Текст книги "Битая грань (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Катя подняла голову и посмотрела на него таким одурманенным, натурально пьяным взглядом, возбужденным, соблазнительным, диким! И облизнулась, чуть закусив губу. Не искушая, на чистых инстинктах, он чувствовал и видел! И дрожь, жар ее влагалища все еще своими пальцами ощущал. Как и то, что котена возбуждена до крику, но так и не кончила.
Отозвалось в нем, отбилось в какой-то глубине!
Дернул ее на себя за шею, впился резким, грубым поцелуем в натертые, припухшие губы. Дурел от малышки, сейчас действительно не понимая, как жил годы без этой девчонки в своей жизни?! Как раньше не понял, скольким она может стать для него?! Молодой и дурной был, что ли? Слепой и неопытный? По фигу! Нынче не до философских теорий!
Потому как кончил только, а в паху и яйцах снова звенит от того, что лишь подумает, чего она с ним вытворяла минуту назад! И вновь эрекция, словно у подростка! И ни на секунду не забыл, что сам ее еще не «отблагодарил». Но тут ему точно места не хватит на все, что от Катюши хотел!
Заставил себя оторваться от ее губ, сам быстро пристегнул Катерину опять, с неохотой отклонившись от дрожащего тела. Она же смотрела такими поплывшими глазами, что точно не понимала, где они. И, вдавив педаль в пол, рванул с места.
Как доехали домой, как поднялись к нему на этаж, спроси кто, не вспомнил бы и под пытками! В лифте тупо прижал ее к себе, на последнем издыхании держась, не позволяя ни себе ничего, кроме крепких объятий, ни малышке. Потому что эти х*еновы камеры всюду! Угораздило же его думать о безопасности, когда дом выбирал!
Буквально втолкнул ее в квартиру. Хотя и Катя не буксовала, вот вообще. Наконец-то захлопнул дверь, отрезав их от всего мира! И все! Выдержка, ограничения кончились!
Сорвал с нее пуховик, не сказать иначе, платье с плеч стащил, как-то жадно и давяще пытаясь при этом целовать все сразу: и губы, которые Катя к нему тянула, и тонкие пальцы, и впадинки локтей на сгибах ее рук.
– Саша! – ее всю мелкая дрожь бить начала.
А у него сил на разговоры нет!
Сдернул колготы вместе с бельем (все еще влажным, б*я!), свои брюки туда же куда-то на пол. И рывком закинув ее ногу себе на бедро, вонзился в это обжигающее жаркое лоно. Прелюдий с них достаточно!
Она застонала в голос. Катю затрясло, вцепилась в его плечи, почему-то откинувшись назад. Так, что затылком в стену уперлась. Далеко. Изогнулась дугой. Неудобно обоим, а сил прекратить толчки нет! Хочет ее до дикого зуда в животе, до того, что покусал бы всю! Бедра в бедра с глухими, влажными шлепками впечатывает. Оба взмокли, тела скользкие от испарины, от возбуждения. Жарко!
Катя уже бессвязно стонет, царапая его грудь, словно цепляется пальцами за Сашу. А никак кончить не может, он чувствует. И понимает – сам перевозбужден этой ее выходкой, их всплеском безумной страсти. И она такая же. А ему неудобно ей помочь в таком положении.
Снова в губы впился, на секунду отстранившись, за плечи ухватил, разворачивая.
– Саша! – гневно и с протестом возмутилась малышка, пытаясь рукой его возбужденный член поймать, подрагивающий от того, как Санек хотел эту женщину!
– Сейчас, котена! – с горячим обещанием рыкнул.
Заставил эти руки упереть в стену, прогнул ее бедра и вновь ворвался в обжигающую его влажность. До предела! Так, что больно даже обоим, по ходу. Мошонка о ее тело ударяется с глухим звуком, добавляет кайфа этой жадностью, накалом.
И, что странно, мысли не мелькнуло, как еще пару дней назад. Да, до одури понравилось ее в попку иметь. Но не сейчас! И не было уже тех сомнений – хотел, чтоб она от него забеременела… Черт! Жаждал до умопомрачения. Но не потому, что вдруг понадобилось осеменителем себя почувствовать. Не от того, чтоб доказать кому-то, что мужик, и может, где иные погорели.
