Текст книги "Солнце мое (СИ)"
Автор книги: Ольга Войлошникова
Соавторы: Владимир Войлошников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Мы заскочили в «Труд». Я подождала, пока папа сходит до администрации и заполнит там необходимое уведомление, потом забрали какие-то железяки и тумбы для расстановки обуви и вернулись в магазин на Рынке. Мне оставались узкие полосы-вставки декора, и за сегодняшний день я планировала с ними разобраться. И ведь разобралась! Договорилась, что дня через два, когда они хаос маленько утрясут, заеду к ним и миллиона на полтора что-нибудь себе подберу.
А вот назавтра я проснулась и подумала: а почему бы и нет, в самом деле? И поехала в Политех. Там была кафедра архитектуры, там же имелось и новенькое отделение дизайна. Узна́ю, за спрос в нос не дадут.
Политех поразил меня своими размерами. Нет, я, конечно, видела его снаружи, но не подозревала, что от фасада в глубину микрорайона отходят, как зубья, длинные здания корпусов. В приёмной комиссии меня удивили вторично, отправив за разъяснениями непосредственно на кафедру дизайна (никого, видите ли, от них сегодня не прислали, а остальные не в теме). В итоге, я чуть не потерялась в этажах и переходах, прям как тот мужик из фильма «Чародеи»*.
*«Лю-ю-юди! Ау-у-у!»
Завкафедрой оказался хитроватым дядькой. Почему-то у меня возникло такое ощущение, что он больше уговаривал меня не поступать на их курсы, чем поступать. Хотя места вполне были. Правда, только платные, бесплатных вообще не предусматривалось. Зато не очень дорого, и можно было платить не сразу, а с разбивкой по месяцам. И через семь месяцев вы получали дивный диплом дизайнерской переподготовки (или как-то так это звучало). Немного смущало, что занятия вечерами пять дней в неделю, с шести до девяти. Поздновато, страшновато… Хотя, если народ будет до остановки идти кучкой…
Что привлекало, так это набор дисциплин: все предметы исключительно специальные, никаких там философий и физкультур – чистая дизайнерская выжимка.
– А первый взнос какой?
– Первый платёж, – поправил меня дяденька, – за первый месяц, соответственно. Двести тысяч.
– Мне подходит, – решилась я и достала из сумки нотариально заверенную копию школьного аттестата.
Да, мы как раз когда школу окончили, стало можно поступать в несколько вузов сразу. Я поступала в два. Поскольку документы надо было сдавать одновременно, во второй вуз шёл дубликат: переписанный от руки аттестат*, который требовалось заверить в нотариальной конторе. Вот эта копия у меня с собой и была.
* Я, если честно, о существовании ксероксов
только в середине первого курса узнала.
– Ну, что ж, – поднял брови дяденька, – давайте оформим заявление…
13. ЧТО НАЗЫВАЕТСЯ, «И ТУТ МНЕ ПОПЕРЛО!»
ВОТ ЭТО ПОДАРОК!
Конец недели прошёл не то что бы как сон пустой – скорее, наоборот. Я выбрала из шкафов все матушкины книги по изобразительной деятельности дошкольников (а имелось их довольно много, поскольку мама была человеком увлекающимся и в своё время многократно поощрялась как педагог-новатор). Кроме книг в тумбочке хранилась целая куча вырезок и подшивок, в том числе по этим дурацким модным нетрадиционным техникам. И вот я всё это выгребла и начала штудировать. Понятное дело, что сразу не угадаешь, что с детьми покатит, а что нет, но примерный-то план хоть на пару месяцев надо было составить. Да ещё на разный возраст…
Увязла я, короче, с этими планами, под конец недели дошла до состояния «ни петь, ни рисовать». Скорее бы хоть Аня приехала, что ли, а то грустнота сплошная.
В субботу позвонил Вова и «порадовал» меня подтвердившимся фактом: в увольнение его не отпустили. За какие такие косяки, это я не в курсе, да мне и неважно было. В любом случае, веселее мне бы не стало, верно?
В ночь на воскресенье просидела «снедаема тоскою» – зато сочинила душераздирающую главу про очередные сказочные ужасы. Спать легла, соответственно, под утро.
А в одиннадцать мой праведный сон был беспощадным образом разрушен.
– Ольгуня! – Алла Алексеевна радовалась аж взахлёб: – Приезжай! Есть для тебя кое-что интересное!
