пристроен, вокруг фотографы суетятся, числом не менее трёх.
Автомобиль остановился в некотором отдалении от трибунки. Я сперва не понял – чего это? А потом как понял! Иначе ради чего ковровая дорожка-то расстилалась? Пройтись требуется.
– Мы как? – спросил я сведущих князей. – Тут подождём посидим?
– Не по протоколу, – нарочито по-стариковски закряхтел Сокол и полез из машины. – Выгружайся, Коршун. Сопроводим друга-товарища.
Вылезли потащились по дорожке. Сбоку, наверное, казалось, что это германский принц (пусть и младший) со свитой. Или, как минимум, в сопровождении высокопоставленных лиц дружественной державы. Так, скорее всего, в немецких газетках и напишут.
Оркестр при виде нас дружно грянул нечто торжественное в совершенно германском стиле. Сразу захотелось идти, тяжело до железности печатая шаг, еле я сдержался, призвав на помощь всю звериную мягкость.
Ладно, подошли.
К моему глубочайшему удивлению, кайзер про нас не забыл, и из-за трибунки нам навстречу рысью выскочил тощий человечек в военной форме, оказавшийся переводчиком. Видать, Вильгельм Десятый решил официальный статус мероприятию придать. Или, может, просто его раздражало, когда кто-то из русских вдруг невпопад и не в отведённое на то время бросается мне и Серго что-нибудь переводить.
Честно скажу, сперва я подумал, что старался кайзер зря. Уж такой скучный у них был протокол – словно кожаный ремень без горчицы жуёшь*.
*С горчицей – оно тоже занятие дурацкое, но хоть с огоньком…
Фридрих стоял с кислой миной. Ему удалось даже Сокола, давеча изображавшего морду тяпкой, переплюнуть. И вдруг – натурально у меня аж холодные мурашки по спине побежали – взгляд у него как-то изменился. Что-то наш принц затеял!
И точно.
Не успела возникнуть микроскопическая пауза, как он заявил:
– Я так рад, что наконец-то улетаю, – переводчик от нарушения протокола немножко растерялся, но переводить продолжил, как заведённый. – Хотел вам, дорогие родители, перед отъездом задать один вопрос. Отец, вы знали, что матушка затеяла интригу с целью убить моего сюзерена?
– Я не знал! – отчеканил Вильгельм и потрясённо уставился сперва словно бы в никуда (очевидно, осознавая, с чего это он вдруг даёт такие откровенные ответы), потом на сына и наконец на жену: – Мария⁈ Это правда⁈
Кайзериня растерялась всего на долю секунды и холодно заявила:
– Мы поговорим об этом не здесь!
– Нет, мы поговорим здесь и сейчас! – набычился Фридрих, обращаясь к матери: – Ваше величество, разве вы не понимаете, что не добьётесь взаимопонимания со мной, ставя под угрозу жизнь моих друзей и моей любимой женщины.
– Это пустое! – отрубила кайзериня. – Эти твои «друзья» – всего лишь дикие варвары! Какой-то казак из ужасной Сибири. Можно подумать! Одним казаком больше, одним меньше. А этой женщине вовсе не стоит переживать, совсем скоро она навсегда перестанет тебя беспокоить! – Тут императрица Мария поняла, что она только что сказала и хлопнулась в обморок.
– Спасибо, я услышал всё, что хотел, прощайте! – холодно сказал Фридрих и почти бегом сбежал с помоста.
– Быстро в машину! – прошипел Сокол, и мы почти бегом устремились к автомобилю.
Фридрих рявкнул на шофёра, и к причалу «Пули» мы летели с таким свистом, что аж волосы назад.
– Когда-нибудь мы научимся делать всё так, чтобы позади не оставались руины и зарево пожарищ? – довольно поэтично спросил Петя, пока мы вшестером втискивались в кабинку лифта.
– Но не сегодня! – сурово ответил Фридрих, и мы понеслись наверх.
– Вот как затормозят нас на вылете, – вслух подумал я, входя в «Пулю» и занимая своё кресло.
– Это вряд ли, – возразил Сокол. – Дядюшка очень не любит, когда кто-либо творит препоны его подданным. Но если речь заходит о членах семьи, он становится крайне неприятным.
