Текст книги "Только теннис"
Автор книги: Ольга Морозова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)
Так вот, она стала прогрессировать, играла замечательно и, пожалуй, первая (нет, была еще такая Диана Фромхольц), которая на пике славы Крис Эверт вдруг начала создавать для той на корте неприятные моменты. Мартина поначалу, естественно, не могла обыгрывать Крис, но могла отобрать у нее сет, что сделать остальным было чудовищно трудно, Крис тогда всех соперниц "несла" 6:2, 6:1, редко 6:3. И тут вдруг появляются две теннисистки – Фромхольц и Навратилова, которые ей начали противостоять, что в общем-то закономерно, нельзя быть лучшей бесконечно.
Сложности игры Крис против этих двух "выскочек" можно объяснить и технически и тактически. И Мартина и Фромхольц левши, их лучший удар слева, и он нейтрализовал самую сильную атаку Крис – ее знаменитый удар двумя руками справа. Тем самым девочки выбивали главный козырь у Эверт. Иначе говоря, у Крис не складывались "отношения" с левшами. А Мартина к тому же уже владела отличной игрой с лету и имела сильную подачу.
Отмечу, что слабый удар слева Крис шел тоже под слабую правую сторону Мартины. Но сразу оговорюсь. То, что я называю слабым ударом у Мартины, можно считать более чем приемлемым для любой девочки из первой тридцатки. У Мартины реакция быстрее, чем у Крис, она еще и к сетке выходила. Поэтому у них всегда получались напряженные поединки. Конец семидесятых и первая половина восьмидесятых годов прошли под знаком борьбы этих двух великих теннисисток.
Как только Мартина где-то выхватила сет у Крис, это стало сенсацией для американцев. Как такое могло произойти – у их любимицы Эверт кто-то отобрал сет! Вокруг Мартины сразу же закрутилась пресса, начались разнообразные встречи. И тут же ее стала обрабатывать моя любимая Билли-Джин Кинг. Билли-Джин взяла на себя обязанность первого советника Навратиловой, объясняя молодой чешке, что для того, чтобы войти в мировую пятерку, тройку, просто прогрессировать, Мартине нужно оставаться в Америке. И, надо сказать, она не так уж и была неправа, тем более что в отличие от меня Мартина жила одна. К тому же лучшие женские турниры переместились тогда в Америку. Я это хорошо помню, так как начались и мои первые постоянные выезды в Америку. Но у Мартины еще жило детское отношение ко всему вокруг: она наслаждалась макдональдсами, яблочными пирогами, фисташковым мороженым, вела себя как ребенок, попавший в сказку: вокруг сплошные пирожные и вода с сиропом. Мартина, извините, не ела, а объедалась. Мы как-то вместе оказались на турнире, и хозяйка, у которой остановилась Навратилова, тихо у меня спрашивает: "Скажете, так, как ест Мартина, все едят в социалистических странах?" Я не поняла: "А в чем дело?" "Мартина, – говорит эта женщина, – утром выпивает сок, съедает корнфлекс, затем я ей подаю яичницу с беконом, потом блинчики, а заедает она все это джемом с тостами". Тогда бедной девчонке исполнилось шестнадцать-семнадцать лет и, естественно, она раздавалась вширь со страшной силой, несмотря на огромные нагрузки. Никто уже не помнит Мартину пухленькой девушкой, а перед моими глазами ее круглая фигурка в платьях в полоску. Я никак не могла понять, почему ей делали на теннисной форме полоски? Потом я догадалась, что таким образом как-то пытаются сократить ее объемы. Но Мартина даже с этим диким лишним весом здорово играла.
