Текст книги "Такое кино (СИ)"

Автор книги: Ольга Тартынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Все непонятно

 Вот уже неделю Тим не звонил сам и не отвечал на ее звонки. Аня не знала, что и думать. Она снова и снова набирала его номер и слушала бесконечные гудки. Телефон не был заблокирован, абонент не находился вне зоны действия, он просто не отвечал.

Поначалу она ждала, что Тим перезвонит, увидев пропущенный звонок. Однако он не перезванивал. Опять! Опять пытка неизвестностью, опять неуверенность в завтрашнем дне и вечные вопросы: что не так я делаю, что во мне не так?

Любопытно, что Артем тоже пропал, но это понятно. Отказ сложно пережить так быстро. Может, оно и хорошо, что так...

Промучившись неделю, Аня решила поехать на "Семеновскую", к Тиму, и выяснить все на месте. В глубине души она надеялась, что он куда-нибудь уехал, телефон забыл, что дома его не будет, когда она явится туда. Тогда все бы объяснилось. А то, что не предупредил... Что ж, они не давали друг другу никаких обязательств.

Аня едва дождалась конца смены. Хорошо еще, не ночная. Однако после ночной, почти без сна. Ехала поздно, в одиннадцатом часу, а ей нужно было еще успеть вернуться домой, если все же Тима нет. И утром спозаранку опять на смену. Дима Вересов теперь работал на другом проекте, оставив Аню за себя.

Она приготовила все на завтра, что-то развесила на вешалах, что-то отдала костюмерам стирать. Вышла из костюмерной последняя, закрыла ее на ключ. Для верности еще раз набрала номер Тима и еще раз послушала гудки. Он не взял трубку.

Ехала на "Семеновскую" в страшном волнении, как на первое свидание. Удивительно, я не могу пресытиться им, мне нужен он каждую минуту, даже если я этого не осознаю. Всякий раз увидеть его после разлуки – такое блаженство, за которое все можно отдать! Чем он держит меня, чем обворожил меня мой идеальный мужчина? Какие тайны скрывает его душа? Я ничего не знаю о нем, кроме того, что он мой, мой. Мой...

Сердце Ани бешено стучало, когда она поднялась на нужный этаж и нажала кнопку звонка. У нее подкашивались ноги от страха или волнения. Обостренным слухом она уловила шорох за дверью. Кто-то рассматривал ее в глазок? Тим или Сергей? Зачем Сергею? Будь он дома, сразу б открыл.

Аню шатнуло вдруг от внезапной мысли: что если Тим не один, а с женщиной? Почему об этом она не подумала? Ни разу не пришло в голову, что Тим может... не изменить, а встретиться с другой женщиной. Теперь испугалась до дрожи, и ей стало неловко до краски в лице. Что как эта женщина сейчас разглядывает ее в глазок?

Аня решительно шагнула к лифту и нажала кнопку вызова. И тут дверь отворилась.

– Аня! – позвал ее Тим.

Он стоял в проеме дверей, изменившийся, похудевший, бледный. Аня медленно подошла и прислонилась к его груди...

– Ты после смены? – спросил Тим, увлекая ее в комнату. – Я сейчас принесу поесть.

Он ушел, и Аня смогла немного перевести дух. Хорошо, что не расплакалась, а то была на грани. Она не задала ни одного вопроса, хотя готова была обрушить на его голову поток упреков и жалоб. Мысленно похвалила себя и за это. Все, ни слова упрека.

Она огляделась, будто вечность не была в этих стенах. И никого нет у Тима, даже Сережи. Почему же не отвечал? Вот его телефон лежит, на компьютерном столе, возле светящегося экрана монитора. А если бы я сейчас не пришла сюда? Впрочем, решила же обойтись без вопросов.

Тимофей вернулся с подносом и выставил на стол тарелку с дымящимся омлетом, чашку кофе с молоком, бутерброды с сыром.

– А ты? – спросила Аня.

– Я уже ел.

Тим уселся верхом на стул и теплым взглядом следил за Аней. И опять они говорили о чем угодно, только не о том, что волновало ее больше всего. У Тима закончился проект, он решал, что делать дальше. Каждый месяц нужно было платить за квартиру, причем немалые деньги, и самый пустячный простой всякий раз – это брешь в бюджете, которую нелегко залатать.

