Текст книги "Такое кино (СИ)"
Автор книги: Ольга Тартынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Они еще посмотрят!
Безумные идеи не часто посещали Женину голову. Теперь был именно такой случай. Да и не мудрено: впереди такая дата, что поневоле сойдешь с ума. И Женя Мордвинова была близка к этому как никогда. Что ж, юбилей так юбилей! Туринский манкирует, пусть! Она так отпразднует, что всем мало не покажется!
Для начала следует сосчитать наличность. Юбилей ударит по карману в любом случае, так что жалеть нечего! Женя подошла к стеллажам с книгами, достала объемный том Лермонтова, изданный еще до революции, и выгребла из него несколько красненьких "пятерок". Задумчиво глядя на веселые бумажки, забралась в уютное кресло с ногами.
Света не советует устраивать празднество дома: и места нет, и замучаешься готовить на прорву гостей. Женя оглядела знакомую до мелочей комнату, которая считалась гостиной. Места и впрямь маловато, тесновата квартирка. Даже стола подходящего нет, только махонький, круглый.
Времена пошли, вздохнула юбилярша. Раньше на кухне всем места хватало, по двадцать человек набивалось и ничего! И еда-то была простая: картошка да курица, но никто не жаловался! И ведь весело было, легко!
Ресторанов Женя не любила. Может, потому что нечасто бывала там. По молодости не до ресторанов было, а теперь как-то и неинтересно. Хотя, если надевать вечерний наряд, то уж лучше в ресторан, не в собственной же кухне пол подолом мести. Придется подзанять денег, но где наша не пропадала!
Светка настаивает на ресторане, и она права. Вот пусть она этим и занимается. Женя потянулась к телефонной трубке, лежавшей на столике.
– Да, – сонно отозвалась подруга на другом конце провода.
– Я тебя разбудила, что ли? – удивилась Женя и глянула на часы. Время позднее, однако, в пределах разумного.
– Да, я сплю. Ты чего хотела?
– Свет, возьми на себя ресторан, ты в этом лучше меня понимаешь, – с места в карьер начала Женя.
– Я думала, у тебя уже все давно спланировано, – пробормотала в трубку сонная Светка. – Ты же гостей обзванивала...
– Ну да, поначалу хотела дома как-то устроиться...
– Да кто нынче дома устраивает юбилеи! – окончательно проснулась Света. – Не мудри, Женька! Хорошо, я возьмусь за ресторан, только отправь мне по мылу список гостей и бюджет.
– Какой бюджет?
– Жень, кто из нас спит, я или ты? Деньги, на которые ты рассчитываешь!
Мордвинова замялась.
– Вот, я хотела еще попросить у тебя взаймы немного... Отдам, клянусь, сразу, как только зарплату получу!
– Женя знала, что подруга не любит давать взаймы, но как-то само спросилось, подвернулось на язык. Однако Света приятно удивила ее неожиданным благодушием:
– Ну, о чем речь, Жень, конечно, отдашь.
Ура, мысленно крикнула Женя, положив трубку. Итак, гуляем! Она вновь посмотрела на часы. Аня задержалась на смене, хотя обещала прийти пораньше и сводить Женю в любимый магазинчик. Ничего, завтра Женя сама пойдет по магазинам, а начнет она с ... белья!
Мордвинова вскочила и устремилась к комоду. Порылась без энтузиазма в ворохе простеньких лифчиков и трусиков, сокрушенно покачала головой. Для ее замысла необходимо потрясающее белье, а что это такое? Как-то неловко даже спрашивать Аню или Светку. Добрые люди, помогите выбрать потрясающее белье, а то я не знаю, с чем его едят!
Аня, конечно, поможет, но удивится немало. А реакцию подруги и вообразить невозможно: от вытаращенных глаз до матерной ругани. И как объяснить, что не было ей, Жене Мордвиновой, ну никакой крайней необходимости покупать себе декоративное бельишко. Для кого? И что теперь в итоге представляет из себя немолодая особа Женя Мордвинова, без пяти минут юбилярша? На работе – вечные штаны, чаще ватные, куртка, в лучшем случае стеганая жилетка с множеством карманов и рабочей сумочкой у пояса, куда и рация втыкается. Дома – застиранные футболки и опять штаны, только спортивные, свободные. До белья ли тут?
