Текст книги "Ветер странствий (СИ)"
Автор книги: Ольга Ружникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5
Глава пятая.
Аравинт.
1
Леон предпочел бы сейчас оказаться как можно дальше. От всего! Уж точно – от смертельно опасной скачки через лес. И от армии мародеров позади – до боли напомнившей такую же в Лиаре!
А еще – от странно неправильной ситуации. Леон слишком устал. Он больше не хочет и не может убегать, прятаться, дрожать за свою жизнь! С него хватит!
В Аравинте их с Витом должны были ждать друзья, покой и отдых. А вместо этого юный лорд Таррент угодил во второй Лиар! Только здесь – не приходится ждать помощи отца, который пусть с опозданием, но придет за сыном. Спасет!
Угрюмый темноволосый парень оказался принцем Грегори Ильдани. Это из-за него отец погубил всю семью? Его собирался садить на трон? Да даже из Леона король получился бы лучше.
А девчонка с упрямо сжатыми губами – принцесса Арабелла. И это тоже – совсем неправильно. Потому что принцессы не убегают из дому. И не ведут себя так, что Ирия обзавидуется.
Лиар и Аравинт – что изменилось? Безжалостное прошлое нагнало и дружески хлопнуло по плечу. Опять – армия, опять – мародеры. Теперь Леона схватят и снова повезут в Лютену! Плаха, топор, смерть…
Нет! Не может быть, чтобы всё закончилось вот так! Живут же мерзавцы, подлецы, негодяи, шлюхи, бесчеловечные матери, взбалмошные эгоистичные девицы! Живут даже дряхлые, больные старики. Так почему именно Леон должен умереть так рано⁈
А может, он уже сошел с ума? И этих последних лет кошмара просто не было? И все они – отец, мать, Эйда, Иден, даже Ирия – по-прежнему живут в Лиаре? Одной пусть не самой лучшей, но семьей. И это – тот самый год, только восстание не захлебнулось в крови. Сейчас – лето. Летом и в Лиаре не бывает снега. Разве что в самые холодные годы.
И дождь там льет чуть не каждый день. А порой – и сутками напролет.
Где-то жив отец, и он не пришел сдаваться. Потому что проклятый Тенмар все-таки вывез их из Лиара. И сын Эдварда Таррента теперь скитается по лесам с самой зимы. Его не захотел укрыть у себя дядя. Ив Кридель ведь не присоединился к восстанию. Дядя предал семью сестры. Собственное спокойствие ему дороже…
– Что с тобой. Леон? – бледное-бледное лицо Витольда.
Конечно, с чего ему быть румяным? Их же ищут каратели Бертольда Ревинтера!
Да что происходит⁈ Юноша отчаянно затряс головой. Деревья кривляются в издевательском танце. Насмешливо выгибают черные стволы в зеленом мареве листвы.
– Леон? С тобой всё…
Нет, он не сошел с ума. И это – не Лиар! С чего бы там оказаться принцу Ильдани? Да еще и с принцессой (или все-таки герцогиней?) Арабеллой? Этой странной взбалмошной девицей? Не приволок же их Тенмар с собой…
А если они только мерещатся? Такое ведь тоже бывает. С рехнувшимися…
Дорога не собиралась заканчиваться. Ни после полудня, ни вечером. Уходили на рысях, привалов не делали. И под конец Леон уже мало что соображал.
Кажется, его коня порой брали в повод. Кажется, Витольд. И, кажется, сначала он еще твердил свое: «Что с тобой, Леон?» Потом – перестал.
Потому что с ним – всё плохо. Просто паршиво. Невыносимо!
А проклятая зелень всё плыла и плыла перед больными глазами. Пока не размахнулась и не врезала Леону в лицо…
2
Мокрое. Холодное. Течет. Со лба к вискам. И от ледяной воды бьет озноб!
Леон потянулся к проклятой, набухшей сыростью тряпке. Не открывая глаз – потому что это очень больно! Очень.
Что-то жесткое колет снизу. Будто еловый лапник накрыли плащом. Но хоть сухим!
А сверху – плащ. До самой шеи. Такой тонкий – совсем не спасает от холода. Зато – тоже высушенный.
– Очнулся! – голос Витольда. Кажется, обрадованный.
Это – Аравинт. Опять он. Мокрый, промозглый, опостылевший до вечной боли в висках.
