Текст книги "Дочь лорда (СИ)"

Автор книги: Ольга Ружникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Мрачная комната – и старик с вечным мраком в душе. Вот он – страшный хозяин дома. Худощавый высохший призрак Тенмарского замка, не покидающий кресла.

Воплощенная ненависть прячет больные ноги под пледом тёмно-фамильных цветов.

Есть вещи неизменные.

«Здесь древнее место, здесь спит древняя кровь, здесь злой старик, что будит мертвых!»

Здесь вырос Анри!

– Вы хотели меня видеть?

Отец говорил, лучшая защита – ни в коем случае не извиняться. И ничего не объяснять.

Правда, с мамой это не помогало.

– Где вы были, Ирэн?!

Не помогло и здесь! Нет, всё-таки старый герцог – хорошая пара Карлотте. Как два паука в плотно закупоренной бутылке. Кто кого раньше сожрет…

– В таверне, – честно ответила любящая племянница.

А не верит – пусть проверит.

– А я вам это разрешал?

Нет, такому вкрадчиво-угрожающему тону Карлотта позавидует. Милой такой интонации. Повышается с каждым словом – от абсолютно ровной до почти крика… Но не крика.

– Вы не возражали против моей прогулки по окрестностям. Я полагала, таверна входит в их число…

– Вы напрасно считаете себя вправе что-то «полагать» в моём доме! – возвысил он голос на слове «моём». Опять почти до ора. – Отныне вы больше не выезжаете без сопровождения грумов. И не останавливаетесь ни в каких тавернах! Ибо вы – моя племянница!

Пару минут назад Ирия успела предположить, что герцог собирается выгнать ее за порог или сдать властям. Одной фразой раньше – чуть не вспылила. А сейчас – едва не разобрал смех.

Интересно, Ральф Тенмар сам-то еще помнит, что «Ирэн» ему – никакая не племянница? Не та племянница.

Хорошо бы – забыл!

«Дальнее родство…»

Грумы – это плохо. Но не смертельно. Ирия так или иначе найдет способ связаться с Клодом. Портрет, например, закажет.

А когда речь пойдет о побеге в Лиар – всё равно удирать придется. И герцог уже не сможет ее выдать. Не заявит же, что скрывал в доме беглую государственную преступницу.

Или, того смешнее – в замке Тенмар не один месяц прожила авантюристка. Выдавала себя за племянницу хозяина. А он по старости и слабоумию только сейчас понял: это была совершенно посторонняя девица. Догадался – аккурат после ее побега…

– Чему вы улыбаетесь, Ирэн?! – загремел новым гневом старый громовержец.

Девушка поспешно сделала постно-грустное лицо. А то еще передумает.

Лицемеркой она сделалась – скоро впору с Полиной соревноваться! А что поделать? С волками жить – по-волчьи выть. А с воронами – по-вороньи каркать.

– А сейчас извольте пойти и переодеться! – закончил нравоучения старый хрыч. – Нет ничего отвратительнее женщины в мужских штанах!

А Ирия в таверне слышала, что старый греховодник любил в прежние времена самых разных женщин. В том числе – и переодетых под мужчин.

Только бы снова не рассмеяться. Неужели все старые ханжи – бывшие распутники и прелюбодеи? У которых теперь силенки не те и сердечко пошаливает?

Ирия быстро сделала книксен. Интересно, это – не слишком забавно в упомянутом мужском костюме?

И поспешила к двери. В комнату – и спать!

Еще предстоит обдумать самый быстрый способ связи с Клодом. И самый безопасный…

– Вернись!

Обернулась уже у самой двери. С еще одной драконьей мордой на ручке.

– Сядь! – худая желтоватая рука неотвратимо указует на ненавистную скамеечку у стариковских ног.

Так, «обдумывать и спать» переносится надолго.

Ирия поплелась назад и плюхнулась на предназначенное «племяннице» место. Внутренне готовясь, что сейчас опять ухватят за подбородок.

Вместо этого старик жесткой мозолистой рукой растрепал ее всё еще короткие волосы. Вместе с шиньоном. Как шерсть собаке.

М-да. Если он так же обращался с женщинами – немудрено, что мама такая злая. А Катрин – пугливая. Некоторых мужчин к дамам подпускать нельзя. Особенно к девственницам.

– Эх, ты! – пробормотал он.

