Текст книги "Редкий дар Джеммы (СИ)"

Автор книги: Ольга Терц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Глава 4

Наконец-то пришло время поговорить с органистом. Я зашла в церковь с трепетом в душе, меня сопровождала сестра Берта, чтобы я не оставалась с мужчиной наедине. Сегодня решится, буду ли я учиться играть на органе. Орган – это ведь король всех инструментов и, наверное, самый сложный из всех. Там несколько клавиатур, одна из них ножная. Да-да, на органе нужно ещё и ногами уметь играть! Интересно, сложно ли этому научиться?

Я слышала звуки органа. Кажется, это месса – музыка к церковной службе. Но в церкви сейчас никого нет, кроме нас троих. Сестра Берта проводила меня к тому месту, где сидел органист.

Это был благородный молодой мужчина, красивый собой – нос с небольшой горбинкой, волевой подбородок, вьющиеся каштановые волосы, к тому же весьма прилично одетый.

Я какое-то время стояла и слушала его, смущаясь, пока он не обратил на меня внимание. Он встал и поклонился.

– Здравствуйте, сударыня! Меня зовут Луиджи де Росси.

– А я – Джемма Эспозито, – я даже покраснела от смущения.

– Сударыня, мне передала сестра Габриэлла, что вы желаете научиться играть на органе.

– Да, и я умею играть на клавесине. Думаю, что это мне пригодится.

– Клавесина нет в монастыре, это светский инструмент, но вы можете показать на органе, что умеете играть.

Надеюсь, руки все помнят. Буду играть прелюдию и фугу Баха. Ох, как непривычно на органе! Клавиши совсем лёгкие, их не надо сильно нажимать. Ноги я поджала, так как ногами ничего играть не умела. Но все равно звучало все замечательно!

– Великолепно! Вы будете достойной органисткой. А умеете ли вы импровизировать?

– Не особо, к сожалению. Но я очень хочу научиться!

– Я с радостью возьмусь за ваше обучение, Джемма, так и передайте сестре Габриэлле. Жду вас завтра после утренней службы.

Я вышла из церкви, словно летела на крыльях. У Луиджи были великолепные манеры. Наверняка он аристократического происхождения. Но что благородный мужчина забыл в монастырской церкви? И ведь так хорошо играет, у него определенно музыкальный талант!

Теперь я больше ни о чем не могла думать, только об уроках музыки. И гадала, а какое впечатление я произвела на Луиджи. По сравнению с ним я была такой простушкой и не знала настоящих учтивых манер, только смущалась все время. Надеюсь, он не счёл меня дурочкой.

Как мне необходимо сейчас научиться держать себя, как благородная девица! Но у кого учиться хорошим манерам? Вряд ли у монахинь. Хотя вдруг кто-то из них из аристократической семьи? По ним это сложно понять, а спрашивать неприлично. Что ж, придется вспомнить все, что я знаю из книг.

Тем временем жизнь в приюте текла своим чередом в этот день. Я не ездила с настоятельницей смотреть детей, у нее были другие дела, поэтому у меня образовалось свободное время. В библиотеке я нашла Лию и обратилась к ней с вопросом:

– Здравствуй, Лия. Скажи мне, пожалуйста, есть ли здесь книги с описанием светских манер?

– Нет, таких книг нет, насколько я знаю. Но я могу что-то подсказать. Я видела благородных дам, которые приходили к настоятельнице.

– Ну вот, например, как делать реверанс при встрече.

– О, это просто. Сейчас я тебя научу.

Лия показала мне, как правильно приседать, как держать при этом руки и ноги. У меня пока получалось коряво, но я старалась.

– Лия, а ты какие книги можно взять почитать из библиотеки не церковные? Что-нибудь о жизни благородного общества.

– Романов здесь нет, это считается не полезным для монахинь. Поэтому вряд ли в библиотеке ты найдешь хоть что-то на эту тему. Разве что в жизнеописаниях святых иногда встречаются подобные сцены, и то редко.

Лия была очень отзывчивым подростком, вежливым и приветливым. Я сдружилась с ней и она меня поражала тем, сколько всего знает, несмотря на юный возраст. Кроме того, музыку она тоже запоминала с первого раза и навсегда. Мне бы такие способности!

