Текст книги "Такое кино (СИ)"
Автор книги: Ольга Тартынская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Вылазка в город
Светка пригласила Женю к себе, подгадав момент, когда муж уехал к родственникам в Питер. Была суббота, у Светки выходной, и назавтра не надо было рано вставать. Она все предусмотрела. Однако Женя хотела еще повидаться с Аней и, если повезет, выбрать с ней подарок юбилярше.
Она приехала на Потылиху, не дозвонившись Ане. Дочь была, скорее всего, на работе, однако попытка не пытка, надо было удостовериться. Женя не стала открывать дверь своим ключом, а на всякий случай деликатно позвонила в дверь. Открыли не сразу. Мордвинова уже достала ключ, когда дверь распахнулась.
– Мама! – Аня бросилась обнимать ее и целовать. – Как я соскучилась!
– А я звоню, звоню... – сказала Женя, когда они прошли в квартиру.
– Я спала, – смущенно улыбнулась Аня, хотя мама уже поняла это по ее заспанному виду и пижаме. – Идем пить кофе!
– А Тим дома? – опасливо косясь на дверь большой комнаты, спросила Женя.
Они до сих пор не были представлены друг другу, и Жене это не нравилось, хотя она предпочитала молчать и ждать.
– Работает, – ответила Аня, проходя на кухню. – У него сегодня съемки в эпизоде. Представляешь, его будут бить, мордовать, он будет падать и снова падать... Хорошо, что я это не увижу. Опять весь побитый вернется.
Аня насыпала в чашки растворимый кофе, сахар, добавила кипятку и молока. Женя села на любимый диванчик и вздохнула ностальгически:
– Хорошо...
– Скучаешь по дому? – спросила дочь, закуривая сигарету.
– По тебе скучаю, – ответила Женя. – По нашей с тобой жизни... Только ты не думай, что мне с Туринским плохо!
– Да уж, я представляю! – лукаво улыбнулась Аня. – Как его сердце?
– Сейчас получше. Тьфу-тьфу-тьфу! А ты как?
Женя внимательно вглядывалась в лицо дочери. Ей необходимо было знать, что у Ани все хорошо, иначе... Иначе невозможно мое счастье.
– Мам, у меня все замечательно с Тимом, если ты про это!
Кажется, она не лгала.
– А-а... – Мордвинова хотела поинтересоваться, не собираются ли они пожениться, но не рискнула, только спросила: – Как на работе? Что ты сейчас делаешь?
– Надоела работа, сил нет, – вздохнула Аня и стряхнула пепел. – Отнимает все время, а роста никакого.
– Ань, – заговорщически зашептала Мордвинова, будто их кто-то мог слышать, – мы скоро закончим сценарий. Виктор уже понемногу подбирает группу, спонсорам представили заявку или, как это сейчас называется, синопсис. Сценарий одобрили. И мне кажется, костюмы делать будешь ты.
– Я? – удивилась и обрадовалась Аня.
– Но тс-с! Это секрет. Туринский как-то обмолвился, что хочет тебе предложить, но мало ли что... Пусть он сам тебе об этом скажет.
Они смотрели друг на друга и понимали гораздо больше, чем говорили.
– Здорово! – воскликнула дочь. – Исторические костюмы, девятнадцатый век, царствование Александра П, да?
– Николая Первого сначала. Ты пока подумай, с эпохой ознакомься.
Они помолчали наполнено. Потом Аня спросила:
– Тебе с ним интересно?
– Конечно! – Женя почему-то покраснела. – Мы много говорим, читаем вслух, гуляем, ну и пишем, пишем. Работаем. Ты знаешь, я совершенно счастлива!
– Вижу, – улыбнулась Аня. – Ты помолодела очень и похорошела. Он развелся?
– Кажется, да. Был суд, значит, их развели.
– Вы поженитесь?
– Не знаю... – Женя пожала плечами. – Не думала пока об этом. Да и Туринский ничего не говорит. Зачем, нам и так хорошо.
