Текст книги "Сказка где-то рядом [СИ]"

Автор книги: Ольга Связина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 43

ПОСИДЕЛКИ У КОСТРА

Ближе всех к своеобразному факелу стоял крупный скакун, уже знакомый Наташе своими очертаниями. Она не смогла бы спутать его ни с каким другим конем или лошадью, прежде всего отличавшихся наличием головы. С другой стороны 'костра' в неровном свете пляшущих языков пламени можно было разглядеть и недостающую голову, на человеческих плечах смотрящуюся в лучшем случае непропорционально. Собственно человеческая голова лежала на земле рядом с телом, точно мяч у ног футболиста, решившего отдохнуть после тренировки или ожидающего начала игры. Чуть поодаль расположились собаки.

Памятуя о своей прошлой встрече с демоном – кажется, тогда они не то чтобы расстались друзьями, вдобавок она его еще и обманула, – Наташа уже собиралась было отползать прочь с полянки так же быстро, но более тихо и незаметно, чем подползала, но была остановлена раздавшимся с земли голосом:

– Да, в такую пору каждый предпочел бы посиделки у костра бесцельному блужданию по мокрому лесу. Особенно если у него и так глаза на мокром месте!

– Это просто дождь, – уверенно возразила Наташа, утерла нос рукавом, отбросила назад мокрые, и оттого скользкие, как щупальца осьминога, пряди волос, лезущие в глаза, и смело шагнула к огню. Трава в радиусе пяти метров вокруг пенька оказалась совершенно сухой, да и сверху ничего не капало – поляну как будто накрыли гигантским зонтом.

– Старая знакомая! – с мстительным, как показалось Наташе, оттенком радости воскликнула лежащая голова. – Далековато же вы оказались от цели своего путешествия! Или цель снова поменялась?

– Да, – Наташа сделала еще один шаг к огню и отважно зажмурилась: – В прошлый раз я вас обманула. И не раскаиваюсь. Теперь можете меня испепелить!

– Да ну, кто старое помянет, тому глаз вон, – пренебрежительно фыркнула голова, показывая тем самым, что не причисляет девочку к числу своих злейших врагов: – Каждый из нас поступает в соответствии со своим представлением о правильности и справедливости. Присаживайтесь лучше к огню, обсохните, раз уж под дождь попали. И приятеля своего зовите, а то он сейчас от тревоги за вас скончается.

– Вася, иди сюда, – позвала Наташа, ни секунды не сомневаясь в том, какого именно приятеля имеет в виду демон, и подогнула колени, чтобы поудобнее устроиться у огня. К ее глубокому изумлению, юбка, за которую она ухватилась, оказалась совершенно сухой. Рукава, корсаж, волосы, сумка с ее содержимым – все просохло в мгновение ока. От принца, с опаской ступившего на поляну, повалил пар, и в следующий момент он подошел к огню сухим и чистым, как будто и не попадал в грозу. Следующий за хозяином Овсянкин недружелюбно покосился в сторону адских ищеек, но благоразумно решил не затевать ссору, пристроившись с противоположной стороны 'костра'. Над поляной повисло тягостное молчание.

– Дождливая погодка сегодня, – нарушила тишину девочка.

– Да, – лаконично согласилась с ней голова.

– Дождик с самого утра собирался, – вставил свое веское слово Вася.

– Природа давно дождя ждала, – заметила голова.

Наташу немного смущало то, что голова лежит на земле:

– А… Вам не холодно там, внизу? – решилась она на откровенно бестактный вопрос.

– Ну что вы! Это одно из преимуществ демонического образа жизни!

Принц клацнул зубами. Наверное, не ожидал, что собеседник так быстро откроется, и уже внутренне готовился к торгу за душу.

– А есть и недостатки? – продолжала любопытствовать Наташа.

– Масса! К примеру, совершенно не с кем поговорить. За последние несколько веков вы первые мои собеседники, я даже немного растерялся – отвык, сами понимаете, от человеческого общества. Откуда друзьям взяться при такой жизни и такой внешности? Я даже телу своему не хозяин!

