Текст книги "Волкодлак (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Оборотница сжалась, ожидая нападения. Но колдун приятно удивил её, велев лечь и не дёргаться. Раз пришла – значит, не ошибся в её оценке, действительно человеческого много. А к людям у него иное отношение.

Видя, что Рош не собирается связывать её или дырявить шкуру, а, наоборот, аккуратно убирает из раны кусочки серебра, Ирис решилась. Впервые за все эти сутки расслабившись, насколько это было возможно, коротко обронила, что у неё зуб на одного чародея, кровная месть.

– В этом я тебе не помощник. Сочувствую твоему горю, но поставь себя на место тех, кого ты сделала сиротами. Вы убийцы, а убийц тоже убивают.

– Хорошо, я и не надеялась. Не привязала к cебе. Кто ж знал, что ты такой стойкий? Бесчувственный, как и все маги.

Колдун пропустил её 'шпильку' мимо ушей. Вытер руки и принял простейшие меры предосторожности от переменчивого нрава оборотницы: спеленал её сетью. Ирис хотела сначала возмутиться, но потом передумала. Чего уж теперь – конец верёвочке пришёл.

– Тебе нужен ребёнок. Всё равно, какой ребёнок? Так я рожу тебе второго. Заодно и удовольствие получишь. Хочешь – прямо сейчас начнёшь. Я ведь снова понести могу, а до того потешишься, сколько душе угодно. Ребёнка, что родится, оставлю тебе на воспитание. Аглаю отдашь мне и отпустишь нас обоих. Ну как, подходит тебе? И волки сыты, и овцы целы.

Рош ничего не ответил. Да и не знал, что на такое ответить. С одной стороны, заманчиво, такая удача для исследователя, с другой, тогда она как жена ему будет. Словом, все плюсы и минусы нужно взвесить.

Посмотрел на Ирис, не сводившей с него глаз с по-звериному широким зрачком. Ей, похоже, ответ был нужен прямо сейчас.

Если забыть, что оборотница, то ничего так, соблазнительная. Можно. Тем более что девать её на ночь тоже некуда: нечего и думать волкодлака за дверь, к людям выпускать – опасно.

Видя, что он колеблется, Ирис подкольнула:

– Боишься, что тобой позавтракую? Да если б хотела, во дворе бы убила. Сделка – на то и сделка, что там всё честно. Да и ты хозяин положения, не я же, у которой чародеи всего королевства на хвосте.

Рош усмехнулся и кинул куртку на единственный колченогий табурет в комнате. Снял с оборотницы сеть. Та довольно улыбнулась: выменяла свободу и жизнь, уговорила – и легла. Если на то пошло, то и она удовольствие получит.

– Только сначала скажи, где Аглая.

– Здесь, в городке. У молочницы.

Запах колдуна взбудоражил кровь, напомнив о том, что близится время свадеб.

Было тут и другое: каждый раз, когда она была с мужчиной, выбранным мужчиной, Ирис чувствовала себя в безопасности. Вот и сейчас на время обо всём забыла.

Колдун в накладе не остался, хорошо провёл время. По обоюдному согласию оборотница не казалась противной. Да и давний долг был уплачен.

Сам себе удивлялся: полгода назад и мысли не допускал о близости, потом воспринимал Ирис как мартовскую кошку, а теперь – что обычная баба. Только куда более искусная.

Волкодлак – но не убьёт, когтём не тронет. С чего такая уверенность? Да потому, что повязана, уже своим считает. Он ведь теперь натуру их изучил, во всяком случае, эту конкретную оборотницу. Пару лет – и хозяином станет.

Когда Рош закончил и заснул, Ирис осторожно, чтобы не потревожить, вылезла из постели. Покосилась на спящего: а ведь она всё, что угодно может сделать. Хоть горло ему перегрызть. Но тогда никогда не увидит дочь.

Но жить по его законам оборотница не собиралась: она обещала ребёнка, а не совместное проживание. Сейчас не вышло: Ирис бы почувствовала тепло новой жизни, но ещё пара раз – и дело сделано. Особенно если она день подгадает.

Оборотница скользнула к двери, тихонько, неслышно скользнула вниз, к входной двери. Задумалась: уйти или остаться? Пожалуй, сейчас нельзя: решив, что обманула, колдун наведёт на след.