Ан согласилась помочь маме выбрать подарок. Они поехали в "Охотный ряд" и купили для Светки чудесный костюмчик-двойку, кокетливый, нарядный и в то же время подходящий для офиса. "Ей сейчас надо выглядеть хорошо", – подумала Женя. В метро они расстались, уговорившись, что Аня с Тимом приедут, наконец, в Шишкино.
В дополнение к подарку Женя купила огромный букет цветов, бутылку мартини и большой пакет апельсинового сока. Она еле дотащилась до "Войковской", где жила Светка. Подруга уже названивала вовсю и возмущалась. И понятно: на место Женя прибыла только в шестом часу.
Светка встретила ее бурно, с объятьями, поцелуями и даже слезами. Мордвинова сразу отметила, что подруга не в форме, будто чем-то расстроена. Одета кое-как, не подкрашена.
– Так, Светка, что-то ты мне не нравишься! – с порога заявила Женя. – Марш наряжаться (вот тебе подарок, кстати), будем праздник устраивать!
Пока Света исполняла ее требования, Мордвинова хлопотала о сервировке столика в гостиной. Подумала, не вывести ли подругу в кафе, но отказалась от этой мысли. Видно, что-то произошло, и ей надо будет выплакаться. Все лучше в родных стенах. Светка привела себя в порядок, настрогала с Жениной помощью закусок, вынула из духовки мясо с овощами.
– Ну, за круглую дату, которая так красит женщину! – предложила Женя первый тост, когда они уселись за столиком.
Подруга куксилась:
– Тебе бы все шутить, Жень, а я до сих пор не могу поверить, что мне...
– Двадцать! – не дала ей договорить Мордвинова. – Ничего, привыкнешь. Дальше все пойдет как всегда. Поверь мне, жизнь есть и после пятидесяти.
Они выпили и повеселели. Было о чем порассказать друг другу. Какая же отрада в этих дружеских беседах! Нет, подруга в нашей жизни – это первостепенная необходимость. Дети, мужья, – все это, конечно, близко и дорого, но отдушина и бальзам для души – только подруга! Кому ты еще изольешь свое переполненное сердце, с кем поделишься и бедами и радостью, недовольством и восторгом? Только с подругой.
Мордвинова хмелела, и ее отпускало беспокойство, напряжение счастья, постоянный труд души, которая, верно, тоже иногда требует отдыха. Со Светкой происходило то же самое. Она поведала свои радости и печали.
Ее юбилей прошел на ять. Коллеги совершенно растрогали: они подготовили поздравительную программу с песнями, стихами, шутливыми посвящениями.
– Помнишь, я говорила тебе, что они шушукались и что-то затевали?
Подарили потрясающее меховое боа. Всем дирижировал, конечно, Максим. Сам он много пел и пел, в основном, ее любимые песни. Все душевное, трогательное. От юбилярши не отходил ни на шаг, назвавшись ее верным рыцарем. За столом сидел рядом с ней, ухаживал, подливал вина, говорил комплименты. Светка была счастлива как никогда.
– А Толик где был? – спросила Женя.
– Да он тоже рядом сидел, – отмахнулась подруга. – Кстати, вспомнил молодость, тоже за гитару взялся, вдохновился.
Она была благодарна Максиму за этот праздник. Без него так бы не получилось.
– А Толик не ревновал? – опять встряла Мордвинова.
– Да ему и в голову это не пришло! Подумаешь, коллеги поздравляют, молодежь резвится, ублажает начальницу. Может, это такой тонкий подхалимаж?
После юбилея Светка вовсе голову потеряла. Приглашала Максима на престижные выставки, на презентации, которые, якобы, непременно надо посетить по профессиональным соображениям. Они общались взахлеб, определенно наслаждаясь друг другом. Понимание с полувзгляда, полуслова. К чему бы это могло привести?..
И вот вчера по конторе прополз слух, что у Макса появилась подружка. Кто-то видел их, и это стало предметом обсуждения для всей женской части коллектива.