– Бедняжка! – искренне посочувствовала голове Наташа. Внутренне содрогаясь, она подняла 'колобка' с травы, стараясь не хвататься за уши, как за кастрюльные ручки, и положила на колени, бросив беглый взгляд на место среза – не испачкать бы юбку кровью. Однако там, где у другой нормальной головы начиналась бы шея, а у отрубленной – кровоточащий разрез, тут была лишь ровная кожа.

– Как же вы до этого докатились? – поинтересовался Вася, а Наташа улыбнулась невольному каламбуру.

– Исключительно благодаря собственным заслугам. Да вы не стесняйтесь, поджаривайте колбасу – не есть же холодной. Это самый обычный огонь.

Покраснев, как будто его поймали за руку на карманной краже, Вася уже более смело развязал свою сумку, прихваченную из тетиного дворца, и достал каравай хлеба, кольцо колбасы, сыр и нож совершенно чудовищных размеров, которым принялся кромсать всю эту снедь. Тонкие ломтики колбасы он затем надел на очищенную от коры, подобранную здесь же, на поляне, веточку, и поднес к огню. По воздуху поплыли невыносимо восхитительные аппетитные запахи. Придерживая одной рукой голову на коленях, другой Наташа поднесла к огню такую же веточку с насаженными на нее кусочками хлеба.

– Не желаете? – Вася любезно предложил 'горячий бутерброд' голове.

– Благодарствую, – последовал вежливый отказ. – Нет желудка. Предложите лучше моему Alter ego. Он не откажется.

Встав зачем-то на четвереньки, принц подполз к сидящему телу с лошадиной головой. Он протянул бутерброд на ладони, как угощают хлебом лошадь, чтобы она не укусила за пальцы. Вспыхнув глазами, лошадиная морда склонилась – но не затем, чтобы мягкими губами взять бутерброд, – скорее, в знак согласия, и, быть может, благодарности, – но угощение с ладони взяла человеческая рука. Огромные лошадиные челюсти, могущие в мгновение ока перемолоть пять-шесть таких бутербродов, деликатно откусили чуть меньше половины и мерно задвигались, пережевывая.

– Что ж, – вздохнула голова. – Не могу сказать, что это несправедливо. Всю жизнь я крутил людьми, заставляя их действовать по моей указке, обманом, угрозами, уговорами… И вот расплата – теперь не властен даже над собственным телом!

– Вы умерли и стали бесом в Аду? – поинтересовалась Наташа.

– О, нет. Все было гораздо проще и смешнее. Легкость, с которой я крутил другими людьми, сделала меня самоуверенным. Сам себе я казался почти всемогущим, причем без помощи волшебства – и я бросил вызов силам Ада!

– Вызвали на поединок Сатану? – с придыханием спросил Вася.

– Да нет, всего лишь обвел вокруг пальца пару мелких бесов. А они уже пожаловались старшему. Я не сделал им ничего дурного – просто подшутил, и ославил по всему свету. Поэтому и наказание мне определили 'шутейное' – гоняться ночи напролет за белым зайцем. Невоздержанная на язык фея то ли сказала что-то неучтивое в беседе, то ли подумала – но тут же запрядала ушами и бросилась наутек. В конце концов мне нужно было поймать ее и отсечь голову, после чего каждый из нас отправился бы восвояси. Предполагалось, что это будет для нас хорошим уроком.

– А что теперь? – вполголоса спросила Наташа. Ее так и распирало от любопытства, но в то же время было страшно напомнить о себе и своем участии в деле.

– Вот именно: что же теперь? – невыразимо ехидно поинтересовалась голова, глядя на нее в упор: – Для зайки была предусмотрена лазейка, в случае, если она перехитрит меня и окажется позади. Но для меня все должно было завершиться единственно возможным образом: поимкой и обезглавливанием зайца. Теперь я даже в Ад не могу вернуться, потому что не выполнил задания. Видимо, придется теперь скитаться на земле до конца света. Или до зимы…

– Почему до зимы? – удивился принц.

Голова улыбнулась:

– Может быть, удастся схитрить и подменить зайца другим. Но он непременно должен быть белым, а летом зайцы линяют.

– Разве же вы не возвращаетесь в Ад, когда наступает день? – вставила волнующий ее вопрос Наташа.