А теперь и жизнь позади, и уже не будет возможности, даже если б и очень захотелось, покрасоваться перед мужчиной в прелестном неглиже... Женя почувствовала, как опять наваливается тоска и просятся слезы из глаз, будь они неладны! Все, все! Она не будет больше плакать. Горю не поможешь, а лицо в два счета испортишь...
Итак, старт взят! Наутро Мордвинова не стала будить дочь, вернувшуюся поздно ночью и отсыпающуюся за всю неделю. Она приготовила на завтрак овсяную кашу, однако есть не стала, чтобы налегке бегать по магазинам (Анька встанет и поест). Стараясь не шуметь, быстро собралась и вышла из дома.
С тех пор как Женю посетила безумная идея, она пребывала в странной лихорадке. Иной раз трезво осмысливала настоящее и удивлялась себе: что это со мной, что я задумала? Но это были редкие минуты просветления. Безумная идея захватила Женю полностью, подчинила себе. Казалось, от ее исполнения зависит вся дальнейшая жизнь, сколько бы ни было отпущено ей лет...
Мордвинова знала, что есть специальные магазины для белья, но направилась в Охотный ряд. Действовала наверняка. Бродя по пустынным по-утреннему магазинчикам в этом многоярусном монстре, Женя пожалела, что не взяла с собой дочь или подругу в качестве консультанта. В своей летаргии она безнадежно отстала от времени и давно уже полностью полагалась на Аню, когда нужно было купить что-нибудь из одежды. Теперь же терялась перед роскошным выбором.
В третий раз обходя ярус за ярусом, Мордвинова наконец-то решилась и остановилась у небольшого магазинчика, где вовсе не было покупателей. Хорошенькая девушка с готовностью бросилась ей навстречу:
– Вам помочь?
– Да! – Храбро ответствовала Женя и отдала себя во власть улыбчивой продавщицы.
Когда разобрались со всеми объемами и размерами, Женя остановила свой выбор на черном комплекте, сочетавшем практичность с изяществом отделки. Однако взглянув на ценник, Женя невольно присвистнула. В мирное время она ни за что бы не стала тратить такие деньги на кусочек кружевной ткани, пусть и безумно красивой. Но теперь в Мордвиновой заговорила голубая кровь предков. Гордо тряхнув головой, она по-королевски указала на комплект, лежавший на прилавке:
– Пробивайте!
– И только отсчитывая купюры, невольно подавила вздох. "Что я делаю? Что делаю?" – мелькнуло в голове и исчезло. Держа в руках нарядную бумажную сумочку с обновкой, Женя чувствовала себя, как в те времена, когда работала на телевидении.
– Однако! – пробормотала она, преодолевая непрошеную ностальгию.
Да, бывало... Тогда она остро чувствовала жизнь, все вокруг бурлило, кипело. Приходилось работать круглосуточно. Командировки, работа над материалом в студии, монтаж, эфир.
Когда же это произошло? Когда она превратилась в амебу, в бесцветное существо в невыразительной одежде и без всякой прически? Когда потеряла интерес ко всему и стала волочиться по жизни без цели, без смысла? Да что гадать-то, вздохнула Женя, после разрыва с тем же Туринским. Неужто он действительно так много значил для меня? И вот на склоне лет, считай, вспомнила о нем, позвала на юбилей, а он... Ну ничего, они еще посмотрят!
Кто эти таинственные "они", Мордвинова не знала и сама, но от горестного воспоминания воспряла боевым духом. Прижимая к груди сумочку с логотипом фирмы женского белья, она нырнула в метро.
Ах ты, недотепа, бесплодная смоковница, лезли в голову мысли, когда без пяти минут юбилярша открыла двери первого попавшегося салона красоты. Столько лет угрохать в пустоту! Все забросить: карьеру, личную жизнь, дочь!
– Что будем делать? – доброжелательно спросила мастер по прическам Ира, когда Мордвинова устроилась в кресле.
– Что-нибудь сногсшибательное! – бесшабашно тряхнула головой Женя.
– Понимаю! – улыбнулась Ира и вдохновенно выдернула резинку из мордвиновского хвоста. Жене почему-то импонировало, что Ира была по виду ее ровесницей. Значит и впрямь понимает.