В моей жизни лет двадцать назад произошел такой курьез, о котором я до сих пор вспоминаю с сожалением. Что значит умение предвидеть развитие ситуации! Я приехала на турнир в Австралию, и мы сыграли с Навратиловой в паре. Мы побеждали всех элементарно. Она наслаждалась нашим общим теннисом, и я наслаждалась. Она, еще совсем молоденькая, меня попросила: "Давай и зимой играть вместе". А тут ко мне с таким же предложением подошла Маргарет Корт, которая год назад, нет, даже два – первая из великих предложила мне составить с ней пару. И я в знак благодарности за прежнее доверие (к тому же Маргарет ходила беременная и должна была родить через три недели) сказала Мартине, что обязана дождаться, когда начнет выступать Маргарет. Наш разговор с Навратиловой состоялся в конце года. Мартина собиралась со мной играть в феврале-марте: "Но до того, как появится Маргарет, мы с тобой можем поиграть?" Я почему-то считала, что не должна соглашаться с Навратиловой, а в то же время мне так не хотелось отказывать ей. Но я все же выдавила из себя это проклятое "нет". И совершила редкую глупость, хотя бы потому, что играть пару с Маргарет Корт походило на пытку. Насколько мне легко было с Мартиной (у нас возникло идеальное взаимопонимание), настолько трудно с Маргарет. Наш дуэт уже походил на какое-то несчастье, я даже боялась выходить с ней на площадку. Маргарет сильная и в чем-то даже подавляющая партнера личность. Она все время ждала от меня каких-то идеальных ударов, и одно только это сковывало совершенно.
А Навратилова начала играть в паре с Эверт и очень удачно, они потом кое-что, включая несколько турниров Большого шлема, выиграли вместе.
В 1974-м меня пригласили выступить на показательном турнире, что-то вроде чемпионата чемпионов. Собрали нас вместе: Кинг, Гулагонг, Эверт и меня. А Мартину пригласили пятой, запасной. Она бегала и спрашивала у каждой: "Ну почему ты? Ну почему ты? Я должна быть в четверке, я хочу играть". Я ей объясняла: "Нет, дорогая, ты должна это место завоевать". Но на следующий год мы уже поменялись, теперь я была в запасе, она в основной четверке.
У Навратиловой в жизни не одна только игра вызывала интерес, с ней не скучно было поговорить о том, что творится вне тенниса. Все тренеры, с кем она занималась, в один голос утверждали, что и работать с ней интересно.
В 1975 году, в сентябре, после "Ю.С. опен" Мартина осталась в Америке, конечно, долгие разговоры с Билли-Джин сделали свое дело. Осуждать Мартину не за что, у каждого своя жизнь, у каждого свой выбор. Но тут начались довольно-таки сложные перипетии. Как спортсменка социалистической Чехословакии, она всегда находилась под контролем, ее тренеры не только ее вели, но и по-человечески опекали. А тут – полная свобода, не знаешь, куда деваться. И она сразу сбавила, плюс чрезмерная еда. Мартина начала набирать вес, а ее теннис пошел вниз. Ей тогда не исполнилось и девятнадцати.
Вытащило ее подключение к "Уорлд тим теннису", в то время делавшему первые шаги. Тут Мартине необыкновенно повезло, она попала в команду "Бостон лобстерс", а бостонцами руководил Рой Эмерсон – великий теннисист, чьи рекорды до сих пор не побиты. У Эмерсона самое большое в мире число титулов победителя турниров Большого шлема, одиночных, парных, смешанных. Рой – потрясающий теннисист с великолепной техникой, он прошел старую школу, а там умели тренироваться. Эмерсон и взялся за Мартину, и я скажу, что это ее буквально спасло, потому что, во-первых, он ей поставил удар слева, но поскольку Мартина левша, можно сказать, удар справа, а правильнее – бэкхэнд. У самого Эмерсона удар слева считался одним из лучших в мире.
Для Эмерсона – капитана и тренера "Бостон лобстерс" – занятия с Мартиной входили в служебные обязанности. Но ею еще параллельно занялся и Майкл Эстеп, который учился у Эмерсона и, шефствуя над Мартиной, потихоньку сам становился тренером. У Мартины с ним возник контакт, они долго потом не расставались. В итоге Майкла признали одним из лучших тренеров, но справедливости ради надо отметить, в этом была и заслуга Мартины.