– Когда где-то наступает день, я отправляюсь туда, где наступает ночь, – лаконично отвечала голова, напомнив Наташе о том, что земля круглая. Хотя она нисколько не удивилась бы, узнав, что на самом деле плоский земляной блин покоится на спинах трех слонов – в этом сказочном, невероятном мире все было возможно.

Висящая у Наташи на плече сумка внезапно завозилась. Девочка совершенно забыла о ней – постоянно страдающая от давящего тесного корсета, очередное неудобство в виде впивающейся в шею лямки она уже воспринимала как должное. И лишь теперь вспомнила о заточенном там живом существе.

– Что это? – удивилась голова, когда из горловины сумки показалась белая ушастая морда с умными, полными слез глазами.

– Белый кролик, – вздохнула Наташа. – Зайцев, к сожалению, не держим.

Меж тем крольчиха совершенно освободилась из своего мягкого узилища и вывалилась на траву. Но вместо того, чтобы обрадоваться обретенной свободе и начать пастись, она доскакала до торчащего из земли валуна – их много было на поляне, должно быть, когда-то раньше тут стоял каменный дом, – и положила на него голову, поджав передние лапки, сильно вытянув шею и зажмурив глаза, точно революционер на плахе. Разве что 'Марсельезу' не распевала.

– Что это с ним? – удивилась голова.

– Предлагает себя вместо зайца? – наугад предположил Вася.

– Может, хочет покончить с собой? – заметила Наташа. – Тот мужик, у клеток, говорил, что она больная.

– Да у меня же рука не подымется!

Нагнувшись, Вася попытался было поднять толстую крольчиху на руки. Но она, всегда такая миролюбивая, пронзительно заверещала, попыталась укусить его за руку и крепко обхватила камень лапками. Из уголков ее глаз скатились две крупные прозрачные слезы.

– Похоже, что она действительно не на шутку страдает, – сочувственно заметила голова. – Что ж, надеюсь, мы правильно ее поняли. Эй, ты! – это относилось к сидящему отдельно телу: – Не видишь, что ли, – заяц!

Быстро вскочив на ноги, непропорционально головастая фигура выхватила из висящих на поясе ножен длинный, блеснувший отражением огненного шара клинок и с размаху опустил его на камень. Блеснули высеченные из камня искры, разлетелись в разные стороны стальные и каменные осколки – но ребята не видели этого, ослепленные залившим поляну пронзительно-белым, холодным, похожим на электрический, но гораздо более ярким светом. Зажмурив глаза, Наташа почувствовала, как арбузная тяжесть исчезла с ее колен, и внутренне сжалась, ожидая, что ее сменит более массивная лошадиная голова. Раздавшееся затем ржание показало, что та тоже заняла свое законное место и, похоже, безумно этому рада. Но что, если незадачливый обманщик, и без того уже, по мнению Наташи, достаточно наказанный за свой давний проступок, теперь поменялся головами с кроликом – такая вот мрачная шуточка дьявольских сил?

Превозмогая страх, она открыла глаза. Перед ними яростно порхали яркие цветные бабочки, которым вообще-то полагается спать по ночам. Но, как только обожженная вспышкой сетчатка пришла в норму, мельтешение улеглось. Угольно-черный конь еще раз торжествующе заржал, ударил землю копытом и, наклонившись, принялся состригать зубами траву со скоростью газонокосилки – оголодал за время погони. Собаки по-прежнему лежали на траве, поглядывая на настороженного Овсянкина, а знакомая Наташе голова заняла свое законное место на плечах.

Точно не до конца веря в свершившееся чудо, или желая восстановить в памяти забытые ощущения, мужчина несколько раз поднял и опустил руки, затем ощупал шею и, прижав руки к щекам, покрутил головой, как будто проверяя, надежно ли она прикреплена. Удовлетворенный проверкой, он распустил волосы, собранные на макушке, чтобы голову удобнее было подвешивать к седлу или поясу, и они иссиня-черной волной рассыпались по широким плечам.

– Благодарю Вас, моя леди! – красавец-мужчина яркой цыганской наружности припал на одно колено и благоговейно поцеловал край Наташиной юбки.

