Текст книги "Сказка где-то рядом [СИ]"

Автор книги: Ольга Связина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 26

СПАСУ ХОТЯ БЫ ОДНОГО!

Солнце не заставило себя долго ждать и упрашивать, вслед за петушиным криком вызолотив восточный край неба. По улицам ветер гонял обрывки тумана – день обещал быть жарким, – и ранних прохожих. Спальное крыло членов королевской семьи и гостей продолжало мирно спать, в служебных помещениях царило суетливое оживление – предстояло сделать очень многое, прежде чем господа проснутся и потребуют чистую одежду, обувь и готовый завтрак.

Бурлила жизнь и на скотном дворе: горланили петухи, всполошено квохтали куры, кони фыркали в стойлах, кролики слаженно хрустели морковкой и шелестели свежей травой. Только коровы и овцы не вставляли своего веского слова в дружный хор – еще до зари пастухи выгнали стада на луга.

Особенно Наташу поразили ровные ряды клеток, занятых лопоухими пушистиками. Каждого хотелось погладить, потискать, чем-нибудь угостить. Даже не верилось, что их главная и единственная цель в жизни – украсить собой королевский стол. Не подозревая о своей печальной участи, косые дружно ели, не утруждаясь размышлениями о будущем. Все, кроме одного…

– Ну, чего ты там застряла? – нетерпеливо окликнул ее принц.

– Погоди, – Наташа отмахнулась от него, как от надоедливой мухи: – Почему этот кролик отдельно сидит?

В ряду пустующих по тем или иным причинам, распахнутых настежь клеток эта выделялась белым пятном прижавшегося к прутьям пушистого бока.

– Кролик как кролик, – подойдя поближе, Вася просунул между прутьями клетки палец и потыкал того в бок. Зверек повернул к ним печальную мордочку с глазами, полными слез. Наташа вздрогнула, встретившись с ним взглядом – глаза были не красными, как полагалось бы альбиносу, а карими, в ободке темной кожи, будто подкрашенные косметическим карандашом, и казались почти человеческими.

– Эй, любезный! – начальственным жестом принц поманил к себе какого-то неказистого мужичка, подметающего выпавшую из клеток солому и остатки кроличьего завтрака. – Скажи-ка, отчего этот кролик сидит отдельно от остальных?

– Эта крольчиха-то? – радуясь любому поводу прекратить работу, мужик тут же остановился и оперся на метлу: – Недавно ее купили, да что-то скучает, ничего не ест – больная, похоже. Вот и отсадили, вроде как в карантин, и под нож пустят первой. Так что будете обедать кроликом, знайте – это ваша знакомая!

С этими словами он неприятно рассмеялся, отставил метлу и, прихватив пустую деревянную бадейку, деловито направился куда-то – за водой или за кормом.

– Блин, да как же она открывается! – Наташа принялась дергать дверцу клетки. Та запиралась не на железный замок или на деревянную щеколду, а завязывалась толстой веревкой, скрученной сложным, никак не распутывающимся узлом. Настоящий гордиев узел!

– Оставь! – попытался остановить ее подошедший принц. – Всех кроликов тебе все равно не спасти. И их, и кур, и уток, и баранов – их всех здесь съедят, ничего не поделаешь. Люди всегда ели и будут есть мясо!

– Не всех, так хотя бы одного! – упрямо пропыхтела Наташа. – Хватит лекции читать, лучше помоги!

Осуждающе вздохнув – Вася умудрился вложить в этот вздох всю полноту испытываемого неодобрения, – он все же потянул за какую-то второстепенную веревочную петлю, отчего узел моментально распустился, будто и не был накрепко затянут. Не успела дверца клетки распахнуться во всю ширь, как кролик сам скакнул оттуда прямо в подставленные Наташей руки и, не делая попыток вырваться, затих.

– А зверюшка-то ручная, – заметил Вася. – Наверное, переживала разлуку с прежним любимым хозяином.

