Текст книги "Только теннис"

Автор книги: Ольга Морозова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

То, что женщины сейчас пользуются большим интересом, чем мужчины, само по себе замечательно, но, честно говоря, женский теннис, да и весь женский спорт, не определяет популярность вообще спорта в мире. Это право остается пока только за мужчинами. Так получилось, что в американском теннисе из великих остался только Сампрас – единственный, кто способен вести себя как лидер, но он, во-первых, лидер уже очень давно, а во-вторых, не так популярен, как Агасси. Нужен новый герой, который пусть через три года, но должен показать такой же результат, как Сампрас. Американцы ищут, но не могут найти. У женщин есть Девенпорт, есть сестры Вильямс, есть Сандра Рубин, а потенциального мужчину-лидера они все никак не обнаружат.

Пока лучшее, что они нашли, – это Тейлор Дент, сын австралийского теннисиста. Хорошо у Тейлора мама американка, поэтому американская федерация считает его своим. В надежде, что Дент станет первым номером в мире, ему уже сейчас предлагают какие-то баснословные контракты. Все только ждут, когда он поднимется на первое место, уж очень нужна суперзвезда, иначе бизнес загнется.

Впрочем, американская звезда не помешает и мировому теннису. Ничто так не популяризирует игру и не поднимает заработки, как соревнование между Европой и Америкой в любом виде спорта, что же тогда говорить о теннисе (Хингис и Вильямс – один из примеров, на самом деле их сотни).

Так вот, возвращаясь к Кинг, у нее чуть ли не у первой родилась идея, что теннис нужно уметь продавать. Но в том виде, в каком теннис дожил до наших дней, его продать тяжело, потому что игра небыстрая, счет сложный, а правила сразу не поймешь. Кинг правильно говорила, люди путаются: что такое WTA? что такое ATP? что такое ATF? что такое очки ITA? Сампрас по очкам ATP вошел в финал, то есть в восьмерку профессионального чемпионата мира, а по очкам "Мерседеса" не вписывается в какое-то турне, зато по очкам Большого шлема он даже не в первой тройке. Народ обалдел, у одного Сампраса получается чуть ли не десять пар разных очков. Нам, теннисистам, тяжело разобраться, а каково рядовому зрителю, который приходит посмотреть турнир и хочет знать, кто в рейтинге первый, кто второй, кто третий? Когда подводят итоги Большого шлема, нам объясняют: "Это чемпионат мира!", потом выясняется, да, это чемпионат мира, но только по очкам Большого шлема. А вот через две недели будет ATP-чемпионат, вот это уже точно чемпионат мира, но, правда, по очкам ATP. И все в ауте: Сампрас один, а очки у него разные.

И тогда Кинг предложила все упростить. Начались фантастические разговоры о том, что теннис будут играть по четыре гейма в сет и сразу – тайбрек, потому что невероятно долго по телевидению идет один матч, целиком его смотреть невозможно, если только это не Кубок Дэвиса или Кубок Федерации. Впрочем, полную аудиторию эти соревнования собирают, понятно, лишь в двух на данный момент соперничающих странах. Нередко надо просидеть у телевизора три с половиной часа, чтобы досмотреть матч до конца. Кинг не ограничилась только предложением о сокращении времени на партию, у нее есть масса и других идей. Она всегда считала и, на мой взгляд, правильно считала, что теннис должен быть командной игрой. Потому что зрители любят командные соревнования. Кстати, раньше я уже писала о том, что она борется за внедрение своего "Уорлд тим тенниса". Соревнования эти существуют до сих пор, у них только менялись спонсоры. Кинг продала свои права на этот турнир и продала их хорошо.

Наши с ней отношения никогда не прерывались. Билли-Джин помогала моей дочке, написала Кате рекомендательное письмо в Стенфордский университет. Правда, Катя туда решила не поступать и выбрала UCLA (Университет Лос-Анджелеса), тем не менее Билли-Джин поступила как настоящая подруга, потому что рекомендательное письмо на Западе – это серьезно, как у нас в свое время характеристика на выезд. В Стенфорде важно, чтобы рекомендательное письмо пришло от человека, который в стране известен. А Кинг как-никак знают на ее родине.