– Ну что вы, я тут совершенно не при чем! – тут же засмущалась девочка. Высокий смуглокожий брюнет с горящими глазами нисколько не походил на тех цыган, которых Наташа постоянно встречала на улицах родного города – суетливых, дорого, но безвкусно одетых, с непременными золотыми зубами, вставленными, наверное, сразу после рождения, – но навевал мысли о степных просторах, бешеной скачке на горячих лошадях и постоянной тяге к перемене мест. Хотя последнюю, после многолетних скитаний в погоне за белым зайцем, он наверняка уже удовлетворил в полной мере.

– О, мой спаситель! – они только тогда обратили внимание на появление на поляне четвертого человека, когда что-то белое метнулось, на мгновение заслонив от Наташи парящий в воздухе огненный шар, и повисло на шее у бывшего демона-мстителя, начинающего новую жизнь. При более подробном рассмотрении это оказалось невысокой стройной девушкой в свободном платье, напоминающем сарафан. После обилия корсетов и кринолинов при королевском дворе оно показалось Наташе очень простым, но было украшено очень богатой и красивой вышивкой. Длинные светлые волосы незнакомки отливали серебром и были собраны в толстую косу, спускающуюся ей почти до колен.

Слегка отстранив девушку, всадник с головой – теперь уже своей собственной! – внимательно вглядывался в ее лицо, но, по-видимому, не узнавал, потому что вежливо заметил:

– Спасти женщину, попавшую в беду – священный долг всякого мужчины, миледи. Но скажите же, чем моя скромная особа может вам помочь?

– О! Но Вы уже помогли мне, господин! – девушка принялась подпрыгивать на месте, отчего ее длинная коса начала раскачиваться туда-сюда, как маятник. Наташа подумала, что таким образом незнакомка просто выражает свой восторг, но оказалось, что у нее была и своя цель – ухватившись обеими руками за плечи недогадливого 'спасителя', она подтянулась, как на турнике, и запечатлела на его смуглой щетинистой щеке благодарный поцелуй. После чего разжала руки и вернулась на землю, чтобы так же чмокнуть по-прежнему сидящих на земле замерших в немом изумлении Наташу с Васей.

'Сколько событий, сколько волшебных превращений произошло на этой поляне, – пронеслось в Наташиной голове, – жизнь проходит мимо. А я так и сижу, открыв рот, как простой зритель на театральной премьере'.

Но тут неожиданно пришедшая ей в голову новая мысль заставила ее позабыть обо всем и громко воскликнуть:

– Белый кролик!

– Да! – рассмеялась девушка. Даже при свете мерцающего огненного шара было заметно, что она очень хороша собой, а улыбка делала ее просто неотразимой. Не удержавшись, незнакомка крепко обняла за плечи сидящих ребят и на мгновение прижала к себе:

– Вы просто не представляете, как я всем вам благодарна! – радостно воскликнула она. – Забрав меня из клетки, взяв с собой, вы спасли мне жизнь. А Вы, мой герой, разрушили это страшное заклятие, держащее меня в плену кроличьей шкурки!

– Но как Вы оказались в таком положении? – изумленно воскликнул 'герой'.

– Это долгая история, – подобрав длинную юбку, девушка поджала ноги и тоже села на траву рядом с ребятами.

– А мы как раз уже никуда не торопимся, – вздохнула Наташа. Вася молча протянул незнакомке веточку с нанизанными ломтиками колбасы и сыра:

– Угощайтесь. На кроличьем рационе долго не продержишься.

– Зато он помогает сохранить фигуру, – улыбнулась девушка, поднося веточку к огню.

ГЛАВА 44

ВОЛШЕБНОЕ КОЛЬЦО

Строго придерживаясь хорошо знакомого Наташе по сказкам этикета: сперва напои, накорми, по возможности в баньке попарь, а потом уже разговоры разговаривай, – принц терпеливо дождался, пока бывшая крольчиха проглотит последний кусочек бутерброда, а затем церемонно представил себя и свою спутницу. Это как будто привело в чувство и продолжающего торчать столбом посреди поляны спасителя и спасенного 'в одном флаконе':

– Меня зовут Мирон, – вздрогнув, представился он и, очевидно, чувствуя неловкость от этого общения на разных уровнях, подошел и сел на землю рядом с девушкой, так что теперь они сидели тесным полукругом, огибая пень, увенчанный огненным шаром, точно бойскауты вокруг костра: – Но откройте же нам ваше имя, прекрасная незнакомка!