Светку словно под дых ударили. Она перестала дышать. Еле ползала весь день, не могла говорить, не то что улыбаться. Максима видеть не могла, избегала его вопросительных взглядов. Сегодня не вышла на работу, сказав, что заболела. Максим звонил, она не взяла трубку. Будто душу вынули и забыли вернуть на место...
Светка рассказывала, а слезы непрерывно лились из глаз. Она этого не замечала.
– Вот и все, Жень. Я старая ненужная калоша, которая валяется у порога. Зачем тогда все? Жень, я ведь не могла ошибаться, я нравилась ему. Но пришла молоденькая девчонка и только щелкнула пальцами! У нее все преимущества: свежая плоть...
– Так, стоп! – остановила ее Женя. – Подружка? Слава Богу, а то я уж невесть что подумала про него. Ты сама говорила, что он здоровый молодой человек и даже странно, что так долго у него никого нет. Твое место, поверь мне, никто не занимал. Ты не перешла с ним на "ты", и это хорошо! Останутся романтические воспоминания. Обиднее было бы во сто крат, если бы вы стали любовниками. Что ты теряешь? Ты перестанешь его любить?
– Нет, – прошептала Светка, качая головой.
– Ну вот. Что изменится? Ему хорошо с тобой, он тянется к тебе, сохрани эти отношения. Ведь ему зачем-то это нужно тоже. Да мало ли какие подружки! У мужчин случается зигзаги, знаешь ли. – Она усмехнулась. – Впрочем, ты со своим Толиком как в Институте благородных девиц.
– Я его люблю, Жень, – шептала Светка, будто не было сил у нее на полный голос. – Как же жить дальше, без всякой надежды? Он женится, что тогда?
Мордвинова налила полный бокал мартини с соком, подала подруге, налила то же себе. Они стукнулись бокалами.
– Пожелай ему счастья и отпусти! – твердо проговорила Женя и хлебнула мартини.
– Как? – Светка опять зашлась в плаче. – Но я ему нужна, он ведь страдал, когда я отстранилась и делала вид, что он мне никто...
– Тогда тем более отпусти – внутренне. Так тебе легче будет с ним общаться, дарить свое тепло, внимание, заботу... Слышишь, Свет, ты не должна зависеть от него!
– Я попробую, – пробормотала несчастная подруга, сморкаясь в бумажный платок.
Жене этого показалось мало.
– Обещай мне, что не будешь себя хоронить, даже если он приведет к тебе знакомиться свою жену и любовницу в придачу! Обещай, что не сломаешься, не будешь больше плакать, а наоборот, порадуешься тому, что он есть в твоей жизни. Ведь сама рассказывала, что была счастлива с ним. Счастье не вечно, но надо быть благодарной судьбе! Помнишь: "О милых спутниках, которые наш свет своим сопутствием для нас животворили...
– ...Не говори с тоской: их нет; но с благодарностию: были", – закончила Светка, понемногу стихая и успокаиваясь.
Они просидели всю ночь в разговорах, пересказах давно рассказанного, в воспоминаниях. Кажется, Света ожила, что-то в ней произошло, какая-то работа совершилась. Подруги укладывались спать почти протрезвевшие, решительные, готовые к жизни – ее неожиданным поворотам и к однообразному ее течению. Все еще будет! Завтра прекрасно, потому что неведомо.
Проснувшись через несколько часов, Женя не стала будить исстрадавшуюся подругу. Она тихонько собралась и выскользнула из дома. Пока ехала в метро, потом в электричке, все думала о Светке и ее романтической любви. Мордвинова была скептиком. Она невольно искала скрытые мотивы ухаживаний Максима за ее подругой и не находила. Какой толк, какая выгода? Светка ведь не одинокая женщина с капиталом, за которой не грех приволокнуться. Так, слегка обеспеченная и к тому же замужем. Ладно, Бог с ним, с Максимом. Ну, возможно, влюбился действительно. Это пройдет, а может уже и прошло, раз появилась подружка. А Светка-то до седых волос так и будет вдохновляться юношами? Ей-то это зачем, если не собирается с ним спать?