И сейчас Леона заставят вновь куда-то ехать – сквозь режуще-зеленый туман.
Нет!
Какое серое небо… В красных крапчатых пятнах. Густых, тяжелых.
– Леон, извини, ладно? – Вит склонился над ним, виноватое лицо заслонило мрачную серость. А пятна остались. – Я не подумал, что ты совсем недавно был ранен…
Вот именно! А его – по лесам таскают… По сырым!
– Прости. Ты как?
– Плохо! – простонал Леон.
– Нам нужно передохнуть подольше. Леону совсем худо. Он не может ехать.
– Вит! – Это принц Грегори. – Мы и так застряли почти на сутки. Еще немного – и нас обойдут даже гуговцы. Угодим в кольцо. Ты хочешь в плен? Я – нет, а Арабелла – тем более.
– Грегори, прости, но ранен – не ты!.. – осекся.
Почему?
– Вит, ты забыл⁈ – А эти злые нотки – принцессы. Которая Арабелла. И еще хуже Ирии. – Когда Грегори был ранен – его везли, привязав к седлу! Со свежими ранами. Истекающего кровью!
– Белла… – Опять принц. Заскромничал? Небось, на самом деле девчонка преувеличила втрое. Если не вчетверо. С беспардонными девицами такое бывает. Ирия тоже наверняка врала почти всё. – Хорошо, останемся до утра. А на рассвете – едем.
Рассвет наступил куда раньше, чем Леон надеялся. Едва успел более-менее согреться и задремать – как уже пришлось подниматься. И снова лезть в проклятущее седло! На ледяном ветру.
Лошадиные бока – хоть теплые. А рысь понемногу укачивает. Юноша устало прикрыл глаза…
Из сна его выкинуло мгновенно. Что опять не так⁈
Остановились. Только кони перетаптываются на месте. Лошадь Леона дрожит всем телом. Еще немного – и его самого затрясет! Опять. Чего доброго – и лихорадка вернется!
А принц Грегори – еще свихнутее Вита! Потому что замерли они у очередной деревни. Бывшей. Среди не таких уж частых деревьев.
И теперь сквозь просвет любуются на дымящиеся развалины! Давно покинутые жителями.
Леденящий вопль напрочь опроверг последнюю мысль. Лошадь резко вскинулась – только чудом не сбросила Леона. Вит едва успел перехватить повод.
Ненормальная принцесса тронула коня вперед. Первой. Более умный принц перехватил ее поводья.
Хотя нет – умный сюда бы вообще не сунулся!
– Ей нужна помощь!
– Там наверняка мародеры! – не выдержал Леон. Полушепотом.
– Белла в любом случае остается! – изрек Грегори. – Мы с Витом съездим вдвоем. Это не обсуждается.
Все-таки рехнулся. Принцесса-то – ладно, она такой и была…
– Вы меня с Леоном оставите⁈ – взбеленилась окончательно озверевшая от безнаказанности девица, зыркая злющими глазищами. Точно – почище Ирии и маменьки вместе взятых! – Он что, сумеет меня защитить? Вы забыли, что он ранен?
– Ладно, едем все вместе, – «смилостивился» Грегори, чтоб ему! – Только держись позади нас с Витом. Леон, ты – тоже. Не с твоей раной геройствовать!
А он собирался? Лорд Таррент вообще-то тронул коня, чтобы отъехать назад. Подальше.
Но теперь деваться некуда.
Вот она, деревня. Даже отсюда бьет в ноздри дымом, кровью, жестокостью! С полпути.
Что же творится ближе?
От домов до леса – широкие луга. Идеальная мишень – додумайся кто устроить засаду! Хоть там, хоть в деревне – любой из десятка уцелевших домишек подойдет. Всего один выстрел из окна…
А остальным – хоть бы хны! Прут и прут вперед. Ладно хоть курки взвели.
Очень это поможет – если там хоть полдесятка врагов ждет-дожидается. А когда это на одну армию (особенно – ормхеймскую!) приходилось всего пять мародеров?
Луга остались позади, но легче не стало. Выстрелить можно и из-за угла. Или схватиться грудь на грудь. Что они тогда смогут вчетвером?
Втроем. Много ли толку от девчонки? Истеричные девицы умеют только портить всем жизнь. А когда доходит до дела – не способны даже взойти на эшафот, чтобы спасти семью от бесчестья!