Ирис жадно втянула в себя воздух – и сразу ощутила запах опасности.

Не заботясь о том, что её, обнажённую, с горящими звериными глазами, кто-то может увидеть, оборотница заметалась по двору, но охотники обложили её со всех сторон. Пришлось ретироваться в корчму, стрелой взлететь наверх, будить Роша. Это чуть не стоило ей жизни: ещё не проснувшись, колдун пырнул спрятанным под подушкой д'амахом воздух. Серебро едва не проткнуло живот.

Ирис вцепилась ему в плечи, затрясла:

– Спрячь!

– Поздно, – колдун оттолкнул её и начал спешно одеваться. – Тебя уже засекли. Сиди, всё будет хорошо. Не убьют.

Оборотница щёлкнула зубами и застонала. Не верила она, что Рош своим не сдаст. А не он ли и навёл? Не выдержала, набросилась на него, но в последний момент раздумала, не покалечила. Обернулась и сиганула в коридор. Там её уже поджидали…

Ирис лежала на полу клетки, смотря на мир сквозь частые прутья. Она отказывалась есть, но её тюремщикам было плевать: они с чувством выполненного долга кидали ей куски мяса. Оборотница к ним не притрагивалась – и их крюками вытаскивали обратно.

Прибывший из Властены архимаг постановил кормить её насильно: Конклаву Ирис была нужна живой. Оборотница же с удовольствием переломала им всем шеи. Пару раз пыталась, кидалась на прутья, но острые колья и искры магии загоняли её обратно в угол. Там она и лежала: не в образе волка, а человека.

Местные жители сбегались посмотреть на живого волкодлака, безнаказанно поиздеваться над ним, побросать камнями. Сначала Ирис огрызалась, потом перестала. Ей было всё равно. Но апатия скрывала тихую ярость. Оборотница давно решила, что, когда откроют клетку, она попытается убить столько людей, сколько сможет.

По ночам она грызла прутья решётки, но, увы, металл был ей не по зубам. Удалось вырвать парочку, но маги вовремя заметили, зачаровали.

Рош ехал вместе с охотниками: ему также надлежало держать ответ перед Конклавом. И выдержать бой за право оставить Ирис себе.

Малышка Аглая, пожалуй, путешествовала с большим комфортом, нежели все остальные. Росла, крепла и набиралась сил.

Во время одной из остановок колдун, воспользовавшись тем, что оборотницу оставили без присмотра, подошёл к клетке. Смело просунул руку сквозь прутья, бросил на пол одежду. Ирис исподлобья покосилась на него: с чего такая доброта?

– Слушай меня внимательно и не перебивай. Тебя везут в столицу, показывать верховным магам. Постарайся вести себя тихо и смиренно, слушайся меня. Выбор-то невелик, Ирис: либо подчинение, либо смерть.

– Ты слово давал, – хрипло напомнила оборотница. Поднялась и подошла к нему.

Храбрый, руку не оттёрнул, не отошёл.

– И сдержу. Клетка – не моё решение, я бы воспользовался телепортом. Есть хочешь?

– Опять кости, как собаке? – презрительно усмехнулась Ирис, подняла одежду, начала одеваться.

– Тарелку каши.

– Тарелка сюда не пролезет.

– А я тебя выпущу. Докажи архимагу, что ты не зверь, покайся в грехах… Впрочем, возиться и уговаривать не буду. Нравится клетка – сиди.

– Дочку хочу видеть. Грудь без неё ноет.

Помолчала и добавила:

– Ладно, надевай ошейник, повеселю людишек. Потом сочтёмся.

Рош задумался, а потом решил, что и верно, только так можно доказать свою теорию о возможности одомашнивания волкодлаков. Только до этого придётся Ирис в церковь затащить, чтобы местные успокоились немного, уверились, что бог вытравил из неё зло. Жестоко, конечно: нечисти в подобных местах неприятно, зато самой же будет лучше. А то только звереет в своей клетке.

Вынув меч из ножен: подстраховаться не мешает, колдун снял чары с решётки и начал возиться с замком. Простенький, он поддался через пару минут.

– Вы с ума сошли, Белковец! – набросился на него подоспевший архимаг.

