Текст книги "Дочь лорда (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Чтоб дураку Аллену провалиться в Бездну! Вместе с молодым Тенмаром и покойным Коэном. А заодно и с квиринскими наемниками. Со всеми, кто превратил Северного Волка в живую легенду!

2

Синие гардины на окнах, синий бархат мягких кресел. Синие ковры драпируют стены, заволакивают пол. А еще синее – сумеречное небо.

В сумерках Бертольду Ревинтеру всегда думалось лучше. Да и вызов во дворец в это время уже не грозит. Там Его Величество Карл и Его Высочество Гуго изволят пьянст… пировать. А министр финансов – собутыльник неподходящий, это всем известно. Худший пьяница и ходок по борделям только кардинал Александр.

Министр финансов предпочитает думать. В одиночестве. Пока.

Словеонский князюшка пожаловал в Лютену вчера. Ревинтер уже знал, что квиринцев громят в пух и прах. Только перья во все стороны.

Само по себе это не страшно – империя огромна. А далеко вглубь вражеской территории Всеслав не продвинется. Тут нужна армия втрое больше.

Но вот условия мира словеонец смог поставить уже сейчас. А Роджер – там…

Три недели Бертольд мучился неведением. Теперь знал точно. Одно из условий «Не знающего поражений» – выдача всех военнопленных эвитанцев.

Квирина согласилась.

Как кровь, необходимо помилование, подписанное большинством Регентов! Ну и королем – если потребуется. За компанию.

Всеслав однозначно будет против. А Гийом Ганн и Валериан Мальзери – давние враги Ревинтера. Эти возможности ударить не упустят!

Ги Герингэ? Постоянный союзник. Поддержит хотя бы затем, чтобы в следующий раз поддержали самого.

Он точно на стороне Бертольда. Если, конечно, не вспомнит, как его обделили полтора года назад. Мальзери получил тогда виды на Илладэн, Эрик Ормхеймский – на Тенмар. Сам Ревинтер… промахнулся с Лиаром. Не только ничего не выгадал – едва не потерял Роджера. Благодаря тому же Северному Волку!

Год назад Бертольд решил, что с врагом удалось сквитаться. Когда Всеслава вывели из Совета. Общими усилиями всех Регентов, кроме кардинала.

И что толку? Напала Квирина – и все бывшие союзники вмиг переметнулись к словеонцу. Переголосовали и вернули его обратно!

А тот, в свою очередь, выбрал удобный момент и отомстил. Подло. Сыну – за отца. Сволочь! «Не выполнил приказ»! Интересно, что сталось бы с любым другим, не выполнившим такой приказ? Уж точно не расстрел!

Северный Волк с волчьей злобой и коварством подколодной змеи расставил ловушку именно для Роджера. И мальчишка ухнул с головой! А не попадись он в этот раз – «королевский спаситель» нашел бы другой. Потому что приказ перевести капитана Николса под начало маршала Словеонского – точно и тщательно выверенная интрига.

На кого же рассчитывать?!

Хватит паники! Герингэ – союзник, пока есть общие враги. Возможно, будет шанс даже с Мальзери и Ганном. Всеслава они ненавидят не меньше.

Но на это лучше не надеяться. Если и случится сюрприз – то уж пусть приятный. А предусмотреть нужно все варианты. Включая самые худшие.

Кардинал? Абсолютно независим. А самое паршивое – неподкупен. Если упрется – не переубедить. Будь у Бертольда время – подыскал бы старику послушную замену. Тот не вечен – как-никак за семьдесят. Но времени-то Всеслав и не дает.

Эрик Ормхеймский – непредсказуем. «Дядюшка Гуго» – тем более. Брат и дядя короля не рискуют ничем. И могут позволить себе на Совете просто развлекаться. А решения принимать, совещаясь с подброшенной «лев-решка» монеткой.

И хорошо, если еще так. Потому что если Эриком вертит Алиса, а ею в свою очередь – дядя, герцог Ральф Тенмар…

За окном уже наверняка тьма – как в Бездне… Хотя нет – там как раз горит Вечное Пламя. Это в Лютене синий бархат скрывает чернильное небо.

Осторожный стук в дверь. Конечно же, Фрэнк. Кто же еще? Похоже, уже…

– Ваша светлость, гостья изволили прибыть.

– Проводи сюда. И проследи, чтобы нам не мешали, – повторил министр финансов, член Регентского Совета и отец государственного преступника. – Ни по какому поводу.