– Что же это за хозяин, продал такое преданное существо, своего любимца, на королевскую кухню? – негодующе фыркнула Наташа, ласково поглаживая белого пушистика.

– Мало ли. Может, это был какой-нибудь старичок, потом он умер, а наследникам был ни к чему ручной кролик. Ладно, пошли – собачки нас ждать не будут, братец с утра на охоту собирался. А вот зверюшку лучше спрятать – псы порвут, и тебя вместе с ней.

Наташа прижала к груди мелко задрожавшую крольчиху:

– А если в сумку посадить – они не учуют?

– Может, и учуют. Но ведь охотники постоянно добычу в сумках носят, и до сих пор еще ни один не пострадал – наверное, псов специально натаскивают…

В Васином голосе не было уверенности, но девочка предпочла даже тень шанса необходимости вернуть кролика в клетку с тем, чтобы король получил его на обед – в результате груз принца увеличился на одного пассажира, хоть и голодающего, но все же весомого.

Псарня располагалась рядом с конюшней, но у Наташи, всю дорогу гадающей, что же она из себя представляет – отдельные боксы для каждой собаки или общий загон, как в овчарне? – так и не нашлось возможности это проверить. Псы были уже выпущены наружу, и, часто перебирая ногами, в охотничьем азарте рвались с коротких сворок, удерживаемые несколькими псарями или загонщиками, с виду – родными братьями давешнего крольчатника.

– Где-то мой Овсянкин! – мечтательно вздохнул принц, и, спустив с плеча лямку сумки, передал ее Наташе: – Подержи пока. А вот, кстати, и Золушка – вам будет о чем поговорить!

– Почему кстати? – успела спросить Наташа, прежде чем Вася успел удалиться в известном направлении.

– Потому что это именно Овсянкин тогда нашел ее по тапочку!

– Здравствуйте, Ваше Высочество! – Наташа старательно скрючила ноги в уродливом подобии реверанса, надеясь искупить недостаток манер букетом лилий.

– Спасибо, – зарделась Золушка. – Мои любимые!

Какое-то время девушки исподтишка разглядывали друг друга, стараясь делать это как можно незаметнее. В шикарном платье, отделанном драгоценными камнями, со сложной прической Золушка все же произвела на Наташу простоватое впечатление. В таком оформлении ее лицо, не столько чертами, сколько не сходящим с него бесхитростным выражением, напоминало листок с детскими каракулями в дорогой вычурной раме. И одновременно было в этой безыскусности что-то такое, что подкупало и располагало к себе.

– Вы – Люцелла? – наконец, решилась на прямой вопрос Золушка, покрываясь свекольным румянцем до самых ушей. Первой начать разговор было страшным нарушением этикета – ведь их даже не представили друг другу! В ответ Наташа только махнула рукой и беспечно рассмеялась:

– Ну, что Вы, какая из меня принцесса! Я… проездом в Вашей стране, и Вася любезно согласился показать мне местные достопримечательности.

На одном дыхании выдав такую длинную фразу, она буквально усеяла землю вокруг себя цветами, которые уже давно перестала собирать и складывать в букеты. Золушка всплеснула руками:

– Вы – волшебница!

– А Вы что-то против них имеете? – напряглась Наташа, памятуя о неласковом приеме, оказанном ей как ведьме при первом визите в столицу.

– Ну что Вы! – попыталась сгладить неловкость ее собеседница, – Совсем напротив! Моя крестная – фея. Правда, не очень могущественная – может порчу с коровы снять или так же вот цветами говорить.

– А она никогда не говорила, как можно избавиться от такого вот подарка фей? – искренне заинтересовалась Наташа.

– Избавиться нельзя! – радостно заверила ее Золушка. – Но можно передать тому, кто искренне захочет его принять.

– Кстати, не интересуетесь? – Наташа помахала в воздухе разлапистой хризантемой.

– Нет-нет, благодарствуйте! – ответ прозвучал слишком горячо и поспешно, чтобы быть простой формулой вежливости. Очевидно, крестная-фея приучила крестницу настороженно относиться к дарам коллег: – А вот и мой муж, я его на охоту пришла проводить!