Нет. Ни фига.
Ей жаждал уверенность внушить, что нет никого лучше. И она – самая идеальная!
Обхватил ее бедра руками, продолжая толчки; накрыл ладонью набухшие, мокрые складки, прихватив, придавив клитор пальцами. Погладил, чуть отпустив. Снова сжал…
– С-а-а-ша! – в голос уже закричала Катерина, обо всем забыв. Выгнулась под ним.
И он уловил первые судороги удовольствия, проскальзывающие по ее телу…
Как крышу сорвало, честно! С какой-то бешеной силой стал вдалбливаться в женское тело, продолжая ласкать Катю; укусил-таки за шею, сжав зубами кожу на затылке под волосами. И от этого она вся затряслась, всхлипывая, задыхаясь, повисла на нем.
Доводя своей неудержимой реакцией и Санька до нового пика телесного кайфа…
Глава 12
ГЛАВА 12
– Не уверен, что сам рад подобному обороту, но даже интересно, с чего вдруг объявились, – Олег хмыкнул, отпив крепкий кофе из своей чашки. – Сколько лет мы с ними не работали? – обернулся от окна, в котором что-то рассматривал перед этим.
– Больше десяти лет, если я верно помню, – Санек и сам отпил кофе, испытывая схожее с другом удивление. – Мы тогда плотно сотрудничали, они доверяли нам после того, как мы закрыли долг Коршуна. Потом у них расклад изменился внутри самой группы, и ребята Лысенко вообще в тень ушли. Ты прав, я особо и не слышал о них с того времени, – задумался, пытаясь все припомнить.
– Была информация, что они воевали везде, где предложат хорошие деньги. Как наемники в локальных конфликтах. Куда их только не заносило, если верить этим данным, – Олег допил кофе и отставил чашку.
– В их духе, – согласился Саша, припоминая все, что слышал за эти годы. – Да и там какие-то проблемы с деньгами были, могли так пополнять общак.
– Могли, – Горбатенко вздохнул. – Почему сейчас объявились, вот что настораживает?
– Не говорили, что обсудить хотят? – где-то за грудиной кольнуло холодом.
Интуиция?
Не то чтобы верил, но и не отмахивался никогда. Что-то в этом всем смущало. Особенно то, как совпало все… Блин, ну реально, странно. Еще и сам недавно вспоминал об этих ребятах и той запаре с пропавшими стволами. Кате рассказывал…
Катя сегодня ночью тоже говорила об этом. Да и вот как-то все появилось, словно на новый виток пошло: те же люди, что в прошлом, новые-старые встречи… Будто что-то не решено или не исчерпано много лет назад.
Грозит это все чем-то или нет, учитывая, что теперь Ольшевскому есть за кого бояться?
– Нет, – отвлекая Санька от внутренних мыслей, Горбатенко покачал головой. – Попросили по старой памяти им совет дать, а детали уже при встрече. Отказать с ходу было бы глупо. Но мне как-то не по душе все это, – похоже, Олег разделял его опасения.
Санек промолчал, обдумывая, а Горбатенко вернулся к своему месту во главе стола, остановился, наклонившись вдруг то в одну сторону, то в другую, будто растягивая спину.
– Черт! Мне бы в зал, никак не попаду. Замахался уже, – шутливо пожаловался Олег, скривив гримасу. – Реально стариком себя чувствую. Хоть бы в бассейн. Так некогда ж!
– Не мудрено, – ухмыльнулся Санек, – не так и легко быть «молодым отцом», когда тебе давно за сорок перевалило. Даже если няньки выручают.
– Это точно, все равно же хочется после всех дел хоть часик с девчонками своими урвать. А в итоге, на сон или нагрузку какую-то времени почти не хватает, – шутливо пожаловался Горбатенко, растерев спину. – Но оно того стоит, без вариантов.
– Верю на слово, сравнить не с чем, – все еще улыбаясь, Саша тоже допил кофе. – Как Маша?
– Хорошо, даже отлично. Как обычно, сетует, что я чересчур трясусь над ними, не позволяю никуда одним выходить, пытается охранников в отпуск отправить, – Олег с теплом и нежностью рассмеялся, стоило жену вспомнить.