– М-м, – промычала я в трубку, моргая своему отражению, – а можно после обеда?
– Давай! Будем ждать!
Глаза закрылись автоматически.
Я наощупь выдернула телефонную вилку из розетки – иначе ведь кто-нибудь снова позвонит! – дошла до кровати, едва не снеся косяк, и отрубилась ещё на четыре часа.
В магазин я приползла аж к четырём вечера.
– Ну ты даёшь! – папа обнял меня и махнул в сторону выгороженного угла (для продавцов): – Вон там на стойке всё для тебя, меряй, – он посмотрел на меня многозначительно. – Особенно на последнюю вещь обрати внимание.
Из подсобки появилась Алла Алексеевна:
– Ольгуня, привет! Саша сказал уже? – она подлетела шустрым дирижаблем. – Ты представляешь⁈ Позавчера пришёл груз. Я давай разбирать – и сегодня! Смотри! – она бодро проскочила вдоль стойки и сдёрнула самую дальнюю вешалку. – Ну-ка, меряй!
– Ух ты…
Это была шубка. Молочно-белая. С длинным, толстым даже на вид мехом. Если честно, мне даже брать её было страшно – а ну как подойдёт? Это ж сколько денег???
– А это что за мех? – спросила я осторожно. – Лиса?
– Песец! – Торжественно выкрикнула Алла Алексеевна.
– Я даже не знаю… Это дорого, наверное…
– Оля-я! – она начала запихивать меня в шубу, покрутила перед зеркалом. – Ну, твоя же!
Конечно, она была моя. И в плечах, и по рукавам. Не сильно длинная, конечно – еле как попу прикрыть, но с той моей страшной курткой уж никак не сравнить. И она мне нравилась. Это было до ужаса обидно, потому что – ну откуда такие деньжищи?..
– Слушай! – заговорщицки сказала Алла Алексеевна. – Эта шубка вообще новая. Она висела в витрине и мех начал менять цвет – видишь, она как будто под сгущёнку? – я кивнула. – А была белоснежная! Всё, считается некондиция. Мы её совсем недорого выкупили. За пятьсот тысяч тебе посчитаем, м?
Вот тут надо мной запели ангелы.
Подошёл папа:
– Нравится? Берёшь?
– Ага! – выдохнула я.
Потом мы ещё что-то примеряли и обсуждали, в итоге я набрала целый пакет всякого красивого, и папа снова подкинул меня до дома. Совершенно счастливую!
Ещё он, кстати, порадовал меня, что нашёлся какой-то знакомый, который может компьютер мне собрать, и даже, вроде, подешевле получится (хотя это не точно). Теперь всё упирается только в денежки.
Ну, что ж. У меня большие надежды на детсадовскую коммерцию.
На выходе из машины папа сунул мне очередной конвертик. Точно, июль же уже идёт! Вообще классно!
Вечером я решилась. Постояла у шкафа с одеждой, да и изрезала на ленточки барахло, о котором давно уже думала, что такое носить стрёмно. Смотала в клубки. Маме отдам. Она тут недавно коврики на дачу начала вязать, и вечно ей не хватает расходников. Пусть пользуется.
А курткошубу на помойку унесла. Это, конечно, был своеобразный манифест. Вот просто – нет. Такое я больше не надену, а дома оставлять нельзя, мама же с бабушкой испугаются, цепляться будут, бояться, что зимой окажется не в чем выйти.
Страхи я понять могу, конечно. Но – нет.
А валенки вместе с клубками в пакет – на дачу отправить, если вдруг зимой туда поеду, чтобы было в чём по сугробам лазить.
Спать легла в счастливом ожидании завтра.
Я ВСТРЕЧАЮ ОТПУСКНИКА
10 июля 1995.
Утро понедельника заставило меня скакать и петь. Сегодня я его увижу снова! Нарядилась в одно из любимых своих платьев, голубое шёлковое, с умеренным декольте и летящей юбкой, для разнообразия закрывающей колени. И понеслась.
Примчалась, конечно, на полчаса раньше. От нечего делать занялась разглядыванием столбов, сплошь облепленных объявлениями с торчащими во все стороны отрывашками. Критически оценила эти бумажки с точки зрения умной книжки «Приёмы рекламы». Никакими приёмами здесь, конечно, и не пахло. В основном листочки были исписаны от руки невнятным равномерным текстом, и использование цветных ручек или фломастеров являлось прям верхом дизайна. Люди продавали всякое, но если придираться к подаче информации…
Ну, вот например.