– Она моя собственность, – отрезал Рош.

– И нечисть, убийца. Вы же живоборец, господин Белковец, или, – архимаг нахмурился, – вы предали заветы мага, став отступником?

– Желаете подать на меня в суд? Подавайте, я не боюсь, ибо правда всегда торжествует. А она на моей стороне. Оборотница не опасна, а то, что произошло, вызвано страхом. Если бы вы ловили её аккуратнее, без насилия, жертв удалось бы избежать. У меня на руках бумаги, подтверждающие высокую ценность этого экземпляра. Но если вам угодно – можете её уничтожить. Только не забудьте написать рапорт Конклаву. Полагаю, его заинтересуют веские причины, побудившие вас к подобному решению.

– Под вашу ответственность, господин Белковец. И не дай бог ей снова бежать или кого-то покусать… Суда вам не избежать.

Под пристальным взглядом архимага Рош распахнул дверцу клетки. Признаться, ему было страшно, мучили сомнения в правильности своего решения. Такой риск, оправдан ли он? Оправдает ли Ирис его доверие? Мысленно он решил для себя, что убьёт её при первой же попытке сопротивления.

Но оборотница не спешила выходить: не верила в человеческую доброту. Села на полу, скрестив ноги, и не двигалась с места. Потом обернулась к архимагу, оскалила зубы в усмешке:

– Лучше меня себя считаешь? Тем, что беленький и пушистенький? Ой ли! Нечисть я? Может, и нечисть, только ничем не хуже людишек. Убиваю? Да, убиваю, так и вы убийцы. Я-то для еды, из страха за жизнь, а вы ради наживы. Добродетельно, ничего не скажешь!

– Ты будешь меня учить? – взвился чародей. Взмахнул рукой, начав творить заклинание, но потом раздумал, напомнил: – Если что, вас будут судить, Белковец.

– Если что, я первым её убью, – заверил Рош.

Ирис выждала, пока архимаг скроется из виду, и только тогда вылезла из клетки. Выпрямилась, размяла ноги. Безучастно отнеслась к защёлкиванию контура на шее: понимала, что без него нельзя.

Под неусыпным контролем колдуна, прижавшего остриё меча к её лопаткам, вошла в трактир, поборов неприязнь, села подле тюремщиков и принялась жадно есть. Ничего, всем им окупиться, память у волкодлаков долгая.

После Рош велел принести Аглаю. Тут Ирис не удержалась, кинулась к дочери – и натолкнулась на невидимую стену. Напрасно скреблась она когтями, выла – преграда была ей не по зубам.

– У неё силён материнский инстинкт, – пояснил колдун. – Бежала тоже из страха за ребёнка. С помощью него её легко контролировать.

Кормилица – испуганная деревенская баба – с опаской, бочком подошла к столу магов, передала Аглаю Рошу.

Радости Ирис не было предела. Она прижала малышку к груди, поцеловала, а потом внимательно осмотрела, обнюхала – не сделали ли чего? Но нет, об Аглае хорошо заботились, хотя материнское молоко пришлось ей больше по вкусу.

Ночь оборотница провела в церкви. Возражений её никто не слушал, пришлось смириться, устроиться клубочком на полу, прижимая к себе дочку.

Божий дом оказался не так уж страшен, во всяком случае небесная кара не спешила покарать нечисть. Ирис со смешком отметила, что и тут охотиться можно. Единственное место, вызвавшее чувство дискомфорта, – алтарь, она обходила стороной, зато сунула нос в остальные углы. Не мучаясь угрызениями совести, обчистила ящик для сбора пожертвований: ей-то деньги нужнее, нежели бестелесному божеству.

Словом, наутро селян постигло жестокое разочарование: оборотница не только не умерла, но пребывала в отличном настроении. Спокойно позволила связать себя и упоить противооборотным зельем: архимаг решил, что так будет безопаснее. Да и ненужного внимания привлекать не будет: ему порядком надоели толпы любопытствующих и отказы принимать на постой из-за волкодлака.