– Гляди, Ванька выезжает, – поддакнул незаметно материализовавшийся рядом Вася, держа на длинном поводке крупного поджарого пса с меланхоличной мордой, серой масти с подпалинами. А Наташа и без того впилась взглядом во всадника на горячем гнедом жеребце со светлой гривой: когда еще удастся вживую увидеть наследника престола?

А посмотреть было на что – под стать горячему жеребцу всадник был красив и породист. Поневоле можно было поверить, что девушки дрались за него по колено в грязи. Пропорционального телосложения, широкоплечий, с мужественным лицом, выражающим надменную уверенность в себе, коротко стриженный, чем отличался от всех прочих встреченных Наташей в этом мире мужчин, только по спине струилась до поясницы тонкая, в палец, светлая косица.

– Ну как? – с гордостью поинтересовался младший принц, точно хвастаясь собственными достижениями.

– Очень стильный! – искренне похвалила Наташа.

– И умный! И красивый! – продолжал нахваливать брата Вася, как продавец на восточном базаре товар сомнительного качества.

Золушка зарделась, то ли польщенная, то ли смущенная похвалами в адрес супруга, и, достав платок, принялась намахивать вслед выезжающей со двора охоте.

– А почему Овсянкин? – поинтересовалась Наташа, когда конский топот и собачий лай скрылись в одном направлении, а проводившая мужа Золушка – в другом. – Он нисколько на кашу не похож, даже цветом. Ну, разве что, стухшую…

– Щенков завсегда у нас овсяной кашей кормят, – охотно пояснил принц, почесывая предмет обсуждения за ухом. – Этот жаднее всех лопал, когда я пришел щенка выбирать – Ванька мне на День Рожденья любого обещал.

Она с сомнением покосилась на обтянутый собачьей шкурой скелет. Не похоже было, что этот доходяга вообще когда-нибудь в жизни хотя бы нюхал овсянку. Во всяком случае, выглядел так, точно с самого детства ему не перепадало ничего, кроме дочиста обглоданных другими костей.

– Это порода такая! – обиженно заметил Вася, правильно оценив ее взгляд. – К тому же песиков перед охотой не кормят.

– А перед выслеживанием?

– Ну, это ведь тоже своего рода охота… Пошли теперь к тем воротам, через которые ты первый раз в город вошла – там будем следы искать.

ГЛАВА 27

УНДИНА

Подходя к воротам, Наташа невольно втянула голову в плечи, опасаясь, что ее могут опознать. Однако стоящему на воротах стражнику явно было не до того: размахивая руками, вокруг него прыгал низкорослый щуплый гвардеец в слишком длинной для него кольчуге. По сравнению с нападающим, стоящий на страже выглядел как гора рядом с мышью или жирный индюк, отражающий наскоки маленького боевого петушка.

Стараясь каждый раз поворачиваться так, чтобы между ним и нападающим постоянно находилось бы древко копья – точно это был древесный ствол, за которыми можно было спрятаться! – толстяк неуверенно оправдывался:

– Ну, съел я твою горбушку… Она ведь все равно зачерствела уже!

– Для того и положили, чтобы зачерствела! – высоким фальцетом взвизгнул худой. – Они ведь тоже не дураки, в отличие от тебя, все замечают!

Неожиданно узнав маленького стражника, Наташа невольно вздрогнула и вытаращила глаза:

– О! Дарина-Каланча снова Боба-Бугая распекает! – тоже обратил внимание на спорщиков принц.

– Каланча?

– Ну, ее так в шутку другие стражники прозвали, за невысокий рост. Любя, конечно – все-таки единственная женщина в страже. Не охранник, а скорее, по шпионскому ремеслу. Переодевается девочкой и шутя раскалывает подозрительных субъектов. В камеры ее тоже иногда подсаживают, разговоры слушать – на ребенка никто внимания не обращает, а она все слышит и на ус мотает… то есть, на косу. Может, и ты ее знаешь?