– Мне нравится в корне менять образ! – приговаривала мастерица, намыливая голову клиентке, а та вновь вернулась мыслями к пропащей жизни. Вот уж натуральная клиника!
Женя вспомнила тот ужасный период, когда она сдала родительскую квартиру, в Питере, на Михайловской улице, иностранцам и засела дома в Москве перед телевизором, обложившись детективами и другой легковесной литературой. Анька опять была предоставлена самой себе. Нет, она, конечно, была сыта и одета, уроки проверены, но Женя ушла в себя и даже дочь не могла ее вывести из этого состояния. Аня поступила в лицей, часто не ночевала дома, потом появился какой-то молодой человек, и она на время перебралась к нему. Что ж, дочери повторяют ошибки своих матерей! Вскоре Аня вернулась домой повзрослевшая, другая, и с тех пор они живут вместе. Теперь Женя и не представляла себе иной жизни, без дочери. Однако неужели и Анина судьба будет такой же неустроенной?
– Ой, не вертитесь, а то неровно отрежу! – предупредила Ира.
Нет, нет, думала Мордвинова, послушно замерев, надо срочно что-то исправлять, переделывать! Это последний шанс, если, конечно, он еще есть.
Да, она сломалась тогда. И причина не только в Туринском. Многие сломались в те годы, не смогли приспособиться к новой жизни. Конечно, что-то у нее было и тогда: увлечения, подруги, поездка со Светкой в Киев, где жила их однокурсница Татьяна и где Женя познакомилась с Сашкой.
Мальчишка-сосед влюбился ни с того ни с сего. А всего-то: он напомнил мне молодого Туринского. Я очнулась, встрепенулась и вдруг засияла всеми гранями своего очарования. Сашка и попался. Но ведь разница в годах непозволительная – четырнадцать лет! Смех да и только. Я и не позволила себе ничего. Он потом не раз приезжал в Москву, писал письма, страдал. Мы не виделись давно, и связь постепенно оборвалась.
Но юбилей – прекрасный повод вспомнить!
– Ну, как вам? – Ира с интересом ждала ответа.
Женя вернулась в реальность и увидела в зеркале незнакомую даму с длинным каре, современную, уверенную в себе, элегантную. Удивилась:
– Это я?
– Нравится? – удовлетворенно улыбнулась Ира и продолжила разъясняюще: – Если волосы мешают, вы можете сделать так... – Она убрала длинные пряди назад. – Или вот так. – Сделала косой пробор и одну прядь убрала за ухо.
Мордвинова все дивилась, глядя на себя в зеркало.
– Волосы у вас густые, объемные и послушные, с ними можно разные варианты пробовать, – добавила мастерица.-
– Спасибо! – Женя выбралась из кресла и еще раз оглядела себя в трехстворчатом зеркале. – Чудеса!
Она расплатилась на ресепшене, Ире дала чаевые. Та спокойно сунула деньги в карман. Получив скидочный флаер и приглашение почаще заходить, Мордвинова вышла на шумную улицу. Оглядев ее победоносным взглядом, она произнесла вслух:
– Ну, теперь держитесь!
Приключения на площадке
– Нет, не то! – кипятился молодой режиссер Леша Анкудинов.– Это же эпизод, крупный план.
– Но это актриса, отобранная на кастинге! – отвечала ассистент по актерам Лариса.
– А я говорю, не то, – стоял на своем режиссер. – Мне нужны другие лица.
Взгляд его упал на Аню, которая следила за площадкой.
– Вот такие лица мне нужны! Аня, иди сюда!
Она нахмурилась:
– Зачем?
– Ну, иди же.
Аня неохотно приблизилась к режиссеру.
Люди кино часто удивлялись, почему она не снимается. Режиссеры, восхищенные благородной красотой ее черт, спрашивали:
– Вы хотите сниматься?
Она неизменно отвечала:
– Нет!
И все предложения решительно отметались. С Лешей же у Ани сложились дружеские отношения, и отказать ему было невозможно.
– Встань сюда, – командовал режиссер. – Так. Что я говорил? На грим и костюм! Будем снимать тебя.
Он не стал слушать ее возражений, тотчас переключившись на оператора.
Злясь на себя и на Лешу, Аня подчинилась. Она отправилась в костюмваген. По дороге отыскала глазами возле светобазы плечистую фигуру Тима. Тот держался поодаль от развеселой компании "светиков".