– Прасковья, – опустив глаза и покрывшись румянцем, представилась та. – Можно просто Параша…

Наташа невольно громко хрюкнула, но удержалась от дальнейших комментариев.

– Поведайте же нам Вашу историю, – попросил Вася, недоуменно покосившись на свою спутницу. – Она наверняка захватывающе интересна, а мы просто изнываем от любопытства.

Наташа и Мирон синхронно кивнули, подтверждая, что изнывают.

– Но мне придется начать издалека, – окончательно смутилась Параша. – Впрочем, хорошо… Жили на свете три брата: Борис, Павел, и младший, Евгений. Они продолжали профессию отца и были лесорубами, им ничего не стоило свалить любое дерево. Держась всегда вместе, они не знали, что такое невыполнимое задание. Поэтому, когда для королевского дворца понадобилось дерево редкой дорогой породы, то главный королевский столяр обратился именно к ним.

Лес, где предстояло валить деревья, находился далеко от дома братьев, поэтому они прямо там, на опушке, на скорую руку соорудили избушку – скорее, даже просто шалаш, где ночевали и готовили еду. Каждое утро двое из братьев отправлялись в лес, чтобы искать требуемое дерево – они растут очень редко, всегда на большом расстоянии одно от другого. Найдя, они вдвоем валили его, очищали от веток и тащили к стоянке. Оставшийся же в шалаше брат готовил обед.

Готовили еду они по очереди. И вот, когда в первый день за повара остался Боря, случилось странное событие: не успел он снять с огня котелок с кипящей похлебкой, нарезать хлеб и дунуть в рог, призывая братьев, как из лесу вышел невысокий человечек, карлик, но с такой длинной иссиня-черной бородой, что она тащилась вслед за ним по земле.

'Ты звал обедать?' – спросил карлик.

'Звал, да только не тебя' – смело отвечал старший брат.

Но коротышка легко скрутил его, связав собственным поясом, и съел все подчистую, после чего скрылся в лесу раньше, чем вернулись младшие братья.

'Как же ты не уберег наш обед!' – принялись они упрекать Борю после того, как развязали его.

'Вот завтра ты сам останешься, – мрачно кивнул он Паше, – посмотрим, как ты справишься с этим старикашкой!'

Назавтра повторилась та же история. Как только Паша приготовил еду и позвал братьев, из лесу вышел длиннобородый старки и спросил:

'Ты звал обедать?'

'Звал, – заносчиво ответил средний брат, – да только не тебя!'

Но и на этот раз карлик легко одолел здорового сильного парня, скрутил его собственным поясом и проглотил обед, приготовленный на троих. Когда же вернулись братья, они уже не смеялись, развязывая незадачливого повара – Боря хорошо помнил, что случилось накануне, а Жене не хотелось веселиться на голодный желудок.

На третий день младший брат остался готовить еду. Он поймал куропатку, и кроме супа запек еще и птицу. Когда же протрубил рог, из лесу явился бородатый карлик. Женя не стал грубить и гнать его прочь, а напротив, вежливо пригласил:

'Пожалуйте к столу, дедушка!'

Он решил, что карлик – лесной дух, который сердится на них за вырубку деревьев, и решил его задобрить. Но карлик, наоборот, нахмурился:

'Не хочу, я сыт!'

'Ну хоть попробуйте!' – настаивал Женя, но старичок, сердито зыркнув в его сторону, развернулся и скрылся в лесу.

Поняв, что это не лесной дух, юноша решил проследить за вредным и упрямым стариком, чтобы узнать, где он прячет свои сокровища – ведь всем известно, что лесные карлики большие любители всяких драгоценных вещиц. Немного поплутав по лесным тропинкам, бородач привел его к дыре в земле, напоминающей колодец, и спрыгнул туда. Убедившись, что спуститься вниз без веревки у него не получится, и не решаясь просто спрыгнуть, боясь переломать ноги, Женя вернулся на место стоянки. Пришедшие на звук трубы старшие братья уже решили было, что в этот раз сердитый карлик вместо обеда уволок с собой самого парня, но, услышав его рассказ, позабыли про еду и бросились на поиски сокровища.