Выходит, есть в нашей безумной жизни место и рыцарству, и высоким отношениям, которые не вписываются в нынешние, весьма свободные стандарты... Почему бы не быть? Возможно, окажись на месте подруги другая женщина, поразвязнее и менее щепетильная, она бы воспользовалась ситуацией, чтобы уложить молодого мужчину в постель. Таких примеров сколько угодно, это норма сегодняшней жизни. Многие посмеялись бы над Светкиной нерешительностью: когда само в руки идет, грех не воспользоваться!
Однако есть в недосказанности, незавершенности любви особое очарование. Именно такая любовь рождает высокую поэзию. Она затрагивает в человеке тончайшие струны, пробуждает в нем идеального, духовного человека. С этим не сравнится даже счастливая плотская любовь, потому что ей рано или поздно приходит конец. Высокое же, поэтическое чувство живет в вечности...
Наверное, Светке трудно с этим примириться, она живет сиюсекундным, и ей хочется простого женского счастья, как всем нам... Мысли Мордвиновой перенеслись на Туринского. Как он там пережил ночь? И тут Женя с ужасом вспомнила, что мобильный телефон ее отключен. А что еще хуже: в порыве дружеского сочувствия она забыла предупредить Туринского, что остается ночевать! Вспомнила об этом, когда уже выходила на платформе в Шишкино.
Женя поспешно достала телефон из сумки и включила его. Она испугалась еще больше, увидев пропущенные звонки от Виктора. Оставалось несколько шагов до усадьбы, она не стала перезванивать. Господи, у него больное сердце! Как я могла, как могла забыть?
Мордвинова осторожно поднялась по ступенькам на крыльцо, вошла в дом. Тихо, ни души. С замирающим сердцем Женя заглянула в гостиную, поднялась наверх. Она приблизилась к кабинету, открыла дверь. Никого. Силясь не поддаваться панике, заглянула в комнаты. Никого. Сердце колотилось в страхе. Что если был приступ, и Туринского увезли на "Скорой"? Она прокляла свое легкомыслие, свою забывчивость.
В отчаянии остановилась у окна и увидела Виктора, идущего к дому. Женя опрометью бросилась по лестнице вниз. Она бежала к нему навстречу, будто после долгой разлуки. Виктор Алексеевич увидел ее, и лицо его просветлело.
– Какая ты дура, Женька: не позвонила! – Он крепко обнял ее и прижал к себе. – Я думал, ты меня бросила, ей-богу.
Женя счастливо рассмеялась:
– Ты с ума сошел? Ну, прости, забыла позвонить, а телефон отключила у Светки.
Туринский отстранился и внимательно посмотрел Жене в глаза:
– Знаешь что, подруга, выходи-ка ты за меня замуж, чтобы я больше не сходил с ума, когда ты сбегаешь из дома. А, Жень, что скажешь? А то ведь помру однажды...
– Да ты же будешь изменять мне, Витька!
– Я что, по-твоему, энерджайзер?
Женя ответила долгим, горячим поцелуем, вовсе не похожим на поцелуй сестры милосердия.
Все не просто
Снимали крайний кадр, то есть последний в этой картине. В кино никогда не говорят «последний кадр», «последняя сцена». Это тоже из киношных суеверий и старинных традиций. А то ведь последний может оказаться и впрямь последним. Поэтому лучше «крайний».
На площадке все суетились, спешили. Убедившись, что по костюму все в порядке, Аня пошла в буфет выпить кофе. Снимали в офисе Рената, так что роль буфета выполняла одна из комнаток этой огромной квартиры.
И конечно, столкнулась там с Антоном Васильевым. Тот уже хорошо принял. На укоризненный Анин взгляд он тотчас пробурчал, как двоечник, застуканный за очередной проказой:
– А что, можно! Все уже отсняли!
Он перебрался поближе к Ане, когда она уселась за столик с чашкой кофе и сигаретой.
– Ань, ты на "шапку" завтра пойдешь?
– Пока не знаю. А ты?
– Как ты, так и я, – пьяно кокетничал Васильев. – Заслужили, а, Ань? Полгода как проклятые...
– Заслужили.