И других компаний будто чурался, поэтому не остался тогда праздновать день рождения Саши Дронова. Ане было скучно, и пить вовсе не хотелось. "Светики" надоедали приставаниями и плоскими шутками, гримеры, как всегда, напились и затянули вместе с Сашей военную народную песню, пересыпанную матерными словами:
– Подкрепленье не пришло, нас с тобою на...ли. Пушка сдохла, все, п...ц...
Словом, все было, как всегда.
Войдя в вагончик, Аня столкнулась с Женей, в который уже раз удивилась ее преображению.
– Мам, я тебя опять не узнала! – улыбнулась она.
– Вот такая я! – засмеялась та и опять показалась Ане незнакомой молодой женщиной.
– Меня снимать собираются в эпизоде, – пожаловалась она.
– Ну, ничего, мелькнешь на секунду, никто и не обратит внимания! – утешила Женя, зная, как дочь не любит такой публичности. Аня занялась подбором костюма для крохотной роли.
Вилинской, художника по костюмам, как всегда, не было на площадке. Пришлось самой все решать на ходу. Подготовка всегда занимает много времени, порой много больше, чем сами съемки, но теперь все было наоборот. Общими усилиями костюмерного департамента подобрали пальто с воротником-шалькой эпохи 40-х – 50-х годов, на голову черный берет, на ноги какие-то боты. Показали режиссеру, одобрил. Теперь на грим.
Гримеры встретили ее ласково:
– А что, Аня, хорошо: поснимаешься, может, актрисой станешь, – говорила Наташа, подбирая нужный тон для лица. – Брови, молодец, не выщипываешь. Синячки сейчас подмажем.
Она мазнула по ребру ладони бежевым гримом, смешала с более светлым тоном. Спонджиком стала наносить его на лицо. Другой гример, Таня, занялась волосами. Обе при этом что-то говорили, подбадривали.
Гримеры ближе всего к артисту. С них начинается преображение актера в героя. От них часто зависит и его настроение на площадке. Бывало, режиссер пожалуется:
– Что-то он в плохом настроении, – речь, как правило, идет об известном актере, от которого многое зависит в фильме, – девчонки, давайте, развеселите его!
И они действительно развеселят. Все-то они знают, остры на язычок, всю жизнь в кино.
– Ну, вот все и готово! – сказала Наташа, в последний раз мазнув губы и оглядев лицо Ани.
Ей все же любопытно было оказаться по ту сторону зеркала, то бишь, в качестве актрисы. Однако лишь в первый момент. Очутиться в центре площадки, когда на тебя нацелена камера и все внимание съемочной группы сосредоточилось на тебе! Бр-р! Съемки длились бесконечно, или мне это показалось? Да, актерский хлеб нелегок, что ни говори. А ведь им еще приходится сниматься в постельных сценах, целоваться и все такое. И не только с симпатичными коллегами. Ужас!
Леша вновь и вновь требовал дубль, добивался чего-то одному ему ведомого. Он смотрел в плейбек, изучал лицо Ани и снова командовал дубль. Оператор, ободряя, показывал ей большой палец: мол, все хорошо, не волнуйся. Наташа подошла, шепнула:
– Губки не поджимай! Молодчина, Анечка!
"А ведь на пленке это займет каких-нибудь пять-десять секунд!" – устало думала она и снова делала одно и то же: выходила из дверей ресторана, сталкиваясь с главным героем, который провожал ее взглядом. Шла к стоявшему поодаль военному в портупее, принимала от него цветы и невольно уворачивалась от легкого приветственного поцелуя.
Аня окончательно выбилась из сил, когда режиссер наконец-то получил желаемое.
– Все! Молодец. Снято.
Аня поплелась переодеваться. Подходя к вагончику, она вновь ощутила на себе чей-то взгляд. Оглянувшись на долю секунды, успела лишь увидеть, как Тимофей отворачивается и заговаривает о чем-то с дольщиками. И мысль, что он тоже был свидетелем ее позора, почему-то окончательно добила незадачливую актрису.
Однако не только Тимофей внимательно следил за процессом съемки злосчастного эпизода. Едва Аня, переодевшись и сняв грим, вышла из костюмвагена, как дорогу ей преградил роскошный букет роз.