ПРОДАМ
3-комн. кв. на Байкальской
100 млн. руб.
– и шестизначный телефон
Ни тебе площади квартиры, ни этажа, дом из чего, есть балкон-нет? Приватизировали её или по ордеру продают? Сколько народу прописано? И, главное, Байкальская через полгорода идёт от самого центра до окраины Солнечного, и в глубину от остановок ближе-дальше… Так что цены по ней очень разные, мда.
Таких «продам» и «продаю» было довольно много. Некоторые были размножены на ксероксе, но изначально тоже написаны вручную.
Продавали дачи, гаражи, диваны и щенков.
А ещё меняли. Вот, меняют квартиру на дачный участок. Как-то невыгодно, по-моему. Наша странная соседка снизу так выступила. От родственников досталась им двушка – мгновенно они её на дачу поменяли. Главное, мебель всю к себе стаскали. Наша баба Рая к ним заходила по какому-то делу, как старшая по подъезду, – говорит, теснота такая, не повернуться. Да уж.
Тётушка моя, старшая мамина сестра, тоже свою шикарную пятикомнатную в новой девятиэтажке (доставшуюся им ещё при Союзе как сильно многодетным) обменяла на четырёхкомнатную в малометражке в старой хрущёвке. Ни с кем из родни не посоветовавшись. Как её сёстры-братья потом ругали! А польстилась на доплату в виде машины, которую зять чуть не в первый же месяц и разбил…
Слов просто нет…
Вот ещё одни такие же, хотят тойоту обменять на однокомнатную квартиру. Интересно, найдётся кто?
Потянул лёгонький ветерок, и я почувствовала, что начинаю подмерзать в своих шелках. А руки-то вообще открытые!
Чё вот я так рано приехала, а? И, главное, кофточку хоть с собой не захватила? Мерзлячка же я. Девять утра ведь, кому как, а мне по нашему резко континентальному климату на теневой стороне улицы прохладненько. Скоро они там, интересно? Как покроюсь щас вся пупырышными мурашками… И даже в магазин ведь никакой не отойдёшь погреться – как потом друг друга искать?
Я переползла на ту часть, где солнце пробивалось между домами сквозь забор и растущие вдоль него деревья. Хоть так. Если я сейчас начну приседать и прыгать, это, наверное, будет странно выглядеть? Будут потом говорить, что у Вовки девушка психическая. Я немного потерзалась этими сомнениями и даже уже была готова сдаться – и тут они пошли! Как там у Пушкина? «Все красавцы расписные, великаны удалые!» Дядька Черномор, должно быть, остался внутри ограды, а товарищи курсанты повалили толпой на улицу.
– Вовка! – я повисла у своего парня на шее.
– Привет! – обнял, как медведюшка!
– А где чемодан? Ты ж типа в отпуск.
– Ну ещё, чемодан! – в руках у него была средняя такая спортивная сумка, – Тут сменка, переодеться в гражданское. И достаточно.
И пошли мы по утреннему городу. И не смотря на некоторую царящую вокруг неряшливость и даже запустение на фоне аляповатых вывесок и топорной зазывающей рекламы, меня переполнял восторг.
– Кстати, можем зайти к моему папе в магазин, в гражданку переоденешься. Если ты не стесняешься, конечно.
– А ты?
– Я – нет. Почему я вдруг стесняться должна? А в этом жарко и вообще. Начнут ещё всякие приставать, документы проверять.
– Ну, пошли.
Мы догуляли до танка и свернули вдоль трамвайных путей в сторону центра.
– Ты, если что, не удивляйся, – предупредила я Вовку, – Там у них, наверное, трам-тарарам, отдел-то новый.
– Да уж как-нибудь.
Я толкнула дверь. Внутри, и правда, было несколько сумбурно, но из стадии ремонта уже переросло в расстановку стоек и развеску товара. Хотя бо́льшая часть одежды ещё лежала в огромных коробках и не менее огромных баулах посреди. Зато примерочные кабинки с модными джинсовыми шторами уже стояли.
– Па-ап?
Первой из-за куч появилась Алла Алексеевна:
– Ой, Ольгуня! Привет!