Несмотря на расхожее мнение о склонности женщин к опозданиям, эта – точна. Еще одна разновидность стервы. Вспомнить ее Бертольд успел, обдумать – еще нет. Помешало ее явление собственной персоной.

Ревинтер вопреки невеселым мыслям даже чуть усмехнулся.

3

Баронесса Кито, графиня Таррент, урожденная дама Лигуа – прекрасна, хрупка и обманчиво беззащитна. Совсем как миниатюрная змейка – вроде идалийской гюрзы. И Бертольд многажды подумал бы, стоит ли при ней есть и пить, – не будь они союзниками. Необходимыми друг другу.

Проклятье, да ему подойдет кто угодно! Лишь бы предложил и предоставил помощь.

– Как ваше здоровье? – вежливо осведомился министр.

Льется в бокал ее любимое белое – из виноградников Марэ. Сильнее всего в подлунном мире сейчас ненавистна обязательная светская любезность!

– Милостью Творца, – нежно улыбнулась прелестная Полина. – Как, я полагаю, и ваше. Но мы ведь здесь встретились не для этого?

Тиски, сжавшие сердце, чуть ослабили хватку. Совсем слегка, но уже можно вздохнуть.

Полина Лигуа устала от лицемерия – надо же! Похоже, долго трудилась.

Вторично овдовевшая красавица изящно пригубила вино своей родины:

– Граф, вы ведь хотите спасти вашего сына?

– Глупо скрывать – да! – выдохнул он.

Сердце колотится как у… сказал бы – влюбленного мальчишки. Если бы испытал такое хоть раз. Глупо что-то бросать к ногам женщины – будь то розы или жизнь. Да и к любым другим ногам.

А вот родная кровь безразлична лишь рыбам и змеям. Бывшая нищая воспитанница барона Кито напомнила о Роджере. И синие гардины больше не создают иллюзию ранних сумерек. А присутствие графини Таррент не позволяет думать о стервах и мемуарах. И даже о мести Всеславу.

– Я могу вам помочь.

– Как?!

Враги считают Бертольда Ревинтера бесчувственным. Но сейчас на пределе и его выдержка! Столько лет служившая верой и правдой.

– Вы устроите мне аудиенцию у Его Величества. Что нужно делать, я вам скажу, когда увижу короля. – Полина улыбнулась еще нежнее.

Вот так. Не больше и не меньше.

– Хорошо. Допустим, я ее устрою.

Если сейчас не успокоиться – проиграешь. И зачем тогда было всё это затевать? Убийц к Всеславу Бертольд в силах подослать и сам.

– Приватную аудиенцию, – уточнила графиня Таррент.

– У меня мало времени. Квирина уже согласилась выдать военнопленных и «эвитанских преступников»…

Никогда не подводивший голос предательски дрожит. А ведь Ревинтер всю жизнь презирал тех, кто не владеет собой!

Но назвать так сына!

Будь проклят Всеслав! Он заплатит за всё. Едва министр финансов и Регент выцарапает Роджера из чужой грязной игры!

– Я успею, – еще нежнее улыбнулась прелестная Полина. Смакует вино, медленно облизывает тонкие губы.

– А что получите вы, любезная графиня? Вы ведь еще не назвали ваши условия.

– Вам нужна уверенность в моей дружбе? – С лица нежной голубицы вмиг исчезло игривое выражение. – Извольте. Во-первых, вы подпишете – и немедленно! – отказ от малейших притязаний вашего сына на девицу Эйду Таррент.

– Роджер в Квирине. Оттуда он при всём желании не может претендовать ни на каких девиц.

– Это сейчас. А если я захочу помочь – он вновь окажется в Эвитане. Более того – в Лютене. Поэтому бумагу вы подпишете сейчас. Если Роджера казнят… – Полина выдержала паузу, с явным удовольствием отмечая дернувшуюся правую щеку Бертольда, – никакие девицы ему уже не понадобятся. А вот если он будет жив и свободен – для него же лучше держаться от Лиара подальше. А для вас это – лишнее доказательство, что я не лгу. Стала бы я иначе терять время с документами!

Ридикюль расшит мелким розовым жемчугом. Речным.

Свернут в трубку лист.

Безупречно изящны жесты.

Хеметийский папирус опять в моде. Но превратить в свиток бумагу – настоящее искусство.