Майкла я всегда считала своим другом. Помимо общей работы, меня с ним связывает и трогательная история. Майкл влюбился в свою будущую жену в Тбилиси, когда сборная СССР играла матч против американцев, а я, в свою очередь, там, в Тбилиси, узнала, что беременна. Влюбился Майкл в американскую корреспондентку Барбару, приехавшую в Советский Союз комментировать этот матч. Получилось так, что я одна из первых преподнесла им подарок на свадьбу, а они чуть ли не первые, кто сделал мне подарок ко дню рождения Катеньки. Барбара и Майкл до сих пор вместе, живут они замечательно, он уже меньше занимается теннисом, больше бизнесом. После того, как Эстеп закончил работать с Мартиной, он тренировал Санчес-Викарио, Мэри Джо Фернандес, игроков знаменитых, но не уровня Навратиловой.
Нельзя не сказать, что Мартина одна из первых теннисисток, которые открыто заявили о своем лесбиянстве. Для меня подобная откровенность неприемлема, мы воспитаны иначе и к такой публичности непривычны. Другое дело, что, как и все теннисисты, я, конечно, обо всем знала, потому что ее жизнь проходила на моих глазах. Я поочередно знакомилась с пассиями Мартины и каждый раз наблюдала, как она с ними менялась. Навратилова очень сильный человек на корте, но в жизни подвержена влиянию. У нее даже облик изменялся от ее пристрастий. То она вдруг увлеклась гольфом, когда у нее была подружка-гольфистка. Потом она стала вести этакий богемный образ жизни, поскольку ее следующей подругой стала писательница. Затем появилась красотка Джуди, в прошлом "Мисс Техаса". Эта связь вылилась в долгий роман. Джуди нравились драгоценности, и Мартина стала увлекаться тем же. Она покупала себе золотые часы чуть ли не раз в месяц. Даже стало интересно: сколько же часов можно иметь? Тогда же у Мартины появились и семейные заботы, потому что Джуди – мать двоих сыновей, которых Мартина содержала, воспитывала и даже играла с ними в футбол.
Спустя несколько лет Мартина продала дом, который она построила для себя и для Джуди, они расстались. Я не помню, сколько вокруг дома было акров, но чуть ли не 50, и это в Аспене, горнолыжном курорте в штате Колорадо – она построила огромный дом с двумя спальнями. Две спальни на весь дом – это вне логики. Конечно, дом – изобретение Джуди. Говорили, что там в каждой спальне такие огромные комнаты-шкафы, что из них можно сделать еще пару спален.
Любые преображения Мартины заканчивались каждый раз одинаково: душевными травмами и трагедией, когда очередной роман заканчивался. Страшный процесс развода она пережила с Джуди, которая, кстати, тут же сошлась с писательницей, прежней любовью Мартины. Джуди пригрозила, что напечатает книгу со всеми подробностями их романа да еще украсит ее множеством фотографий, если Мартина не заплатит ей огромных денег. Заодно Джуди обещала опубликовать и фото, где Мартина дарит ей кольцо, что, по-видимому, означало рождение законной семьи с причитающимися после развода алиментами.
И ее бросали, и она бросала, происходило и то и другое. Майкл Эстеп мне рассказывал, что Мартина настолько эмоциональна и влюбчива, что работать с ней в период ее очередного увлечения не представляло никакой возможности. Она сразу же выходила из нормального тренировочного процесса, что совсем не удивительно, так как образ жизни, например, фотомодели и теннисистки принципиально разный. Когда у нее случился роман с баскетболисткой, тогда все, с точки зрения Эстепа, происходило замечательно, Мартина резко прибавила. Потому что в этот период благодаря связи с баскетболисткой она получила хорошую физическую подготовку. Они прошли вместе тренировочный сбор, а подготовка в профессиональной женской американской баскетбольной команде всегда была на высоком уровне. Именно после баскетболистки начался роман с Джуди, а в нем уже существовали только тряпки и драгоценности. Слава богу, что Мартина к тому времени прочно занимала первый номер в мировом рейтинге. Майкл Эстеп, зная ее внутреннюю жизнь, продолжал работать, но только над атлетизмом, и благодаря этому теннис у нее не падал.