Билли-Джин по-прежнему принимает участие в моей жизни, и я каждый раз убеждаюсь, что ее совет никогда не бывает пустым. Единственное ее пожелание, которое я не выполнила, – не осталась в свое время в Америке. По-своему она и тут была права – в то время, чтобы стать профессиональным игроком, надо было остаться на Западе. Я ее не послушалась, и, если помните, тогда она мне сказала: "Вступай в партию". Вот здесь я точно выполнила ее завет. Кинг, правда, так и не узнала, что в партию меня приняли раньше, чем она мне это посоветовала.

Она не только мне давала ценные указания. Крис Эверт, вспоминая о своей жизни, обязательно назовет момент, когда Кинг ее чему-то научила. Трейси Остин никогда не забудет рассказать о советах Кинг. Мартина, та просто всегда опиралась на Кинг. У Билли-Джин, безусловно, есть способность предвидеть будущее.

Казалось бы, такой доброжелательный человек, но она всегда скандалит и ругается. У нее нормальный бабский характер. В очередной раз при нашей встрече ветеранов она почти со всеми разругалась. Но когда речь идет о большом деле, тут Билли-Джин действует лучше многих мужчин. Еще раз скажу, что именно тот давний матч с Бобби Риксом перевернул женский теннис. Сработало ее чутье на азарт и ажиотаж, которые начались вокруг этой встречи. И сейчас, когда Кинг пытается что-то сделать, чтобы поднять к теннису интерес, она как всегда права: к нему "в упаковку" хорошо бы что-нибудь положить.

Кинг объявляет: первым делом, чтобы поднять популярность тенниса, надо придумать, как заинтересовывать детей. Замечу, что так нужное теннису некое помешательство происходит в Англии в футболе, причем не в легкой форме, даже на встречах местных команд. Такого местного, периферийного футбола, какой есть в Англии, нет нигде. Билета на матч двух районных команд, когда играет, допустим, Кембридж с Оксфордом, не купишь. Кембридж – Оксфорд – это я уж очень высоко подняла планку, лучше – Марлоу с Хайуиком. Абонемент на стадион передается в семье от поколения к поколению. Ты отдал его своему сыну, твой сын передал своему сыну, и таким образом место на британском варианте нашего "Пищевика" закреплено за семьей Адамс навечно. По-другому билет купить почти невозможно. Вот что такое британ-ский местный футбол.

Билли-Джин права: если командные соревнования по теннису устраивать между местными клубами, то его популярность резко вырастет. Маленькая Маша или маленькая Мери обязательно захотят играть в одной команде вместе, например, с Линдси Девенпорт. Трудно себе представить, что это такое и какой будет интерес к таким матчам? Но Кинг утверждает: стоит такое устроить и теннис вновь выйдет на новый виток.

О Билли-Джин невозможно говорить походя, потому что она – личность. Быть личностью дано не каждому, единицам, она одна из них, из редких. Я не исключение, как и Эверт, и Навратилова, я всегда с восторгом вспоминаю о ней. При всех ее завихрениях, при ее совершенно мне не понятном, порой даже парадоксальном образе жизни. И, конечно, я беспредельно уважаю ее как великую чемпионку.