Вообще я уже привыкла к приюту и даже полюбила его в чем-то. Мне нравились дети, я восхищалась их чудесными талантами, но не все из тех, кто уже открыл свой дар, использовали его во благо. Они часто баловались и проказили. Поэтому мне пришла в голову одна мысль, которой я поделилась с сестрой Августиной.

– Сестра, я знаю, как нелегко порой бывает с детьми и подростками. Они любят пошалить, не слушаются и капризничают. Но когда дети обладают чудесным даром – может быть даже опасно применять его из озорства, как попало. Я могла бы в этом помочь. Научить каждого ребенка бережно относиться к своему дару, использовать его только по делу. А дело это – служение людям, я так понимаю.

– Служение Богу, – поправила меня сестра Августина, – и монастырю.

– Да, конечно же, простите.

– Надеюсь, ты справишься. Тут лучше с каждым отдельно поговорить о том, что его дар – большая ответственность и надо к этому относиться серьезно. И предостеречь от опасностей! Подумай, какими они могут быть для каждого ребенка. Ступай же, и пусть тебя благословит Бог.

И ещё одно заботило меня – это слишком суровые условия содержания воспитанников. Грубая одежда, скудная пища, отсутствие развлечений. Бедные дети, им хотелось бегать, прыгать, играть, но эта энергия не находила себе выхода и они становились плаксивыми и капризными. Это же неестественно, держать детей словно послушников.

Я все думала, как можно это изменить. И не придумывала ничего толкового. Может быть, дать детям хоть какие-то физические упражнения и игры на свежем воздухе? Но как убедить в этом монахинь? Монастырский устав довольно суровый и он касается всех в монастыре, даже если это ещё ребенок.

Так что дело было отнюдь не в деньгах, монастырь, мне кажется, с этой фактической торговлей детьми был богат, а ещё ведь кругленькая сумма была в виде найденного Сандро клада. В общем, пока все, что я могла предложить без нарушения монастырского устава – это увеличить время для прогулок на улице.

Я опять же пошла с этим к сестре Августине. Мне кажется, что у нее доброе и чуткое сердце, несмотря на всю внешнюю строгость и она искренне радеет за свой приют. Наш разговор продлился долго, я просила послабление устава для детей, обещая взамен их преданность монастырю. Она внимательно выслушала меня и, наконец, сказала:

– К сожалению, смягчить условия пребывания здесь детей я вряд ли смогу – этот вопрос нужно обсуждать с настоятельницей.

– Я робею подойти с этим к настоятельнице, сестра Августина, – тихо сказала я, – она такая строгая.

– Хорошо, я тогда сама с ней поговорю. Посмотрим, что из этого выйдет.

– О, спасибо большое, сестра Августина! – я сильно обрадовалась такой поддержке.

– Ну и насчёт игр и занятий на свежем воздухе я полностью согласна, дети так будут вести себя спокойнее в стенах монастыря, будет меньше истерик. Но тебе нужно будет взять их прогулки под свой контроль. Справишься ли ты с этим? Я освобожу тебя от бытовых обязанностей, чтобы ты больше времени смогла посвящать воспитанникам. Это будет всем во благо.

– Я буду делать все возможное, сестра Августина, – мое сердце пело от радости.

Глава 5

Я всё думала об архиепископе и о той системе торговли детьми, которую он устроил вместе с настоятельницей. Каждый ребенок стоил по-разному, в зависимости от того, насколько ценным его дар находил сам архиепископ.

А настоятельница, получается, организовала целый конвейер талантов – начиная с момента, когда я определяла в ребенке дар и заканчивая подростковым возрастом, когда этот дар просыпается. Я – часть всей этой системы, и важнейшая часть.

А этот монастырь, должно быть, не нуждается в деньгах. Я слышала от Лии, что дети стоят сотни золотых. Интересно, сколько стоил тот чтец мыслей, который безотрывно находится при архиепископе? Как обнаружили его дар? Может быть, это тоже была я, ведь я, получается, занимаюсь этим с двенадцатилетнего возраста.

Я спросила Лию как-то:

– А кем становятся дети с волшебным даром, когда вырастают? Монахами?