Ну, «эх, она!» – и что? Он ее сегодня отпустит или как?

Приставаний старика Ирия не боялась. В таверне говорили, бывший греховодник уж лет пять, а то и дольше, не трогает служанок. А раньше ни одной смазливой не пропускал…

Впрочем, где здесь «смазливые»? Лиаранка в очередной раз порадовалась, что красотой ее природа обделила. Обычная знатная девица. Их тех, кого столичные повесы обсмеивают: «Породистая и унылая, как сама добродетель».

Вот и хорошо! Мы еще волосы в пучок утянем, а то и чепцом обзаведемся. Гулять так гулять! И жаль, нельзя ходить с вымазанным сажей лицом – по рецепту доброй Полины.

– Он жив, Ирэн! – прорычал старик так яростно, что совершенно непонятно: о друге или о враге?

Ясно лишь, что не о постороннем.

– Кто – «он»? – переспросила Ирия. Радуясь, что ее лицо больше не трогают. И по голове не гладят.

А на ум почему-то пришел всего один кандидат в воскресшие. Отец. Который уж точно убит и похоронен!

– Анри жив! – взревел герцог разъяренным медведем. – Он в Квирине. Будь всё проклято!

А вот теперь сердце радостно подскочило вверх-вниз и пустилось в пляс. И вдруг искренне захотелось ухватить этого старого ворчуна – ну, хоть вот за эти породистые, аристократические уши! А потом притянуть к себе и расцеловать в обе морщинистые щеки!

– Они всё знали! – рычит старик. – Проклятые Регенты всё знали – с самого начала! Или почти с самого… И молчали! А теперь!..

С коротким размахом бьет в стену старческий кулак. Еще и еще.

Кровь на костяшках скрюченных пальцев…

– Анри – жив… – Ирии никто не давал позволения говорить. Но ей сейчас слишком хорошо! И свободно. – Анри?!

– Чему ты улыбаешься?! – взревел герцог вдвое громче. – Чему радуешься, дура?! Ты и Катрин – две дуры! Одна – глупая втюрившаяся кошка. Вторая – сумасшедшая мамаша, готовая всё простить сынку-предателю!

– Анри – не предатель! – возмущенно вскинулась девушка.

Кстати, кого он якобы предал? Если короля и Регентский Совет, то их еще сто пятьдесят раз предать следовало!

– Как он мог?! – На глазах старика… неужели настоящие слёзы? – Честь рода, древнейшего в Эвитане… Темный с Эвитаном – древнейшего под луной! Честь рода – в болото, в канаву, в грязь!..

5

Ирия честно ждала, когда он перестанет, наконец, лить слёзы. И орать, как пьяный сапожник на подмастерье.

Если всего лишь «честь рода», то и вовсе волноваться не о чем. А что еще могло быть? Вряд ли Анри повторил бы что-нибудь из арсенала собственного папаши, насилующего вперемешку крестьянок и бедных родственниц…

– Мой сын… мой сын!.. – голос возмущенного отца прерывается от сдерживаемых рыданий. Те глухо клокочут в горле.

Эй, ты мне тут только не задохнись!

– Мой единственный выживший законный сын!..

А чем тебе бастарды не нравятся? Вон три штуки только тобой лично признанных живут с семействами неподалеку. Смерти твоей дожидаются.

– Квиринский гладиатор!

О, нет! Бедная стена! Так же никакой камень не выдержит. Пусть он хоть сто раз – древний.

Да еще и руку сломать можно!

Лекарь, когда-то лечивший деда, говорил тогда отцу, что старикам нельзя ломать кости. Срастаются плохо. А ведь дедушка был моложе, чем этот высохший от черной злобы ханжа.

Скрутить бы оскорбленного главу семьи – для его же пользы. Да сил даже на него теперешнего не хватит. Папу бы сюда!

Ага, еще деда вспомни…

– Ирэн, он опозорил меня, всю нашу семью, весь наш род, Ирэн!..

Так, стену сломать не удалось. Взялся за плечи Ирии. Намертво впился узловатыми пальцами.

Сплошная чернота безумных глаз – близко-близко. Как бездна ледяных осенних волн. Когда летишь в них с монастырского окна…

– Они посмели мне сообщить, что он опозорил лишь себя! Мой сын приказал остальным, приказал! Они выполняли приказ командира, а он сам… он теперь!.. Никогда не смыть! Это – хуже, чем если б моя дочь пошла в шлюхи!