– Ага… Она и меня расколола, опознала как шпионку и ведьму.

Вася немного помолчал, подбирая слова:

– Ты на нее за это не обижайся. Это просто работа – жить как-то надо. Не от хорошей доли Дарина в стражу подалась, она ведь купеческая дочь. Да отец ее разорился и умер, а на нее и с приданым женихи не слишком-то зарились, коротышкой называли. Воровать у папаши не научилась, а милостыню просить или в услужение идти зазорно показалось. Вот она косу спрятала, назвалась мальчишкой-сиротой и устроилась в Стражу – оружие по местам в арсенале раскладывать, почистить, заточить что по мере надобности. Не сразу ее раскусили – актриса великолепная! – но и потом прогонять не стали, нашли, куда такие таланты приложить можно. Теперь не просто за кормежку, как раньше, а за полное жалованье старается…

Пока он рассыпался в хвалебных дифирамбах девушке-стражнику, перед низким шлагбаумом, перегородившим распахнутые ворота, с обеих сторон успела скопиться небольшая толпа.

– Уважаемые, – наконец не выдержал толстенький лысоватый мужичок, держащий в поводу запряженного в тележку ослика с лукавым выражением на морде. – Мы все, конечно, понимаем, что обсуждаемый вами вопрос очень важен и не терпит отлагательства. Но у меня тут целый воз свежей рыбы, которая с каждой минутой становится все менее свежей!

Опомнившись, Бугай опустил занесенную алебарду, обухом которой, очевидно, уже совсем было собрался успокоить разбушевавшуюся оппонентку, а Дарина опустила кулаки и одернула сбившуюся кольчугу. Две толстых рыбины отправились в стражницкую, и слегка полегчавший возок въехал под шлагбаум. Вход и въезд в город были бесплатными – кроме базарных дней, – поэтому брали понемногу, по возможностям. При этом и входящие, и выходящие непременно должны были отчитаться, с какой целью хотят оказаться на противоположной стороне ворот.

Практически все желающие покинуть город в качестве причины указывали желание прогуляться, подышать целебным лесным воздухом и послушать пение диких птиц. Не стал оригинальничать и принц, к общему репертуару прогулка-пикник прибавивший только грозное: 'Я – принц Василий!' Стушевавшаяся стража пропустила его без очереди, не решаясь задавать дополнительные вопросы, касающиеся его спутницы, которая при этом вся сжалась и взмокла от страха, как мышь под метлой.

– Уф, думала, она меня сейчас узнает, и придется снова в реку ласточкой нырять!

– Нет, во второй раз в реку уже не кинут, – покачал головой принц. – Если однажды выплыла – точно, черт тебе помогает, во второй раз ведьму отправляют уже не в воду, а в огонь.

– О-о-о! – поперхнулась крупной маргариткой Наташа. – Что же ты сразу не сказал? Тогда б меня никаким калачом в город не заманили – перекантовалась бы одну ночку в лесу.

– Ага, и к утру не только цветами, но и рогами бы обросла. А то и чешуей!

– Кстати, о чешуе, – Наташа резко остановилась, бросая полный сомнения взгляд в ту сторону, где задорно серебрилась речка. – Не науськивай пока собаку на след. Может, и вовсе не придется… Я вдруг вспомнила, что у меня тут тоже одно дело незаконченное осталось.

– Какое еще дело! – мрачно ворчал принц, пробираясь сквозь заросли мокрой от росы травы, вымахавшей по пояс. Трусящий следом пес высоко поднимал лапы и всем своим видом поддерживал недовольство хозяина.

– Это же с моей подачи Ундина рать речную собрала, чтобы Дениса с Властой в их правой борьбе поддержать. Скоро они, кстати, уже подойдут?

Вася задумчиво посмотрел на небо:

– К вечеру, не раньше.