Если ли в подлунном мире хоть что-то, чему Полина Лигуа не выучилась в совершенстве? Разве что искренность и доброта.

– Подписывайте… Вот и хорошо.

Вдовствующая графиня выждала положенные минуты. И аккуратно убрала документ – на сей раз за корсаж.

– Только, как вы понимаете – это не всё.

Остается надеяться, что собственное лицо не выдает. Он всё-таки Ревинтер, а не какой-нибудь Таррент или Лойварэ. Нельзя выказать слабость подобной гадюке! Бертольд может сколько угодно обещать себе, что когда придет время – он расправится и с этой… королевой стерв. Но сейчас правила устанавливает она!

– Ближайшее заседание Совета состоится, как вам известно, через неделю. И на рассмотрение вынесут сразу несколько дел. Так вот – в ваших интересах добиться, чтобы просьба о помиловании виконта Николса рассматривалась после всех прочих… вопросов. Тогда и Совет, а главное – Его Величество, уже, возможно, успеют утолить кровожадность. И помилуют несчастного, оступившегося юношу…

За эту усмешку желание убить Полину – особенно нестерпимо. Придушить! Когда-нибудь.

– Тем более, одно из этих дел – об отцеубийстве, – улыбнулась она. – Жестокая, неблагодарная дочь коварно вонзила нож в спину родному отцу!

– А я слышал – в грудь.

– Тем хуже – в его больное, исстрадавшееся сердце. Вот кто заслуживает казни, хорошо бы – многоступенчатой! А вовсе не несчастный мальчик, попавший под горячую руку Всеславу Словеонскому. Попасть к которому под руку мог кто угодно – и это всем известно. Кстати, князь не любит убийств в семье. Так что здесь он станет вашим союзником.

У Всеслава для такой нелюбви – веские причины. Хоть в этом Ревинтеру повезло. Но казнь Ирии Таррент не принесет утешения – если на том же эшафоте казнят и Роджера!

– Графиня. – Об этом Бертольд предпочел бы умолчать. Но вещи следует если не называть своими именами, то хоть намекать. Когда без этого не обойтись. – Очень многие в Эвитане помнят события полуторалетней давности. И прекрасно понимают: Всеслав собирался расстрелять моего сына не только и не столько за невыполнение приказа.

Полина пристально взглянула на собеседника – как показалось, с одобрением. И усмехнулась:

– А я уж думала, это мне придется вам о таком деликатно напомнить. Видите, граф, как вам нужны союзники? Не волнуйтесь – большинство южан эту историю вообще не слышали. Кто случайно слышал – тот краем уха. А уж тех, кто верит, можно по пальцам пересчитать. Ну и мы в Лиаре, как вы понимаете, о собственном позоре на каждом углу не кричим. – Графиня вновь пригубила вина. И чувственно облизнула нежные розовые губы. – Так что беспорядков в Лютене помилование юного Роджера не вызовет.

«Юного» – для отца. А эта до мозга костей испорченная дрянь сама старше Джерри всего лет на пять-шесть…

Полина сделала паузу, наслаждаясь эффектом. И ясно, почему. Горожане горожанами, а Регентский Совет в полном составе и Его Величество в придачу знают всё. И принимать решение будут они!

– Я сумею убедить Совет, – усмехнулась вдовствующая графиня. – По крайней мере, большую его часть.

И Ревинтер вдруг поверил – сумеет. Полина Лигуа начала путь с одной лишь красотой и без меара приданого. Но легко пролезла из захудалой дворянки в баронессы. А потом – в графини.

Так что Полина еще не то сможет. Можно почти не сомневаться – второго муженька убрала она сама. Да и молодой наследничек ненадолго переживет папеньку. Но до этого Бертольду дела нет.

А если юная волчица Ирия Таррент умрет на плахе – он только порадуется. Лично сходит и полюбуется!

– Да и вообще… – еще нежнее улыбнулась Полина. Хрупкие пальцы играют изящным бокалом. Причудливые отблески свечей – мидантийским хрусталем. Как легко превратить белое вино в зловеще-кровавое. – Никто из разумных людей не будет шокирован. Ведь всем порядочным дворянам известно: женщину невозможно обесчестить – если она сама не дала повод. В таких случаях всегда виновны оба. И женщина – куда сильнее мужчины. Девица Эйда Таррент – бывшая девица! – уже наказана за грехопадение. Пожизненным заключением в монастырь с одним из самых строгих в Эвитане уставов. Нет смысла наказывать еще и Роджера, не так ли? Зачем портить раз оступившемуся юноше будущее? К тому же в свете вашу семью считают выгодной партией, разве нет?