Чьими услугами ты вдосталь напользовался в прежние годы.

Всё правильно. Изгнанный из родной страны и ставший гладиатором герцогский сын – опозорен навеки. Изнасилованная дочь лорда – опозорена навеки. Ложно обвиненная в убийстве другая дочь – тоже опозорена. Зато убийцы, насильники и грабители живут и процветают. И вопят, что их позорят родственники. Не способные грабить, убивать и насиловать!

– Все против меня, все!

Конечно. Особенно – жизнь. И твоя старость. А с ней ты уже ничего поделать не в силах.

– Анри погубил себя, своих братьев!..

Точно? Одного из них убили в Лютене вместе с Арно Ильдани. Еще до восстания.

– Сезар Тенмар погиб, защищая своего командира. При чём здесь Анри?

Отец рассказывал об этом со слезами на глазах. В юности Эдвард Таррент служил под началом Арно Ильдани. Тогда еще полковника, затем – генерала.

Папа уехал, восстание разбилось. Как и их жизнь. Они все чуть не погибли… А дома лорда Таррента встретила глухая стена непонимания. Сын в открытую говорил, что отец едва не погубил всех. А эгоистичная дочь влюбилась в «спасителя» на белом коне. Напрочь позабыла, что именно ему они обязаны поражением!

– А Мишель был ровесником Анри. Он ведь сам хотел отомстить за брата…

– Он погубил меня! – взвыл старик.

Явно не расслышал ни единого ее слова.

Да ты еще всех нас переживешь!

– Эти шакалы жаждут моей крови!

Нелепо тычет в стену скрюченный палец. Безумно вытаращены глаза, жутко красные белки. Нечеловеческая злоба искажает черты некогда чеканно-прекрасного лица.

– Они ждут, Ирэн! Хотят мои земли, мой титул! Но не получат ничего! – Безумный каркающий смех. Дряхлый одинокий ворон на пепелище… – Эрик жаден – при всей его глупости. Он не даст. Они забыли о предательнице Алисе!..

Еще одна предательница? Ее же забрали заложницей смирного поведения старого герцога? Якобы заложницей. Вряд ли хоть один Регент (кроме кардинала, но тот здесь ни при чём!) верил, что вот этого дядю остановит смерть племянницы. Но на Алисе Марэ женился Эрик Ормхеймский…

– Я не думаю, что у графини Алисы спросили согласия, – осторожно возразила Ирия.

– Любая знатная женщина, знающая, что такое честь, перережет себе горло, но не позволит опозорить семью! – взвыл старик. На таком пределе легких, что девушка всерьез решила: сейчас бедолага охрипнет.

И хорошо бы!

Так, брак с герцогом и сыном короля, пусть и незаконным, у нас теперь тоже – «позор».

– Если б я добрался до Алисы – сам свернул бы шею этой подлой предательнице!

Теперь понятнее многое. А Ирия-то в детстве гадала, почему похищенные и взятые против воли замуж юные девы редко пытались сбежать домой. Да потому что им бы там горло перерезали или шею свернули. Как «подлым предательницам».

А выбора у Алисы теперь точно нет. Либо поддерживай мужа, каким бы ни был, либо – умирай от руки доброго родственника. Который ни за что не простит тебе того, в чём ты не виновата. И сам с удовольствием проделал бы всё то же – с другой знатной наследницей.

– Такие женщины, Ирэн, как Алиса и твоя сестра, заслуживают смерти тысячи раз! – беснуется герцог.

Так, уже понятно: все жертвы заслуживают смерти. А подобные тебе – хвалы и восхищения. За «подвиги» и «славные дела».

Только отпусти «племянницу» из логова… то есть кабинета. Дай ей забиться в норку и порадоваться спасению Анри. Это поможет выжить рядом с тобой и такими, как ты! И при этом не задохнуться…

– Ирэн!..

Больные красные глаза. В уголках выступают злые слёзы.

– Ирэн! – спазм рыданий сотряс худое тело. – Ирэн, пусть он выживет! Пусть вернется! Гладиатор… наемник… хоть раб! Мой Анри!!! Пусть вер-нет-ся!!!..

Часть пятая. Главы первая и вторая.

Часть пятая. Выбор.

Относительно каждого предмета можно

высказать два противоположных суждения

и доказать истинность каждого из них.