– Ну вот. А русалочку, в отличие от них, политика не волнует. Так я ей сказала, что вон та недостроенная лебедка, на которой ты нас с Вольфом вчера так здорово катал, есть ничто иное, как противорусалочье оружие широкого спектра действия. Мол, как доделают, да включат, так все речные обитатели до самого моря кверху брюхом повсплывают…

– Что?! Да как ты могла?! – подскочил тот, точно укушенный ежиком.

– У Власты было много чрезвычайно убедительных доводов. Она мне даже выбор предоставила – утопить или зарезать.

– Ундина тоже по головке не погладит…

– Неужели ей так хочется повоевать? Я бы того, кто сказал, что жаркий бой отменяется, просто озолотила.

– И отпустила бы подобру-поздорову того, кто тебя уже один раз, да еще так здорово, обманул?

– Кхм-кхм… Но выбора у меня, похоже, все равно уже нет.

На огромном, наполовину вросшем в землю камне округлой формы, напоминающем блестящую лысину в обрамлении остатков шевелюры из пластов темно-зеленого мха, приняв изящную позу и слегка помахивая в воздухе босой ногой, сидела Ундина. Раскинувшаяся над камнем плакучая ива – настоящее дерево, ствол толщиной в две Наташи, – служила русалке надежным укрытием от старящих лучей солнца. Тяжелое жемчужное платье струилось, точно сотканное из шелка, на лице дочери речного царя блуждала полуулыбка:

– Прямо заждалась, с рассвета тут сижу, почти что в статую превратилась, – зевнув, небрежно потянулась та.

Наташа услышала, как пораженный красотой речной девы принц, стоя у нее за спиной, громко клацнул челюстью, и закусила губу.

– Здравствуйте, Ваше Высочество! – буркнула она. – А откуда Вы знали, что я именно сегодня приду именно сюда?

– Ну, еще с тех пор, как эта ясноглазая богатырка, – при этих словах Ундина поморщилась, и Наташа поняла, что она имеет в виду Власту, – в разговоре случайно проговорилась, что считает тебя мальчиком. А из рассказа Ульрики я знала, что она пела для тебя. И поняла, что рано или поздно ты прибежишь и будешь меня искать – пригодится когда-нибудь и из реки воды напиться!

– Выходит, Вы с самого начал знали, что эта история с Супероружием – выдумка?

Русалка мелодично рассмеялась дивным журчащее-звенящим смехом, и принц с блаженным выражением лица осел на землю.

– Мы хоть и живем в реке, но не совсем уж провинциалы, чтобы каждой торчащей из-за забора палки пугаться! А уж после того, что вы тут ночью устроили, последние сомнения, буде бы таковые имели место, отпали бы сами собой.

– Почему же Вы и виду не подали, стали с Властой договариваться?

Ундина усмехнулась:

– Захотелось пошутить, поиграть… Если бы вы не успели раньше времени короля предупредить, то и поучаствовать.

– Выходит, Вы не сердитесь, и ничего мне не сделаете? – с надеждой спросила Наташа.

Русалка изящно покачала ногой, отчего по всему платью пробежали радужные перламутровые переливы, и нахмурилась:

– Стоило бы… но уж очень Ульрика за тебя просила. Да и бесполезно – король уже обо всем знает. Поэтому, так и быть, вместо наказания отделаешься простым заданием. Сказывают, что на Востоке, где живут люди с желтой кожей и узкими глазами, растет дивный речной цветок, чем-то на нашу кувшинку похожий. Давно хочется мне получить эту диковину, да азиатские русалки очень негостеприимные – разводят водяных драконов, чтобы те границы охраняли. Всяким товаром торговлю ведут: бумагой рисовой, тканями тонкими, веерами, зонтиками и прочей сувенирной продукцией с изображением этого цветка. А семенами или саженцами – ни-ни. Раздобудь мне его семян, или все растение целиком – и считай, что откупилась. Даю сроку… неделю. Но уж потом, не обижайся, к реке не подходи – утяну!