Бертольд про себя облегченно вздохнул. Всё-таки Полина – на редкость разумна. Она действительно намерена не только помочь помиловать Роджера? Еще и вернуть его в высший свет?

Нет, такую союзницу убивать нельзя. Эта стерва пусть пока живет! Еще сгодится. Смерти Ирии Таррент – вполне достаточно.

– Действительно, чье преступление для Совета страшнее? – дважды вдовица залпом допила вино. Ревинтер торопливо подлил ей еще. – Любовное приключение юноши из верной короне семьи? Или убийство собственного отца дочерью бывшего мятежника? Разве здесь возможен выбор?

Бертольд с трудом боролся с волной нахлынувшего облегчения. И с желанием самому тоже хлебнуть залпом. И не один бокал.

Рано! Еще не всё позади…

– Как же вы ее ненавидите, графиня.

– Скажу вам честно, граф. – Глаза Полины – холодны и абсолютно трезвы. – Я ее не ненавижу. Она мне мешает. Это – сильнее ненависти.

– Я помню Ирию Таррент! – Ревинтер всё-таки отпил – сразу полбокала. – Женщина имеет право делать, что угодно. Но не иметь столь бесцветную внешность!

Похоже, он таки начал пьянеть.

– Кстати, граф! – рассмеялась вдруг графиня. Обнажая безупречно ровные белые зубки. Значит, и на нее уже действует вино. – Может, вы сразу попросите помиловать всех скрывшихся в Квирине преступников? Их ведь скоро выдадут в полном составе.

– Ну что вы! – облегченно рассмеялся и Бертольд. – Еще не хватало. Все кровавые злодеи отправятся на плаху – во главе с Анри Тенмаром!

А красавице Кармэн пойдут траур и слёзы. Если она вообще умеет их проливать. И найдет время. В перерывах между балами при дворе дядюшки Георга Третьего.

Мужа герцогиня забыла месяца через два. Как раз в постели с Тенмаром.

Значит – вряд ли еще помнит и его. Спустя полтора-то года.

– И вот он точно получит многоступенчатую.

– Можете на меня рассчитывать и в этом, – ласково улыбнулась красавица Полина.

Главы седьмая и восьмая.

Глава седьмая.

Эвитан, Лиар, аббатство святой Амалии.

Конец Месяца Сердца Осени.

1

… – Вашу руку, сударыня.

– Я справлюсь сама! Лучше помогите моей сестре. Надеюсь, вы уже запомнили, кого из нас как зовут? Больше не перепутаете?

– Ири, ты ведешь себя неприлично! – непрошенным влез Леон.

– И не забудьте помочь моему брату. Он тоже не всегда удачно садится в седло.

– Ири, ты…

Вертеть головой незачем. И так ясно – Леон покраснел не хуже варёного рака.

Не слушая брата, девушка взлетела в стремена птицей. А какой – уже неважно. Может – орлом, а может – курицей. На себя ведь со стороны не взглянешь…

И интересует Ирию совсем не это. И задевать их спасителя она начала, потому что… Потому что…

Подполковник подхватил в седло Иден. Один из его людей – Эйду. А Ирия прекрасно справится сама! Она же сказала…

Девушка легко вырвалась в авангард кавалькады.

– Ирия…

Она обернулась. Наполовину. Потому как из правого глаза слеза уже выкатилась, а из левого – не успела.

Это просто ледяной ветер – в лицо. Резкие порывы часто выбивают слезу. Но всё равно никто не должен видеть!

Незаметно стереть рукавом. Будто поправляешь выбившиеся из-под шляпы волосы. Вот так!

Подполковник догнал ее. Зачем-то.

Иден скорчилась в седле тихой мышкой. Как всегда и везде…

В глазах Тенмара… вина. И боль. Наверное, этот Ильдани действительно был его другом. Как и остальные убитые под Лютеной. Те, кого Ирия никогда не знала. И из-за кого теперь может погибнуть папа! Если еще не…

А вот это уже не ветер!

– Ваш отец – жив, – совсем тихо произнес подполковник. – Был жив, когда я его видел. Клянусь, что говорю правду.

Какие усталые глаза! Сколько ночей нужно не спать, чтобы были – такие? И какой океан горя выпить, чтобы в них вместилось столько боли?