Попробовать вытащить Тима на вечеринку? Он никогда и никуда со мной не ходит. Разве это нормально? Дает мне свободу маневра, епрст. Говорит, что ему неинтересно на тусовках, да и время жалко.
– Хорошо, что успели отснять до Нового года, – вслух сказала Аня. – Теперь можно будет отдохнуть.
Антон опрокинул очередную рюмку, закусил бутербродом с колбасой и ответил со вздохом:
– Кому отдыхать, а кому работать. У меня с третьего января новый проект начинается.
– Ну, так это хорошо, когда есть работа! – подбодрила его Аня.
– А я на Карибы хотел махнуть. Да Бог с ними, с Карибами...
В его словах вдруг послышалась такая неизбывная тоска, что Аня подумала: совсем расклеился Васильев. Должно быть, слухи справедливы, и ему несладко живется. Мать недавно умерла, невеста от него отказалась...
– Ну ты, Ань, приезжай завтра, а? Может, больше и не увидимся.
Он махнул рукой и побрел нетвердой походкой к выходу. Аня почувствовала жалость к этому большому, капризному, пьяному, но талантливому человеку.
Вернувшись с работы, Аня вспомнила о диске с фильмом про шпионов. Она так и не посмотрела его, все времени не было. Теперь, когда проект закончился, можно себе позволить поваляться на диване перед экраном хоть целый вечер. Завтра "шапка", потом разобрать костюмерку, и все, отдых на неопределенный срок...
Тима дома не было, он закончил монтировать фильм и повез его заказчику. Аня заварила чай, сделала несколько бутербродов и устроилась уютненько на диване, подвинув монитор к себе поближе. Просмотр фильма взволновал только сначала. Сделан он был хорошо, динамично, профессионально. Леша Анкудинов молодец! Аня требовательным оком выискивала ляпы, краснела за свою работу, когда таковые обнаруживались. Но все это было ерундой по сравнению с тем, что пережила она, когда смотрела свой эпизод.
Боже мой, какая я ужасная! Вся деревянная, сутулая, зажатая. Походка тяжелая, скованная. Почему Леша мне ничего не сказал об этом? Нет, больше никогда, никогда не поддамся на уговоры сниматься!
Аня в досаде выключила компьютер и отправилась на кухню курить. Господи, и кому может прийти в голову делать из меня актрису? Это же надо быть совсем слепым!
Настроение окончательно испортилось. Идти завтра на "шапку" или нет? Одной не хочется, а Тим не пойдет. Он никуда со мной не ходит... Наверное, надо было все-таки уехать в Париж.
Пикнул домофон, Аня встрепенулась. Ужина нет, но есть что-то в холодильнике. Она вскочила, чтобы открыть дверь, и взглянула на себя в зеркало. Ну и видок! А, какая разница! Хуже, чем то, что она видела сейчас на экране, уже ничего не может быть.
Тим явился сияющим: заказчики фильм приняли, одобрительно отозвались и деньги заплатили. Аня всегда была уверена, что работа Тима стоит больше: он столько сил вкладывает в нее, ночами просиживает за компьютером, без конца что-то переделывает, шлифует, доводит до совершенства. И нервничает, конечно, не без этого. Ане всегда казалось, что его обманывают с деньгами, а он никогда не возражает. Сколько дают, столько и берет.
Тим внес на кухню пакет с фруктами, йогуртами и вином. Он не спросил ужина, предложил выпить вина за удачу. Пока Аня готовила бокалы, нарезала апельсины и чистила любимый фрукт помело, он освежился в душе и вышел еще более размягченный и умиротворенный. Они выпили кагорчику, закусили цитрусовыми.
Аня вовсе не собиралась ссориться с Тимом, что-то выяснять. Она буднично спросила:
– Ты пойдешь завтра со мной на "шапку"?
Тимофей удивленно поднял брови:
– Зачем? Я же там никого не знаю.
– Это вовсе необязательно. Все приходят с мужьями и женами.