Леон изо всех сил пытался не смотреть, не слышать, не думать! Но запах гари забивает ноздри… Проклятая вонь! Проклятая деревня и проклятый Аравинт!
Из-за недогоревшего дома надрывно воет уцелевшая собака. Опять. Ранена или просто брошена?
А деревня – мертва. Как тогда, в Лиаре… Леону много раз потом снилось такое, но тогда он хоть мог проснуться!
Неважно! Неважно, что тут произошло, происходит и произойдет! Его, Леона, здесь нет. И никогда не было! Это всё – сон! Ночной кошмар, что развеется теплым, уютным утром. В мягкой, сухой постели…
– Белла, не смотри!
Почему Грегори не промолчал? Тогда не посмотрел бы Леон.
А Арабелла в любом случае вновь послала коня вперед, дернувшись к мертвой. Испугается подобная девица жертв войны, как же!
А взгляд отвести – невозможно!
Девушка на земле – одного возраста с Леоном, Эйдой… и той рыжей из таверны. И тоже – рыжая.
Сине-белое лицо, лиловые клейма синяков, под носом – корка черной крови. Одежда – разорвана…
Нет, лучше смотреть на лицо! Не так страшно…
Лицо. И залитая кровью шея! Почему перерезанное горло всегда выглядит так жутко⁈
А Леон еще мечтал о гвардии, дурак! Пришлось бы любоваться таким в каждую военную кампанию!
Нет уж – подобные ужасы для бессердечных подонков, вроде Тенмара! И бессовестных интриганов Ревинтеров.
Правда, столичных гвардейцев на границу не посылают. А на войну Леон после Лиара и не хотел…
3
Бедняжка еще жива, еще дышит! А помочь ей уже невозможно. И это – всего ужаснее!
Белла уже соскочила с коня. Кинулась перед умирающей на колени, бережно взяла ее руку в свои…
На почти покинутом жизнью лице дрогнули веки. Не меньше четырех ран – горло, грудь, левый бок, живот. Любая – смертельна. Но, может, всё-таки…
– Есть чистая рубашка? – торопливо обернулся Грегори к другу. Руки уже сами тянутся к фляге.
Вит кивнул, открывая суму. И у Ильдани чуть отлегло от сердца. Они сделают всё, что еще в силах!
Дрожат лошади. Мелко трясется Леон. Этот – еще бледнее раненой девчонки. Отводит глаза, стараясь не смотреть на их с Витом бесполезные попытки обогнать смерть.
И на… удивительно спокойное лицо Арабеллы. Как осторожно она уложила раненую к себе на колени…
Тонкая рука гладит спутанные волосы. Губы шепчут что-то успокаивающее. Откуда в тебе это, Белла? Где успела научиться?
Грегори вместе с бинтами и фляжкой уже не нужен. Девочка перестала дышать прежде, чем он над ней склонился. На коленях Арабеллы покоится пустая оболочка. Измученная душа уже вырвалась на волю.
Белла осторожно закрыла умершей глаза. Мягко-мягко.
По щеке дочери Кармэн скатилась слеза. Одна. Впервые за всё это время.
И чуть дрогнули губы.
– Нам пора, – Грегори тронул сестру Виктора за плечо.
– Разве мы не похороним ее?
А вот теперь – полный глубокого отчаяния взгляд. Умоляющий. Снизу вверх, глаза в глаза.
– Нет времени. И тогда пришлось бы хоронить всех.
– Предлагаю отнести погибших в обгоревшие дома и там сжечь. – Вит всегда был рассудителен – не утратил выдержки и сейчас.
– Ты прав. – Мог бы и сам сообразить, сын великого полководца. – Леон, помоги.
– Извините! – парень опрометью кинулся прочь. За угол. Не оборачиваясь. Только на ходу шатнулся к обгорелой стене ближайшего дома.
Ладно хоть на ногах устоял. Уже хлеб.
Потому как – всё ясно. Мертвых они будут носить вдвоем.
Глава 6
Глава шестая.
Конец Месяца Заката Весны.
Мидантия, Гелиополис. – Эвитан, Южная Ланцуа.
1
Мидантия – страна восточной роскоши. Царство пуховых подушек, шелестящих шелков, мерцающего бархата. А внутри – прячут яд острейшие иглы.
За свои тридцать пять лет Его Высокопреосвященство кардинал Евгений был на родине Патриаршей Церкви всего трижды. Впервые – когда его рукоположили, семь лет назад. А последний раз – еще до восстания Арно Ильдани.