Протагор из Абдеры.

Глава первая.

Квирина, Сантэя.

1

Полночь. Окраина. Волюптасин – один из самых злачных кварталов города. Черный вход таверны «Дикая Роза Сантэи».

Два силуэта в глухих темных плащах осторожно стучат в крепкую дверь. Открывает чернокожий рубиец. Тоже закутан в плащ – по самые уши.

Романтика – впору застрелиться. Да не из чего.

Никакой слежки Анри не заметил. Только это еще ничего не значит. Он отродясь не был ничьим шпионом, и конспиратор из него – аховый. А Рауль ловить соглядатаев пригоден еще меньше.

Впрочем, спускаясь в полутьме по выщербленным деревянным ступеням, Тенмар готов был взять опасения назад. Здесь и лучший агент Бертольда Ревинтера со следа собьется.

Чадит густой полумрак, бьет в уши пьяный гомон. Кипит обычная жизнь портовой таверны. Кишат завсегдатаи. И незавсегдатаи – тоже.

Вот женщины – в кричащих нарядах и белокурых париках.

А вот заявились в портовый квартал переодетые плебеями аристократы. В поисках дополнительных развлечений. Этих не отличит только полный дурак.

Рядом наоборот корчат дворян – мошенники всех сортов и калибров. Процветающие и не слишком.

Тут же ищут новые «заказы» наемники.

Горстями летит золото – развлекаются продубленные морем матросы. Только что с рейда.

Другие клянчат на выпивку – перед рейдом. Прилично после предыдущего. Спустя сколько-то пьянок-гулянок.

Всё это светское общество пьет, ест, режется в карты и кости. А чуть что – пьяно скандалит и хватается за ножи. Вспыхивает не менее пьяная драка. Нередко кончается смертью одного или нескольких. И угасает так же внезапно и стремительно. Городская стража в таких местах не появляется. Себе не враг.

Если, конечно, не планируется «рейд». И о нем все знают заранее.

Выжившие пьют, едят, режутся в карты и кости. Наслаждаются жизнью дальше. До новой поножовщины.

Появление Рауля и Анри не удивило никого. Ну пришли два гладиатора – снять шлюх или выиграть золотишка. Всего-то.

Тенмар искренне предпочел бы никогда здесь не появляться. Здесь, в амфитеатре, в Сантэе, в Квирине… Да кто же его спрашивает?

… – Эти люди готовы нам помочь. Всем нам. Мы выберемся отсюда. Они… – легкое замешательство в голосе Эсты-Звезды, – и мне когда-то помогли. Очень…

На новых представителей городского дна заинтересованно уставились несколько фальшиво-белокурых красоток. Разной степени свежести.

Тенмар не сдержал горькой усмешки.

Кстати, одна смугла настолько, что светлый парик смотрится колпаком шута. Рауль аж морщится.

Не увидев ответного интереса, красотки вновь обратили благосклонность на щедрых моряков. С рейса. Недавнего…

– Что будут почтенные гладиаторы? – рявкнул пузатый трактирщик, лично подойдя к их столу.

А гладиаторы бывают почтенные? Анри не слышал, чтобы хоть один прожил столько.

– Эль, – заказал Тенмар.

К угадывающейся в чаду стойке трактирщик зашагал четкой военной походкой. Брюхо нарастил, а поступь выдает. Да и мышцы – не безнадежны. Бывший наемник или даже добившийся свободы гладиатор? Что ж, молодец. Есть с кого брать пример и к чему стремиться.

Сын и наследник герцога Тенмара – свободный квиринский плебей. Брависсимо!

– Анри! Анри Отважный! Не может быть!..

Подвыпивший молодой аристократ еще довольно бодро и уверенно развернулся к столу «почтенных гладиаторов». Очевидно, забыл, что переодет в плебея. И может свободно получить в морду. Извините – не узнали. Мы, гладиаторы, люди темные, неграмотные…

– Это же Анри Отважный! – В глазах – немой пьяный восторг. Еще бы онемел и на язык – цены б ему не было! – Анри, я – твой поклонник!..

Ну теперь точно получит! За Анри Отважного – в особенности. За сценическое имечко. При чьем звуке в Эвитане сгорели бы со стыда старики-родители.

Переодетый патриций, наверное, всё же прочел что-то на лице «Отважного». Потому как замер в нерешительности. В нескольких шагах от стола. На лице – почти детская обида.