– Вы были восхитительны! Браво!
Давешний зеленоглазый тип улыбался и протягивал ей цветы. Пришлось взять, но они и впрямь были чудо как хороши.
– Это надо отметить! – не унимался незнакомец. – После смены везу вас в ресторан "Кураж", знаете, есть такой на Пречистенке?
– Вы даже не спрашиваете, согласна ли я! – возмутилась Аня, нехотя принимая букет.
Зеленоглазый шутливо пожал плечами:
– А разве вы не согласны, княжна?
И снова Аня почувствовала спиной пристальный взгляд. Она оглядела группу, готовившуюся к следующему кадру. Пиратская бандана мелькнула возле небольшой толпы, собравшейся у непонятного сооружения.
– Я привез новую аппаратуру, будем осваивать! – проследив за ее взглядом, пояснил незнакомец. – До вечера, княжна.
Аня не успела воспротивиться, и он поцеловал ей руку и поспешил к толпе.
Отыскав Женю, которая разговаривала с костюмером Машей, Аня отвела ее в сторону.
– Мам, ты не знаешь, кто это? – спросила, указывая на зеленоглазого. Тот шустро руководил оператором и режиссером, которые разворачивали какую-то необычную многоярусную камеру.
– Нет, – покачала головой Женя. – Интересный, тебе не кажется?
Она до сих пор переживала неудачную любовь Ани.
– Я бы по-другому определила, – усмехнулась дочь и направилась посмотреть, что за диво-дивное привез этот неугомонный тип.
Это было интересное изобретение, последнее слово техники, уникальная камера "Чебурашка", на пульте управления, с особым креплением двух крутящихся камер, которые могли подниматься сколь угодно высоко, на тележке. Возможности! Оператор просто облизывался, вертясь вокруг нее и оглядывая в деталях. Аня постояла и посмотрела, а потом, обходя толпящихся возле камеры людей, нос к носу столкнулась с Тимофеем. Он легонько улыбнулся и прошел мимо. Она почувствовала некоторое разочарование. Ну что ж...
По рации раздалась команда:
– Внимание, группа! Собираемся на площадке.
Пора было работать. Подойдя к вагончику, Аня поняла, что здесь что-то неладно. Женя сама не своя выскочила ей навстречу.
– Ань, там Наташа опять напилась!
– Да ты что! – ахнула дочь. – Это катастрофа! И когда она успела?
В рации раздавались команды:
– Актеры на площадке! Приготовились к репетиции.
Женя метнулась туда:
– Мне надо бежать! Что делать?
Аня тотчас мобилизовалась:
– Иди, я постараюсь ее не выпускать.
С Наташей это случалось не часто, но если случалось! Так вроде бы женщина вполне интеллигентная, но стоит ей напиться, все! Ругалась, как сапожник, орала непристойные песни, лезла в драку.
И вот следом за Женей из вагончика вывалилась Наташа.
– Ты куда? – остановила ее Аня.
– На воздух! – Наташа оттолкнула Аню и направилась к буфету. Здесь обычно собирались покурить, попить горячего чаю или кофе с печеньем.
– Тань, иди сюда, согреемся! – заорала Наташа второму гримеру. Та спешила к актеру и отмахнулась:
– Сейчас будет "мотор"!
– Какой, на ..., мотор! Намоторились уже! – орала ей вслед Наташа. – До дыр, блин!
Аня испуганно осмотрелась. На них оглядывались. Худо, если увидят продюсер или режиссер.
– Наташа, давай пойдем к нам. Там тепло, покурим... – Аня пыталась поднять ее со стула, но одной ей явно это было не под силу. Наташа сопротивлялась и, более того, начинала еще пуще ругаться. Все больше людей из группы оглядывалось на них. Аня была в отчаянии. Силясь приподнять Наташу, она услышала за спиной:
– Я помогу вам.
Пьяная гримерша воскликнула:
– О, мужчинка! – и позволила поднять себя со стула, тотчас облапив Тима.
Он приобнял ее и повел в костюмваген. Аня отправилась следом. Тимофею удалось усмирить Наташу, уложив на диванчик, где она как-то вдруг уснула. Что значит мужчина, подумала Аня.
– Накройте ее чем-нибудь, – Тим только теперь взглянул на Аню.