Почему она продала свой дом в Аспене? Потому что увлеклась новой девушкой, а та не то скульптор, не то декоратор, в общем, у нее какие-то художественные интересы. Вроде бы лепит дизайнерские горшки. Если сейчас посмотреть на одежды Мартины, то в них уже можно увидеть какие-то национальные мотивы. Каждый раз по стилю одежды легко определяются перемены в жизни Мартины. То она ходила во всем темном и сером. Потом у нее появилась девушка сумасшедшей красоты, девушка из рекламы, говорили, она дочка генерального прокурора США Рино и Мартина "увела" ее от настоящего жениха. На тот период Мартина стала совершенно модерновая, с виду очень простой стиль, но на самом деле модный и дорогой.
Теперь она переезжает в Англию, потому что ее новая девушка, скульптор-декоратор, живет в Англии. Кто-то мне сказал, что Мартина тренируется в Куинс-клабе с Лизи Джелфс, есть такая английская теннисистка. Говорят, что Мартина в Англии собирается покупать дом.
Но самое невероятное, что Мартина встречалась с симпатичным молодым человеком, когда ей было 17 лет. В те годы она мне показывала его фотографию.
Но вернемся все же к самому главному – к теннису Мартины. Мне очень нравится повторять эти тривиальные слова – она необыкновенно талантлива. Я спрашиваю: "Майкл, над чем вы работаете?", а он в ответ: "Оля, а какая разница? Она все равно сделает так, как надо". Ей все дается легко, он скажет: "Мартина, справа!", подбросит справа, она всегда попадет куда полагается, слева подбросит, попадет слева. У нее такое замечательное тело, настолько идеальное ощущение мяча, настолько невероятная пластика и ритм, что любому тренеру с ней было легко работать, все, что бы они ей ни предлагали, она всегда могла сделать "с листа", причем сделать на высоком уровне.
Когда Мартина уже играла турниры ветеранов, она как-то пришла на тренировку и произвела какой-то новый укороченный удар с обратным вращением. Я поразилась: "Мартина, ты еще и новенькое придумываешь?", а она: "Да, получилось просто так".
Мартина, по-моему, говорит на всех основных языках мира, говорит и по-русски, сейчас, конечно, хуже, чем раньше. Она очень способный человек и вне тенниса, притом, что сейчас большая редкость – начитана. Последние годы ее немножко избаловали, но это понятно. Мы все по-разному, но переживаем уход из славы, а она, похоже, не грустит, она говорит: "Как интересно, как много меняется в твоей жизни, когда ты вдруг уходишь с первых страниц журналов, как мало задерживается людей вокруг тебя". Это и я испытала. Как только ты уже не знаменит, рядом остаются лишь настоящие друзья. Сейчас Мартина, насколько мне известно, хочет родить с подругой детей от одного "донора". Как это сочетается с реальностью, насколько это возможно в нашем мире – не знаю.
Как я ни хотела уйти от не слишком приятной для меня темы, а обратно к ней вернулась. Что делать, наша личная жизнь и наш теннис неразделимы. Тем более что этой, казалось бы, не главной его части уделяют сейчас много внимания, и никуда мне от нее не деться. Дело даже не в том, что Мартина показывала мне фотографию своего мальчика. Еще юной она достаточно откровенно рассказывала мне о своих романах с противоположным полом, и для меня оказался шоком ее "переход". Я думаю, что этот процесс внутри человека до сих пор загадка. У Мартины, судя по тому, как она относится к миру, как она заражается новыми идеями, может быть случилось так, что кто-то предложил ей попробовать, а она решила, если Кинг, великая Билли-Джин, любит не мужчин, а женщин, то значит и она должна быть не хуже. Все это исключительно мои собственные предположения.