Пожалуй, Тенмар неверно определил возраст. Салонному квиринскому бездельнику – не больше двадцати.

Спутник юноши до сей минуты непринужденно болтал с малость перекрашенной беловлаской. Но тут оставил в покое глубокий вырез малинового платья.

К товарищу он направился достаточно твердой походкой. Чтобы встать впереди. Заслонить.

Анри усмехнулся, оценивая. Примерно его возраста или чуть старше. Рост – выше среднего. Гибкость выдает неплохого фехтовальщика. И, пожалуй, танцора.

Но фехтовальщика – именно салонного. Отнюдь не привычного к походам боевого офицера. Этот явно предпочитает тренировкам развлечения. Столичный повеса и гроза сердец местных дам – не более. Лучший из худших.

И эти двое – явно не те, кого обещала Эстела. А вот ждать «тех» они помешают.

– Что вам угодно, господа? – холодно поинтересовался Тенмар.

Можно перейти и на местный портовый жаргон. Но пока необходимости нет. Раз уж всё равно узнали.

О происхождении эвитанских гладиаторов не осведомлен лишь последний домосед. Небось, благодаря им Центральный Амфитеатр так в последнее время и разбогател. «Подходите, налетайте! Только сегодня! Ну еще, может – завтра! Эвитанские дворяне на нашей арене – специально для ваших глаз!»

– Прошу извинить моего друга, господа гладиаторы, – патриций постарше примирительно улыбнулся.

– Извиняем, – как мог любезно, ответил Анри. – А сейчас не соблаговолите ли…

– Да, разумеется, – кивнул тот, копируя усмешку собеседника. Так похоже, что эвитанец едва не улыбнулся. Уже почти искренне. – Еще встретимся… граф.

– Если только в амфитеатре, Марк Сергий Виррин.

Тенмар видел его впервые. А скандальное имя наиболее погрязшего в буйствах и драках в плебейских кабаках патриция бросил наобум.

Самое забавное – угадал.

Тот рассмеялся, отвесил почти придворный поклон. Обнял уже пошатывающегося друга за плечи и вернулся к портовым дамам.

– Похоже, девочка пошутила, – вполголоса процедил Рауль сквозь зубы.

– Терпение, – поморщился Анри.

А вот и трактирщик. Плату уже получил, значит…

– Господа гладиаторы, один очень уважаемый господин мечтает засвидетельствовать вам свое уважение. Он приглашает вас на обед. Стол уже накрыт в соседнем зале. Там тихо… и спокойно.

– Ну когда же это гладиаторы отказывались от бесплатной кормежки? – съязвил Анри. – Пойдем, Рауль. Послушаем, как нам будут «свидетельствовать уважение».

2

Даже не верится, что за стеной царит обстановка портового кабачка. Чуть ли не самого низкого пошиба Сантэи.

А здесь – обычная жилая комната. Такая запросто найдется в доме горожанина средней руки. Типичная гостиная, только окно задвинуто ставней. Конечно, сейчас всё равно непроглядная квиринская ночь. Но даже в солнечный день – что разглядишь в подвальное окно? Сандалии проходящих мимо добрых граждан Сантэи?

Медные подсвечники на стенах, еще один – на столе. Вовсе даже не «накрытом». И – ни звука из злачной половины таверны.

– Сюда, господа, – бесшумный силуэт поднялся из полумрака кресла.

Хорошее освещение: входящих видно, хозяина – нет.

Руки эвитанцев инстинктивно легли на рукояти коротких квиринских мечей. На долю мига раньше, чем обитатель кресла осчастливил их явлением на свет. На полумрак тусклых дешевых свечей.

– Я – друг. – Силуэт скользнул к темному, с неразличимым узором, ковру. Во всю ширь противоположной стены. Не освещенной.

Друг так друг. Всё равно они уже здесь.

Анри и Рауль вдосталь наслышались о подвалах, куда проваливались неосторожные жертвы. Прямиком на отравленные колья. Да даже на просто заостренные – по большому счету, ничем не лучше.

И, увы, эти подвалы – не просто легенда. Из Диры время от времени вылавливают очень похоже изувеченные тела.

Только как избежать капкана? Разве что поймать друг друга – если провалятся не одновременно.

Еще можно ступать осторожнее. Авось поможет.

А значит – глупо и бояться.