И опять успел отвыкнуть от сладких ароматов ядовитых цветов. И удушающих снов вполглаза. В вечном ожидании яда, веревки или сдавливающей голову подушки.
«Подушка» и «душить» – одного корня, как же он раньше не замечал? Когда Евгений вернется в Аравинт – будет спать лишь на твердом, жестком ложе. Как отшельники из Священных Свитков. И – никаких перин, матрацев и подушек. А уж тем более – шелковых и пуховых одеял.
Когда вернется. В милостиво возвращенный под руку Патриархии Аравинт. На свою многострадальную родину.
За всю историю Церкви можно пересчитать по пальцам отлучения целых стран. И ни разу для изгнанной из стада овцы это не закончилось благополучно. Ибо другие овцы немедля рвали ее в клочья крепкими волчьими зубами. Точнее, шакальими.
Хотя нет – на шакалов тоже зря клевещут. Они никогда не трогают своих.
Кто же тогда? Гиены? Кто еще столь мерзок, как некоторые представители рода людского?
И что теперь? Неужели впервые за всю историю – повезло? Или радоваться рано? И теперь – только ждать подвоха, чтобы хоть жизнь продать подороже?
Бархат кресел, шелк подушек, слишком сладкое вино. Слишком благостные картины на стенах. Священные сюжеты из Священных Свитков.
Впрочем, некоторые рисовавший их художник явно понял по-своему. Мученицы у него похожи на блудниц, явившаяся за ними стража – на «котов». А святые… на кого похожи они – лучше не думать.
И кто-то тут еще смеет рассуждать о развращенности двора Вальданэ! А то и Аравинта.
Кардинал Евгений горько усмехнулся. Может, такое жилище ему предоставили как раз как главе Аравинтской церкви? Вдобавок – бывшему?
В политике он разбирается еще меньше своего короля. А король – меньше собственной племянницы. Его Преосвященство понимает это – теперь и здесь! – слишком ясно.
А если добавить, что и племянница отнюдь не блещет политическими талантами…
Воистину: о, Творец всемилостивейший, храни Аравинт! Ибо кроме тебя – некому.
Еще в первую неделю в Гелиополисе Евгению дали понять: Патриарх не желает его видеть.
С послом кардинал Аравинтский никогда не был знаком накоротке. Какие-то надежды внушало лишь то, что граф Кампанья состоял на службе еще у покойного короля Франциска. А тот хоть и был самодуром и деспотом, но при этом еще и сносным политиком. В отличие от своего доброго, мягкосердечного и бездарного сына.
Увы, надежды развеялись как дым. Семидесятитрехлетний Кампанья действительно был когда-то хорошим послом. При короле Франциске.
Но его пора было заменить еще года три назад. А лучше – пять.
Просто Георг Третий не хотел вникать. И имеет милую привычку: что нельзя отложить на завтра – отложим на послезавтра. Авось оно как-нибудь само…
И теперь у кардинала есть в наличии весьма говорливый собеседник. Он с удовольствием делится с «почтительным юношей» подробностями бурной молодости. И зрелости, и старости.
И путает их с окружающим миром.
И ни единого союзника – ввести в курс текущей расстановки сил в Гелиополисе. Здесь уже давно всем плевать на Аравинт – со всех башен дворца. И ладно, если просто плевать. А вот коли что похуже…
При Франциске Железном обязанности резко заболевшего посла выполнил бы умный и толковый секретарь. Увы, прежнего отравили… то есть умер от почечных колик. Еще полтора года назад.
А за какие заслуги повышен в звании нынешний, Евгений гадал недолго. За умение выпивать с патроном. И терпеливо слушать на пьяную голову его многословные рассказы.
Будь у кардинала полномочия – выслал бы в Аравинт обоих. И немедленно. А на их место поставил собственных подчиненных. Хуже не будет – потому что уже некуда. Арсенииты – хоть не дураки, не пьяницы и не лентяи. И умеют выполнять приказы, а не засовывать в долгий ящик.
Увы, полномочий у кардинала нет. И пришлось брать всё в свои руки неофициально. А вдобавок -незаметно.
Если не хочешь скоропостижно скончаться. От почечных колик. Или хватит удар. Невзирая на худощавое сложение и еще весьма нестарый возраст.