Но вполне возможно, что и непосредственное влияние Кинг могло сказаться. Я знаю, Крис Эверт тоже уговаривали попробовать это "сладкое блюдо". Но Крис католичка и не то чтобы фанатично верующая, но из строгой семьи. Думаю, что с Крис подобного не случилось еще и потому, что у нее и вне тенниса сильный характер. Но, повторю, так все таинственно и сложно в этом вопросе. Я, во всяком случае, не могу найти объяснение этому явлению, хотя много литературы прочла и много скопила жизненной информации. И поэтому внутреннее состояние Мартины – загадка для меня. Но эта неестественная физиология настолько определяет ее лицо и жизнь, что уже другую Навратилову представить себе невозможно.
Она искренне любит всех друзей, она по натуре добрый человек, во всяком случае чехам она всегда помогала. Когда она осталась в Америке, то ее материальное состояние увеличилось сразу же в несколько десятков, если не сотен раз, поэтому ее доброта прошла настоящее испытание – испытание богатством. Она могла дать попользоваться своей кредитной карточкой, могла дать денег и забыть, что помогла. Я, например, вспоминаю один приятный случай, который произошел у меня с ней в 1983 году.
Тогда я первый раз привезла на Уимблдонский турнир моих девочек – Ларису Савченко и Свету Пархоменко, тогда еще Черневу. Мы наконец, спустя семь лет, приехали участвовать в соревнованиях Уимбл-донского турнира, нам дали уайлд-карт. Мне с огромным трудом удалось выбить эти "пропуска" в высшее теннисное общество, но когда мы появились в Англии, я чуть не зарыдала, потому что мои девочки оказались единственными, кто играл деревянными ракетками, а весь мир уже шагнул к композиту. А так как советские теннисисты с 1976 года не участвовали ни в каких международных соревнованиях, валютный бюджет нашей теннисной федерации, как и бюджет нашего отдела тенниса, оказался нулевыми. Для того чтобы централизованно Спорткомитетом закупалась какая-то амуниция и инвентарь, должно быть какое-то обоснование, например подготовка к Олимпий-ским играм. Но теннис тогда не входил в число олимпийских видов спорта.
Я бродила по изумрудной английской траве в диком состоянии. Я понимала, что мяч не летит у моих девчонок так, как летит он у других, и полететь не может. Частично в этом была виновата их техника, а частично – устаревшие ракетки. Но куда деваться? Прихожу к Мартине, а Навратилова играла и играет "Йонексом". Естественно, все хотели играть той же ракеткой, что и лидер: "Не можешь ли ты мне помочь, попросить "Йонекс", чтобы моим двум девочкам дали опробовать хоть какие-то ракетки". Она: "Оля, я постараюсь, но я сейчас очень занята". Понятно, Уимблдонский турнир, отрываться на другие дела невозможно, тем более спортсмену, игравшему за первое место. Проходит первая неделя, ракеток нет. Фирма хоть и японская, но ракетки делались тогда в Германии. Подходит суббота. Девочки смотрят на меня совершенно умирающими взглядами, они уже заканчивают свои выступления. Кстати, Лариса со Светой тогда удачно сыграли пару, вошли в первую восьмерку, предварительно попав в основную сетку из отборочного турнира. И это тоже, надо сказать, повергло меня в тихий трепет.
После первой недели мне полагалось возвращаться в Москву, потому что у меня проходили какие-то соревнования дома, а Ларисе Савченко предстояло продолжать выступать на детском Уимблдоне, и оставалась в Англии она одна. Мы со Светочкой Черневой складываем вещи, Лариса, тогда еще совсем ребенок, грустно за нами наблюдала. Перед отъездом я еще раз Мартине напомнила про ракетки. Она в ответ: "Оля, я уже все сделала, не волнуйся". Девчонки ко мне: "Ольга Васильевна, ну что?" Я говорю: "В третий раз я к ней не пойду, как будет, так и будет, не получится – начнем думать, что делать дальше". И вдруг – приносят ракетки! Радовались девочки им больше, чем своим результатам.