– Да, конечно, – смущаясь и удивляясь себе, она взяла чью-то меховую куртку и набросила ее на Наташу.
Тимофей не задержался в вагончике.
– Хотите чаю? – запоздало спросила Аня, когда он спускался по ступенькам.
– Нет, спасибо, – ответил Тим и поспешил на площадку.
Ей тоже следовало идти туда. Мало ли что может понадобиться. Там, конечно, мама и Маша, справятся, но надо контролировать процесс.
Из рации донеслось:
– Мотор!
– Мотор идет!
– Камера! Начали!
О предложении зеленоглазого Аня совсем забыла, а напрасно.
Ужин с «вампиром»
Прозвучала самая любимая фраза киношников:
– Всем спасибо. Смена окончена.
Народ разъезжался по домам. Немного проспавшуюся Наташу уже отправили на машине. Аня послала маму получать вызывной, сама собрала сумки со стиркой на дом. Когда она, захватив букет, подаренный Артемом, вышла из вагончика, осветители уже почти погрузили приборы. Тимофея нигде не было видно. Поджидая Женю, Аня присела покурить.
– Княжна и курит аристократично! – услышала она и вздрогнула.
Рядом стоял зеленоглазый. Он улыбался и протягивал ей руку. Аня, поколебавшись, подала ему свою и поднялась со стула. Уже стемнело, и плохо было видно его глаза, но Аня помнила, что в первый момент они поразили ее странным свечением.
– Едем? Карета подана, – незнакомец сделал приглашающий жест.
Аня невольно покосилась в сторону "светиков".
– Я жду Женю, чтобы ехать домой. У нас сумки... Да и одета я не совсем подходяще...
– Подойдет! – не унимался зеленоглазый. – А Женю с сумками мы завезем по дороге.
Что еще было сказать?
– Я даже не знаю, как вас зовут, – пробормотала она, мучительно колеблясь.
– Артем! – тотчас откликнулся тот. – Так что, отправляемся?
Он подхватил сумки и направился к машине. Тут и Женя подошла.
– Нас довезут, – сообщила ей Аня и указала взглядом на Артема, открывавшего багажник новенькой иномарки.
Женя удивилась:
– С чего бы?
– Он пригласил меня в ресторан. – Аня говорила тихо, чтобы Артем не слышал. – Никак не могу решить, идти или нет.
Женя шепнула:
– По дороге решишь. Мы ведь сначала к нам заедем?
– Ну да.
Они обе сели назад, а водитель с любопытством посматривал на них в зеркало заднего вида. "Какие все же глаза необыкновенные!" – в который раз подумала Аня. Что-то подобное думала и Мордвинова. На ее взгляд, сидящий за рулем мужчина относился к разряду оригиналов, людей с электрической искрой, мыслящих нестандартно и свободных в своих проявлениях. Внешность, верно, соответствовала внутреннему облику: глаза с чертовщинкой, улыбка до ушей, но за всем этим чувствовалась железная воля.
Машина забралась на горку, где в двух шагах от Третьего кольца и Кутузовского проспекта располагался микрорайон Потылиха. Остановились возле одноподъездной высотки, стоящей несколько на отшибе.
– Поедешь? – спросила Женя, пока Артем добывал сумки из багажника.
– Поеду. Ты кинешь вещи в стиральную машину? Это на завтра. Я вернусь, развешу.
– Конечно.
Артем остановился в ожидании у распахнутой дверцы, готовясь подсадить пассажирку на переднее сиденье, возле водителя.
Целуя дочь на прощание, Женя шепнула:
– Я запомнила номер машины!
Отказавшись от помощи Артема, она потащила сумки к подъезду.
Аня улыбнулась и скользнула на сиденье автомобиля. С опозданием подумала, что надо бы помочь маме донести сумки до квартиры. Впрочем, до лифта она дотащит без проблем, да и не такой уж тяжелый груз.
– У вас можно курить? – спросила Аня, доставая сигареты.
– Вам все можно, – ответил Артем, выруливая на узкую дорогу, идущую через весь микрорайон.
– Это ваша мама? – неожиданно спросил он после небольшой паузы.
Мать и дочь не афишировали на площадке свое родство, однако лгать не было нужды, и Аня ответила:
– Да, а как вы догадались?