Действительно. Попытаться задержать дирижабль с великим князем на борту…
Мы благополучно покинули воздушный порт Берлина, и никаких сигналов нам не поступило. «Пуля» развернулась, и в мой иллюминатор стало видно злополучную трибунку и суетящихся вокруг людей. Интересно, что они в газетах напишут? А, впрочем, верно, выберут из фотографий что-нибудь приличное.
ВЫ ИМЕЕТЕ ДЕЛО С ЛИТЕРАТОРОМ
Чего я откровенно боялся – так это того, что Иван всю нашу компанию опять за собой потащит. На этот раз в гости к своим родственникам. Что-то как-то я уже кайзеровскими щами нахлебался, спасибо. Можно, я просто в какую-нибудь блинную зайду? Или, скажем, в пирожковую? Есть тут, к примеру, в Москве подобные заведения?
Видать, мои опасения так крупно были написаны на лице, что Иван сказал:
– Да не переживай так! Никаких больше высочайших обедов. Тем более, Катерина у нас – непоседа. Сейчас, узнаю только, куда она нынче лыжи навострила…
И пока мы определяли «Пулю» на техобслуживание (точнее, Фридрих определял, а мы рядом толклись), великий наш князюшко, не теряя времени, сбегал в переговорный пункт воздушного порта и домой позвонил.*
*А может, надо сказать «во дворец»? Во дворцах же великие князья живут? Иль в особняках? Хрен этих князей разберёт!
Явился бодр и весел.
– Екатерина Кирилловна изволит гулять, и по счастью, сообщила маман, где именно. Едем на Всероссийскую торгово-промышленную выставку.
– А Кнопфель? – я кивнул на взъерошенного профессора, который топтался вдоль перил пассажирской платформы, таращась во все стороны и норовя улететь вниз. Хорошо, у него две крупнокалиберные няньки есть.
– А Кнопфеля вместе с его амбалами в гостиницу для техперсонала отправим, – предложил Петя. – Я знаю, тут есть. Я когда из госпиталя сбежал, тут мимоходом тоже ошивался.
– Я, с ваший позволение, тоже в гостиница, – Фридрих внезапно устал – прямо как сдувшийся шарик. – Сила отсутствовать. Надо полешать.
– А я останусь присмотреть, – кивнул Хаген. – Так надёжнее будет.
– Может, и я тогда останусь? – мне страшно не хотелось тащиться куда-то и разговоры разговаривать с той дамочкой, которая доставила мне столько неприятных минут своими литературными подвигами.
– Нет уж! – воспротивился Иван. – Нам нужен железный аргумент!
– А я при чём?
– Да при том! Нам Катька от ворот поворот покажет. А тебя застесняется.
– Да правда что!
– Тут я тебе гарантию дам, – заверил Сокол, – представлю тебя так, что застесняется, сто процентов.
Не могу сказать, что меня подобное заявление чрезвычайно обрадовало, но потащился. А что делать?
* * *
Выставка была огромной. Нет, ОГРОМНОЙ! Если взять всю территорию нашего училища – с корпусами, хозяйственными и тренировочными зонами – да умножить раза этак в два или даже три, вот тогда примерно и получится Всероссийская торгово-промышленная выставка.
– И как, я стесняюсь поинтересоваться, мы будем здесь твою сестрицу искать? – вопросил я.
– Да очень просто! – Иван (а гуськом за ним мы все) направился к огромной карте с восклицательным знаком и надписью «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ!» От наименований павильонов пестрело в глазах.
– Что-то мне не кажется, что это будет просто, – поддержал меня Серго.
– Погодите крыльями хлопать! – Иван что-то искал в списках, сдался и окликнул прохаживающегося неподалёку смотрителя: – Любезный! Не подскажете ли нам, где тут павильон с рубиновыми слонами?
– Извольте, ваше высокоблагородие! – кинув руку к козырьку фуражки, служитель поспешил на помощь. – Вот тут, недалече, где обозначен малый стадион.
– А чего ж слоны не обозначены? – недовольно нахмурился Иван. – Сколько искали по всей карте!
– Слоны-то – они ить только вчерась прибывши, – заступился за карту смотритель. – Сегодня первый день выступления, место только с утра определено, послали новую карточку заказать, да ещё не прибыла. Для того я и дежурю!
– А представлений много?