Мало кто видел его таким открытым и расслабленным. Но у них с Ольшевским была очень давняя история, и достаточно общего за спинами, чтобы четко понимать, кому и что доверить можно. Не раз и не два друг другу плечо подставляли в самых сложных ситуациях.
– Думаю, она просто не дает тебе расслабиться, все понимая, на самом деле, – подбодрил Ольшевский друга. – Тормошит. Таких умных и проницательных, как Мария, еще поискать нужно.
– Ну, ты уже кого-то нашел, ходят слухи, – лукаво глянул Горбатенко.
Но так внимательно, что Санек заподозрил, что и все это вступление, с жалобами на время, возраст и жену, разыграно старым другом, чтобы разобраться и выяснить о личной жизни Ольшевского больше. И тут подставы боится? Или просто привык все под контролем держать?
– Уж прям и слухи? – скривился с иронией, прекрасно понимая, что пока еще некому было болтать. О Кате и знали-то единицы.
Впрочем, Олег не мог не заметить его оживления. Да и эта суматоха с бывшим местом работы… явно спровоцировала интерес Горбатенко.
– Слухами земля полнится, Санек. Всегда, – развел Олег руками, типа не при делах и ему реально «сорока на ухо нашептала».
– Нашел… – не стал отнекиваться Ольшевский. Поднялся и пошел к окну, с неким сарказмом подумав о том, что теперь его очередь пейзаж разглядывать. – Когда-то потерял, по ходу. А теперь вот… Точно, что нашел. Хорошо ты слово подобрал.
– Я ее знаю? – кажется, действительно заинтересовавшись, уточнил Олег.
– Не в курсе, Олег. Думается, нет, но… Екатерина Коршуновская. Ты был с ней знаком тогда? – сам уже обернулся, с интересом разглядывая друга.
– Коршуновская?!
Горбатенко опешил. И было даже как-то по-глупому приятно чем-то его удивить. У Олега вечно наперед и в трех вариантах что угодно просчитано. Все знает, обо всем осведомлен. А тут отчетливо видно, что такого не ждал, удивлен.
– Это дочь Коршуна? – переспросил, будто никак поверить не мог и сопоставить два плюс два.
– Она, – улыбка Санька против воли стала шире. – Катерина. Я ж ее охранял несколько лет еще пацаном, когда у Коршуна на подхвате и в помощниках был. Дружили тогда. А тут в поезде встретил, когда во Львов мотался месяц назад. Случай. И так закрутило… – вновь к окну повернулся.
Хоть и крепко с Олегом дружили, но нутро выворачивать не привык. Да и не перед кем не распахивал бы душу. Разве что с котеной своей на такое готов…
– Вот это да. И не придумаешь подобного, – все еще с явно слышимым удивлением, Горбатенко цокнул языком. Сел на свое место. – Я ее не знаю. Видел на похоронах, но не знаком. И правда, малая еще была, – Олег задумался. – Из-за нее тогда сорвался в прошлую пятницу? – глянул понимающе. – Еще кофе? – уточнил, потянувшись к коммутатору, собираясь секретаря вызвать, похоже.
– Давай, – согласился. Выспаться у них сегодня не вышло. Говорили… – Из-за Катюши, да. Ее там мымра одна кошмарила на работе. Довела до срыва, и в самый же День рождения, – скривился Ольшевский, тоже вернувшись к своему стулу.
– Я так понимаю, ты этой «мымре» уже объяснил, как ошибочно было такое делать? – видно, уже сопоставил в уме его активную деятельность с новыми фактами.
– Есть такое, – не отрицал Санек. – Катерину никому в обиду не давал никогда и не дам, – добавил резко и весомо, даже с намеком.
Впрочем, знал, что кто-кто, а Олег поймет лучше кого бы то ни было, и не обидится.
И Горбатенко ожидания оправдал, кивнул, принимая и поддерживая такую позицию. Оба молчали, пока зашел помощник, поставив перед ними свежий кофе.
– Слушай… – протянул Олег как-то задумчиво, глядя в свою чашку, стоило закрыться двери в кабинет. – Тебе не кажется, что очень много из прошлого вдруг выстрелило? В один момент и столько людей, о которых и не слышали все эти годы. Не думаешь, что связь может быть?.. – аккуратно и осторожно, словно не хотел и намеком обидеть, но и не мог не озвучить появившиеся мысли.