Анри и Рауль пересекли тайную комнату плечом к плечу. Силуэт, по брови закутанный в темный плащ (и не жарко?) ждал гостей у ковровой стены.

Дождался. И нажал правой рукой – тремя пальцами – на стенную панель под копытом древнего лесного божка.

Кусок стены вместе с фрагментом ковра (тонкая работа!) вмиг убрался в сторону. Открылся узкий темный коридор – по двое уже не пройдешь.

– Вперед, господа гладиаторы. Приветствую вас в катакомбах Сантэи!

3

Анри и прежде не сомневался в наличии в Квирине Призрачного Двора. Нет страны без воров, убийц, блудниц, сводников… Разве что вольный остров Элевтерис в Южном Море. Там всё население – пираты и их семьи.

А в Квирине к ворам и убийцам добавляются еще и беглые рабы. Раз уж это – страна узаконенного рабства.

Теперь к изысканному обществу присоединятся еще и эвитанские аристократы. Замечательный сюжет – для всех драматургов вместе взятых. Несчастные и гонимые, преданные всеми, находят приют и друзей в справедливом Призрачном Дворе! Чтобы грабить вместе. В дружеской компании.

Керли здесь не нравится. Он никогда не любил оборванцев. А в Призрачном Дворе таковы все. Вне зависимости от нынешнего наряда. Оборванцы в лохмотьях – и оборванцы в парче и бархате. Сброд на соломе и на меховых плащах. С золотыми кубками, мидантийскими бокалами, медными кружками. Хоть в королей переодень – суть не изменится.

Да, еще не будет забывать про плащи. С капюшонами. Правда, здесь их все уже поснимали.

Золотые кубки поднесли и Анри с Раулем. Вино – хорошее. И этому тоже удивляться смешно. Одежда с чужого плеча, оружие из чужой оружейной, яства и вина с чужих столов.

Тенмару приходилось пить и самое дешевое вино. Да и водой обходиться. Равно как есть черствый хлеб и вяленое мясо. Или голодать.

Анри первым саданул бы себе в морду, если б вздумал воротить нос от каши из походного котла. Когда шли под знаменем маршала Ильдани. Или дрались против самозваных Регентов…

А когда пробирались лесами к Квирине, и по пятам гнала армия Всеслава, всё, что получше, отдавали тяжелораненым. Что еще было съедобно. Им почти всё отдавали.

Так что презрение к сотрапезникам Тенмар чувствовал впервые. Есть и пить ворованное ему еще не доводилось.

Будем надеяться – хоть лицо не выдает. Рауль свое уже превратил в непроницаемую маску. Только Анри знает его слишком хорошо. Сдерживается боевой товарищ из последних сил.

Каменный пол, грязь и нечистоты в углах, прелая солома вокруг, меховые плащи (куда ж от них?) в центре зала. Местная «аристократия городского дна» восседает на шелковых тряпках поверх соломы. Грязный, заплеванный пол проглядывает из-под утоптанных серых клочьев…

А вот и увешанные кастаньетами полуголые танцовщицы. Звенят в смуглых руках бубны.

Пародия на банджарон. Грязная.

Квирина. Страна самой древней в подзвездном мире культуры. А под столицей – гигантская пещера вождя дикарей. С побрякушками, шкурами и древними инстинктами.

Анри вежливо отпивал вино маленькими глотками. Дожидался, когда, наконец, объяснят, зачем пригласили. Как вообще Эстела вышла на подобную шваль? Или это шваль на нее вышла?

– Тебе нравятся мои жёны? – один из полувождей обратился наконец к Тенмару. – Бери любую!

– Благодарю, – вежливо качнул головой подполковник. – Но, право, я недостоин любви столь прекрасных дам. Поэтому вынужден отказаться.

– А твой друг?

– Я – тоже недостоин! – поспешно выпалил, почти прорычал Рауль при виде призывной улыбки одной из «дам». Весьма щербатой.

Впрочем, даже будь уличные девы не портовыми шлюхами, а самыми дорогими куртизанками, мало что изменилось бы. Дома Керли ждет жена. А он – достаточно консервативен, чтобы без крайней необходимости не изменять.

– Могу я узнать, зачем нас пригласили?

Перебивать хозяев – невежливо. Но здесь не светский прием. И публика не в кружевах. А если и в них, то краденых и грязных.

