355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ольга Романовская » Паук раскинул сеть (СИ) » Текст книги (страница 4)
Паук раскинул сеть (СИ)
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 18:57

Текст книги "Паук раскинул сеть (СИ)"


Автор книги: Ольга Романовская



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

  – Как у вас с самооценкой, госпожа Тэр? До сих пор считаете грудь некрасивой?

  Пальцы Брагоньера скользнули под рубашку. Эллина охотно ответила на ласку и безропотно позволила перенести себя в спальню.

  Наутро гоэта встала невыспавшейся, но довольной. В том числе, и тем, что соэр не учинил ей допрос на постельную тему. Она имела глупость в своё время честно ответить на деликатный вопрос и теперь расплачивалась за откровенность.

  Весь следующий день Брагоньер сосредоточенно работал, чтобы, по его словам, успеть уладить дела до столицы. Соэр заверял Эллину, что в Калеоте будет уделять внимание только ей, но она улыбалась и не верила.

  – Ольер, я тебя знаю. Ты не из тех, кто любит светские беседы и предпочтёт женское общество государственным делам. Ничего, я сама себя прекрасно развлеку.

  Брагоньер пожал плечами:

  – Как пожелаешь. Я полагал, тебе приятны ухаживания.

  На этот раз Эллина не сдерживала эмоций при виде Училища в предместье Калеота. Воспоминания захлестнули её, и она щедро делилась ими с Брагоньером. Он, впрочем, не проявлял особого интереса к студенческим будням, а потом и вовсе попросил успокоиться.

  – Эллина, нас может увидеть кто-то из знакомых. Вспомни, пожалуйста, уроки хороших манер, говори тише и не забывай, кто ты есть.

  – Твоя любовница, – с готовностью ответила гоэта и, вздохнув, оправила платье на груди. – Я всё помню, ты ещё полтора года назад объяснил.

  Она намекала на инструктаж, полученный от Брагоньера во время охоты на Гланера. Тогда, чтобы попасть на бал в Ратуше и помочь схватить метаморфа, гоэта играла любовницу соэра. Кто бы мог подумать, что вскоре вымысел превратится в действительность!

  На последнем постоялом дворе Эллина переоделась и теперь радовала глаз Брагоньера одним из выбранных по его вкусу платьев.

  Когда экипаж подкатил к старинному особняку на тенистом бульваре, сердце гоэты часто забилось. Ей предстояло вновь предстать перед леди ли Брагоньер. Эллина помнила отношение к себе сестры соэра, графини Летиссии Сорейской, и догадывалась, что мать любовника отнесётся к ней столь же холодно. Возможно, даже ещё прохладнее, нежели во время их первой встречи.

  Выйдя из экипажа, гоэта остановилась на нижней ступеньке, вглядываясь в герб над дверьми. У них уже замер в поклоне слуга, двое других помогали кучеру разгружать вещи.

  Отсюда, с крыльца особняка Брагоньеров, виднелись башни королевского дворца. Подумать только, всего через пару дней Эллине предстояло танцевать там! От этого ноги подкашивались ещё больше: гоэта боялась опозорить любовника.

  – Пойдём, – Брагоньер ухватил Эллину под руку и повёл к двери.

  Пальцы вольготно лежали на локте гоэты, показывая, что соэр не случайный знакомый.

  Слуга у дверей склонился в поклоне:

  – Добро пожаловать, благородный сеньор.

  – Леди ли Брагоньер дома?

  – Леди только что вернулась с прогулки.

  Брагоньер кивнул и позволил Эллине первой войти в сумрачной холл. Тут всё осталось как прежде, только хозяйка дома не встречала гостей на лестнице.

  – Мы будем спать в разных комнатах – так положено, – соэр снял перчатки и отдал слуге. – При матери можешь называть меня по имени, но на 'вы'. Постарайся контролировать эмоции, не говори без надобности. Слуги в полном твоём распоряжении. Понадобится купить что-то дорогостоящее – запиши на моё имя, потом оплачу. Поговори с леди ли Брагоньер о дворцовом протоколе и научись, наконец, делать нормальный реверанс!