Чтобы спуститься в яму-колодец, они собрали все веревки, которые приготовили для обвязывания стволов, привязали к ним большую корзину, в которую мог сесть человек, и спустили вниз старшего брата. Вдруг он принялся кричать, чтобы его поскорее поднимали обратно. Наверху Боря рассказал, что дыра ведет в большую пещеру, а под самой корзиной он увидел крышу дома, ужасно испугался и закричал.

Осыпая старшего насмешками, Паша сел в корзину и заявил, что ни за что не поднимется наверх как минимум без мешка с золотом. Но его охватил панический страх, как только корзина встала на крышу, и он тут же закричал, чтобы его побыстрее вытаскивали.

'Эх, вы, вояки!' – только и сказал Женя, занимая место в корзине. Оказавшись на крыше дома, он спрыгнул вниз и огляделся. Стены и потолок большой пещеры, в которой он очутился, излучали свет, похожий на дневной, и под землей росла трава и деревья, как и наверху. Карлика нигде не было видно, зато когда он заглянул в окно дома, то увидел сидящую в комнате девушку с рукоделием.

'Ты самая красивая девушка из всех, кого я когда-либо встречал, – сказал он, входя внутрь. – Поднимайся со мной наверх и будь моей женой!'

Статный смелый парень понравился красавице, и она вслед за ним взобралась на крышу дома. Но корзина могла выдержать только одного пассажира, и Женя упрямо уступал ей первую очередь. В конце концов девушка согласилась подняться первой, но перед тем, как сесть в корзину, надела Жене на палец свое кольцо, и предупредила, что оно волшебное и может исполнить одно – но только одно! – желание своего обладателя. После этого Женя прокричал братьям, чтобы они тянули веревки и поднимали ценный груз.

Но когда братья увидели пассажирку корзины, они тут же потеряли головы. По богатому платью они решили, что это, конечно, какая-нибудь принцесса, плененная злым колдуном-карликом, и принялись спорить, кто из них на ней женится. Когда же девушка сказала, что уже пообещала выйти замуж за младшего брата, они сделали вид, что случайно выпустили веревки из рук, и сбросили корзину вниз.

Под тем предлогом, что нужно позвать помощь, захватить еще веревок и другую корзину, чтобы достать оставшегося внизу Женю, они увезли девушку к себе домой. Их мудрый отец, посокрушавшись принесенным старшими братьями известием о смерти младшего сына, решил, что следует предоставить выбор будущего мужа – разумеется, только из двух спасителей, – самой девушке. А она явно не торопилась с замужеством.

Тем временем Женя, действительно едва не пришибленный упавшей сверху корзиной, понял, что скорого спасения ждать не приходится, и принялся исследовать пещеру в поисках другого, не столь сложного выхода. Однако не преуспел – если выход и был, то карлик его здорово замаскировал. Да и из сокровищ в пещере было только одно золотое кольцо у него на пальце.

Вспомнив о волшебных свойствах подарка, Женя тут же трижды повернул на пальце золотой ободок и пожелал очутиться дома. И тут же оказался там, на радость родителям и к досаде братьев. А уж как ему обрадовалась спасенная красавица!

Вася кашлянул, очевидно намереваясь задать наводящий вопрос, но Наташа его опередила:

– А что ты сама попросила у волшебного колечка?

– Тот же вопрос задал и Женя, когда торжественно возвращал мне его как знак нашей помолвки, – усмехнулась рассказчица. Улыбка получилась грустной: – А я так и ответила: ничего. Я ничего не просила у колечка, так как мне нечего было желать.

– Пожелала бы выбраться наружу, – подсказала Наташа. – Вернуться домой, в конце концов! Неужели тебе самой под землей было лучше, чем с родителями?

– Но там я и была дома! – трагическим голосом воскликнула Параша: – Карлик с бородой – мой отец!