– Архиепископ не раз говорил, что от таких детей тоже должны рождаться дети. Так как у их детей может в свою очередь открыться какой-то дар во благо церкви. Поэтому они не будут принимать послушание в качестве монахов и монахинь, а должны работать при церквях и монастырях вроде как прислужники, то есть я монахиней здесь не стану, – Лия проговорила последнюю фразу с удовольствием.

– Получается, чтобы открылся какой-нибудь дар, у кого-то из родителей тоже должны быть магические способности?

– Вроде того, – задумчиво ответила Лия, – Но никто точно не знает. Хотя аристократы очень гордятся своей родословной и людьми с магическим даром в их роду. Кажется, что от двух людей с особым даром непременно родится одаренный ребенок, а вот если один из родителей обычный человек, тогда уже не обязательно у них родится кто-то с волшебным талантом.

– Как все сложно! – вздохнула я, – я уже поняла, что рождение такого ребенка – настоящее чудо и большая редкость, но это среди простого народа. А у аристократов не так разве?

– Среди аристократов люди с особым даром встречаются, конечно, чаще. Но ведь аристократов гораздо меньше, чем обычных людей. Так что всего таких необычных людей, как в нашем приюте, все равно немного.

Я надолго задумалась после этого разговора. Сколько же людей с магическим даром сейчас в стране? Сто, двести? Если только у нас в приюте их пятьдесят! Это не так уж мало! Эти люди в аристократии, они ведь опора государства. Как в нашем приюте они – опора церкви.

Но вот мои мысли стали заняты совсем другим, а именно, опять я думала о Луиджи, органисте церкви. Как он прекрасен! Какая благородная у него осанка, а какие утонченные манеры! И играет он просто замечательно! Мое воображение уже рисовало картины, как он будет меня учить, будет касаться моих рук, наверное…

И как же было приятно играть, какой звучный этот орган, он до краев заполняет музыкой такую высокую церковь! Быстрей бы занятия!

Но вот наконец и настал этот день – первое занятие с Луиджи. Со мной опять была строгая сестра Берта. Органист встретил нас на пороге церкви, проводив до места. На этом занятии он показывал мне ножную клавиатуру и я сделала под его руководством несколько упражнений. Это было нелегко, играть ногами было очень непривычно. Но я очень старалась и под конец у меня уже стало получаться. А ведь надо ещё подружить руки и ноги между собой! Я знала, что на органе сложно научиться играть, Но уж очень мне хотелось!

Луиджи был очень вежливым и предупредительным. Он много меня ласково хвалил и подбадривал и искренне радовался, когда у меня начало получаться. А ведь помимо клавиатур для рук и ног на органе ещё были переключатели регистров! Луиджи сказал, что познакомит меня с ними на следующем занятии.

После первого занятия я чувствовала себя, словно в раю! Мне хотелось петь, танцевать, летать! Хотелось играть на рояле самые любимые свои произведения! Это было чудесное время.

А ещё ведь у меня появились прогулки с воспитанниками, и это тоже было здорово! Я видела, как постепенно раскрывается их характер – кто-то был заводилой в играх, кто-то больше созерцал природу, некоторые дети просили меня поиграть с ними, другие прибегали ко мне, только чтобы попить воды, которую я брала в ведёрке на всех.

Я разрешала им делать очень многое, по сравнению с монастырскими порядками. Можно было шуметь, прыгать и бегать. Можно было кричать и громко петь. Мы уходили обычно подальше от монастыря, к реке, и да – в реке можно было купаться на отмели! Но я внимательно следила за детьми, чтобы никто не утонул.

Я понимала, что на мне большая ответственность, которую я выпросила для себя сама, и важно, чтобы с детьми ничего плохого не случилось. А ещё ведь были дети, раскрывшие свой волшебный дар. Им хотелось баловаться, но я не давала использовать дар для этого, я постоянно объясняла им, что это не шутка и не забава, а мощная сила, которую надо применять с осторожностью.

Я поняла, что в монастыре детям очень трудно постоянно сдерживаться, зато на прогулках я с трудом удерживала их хоть в каких-то рамках. И там же, на прогулках, я ввела занятия по управлению своим даром. Дети слушали и смотрели друг на друга, и начинали понимать, как на самом деле опасен может быть дар.