– Меня зовут на два месяца на Мальту: осветителем на новый проект, –сообщил Тимофей.

Внутренне дрогнув, Аня ничем себя не выдала.

– Полезно будет погреться на солнышке, а то я что-то разболелся, – добавил он.

– Так ты болел? – силясь говорить спокойно, спросила Аня.

Тим смущенно кивнул.

– Почему же не позвонил? – вырвалось у нее.

Тимофей собрал посуду и предложил:

– Пойдем покурим на кухне?

Они устроились за кухонным столом с пепельницей, закурили, и Аня все ждала ответа. Пауза затянулась, наконец, Тим произнес:

– Я не хочу, чтобы ты меня видела слабым. Мужчина не должен болеть, это позорно.

Аня не нашлась, что ответить на это. Он прав и неправ. Да, Тим всегда помнит о разнице в возрасте и делает все, чтобы Аня ее не чувствовала. Она и не чувствует. Но не позвонить, когда болеешь, это уж слишком! Кто же ухаживает за ним, греет молоко и приносит из аптеки лекарства? Да, он всю жизнь рассчитывал только на себя и теперь, как все закоренелые холостяки, никого не хочет подпускать так близко...

– Может, ты приедешь ко мне на Мальту? – спросил Тим.

Аня пожала плечами:

– Вряд ли получится. Все лето мы снимаем натуру в Измайловском парке. Проект заканчивается только в середине сентября...

– И нельзя найти замену на это время? – настаивал он.

– Некого. Художника сейчас на проекте нет, я вместо него. Я не могу подвести Диму...

Тим помолчал, потом предложил посмотреть интересный польский фильм.

– Давай попробуем, – согласилась Аня. – Не знаю, хватит ли меня на весь фильм: я спала прошлой ночью всего три часа.

– Почему так мало? – спросил Тим, когда они вернулись в комнату.

– Сплошные ночные смены, а днем спать не получается: дел всяких скопилось, – Аня невольно зевнула и прилегла на диван.

Она следила, как Тим ищет в компьютере скачанный фильм, и боролась со сном. Поставив на просмотр и повернув экран, чтобы было удобно смотреть, Тим забрался к ней на диван, за спину, обнял ее, свернувшуюся в клубок, и прижал к себе. Так она и уснула в его объятьях, как в колыбели, чувствуя себя защищенной, как никогда. Уснула, чтобы потом проснуться для более сладостного сна...

Откровения

 «Мой муж никогда не был мне верен», – прочитала Мордвинова заголовок статьи на развороте популярного журнала «Звезды и планеты». Купила его по дороге домой, у метро, соблазнившись обложкой. Анжелочка во всей своей звездности сияла на ней, на этот раз без своего знаменитого супруга. В метро Женя полистала журнал. Он славился некоторой «желтизной»: интимными подробностями из жизни звезд и их откровенными интервью. Этот номер не был исключением. Гвоздем программы, или номера, была Анжелочка.

Приехав домой и на скорую руку приготовив ужин, Женя села почитать за едой. Анжелочка делилась с журналистами плачевной участью жены неверного мужа-знаменитости.

– Что ж это такое? Что ж ты за дрянь-то такая? – вслух возмутилась Мордвинова.

Зачем же мужа топить? Еще ославила на всю страну! Его значимость, талант, харизма спокойно спать не дают? Женя со злостью кусанула бутерброд с колбасой. Тут зазвонил городской телефон.

– Алло? – свирепо рявкнула в т рубку Мордвинова.

– Жень, ты чего такая злая? – Это была Светка, кто же еще.

– Журнал читаю, про Анжелочку Туринскую.

– А-а, да, я тоже читала в интернете, – подхватила подруга. – Вот змея, а? Но он сам виноват, Жень: взрослый мужик, все повидал, что ж так попался-то?

Женя тотчас бросилась на защиту своего бывшего:

– Да она женила его на себе! Плохо ли: жена знаменитого режиссера, все роли ее, международные премии, гремит на весь мир! Он ведь ее, засранку, своими руками слепил! Тварь неблагодарная.

– Жень, Жень, – не сразу остановила Светка поток брани, – да плюнь ты на них! Современная молодежь, она вся такая. Пока человек нужен, будут задницу лизать, а получат свое – отпихнут и перешагнут через него.