– Посторонись! – папа зашёл следом за нами с очередной коробкой, пристроил её к гигантской куче и уж потом вернулся к нам, стрельнул глазами на Вовку, – Добрый день. А этого молодого человека я, кажется, помню.
– Да, знакомьтесь: это мой друг, Вова, а это мой папа, Александр Иванович, и Алла Алексеевна, у них общий бизнес.
Мужики солидно пожали руки:
– Владимир.
– Александр.
– Ну что, чай пить будем? – сразу спросила Алла Алексеевна.
– Ой, нет. Мы, вообще-то, на минуточку. Можно у вас переодеться?
– Да конечно! – Алла Алексеевна всплеснула руками, – Я и плечики сейчас дам, повесите, чтоб не мялось. В подсобку уберём, чтоб вам с собой не таскать.
– Да не надо плечики, – отказался Вова, – Оставлять, я думаю, смысла нет. Вдруг нам далеко возвращаться будет?
– Ну, смотри́те.
Пока Вовка зашёл в кабинку, я увидела на стене новенький кнопочный аппарат:
– О, вы что, телефон провели?
– Конечно! – папа гордо вручил мне листочек с номером. – Цифры смотри какие удобные! Если что – сюда звони.
– Ясно!
И МЫ ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ БУДЕМ ВМЕСТЕ? УДИВИТЕЛЬНО…
Мы немного побродили по центру. Послушали уличных музыкантов. Один очень мне понравился – играл вообще классно. Что меня поразило, так это монеты в раскрытом чехле от гитары у его ног.
Монеты!
Где люди их вообще берут? Я монет уж несколько месяцев не видела. Прошлым летом ещё ходили кое-когда вместо копеек… Хотя, если тысячу тогда уже называли рублём, пятьдесят рублей – это типа пять копеек, что ли? Мда… Может, этот парень специально горсть с собой таскает для заманухи?
Короче, я положила гитаристу бумажную тыщу и предложила Вове:
– Знаешь, ну их, эти гулянья. Поехали ко мне?
Он притянул меня к себе и поцеловал в висок. И сказал:
– Поехали.
И я поняла, что он очень по мне соскучился. Да и я тоже, пусть мне было немного неловко в этом признаваться. И хотя я ничего не сказала вслух, про себя подумала, что сегодня я гораздо больше хочу лежать, чем ходить. Даже просто лежать с ним рядом – вообще просто так. Батониться. Как волки. Получая удовольствие от такого вот валяния.
И мы поехали.
Выгрузились на «Областной». Хотела достать деньги за проезд – посмотрел на меня строго. Ладно, замнём.
– Пойдём, до пятачка дойдём? Надо хлеба купить свежего. А то у меня булка неделю уж лежит, только на сухари.
– Пошли.
Честно говоря, я немножко очковала, что за время моих гуляний родственники приехали с дачи и встретят нас недоумёнными лицами. Но дома было тихо. Да и обуви нет, в коридоре полнейшая пустота.
Я заглянула в зал:
– По ходу дела, мои ещё на даче.
Поймала в зеркале Вовкин взгляд. Ну вот как у него так получается смотреть, что снизу начинают накатывать жаркие волны? Смутилась.
Блин. Ну, вот как?
Я поспешно скинула обувь:
– Располагайся. Китель на вешалку повесить можно или в зале на стул. Милости прошу, – и заскочила в ванную. Критически осмотрела себя в зеркало. Нда. Если и дальше так дело пойдёт, я буду как Аврора розовоперстая, беспрерывно розоветь. В шафрановый пеплос только облачиться осталось. Или в шафранный?
Кстати, о музыке… Пока мой кавалер мыл руки, я сдвинула с рычагов телефонную трубку. А то знаем мы вас, в самый интересный момент обязательно кому-то понадоблюсь.
А потом… не буду вам рассказывать. Ну, вот так, стесняюсь сегодня.
Я лежала у любимого на плече, на толстом покрывале, и думала, что пора уже на это покрывало сшить нормальный чехольчик, а то от ворса жарко – что я, правда? В шкафу столько кусков бязи лежит. Переползти уже капитально на пол. Ну, пока Вовка у меня. Мысли бродили тягучие, как мёд. Я поняла, что засыпаю, и от этого осознания резко проснулась.
– Вов…
– М?