– В начале каждого часа по сорока пяти минут, – отрапортовал смотритель.
– Ну, добро! – Сокол смягчился и даже выдал смотрителю четвертак* за услуги и устремился по усыпанной мраморной крошкой дорожке: – За мной, братцы!
*Монета в 25 копеек.
Вскоре стало ясно, что мы приближаемся к нужному павильону – издалека доносились восторженные крики и бурные аплодисменты. Потом вроде затихло – и снова: визг, овации! Дальше голос, усиленный рупором, прокричал:
– Дамы и господа, рубиновый цирк благодарит вас за внимание! Для желающих будет повторение выступления через четверть часа!
Тут аплодисменты взорвались ещё раз и начали затухать, а навстречу нам повалили люди. Публика, что характерно, попадалась самая разнообразная – и дворяне, и купцы, и студенты, и разночинцы всякие, вплоть до работяг в костюмах автомобильных техников.
– А вот и они! – пробормотал Иван и кинулся вперёд, резко заступив дорогу двум увлечённо щебечущим барышням, которые кроме друг друга ничего вокруг не видели.
– Ай! – пискнули они хором, и та, что посветлее, тут же повисла у Сокола на шее:
– Ваня!
– Привет, Катюня. Здравствуйте, Лидочка! А я не один, с друзьями. Петю и Серго вы знаете, а нашего общего товарища тебе, Катенька, я думаю, даже представлять не нужно, так хорошо ты о его жизни осведомлена.
На этих словах Катерина слегка покраснела и постаралась незаметно ткнуть Ивана в бок.
– Ой, господа, прошу меня извинить, – Лидочка вытянула шею, – меня, кажется, мама зовёт! – и испарилась.
– Вот и славно, – сказал Иван, – без неё легче.
– Ну ты вообще! – возмутилась Катя.
– Не «вообще», а позволь тебе, дорогая сестрица, представить человека, волею твоей пережившего множество тягот и невзгод. Свадебный Коршун, он же Илья Алексеевич, – тут он обратился ко мне: – Моя сестра Екатерина, литератор.
Я думал, она за этого «литератора» брата взглядом испепелит.
– Весьма рад знакомству, ваше высочество, – мне пришлось лишь поклониться, обойдясь без чинных поцелуев, поскольку Катерина, совсем уж красная, обеими руками комкала свою сумочку.
– Илья Алексеевич, я должна извиниться…
– Право, не сто́ит… – начал я, но был перебит Иваном:
– Сто́ит! Ещё как стоит! Откровенно говоря, Катенька, мы сюда исключительно из-за тебя явились. И вот с какой целью… – Он оглянулся: – Вот досада! Хоть бы одно укромное место!
– Можно зайти в венскую кофейню, – предложила Катерина, – тут рядом. Там зал довольно большой.
– А кабинеты есть?
– К-кажется, я не спрашивала.
– Пошли!
Кабинеты в кофейне обнаружились, и были даже свободные, так что мы уселись, заказав кофе и пирожные, и Иван довольно коротко и толково изложил Катерине нашу проблему.
– Видишь ли, сестрица, можно было бы начать артачиться и задирать нос. Но. Во-первых, я действительно считаю, что неплохо бы загладить свою вину перед человеком, который тебе…
– Ну перестань, Ванька, иначе я тебя тресну!
– Фи, какое неподобающее поведение для благородной дамы! – сморщив нос, передразнил Иван кого-то обоим им знакомого, потому что Катерина тут же фыркнула. – И вообще, дослушай до конца. Во-вторых, это важно не только Илье, но и Серго, и всем кланам оборотней государства российского. А в-третьих, этот жест доброй воли в некоторой степени оправдает тебя перед дядюшкой.
И не надо конкретизировать – перед каким дядюшкой, все и так всё поняли.
– Я так поняла, проблема в срочности? – уточнила Катерина.
– Да. У нас осталось не более полутора суток.
– Посмотреть бы хоть на эти водоросли.
– Да легко! Заскочим домой – и в воздушный порт. Лететь всё равно до Иркутска придётся, потом только в Железногорск. Успеешь насмотреться. Заодно с сумасшедшим профессором познакомишься. Вы с ним должны хорошо сойтись.
Катерина Кирилловна возмущённо фыркнула, но, что показательно, возражать не стала.