Над поляной повисло потрясенное молчание, а она продолжила рассказ:

– Узнав об этом, Борис тут же отказался на мне жениться. Паша неожиданно вспомнил, что уже обещался какой-то девушке – кажется, дочке мельника. А Женя… он предложил отвезти меня обратно в лес и спустить в колодец в новой корзине!

– Вот негодяй! – не удержалась Наташа. Мирон с Васей согласно кивнули, присоединяясь к ее словам, а в лучах их горящих страстным негодованием глаз можно было поджарить яичницу.

– С его стороны это было даже великодушно, – вступилась за лесоруба Параша. – Другие бы на месте братьев наверняка решили бы сжечь ведьму на месте – уж я насмотрелась на людей, пока была кроликом. А превратилась я в него в тот момент, когда Женя взял назад свое предложение руки и сердца. Такое уж на меня было наложено заклятие – я должна была превратиться в крольчиху, трижды обманувшись в любви. Поэтому папа и держал меня под землей, никогда не выпуская на поверхность, и отпугивал всех, кто только появлялся рядом с колодцем. Человеческий облик должен был вернуться ко мне только после отсечения головы.

– Кто же решился на такое злодейство? – искренне возмутился Мирон.

Параша печально вздохнула:

– Родная бабушка.

– Ты с самого детства проявляла такое преступное легкомыслие чувств, что она решила преподать тебе жестокий урок? – удивилась Наташа.

– О… дело в том, что в нашей семье все колдуны: женились только на ведьмах, выходили замуж за волшебников, чтобы в детях накапливалось магическое могущество. А папа, пойдя против воли родителей и прочей родни, женился по любви, на простой девушке без крупицы волшебного дара. Она быстро умерла – даже папино мастерство оказалось бессильно, – но он отказывался ввести в дом найденную бабушкой ведьмочку. Когда же выяснилось, что я пошла в маму не только внешностью, но всяким отсутствием волшебного дара, бабушка осерчала и прокляла меня страшной клятвой.

– Слава богу, что моя бабушка не ведьма, – нарушая повисшее над поляной молчание, когда каждый вдруг задумался о чем-то своем, пробормотала Наташа: – Я так часто вывожу ее из себя!

– Хорошо, – серьезно согласился принц.

Повернувшись к своей прекрасной соседке, Мирон любезно поинтересовался:

– Не удивлюсь, если верхний мир Вас здорово разочаровал. Наверное, уже жалеете, что покинули отчий дом?

– Да ведь я же еще ничего толком и не видела, – покрывшись трогательным румянцем, потупила взор Параша. – Дом лесоруба, рынок, дворцовую кухню да кусочек леса, в котором ждала возвращения ребят.

– Как же кролик попал на рынок? – удивилась Наташа. – По ошибке продал кто-то из лесниковых домочадцев?

Параша потупилась еще сильнее, а с новой силой вспыхнувший румянец переполз с ее щек на шею. Казалось, задай ей еще какой-нибудь вопрос, и она примется заслонять лицо ладонями от смущения:

– Сам Женя и отнес, – через силу выдавила девушка.

Наташа замерла с открытым ртом, потрясенная глубиной морального падения младшего лесоруба. Но принц не стал молчать:

– Какой негодяй! – гневно воскликнул он, ударяя кулаком правой руки по левой ладони.

– Нельзя его осуждать! – тряхнула головой Параша. Подняв глаза, она обвела всех неожиданно смелым и как будто вызывающим на спор взглядом: – Он имел полное право решить, что девушка с самого начал была кроликом, превращенным в девушку злым карликом-колдуном только для того, чтобы отвлечь внимание похитителя от припрятанных в пещере сокровищ. Другой бы на его месте мог повести себя гораздо хуже.

– Всякое предательство неприятно, – философски заметила Наташа. – Предательство же любимого – в несколько раз больше.

Параша вновь склонила голову, пряча глаза, и сразу вновь превратилась в домашнюю лапочку-заюшку. Наташа сморгнула: так вот они какие, 'девушки с изюминкой' – податливый мягкие бархатные ушки, а в глазах плещется жидкий огонь.