А еще, Ирия, твой отец сам выбрал себе дорогу. Твоя мать добровольно закусила удила. А Тенмара никто не заставлял тебя спасать! Он ничем тебе не обязан и ничего не должен.

– Извините меня. Спасибо, что вы здесь. Я не…

– Мне не за что обижаться, – вымученная улыбка скользнула по исхудавшему лицу.

– Называйте меня Ири… Вы просили мою руку? – девушка улыбнулась сквозь слёзы. Заставила себя. Он же может.

И левой ладонью коснулась гривы его лошади.

Теплая и сквозь перчатку рука Тенмара накрыла замерзающую – Ирии.

Человеческое тепло… оно побеждает смерть! И уже не так холоден ветер. И сердца людей.

– Держитесь, сударыня. Ваш отец вернется…

2

Ирия взяла себя в руки уже на следующий день. После напрасного ожидания спасительных шагов.

Падать духом – нельзя. Слишком много врагов обрадуется ее смерти! Аж в пляс пустятся. Значит – нужно выжить им назло!

Часы тренировок, математические формулы, героические баллады… Порой заставляешь себя через силу – только потому, что надо. А порой – охватывает такая ярость, что хочется успеть несоизмеримо больше, чем вчера. Вопреки всему, что случилось! Всему, что с тобой сделали.

И еще… Это, наверное, начало безумия. Но поскорее бы вернулось привидение! Уже почти родное. Роднее половины тех, с кем связывает общая кровь.

До той ночи Дочь Лорда ведь не лгала. И вряд ли столько раз просто чудилась. Не настолько Ирия еще безумна.

Надо будет в следующий раз взять что-нибудь на память. У призрака. Свечку, например.

Тогда-то уж точно станет ясно – мерещится или нет. Если, конечно, призрачная свеча не растает с рассветом. В первых лучах зари.

Даже столь мерзлой.

– Здравствуй, Ирия…

Серая стена. Хрупкая тень в светло-зеленом платье. Не прошло и месяца.

И уже не удивляет, что в свете лунной свечи стену видно до малейшей выщерблины…

– Ты меня звала?

– Да. Как там мои сестры?

– Не знаю… – прошелестела девушка. – Я ведь теперь здесь…

Вот так новости!

– Как мне отсюда выбраться? – прямо спросила Ирия. – И когда?

– А ты этого хочешь?

– Ты что, издеваешься?! – вскипела дочь Эдварда Таррента.

Прекрати. Сейчас еще обидишь самый капризный призрак подзвездного мира.

Лучше сбавить тон:

– Если не знаешь ответа – скажи прямо. Или помоги, или уходи. Боюсь, над такими шутками я смеяться разучилась.

– Возьми.

В тонкой прозрачной руке – потрепанная колода карт. Возникла ниоткуда.

«Свитки Судьбы».

Про них ходят странные и жуткие истории. Говорят, лишь самые отчаянные гадалки решались брать их в руки. И эти карты еще ни разу не обманули. Но не предсказали и счастливой судьбы. Они предрекают лишь, кто тяжко заболеет, умрет, потеряет близких, разорится, навек покроет себя позором.

И не страшнее других легенда, где гадать решилась отчаявшаяся мать. У постели тяжело больной дочери. Гадалка спросила, кто проживет дольше: она или дочь? Карты ответили: девочка. Успокоенная мать задремала у постели ребенка и умерла во сне. Дочь пережила мать на несколько часов. Схоронили их в одной могиле.

Еще говорили, туда же опустили и зловещую колоду. Но ночью ее кто-то выкопал… Дальше уже начинались обычные байки. Из тех, что рассказывают у камина перед сном. Но вот в первую часть Ирия склонна поверить.

«Свитки Судьбы» давно запрещены церковью. Под угрозой отлучения.

И всё равно ходят по рукам. С незапамятных времен.

А еще говорят, что они вовсе не предсказывают судьбу, а сами создают. Меняют.

– Боишься? – рассмеялась девушка-призрак. Мелодично… издевательски.

Ирия разозлилась. Ей ли выбирать? Ей ли еще есть, что терять?

– Я ничего не боюсь! И никого.

– Тогда спрашивай. Спрашивай и проси.

– Просить?

– И будь готова платить по счетам – когда придет время.

Ирия похолодела. Сколько раз мечтала призвать на помощь любые темные силы! Раз уж Творец о ней позабыл.