– Цветок… кх… кх-кх… Этот, что ли? – в виде исключения, на этот раз растение появился целиком, вместе с длинным хрупким стеблем и пучком тонких белых корней – так и подавиться недолго.

– Этот самый! – при виде желаемого Ундина не на шутку разволновалась, не сумела скрыть овладевшие ею эмоции, соскочила с камня и буквально выхватила лотос из Наташиных рук, точно боясь, что та его повредит или сломает. – Эх, слишком простым оказалось твое задание! Ну, да уж ладно – я своему слову хозяйка, ступай на все четыре стороны. Гляди-ка, и от подарков фей польза бывает…

С этими словами, бережно прижимая к груди диковинный цветок и не тратя времени на прощание, Ундина скользящей походкой направилась к реке. Благодаря природной грации и мягкости движений, она не только в воде плавала, как рыба, но и на суше двигалась плавно, точно пава…

– Вот ведь стерва, – бормотала Наташа, собирая вокруг камня жемчужинки, осыпавшиеся с платья русалки, успевшего подсохнуть на суше. – Так прямо и призналась, что рада была любому поводу, чтобы поучаствовать в заварушке. И если бы мы не успели вовремя предупредить твоего папу… Вася! Эй, Вася, ты живой?

Она встревожилась не на шутку, увидев, что принц продолжает сидеть на земле, не двигаясь, сложив ноги по-турецки и мечтательно закатив глаза.

– За-а-ато ка-а-а-кая кра-а-а-сива-а-аая! – протянул он с блаженным выражением лица.

– Эй, приди, наконец, в себя! – ухватив боевого товарища за плечо, Наташа легонько его встряхнула. Потеряв и без того шаткое равновесие, тот повалился на спину, продолжая бессмысленно пялиться в небо и даже пустив слезу умиления…

– Не хотелось мне применять крайнее средство, да, видно, придется, – вздохнула Наташа и, нагнувшись над лежащим, влепила ему смачную пощечину – так в кино всегда приводили в чувство потерявших сознание, а он и вовсе всякое соображение потерял…

Проверенно кинематографом средство оказалось на высоте. Однако первым пришел в себя не принц, а Овсянкин – на его хозяина подняли руку! Ни слова не говоря – точнее, не взрычав, не взлаяв, – он бросился на Наташу и, повалив ее на землю, прижал передними лапами. Приблизив длинную острую морду к ее лицу, он многозначительно приподнял верхнюю губу, демонстрируя безукоризненно белые, длинные и наверняка очень острые клыки, дав понять, что еще одно движение – и он перегрызет ей горло.

– Отпусти ее, Овсянкин, – услышав все еще немного заторможенный голос принца, Наташа едва не разрыдалась от облегчения – боясь спровоцировать пса, она старалась даже не дышать: – Оставь! Это друг! Друг!

Недовольно ворча, пес убрал лапы, которыми удерживал агрессора на земле, но не перестал недоверчиво коситься, даже когда Вася помог ей подняться на ноги и отряхнуть платье от приставшего к нему сухого мусора. На его щеке расплывалось красное пятно, она слегка опухла.

– У тебя тяжелая рука, – вздохнул он, кончиками пальцев осторожно касаясь ударенного места и морщась от боли. – Но все же… спасибо. Эта нечисть меня совсем околдовала. А Ванька – подлец, мог бы и предупредить, ведь он на ней чуть было не женился!

– Может, ему неприятно об этом вспоминать, – вступилась за старшего принца Наташа, складывая найденные жемчужины в недавно обнаруженный среди складок, оборок и рюшечек карман юбки. – Ну вот, долги чести, кажется, уплачены, Власту с Денисом мы дожидаться не будем, хоть и хотелось бы рассказать Мишке о славной схватке с вампирами и нашей победе… Но домой хочется еще сильнее, я и так здесь слишком задержалась!

– Тогда пошли обратно, к воротам – будем искать твои следы, – принц свистнул Овсянкина, намотал на руку конец длинного поводка, и они двинулись по высокой, успевшей слегка подсохнуть траве в обратную сторону.