Когда много лет назад я начинала писать эту книгу, об отличной от традиционной сексуальной ориентации Кинг, как, впрочем, вообще на эту тему, не то что рассуждать, заикаться в стране не разрешали. Сейчас "про это" у нас говорят открыто. Многие считают, что с Кинг пришел в теннис не только профессионализм, но и лесбиянство. Но это не так, ненормальные сексуальные отношения в женском теннисе начались раньше, намного раньше. Лесбиянками были Дарлина Хард, Мария Буэно. Хард, как я понимаю, как раз и стала одной из первых подруг Билли-Джин. Подробности мне неведомы, все это довольно интимные моменты, но в чем я абсолютно убеждена, Кинг никогда здесь первенства не занимала. В ее спортивные времена и на Западе эти вопросы как публичные были закрыты, и если случались обсуждения и разговоры, то за семью печатями. Это сейчас открытым текстом можно услышать про проблемы лесбийской любви повсюду. Кинг довольно долго была замужем, потом брак распался, и, насколько мне известно, она прекрасно себя чувствует без мужчин. У нее подруга, с которой я знакома никак не меньше лет двадцати пяти. В общем, у них получился, как это ни странно звучит, прочный "семейный" союз, где у партнеров много общего, потому что Илана Клос, так зовут ее подругу, сама была хорошей теннисисткой. Именно Илане Клос и Линке Бошев мы с Вирджинией Уэйд проиграли в 1975 году финал первенства США, забыть этого не могу. Илана умная женщина, с хорошим образованием, она моложе меня. Кинг 1943 года рождения, я 1949-го, а Клос, наверное, 1953-го. Илана не только умная женщина, но и очень практичная. Она антипод Билли, та совершенно к обычной жизни не приспособлена, у нее идеи, восторг... А Клос четко все расставляет по своим местам, она и держит бразды правления в их бизнесе.

Коснувшись этой темы, я хочу заметить, что лесбиянство в теннисе пошло на убыль. А чем объяснить его возникновение? Для меня самой это загадка. Разные предположения приходят в голову: и то, что груст-но девочкам одним в туре, и то, что не могут их мужья все время с ними ездить. Сейчас многие теннисистки вышли замуж за своих тренеров, или бой-френды за ними повсюду катаются. Но каждый раз, когда видят теннисистку, которая приезжает на турнир со своим бой-френдом, говорят: "Ты смотри, она корячится, а он сидит покуривает". И это всеобщее мнение создает дикое состояние у теннисистки. Когда Кафельников играет, а Маша сидит – это нормально: Маша хорошо выглядит, после тенниса пойдет по магазинам, все отлично. Но когда, допустим, чей-то Вася сел на трибуну: "Ты подумай, вместо того чтобы самому деньги зарабатывать, он еще ей кричит, что она не туда играет!"

Наша психология по отношению к мужчине и женщине как была, так и осталась совершенно разной. Конечно, можно сказать, что мне хорошо и чихать я хотела на мнения других. Но таких "независимых" немного. Могу честно сказать о себе, что на очередном первенстве Франции я со вздохом про себя отметила про одну из своих девочек: "Ох, опять ее дружок приехал". Но в то же время я прекрасно понимаю, если б он не появился, девочке было бы куда как тяжелее. Вполне вероятно, что без него она выступала бы хуже, потому что относится к тем женщинам, которым нужна поддержка. Я не хочу называть ее имени. Подобное касается каждой второй. Например, американка Зина Гаррисон на всех турнирах появлялась с мужем. Сейчас они развелись. Красавчик был у нее супруг. Все знали, что его должность – красавчик, который ездит с ней по турнирам, для того чтобы делать только одно, но очень важное для Зины дело. Зато ей, надо думать, жилось в теннисе хорошо. Она прекратила играть, и, наверное, поэтому они развелись. "Красавчик" ушел, ему стало неинтересно быть мужем обыкновенной женщины, потому что сам он типичное ничто. Но Зина его любила, она от него млела, что еще надо женщине, занятой нелегким трудом. Так что лесбиянство в теннисе, возможно, во многом объясняется оторванностью от нормальной жизни.

Когда я вспоминаю о наших отношениях с мужем в те годы, когда играла сама, то могу сказать: хорошее расписание должна иметь спортсменка, чтобы сохранить семью. Но мне было проще, я жила в Советском Союзе, меня выпускали играть за рубеж пару раз в полгода. План выездов, который мне делали в Спорткомитете, выглядел так: на три недели уезжаю, два месяца дома, три недели меня нет, снова два месяца дома. Это расписание как раз и подходит для сохранения семейного союза. Каждый приезд – как праздник. Торжественная встреча после расставания. Зато теперь вот уже десять лет живем все время вместе, надолго никто никуда не уезжает, и вроде все нормально. Но ругаемся больше.