Я рассказала им историю про одну девочку по имени Паола, служившую при нашем монастыре не так давно. Эту историю я услышала от Лии. Так вот, у этой девочки был дар воспламенения взглядом. Монахини не знали, как можно применить этот дар, но и отпускать Паолу не спешили. Только однажды девочка почему-то рассердилась на монахинь и чуть не сожгла монастырь. Там загорелся алтарь и монахини еле потушили его, а потом долго восстанавливали.

Паолу же направили к королю, чтобы он нашел ей применение в военных целях. Король не торгуясь заплатил настоятельнице за эту девочку целую тысячу золотых и был очень доволен этой сделкой. Теперь Паола служила нуждам армии и к ней приставили воспитательницу, которая следила за тем, чтобы девочка не баловалась со своим грозным даром.

Дети, раскрывшие свой дар, начинали чувствовать свою силу и власть над другими людьми. Это было очень опасно. Ведь они могут использовать свои способности для сведения счетов, и тогда не поздоровиться же их врагам! В общем, их воспитанием нужно было заниматься с младенчества, чтобы к десяти годам они вели себя ответственно, а это было нелегко!

Глава 6

До настоятельницы наконец дошли мои просьбы по поводу благоустройства приюта и более мягких условий жизни воспитанников. Сестра Августина сделала вид, что это ее предложение, взяла на себя ответственность за него, зная, что настоятельница ее больше послушает, чем меня.

Так как в приюте были необычные дети, приносящие много денег монастырю, настоятельница решила одобрить предложение смягчить их жизнь. Для них постелили более мягкое постельное белье и раздали более приятное к телу нательное белье, причем девочки могли украшать одежду и белье вышивкой. Местный плотник сделал деревянные игрушки для малышей, к обеду добавили кусок мяса, а к ужину – сыр. По воскресеньям стали давать немного меда и фруктов с пшеничной лепёшкой. Это был такой праздник!

Все дети знали, что это именно я добилась такой почти роскошной жизни для приюта. Я стала очень популярна, за мной ходили хвостом и чуть ли не в рот смотрели. Слушались меня беспрекословно. Я отвоевала этими изменениями непререкаемый авторитет. Бедные дети, некоторые из них ели здесь мясо впервые в своей жизни.

Я внезапно поняла, что настоятельница не такая уж суровая, как мне казалось ранее. Есть у нее свои слабости и увлечения. Например, однажды вечером, когда я упражнялась на органе и решила поиграть что-то знакомое, она незаметно вошла и села послушать. Ей так понравилась моя игра, что она подошла и обняла меня, поблагодарив. Так я узнала, что наша настоятельница очень неравнодушна к музыке, и это нас между собой даже сблизило.

Со временем также сестру Берту заменили на сестру Сусанну. Новая сестра была неизмеримо добрее к детям, заботилась о них по-настоящему и даже иногда давала вкусняшки. А сестру Катерину сменила сестра Моника, которая любила малышей и баловала их по мере своих сил и возможностей. В общем, для воспитанников приюта настали благословенные времена.

При этом, несмотря почти на ежедневное служение по поиску особых детей, никаких новых детей с магическими способностями я больше не видела. Последним был ребенок, который мог управлять погодой и на этом все.

А ещё я снова стала преподавать музыку. Мои уроки игры на органе шли очень успешно и я попросила попробовать учить двух человек с нуля, благо я знала, как учить играть на пианино, а эти инструменты были все же частично похожи. Конечно, отличий было тоже много, так что мне сначала самой пришлось переучиваться. Но со временем я освоилась и мне очень захотелось делать то, чем я занималась всю свою прежнюю жизнь. Тем более, что потом уже Луиджи мог дальше учить более сложным вещам, я же учила только самым основам.

Сначала я немного робела, если честно, я все же чувствовала, что орган для меня ещё новый инструмент, но потом все пошло как по маслу и ученики мои постепенно заиграли самые простые мелодии хоралов. Это была моя победа, я так радовалась, как будто они выиграли международный музыкальный конкурс.

И главное – Луиджи одобрил мои занятия и успехи моих учеников, а это было для меня высшей похвалой. Мы с ним стали общаться не только о музыке. Я, конечно, мало что могла рассказать ему из своего прошлого, но я рассказывала о настоящем и о своих мечтах, а он смотрел на меня как будто даже с восхищением.