– У меня есть гениальный и коварный план.
– Да-а?
– Смотри, у нас имеется кусок мяса, рис, морковка, лук и головка чеснока. Пошли плов готовить?
И мы, как порядочные, занялись готовкой.
– Не хочешь в кино съездить? – между делом предложил Вовка.
– «Недельки» свежей нет*, – ну, реально: наугад переться не хотелось, а без бабушки я газету не покупаю, потому что телек практически не смотрю. – Если хочешь, можно вон в видеосалон сходить, и никуда ехать не надо.
*«Неделька» – тоненькая газетка,
в которой печаталась телепрограмма
и заодно афиша кинотеатров.
В видеосалонах показывали всякое, в том числе такое, что в кинотеатрах было никак не увидеть, вроде «взрослого кино». Их особенно как грибов повылезало, когда сразу несколько кинотеатров в Иркутске закрылись. Сейчас процесс идёт в обратную сторону, но видеосалон в малом конференцзале Областной больницы до сих пор работал – как раз напротив остановки. С Юбилейного до любого кинотеатра далеко, вот народ и ходит. И ценник у них небольшой был, тысяча, что ли.
Вова не поленился и сгонял, глянул афишку (обычный альбомный лист на двери этого самого салона, на котором фломастером каждый день прописывалось время показа, название и цена за вход).
На четыре часа были мультики, на шесть – какая-то комедия с глупым названием, на восемь – боевик со Стивеном Сигалом и на десять вечера – «Греческая смоковница». Эротика, кхм…
Вот это самое… стесняюсь я, короче. А на боевик – вполне!
– Давай на Сигала пойдём, – предложила я и слегка покраснела. – Только надо минут за двадцать идти, а то зал наберут – и всё, привет ромашке. Там всего-то у них мест сто, наверное.
Между нашим поздним обедом и запланированным выходом в свет образовался зазор часа в два.
Я составила на сушилку помытые тарелки и устроилась у Вовки на коленях:
– Чем бы мне на эти два часа тебя занять?
– А ты что хотела?
– Да дорисовать кое-что надо было бы.
– М-м! Ты не против, если я почитаю?
– Ой, да вообще! Читай, конечно!
Библиотека у меня была не самая богатая, но фентези и фантастики уже неплохая подборка. Вовка перебирал книги, комментируя. По всему выходило, что из имеющегося практически всё он прочитал, да не по разу.
– А это что за… Вот «Барраяр» я не читал!
– Книга хорошая, цикл с «Осколков чести» начинается.
– М-гм, понял.
Вова залёг на диван и затаился. Всё, на ближайшие пару часов мы его потеряли. Значит, я спокойно могу порисовать. Папочка моя с образцами для ребятишек потихоньку пухла. Плюс надо ведь выставочные подготовить, для групп – а это, считай, с концами отдать. А групп у нас несколько, так что лишних два часа – они вовсе не лишние…
– А на завтра у нас какие планы? – спросила я, когда мы возвращались с просмотра фильма, в котором Сигал, конечно же, как обычно, всех побил.
– Погода хорошая будет, пойдём на речку?
Я представила себе холодный залив Иркутского водохранилища и непроизвольно передёрнулась. Вовка слегка наклонился, заглядывая мне в лицо:
– Ты чего?
– Я терпеть не могу мёрзнуть. Особенно в воде. Уо-о-о-й-й.
– А мы не пойдём на холодное, – он распахнул передо мной дверь подъезда. – Покажу тебе шикарное место. И там будет тепло – это я гарантирую.
14. ОТДЫХАТЕЛЬНОЕ
ЗАЛИВ
11 июля, вторник
Утром я проснулась в семь сорок. Говорю вам, какая-то еврейская неврастения. Сделала свои утренние делишки, наготовила завтрак. Вовка спал, как отрубленный. Ещё бы, он только из армии своей, а там у них вечный недосып и недожор, это я ещё от того своего первого ухажёра знаю.
Я прикрыла дверь в комнату поплотнее и пошла в кухню, тесто месить – на сей раз плотное и густо солёное, для поделок.
Выполз Вовка в одиннадцать, когда я уставила своими микроскульптурными шедеврами почти весь кухонный стол.
– Ух ты, это что такое?
– Это несъедобное, на образцы – помнишь, я про кружок рассказывала?
– Жалко. Выглядит вкусно.