Конечно, трудно, а порою и невозможно парню заниматься своим делом и путешествовать с женой. Вот почему, я думаю, вряд ли полностью исчезнет у девушек в теннисе нетрадиционная любовь. Но, по-моему, некий пик пройден, уровень отклонений пошел вниз или стал стабилен.

1997 год, Большой женский турнир в Атланте. Соревнования на том же стадионе, где проходили Олимпийские игры. Я давно не была на обычном крупном женском турнире, наблюдаю из комментаторской кабины в год только три мероприятия – Кубок Кремля, Уимблдон и "Ю.С. опен". Но совершенно разное ощущение, когда ты работаешь на турнире комментатором или смотришь на него как зритель. Я вошла в комнату отдыха и оторопела. Раньше в ней находились только женщины, а тут семьдесят процентов сидящих на диванах – мужчины. Тренеры, бой-френды, папы. Тут я поняла, что жизнь стала иной. Муж-ской части на женском туре стало куда как больше, а это уже говорит о том, что обычные отношения становятся нормой. У Курниковой есть парень, у Хингис тоже появился молодой человек. Француженка Тестю вышла замуж. То есть первая десятка в основном уже нормально ориентирована. Многие родили детей – сестры Малеевы, Фейербанк... Штефи Граф, Санчес, Хубер, Майоли – у каждой из них есть бой-френд. И получается, что среди лидеров только Новотна да Мартинес другие.

Но возвращусь-ка я от этой непростой темы к Кинг. За прошедшие годы она сильно пополнела и очень из-за этого переживает. Кинг всегда боролась с весом, у нее, как, наверное, у большинства людей, есть тенденция к полноте. Что в общем-то странно, так как и папа и мама у нее совершенно обычные, не толстые люди. Я в первой части книги рассказывала о ее слабости к пиву и мороженому, хотя эти продукты вместе никак не сочетаются. Но в то время, когда Билли-Джин играла, она их как-то могла в себе соединять. А потом теннис кончился, а у нее вкусы не изменились. Я, когда бываю с ней в ресторанах, то вижу, что она ест с таким невероятным удовольствием, что за нее не нарадуешься. Но радость никогда не бывает без грусти, все же Билли-Джин очень полная, хотя уже сделала несколько операций и сидела на самых разных диетах. Ей сказали, что повышенный аппетит у нее как-то связан с психикой. В Америке есть специальные фермы или усадьбы, где тебя за хорошие деньги психологи лечат от разных заболеваний. Умеренное питание, умеренное употребление жиров, свежий воздух, красивая природа – и все, считай, что здоров. Но что касается Билли-Джин, то, по-моему, после этих ферм и усадьб она ест с еще большим аппетитом.

ВИРДЖИНИЯ УЭЙД

У Уэйд, в отличие от Кинг, отношение к питанию гениальное. Она все ест понемножку и со вкусом. Стройность она сохранила. Английские традиции, то что присуще жителям Острова, полностью ложатся на характер Вирджинии Уэйд. Вирджиния до сих пор очень красива, у нее прекрасные манеры, она изумительно ведет репортажи. Уэйд живет для себя и делает только то, что ей нравится. Много работает, много общается, но большей частью занимается тем, что престижно и что ее каким-то образом будет отличать от других. Каждый раз, когда Уэйд устраивает показательный урок (клинику), то обязательно объявляют, что она – первая победительница профессионального турнира в "Ю.С. опен". Вирджиния заодно и последняя английская теннисистка, выигравшая Уимблдонский турнир. Как вы думаете, кто ее награждал? Конечно, английская королева, похоже, специально для этого прибывшая на Уимблдон. Уэйд – это женщина, с которой у меня связаны только лучшие воспоминания. Напомню, что она победила, когда Уимблдону исполнилось сто лет. Вирджиния всегда знала, когда надо выигрывать. Мы каждый раз над этим смеемся, но не без зависти, действительно, сколько совпадений: англичанка, королева, сто лет Уимблдону! Что тут поделаешь – Вирджиния все делает вовремя. Надо сказать, что и друзья у нее соответствующие, она проводит время с очень именитыми людьми. И я хочу еще отметить, что Вирджиния Уэйд живет той жизнью, которую сама себе выбрала. Как-то раз во время "Ю.С. опен" мы все вместе пошли ужинать. Получился огромный стол, потому что нас, ветеранов, расселось вокруг него немало. Ресторан выбрала Вирджиния, и, конечно, он оказался изысканным даже для Нью-Йорка. Мы смеялись, наслаждались ужином, я увидела рядом всех известных теннисисток моего поколения. Всех, кроме Кинг. Вирджиния в сложных отношениях с Билли-Джин. Она объявила: "Я пригласила тех людей, с кем мне приятно провести вечер. Я не хочу споров. А если и захочу, то только созидательных, а не тех, что создают конфронтацию".