Я не могла этому поверить, что нравлюсь ему, но очень этого хотела. Он был моим идеалом, моей сокровенной мечтой. Я думала о нем днём и ночью, мечтая, чтобы он взял меня в свои сильные руки и поцеловал.

Да, я была влюблена как в первый раз! Влюбленность изменила меня, сделала очень чувствительной и настроение мое постоянно менялось. Я часто страдала бессонницей и отсутствием аппетита. Как мне сказала Лия, на моем бледном лице ещё сильнее стали выделяться большие выразительные глаза.

В той, прошлой жизни именно в этом возрасте была моя первая влюбленность. И это было лучшим моментом юности для меня. А сейчас как будто я проживаю свою молодость заново, совсем в других условиях, и я стала совсем другой, но это только внешне. Характер у меня остался самый что ни на есть свой собственный, я это чувствую.

Интересно, а какой была настоящая Джемма? Была ли она мягкой, податливой, или наоборот, упрямой? Была ли она умницей или тугодумкой? И ведь никого не спросишь об этом. И почему я вдруг очутилась именно в ее теле, а что стало с ней, с ее душой?

На этот вопрос никто бы не дал мне ответа, будь у него хоть какой магический дар.

Однажды я поняла, что ничего толком не знаю об этой стране и стала расспрашивать мою любимицу Лию. Причем я ей сказала, что немного поэкзаменую ее, чтобы мои вопросы не выглядели подозрительно.

– Лия, расскажи про нашего короля.

– Ну, его зовут Карлос де Лонго, он уже немолод, у него есть несколько детей, в том числе наследник Карлос Второй.

– А он обладает каким-либо даром?

– Нет, но вот его ближайший советник умеет отличать правду от лжи, это его дар. Он всегда с ним на приемах и горе тому, кто солжет королю! – Лия театрально вскинула руки.

– А как зовут этого советника? – поинтересовалась я.

– герцог Оттавио де Ринальди. Говорят, он ещё молод и очень хорош собой, но не женат, – неожиданно добавила Лия.

– А ты бы хотела себе такого мужа?

– Пожалуй, да. Но это если у него хороший характер, а я же не знаю, какой он. А вообще короля и его советника часто обсуждают между собой настоятельница с архиепископом, – на этих словах Лия нахмурилась. Как я уже знала, она недолюбливала архиепископа, да и к настоятельнице относилась прохладно.

В общем, в тот день я выяснила немало интересного для себя. Например, то, что у короля есть несколько подданных, которые охотятся за людьми с магическим даром, то есть за волшебниками. Чуть только разнесется слух о каких-либо чудесах – эти люди тут как тут, все выпрашивают и вынюхивают, и если находят волшебника – отправляют его на службу королю.

Получается, король тоже собирал вокруг себя необычные таланты, как и архиепископ. Интересно, у кого их больше? Словно коллекционеры собирают редкие экземпляры. Но это не просто прихоть, волшебники – это реальная сила магии, на которую можно опереться в политике. Так что архиепископ – тайная сила, ведь о приюте и церковных служителях с магическим даром не знает больше никто в государстве, только некоторые церковники, монахи и воспитанники приюта.

Теперь я понимала, почему архиепископ все держит в тайне – иначе король просто-напросто отберёт всех людей с волшебными талантами. Интересно, есть ли у короля приюты для детей, подобные нашему? Лия не знала. Допустим, кроме меня в королевстве никто не обладает даром видеть магию в других, но ведь десятилетние дети ещё по сути такие маленькие! Их надо учить осторожно обращаться со своим даром. Как король управляет ими?

Я спросила Лию, кого, кроме советника, она ещё знает из волшебников на службе у короля.

– Я знаю только то, что у фельдмаршала есть дар неуязвимости. Его кожа необычная – ее не пробивает никакое оружие. Он уже довольно стар, но дряхлым его точно не назовешь. Но я сама его не видела, конечно. Меня же никуда не выпускают отсюда, – на этих словах Лия печально вздохнула, – мы всего лишь пленники церкви, а другие волшебники – пленники короля.