В Уимблдоне, я уже писала об этом, три раздевалки, Мартина Навратилова, понятно, – в раздевалке на самом верху, а мои девчонки в низшей, это же их первый Уимблдон, поэтому переодевались они в полуподвальном помещении. Мартина сама принесла им туда ракетки, потому что девчонкам сложно пройти наверх. Она понимала, что они и объяснить толком, что им надо наверху, по-английски не смогут, поэтому спустилась к ним сама. Но прежде всего она понимала, как для нас важно и как нам тяжело получить современные ракетки. Кому-то другому было бы наплевать на мою просьбу. Кто такая эта Светочка Чернева и почти ребенок Лариска Савченко, для того чтобы первый номер мирового тенниса спустилась к ним в раздевалку? Пусть даже она мой хороший друг, пусть я для нее когда-то была авторитетом, но с тех пор уже прошло десять лет, мы разные люди, я советский тренер, а она американская миллионерша.
Но именно этот поступок прекрасно говорит о ее характере.
Навратилова долго оставалась первой. Девять раз она выигрывала Уимблдон, единственная, кто побеждала в одиночном турнире девять раз. Здесь она установила рекорд, но не смогла перекрыть наибольшее число побед по сумме двадцать. Двадцать Уимблдонов ей выиграть не удалось. Но в какое время играла она и в какое время играла та, кто установил этот рекорд! Сейчас уже и результат Мартины превзойти невозможно. Забавно, что Мартина и Крис между собой сыграли почти с ничейным счетом, то есть выиграли друг у друга почти одинаковое количество матчей. Общий счет примерно такой: 133:132. Мартину обыгрывала только Крис. И лишь когда Навратиловой перевалило за тридцать, ее стали побеждать и другие. Я, может быть, преувеличила немного статистику, это можно проверить, но представить себе невозможно: один мяч решает судьбу матча, а в конце концов один матч решает спор, чья карьера круче!
КРИС ЭВЕРТ
Лет пятнадцать тому назад, когда в лидерах мирового тенниса утвердилась Мартина Навратилова, Крис Эверт пыталась иногда подражать Мартине, но, слава богу, не во всем. У Крис счастливо сложилась жизнь, она удачно, разведясь с англичанином Ллойдом, второй раз вышла замуж. У Эверт трое детей. Кто в расцвете ее карьеры мог бы подумать, что у Крис Эверт будет трое мальчишек! Старшему Николаю восемь, маленький, он недавно родился – Александр, и почему-то средний – Колтон. Я смеялась: "Крис, за что ты так любишь русские имена? Почему Александр и Николай? Или ты хочешь, чтобы из них получились цари?" Она совершенно серьезно: "Оля, у меня где-то далеко-далеко родственные линии с вашими царями пересекаются". Прошло десять лет с хвостиком, и все наоборот, Мартина теперь подражает Крис и тоже хочет детей, но исполнится ли ее желание, не знаю.
У Крис Эверт прекрасный дом, где сразу видно, что она не только настоящая хозяйка, но и великолепная мать. По воскресеньям Крис натягивает по утрам кепку с козырьком, берет своих малышей и идет играть с ними в бейсбол. Она сама учит детей плавать, она ходит с ними на каток, единственный закрытый каток, который есть во Флориде. Она полностью посвящает жизнь своим детям. У нее в доме две няньки, но если Крис не в отъезде, не может такого быть, чтобы она сама не уложила детей спать.
Ее мужа зовут Энди Милз, он в прошлом спортсмен-горнолыжник. Красивая семья, типично американская. Она, как и прежде, популярная личность. У Эверт два турнира в Америке, куда она не только отдала свое имя, но и где она главный организатор. Один "Эверт кап", второй – это то, что у американцев называется селебрити – турнир для знаменитостей, все деньги, на нем заработанные, Эверт отдает в благотворительные фонды.
Ее жизнь полна: она ведет дом, она комментирует на телевидении большие турниры. Мы часто с ней встречаемся или на первенстве Франции, или на Уимбл-доне. А вот на "Ю.С. опен" Крис не приезжает, хотя именно этот турнир она очень часто выигрывала. И не приезжает потому, что он совпадает с началом учебного года, а детей нужно подготовить после лета к школе.