Мордвинова не унималась:

– Ведь сама бегала за ним, отца натаскала на нужную цель! И теперь вот на: получи, фашист, гранату от советского бойца!

– Жень, – силилась вклиниться Светка, – Жень, я влюбилась!

– Так хочется мордочку ее кукольную расцарапать, – бесилась Мордвинова, и вдруг до нее дошел смысл последней фразы: – Что?

Светка счастливо рассмеялась:

– Влюбилась, говорю.

Женя никак не могла осознать услышанное.

– Интересное кино! А Толик?

– Причем тут Толик? – обиделась подруга. – К нему это не имеет никакого отношения!

– Муж все-таки, – буркнула Женя.

Все кругом влюбляются! Лето, жара...

– И кто этот счастливец? – спросила она все же.

Светка рассыпалась воркующим смешком:

– Новый программист, вернее, тест-менеджер. Тридцать лет, не женат.

Светкина небольшая компания занималась информационными технологиями, писала программы на заказ.

– Сколько? – брови Жени поползли вверх. – Ты совсем спятила? Он тебе в сыновья годится!

– Ну и что? – тихо ответила подруга. – Я ведь не замуж за него собралась, я влюбилась. А кто мне запретит просто тихо любить его?

Это было так не похоже на Светку! Мордвинова оторопела и замолчала. Потом спросила с сочувствующими нотками в голосе:

– А он знает об этом?

– Нет, – не сразу ответила подруга. – Может, чувствует. Он очень внимателен ко мне.

– Ну да, ты же его начальница, – буркнула Женя, но без ехидства.

Платонический роман. Удивительно, что Светка оказалась способна влюбиться вот так романтически.

– Представляешь, Толик будто почувствовал, – продолжала нашептывать свои тайны подруга, – заинтересовался мной опять, как в молодости. Бывало, только футбол и вдохновляет его, а теперь...

Да, Мордвинова много раз замечала, что влюбленный человек словно излучает флюиды, привлекающие к нему людей противоположного пола.

– Как зовут твоего программиста, что он из себя представляет? – Женя взяла трубку и перебралась в свою комнату на диван, готовясь к долгой беседе.

– Может, мы встретимся, а? – жалобно попросила Светка. – Понимаешь, меня всю переполняет безысходное чувство, а я даже поговорить о нем ни с кем не могу...

– Сейчас? – спросила Мордвинова не без ужаса. Она уже спала на ходу от усталости.

– Да нет, не так срочно, – засмеялась подруга. – Когда сможешь, а я после семи каждый день свободна.

– Ладно, – Женя лихорадочно соображала, когда же у нее будет выходной. – Свет, кажется, в среду у меня выходной. Доживешь?

– Доживу, – снова рассыпалась каким-то новым, "влюбленным" смешком Света. – Ты позвони мне накануне.

Они попрощались, и Женя положила трубку. Несмотря на собственные переживания по поводу Туринского и его глупой жены, она была заинтригована платоническим романом подруги. Пока дремала у телевизора, а потом готовилась ко сну, Женя все размышляла об этом. И как Светке удалось, думала она засыпая, очароваться мужчиной, в наши-то годы? Да-а-а...

За коктейлем

 В среду они встретились в новом кафе на Остоженке – любимый район Москвы. Есть не хотелось из-за жары.

– Что, вдарим по "Мохито", освежиться? – предложила Света, потирая руки.

– Давай, – тотчас согласилась Мордвинова.

Она по опыту знала, что в жару этот коктейль просто жизнь спасает.

– Алкогольный или без? – спросила подруга.

Она пригласила, она платила, она задавала тон. Женя с удовольствием подчинялась Светке.

– Алкогольный, – тряхнула она головой и вспомнила анекдот их студенческой юности: – Гулять так гулять! Официант, коржик!

Светка сделала легкий заказ: салаты, ягодный десерт, коктейли.

– Скорей бы в отпуск, такая жара! – вздохнула она.

Светка всегда ужасно страдала летом в городе.

– Хорошо здесь: прохладно, кондиционер.

– А когда ты едешь в отпуск, куда? – сочла нужным поинтересоваться Женя.

– В сентябре полечу на Канары. А сейчас и не хочется уезжать, разве что из-за жары... А ты?