– Не поверишь, сам пять минут назад об этом задумался, когда ты про Лысенко упомянул, – без всякого веселья хмыкнул Санек, взяв кофе. – Но Катя точно не при делах, это я тебе могу гарантировать. Она никаким боком никогда не касалась дел отца. Да и просто, малая была тогда…
– Насколько? – Олег все же не привык ничего принимать на веру, и Ольшевский это знал.
– Четырнадцать-пятнадцать лет ей было, когда все обострилось, – без претензий ответил. – Ей тридцать в прошлую пятницу исполнилось.
Горбатенко покивал, явно признавая его правоту.
– Но, кстати, раз уж тему подняли, мне Катюша вчера интересную вещь рассказала, – вспомнил Санек…
… – Ты куда двинула? Чего не спишь, малышка? – Саша приподнялся в кровати, когда она уже до окна дошла в спальне.
Вроде и старалась не шуметь, а, видно, чем-то все же разбудила.
– Никуда, на окно, – улыбнулась и указала в темноте на низкий подоконник, который невыносимо манил ее своей шириной.
У них дома такой когда-то был, у Кати в комнате как раз. Обожала там сидеть! И тут то и дело поглядывала за эти дни, норовила на окно забраться. Только Саша периодически напоминал, что здесь-то этаж не второй… Но сейчас не против, вроде.
– Зачем? – искренне удивившись, Саша глянул время на своем телефоне. – Три часа ночи, котена! Не выдумывай, спать иди! – распорядился.
Он иногда так забавно командовал, что и спорить совсем не хотелось. Да и Катя сама неожиданно удовольствие нашла в том, чтобы рядом с ним лежать, придавленная тяжелой рукой Саши к его жаркому телу; слушать, как он дышит едва-едва слышно; дремать рядом… Но сейчас столько мыслей в голове после сна… Не уснуть!
– Слушай, ты когда себе новые часы купишь? Мне уже даже неудобно как-то, может, забирай те назад? Раз не можешь ничего найти по душе. Все равно мы вместе… – еще раз посмотрев на его телефон, а потом на подаренные им часы, предложила Саше.
Но он только фыркнул, кулаком подоткнув подушку выше, сел.
– Подарки не возвращают, котена, не обижай меня. И, вообще, у меня идея: у нас вкус похож на часы, поехали со мной завтра в магазин, поможешь выбрать новые? – точно придя в восторг от собственной идеи, воодушевился Саша.
– Здорово! Я – за! – Кате тоже понравилось предложение. – Все равно целый день свободна теперь, – улыбнулась с каким-то неверием до сих пор.
Нет-нет, а вздрагивала от одной мысли, что могла бы по-прежнему в том месте работать. И утром вновь пришлось бы туда ехать… Фу! Никак расслабиться полностью не выходило.
– Вот и решили, – довольно кивнул Саша. – Так зачем подорвалась, малышка?
– Не знаю, Саш. Сон приснился, проснулась. Воспоминания, мысли… Не могу теперь уснуть, – пожала плечами, усаживаясь на подушки, которые уже устроила на подоконнике, болтая с ним. Посмотрела на спящий город. – Не хотела тебе мешать отдыхать, прости.
– Что за сон? – отмахнулся он от ее извинений. Зато уцепился за слова, как бульдог.
– Я думала о том, что ты мне про отца рассказал и про то оружие пропавшее, за которое ты долг возвращал. Его из-за этой партии убили? – не поворачиваясь к нему, смотрела в окно и на виды, и на темное отражение Ольшевского заодно.
– Сложно сказать конкретно, котена, там много конфликтов было и претензий, – осторожно, слышимо подбирая слова, ответил Саша. Возможно, не хотел ее расстраивать. Но для нее было главное, что он говорил, рассказывал, а не скрывал и не запрещал даже вспоминать, как мама! – Целый гордиев узел. Но да, эта партия многим стояла поперек горла, твой отец умел урвать лучший куш. Его за это не любили. И желающих перехватить такую выгодную сделку было достаточно. Вполне вероятно, что это и послужило последним критическим толчком. Мы так и не смогли узнать точно.