На родном для нее первенстве США Крис Эверт можно увидеть только на каком-нибудь приеме и только один день, это все, что она может себе позволить. Наверное, Крис прекрасно понимает: у нее много денег, она по-прежнему популярна, но жить необходимо в тех рамках, которые соединяют, а не разводят семью. И что интересно, сейчас в их доме стала появляться Штефи Граф, тоже живущая во Флориде, соседка Крис. Долгое время Штефи жила в одиночестве, стараясь не иметь ничего общего ни с Крис Эверт, ни с Мартиной Навратиловой, а теперь они вместе делают барбекю, что для американцев показатель истинной дружбы. У каждой женщины, выступающей на высоком профессиональном уровне, рано или поздно наступает момент, когда теннис постепенно отходит на второй план. То есть он все еще занимает главенствующее место в жизни, но умный игрок уже понимает, что строительство отношений с людьми не менее важное занятие. Невероятная борьба за лидерство в мировой десятке в конце концов рано или поздно обязательно перейдет если не в нормальное, то в ровное общение. Перейдет в хорошо накрытый стол, в веселье, в совместные выезды в горы, а может, просто в посещение кино. С годами начинаешь понимать, что интересная встреча с друзьями не менее ценна, чем какая-то очередная победа.
Крис, как и раньше, очень следит за собой, она всегда элегантна и всегда изысканно одета. Она создала теннисную академию и назвала ее не "Крис Эверт академи", хотя имя Крис знаменито на весь теннисный мир, а "Эверт академи". В это название входит вся их теннисная семья Эверт. Недавно ее отцу, руководителю Академии, исполнилось семьдесят лет, и он ушел на пенсию.
У Крис замечательный отец, и о нем стоит сказать несколько слов. На протяжении многих лет он свои уроки давал за гроши. Даже тогда, когда Крис уже стала суперзвездой и его уроки ценились во Флориде больше, чем у кого-либо. Но он всю свою жизнь работал в одном и том же публичном, то есть открытом для всех клубе, не переходя в дорогой и престижный.
Что же сделало из Крис Эверт звезду и чемпионку? Начну свой рассказ издалека. Я теперь часто играю ветеранские турниры с прежними звездами, наше соперничество на корте продолжается. Сейчас даже организован женский профсоюз прежних теннисных знаменитостей, и я одна из его членов. Однажды на нашу теннисную клинику, то есть на открытый урок тенниса, съехалось довольно много людей. В этот день шел проливной дождь, и мы не знали, что с ними делать. В конце концов кому-то пришла идея собрать их вместе и рассказать им наши истории, пока эти истории и мы сами еще интересны любителям тенниса. Всем нам, конечно, задавали вопросы. Когда дело дошло до меня, первый вопрос: как мне путешествовалось с кагэбэшниками? Всех это почему-то страшно интересовало. У Навратиловой спрашивают одно, у Шрайвер – другое. И наконец: "Крис, почему ты стала чемпионкой? В твоей семье все дети хорошо играли, а чемпионкой стала ты?" Действительно, все Эверты, в общем, довольно-таки успешно выступали. Крис ответила так: "Мне кажется, в нашей семье существовал определенный баланс. Нормы поведения, заложенные в доме, как ни странно, очень важны для будущих успехов. У меня очень серьезный папа и замечательная добрая мама. Она настоящая мама и жена и всегда относилась к спорту именно так, как истинная женщина и должна относиться к спорту". И дальше Крис рассказывает о своем телефонном звонке домой из Парижа – я еще вернусь к этому позже, когда буду писать про Катю. Так почему же все-таки чемпионкой из всех Эвертов стала именно Крис?
Однажды я стала участницей небольшого семейного инцидента. Мы играли показательный турнир в Японии (надо заметить, что женщины всегда играют показательный турнир с такими же эмоциями, как соревнования), я в паре с сестрой Крис – Джинни Эверт против нее и Мартины Навратиловой. Уже не помню, кто что сделал, кто принес решающее очко, но Крис на этих посиделках рассказывала: "Звонит Джинни домой и говорит маме: мама, мы с Ольгой выиграли у Крис и Мартины!" Наша мама удивленно: "Ты шутишь!" Но если продолжить рассказ, то все дело заключалось в том, что Крис в этот день сама маме не позвонила, а со своей сестрой не разговаривала неделю. Чемпионские амбиции проявляются далеко не у всех даже в одной, отдельно взятой семье.