И призвала бы – если б верила, что они действительно придут.

И что же – сейчас? Что она получит? Свободу? Шанс отомстить за отца? И… что взамен?

– Твоя душа останется тебе, – усмехнулось привидение. – Эти карты – древнее Церкви и ее догматов. А в старых легендах, как помнишь, просили совсем иное…

Да. Отдавали то, о чём еще сами не знали. Или что «между тобой и стеной».

При Ирии ничего подобного точно нет. Взяться неоткуда. Но кто сказал, что сказания передают всё дословно? Смерть тоже вряд ли пришла за Аристидом лично.

– Ты же не хочешь здесь состариться? И сойти с ума?

Что страшнее – медленно тонуть в болоте или рискнуть и схватить за хвост ядовитую гадюку? Авось не укусит, а вытащит?

Гадюка – предпочтительней. От ее яда бьются в агонии несколько часов, а не десятилетий.

Колода – ледяная. Ирия осторожно взяла первую карту, положила рубашкой вверх…

Осторожно касаться ядовитой змеи… Будто это обезопасит яд!

Каждая карта обдает зимней стужей. Голое железо на морозе. Вот-вот примерзнут пальцы…

Четвертая, пятая, шестая…

Седьмая обожгла прыгнувшим из костра углем.

– У меня нет выбора. – Ирия подняла глаза на Дочь Лорда.

– Нет! – холодно ответила та.

Улыбка исчезла с вечно юного лица. Стерлась. А в глазах – если и безумие, то совсем иное. Ледяное, как «Свитки».

Как большинство из них. Не как седьмой…

– Твой выбор – взять в руки карты. А иную судьбу дают они. Бери следующую!

Ирия перевернула пышущий жаром «Свиток».

Ей в лицо ухмыльнулась старуха с косой.

– Смерть…

– Ты не обязательно умрешь. Всё зависит от соседних карт. Клади их.

Вновь – холод. Теперь напоминает могильный…

Следующей «запылала» тринадцатая.

Босой странник с посохом устало бредет по узкой тропе.

– Дорога… – гласит надпись под ногами идущего.

– Дорога. Бесконечный путь. У него есть начало, но где завершение?

Семнадцатая. Черная птица средь грозовых туч. Белых зигзаги стремительных молний.

– Свобода! – прошептала Ирия.

– Свобода… – подтвердил призрак. – Еще!

– Но…

– Тебе достаточно? А картам – нет! Их не бросают на середине колоды. Продолжай! И пока не открывай.

Еще пять горячих «Свитков» легли на серый тюфяк жесткого ложа.

– Открой четыре. Последнюю не трогай.

Две искусно вырезанных стрелы в колчане. Перевернутое «Солнце». Истекает кровью сердце, пронзенное еще одной стрелой.

И последняя – пустая. Чистый белый лист.

А надписей – нет.

– Что это значит?

– Две стрелы – побратимство. Солнце – счастливая любовь, брак, рождение одного или нескольких детей. В твоем случае их вряд ли будет много.

– Почему?

И не странно о таком спрашивать – в одиночной камере? Где родить даже одного – не от кого.

Да и потом… Здесь взрослый-то выживет с трудом! Если выживет.

– Солнце перевернуто – счастье будет недолгим… – усмехнулась девушка-призрак. В ее лице что-то изменилось или дрогнуло. Но всего на миг. – Как когда-то – мое… Но как раз это – неважно! Впервые вижу такую карту рядом со стрелами. Здесь должны быть сердца, но их нет. Странная любовь – ее нет, но она есть…

– С погибшим сердцем всё ясно… – прошептала Ирия.

– Да. Вечная разлука или смерть одного из влюбленных. Даже измена слишком слаба для такой карты.

– А что значит «пустота»?

– На ее месте должен быть «Свиток», уже выпавший в раскладе. Такое случается очень редко, но карта, которой всё кончится, уже лежит здесь…

Смерть, дорога, свобода, побратимство, любовь, раненое сердце… Какая из них? Или не из них?

– Почему кончится? Есть еще одна…

– Она нужна сейчас. Мы должны узнать, что означает «смерть». Клади последнюю карту второй и открывай.

«Пропасть». Летит со скалы человек. Головой вниз. На острые камни.

В паре со «смертью» – жуть.

– Это не означает, что ты непременно разобьешься. И не обязательно твой способ умереть. Карта значит другое… – девушка вновь безумно улыбнулась.