В тот приезд она пригласила меня к себе домой, Вирджиния купила квартиру в Нью-Йорке и обставила ее с истинным вкусом. В квартире богатого русского обязательно увидишь "евроремонт" и итальянскую мебель, впрочем, я уже не успеваю уследить за модой Москвы. А Вирджиния живет в большой квартире, в престижном районе, с замечательным видом из окон, но, что очень важно, мебель для нее сделал отец подруги. Мебель из красного дерева, но ценность ее трудно измерить – это же подарок. Вирджиния не гонится за новинками, что и определяет ее класс. Ее вещи модные всегда и всегда индивидуальные. Мы с ней смеясь обсуждали общую для нас тему, потому что я тоже делала ремонт у себя "на даче", в Англии, подбирала шторы и обивку, и она занималась тем же – подбирала шторы, наверное, год такой выдался, кого ни спросишь, у всех ремонты.

Потом Вирджиния пригласила меня в дорогой мексиканский ресторан, куда с улицы попасть непросто, где пахитос подают какие-то особенные, не такие, как везде. Она всегда выбирает то, что не всем достается. Вот в этом вся Вирджиния. Мы пили хорошее вино, она уже знала, какой сорт полагается заказывать. Причем не скажу, что нам подали какое-то супердорогое вино, я попадала в ресторан с "новыми русскими" и видела, что для них, если вино стоит меньше пятидесяти фунтов, интереса оно уже не представляет. А цена как раз совсем не обязательно говорит о качестве напитка. Хорошее вино может стоить и недорого, но надо знать, какой сорт больше всего подходит к выбранной еде, именно тогда и получаешь наибольшее удовольствие. Дорогое красное выдержанное вино – страшно тяжелое. Вечер может кончиться головной болью. Я сейчас вспомнила про ужин в Нью-Йорке, где предлагали вино, выстоянное в вишневых бочках, естественно, с вишневым привкусом. Не могу сказать, что у меня появилось желание завтра же пойти и купить его себе домой, хотя бы потому, что оно оказалось дико дорогим, но я получала удовольствие оттого, что его пила. Вирджиния легко находит соответствие между своими возможностями и удовольствием от супердорогих вещей. Она безумно любит икру, но, я уверена, не каждый день ее себе позволяет.

Есть в Вирджинии такое качество, как ненавязчивый стиль общения. Устоявшийся чисто английский стиль. Но ни в коем случае не надо думать, что типичная англичанка – идеал усредненности. Вирджиния – типичная современная англичанка, хотя бы потому, что живет в Америке. Она в Англии фактически уже не бывает, девяносто процентов времени проводит в США.