Замолчал, внимательно вглядываясь в нее. Катя тоже не торопилась говорить. Думала, вспоминала обрывки сна, в котором детство снилось. Обыденности какие-то: завтрак на кухне, как папа ел яичницу, которую мама им пожарила. Листал газету и смеялся о чем-то. Как часы заводил, сверяя время с телевизором…
– У папы часы были, помнишь, может? Я уже как-то упоминала, мне нравились они очень. Большие, «командирские». Он их любил сильно, – повернулась к нему от ночного вида города.
– Да, помню, – даже в темноте спальни было видно, что Ольшевский нахмурился, словно не понимая, к чему она про это вспомнила. – Наградные. Он ими дорожил очень.
– Да… – Катя уперла локти в колени и устроилась подбородком на скрещенных пальцах. – Он под крышкой иногда особо важные какие-то сведения прятал. Бумажки крохотные совсем с цифрами, кусочек карты мог… Я знаю, потому что мне эти часы очень нравились, а папа когда-то забыл дома. И мне так захотелось их в руки взять, рассмотреть, примерить… Он застукал меня, вернувшись за часами. А я с испугу уронила, – Катя улыбнулась, воспоминания хорошими были. – Крышка отлетела и выпала такая записка. Но папа не злился, понял, когда я сказала, что просто хотела примерить. Часы мне тем вечером купил. Не такие, конечно, женские. Но все равно, у всех электронные, а у меня – настоящие! Ну, мне всегда электронные какими-то неживыми казались… – смутилась.
– Я помню, котена. И как ты хвасталась еще неделю потом, – тоже улыбнулся Саша. И была в его голосе слышна какая-то добрая ностальгия за теми временами.
– Хвасталась, – со смехом согласилась она. – А про ту бумажку папа просил никому не рассказывать. Это наша тайна с ним была. И я ее сохранила, – она встала и пошла назад к кровати, села около Саши. – И вот я сейчас подумала, а вдруг и про вашу ту партию там какие-то… ну, не знаю, сведения или координаты были? Куда спрятал… Понимаю, что дело давнее и вы все решили давно. Просто в голове мысль крутилась эта. Часы у мамы остались. Сначала хотела с ними и похоронить. Но… потом, как память, оставила. Единственное, что с собой взяла с дома из вещей папы, – этот вздох дался тяжелее, по сей день те времена отдавали в сердце болью. – Вот, в общем. Просто подумала, что можно поехать как-нибудь, глянуть. Просто, чтоб закрыть этот вопрос. А вдруг?.. Или глупость, считаешь?..
– Любопытно, – Горбатенко откинулся на спинку своего кресла, отодвинув уже пустую чашку из-под кофе в сторону, внимательно слушая, как Санек ему идею Кати излагал. – Черт! Меня реально цапнуло, – хмыкнул, придавив веки пальцами. – А если дочь Коршуна права? Эта твоя Катерина… Любопытно же. Мы тогда до копейки выложились с тобой. Был момент, когда я даже боялся, что не выгребем, погорим. И сейчас интересно, кто ж так кинул и Мишу, и нас заодно. Да и семью Коршуновского подставили нехило.
– Интересно, – согласился Санек. Олег словно его мысли повторил, которые он сам Кате озвучил ночью после этого рассказа. – Хотя сомневаюсь, что мы там прям листок с фамилией найдем. Может, и вообще ничего не будет. Но, возможно, хоть про стволы что-то узнаем? До сих пор же не всплыли нигде. Или намек какой-то…
Замолчали оба, взвешивая и раздумывая над информацией.
– И когда ты ехать надумал? – криво улыбнулся Олег, поняв, что Ольшевский настроен серьезно.
– Катя на следующей неделе так и так к матери ехать в гости планировала. Мотнусь с ней, погляжу, чего и как. Поузнаю, покопаюсь в прошлом. Да и свои дела у меня там нарисовались внезапно… – не собирался про бывшего котены упоминать. Но не забыл ничего.
И даже удачно, что повод сгонять в тот город подвернулся, не придется малышку обманывать.
– Хорошо, – одобрил Горбатенко. – Мы на связи, если вдруг что, звони, подсоблю по любому поводу.