Покорность Ирис была видимой: она просто усыпляла бдительность, лелея план освобождения. Без контура на шее сбежать легко, а действия противооборотного зелья пройдёт, его ведь подновлять нужно. Её везут во Властену – так ей туда и надобно. Нет худа без добра: без проблем за стены проникнет. А дальше обманет самоуверенного честолюбивого Роша, улизнёт от магов и отомстит.

В Конклаве и познакомимся, давний кровный мой враг, наверняка там будете. И запах свой оставите.

Недооценивают люди волкодлаков – пусть и расплачиваются. Уйдёт она в драконий край – никто не поймает. Только в этот раз бежать будет с умом, запутывая следы. Не как зверь – как человек. В этот раз в зал совещаний Рош вошёл не один: двое архимагов, среди них и знакомый колдуну Фераний, конвоировали позади него Ирис. Оборотница выглядела притихшей, присмиревший – колдун полагал, что это следствие данного ей напитка. Готовил и давал сам: других она просто не подпускала. Да и тут как-то подозрительно, исподлобья, зыркнула, неохотно разомкнув челюсти. Половину, правда, выплюнула, но Рош предполагал что-то подобное, поэтому влил тройную дозу.

Ирис ненавидела 'Счастье', ненавидела противооборотное зелье, от которого мутило и болела голова. Покорно тащась вслед за магами, она продумывала план побега.

Им хочется живой игрушки? Что ж, оборотница их потешит, но до определённых рамок. Колдун, конечно, позаботился о своей и чужой безопасности, только он не в курсе, сколько на самом деле она проглотила. Та кадушка пришла как раз кстати: наклонилась, будто попить, и избавилась от того, что держала во рту. Мерзость!

Память услужливо напомнила, что кое-кого из собравшихся она знает. Троих, не считая Роша. Один её, словно барышник кобылу, ещё до родов осматривал. А второй – её враг. Мальчишку с собой не взял – хоть какая радость. Пусть помнётся на пороге, щенок!

Оборотнтцу переодели и вымыли, чтобы 'не осквернять зал запахом псины'. Ирис тогда смолчала, проглотила обиду, но запомнила того, кто её нанёс.

Колдун с беспокойством покосился через плечо: нет, вроде, всё хорошо. Но что-то ему в Ирис не нравилось, понять бы ещё, что! Оборотница одарила его ухмылкой и отвернулась, сделав вид, что интересуется стенами. Рош промолчал и поправил пелёнки дремавшей на его руках Аглае. Представил себя со стороны: молодой папаша! Оставалось надеяться, что никто не заподозрит, что он действительно отец.

В этот раз зал был ярко освещён, а прямоугольник перед столом обведён магическим огнём.

Комиссия уже собралась в полном составе. Лишь один, Стратарх Железняк, кивнул Рошу, другие предпочитали смотреть сквозь него. Из всего этого следовал один вывод: сегодня решалась судьба Рошера Белковца.

В подтверждение безрадостных мыслей колдуна материализовались за спиной двое боевых магов. Встали за его спиной, следя за каждым шагом.

Ирис отвели к прямоугольнику перед столом, на время потушили огонь и втолкнули за контур. Он тут же вспыхнул синим магическим пламенем, заперев лучше любой клетки.

Оборотница смотрела на чародеев с вызовом, они – с подозрением и любопытством.

Архимаги, сопровождавшие Ирис, заняли места по бокам стола.

Председатель Конклава сделал Рошу знак подойти. Он отделился от своих провожатых и встал по правую руку от Ирис.

– Мы ознакомились с вашей работой, господин Белковец, очень занятно, – председатель перелистнул пару страниц из пухлой папки. – Несомненно, она представляет большую научную ценность и заслуживает награды. Такой подробный трактат, столь подробное разъяснение повадок, пристрастий, слабых мест…

– Ублюдок, – тихо прошипела Ирис. Одним резким движением встала и вплотную приблизилась к магическим языкам пламени. Зрачки по-звериному расширились – но большего она не могла, хотя пыталась. Противооборотное зелье отменно действовало и лишь высасывало силы из оборотницы.

Но кого именно она назвала ублюдком, осталось загадкой, ибо Ирис не смотрела ни на Роша, ни на председателя.

– Думаю, никто из моих коллег, – как ни в чём ни бывало продолжал глава Конклава, – не станет настаивать на созыве Аттестационного совета и защите соискателем его бесценного труда. Это третья квалификация. Работу же надлежит опубликовать и выдавать студентам в качестве пособия. Астен, друг мой, вы об этом позаботитесь?