Аня сказала и смутилась: выходит, его она нечаянно причислила к мужьям. Тим помолчал и ответил:
– Я не могу. Взялся делать для актера Выходцева шоурил. Буду всю ночь работать и завтра, наверное, тоже.
Аня знала, что к нему часто обращаются с просьбой о шоуриле. Это значило, что он должен представить актера с лучшей стороны: смонтировать фрагменты из фильмов, где снимался этот актер, сделать подборку из фотографий, интервью. Ему легко давалась такая работа, получалось интересно и оригинально. Многие актеры знали это и рекомендовали Тима друзьям. Он не отказывался: тоже неплохой заработок.
В общем, звучало убедительно. Да другого ответа Аня и не ждала, но почему-то обиделась.
– "Шапка" в восемь вечера, ты можешь успеть, – с трудом сохраняя спокойствие, сказала она.
– Аня, я не пойду. И тебе будет свободнее без меня.
Она встала из-за стола и ушла в свою комнату, чтобы не наговорить лишнего. Достала из компьютера диск с фильмом, сунула его на полку. Руки тряслись. Она прилагала недюженные усилия, чтобы не расплакаться. Господи, зачем все? Зачем мучает, если не хочет быть со мной? Он меня не любит. Зачем тогда мы вместе? Из-за квартиры?
Однако Тим часто говорит (пожалуй, слишком часто), что при малейшем намеке на усталость от него, он уйдет жить к приятелю или снимет квартиру. Его тяготит такое положение, когда он ничего не может дать Ане.
Она не заметила, что уже плачет. Раздался тихий стук в дверь. Аня всполошилась, вытерла слезы и ответила:
– Да, входи.
Он открыл дверь, но не вошел. Встал, опершись о косяк. Красивый, вальяжный, такой родной и такой далекий. И почему мы не умеем быть счастливыми, когда все хорошо?..
– Аня, я действительно не могу пойти: мне надо работать, – сказал он, помолчав.
– Я поняла.
Аня отворачивалась, чтобы он не видел ее мокрых глаз. Впрочем, это бесполезно. Он еще там, на кухне, знал, что я плачу. Потому и пришел.
Тим стоял и молчал. Она не выдержала и сорвалась-таки.
– Я не знаю, зачем мы живем вместе! Скажи, тебе это нужно?
Только не плакать! Еще не хватало. Нет, я спокойна.
– Аня, ты напрасно думаешь, что все зря. Мне хорошо и спокойно впервые за много лет. Жаль, что ты этого не чувствуешь. Знаешь, у меня даже головные боли прекратились. Совсем, можешь себе представить?
– Мне кажется, я тебе не нужна...
Слезы предательски полились из глаз. Аня злилась, но ничего не могла с собой поделать.
– Если для тебя все так болезненно, может быть, мне лучше уйти? – спросил Тим,
Опять! Чуть что – уйти! Неужели он так легко может от меня отказаться? А на вопрос не отвечает.
– Да нет, я же не об этом, – Аня глубоко вздохнула. – Я не чувствую, что ты во мне нуждаешься. Ты весь в своей работе, целыми днями занят, не вспоминаешь обо мне. Я не чувствую, что интересна тебе... Мне кажется, нас ничто не связывает больше.
Тим оттолкнулся от косяка и качнулся было в ее сторону, но не подошел.
– Я не хочу ограничивать твою свободу, Аня. Ты ведь умная и самодостаточная, все понимаешь.
Нет, я ничего не понимаю. Моя свобода, нужна ли она мне? Да, я не хочу, чтобы мною манипулировали, как марионеткой. Но ... Господи, как же жить?
– Ань, хватит киснуть. Давай лучше хороший фильм смотреть.
Она не смогла вовсе отрешиться от своих сомнений и страхов, но перестала чувствовать себя несчастной, когда они допили кагор и устроились вместе на диване для просмотра французского фильма.
Уже ночью, засыпая на его груди, она пробормотала:
– Ты пойдешь со мной на "шапку"?
– Нет, – незамедлительно ответил Тим.
"Ну до чего упрямый тип!" – подумала Аня и окончательно провалилась в сон.