– Знаю, – кивнул Санек, поднявшись. У обоих дел по горло, и так расслабились, шиканули, можно сказать. – И ценю. Буду в курсе держать.
– Может, вам сразу пару моих людей из агенства взять? Иногда со дна болота всякая муть вылазит, – серьезно глядя, намекнул Олег, поднявшись и протянув руку на прощание.
– Нет. Пока Кирилла возьму, справимся, думаю. Если что, тогда по ходу решу, пришлешь. Надеюсь, не понадобится, – пожал крепкую ладонь друга, чуть хмыкнув, когда увидел под своим подарком-часами толстую красную нить. – Марии привет. И дочка пусть не болеет, – добавил на прощание.
– Спасибо, – искренне поблагодарил Горбатенко. – Ну и ты Катерине от нас привет передавай. Познакомь уж с ней, что ли. Любопытно же, какой дочь Коршуна стала.
– Скоро, – пообещал Ольшевский, уже уходя.
И не лукавил. С этими людьми Катю знакомить и можно, и нужно.
Кате и в голову не приходило, что Саша так активно и хорошо воспримет ее идею. Допускала, что может отмахнуться или по-доброму посмеяться. Однако Ольшевский не только серьезно выслушал, но и готов был ехать в ближайшие выходные в ее родной город… Это сбивало с толку.
Вроде «дела давно минувших дней» затронуты, нет нужды в спешке.
Хотя, вероятно, она действительно не понимает, насколько это было важно для Ольшевского? Но, возможно, Саша тогда потерял или вложил столько, что до сих пор заинтересован?
Короче, его интерес саму Катю так подзадорил, что стало почти невтерпеж! И любопытно, и занятие какое-никакое…
Не привыкла бездельничать. Смешно, и недели еще не прошло, как уволилась, первый день не на работе, а уже не знала, что бы сделать, и куда себя пристроить. Давно рассчитывала только на себя. Как в столицу переехала, и училась, и подрабатывала одновременно. Да и потом никогда от работы не отлынивала. Теперь же не понимала, чем ей заняться? Что, вообще, делают люди, которые не заняты где-то в офисе?
Думала, отоспится за предыдущий год, а оно как-то не спалось совсем. Еще и среди ночи просыпалась. Почитать книги?.. Так у нее в жизни сейчас такой роман завертелся, что на печатные строки и вовсе не тянуло.
Вчера еще хоть в салоне время провела, а сегодня слонялась по квартире Александра, как неприкаянная душа, ей-богу! Вот тебе и мечтала отдохнуть несколько месяцев, дыхание перевести, смешно, честно! То в окнах застывала, разглядывая шикарные панорамы, то клацала каналами спутникового телевидения, но все равно не выдерживала долго ничего, кроме музыкальных…
Из-за этого, наверное, появилась идея снова начать играть. Обожала музыку! Особенно скрипку и фортепиано. С голосом Кате не повезло, а вот играла когда-то действительно хорошо. Отец поощрял и одобрял, многие учителя ей даже будущее великой исполнительницы пророчили. Что ж… не сложилось. После его смерти у матери доходы стали не те, да и до старой школы далеко добираться. Перевела в районную музыкалку, и на конкурсы ездить возможностей уже не имели. Выпала из русла, уже только для души играла, считай. А когда за Вадима замуж вышла…
Муж музыку не любил. Тем более не хотел, чтобы жена хоть в минимальной степени публичность проявляла, выступая и на студенческих вечерах. А потом Катя настолько в себе отчаялась и разочаровалась, постоянно пинаемая мужем, что и желание пропало играть, не тянуло к инструменту… До прошлой пятницы. Впервые за десять лет играла для Ольшевского, а ему понравилось…
Вот и загорелась теперь, пальцы сами будто затосковали по клавишам. Как алкоголик, давно завязавший, а теперь сделавший глоток коньяка или вина… Потянуло с неистовой силой! Катя ведь когда-то всю душу в музыку вкладывала, словно говорила нотами…
Нужно обязательно вернуться к занятиям! Вспомнить, найти репетитора, чтобы восстановить хоть часть из тех навыков, что раньше сами собой в ее руках жили, в голове создавали настроение отзвуками. Казалось, Саша точно не будет против, он всегда любил слушать, как Катя играет, даже когда сам ее везде возил, в музыкальную школу оба с воодушевлением направлялись.