Секретарь Палаты живоборцев кивнул и слеветировал папку к себе. Раз – и она исчезла под его церемониальной мантией.

– А теперь, полагаю, надлежит приступить ко второму пункту нашего заседания – особи, послужившей объектом работы господина Белковца. Вы нам её не продемонстрируте?

– То есть? – не понял Рош.

Чего они от него хотят?

– Нам интересно строение тела, его трансформация в звериную ипостась, иные особенности, присущие волкодлакам. Этот ведь полукровка?

Ирис обиженно зашипела. Она полукровка? Не выдержала и выпалила в лицо самоуверенному магу:

– Да у меня кровь чище, чем у твоей мамаши!

Пламя опасно качнулось, слегка опалив руки оборотницы. Она взвизгнула от боли, но не замолчала, как ожидалось, наоборот, начала частить собравшихся, показав недюжинные способности к словесности.

Замолчать её заставили насильно, грубо, не церемонясь.

Чтобы хоть как-то выразить неуважение к собравшимся, Ирис села и повернулась спиной к столу. Подула на покрасневшие пальцы, уняла прикосновениями боль в животе от воздушной волны.

– Повышенная агрессивность, – кивнув на неё, сказал соседу Радон. Значит, принял-таки приглашение стать архимагом? Или был здесь в качестве приглашённого советника? – Полагаю, её надлежит уничтожить. Охота на людей у неё в крови.

– Возражаю! – подал голос Рош. – Я провёл исследование и доказал, что при должном содержании она неопасна. Посмотрите на меня: я же жив. И в Караторе никто не пострадал. Просто она несколько более разумна, чем принято считать.

– Просто она суккуб, – улыбнулся Стратарх Железняк, всё это время хранивший молчание и наблюдавший за колдуном. – Нет, не демон – материальная природа очевидна, но обладает некоторыми свойствами, приятными для противоположного пола. Вы, разумеется, этого не заметили – но так и рассчитано. Думаете, каким образом волкодлаки приманивают людей для спаривания? Вы ведь в курсе, господин Белковец, как они это делают.

– Я не желал бы об этом вспоминать, – отрезал Рош. – Комиссия в курсе того мерзкого дела.

– Я говорю о другом, это лишь одна сторона медали. Вторая спит у вас на руках. Волчат так не держат, господин Белковец. Передайте её мне.

Колдун понял, что почва поползла у него под ногами, грозя увлечь к мракобесам. Глупо было надеяться, что такой опытный маг не поймёт. Но нельзя допустить признание ребёнка своим, потому что тогда тюрьма и бесчестье. Это ещё хуже, чем изнасилование – не смоешь, не забудется, не отомстишь. Клеймо отступника вечно будет следовать за ним.

Рош вплотную подошёл к столу и передал Аглаю Железняку. Как можно спокойнее и безразличнее, произнёс:

– А это и не волчонок, а прародительница ручных волкодлаков. Дайте мне время, и я выведу новую породу. В зависимости от нужд королевства буду развивать либо человеческую, либо звериную сущность.

Архимаг лукаво покачал головой и показал колдуну два листа. Вглядевшись, он понял, что первый был копией части давнего заседания по поводу Ирис, а второй – запись разговора о ней же, датированная вересенем. В обоих говорилось об Аглае.

– Вспомнили, господин Белковец? Здесь, летом, вы признались в том, что эта девочка, милая, кстати, была зачата путём насилия над вами, а потом, в разговоре с Астеном, это опровергали. Так что же, когда вы сказали правду?

Роша загнали в угол, он не знал, что ответить, поэтому молчал. Заранее заготовленный план защиты рассыпался. И ведь сам виноват: не вспомнил, что признался летом, защищаясь от наветов Златы Затравской. А теперь его объявят в лучшем случае пособником нечисти, а в худшем обвинят в измене.

Ещё его навязчивая идея с ручными волкодлаками… Её ведь тоже превратно истолкуют.

Но, чем больше он молчит, чем хуже. Только вот слова никак не шли…

Будто почувствовав напряжение обоих родителей, заплакала маленькая Аглая, забилась в руках Железняка.