  Краски поездки в столицу, столь красочно рисовавшейся в Сатии, разом поблекли. Пригорюнившись, Эллина кивнула и последовала за Брагоньером вверх по лестнице. Как дрессированной собачке, гоэте предстояло показать то, чему она научилась за полгода. Соэр – строгий экзаменатор, он не поставит высший балл. Невольно вспомнилась охота за Гланером. Тогда Эллина служила приманкой, но пользовалась куда большей свободой. Изображать любовницу и быть ею – разнее вещи. Никто уже не позволит гоэте тихо отсидеться в буфете.

  – Ольер, ты приехал? Потребовалось воля монарха, чтобы я вновь тебя увидела.

  Подняв глаза, Эллина увидела знакомую худощавую фигуру. Леди ли Брагоньер, по-прежнему в чёрном, не изменившая вдовьему наряду, степенно спускалась к сыну. Величественная, будто королева, хозяйка дома невольно внушала трепет. Прошедшие полтора года никак не сказались на её лице, оно будто застыло вне времени – уже не молодое, но и не старушечье. Наверное, его заморозил холод глаз. Точно такие же достались по наследству Брагоньеру.

  Оставив Эллину, соэр, не торопясь, поднялся к матери и склонился над её рукой. Леди ли Брагоньер чуть заметно улыбнулась и перевела взгляд на гоэту. Не дожидаясь напоминаний, Эллина поздоровалась и присела в реверансе.

  – Так это и есть та женщина, Ольер? – в голосе леди ли Брагоньер сквозила неприязнь, но хозяйка дома тщательно её скрывала.

  – Да, это Эллина Тэр. Вы уже знакомы.

  Эллина молила, чтобы соэр подошёл к ней, встал рядом, но он остался подле матери.

  – Кажется, она гоэта... – взгляд леди ли Брагоньер пристально осмотрел гостью с головы до ног. – Напомни, из какой она семьи. Кто ваши родители, госпожа Тэр?

  Эллина упорно молчала, предпочитая показаться невежливой, нежели опозориться. Пьяница-отчим вобьёт последний гвоздь в крышку её гроба. Гоэта его сто лет не видела, но догадывалась, после смерти матери тот окончательно опустился, пропил то немногое, что досталось в наследство от жены.

  – Они умерли, благородная сеньора, – когда молчание стало совсем неприличным, тихо ответила Эллина.

  Это истинная правда: ни отца, ни матери уже нет в живых.

  – Они были из второго сословия? – не унималась леди ли Брагоньер.

  – Именно так, – предупреждая ответ Эллины, подтвердил соэр. – Они из провинции, торговцы. Но, полагаю, не стоит бередить в госпоже Тэр грустные воспоминания. Утрата ещё свежа.

  Эллина благодарно взглянула на него. Она догадывалась, как скривилась бы леди ли Брагоньер, узнав о крестьянской крови матери любовницы сына и неудачных попытках завести собственное дело отца-мещанина. Отчим не лучше – Эллина постоянно вытаскивала его из кабачков.

  – Добро пожаловать, госпожа Тэр, – хозяйка дома одарила Эллину вежливой улыбкой. – Чувствуйте себя, как дома. Надеюсь, вам понравится в Калеоте.

  – Я тоже надеюсь, благородная сеньора.

  Леди ли Брагоньер кивнула и попросила сына на пару слов. Гоэта догадывалась, о чём, вернее, о ком пойдёт речь.

  В отведённую ей комнату Эллину проводил слуга. Горничная уже разбирала сундуки с вещами. Она предложила гоэте принять ванную. Эллина не отказалась: хотелось смыть с кожи не только дорожную пыль, но и взгляд леди ли Брагоньер.

  Соэр зашёл к гоэте перед обедом. Заметив грустное выражение лица Эллины, спросил, в чём дело. Гоэта честно призналась и выразила опасение, что леди ли Брагоньер не примет её.

  – Будь вежлива, об остальном не думай, – соэр присел в кресло, наблюдая за тем, как Эллина закалывает волосы. Той хотелось исправить произведённое на хозяйку впечатление и выглядеть не провинциальной безродной девицей. – Да, мать полагает, мне следовало быть разборчивее, но я не выбирал, ты знаешь.

  Эллина вздохнула и уткнулась носом в затылок Брагоньера, прошептав:

  – Мать всегда важнее, не так ли?