– Терпение, сейчас принесут еду! – облизнулся… Как его называть? Первым министром? Канцлером? Правой рукой подземного короля? Или левой? – Принесут еду, и прибудет Его Величество.

Всё-таки «Величество». Это уже слишком.

– И мы будем пить, есть, веселиться!..

Рауль страдальчески поморщился, чуть заметно кивая Анри – с них обоих не сводит глаз щербатая танцовщица. Сам Тенмар уже успел поймать взгляд ее товарки по гарему – совсем молоденькой, сверстницы Эсты. И теперь упорно не смотрел в сторону девушки.

«Бери любую» – не значит, что потом у нее не будет проблем с хозяином. Особенно – у наиболее красивой из предложенных.

– …и разговаривать! – закончил Первый Помощник Вождя Свободных Дикарей Квирины. К вящему облегчению обоих эвитанцев.

Глава вторая.

Аравинт, окрестности Дамарры, замок Арганди – Квирина, Сантэя.

1

Во дворе играют дети. Они быстрее Кармэн привыкли к аравинтской земле. То же солнце, поля, виноградники, вишневые сады.

Всё – то же. Кроме одной малости. Это – не Вальданэ.

Да, в замке Арганди на месте всё. Кроме самой Кармэн.

А дети позабыли Эвитан как дурной сон – и замечательно. Им здесь хорошо. А вот сама она – южанка! – оказывается, успела привыкнуть к снежной лютенской зиме. Еще бы – в прежние времена ни одного сезона балов не пропускала.

Что Кармэн Ларнуа еще и выросла не на юге, она предпочитала не вспоминать. А когда была юной – сбрасывала дурное прошлое еще быстрее тех, кто сейчас резвится под окнами. Ловит прохладу зимней ночи Аравинта.

Кстати, играют во что-то простое и заразительно-веселое. Так и хочется сказать – «в догонялки». Потому как основной атрибут – беготня по двору друг за другом.

Герцогиня Вальданэ едва удержалась, чтобы не перегнуться через подоконник. И не приказать детворе осторожнее скакать вокруг рыжего большущего костра, что трещит посреди двора. Тоже, кстати, весело и заразительно. Так и призывает поскакать и саму вдовую герцогиню. Лет пять… даже три назад она бы так и сделала.

Огонь необходим. Иначе попробуй побегай. Ночи здесь теплые, но не светлые. Не Словеон и не Ормхейм.

Разумеется, ничего она не крикнула. Во-первых – страхи надо держать при себе. А то накличешь. А во-вторых – когда это ее подопечные куда-то падали?

Еще во дворе среди прочих весело носится Элгэ. А с ее серьезностью – наверняка тайком присматривает за всеми. Девочка из тех сестер, при ком ни мамкин, ни нянькин глаз уже не нужен.

Нельзя быть в юности такой серьезной. Что тогда будет в зрелые годы?

Кармэн отыскала взглядом младшую герцогиню Илладийскую[1]евинР. Вон – как раз с хохотом удирает от Виктора. Наверняка улыбка на губах, озорной смех на лице… и холодноватые глаза.

Семь лет назад девочка не поверила, что отныне всё будет хорошо. Оказалось – правильно сделала, но нельзя же вечно ждать худшего!

Хотя если уж сама Кармэн, за тридцать семь лет невесть каким чудом не свернувшая шею, ныне превращается в квохчущую наседку… Вот-вот превратится.

– Ваше Высочество…

Какой осторожный стук.

Кармэн предпочитала именоваться по мужу, а не родовым титулом. «Высочеством» родные и близкие называют лишь в шутку. Все, кроме той, что сейчас тихонько скребется в дверь. Как мышка.

– Входи, Эленита.

Вообще-то хрупкое пепельнокудрое чудо зовут Элен Контэ. Круглая сирота – из тех, кого неуловимый командир летучего отряда Анри Тенмар успел довезти до замка Вальданэ. А потом – до границы с Аравинтом.

Довез, а сам бросился в Лиар. Где и сгинул…

А вот об Анри лучше не думать. А то будет вам сейчас зареванная баба не первой молодости. Да еще и ревущая – в присутствии тихой и пугливой Элен. Всерьез убежденной, что Кармэн Зордес-Вальданэ плакать не умеет.