Мордвинова махнула рукой:

– Какой отпуск! Лето, ты знаешь, самый киношный сезон. Со всех сторон предложения сыплются. Кажется, кризис миновал: столько фильмов запускается! Зимой, наверное, будем отдыхать.

– И дома опять просидишь? – недовольно заметила Света.

– Да как-то не получается спланировать, – замялась Женя. – Ну и незачем. От чего мне отдыхать? На пенсии отоспимся.

Им принесли коктейли, и подруги с жадностью припали к трубочкам. Приятная прохлада разлилась по жилам, головы прояснились, глаза заблестели.

–Вкусно, зараза! Давай еще по одному? – предложила Света.

– Давай!

Однако все это было предисловием, а Женя ждала главного: повести о любви. "Прекрасно понимаю домохозяек, которые за неимением собственной личной жизни следят за героями сериалов. Впрочем, Светка мне родной человек, и все, что происходит с ней, интересно и важно".

Подруга деловито достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку. Только теперь Женя обратила внимание, что они сели в зале для курящих.

– С каких это пор ты куришь? – удивилась она.

– Да я так, немного, – защищалась подруга. – Понимаешь, в курилке только и можно оказаться тет на тет. У нас мало кто сейчас курит, все побросали.

– Ну, рассказывай же! – не выдержала Мордвинова.

– Ох, ну что, – смутилась Светка и мило покраснела. – Тест-менеджер, тридцать лет, зовут Максимом.

В свое время, когда Женя сломалась и засела дома, ее бывшая одногруппница взялась переучиваться. Забыв о гуманитарном образовании, из которого пригодился только английский язык, освоила в тонкостях компьютер и программирование, удачно устроилась на работу в набирающую обороты фирму, благополучно пережившую кризис девяносто восьмого года. Довольно скоро сделалась компаньоном хозяина и теперь по совместительству возглавляла отдел. В подчинении у нее была, в основном, молодежь.

Максим появился в отделе прежде, чем Света смогла его разглядеть. Ему дали хороший оклад. Максим окончил МГУ, факультет ВМК, у него отличный послужной список. Он не москвич, хотя уже больше десяти живет в Москве. Снимает квартиру с приятелем, недолго был женат, но давно разведен, детей нет. Родители его живут где-то в глубинке.

– Господи, какие нынче холостяки-то пошли! – воскликнула Мордвинова, вспомнив еще и Артема Ненашева. – Жаль, не наш возраст...

Светка, конечно, знала, что в отделе новый сотрудник, но не обратила на него должного внимания. Месяц назад фирма праздновала свое пятнадцатилетие, устроив торжества на теплоходе. Пили, ели до отвала, танцевали, пели караоке. Гостей развлекали специально нанятые аниматоры, наряженные в пиратские костюмы. Было сыто, пьяно и весело.

Светка сидела за столиком у самого борта, провожала глазами яркие цветные огни вечернего города, светящиеся пешеходные мосты, иллюминацию набережной. Думала, как преобразилась Москва в последние годы, как расцвела и похорошела. И вдруг услышала голос...

– Он пел, как все, в общем, караоке, и песня была какая-то ресторанная, то ли Розенбаум, то ли "Любэ".

– Но это совсем не ресторанные песни! – заступилась за певцов Мордвинова.

– Ну, в общем, что-то такое мужское, шансонное.

Голос не был ни хриплым, ни низким, ни вкрадчивым, однако удивительно проникновенным и чувственным.

– А, вспомнила! Он пел "Зимний сад"!

– Ничего себе шансон! – вставилась было Женя, но рассказчица не обратила внимания на ее слова.

Прослушав песню до конца и от души отхлопав ладоши, Светка захотела узнать, кто же исполнитель.

– Это Максим Соколов из нашего отдела, – подсказала секретарша Танечка.

Вот тогда Светлана Петровна впервые обратила внимание на своего нового подчиненного. Так получилось, что после праздника все, кто не пил, развозили по домам вкусивших. Максим доставлял начальницу на своей машине: серебряного цвета хёндай.

– Во что ты была одета? – Женя была верна себе в этом вопросе.

– Неплохо, скажу тебе, – с готовностью отвечала подруга. – У меня есть костюмчик летний из шелка...

– Брючный?

– Нет, блузка и юбочка, потом покажу. В общем, неплохо смотрелась.