Колдун поймал себя на мысли, что если архимаг попытается успокоить ребёнка, как кто-то до этого Ирис (а ведь девочка для них нечисть), то дёрнется, попытается защитить. Пусть думают, что хотят, но он не позволит издеваться над младенцем, будь он хоть сам чёрт. За такие воззрения, безусловно, боевого мага пригвоздили к доске позора. Живоборца-то тоже, только кто ж узнает? Тут дело тонкое, и ставки не те.

Рош знал, что не одинок: далеко не все его товарищи по ремеслу убивали таких крох.

А ведь всё в детстве с зайчат началось…

Но Железняк просто засунул в рот малышке наспех сотворённую соску. Та её выплюнула, но во второй раз таки замолчала.

Все взгляды были обращены на Роша. Тот решился, подошёл вплотную к столу, надеясь, что бог подскажет, что говорить, открыл рот, но ничего сказать не успел: на сцену вышла Ирис.

Она медленно поднялась, повернулась, обвела глазами присутствующих и усмехнулась:

– Да, он отец моего ребёнка, только не больно-то этим гордится. Поэтому и молчит сейчас. Образцовый чародей, между прочим, честно сначала убить хотел, только потом выгоду углядел. Не лгал он, просто стыдно. Но, полагаю, вам и мой рассказ сойдёт. Охотился он на меня зимой, только я перехитрила. На месте не убила: решила свежатинкой поживиться. Разозлил он меня. А потом рассмотрела, что в штанах, решила в дело пустить. Сопротивлялся, магичить пытался – но я руки переломала. Сладенький оказался и плодовитый. По утру, когда уже ни на что негоден был (а уж я его не щадила), в поле сволокла подыхать. Как видите, живой остался. Так что приплод его, только не по доброй воле.

Оборотница облизнулась и послала Рошу воздушный поцелуй. Тот брезгливо поморщился. Нет, так бы стерпел, успел изучить свою подопечную, но сейчас требовалось иное.

Комиссия зашепталась, искоса поглядывая то на колдуна, то на Ирис, затем слово взял председатель:

– Нам нужно время, чтобы изучить все детали дела. Волкодлака и её дитя мы оставим себе и тщательно осмотрим. Господин Белковец, вас поставят в известность о месте содержания вашей питомицы. До окончания разбирательств она становится собственностью Конклава. Вам же надлежит проследовать в Палату живоборцев и заполнить все необходимые бумаги. Куратор укажет, что вам надлежит прослушать и изучить, дабы получить третью квалификацию. После вам устроят простейшее испытание по практике и теории. Ваша работа зачтена. Удачи, господин Белковец!

Рош поблагодарил собравшихся за внимание и вышел, с облегчением отметив, что боевые маги не последовали за ним. Значит, обвинения в измене сняты, хотя призрак тюрьмы всё ещё маячил над головой. Что ж, он отвлечёт себя, с головой погрузиться в книги, побеседует с архимагами и уедет из Властены уже обладателем третьей квалификации.

Ирис… У него не оставалось сомнений, куда её поместят. Только Аглае там не место. Но, увы, тут Рош был не в силах ничего изменить, хотя попытается, если его самого не закуют в кандалы, отстоять свои права на оборотницу.

В общей приёмной Конклава, уже уходя, нагруженный стопкой книг и свитков, колдун столкнулся с какой-то чародейкой, стеснительно мявшейся у двери. Уцепившись за него, как за соломинку, она спросила, как пройти в Палату общей магии.

– Выпускница? – Рош скользнул глазами по листку в руках девушки. Так и есть – диплом. Наверное, только-только закончила Академию, пришла вступать в Конклав.

– Да. А как вы узнали? – она удивлённо взглянула на него, а потом стыдливо улыбнулась: – Ну да, по мне видно. Я просто никогда здесь не была, а тут так многолюдно… Но если я вас отвлекаю, то простите пожалуйста. И доброго вам дня!

Но Рош не намерен был отпускать незнакомку. Симпатичная, востроглазая – почему бы не помочь девушке? Торопиться ему всё равно некуда, мухи, эль и труды старых маразматиков подождут.