Отличное занятие для нее, еще и то, что всегда по сердцу было!
Эта идея принесла некоторое облегчение и вдохновила. Катерина засела за ноутбук, разыскивая поблизости репетиторов или курсы. Заодно и подержанные инструменты просмотрела, которые предлагались для покупки или аренды. Полдня потратила!
Но без ежедневной практики никак, и программа для планшета не спасет, это баловство… Правда, надо было у Саши спросить, разрешит ли поставить где-то у себя пианино? Места много в квартире, конечно, но не она хозяйка, и не Кате решать, как этим пространством распоряжаться. Ее пребывание в данной квартире временное. Так что, если Саша не особо порадуется такому громоздкому оформлению интерьера, можно будет, конечно, синтезаторы глянуть… Вообще не то, как казалось Кате, ни по звучанию, ни по ощущениям. Точно, как и с часами – любила настоящее!
Но все же вариант. Не дешевый, правда… Но и пианино не копейки стоит. Однако захотелось играть настолько сильно, что ее даже эти траты не пугали сейчас. Такой душевный подъем при одной только мысли, как вновь сядет за инструмент, что уже сейчас готова была бежать куда-то!
Короче, заниматься этим было гораздо интереснее, чем придумать, как объяснить матери, что она приедет к ней в гости с Ольшевским в ближайшие выходные. Сложно было их представить на одной территории после всего, еще и с Андреем, учитывая все нюансы и тонкости ситуации.
Хотя можно ведь и не у них останавливаться. Наверняка, у Саши хватит денег, чтобы несколько дней в отеле провести, не самый популярный туристический город, цены не катастрофичны (не совсем представляла себе доход Саши, пусть и очевидно было, что тот существенен). А попробовать узнать что-то большее хотелось. Да и к папе на могилу сходить. Катя давно не наведывалась. В принципе, всего пару раз в год моталась к матери, ненадолго всегда. Их отношения не стали радушней за последние годы, хоть и обе испытывали вину из-за этого, и в себе, и в маме ощущала. А не наворачивалась как-то душа. Так что дел уже можно было запланировать немало!
Глава 13 часть 1
ГЛАВА 13 часть 1
Рояль.
Огромный черный рояль.
Прямо посреди гостиной… Уже и крышку поднял кто-то.
Его невозможно было не заметить. Инструмент стоял в центре комнаты, занимая львиную долю пространства теперь. И его точно не было три часа назад, когда они поехали выбирать Саше часы.
Катя так опешила, что как-то совсем по-глупому замерла на пороге, приоткрыв рот и умолкнув на полуслове. И просто ошарашено смотрела на… рояль.
– Нравится, котена? – а вот Ольшевский, похоже, удивлен не был.
Он подошел к ней сзади, обнял со спины, крепко прижав к себе, и легко прикоснулся губами к ее скуле, будто дразнил. И сразу стало понятно его нежелание ехать раньше в магазин, «страшная занятость» и перенос выбора часов аж на два дня! Он точно рассчитал, чем ее можно отвлечь, чтобы провернуть такое!..
– Я… Я не знаю, Саша!.. – еле слышно выдохнула Катя, все еще не в силах оторвать взгляд от шикарного инструмента. – Нравится – это не то… Я в шоке! – она задохнулась – И в диком восторге…А-а-а-а! – даже кистями рук замахала, словно пыталась выход всему этому дать.
Но у нее руки дрожали так, что пальцы не удалось и в кулаки сжать, чтобы взять свои эмоции под контроль. И ноги. Катя вся испытывала такой сонм эмоций, позитивных, без сомнения! – но просто не могла это все сейчас прожить и осознать!
– Саша!!! Ты мог хотя бы сказать?! – задыхаясь, смеясь, шепча и срываясь на крик одновременно, попыталась выговорить.
Обернулась, вцепилась в его плечи. Улыбка расплывалась на пол лица, а на глазах слезы почему-то…
– Нет, не мог, – показал Саша головой, продолжая все так же крепко обнимать ее, не позволяя отступить. И сам расплылся в такой широкой ответной улыбке, какую нечасто у него видела. Однозначно был доволен ее реакцией! – Тогда ты бы вот так не обрадовалась, подготовилась, сжилась с мыслью. А у меня цель, чтобы ты в восторге была! – велел командным тоном, но и так, что ощущалось – его самого от ее счастливого шока подрывает и прет.