– Что? – насторожилась Ирия.

– Твоя судьба изменится необратимо… если переживешь эту ночь.

Во рту пересохло – разом. А сердце подскочило куда-то к горлу.

– Я могу умереть этой ночью?

– Да. Прямо сейчас. Если не проснешься. Проснись, Ири! Проснись! Проснись! Проснись!..

…Она вновь мчится по тёмным коридорам бесконечного замка. На сей раз – незнакомого. Чем-то неуловимо похожего на родной. Но – больше, древнее и… несоизмеримо страшнее!

Вновь за спиной хриплое, голодное дыхание кошмарного чудовища!

Это – сон. Нужно проснуться – немедленно, сейчас! Или не очнешься никогда. Навечно останешься здесь или исчезнешь в небытии.

Потому что где-то там, в аббатстве, лежит во сне твое беспомощное тело. И если кто недобрый вдруг войдет в камеру…

А ОН именно сейчас открывает дверь…

Или уже вошел и склоняется. Вот-вот нанесет смертельный удар!..

А Ирия летит вперед под безумный смех призрака:

– Проснись, Ири! Проснись! Проснись… если сможешь!..

Бесконечный бег… к тому, кого уже не спасешь. Не успеешь…

3

Продолжение кошмара – нечто темное и жуткое! Нависает, вскидывает – руку? Лапу?

Рывком перекатиться в сторону – на пол!

Ох, как неудачно рухнула! Прямо к чужим ногам – в деревянных башмаках-колодках. Вон, торчат из монашеского балахона.

Вцепиться, рвануть!

Несостоявшийся палач, не устояв, грохнулся рядом. Нож сверкнул от шеи жертвы дюймах в трех.

Каким чудом удалось перехватить эти страшные руки? И покрепче стиснуть!

Полумрак – не так уж густ, Не скрывает проглянувшее из капюшона лицо.

Здравствуй, мама.

«Твоя судьба изменится необратимо… если переживешь эту ночь!»

Кошмарный сон и бормотание сумасшедшего призрака – отличное доказательство будущего спасения! Но других шансов нет вообще. Особенно теперь!

Дыхание уже сбилось. А Ирия-то наивно считала себя сильней любой монахини. Увы, мать, как выяснилось, ничуть дочери не уступает.

А еще – при падении некая бестолочь изрядно приложилась об пол плечом. А соперница – вооружена.

– Мама! – прохрипела девушка. – Мама, прекрати! Прекрати немедленно! Или я закричу…

– Кричи! – усмехнулась, так же тяжело дыша, Карлотта. – Никто не придет.

Ледяные, полубезумные глаза. И две сцепившиеся тени – на стене. В свете единственной свечи в углу.

Четыре стены, запертые ставни… Никто не придет.

Два месяца назад Ирия готова была прикончить сначала брата, потом – отца. А теперь мать – ее саму.

И как же сейчас отчетливо ясно, кто настоящий виновник всему! Виновники. Будьте прокляты! Темные силы, любые – хоть «Свитки Судьбы»! – помогите уничтожить коронованную мразь и ее прихвостней-Регентов!

К Темному Леона! Первыми отправятся в Бездну те, кто загнал Таррентов в эту ловушку!

Отправились бы…

Больше жаль даже не жизни, а того, что запоздалое прозрение умрет вместе с Ирией.

Так не будет же этого!..

И сама не заметила, как оказалась сверху. Плечо уже не болит. Ушиб – легкий? Или Ирия в горячке боя о нём позабыла?

Теперь уже она зло сверлит противницу взглядом – сверху вниз. Но выражение глаз Карлотты не смягчилось. Она пришла сюда убить – и без этого не уйдет.

Позволить ей? Или отнять кинжал и зарезаться самой?

Вот только непокорная дочь не хочет умирать. Не здесь! И не сейчас. Рановато. Слишком много врагов – живы-здоровы.

А если под угрозой смерти заставить мать выпустить пленницу?

Скорее Призрак Дочери Лорда обретет плоть и кровь. Карлотту Таррент можно лишить жизни. Или навеки запереть в ледяной могиле аббатства. Но отнюдь не заставить что-то сделать против воли.

– Почему – сейчас? – вырвалось у Ирии. – У тебя не нашлось возможности раньше? Если б ты явилась в первые дни – я бы даже не сопротивлялась.