Максим вел машину легко и уверенно, в дороге мягко шутил над подвыпившей начальницей. Пока ехали, Света выспросила у него все, что было прилично выспрашивать. В частности, узнала, что он любит петь, поет под гитару с пятнадцати лет. Чаще всего в кругу друзей.

– А голос у него действительно чудесный! – прокомментировала Светлана Петровна и мечтательно умолкла, потому что им подали десерт.

Когда официант ушел, Женя спросила разнежившуюся подругу:

– Какой он, твой Максим?

– Красивый...

– Естественно. А поподробнее?

– Ну, Жень, – счастливо рассмеялась Светка, – может быть, ничего особенного для кого-то, а мне в нем нравится абсолютно все, понимаешь?

Она зажмурилась от восторга.

– Рост? – не отставала педантичная Мордвинова.

– Выше среднего, для меня просто высокий.

– Глаза?

– Карие, – с нежным вздохом отвечала допрашиваемая. – Немного раскосые, чуть-чуть.

– Волосы?

– Стрижет коротко, ему идет. Темные.

– Худой, накачанный, толстый?

– Стройный, Жень, плечи широкие... Не знаю, я ведь вижу его, в основном, в костюме, иногда в рубашке. Мне кажется, что идеальный,...

– То есть, одевается он по-офисному? – уточнила дотошная Женя.

– Ну да, как же еще? – удивилась Света. – У нас же дресс-код.

– Нос? – перебила ее Мордвинова, задавшаяся целью составить полный словесный портрет Светкиного принца.

– Красивый...

– Это понятно, а точнее? Вздернутый, картошкой, пуговицей, греческий, ястребиный, крючковатый, мясистый, длинный?

– Стоп, стоп! – засмеялась Светка. – Ты, Жень, прямо Шерлок Холмс! Да не знаю я, какой у Максима нос. Но не курносый, точно.

– Ясно. Губы? – Женя хотела довершить портрет.

– Губы тонкие, яркие, изящные. Еще ему идет, когда он слегка небрит.

– Ну, размер ноги не спрашиваю, это уже не так важно, – пошутила Мордвинова. – И что же, на какой стадии твой служебный роман?

– Избави Бог, чтобы кто-нибудь узнал! – испуганно отмахнулась Светка и огляделась по сторонам, будто боялась, что их услышат посторонние. – Нет никакого романа, Жень. И ты понимаешь, что по определению не может быть! Я влюблена, и пока мне этого достаточно. На работу на крыльях лечу!

– Прекрасно выглядишь, между прочим, – заметила Женя, любуясь подругой. – Ну а как все же он к тебе относится? Что дальше-то было, после корпоратива?

– Тогда в машине на пьяную голову я высказала желание послушать, как он поет под гитару. Сказала даже, что хочу записать для себя.

Максим не смутился, не стал отнекиваться или кокетничать. Он просто сказал, что споет, когда ей будет удобно.

– Прямо в конторе?– удивилась Мордвинова.

– Ну да, я же не могла напроситься к нему домой. Конечно, охранник смотрел, мягко говоря, с недоумением, когда после работы Максим приволок в офис гитару.

– И что, спел?

– Спел! И это было умопомрачительно. – Светка так вздохнула, что все сделалось ясно. – Вот меня и подкосило. Ты же знаешь, как я люблю, когда кто-то хорошо поет.

Конечно, Женя знала. Когда-то и Толик в студенческом кругу очаровывал девиц своими песенками. И Светку словил. Не удержалась, не без ехидства добавила:

– Да еще если этот "кто-то" молод и красив. Ой, Светка, не заиграйся.

– Ты, Жень, не волнуйся, – серьезно ответила та. – Я же сама все прекрасно понимаю. Но мне от Макса ничего не нужно, только чтобы он был...

Женя внимательно посмотрела на подругу:

– Врешь ведь? Так уж ничего?

Глаза Светки подозрительно заблестели.

– Только тебе, на ушко, ладно?

Она заговорила, и от каждого слова ее веяло неутоленной страстью и любовной тоской. Нет, между ними ничего не было. Так, легкий флирт в рамках приличия. Светка терпеть не могла, когда за ее спиной сплетничали, поэтому старалась не давать повода для пересудов. К тому же в отделе трудились молоденькие девушки, которые живо интересовались Максимом и следили за каждым его шагом.