– Но как ты выдержал?! Шпион, елки-палки! Ничем же не выдал за весь вечер!..
Она все еще трясла руками, при этом тыкаясь ему в шею лицом, касалась губами чуть колючей кожи, ловя ртом воздух…
– Ну, я занят был, ты мне часы выбирала, котена, – шутливо рассмеялся Ольшевский, подмигнув ей. Приподнял Катерину руками, так, что ей пришлось ухватить его за шею, поцеловал крепко в губы.
А потом показал ей часы, которые они действительно выбирали все это время. Те очень классно смотрелись на его запястье, Катя нарадоваться не могла, что нашли такую удачную форму. Как-то сразу на эту модель глаз положила, стоило увидеть. И Саша тоже, как ей показалось. Нет, точно почувствовала! И было как-то очень важно и ценно понимать, что совпадают, на одну, какую-то свою, волну настроены, понимают друг друга без слов…
Но ведь три часа морочил ей голову, делая вид, что не уверен и хочет пересмотреть едва ли не все, что имелось в его магазине!… Теперь-то понятно, почему! Затащить сюда эту громадину несомненно требовало времени! И ведь ни словом, ни взглядом не намекнул!
– Так, что стоишь? Давай, попробуй инструмент, – он опять повернул ее к роялю и даже немного подтолкнул.
– Не могу, – покачала головой Катерина, – руки дрожат до сих пор. Такой сюрприз, что я все еще в шоке…
Она только вчера, во вторник, пошла после всех этих лет первый раз на занятие с репетитором, которого нашла через интернет в одной из музыкальных школ. Совсем близко к дому Саши, кстати.
Ольшевский не только не был против, а даже с восторгом воспринял ее желание снова музыкой заняться. Но все равно проверил все сам, и настоял, чтобы урок прошел не на дому где-то «мало ли», а в здании, где и другие занятия проводятся. Людей много… Ну и Кирилла прислал, а потом и сам приехал ее забирать, сидел последние минут двадцать, слушал, как Катя неуверенно и робко играла, пытаясь вспомнить то, что так легко давалось в прошлом…
Будто снова четырнадцать и Саша ее на урок в музыкальную школу привез… Куча эмоций всевозможных, каких-то чувств, отзвуков памяти. И неудобно немного, что столько времени его заняла, и приятно невероятно! Ведь слишком уж хорошо понимала, насколько непросто для него это время среди своих дел выкроить. А постарался ради Кати!..
И тут ее другими мыслями накрыло так, как снежной лавиной!
– Саша! – обернулась к нему, чуть ли не испугавшись. Тревожно как-то сдавило грудь. – Зачем?! Я же не думала, что это ты покупать будешь инструмент! У меня есть какие-никакие накопления. И можно было меньше инструмент, пианино, к примеру, чтоб не полквартиры заняло. Да и подержанный какой-то, или синтезатор… – Катя даже губу закусила, вдруг еще больше растерявшись. – Саша! Боже! Я вообще не думала из тебя деньги тянуть или вот так твою квартиру «захватывать», ей-богу! – искренне занервничав, прижала глаза пальцами. Аж страшно немного стало. – Правда… И жизнь твою привычную ломать на эти несколько месяцев…
– Котена, прекрати! Просто перестань вечно принижать и отрицать себя и свои желания! И мое право тебя радовать, – внятно, резко и жестко прервал ее Ольшевский, вновь крепко обхватив руками. Поймал подбородок пальцами, заставив на него смотреть. Катя притихла, растерявшись. – И про «пару месяцев» – я больше слышать не хочу, запомни, окей?! Ты тут – всерьез и надолго. Привыкай к этой мысли, Катя. Я не шучу. Во-первых, дети не всегда сразу выходят, ты же в курсе, а я тебе обещал, помню, – словно старался атмосферу немного разрядить, шутливо улыбнулся.
Кате же оставалось только слушать и следить за Ольшевским. На ее губах твердо лежали его пальцы, мешая говорить.