Я невольно засмеялась.
– Выспался?
Он потянулся, спокойно достав руками потолок. Вот великан!
– Ещё бы пару часиков – и прям ваще-е, – наклонился, обнял меня, поцеловал…
– Ну, хочешь – так иди, ляг.
– Не. Собирались же купаться. Поедем?
– Конечно, поедем! Чайник долей, а? А то у меня руки в тесте. Пока туда-сюда, я как раз вот это доделаю.
Вовка щедро наполнил чайник и удалился в ванную. Через пять минут он пришёл, свежий, блестя мокрыми волосами, подвинул себе вторую табуретку и занял провокационную позицию – позади меня, уткнулся в шею, обнимая, поглаживая…
– М-м-м… ой-й, какая прелесть…
Я как-то даже забыла, что там собиралась лепить, замерла, положив затылок ему на плечо:
– Провокатор…
– Ага…
– Чай-то пить будем?
– А, может, сперва не чай?
…
До нужного места от Юбилейного можно было доехать на пятьдесят пятом автобусе, который ходил до крайности редко. Или на пятьдесят седьмом – тот уж вовсе появлялся как ясно солнышко в непогожий день, непонятно по какому графику и с удивительной частотой, типа раз в день или два – случайно, в общем. Но можно было сесть на мою любимую девяносто пятую маршрутку и доехать до ж/д вокзала, а там две с половиной остановки прогуляться пешком, что мы и сделали. Прошли вдоль Парка Парижской коммуны до Джамбула, перешли Иркут по мосту, а там…
– Ну, ёпэрэсэтэ…
Откос уходил вниз чуть ли не обрывом.
– Можно подальше пройти, – предложил Вовка, – Там есть место поположе.
– Да нет уж, полезем по горам! Только ты, чур, вперёд. И лови меня.
Даром, что ли, я в кружок альпинизма и скалолазанья ходила? Пригодилось! Это я шучу, конечно.
Дальше сквозь сплошные кусты шла довольно натоптанная тропинка.
– Ты не обращай внимания, – предупредил Вовка, – Тут такое слегка бомжатское место, но там, куда мы придём, будет чисто.
Да уж, засрано вокруг было преизрядно. Не в буквальном смысле, но намусорено, бутылки битые… Вот это меня всегда удивляет: вы пришли отдыхать, нагадили, а в следующий раз куда пойдёте? Эх, люди…
Сегодня народу не было – будний день, всё-таки. Постепенно тропинка сделалась малохоженой, пока не исчезла совсем. Кусты приблизились вплотную к воде.
– А теперь во-он туда, – Вовка показал через воду на вытянутый вдоль Иркута остров.
Остров Дьячий, в ста пятидесяти метрах от берега – это я потом по карте посмотрела, а в тот момент мне показалось, что он прямо офигеть как далеко!
Я потрогала воду:
– Вовка, да она холодная!
– Ну, не холодная, прохладная.
– Ой, не-не-не! Я в такую водичку не полезу.
– Да я тебя донесу!
– Пятьдесят килограмм! – предупредила я и для верности уточнила, – Пятьдесят один.
– Пф-ф! Мешок цемента!
И он правда меня перенёс. Посадил на шею и пошагал. А я, почти как Чебурашка из анекдота, держала пакеты с барахлом (потому что мы переоделись, прежде чем в воду лезть), пакеты с перекусом и свёрнутый трубочкой коврик. И до самого Дьячьего тянулась отмель, Вовке в самом глубоком месте по пояс, надо же!
На острове никого не оказалось, да это и с большого берега видно было. Заросли ивняка покрывали его почти сплошь, только вдоль берега шла полутораметровая полоса чистенького, мелкого речного песка. Серого, конечно, а не жёлтого, но ни тебе стёкол, ни грязи. Основное течение Иркута огибало остров справа, а отделяющая его от берега левая протока вся была мелкой и более медленной. Берег о́строва с этой стороны прогибался дугой, образуя маленький внутренний заливчик – чашу с чистым песчаным дном и обалденно тёплой водой. А ещё там плавала целая стайка… нет, несколько стаек маленьких гольянов, которые щекотно кусались за пятки!
– Ой, как здорово!
– Ты плавать-то умеешь? – явно довольный произведённым эффектом, спросил меня Вовка.