Чародейку звали Бажена, она, как и колдун, родилась и выросла далеко от Властены. Перебралась в Академию учиться после нескольких казусных случаев (казусных по её мнению, а вот сельчане так не считали), обнаруживших её дар. Способности, впрочем оказались так себе, и девушка быстро загрустила, обнаружив, что вовсе не великая магичка. На травницу учиться не захотела: 'Вот ещё, всю жизнь чирьи семейке дяди Потапа сводить!', к нечисти, само собой, её близко не подпускали, окромя той, что людьми не питалась, поэтому выбрала на старших курсах общую магию. Всё это она рассказала Рошу, пока ждала Секретаря своей Палаты.

– Ну, и кем же ты хочешь быть?

– Домовым магом наняться.

Колдун рассмеялся:

– Якая ты прыткая! Зуб даю, отправят свободным магом. Квалификация-то первая?

– Первая. А у тебя?

Куда только смущение делось? Огнём горели карие глазёнки. По всему видно, девчонка любопытная, толк выйдет. Надо хоть поспрашивать, что умеет: как-никак, тоже деревенская, а своим помогать надо.

– Пока вторая. Рошер Белковец к твоим услугам. Если нечисть какая загрызёт, зови.

– Так ведь поздно уже будет, – рассмеялась Бажена. – А с нечистью я сама как-нибудь. Я ведь только так русалкам зубы заговариваю. Да нет, серьёзно! Тут дело такое было: возили нас на практику, поля заговаривать, а у моста русалки балуют. Ну я ночью и пошла порядок наводить.

– И не побоялась?

– Чего? Волков? Оборотней? Да ведь я не только визжать умею. Есть один проверенный заговор.

– Поверь живоборцу: чихали они на твои заговоры.

– А ты не думай, что я дурочка, я тоже маг, – обиженно надула губы чародейка. – Вот возьму и пойду этим твоим вольным. И не пропаду. Я ведь всего по чуть-чуть знаю, а кое-что – и не чуть-чуть. Я артефактор и защиту умею строить. Ну, и взламывать тоже. Телепортацию на 'отлично' знаю.

– Рад за тебя, значит, не пропадёшь.

Наконец Бажену вызвали. Та тепло попрощалась с Рошем и уже почти скрылась за дверью, когда тот окликнул её:

– Ты где живёшь, Бажена Тёплая?

– А что? – лукаво улыбнулась она. – Я хоть и Тёплая, но не до такой степени.

– Да вот хотел узнать, чем всё у тебя закончится.

Чем больше он говорил с ней, тем больше ему нравилась эта девушка. И фигуркой вышла, и умом бог не обделил. Уж неизвестно, какая из неё магичка, но смётка на лицо.

– Ладно, так и быть, скажу. Я всё ещё в Академии живу. Тёплая я там одна, не перепутаешь. Только, посмотрю, тебя доверху нагрузили, не до меня будет.

Бажена рассмеялась, потом смутилась, получив выговор секретаря за то, что заставляет себя ждать, и, теребя в руках диплом, скрылась наконец за дверью.

Рош покачал головой, усмехнулся своим мыслям и направился своей дорогой. Впрочем, дорога была известна: он не изменил своим правилам, остановившись в 'Трёх синичках'.

Бажена всё не шла из головы, а мысль о визите в старые стены Академии – всё заманчивее. Она заставила позабыть о собственных неприятностях, страхах и Ирис. Кольнула совесть: а ведь надо узнать, что там с оборотницей. Комиссия наверняка отзаседалась, вынесла решение.

Вернувшись к залу совещаний, Рош обнаружил, что двери распахнуты настежь. Разумеется, зал был пуст, а магичка из канцелярии, наводившая порядок на столе и на участке пола перед ним – видимо, убирала остаточные заклинания, полностью дезактивировала контур, – ничего не знала.

Пришлось уйти, не соло нахлебавшись, надеясь, что его, как и обещали, поставят в известность.

Свалив бумаги и книги на стол в своей комнате, колдун решил, что проку от них сегодня не будет: не настроен он вдумчиво читать, поэтому, поужинав, решил прогуляться до Академии. С пустыми руками было как-то неудобно, поэтому раздобыл кулёк леденцов. Самому было смешно: будто студент! Вот уж потешится народ, когда Бажена прилюдно вернёт ему этот кулёк, заявив, что он перепутал её с маленькой девочкой. Но рвать тайком в академическом саду цветы – ещё глупее. А леденцы… Они хотя бы не полнят: женщины всегда этого бояться.