Мать долгий бесконечный миг смотрела ей в глаза. А потом отпустила кинжал:

– Возьми его и дай мне встать. Даже если убьешь меня – это не поможет тебе ни выйти отсюда, ни спастись.

Какой глухой голос! Ни проблеска чувств. Опять.

Ирия забрала оружие и молча встала. Равнодушно глядя, как Карлотта медленно поднимается с пола. Путается в балахоне «сестры» – втрое толще дочернего. И теплее!

Протягивать матери руку Ирия не собиралась.

– Садись! – Карлотта первой опустилась на топчан. И жестом предложила дочери сесть рядом. – Я слишком долго медлила, и ты проснулась. Я оказалась слабее, чем думала. Садись, я всё тебе объясню.

Надо же, кто-то наконец снизошел до объяснений! Ирия, промедлив несколько ударов сердца, села. В шаге от Карлотты.

– Ири…

Как же давно мать не называла ее так! Даже не вспомнить – когда. Если вообще такое было.

– Ири, Регентский Совет и ублюдок, называющий себя королем, проголосовали за твою казнь. На площади! Ты – дочь лорда. И знаешь, как должна поступить, чтобы не уронить честь семьи…

С каждым словом голос матери – всё холоднее. Она вновь стала той Карлоттой Таррент, что пришла убить собственное дитя.

Сказав, что хотела, «сестра Валентина» встала. И, держась даже слишком прямо, направилась к выходу.

Еще недавно Ирия отдала бы всё за оружие!

– Мне плевать, чья я дочь! – прозвенел ее голос.

Папа, прости, но ты должен быть отмщен. А потом Ирия станет хранить твою память как лучшая из дочерей! Но не сейчас. Прости, прости, прости!

– Что? – медленно обернулась Карлотта. Словно не веря собственным ушам.

– А еще больше плевать на честь семьи! Учитывая, что у нас давно уже нет ни того, ни другого. Я дам возвести себя на плаху! Но перед этим объясню судьям и всем, кто пожелает слушать, что отца я убила, сговорившись с Леоном. Потому что он хотел получить титул и новую жену отца! – Ирия и сама не знала, что умеет так зло смеяться. Но даже в галерее у Закатной Башни она не была в таком бешенстве. – Титула Леон лишится точно. А скорее всего – мы разделим эшафот. Из Чарли получится великолепный лорд – правда, мама? Весь в Полину и ее очередного любовника, с которым она изменяла папе. В какого-нибудь Ревинтера…

Неужели Карлотта Таррент тоже способна взбеситься – как обычная женщина?

– Как я могла породить такую змею?!

– А кто ж еще мог родиться – от змеи-то? Ты же жаловалась, что нарожала одних слизняков? А я, оказывается – гадюка!

Смех рвется наружу сам – колкий, бешеный. Невозможно замолчать, остановиться…

– Ты не выйдешь отсюда живой!

– Ты мне язык отрежешь? Убивать-то придут леонардиты. А вдруг им потом кто заплатит больше? И они честно выболтают, что именно говорила дочь лорда Таррента перед смертью?

– Чего ты хочешь?

– Помоги мне выбраться отсюда!

– Тебя схватят.

Сердце Ирии подскочило и чуть не остановилось. Значит, возможность всё-таки есть?! Отсюда можно сбежать! Можно выжить! Жить, дышать… отомстить.

– Утром здесь будут солдаты. Лодки охраняются леонардитами. Не говоря уже о воротах аббатства.

Карлотта рассуждает явно со знанием дела. Хотя как раз это – понятно. За полтора года в тюрьме – о чём размышлять узнице, как не о побеге? Она очень тщательно искала выход.

И не нашла!

Но как отказаться от надежды – только-только вспыхнувшей вновь? И теперь не желающей гаснуть…

– Есть Восточное крыло. Оно нависает над озером, там глубоко. Полтора года назад в одной из келий точно не было решеток.

Сердце замерло – само по себе. «Твоя судьба изменится необратимо… если переживешь эту ночь!»

Из щелей в ставнях еще не брезжит ни лучика! А в камере совсем озверел вечный холод. До костей пробирает! И сквозь кости.

– Ты запомнила, – медленно проговорила мать, глядя дочери в глаза. – Предположим, я отведу тебя в ту самую келью. На исходе Месяц Сердца Осени. До берега – полмили. Надеешься проплыть там, где утонул боевой офицер? В такой же холодной воде?