– А как же! Великолепным стилем топора! – он засмеялся, – Ещё на спине могу медленно дрейфовать. Но тут возникает проблема слежения за направлением. Понесёт меня река…
– Ну, во-первых, я тебя в любом случае поймаю. Во-вторых, есть лучше способ. Если ты хоть маленько на воде держишься, я плыву, а ты хватаешься сзади за плечи и со мной плывёшь.
Я немного опасалась, но… стоило ли иначе вообще на берег приходить?
– Ну, давай попробуем…
Получилось, товарищи, просто отпадно! И держась за его плечи я поняла, что вода действительно немножко выталкивает. А я, оказывается, даже ногами подгребать могу – Вова меня хвалил!
День получился просто чудесный. Накупались мы прям до посинения. И нацеловались до того, что у меня, по-моему, губы немножко припухли.
Вечером, распивая в кухне чаи, мы составляли планы на ближайшие дни. Газету мы опять забыли купить, да и фиг с ней. И без газеты найдём, чем заняться.
– Слушай, мне к бабушке с дедом съездить надо, – вспомнил Вовка, – в Пивовариху.
– Ну так и езжай завтра. Бабушка с дедом – это святое.
– Нет, завтра мы с тобой пойдём на круг, а вот в четверг…
– Ну, поезжай в четверг, тоже выдумал проблему!
– Ночевать будут уговаривать остаться.
Я картинно вздохнула:
– Ой, ну одну ночь уж как-нибудь перетерплю… – на что он сгрёб меня в охапку и начал щекотать. А я начала хохотать и визжать. И что бы вы думали? Спустя буквально пятнадцать секунд соседка снизу включила радио с такой силой, что у нас пол начал подрагивать. Боже, а я и забыла про эту странную женщину. И про то, какая в этом доме слышимость, кхм…
– Это что? – для Вовы такой концерт был впервые.
– Это нервная дама, которая не может слушать чужие звуки, потому что у неё высокое давление. Прикинь.
– И что, надолго это? Может, сходить с ней поговорить?
– Да-а… Так, – я неопределённо покрутила пальцами, – Полчаса послушает и успокоится. Она, по-моему, слегка не в себе. Как-то ночью врубила свой музон, соседям пришлось всем подъездом к ней ломиться. Тёть Светин муж когда начал орать, что сейчас ей топором дверь высадит, она тогда выключила. Так что забей, ну её, психов воспитывать.
Кто-то сильно страдающий на итальянском языке настраивал на философический лад. Слушайте, это, наверное, не радио, а проигрыватель для пластинок! С усилителем, иначе фиг бы он так орал.
КРУГ
12 июля, среда
Круг наступил не сразу. Ну реально, смысл был туда с самого утра переться, если народ подходил ближе к вечеру?
Вот поэтому мы решили повторить вчерашний заплыв. Успевать надо, пока отпуск и особенно пока тепло; у нас даже поговорка есть для такого случая: лето в Сибири короткое, зато малоснежное. А ещё армейское: «Ты почему не загорел?» – «Да когда лето пришло, я в наряде стоял…»
Так что в планах стояло первоначально отправиться на Иркут.
День обещал быть жарким. Мы чёт сегодня рано подорвались и потому совершенно неторопливо и по-сибаритски завтракали. Я налила чай, выставила н стол тарелку с бутербродами и печенюхами… и вдруг так захотелось своего парня обнять. Бывает такое – прямо нахлынуло?
А он сидел за столом, не подозревая о моих внезапных порывах.
Я прижалась к Вовкиной спине и мечтательно обняла его за плечи. Да. Мне нравится смотреть, как он слегка откидывает голову назад, прикрывает глаза и улыбается. Совершенно чудесное нежное ощущение. И чувственное. Особенно если он затылком прижимается к груди и немного поворачивает голову вправо-влево…
Я поцеловала его в макушку:
– Вов, а давай устроим себе поход. Возьмём с собой еды, пару бутылей морса…
– Коврик?
– Ага… Слу-ушай! Давай палатку возьмём?
– А зачем палатка на один день?
– Ну-у… Чтоб нас никто не видел, – я смущённо посопела ему в затылок, – ну… с берега.
– Ах во-он оно что. Планы на разврат, говорите?..
Короче, шикарный получился план, что бы вы себе ни думали. Вот!