Артем хмыкнул:
– Несложно, – и тотчас спросил: – И вы вместе живете?
– Да.
– На каком этаже?
– Четвертом, – рассеянно отвечала Аня, думая о своем.
– А квартира?
– Двадцать первая, – сказала она и поняла, что выдала целиком свой адрес.
– Счастливое число, – произнес Артем как ни в чем не бывало.
Аня повернулась к нему и внимательно всмотрелась в лицо, вернее, в убедительный мужской профиль. Тревожное чувство не покидало ее. Вдыхая дым любимых сигарет, она пыталась понять причины тревоги.
Наверное, такое случается, когда мы сталкиваемся с непонятными явлениями. Защитная реакция. Так, на всякий случай. Этот мужчина мне непонятен, он не укладывается в известные типажи, поэтому тревожно. И... интересно. Интригует, как любая загадка.
– Итак, княжна, это ваше основное занятие? – Артем выехал на Третье кольцо и свободнее вздохнул. Там машин было пруд пруди, но движение не останавливалось.
– Вы имеете в виду кино? – не поняла вопроса Аня.
– Костюмы, костюмерный департамент. Это ваше призвание?
В его голосе ей почудились ехидные нотки.
– Вообще-то я рисую! – неожиданно для себя она выдала свой секрет.
– Костюмы?
И опять ей почудилось, что он смеется. Аня рассердилась.
– Почему обязательно костюмы? Кино – это заработок. Ведь надо на что-то жить. Меня же никто не кормит!
– А что же муж?
– Я не замужем.
– Вот это удивительно! – ухмыльнулся Артем.
– Знаете! – вскипела Аня. – Я не собираюсь выходить замуж только для того, чтобы меня кто-то содержал! И вообще никогда, ни у кого, ничего не прошу.
Артем коротко взглянул на нее и улыбнулся:
– Ну да, "сами придут и все дадут". А в вас есть, есть что-то от ведьмы!
Аня не знала, как расценивать сказанное: как комплимент или как обидный выпад, однако в глубине души почувствовала себя польщенной...
– Вот и приехали, только где бы нам встать?..
Артем долго искал место парковки, которого возле ресторана почему-то не предполагалось. Пришлось заехать в соседний переулок и оставить машину там. "Господи, как здесь, в центре, люди выживают?" – мимоходом подумала Аня.
К вечеру сильно похолодало, дул ледяной ветер и пронизывал до костей. Пока они дошли до помпезного ресторана, занимавшего целый особняк, Аня изрядно промерзла. К тому же она не надела шапки, полагаясь на свою пышную шевелюру, и теперь раскаивалась. Впрочем, после неуюта и холода улицы внутренность ресторана, решенного в стилистике дорогого трактира конца 19 века, показалась на редкость заманчивой.
У входа их встретил натуральный половой в белой рубахе с черным фартуком и салфеткой на сгибе локтя.
– Добрый вечер. Прошу вас.
Он провел гостей на второй этаж, где стояли дубовые столы, накрытые крахмальными скатертями, где стены были отделаны темным деревом, а бар воскрешал в памяти что-то из Шмелева или, на худой конец, фильм "Трактир на Пятницкой". Натуральный трактирщик сидел за стойкой, перетирая стаканы, и следил за происходящим в зале.
Артема здесь знали, знали его вкусы, поэтому не задали ни одного вопроса, усадили за столик возле окна с видом на Храм Христа Спасителя и так же безмолвно подали меню. Аня с любопытством полистала пластиковые страницы, удивилась ценам, в разы превосходящим цены тех заведений, которые обычно посещала она. Выбор блюд тоже впечатлял, и это была преимущественно русская купеческая кухня. Артем подозвал "полового" и сделал заказ, не справляясь с пожеланиями спутницы.
– Уверен, вам все понравится, – пояснил он.
– Здесь можно курить? – спросила Аня.
Артем тотчас подозвал "полового" и велел принести пепельницу. Официант секунду колебался, но, ни слова не сказав, исполнил приказание.
– Итак, вы рисуете, – вернулся Артем к разговору, начатому в машине. – И что это?
Аня достала сигарету и закурила.
– Портреты, впечатления. Как сказать?..– Она пожала плечами.
– Это надо видеть, да? – подхватил ее собеседник. – И можно будет посмотреть?