Каждое время имеет не только своих героев, но и свою талантливую теннисистку. Есть то, что воспитать в человеке невозможно, то, что приходит только с годами, мы называем это качество опытом. Если можно так выразиться: опыт – это тренированное предвидение. Суперчемпионки, которых труднее всего обыграть, рождаются с таким даром. Это относится и к Крис Эверт, и к Наташе Зверевой, и к Мартине Хингис.
Отцы и у Наташи и у Крис были их личными тренерами, но сами по себе они совершенно разные люди. У Наташи после взросления обнаружились совсем не простые отношения с папой, а у Крис они сохранялись на протяжении всей карьеры довольно близкими. Я прекрасно знаю историю дочки и папы – Наташи Зверевой и Марата Николаевича, потому что она вся прошла перед моими глазами. Папа Эверт дал своей дочери все, что мог, чтобы она стала чемпионкой, но не хотел и не собирался погружаться в ее жизнь. Он одинаково любил всех своих детей, любил жену, любил свою семью – и я видела, что счастье всей семьи было главным для него. Он не хотел купаться в славе своей знаменитой дочери. А многие родители, и это замечание, на мой взгляд, касается и Марата Николаевича Зверева, в своих знаменитых детях видят частицу своей собственной славы. Такое мировоззрение мешает им самим, но в первую очередь мешает их детям, потому что в отношениях "родитель – ребенок" происходит перенапряжение и, как следствие, чаще всего неправильный анализ. Нередко отцы-тренеры добиваются больших успехов со своими детьми, чаще с дочерьми, но рано или поздно наступает момент, когда девочку надо от себя отпустить. У Крис Эверт отец сам играл на высоком уровне, поэтому обладал огромным опытом – и как спортсмен, и как тренер. Возможно, это и помогло ему выбрать правильный стиль отношений, и он находился в тени, стараясь лишний раз не вылезать перед "огнями рампы". Джимми Эверта прежде очень редко можно было встретить на крупных турнирах, сейчас он, кстати, на них бывает чаще, чем тогда, когда играла Крис. Везде все видят только Ника Боллитери, который без конца о себе рассказывает, и невольно создается впечатление, что Эверт воспитал только одну свою дочь, а Ник всех остальных: и Селеш, и Курникову, и Пирс, и Сампраса, и Агасси, и Курье... – список конца не имеет. Как и когда он успел совершить такой тренерский подвиг, я не понимаю. Даже в фигурном катании, где у Тани Тарасовой десятки чемпионов, но всех она с рождения воспитать не могла, а вот Ник "сумел". Самое интересное, что люди его откровения воспринимают как истину, и только профессионалы понимают, что такое в принципе нереально. У Ларисы Дмитриевны Преображенской занималось очень много учеников и очень хороших: Лена Гранатурова, которая выигрывала первенство Советского Союза, Юлия Кошеварова, Вика Мильвидская, но все-таки суперчемпионка одна – Аня Курникова. Такая, как Аня, у Ларисы Дмитриевны за сорок лет одна-единственная, а у Ника Боллитери, по его словам, десятки.
Возвращаясь к теме родителей, предупреждаю: будьте осторожны. У Марата Николаевича получилось так, что дочь его переросла. Она со временем знала уже больше о теннисе, чем он, а потом стала знать больше и о жизни людей с миллионным счетом в американском банке. Поэтому, мне кажется, в конце концов они как тренер и ученица расстались. И этот момент оказался невероятно трагическим для Марата Николаевича, хотя расстались они всего лишь в своей профессии, не как дочь с отцом. Я повторю: Наташа переросла отца, а он не нашел в себе сил это признать. Печально. Наблюдая за их ситуацией и рядом и со стороны, я могу утверждать, что из-за того, что он так долго не отпускал от себя дочь, Наташа не достигла своего потолка.