Здесь – Мидантия, а не двор балбеса Георга. Воистину – гора родила мышь. Добрую, приветливую, застенчивую.
Родила – и умерла. Оставила отпрыска среди голодных диких кошек.
В мидантийских делах Евгений не понимает ни змея. И его действия могут оказаться смерти подобны. Но если не делать ничего – конец будет точно. Без вариантов. И ему самому, и его Аравинту.
Значит, самый простой расклад – как в картах. Первейший враг – Эвитан. Он же – самый зубастый.
А в Гелиополисе власть делят две придворные клики. Мидантийского Барса и Мидантийского же Скорпиона. Последний – союзник Эвитана (или они так полагают). Давний и проверенный.
Значит, Аравинту сам Творец велел искать помощи Барса Октавиана.
Ничего. Эвитан уже два года так выезжает. На уме кардинала и талантах полководцев. При кретине-короле и полном дураке – одном из Регентов.
Так неужели Аравинт не спасется при бестолковом (но не идиоте же!) монархе? И неглупом (будем надеяться) кардинале?
Октавиан Мидантийский Барс мог утонуть десятки раз. Но выплывал всегда – в том числе и сейчас. В последний раз – благодаря тезке кардинала, принцу Евгению. Если не другу, то союзнику.
А враг твоих врагов – поневоле твой ближайший друг. Ничего, еще повоюем.
2
В нетопленном доме – холодно даже на пороге лета. Если за окном – первые часы послерассветной сырости, а набухшие над горизонтом тучи вот-вот обрушат на землю потоки ледяной воды. Эта весна сходна с осенью – и хорошо.
Много дней назад остывшая печь, чужой дом.
Не спится. Совсем.
Маленький отряд. Три человека. Двое и вожак. Вожачка.
Как же далек ты, Аравинт! Ты стал для Элгэ родиной. Наравне с Илладэном и Вальданэ.
Стал, а она и не заметила.
И теперь ее Аравинт топчут сапоги головорезов Эрика Бастарда. И разжиревших мародеров свинохряка Гуго!
Но это вовсе не причина бежать куда-то еще – не выяснив, что с родными. Да, с ее семьей! С Кармэн, Виктором, Грегори, Арабеллой…
Некая илладийка слишком долго считала по-настоящему своими лишь Александру и Диего. Впредь таких ошибок не будет. Дала бы судьба исправить уже совершенные! Такое ведь выпадает отнюдь не всем. Далеко.
Прекрати! Если мамы и остальных уже нет в Аравинте – значит, у Элгэ есть глаза и уши. Чтобы выяснить дальнейшую судьбу родных. И пара рук в придачу к глупой голове – вытащить семью из беды.
Главное – найти друг друга. Оказаться наконец всем вместе! Дотащить до безопасного места Диего. А потом – вернуться за Алексой.
Октавиан стал любовником Элгэ в первую же ночь после катакомб. И неплохим любовником – даже без скидки на отсутствие опыта.
Как разбираться с двумя возлюбленными – бывшим и настоящим – можно решить потом. Сейчас об этом думать некогда. Элгэ будет верна Октавиану – пока ему нужна. Слишком много он для нее сделал. И для Диего.
Виктор в любом случае останется ее другом. И ни один из двоих – не Алексис Зордес.
Вдова свободна в поступках и в любовниках. Вдова… Что ж, этот брак был первым и последним. Род прекрасно продолжит и Диего. А Элгэ до конца своих дней проносит вдовье кольцо. Несчастный старший сын проклятого Мальзери заслуживает хоть такой памяти.
А еще где-то скоро родится его сын или дочь. Его и той несчастной девушки.
Где Инес и как ее искать? И это – потом. Здесь тоже нужна предельная осторожность. Слишком велика опасность навести на след матери и ребенка Валериана Мальзери. А дорога ли милому дядюшке собственная кровь – мы уже знаем. Мы много чего теперь знаем, о чём предпочли бы остаться в неведении. И уберечь Диего.
Не спится.
Пятый день и пятая ночь. Или шестая – если первой считать дикую гонку до змеиного храма. И бой. Сначала за Диего, потом – за собственную душу.
Не спится…
Чужой дом, и сны здесь – чужие. Элгэ они не принимают. Так тоже бывает.