Ближе к пяти мы собрали наши пожитки и перешли на другую сторону Ангары по старому мосту. Нет, можно было и доехать, но в этом месте развязка сделана так, что до остановки почти столько же нужно идти. А когда перешли – там уж до круга от силы полкилометра.
На кругу было многолюдно, Вовка поздоровался и пообщался с целой кучкой людей, из которых по именам я не запомнила никого. Объединяла их всех некая лёгкая безуминка, но давешний Феанор, безусловно, каждому из этих ролевиков дал бы фору. Феанора сегодня, однако же, не было.
Обсуждали они всякие странные вещи, в частности, например, как перековать металлический чайник в какой-то там кусок доспеха (это всё от меня так страшно далеко, что я в дискуссии старалась не вступать, так – глазела да слушала; вела, можно сказать, социологическое исследование).
Звали нас на игру в субботу. Я чёт маленько испугалась, но Вовка сказал, что ничего страшного, у многих костюмы совсем простые, из старых штор, а роли прямо в электричке раздают – из расчёта: кто пришёл, тот и играет.
Это, конечно, всё здорово, но у меня-то даже балахона из старых штор нет. Да если на то пошло, у меня и лишних старых штор-то нет…
Тут же вылезли многочисленные «знающие дамы» (это я их так для себя обозвала), которые начали мне сильно умное рассказывать про крой и всякие бургундские моды. Нет, я, конечно, фиолог, но от собственно европейского средневековья осталось не так много знаменитых книг, и уж миниатюры-то братьев Лимбург я точно видела, так что не надо мне вот это ваше высокомерие, и ответить с милой улыбкой я тоже могу…
Короче, понятно, что эти дамы будут любить меня примерно также, как и все прочие. Мдэ.
ВЫ ОТКУДА И КУДА
13 июля.
Вова уехал к деду с бабушкой в четверг с утра.
А к одиннадцати приехали Василич с мамой. Привезли мне опять кучу всякой дачной вкуснятины вперемешку с поручениями (это сварить, это засушить…). Хотели умчаться сразу в неведомую даль. Но я успела поставить чайник и похвастаться пирогами (вчера под вечер с Вовой немножко налепили) – и они, конечно же, на пять минут задержались.
Пока собирала на стол, полюбопытствовала:
– А вы вообще-то куда собрались?
– Я за отпускными заезжала.
– Ничего себе, быстро тебе отдали! – от отпуска всего недели две прошло, а отпускные уже выплатили.
– Не говори. Главное, зарплату-то не выдали!
– Как это?
– Ну, вот так, за май ещё ждём. Говорят, по разным ведомостям.
– А июнь?
– Ой, июнь, наверное, только в сентябре придёт, тьфу-тьфу-тьфу, – мама махнула рукой, дескать – да хоть бы в сентябре, а не позже, да и вообще, и на том спасибо, хоть часть заплатили. – Да хотели в Новоленино съездить, посмотреть. Там, говорят, хорошая база.
База – это типа рынка. Почему с таким названием – понятия не имею. Но купить там можно всякое, иногда совершенно неожиданное.
– А ты не знаешь, ткани там не продают?
Мама озадачилась:
– Не знаю. Сашу же председателем выбрали, – это в садоводстве нашем, – ему какие-то детали для водопроводов надо купить, говорят, там есть. Но там, вроде бы, отделов много разных.
– А можно я с вами?
Очень меня угнетало отсутствие старых штор для хоть какой-то видимости костюма. А триста тысяч в кошельке лежали! Нет, если бы не деньги за покраску сада, которые маячили уже вот-вот, я бы ещё посомневалась. А так – можно было позволить себе чуть-чуть шикануть.
Страсть к тканям – это мама понимала хорошо. Тем более, что цены в разных точках продаж реально могли отличаться не просто сравнительно, а в разы. Это как повезёт. Где-то оптом удавалось купить в два раза дешевле, чем в розницу, а где-то – и в десять, и даже больше. На дальних базах как раз и могли встретиться самые интересные варианты.
Глаза у матушки разгорелись предвкушением.
– Саш, заедем?
Я поставила на стол тарелку с разогретыми перемячами.
– Конечно заедем, – он откусил пирожок и с удовольствием покивал: – М-м! Вкуснота! А ты говорила, Ольга не стряпает.
– Это мне просто некогда было. Учёба, сессия, – раньше мамы успела ответить я. – А теперь каникулы, могу себе позволить.