– Не уверена, любила ли я его на самом деле, – протянула 'девушка с изюминкой', – может быть, просто ухватилась за первую же возможность выбраться из-под земли и повидать мир. Самой по себе, в одиночку сбежать на землю было боязно. И не Женина вина, что он оказался плохим провожатым.

– Ну, уж если ты хочешь посмотреть мир, тут лучше Мирона тебе проводника не найти, – заметила Наташа. – Вот уж кто весь белый свет изъездил вдоль и поперек. Наверняка изучил его досконально. Во всяком случае, ночную жизнь…

Параша молча покосилась на отрекомендованного гида из-под прикрытых век, и он тут же расправил плечи и выпятил грудь, показывая товар лицом, точно в спину ему дышали толпы конкурентов, наперебой монотонно повторяющие: 'Такси берем… Экскурсия… Недорого…'

– Целиком и полностью к услугам миледи! – сверкнул белоснежными зубами, выделяющимися на смуглой коже Мирон. – Желаете осмотреть жаркие страны, где женщины закрывают лица, но носят брюки, как мужчины? Или туда, где люди обгорают на солнце до угольной черноты? А может, посетим страну приветливых желтокожих людей, чьи глаза стали узкими от постоянного смеха и улыбок, которые умеют выращивать в небе невероятно красивые огненные цветы, цветущие несколько секунд и только по ночам, зато видные издалека? Я был в стране, где снег лежит круглый год, а люди ходят по самому ненадежному и хрупкому насту не проваливаясь, так как привязывают к ногам длинные доски. Каких только чудес не увидишь в мире! Хотя… дьявол! Ведь для того, чтобы обойти его пешком и подивиться всем этим чудесам, потребуется не одна человеческая жизнь! Да и не везде ногами пройдешь…

– А как же ваш конь? – удивилась Наташа. – Что, Боливар не вынесет двоих?

– Это порождение ада вернется туда вместе с гончими с первым же солнечным лучом завтрашнего дня!

– Ну, если все дело только в скакунах, то с этой проблемой я справлюсь! – радостно воскликнула Параша. От рассказа об ожидающих ее чудесах она возбужденно раскраснелась, глаза засияли, как две звезды, казалось, еще секунда – и она вскочит и действительно побежит на своих двоих форсировать километры суши и океанской воды. Однако пешая прогулка не входила в планы дочери волшебника – трижды повернув на пальце кольцо, она крепко зажмурилась и беззвучно зашевелила губами, словно загадывая желание.

Наташа сломала голову, тщетно пытаясь догадаться, что же это будет: ковер-самолет, сапоги-скороходы или воздушный шар? Когда же с края поляны раздалось кокетливое нежное ржание, на него бурно отреагировал не только адский жеребец, выпустивший из ноздрей целое облако огненных искр, но и все остальные, расположившиеся у огонька. Демонические ищейки вскочили и яростно ощетинились, показывая длинные и острые, как кинжалы, клыки. Люди вскочили на ноги и повернулись к источнику шума. Причем Наташа, перед тем, как обернуться, успела подумать: 'Лошади? Как же они через реки и моря будут перебираться – вплавь?' Овсянкин же, самый большой дипломат из всех присутствующих, без лишних телодвижений и угрожающих жестов просто подошел и внимательно обнюхал виновницу торжества и ее спутника.

Поднявшая шум ладненькая и изящная белоснежная лошадка томно прикрыла глаза, как бы не понимая, чему обязана таким вниманием. Даже неправдоподобно длинные и густые ресницы не могли скрыть лукавого блеска ее очей. А роскошные белоснежные лебяжьи крылья – соразмерно более размашистые, разумеется, – прижатые к бокам наподобие попоны, слегка трепетали, выдавая сдерживаемое волнение. Кобылка знала, что хороша, и под маской напускного смирения искренне ожидала шумного восхищения. Крупный гнедой жеребец с черной гривой нервно перебирал тонкими сильными ногами, ревниво поглядывая на 'конкурента', и как будто пытался закрыть от нескромных взоров свою тщеславную подругу, хлопая в воздухе большими кожистыми перепончатыми крыльями, прототипом для которых явно служила летучая мышь – или же зонтик.