Где-то след в след идет погоня. Мчит. Валериан Мальзери не просто лишился жертв и не сумел отнять древнюю силу другого рода. Он потерял обоих сыновей. И теперь сделает всё, чтобы вернуть последнего. Неважно, для чего – хоть чтобы своей рукой прикончить.
Вернуть одного и отомстить за другого. Но не себе и не уцелевшим жрецам. Их ведь еще наверняка топчет землю немало. Этот храм – не единственный в подзвездном мире.
Но жуткая месть предназначена той и только той, что сорвала планы хитроумного, абсолютно всё просчитавшего интригана. А если это не так – значит, Валериан Мальзери умер. И его место занял кто-то другой. Честный и порядочный. И не чуждый справедливости. Истинной, а не сочиненной им же – в собственных интересах. И для самооправдания.
– Ты не спишь?
– Не спится. – Легким поцелуем коснуться губ Октавиана.
Для страсти нет времени, он должен отдохнуть. Завтра – опять долгий и утомительный путь. На пределе сил.
– Я люблю тебя. – В черных глазах плещется ночь. Живая, горячая. – Я люблю тебя – даже если ты никогда меня не полюбишь.
Ну зачем так говорить, Октавиан, зачем? Чтобы тот, кого любишь, острее чувствовал вину? Разве можно дать больше, чем у тебя есть? Просто ты еще не понимаешь этого – в твои годы…
Впрочем, много понимала бы Элгэ – если б Алексис в свое время ее заметил? И так и не полюбив по-настоящему (нельзя отдать уже подаренное сердце), просто взял в любовницы? Как она сама – Октавиана?
Прости бессердечную эгоистку, лучший из семьи Мальзери. Элгэ совершила ошибку… и уже ничего не поправишь. Бросить Октавиана теперь будет еще жесточе.
3
Их нашли на рассвете. Когда дождь уже миновал, а в окно сквозь ставни глянула робкая заря.
Элгэ выгнала из нагретой постели неясная тревога. Уже знакомая. Замок Адор, особняк Мальзери, заброшенная лесная хижина. Не зря говорят: дважды выплыл – в третий утонешь. Столько раз подряд удача не выпадает.
Октавиан проснулся, едва шевельнулась любовница. Тревожно глянул на нее.
– Диего, – шепотом позвала она брата.
Тот моментально вскинулся на лавке в углу, распахнул глаза. Уже встревоженные.
Одевались молча и быстро. Не надо было ночевать в охотничьей сторожке! В лесу – надежнее.
Дом – это ведь не только крепость. Еще и ловушка. И приметный маяк для погони.
Нужно было ночевать в чаще. Змеи с ним, с дождем!
Поздно. Отрезанные волосы назад не прирастают.
И молчит фальшивая надежда: «А может, обойдется?» Уже молчит. Слишком часто не обходилось.
Героя бесконечно ранят только в романах. В реальной жизни тебя прикончит очередная пуля… если не самая первая…
Беглецы успели одеться и подхватить оружие. А вот выйти и раствориться в лесу – уже нет. Хорошо еще – у Элгэ хватило ума сначала скользнуть к окну и чуть шевельнуть ставню.
Засада ждет за ближайшими деревьями. И даже не слишком таится.
Таверна на заснеженной дороге – в десятке дней пути от Лютены. И заброшенная сторожка в лесах Ланцуа.
Гарнизон графа Адора и наемники свекра Мальзери.
Алекса и Вит. Октавиан и Диего.
Всё было, всё повторилось, круг замкнулся. Ловушка захлопнулась. Опять.
Алексис, выйди навстречу девушке, так и не ставшей твоей возлюбленной. Проводи ее туда, где ждут погибших в бою… и далеко не безгрешных.
Потому что родители, наверное, в совсем другом месте. Туда пойдет Диего.
Прости, братишка. Больше не увидимся – даже за Гранью. Для такого Элгэ жила недостаточно праведно. Обними отца и маму за нее.
Шесть пистолетов, три шпаги, три комплекта метательных ножей, шесть кинжалов.
– Выходите! – Ого, голосина! – Или подожжем дом!
– И убьете меня? – уточнил Октавиан. – Ну-ну.
– Убью, сын, не сомневайся! – Лично граф Валериан Мальзери! – Ты натворил столько, что мне почти всё равно, получу я тебя живым – чтобы примерно наказать, или мертвым – чтобы схоронить в семейной усыпальнице. Хоть ты и недостоин такой чести.
– Раз недостоин – отпусти нас.