Аня не любила, когда на нее давили, она начинала сопротивляться.
– Да смотреть-то особенно нечего. Так, самодеятельность...
– И все же.
По счастью, принесли напитки и закуски, и они отвлеклись на еду. Потом подоспело все остальное. Салаты были вкуснющие, мясо волшебное. Они пили вино, которое тоже очень нравилось Ане, всегда всем спиртным напиткам предпочитавшей вино. В зале всего два столика были заняты, приглушенный свет создавал особую атмосферу интимного разговора, вино расслабляло после напряженного трудового дня. Аня решилась задать давно интересующий ее вопрос:
– А чем вы занимаетесь?
– В кино? Или вообще? – улыбнулся Артем, и в зеленых глазах его вновь вспыхнули странные огоньки.
– И то и другое.
Вместо ответа Артем налил в бокалы вино и предложил:
– На брудершафт, чтобы больше не "выкать"!
Вот чего Аня терпеть не могла, так это всякие такие штуки, да еще с поцелуями! Она поспешно поднесла бокал ко рту, выпила и сказала:
– Согласна не "выкать"!
Артем, готовившийся пить брудершафт по полной форме, усмехнулся и тоже просто хлебнул вина.
– Так почему ты до сих пор не снимаешься? – задал Артем неожиданный вопрос.
– Я не актриса, – пожала плечами она. – Каждый должен заниматься своим делом.
Аня охмелела, а когда она изрядно напивалась, то почему-то начинала говорить с неизвестным акцентом. И теперь она медленно, как иностранка, стала объяснять Артему, что вовсе не собиралась никогда делаться актрисой. Это не для нее, а сегодняшний эпизод – лишь уступка режиссеру. Он молодой, это его первый фильм, который рождается мучительно, с трудом. Однако Леша – талантливый режиссер, это очевидно. Ему не все равно, какого качества будет фильм, во всем он добивается точности, подлинности. И требует того же от других, а прежде всего – профессионализма.
– А княжна, часом, не влюблена в молодого режиссера? – лукаво поинтересовался Артем, и глаза его засветились в полумраке.
"Как у вампира!" – подумалось вдруг Ане, не сразу осознавшей суть его вопроса.
– О нет, – протянула она. – Я просто хочу ему посильно помочь. Он молодец, старается. Леше очень трудно. Подобрать команду профессионалов очень трудно сейчас. Везде дилетанты, вот как я. Профессионалы дорого стоят, у них есть профсоюзы, у каскадеров там или у операторов. С ними приходится считаться. А непрофессионалам можно меньше платить, тем более гастарбайтерам. Вот мы и имеем, что имеем. Не кино, а одно дерьмо!
Артем рассмеялся:
– А тебя интересно послушать!
Они еще выпили, акцент Ани усилился.
– А самое отвратительное в этой истории, знаешь что? – продолжила она свой спитч. – Что кино стало продюсерским. А продюсеры кто?
– Кто? – азартно подхватил Артем.
– Те же дилетанты, а еще хуже – самолюбивая посредственность, упивающаяся своей "гениальностью"! У них же деньги, они власть! Везде снуют свои носы, режиссеру ни шагу не дают ступить. А что ему, бедному, делать в таких условиях? Все-то они знают, во всем разбираются, прежде всего, в умении продать товар. И что мы в итоге имеем?
– Что?
– Думаешь, произведение искусства? Или, на худой конец, хорошее кино? А хрен вам!
Артем внимательно слушал.
– И что мы имеем? – спросил он без гаерства.
– Товар! Продукт имеем. Причем малосъедобный, содержащий ГМО, от которого тошнит и происходит генная мутация.
– Это как? – заинтересовался Артем.
– Да что тут непонятного? – едва владея языком, ответила Аня. Запал кончился, она почувствовала усталость и внутреннюю пустоту. – Идиотов плодим, зрителя своего не уважаем. Впрочем, все как везде...
Она умолкла, огляделась.
– Я на секундочку.
Прихватив сумочку, направилась в туалет, который поразил ее мраморной и малахитовой отделкой, стерильной чистотой и потрясающей сантехникой. Перед выходом моя руки, Аня посмотрела в зеркало и осталась недовольна собой: круги под глазами от недосыпа, нездоровая бледность, болезненная худоба... Эх!..