Ворота Академии всколыхнули воспоминания, напомнили молодость. Сколько раз они перелезали через стену, чтобы не попасться на глаза строгому привратнику! А теперь он войдёт через ворота.

Час не поздний, должны пустить.

Как и предполагал колдун, препятствовать проникновению мага на территорию учебного заведения не стали, тем более что Рош схитрил, не сказал, куда действительно направляется. К академическому постоялому двору можно пройти и огородами, колдун так и поступил. Сделал вид, что вошёл в преподавательский флигель, потом по внутреннему переходу проскользнул в главное учебное здание и вышел через заднюю дверь во двор.

Клумбы на месте. И такие же потрёпанные: не тратятся студенты на цветы. Иногда для таких целей не гнушались нанести урон и саду лекарственных растений, благо девушки не кривили нос от букетиков из полыни с мать-и-мачехой, пристраивали в хозяйство.

Безусловно, драконий зуб ценился более всего. Его обладатель мог рассчитывать на благосклонность любой, даже самой заносчивой, дамы.

Щёлкнув щеколдой, походя сняв простенькое заклинание, Рош зашагал по дорожкам прямиком к постоялому двору. Его снова начали терзать сомнения, уместен и приличен такой визит, но ведь Бажена открыто намекнула, что не против. Да и что дурного, если они посидят внизу, немного поговорят?

Колдун рассмеялся, мотнув головой. Даже если не просто: чего стыдиться? Маленькое любовное приключение – самое то, то, что нужно в это неспокойное время. Девушка выпускница, так что комендант им не указ. Странно, что её до сих пор не выселили: видимо, в Академии недобор, потому как иначе бы пришлось Бажене перебираться в город.

А вот и постоялый двор для студентов. Так до сих пор и называется двором, хотя разрослось ввысь и вширь аж на четыре отдельно стоящих здания. Насколько помнил Рош, делились они по отделениям. Его было предпоследнее справа, а Бажена должна жить в крайнем слева, если только в гостевые комнаты не пересели: они по соседству с преподавательским флигелем.

Память колдуну не изменила: со зданием он угадал.

С интересом стрельнула по нему глазами парочка студентов у входной двери и посторонилась, давая пройти.

Так, а вот с дверью могут быть сюрпризы, лучше проверить. Так и есть: заготовили, паршивцы, старый добрый фокус с ручкой-обманкой. Только топорно, опытному глазу видно.

Похоже, студенты расстроились, что их затея не удалась.

– Бажена Тёплая здесь живёт? – поинтересовался Рош у бдительной хранительницы ключей.

Та одарила его испытующим взглядом, но, видимо, сочтя благонадёжным, ответила утвердительно.

– Вернулась?

– Только что. А вы ей, собственно, кто?

– А вы?

Женщина промолчала и назвала номер комнаты.

Бажена удивилась, обнаружив колдуна на пороге, но кулёк с леденцами благосклонно приняла. Обещав, что через пару минут спустится, выставила кавалера за дверь.

Пара минут, разумеется, вылились в добрых полчаса, но того стоили: совместная прогулка по городу выдалась приятной для обоих.

На прощание Бажена обещала оставить свой адрес, если переедет, и зайти как-нибудь в 'Три синички'.

Ирис была прикована к стене. Короткая цепь ограничивала передвижение всего парой локтей, а браслеты на руках и ногах делали его проблематичным.

'А ведь могли и распять', – подумалось Рошу.

Он смотрел на оборотницу сквозь прутья решётки, гадая, окажется ли сам по ту сторону.

Соломенная подстилка, отсутствие солнечного света, коптящий факел в коридоре напротив – скудные удобства узников тюрьмы Конклава. В магическом отделении ещё хуже: стены со специальной облицовкой скрадывают звуки, отражают чары. Только колдовать не у многих получается: по старой общеизвестной традиции ломают пальцы и сдавливают горло верёвкой – достаточно, чтобы дышать, но недостаточно для длинных разговоров.