– Как он с ними? – тотчас поинтересовалась Мордвинова.

Со всеми вежлив и ровен. В особых пристрастиях замечен не был. Что касается начальницы, то внешне кажется все то же: доброжелательность, уважение, дистанция.

– Но я чувствую, понимаешь? – Светка перешла на горячий шепот. – Он отмечает все, связанное со мной. Причем, очень внимательно наблюдает и совсем не отстраненно!

Как-то она делала выговор секретарше, и Максим нечаянно стал свидетелем этой сцены. В глазах его плясали чертики, а взгляд говорил: "А, вот вы как еще можете? Ну-ну!" Или заказчик расстроил начальницу звонком, она чуть не плачет. Максим опять рядом, смотрит вопрошающе, с сочувствием, мол, не убивайтесь, это еще не конец света.

– Понимаешь, он рядом, и эта незримая близость восхитительнее всего на свете! – с мягкой улыбкой говорила Света. – Я чувствую в нем родного человека, для которого я тоже что-то значу. Помнишь, мы с тобой говорили однажды, что человек, способный продолжить за тобой цитату – из книги или фильма, неважно – не может быть тебе чужим? Так вот, мы определенно говорим на одном языке.

Мордвинова слушала, и ей делалось все грустнее. Конечно, такая любовь романтичнее и долговечнее, чем утоленная страсть. Однако она заведомо обречена, и Женя знала, что эта любовь принесет ее подруге немало страданий. Сейчас Светка хорохорится, влюбленность ее окрыляет, держит в тонусе. Но постепенно придет чувство неудовлетворенности, раздражение, потом иссушающая, безнадежная тоска и страдание, которое старит много быстрее, чем годы.

– Ну, а сейчас как у вас? – спросила Женя, сочувственно вздыхая.

– Прекрасно! – беззаботно мотнула головой Светка, но от проницательной Мордвиновой не ускользнула нотка грусти, которая неразлучна с самой разной любовью.

– Грустишь? – спросила она.

Подруга взялась за сигарету.

– Скучаю. Все время скучаю по нему. И думаю: что будет, если он решит уволиться? Тогда все, мне конец.

Она закурила.

– Почему ты думаешь, что он уволится?

Светка опять оживилась.

– Он ведь талантливый, умный, сам песни сочиняет. Ну, не место ему в офисе! И жалко: не похож он на обычного клерка. Помнишь, у Лермонтова про гения, прикованного к чиновническому столу?

– Он должен умереть или сойти с ума, – тотчас отозвалась Женя.

– Ну да, – кивнула Светка. – Может, Макс и не гений, но явно предназначен для чего-то другого.

– Гению тоже есть надо, – Мордвинова решила отрезвить подругу, витающую в облаках.

– Да, конечно, – не стала спорить та. – Только жалко, его именно жалко. Ведь бывают всякие люди, кто-то успокаивается в зрелости, доволен тем, чего добился, все у него хорошо. А есть такие, кому нельзя останавливаться.

Она задумалась. Все давно уже было выпито и съедено. Женя первая нарушила молчание:

– Даже и не знаю, что тебе пожелать...

– Не надо ничего! Я все знаю, Жень. Я просто люблю его, и это само по себе прекрасно. Значит, я живу!

– Но ведь ты не можешь не желать большего! – не выдержала Мордвинова.

Светка погрустнела.

– Конечно, но я никогда не признаюсь ему в этом.

– А он? Он мог бы сам, наверное, сделать какие-то шаги...

Совсем тихо ответила влюбленная бизнес-леди:

– Он не посмеет: дистанция, возраст, субординация. Нет, это невозможно!

Она попросила счет. Оставив в книжечке солидные чаевые, скомандовала:

– Уходим!

Они брели по любимой улице к метро и молчали. На Светку это было так не похоже, и Женя окончательно поняла, что подруга задета глубоко. Прощаясь на переходе, они договорились созвониться.

– Теперь тебе придется все мне рассказывать, – смеясь, сказала Мордвинова. – Я теперь буду переживать...

А когда ехала одна до "Киевской", внезапно подумала: "Может, прав был Туринский, оставив меня? По крайней мере, его творческая судьба сложилась удачно..."