Что такое современный британец? Если ты идешь на футбольный матч, то рядом с тобой тоже типичные англичане. Но они люди определенного уровня, люди, которые с легкостью могут устроить дебош, которые могут помочиться тут же, перед стадионом. Я один раз побывала в Лондоне на футбольном матче и теперь точно знаю, что такого ужаса ни в одной стране мира я в жизни не встречала. В Москве я ходила на футбол, но даже сотой доли того, что пережила в Англии, на нашем стадионе не испытала. У этих людей пабы, у этих людей "фиш энд чипс" (рыба с жареной картошкой). Это одна Англия. Есть и другая: там королева, там ее приближенные. Тоже очень типичная Англия, но туда, извините, нас не зовут. Я хорошо помню высказывание Бобби Чарльтона, которому сказали: "Но ты-то уже там, ты же теперь – сэр". А он ответил: "Моя дочь вышла замуж за голубую кровь, и если хотя бы моего внука, а не правнука они примут за своего, я буду рад". Кровь знаменитого Бобби Чарльтона, великого английского футболиста и сэра – это не та кровь, потому что он все равно футболист. А вот то, что его дочь вышла замуж за человека с титулом, за элиту, возможно, поможет внуку быть принятым в высшем свете.

К какому классу относится Вирджиния? Без сомнения, она ниже той прослойки, где Спенсеры (родные погибшей Дианы), королева и другая высшая знать. У Спенсеров, кстати, лучше кровь, чем у Елизаветы II. Но зато на следующем уровне – Вирджиния, а дальше остальные, ниже таких как Уэйд и уже до "фиш энд чипс". Вирджиния родилась в Южной Африке и ее отец – священник, но она сумела подняться выше среднего класса.

Приобретя опыт жизни в Англии, я однажды задумалась, какой же налог она платит за свой огромный дом, а главное за землю, там то ли 36 акров, то ли 56, величина совершенно невероятная? Но Вирджиния мне объяснила, что налог выходит приемлемый, потому что в те времена, когда она купила свое поместье, его ставка измерялась в сто фунтов, и сколько бы не прошло времени, если собственность не меняла хозяина, то продолжаешь платить по тем прежним ценам. Уэйд и тут все сделала вовремя. Впрочем, она добавила, для того, чтобы содержать дом, они вынуждены часть его сдавать. Иначе не хватает на трех садовников, а меньше никак нельзя.

Вирджиния меня пригласила на свое пятидесятилетие. Из всех теннисисток ее молодости там оказались только мы с Шарон Волш. Таким образом, Шарон и я представляли на юбилее весь мировой и английский теннис. Уэйд пригласила только тех людей, с кем она могла расслабиться и чувствовать себя непринужденно. У нее день рождения десятого июля, сразу после Уимблдона. За полгода до этого события сестра Вирджинии прислала нам с Витей приглашение. Мы должны были заранее выбрать отель, в котором хотим остановиться. Естественно, его мы оплачивали сами. Юбилей организовали ее близкие, ни федерация тенниса Англии, ни Правительство Ее Величества участия в нем не принимали. И хотя на первый ужин приготовили барбекю, все дамы вышли в вечерних туалетах, а мужчины в черных костюмах и бабочках, но веселье получилось отменное.

На следующий день все уже надели обычную одежду. Мы с Витей только два дня смогли урвать от работы на этот праздник, а продолжался он три дня. Судя по тому, что рядом с нами веселились японцы, я поняла, собрались люди, которые помогают Уэйд зарабатывать деньги.

В первый вечер Вирджиния предложила: "Может, нам и двухтысячный год встретить так же?" Это действительно выглядело бы оригинально, в окружении стен тринадцатого века ты встречаешь новый век и новое тысячелетие. Но уж слишком эксцентрично, чтобы Вирджиния об этом заранее не подумала. Я же говорила, что она делает только то, что считает нужным.

Так прошел юбилей английской знаменитости – скромно и дома. Мы же обычно начинаем считать: пятидесятилетие, надо всех пригласить, вдруг кто-то обидится, кого-то пропустишь. А у Вирджинии вместо наших комплексов здоровый английский снобизм, обидится или не обидится – личное дело каждого.

Мы с ней очень близки, Вирджиния как настоящий друг нередко проявляет заботу обо мне. Когда делаются какие-то контракты для меня, Уэйд внимательно следит за этим процессом. Я знаю, как бы она ни была далеко, она меня не забывает. Я не могу просить ее о большем, потому что даже то, что я от нее получаю, – невероятно. Для англичан такое внимание к иностранцу означает, что у нас крепкая дружба.