Кем «Ее Высочество» считали при лютенском дворе? Пустоголовой прелестницей, занятой лишь прожиганием жизни? Кармэн слишком долго создавала подобную репутацию. Ветреная красотка, охотница за удовольствиями. Такую мало кто воспримет всерьез – и это очень хорошо. Безопасно.

Плохо, что чужие сплетни – не совсем ложь. Маска прирастает так крепко, лишь когда слишком похожа на твое собственное лицо.

Незаконной дочери короля нравились развлечения. Смеяться громче всех. Пить вино и веселиться.

Но иногда репутация становится твоим врагом. Так получилось с Анри при их первой встрече. Да и при следующих. Даже когда она…

Мало кто верил всерьез, что Прекрасная Кармэн действительно любила мужа. И даже он ее – как умел.

Хранила бы она верность Алексису – будь верен он сам? Уже не узнать. Он не изменял Кармэн дольше, чем любой другой женщине – до нее и после. Целых полгода после свадьбы.

Взаимные измены ли причина ухода любви? Алексис всегда пил жизнь до дна и Кармэн научил тому же. Но кто виноват, что яркий костер во дворе однажды перестает греть? И хочется свернуться клубком у домашнего очага, что согреет лишь тебя одну. И светит лишь тебе.

Что ждало бы их дальше – не погибни дядя Арно вместе с ее Алексисом? Наверное, ничего плохого. Муж был бы счастлив с нею и другими женщинами. Кармэн казалась бы счастливой в вихре светских развлечений. И Анри Тенмар вряд ли оказался бы в числе ее поклонников. А о невесть с чего вспыхнувшей любви ветреной кокетки не узнал бы никогда. Впрочем, и так – не узнал.

Что толку теперь вообще об этом думать? Алексиса больше нет, Анри – тоже.

…Они убегают от смерти, а та настигает по пятам.

За окном таверны сходит с ума бешеный ветер.

В тот вечер Анри так заговорил впервые. О восстании, короле, Регентах. Короткими отрывистыми фразами. И из них рвется на волю дикая черная ненависть.

Они оба пьют и не пьянеют. И Кармэн не сводит глаз с его почерневшего от сумасшедшей многодневной скачки и бессонницы лица. При жизни Алексиса гнала наваждение. А теперь тот, кто упорно не уходил из снов, пытается спасти ее и ее детей.

Муж погиб два месяца назад. Два месяца горя и страха – много или мало? Анри Тенмара Кармэн тоже может больше никогда не увидеть…

В последнюю ночь она почти не спала. Просто прикрыла глаза и грелась под его взглядом. В последний раз.

Весть о гибели Анри пришла в Аравинт через месяц. Кармэн оплакала и пережила – умирать нельзя. Женщина может быть женой, возлюбленной, вдовой. Но если у нее есть дети, в первую очередь она – мать.

И в любовники теперь, возможно, придется брать того, кто сумеет защитить ее детей. Как рожденных ею, так и остальных. Отродясь такого не бывало, но всё порой происходит впервые – как сказал один монах…

– Ваше Высочество! – Элен застыла в дверях квиринской статуей – хрупкой хеметийкой. И робко смотрит на воспитательницу.

Ну ровно служанка. Будто не знает, как нужно вести себя в покоях герцогини Кармэн Зордес-Вальданэ – племянницы правящего короля Аравинта? И дочери покойного короля Эвитана. Им же объявленной незаконной.

В покоях то ли принцессы, то ли герцогини положено забираться в кресло с ногами, тянуться к вазе с фруктами. А еще лучше – вазу себе на колени. И, отщипывая сладкий тёмно-лиловый виноград, подробно рассказывать, с чем пришел. Не считаясь со временем хозяйки. Потому как если его нет, она просто отправится по делам.

– Садись! – Кармелита небрежно махнула рукой на то самое кресло. Сегодня с утра уже осчастливленное по очереди ее дочерью Арабеллой и герцогиней Александрой Илладийской.

Продавленный многочисленными сидельцами ветеран даже не заскрипел под осторожно присевшей Элен. Как птичка на жердочку.

Кармэн сама придвинула гостье вазочку. Всё же в свободе – пусть и в изгнании – немало преимуществ. Всегда под рукой виноград, например.

– Ваше Высочество… – Девочка отщипнула ягодку – уже хорошо.

Надлежащее воспитание и из баронессы Контэ человека сделает. А не куколку «с хорошими манерами и кротким нравом».