– Нет, Октавиан. Я не прощаю оскорблений. И никакая сила в подлунном мире не заставит меня оставить в живых… вдову твоего брата, с которой ты спутался.
– Элгэ здесь нет!
– Не унижай себя хотя бы ложью.
– А Диего? – переорала их девушка. – Диего ты в живых оставишь?
– Я тебе не позволю! – выкрикнул братишка. Гордый, истинный илладиец… как папа. И проживет даже меньше. – Элгэ, не смей!
– Да.
– Он лжет, – вполголоса объявил Октавиан. Убийственно спокойно. – Я знаю, когда он лжет. Он повторит свой змеиный обряд. При первом же удобном случае.
– Ты и Диего будете жить, – повторил Мальзери. Холодно и равнодушно. Как, наверное, поздравлял Юстиниана с удачным выбором жены. Не той, что шлюха-южанка. – Умрет только она. Даю слово.
– Будем жить? В каком виде, отец⁈ – юноше изменила выдержка. – Как моя сестра? Я еще не забыл, что ты – мидантиец.
– Какая сестра⁈ Камилла?
Элгэ, оказывается, уже трясет – от всего сразу! От Эвитана и Мидантии, от принца Гуго, графа Адора и графа Мальзери! От целого бестиария мерзавцев, что встретились ей за неполных полгода.
Как, как она могла спокойно жить, учиться философии и развлекаться с Виктором – оставив Диего в плену у Валериана Мальзери⁈ Чего достойна сестра, на восемь лет забывшая брата в змеиной норе⁈
– Что с Камиллой, Октавиан? Она ведь умерла…
– Жива до сих пор, – помрачнел юноша. – По крайней мере, была – месяц назад. Камилла когда-то сбежала с… неважно! Отец нашел ее… Она – жива, но лучше бы ей умереть еще десять лет назад. Ей и ее дочери.
– Дочери? – В семье мидантийского патриция. Озверевшего от соблюдения семейной чести. – У Камиллы был ребенок?
Родная внучка старого мерзавца.
– Отец продал девочку квиринским работорговцам.
Проклятье! Здесь же еще Диего! Ему только таких подробностей и недоставало…
Илладийка в ужасе обернулась к брату. И встретила горькую кривую усмешку:
– Элгэ, при мне можно говорить всё. Раз в год нам показывали Камиллу… для острастки.
Раз в год? На Воцарение Зимы – в честь семейного праздника? Или день выбирали любой?
Аравинт! Где-то есть Аравинт. Там цветут вишни и зреет виноград. Шумит теплое изумрудно-лазурное море, ласково плещутся прозрачные волны. А если нырнуть – на много-много ярдов видно дно.
Резные раковины несут в себе шум прибоя. А на холме среди садов высятся башенки старинного замка Арганди. Жарко пылает костер, смеются друзья…
Нет, Элгэ не станет менять свою жизнь на жизнь брата. Диего лучше умереть, чем вновь угодить в лапы Валериана Мальзери. Брат и сестра пересекут смертную черту рука об руку. Родители и Алексис встретят там обоих. Потому что Творец – милосерднее людей. И справедливее.
– Октавиан, – обернулась девушка к другу, – прости меня.
– Я ни о чём не жалею, – грустно улыбнулся он. – Я жив, понимаешь? Рядом с тобой я жил. Все эти дни и ночи. О таком я не смел и мечтать.
Последний поцелуй. В последний раз – тепло к теплу, рука в руке. По ее щеке струятся его волосы. И слышен стук сердец друг друга. Пока еще – живых. В последний раз.
И так же напоследок – крепко обнять Диего. Как же мало мы знали друг друга, братишка, герцог Илладийский! Каким ты мог бы стать, повзрослев, если уже в тринадцать с половиной – такой?
Прощай и прости, что не спасла.
Творец милосердный, если ты есть, сохрани кардинала Александра и его тезку Алексу!
А Кармэн, Грегори и Виктор и сами постоят и за себя, и за всех, кто под их защитой. А если судьба подарит шанс – еще и отомстят.
Последний миг – поделиться взглядами, теплом, жизнью. Любовью.
Они вышли почти одновременно: Октавиан с Элгэ, и следом – Диего. Но сначала – вперед, в открывшуюся дверь, – выпустили шесть пуль.
И шагнули навстречу гибели – под шесть чужих смертных вскриков.