Подводя черту, можно сказать, что Вирджиния Уэйд – первая леди в женском теннисе. Она в общем-то и пользуется этим. Сколько раз я ни приезжаю на какие-то ужины чемпионов, их всегда ведет Вирджиния. Ее манера говорить, ее английский акцент – в Америке это особый шик – завораживают устроителей. Когда моя Катя поехала учиться в Америку, ей говорили, не потеряй акцент, английский выговор может на треть увеличить зарплату.

МАРТИНА НАВРАТИЛОВА

Одной из самых ярких фигур в мировом женском теннисе я считаю Мартину Навратилову. Она и вне спорта интересная личность с довольно сложной жизнью, но главным в ней всегда был теннис, а он у Мартины сочетал несовместимое: легкость и красоту с удивительной мощью.

В первой части моей книги о Навратиловой нет отдельного рассказа. Теперь я исправляю эту несправедливость. В свое оправдание я могу сказать только то, что десять лет назад Мартина еще играла и, наверное, я не торопилась ее причислять к ветеранам.

Я познакомилась с Мартиной в Москве, когда ей было всего четырнадцать лет (она родилась в 1956 году). Мы впервые побеседовали, Мартина неплохо говорила по-русски. Навратилова тогда приехала в Советский Союз играть на международном турнире в Сочи (был когда-то такой в нашей стране) и проиграла. Кстати, та девочка, а теперь взрослая дама Ольга Ворсина до сих пор имеет положительный результат в личных встречах с Навратиловой.

В пятнадцать лет Мартина Навратилова совершила переворот в женском теннисе в Чехословакии, что было совсем не просто, чехи всегда славились своими теннисистами, особенно женщинами, которые традиционно очень хорошо играли на задней линии. Выдающиеся личности, такие, как Пожуева-Сукова, Мандликова, позже Новотна – иногда еще выходили к сетке. Но все они стабильно (как и девяносто процентов теннисисток в мире) играли только на задней линии. Но вот врывается в теннис Мартина и пятнадцатилетней побеждает на первенстве Чехословакии (на земляных кортах), играя "подачу с выходом к сетке". Это тянуло на сенсацию, пусть и в маленькой стране. Когда человек обладает ярким талантом, его невозможно не заметить.

Почему, я спрашивала у себя, чешкам так щедро отпускается природой теннисный талант? Одно только десятилетие после Навратиловой: Сукова, Новотна, наконец Хингис – она же тоже чешка. Наверное, от смешения кровей, которое происходило у них в течение веков. Центральная Европа, немцы рядом – это дисциплина, венгры – это темперамент, чехи, как результат – темперамент в железобетонном русле. И потом, их страна так расположена, в самом сердце Европы, что они куда хочешь легко могут добраться, а для детского тенниса это крайне важно.

Мартина родилась под Прагой, в маленьком городке. Воспитывал ее и научил теннису отчим. А потом, когда она стала набирать и набирать, тут родилось несколько легенд. Мартина рассказывает одну из них, ту, что рассчитана на американского слушателя. Я не совсем в нее верю, у меня своя теория.

Мартина говорит, что ей страшно не повезло, потому что ее заставляли тренироваться в Праге, то есть вырвали из родного дома. Но дело в том, что я как бывший тренер национальной сборной понимаю, что если бы она осталась у себя в деревне и тренировалась только с отчимом, то у нее вряд ли появились бы возможности для роста. Тогда в лидерах команды Чехословакии ходила Вера Пожуева-Сукова, финалистка Уимблдонского турнира. Она же мама нынешней известной теннисистки Хелены Суковой. Так вот, Пожуева-Сукова, капитан, но уже и тренер сборной Чехословакии, когда увидела Мартину, сразу поняла, что перед ней девочка с невероятным талантом, и тут же взялась ей помогать.

Первое, что бросалось в глаза в юной Мартине, – ее феноменальные физические способности, ее атлетическая фигура, буквально вся перевитая мышцами. Потом она немножко сгладилась, поправилась, но об этом я скажу дальше. Мне кажется, что Навратилова получала на занятиях по физической подготовке нагрузки, которые применяли в своих тренировках хоккеисты. Я помню, по телевизору показывали, что хоккеисты Чехословакии разминку проводили в лесу. Они рубили деревья, бегали по лесным тропам и как-то еще укрепляли мышцы естественными упражнениями. Немало статей про чехословацкую систему печатали и у нас. Мартина иногда в разговорах как бы между прочим говорила, что ее нагружали серьезной физподготовкой, и я понимала, что это такое. Впрочем, может, я и заблуждаюсь, но только по поводу хоккеистов, и то не уверена. Мой первый тренер по физподготовке был из легкой атлетики, а потом, когда я уже перешла в ЦСКА, с нами занимался тренер, который прежде работал с хоккейной командой. В принципе, мы повторяли с Мартиной одни и те же упражнения.

Что прежде всего бросалось в глаза – ее необычайная легкость передвижения по корту и, конечно, своеобразность игры. На моем счету есть победа над Мартиной, но выиграла я у нее тогда, когда она не поднялась до вершины, когда она только начинала играть среди сильнейших. Ей уже исполнилось семнадцать, она как бы только начинала "быть", а я уже "была" в своей лучшей спортивной форме. Мартина не заиграла, как Хингис в семнадцать, к лидерам она примкнула в девятнадцать-двадцать. Победила я ее в 1973-м, на первенстве Европы, в итальянском городе Пескари, обыграв в двух партиях. Помню, что в финальную восьмерку она уже входила. Легонькая, симпатичная, с отличной игрой с лету. И хотя нередко чехи нас винят во всех своих бедах, но даже в тот период сплошного социализма у них были куда шире открыты двери на Запад, по сравнению с нашей щелочкой. Я уже рассказывала про Метревели и Кодеша, который раскрылся больше, чем Алик, и только потому, что его отпускали участвовать в любых соревнованиях за границей, а Алик ездил строго по расписанию несколько раз в году. То же самое касалось Мартины и любой из наших девочек. Навратилова уже с детства получала необходимый для прогресса международный опыт.

Позже я узнала, что в Чехословакии перспективному игроку выдавали некую сумму, и если он выигрывал турнир, то мог использовать деньги из приза и дальше продолжать поездки и выступления. Другими словами, играть за рубежом до тех пор, пока не кончатся призовые. Получалось, что гражданин социалистической страны совершенно спокойно находился, причем, как угодно долго, в капиталистическом логове. Это в принципе у нас в СССР считалось невозможным, хотя мы столько выигрывали за год, что могли круглогодично кататься по миру в течение нескольких лет.

Но по инструкции ЦК партии наш командировочный, если я не ошибаюсь, больше тридцати дней по заграницам болтаться не имел права. Я помню случай, когда для переезда из Франции в Англию я на день приезжала в Москву, вместо того чтобы за час перелететь Ла-Манш. А когда я из Америки полетела напрямую в Японию, то разрешение на такую поездку принимало ЦК КПСС. Конечно, и у чехов не было настоящей свободы: куда хочу туда и лечу, но все-таки они играли куда больше турниров на Западе, чем мы.

Мартина довольно быстро из симпатичной девчонки стала серьезной личностью. У нее заметно проявлялся тот внутренний стержень, что присущ лишь сильным людям. В годы ее молодости в Праге советских не очень любили, это и понятно: недавно прошел печально знаменитый 1968 год, когда состоялось вторжение наших войск в Прагу. Естественно, это событие помнили все чехи и во всех подробностях помнят по сей день. Но ко мне Мартина всегда относилась не с формальным уважением, на что тоже могла и не тратиться, а с искренним трепетом. Возможно потому, что из женщин соцстран я единственная – после ее тренера – вошла в финал Уимблдонского турнира.