  – Если хочешь знать, чью сторону я приму, если вы поссоритесь, то ничью. Но, надеюсь, ты проявишь осмотрительность.

  Гоэта поправила ворот рубашки Брагоньера и выпрямилась. Помолчав, она спросила:

  – О чём вы разговаривали? Она меня оценивала, да? На её месте я тоже бы не поняла, почему ты так продешевил.

  Эллина бросила взгляд в зеркало: оттуда на неё смотрела хорошенькая женщина в летнем платье с кружевным лифом. Но она не стала ни благородной дамой, ни талантливой магичкой, ни юной прелестницей, ни первой красавицей Тордехеша. Ей уже скоро тридцать шесть лет, за плечами нелицеприятная биография, множество мужчин – неудачных попыток свить семейный очаг, и друг, он же бывший возлюбленный-некромант. Всё это не тайна за семью печатями, никакими платьями и драгоценностями не скроешь. С такой спят, но не представляют матери, пусть даже как любовницу.

  Гоэта сделала вид, будто никак не может застегнуть серёжки. На самом деле она пыталась заставить себя улыбнуться. Леди ли Брагоньер в одночасье вернула Эллину с небес на землю.

  – Снова устраиваешь проверку? – покачал головой соэр, подошёл и легко защёлкнул оба замочка. – Прости, я не считаю нужным афишировать чувства, достаточно того, что ты о них знаешь. И я не собираюсь повторять, что люблю. Хватит одного раза.

  – Я и одного-то не слышала, – чуть слышно вздохнула Эллина.

  Если бы он сказал! Но нет, одни намёки, предложение стать любовницей, спасения от смертельной опасности – и полнейшее молчание о чувствах. То ли Брагоньер не умел их выражать, то ли не считал нужным.

  – Эллина, – соэр развернул гоэту лицом к себе, – чем моя мать страшнее высшего общества Сатии? Оно не смущало тебя ещё до знакомства со мной. В чём дело?

  – Она твоя мать, – опустив голову, пробормотала Эллина. – Это совсем не то. И одно дело, когда смотрят и оценивают подругу, и совсем другое – меня.

  Брагоньер промолчал и отошёл.

  Гоэта в последний раз поправила причёску и, убедив себя, что любовница не невеста, воспрянула духом. Право слово, нашла, чего бояться! Вот если бы соэр сделал ей предложение, леди ли Брагоньер Эллину бы поедом ела и со свету сжила. А так просто покривит нос и забудет.

  Постель же не брак, тут от женщины другое требуется, а происхождение не столь важно.

  Эллина вымученно улыбалась, вцепившись в руку Брагоньера. Тот неодобрительно посматривал на неё и пару раз сделал замечание: 'Не дрожи!'. Гоэта кивнула и попыталась не обращать внимания на косые взгляды знатных дам. Перешёптываясь, они пристально следили за неизвестной девицей, подцепившей баронета. От любопытных глаз не укрылось ничего: ни подвернувшаяся нога, ни робость, ни цепкие пальцы на локте Брагоньера. Всё это тут же обсуждалось, причём так, чтобы Эллина слышала. Все знали, она не дворянского происхождения, поэтому не было нужды отходить в сторонку, чтобы посплетничать.

  Единственное, в чём гоэту не могли упрекнуть – это отсутствие вкуса. Платье сидело идеально, подчёркивая то, что надлежало подчеркнуть, и скрывая то, что надлежало скрыть.

  Бриллианты в ушах и на шее вызывали зависть. Серьги выбирала по просьбе Брагоньера сестра, и Эллина недаром шутила, что они стоили больше неё. Продав их, гоэта обеспечила бы себе безбедное существование на долгие годы. Колье принадлежало матери соэра. У Эллины не нашлось достойной пары к серьгам, а покупать что-либо оказалось поздно.

  Гоэте вспомнился жемчуг, который она надела на прошлый приём в Калеоте. Тогда леди ли Брагоньер уверяла, будто Эллине к лицу этот камень, теперь же говорила то же о бриллиантах. Даже выражения лица и фразы не изменились.

  Дворец произвёл на гоэту неизгладимое впечатление. Даже бал в столичной Ратуше не шёл ни в какое сравнение с королевским приёмом. Везде позолота, свет, паркет, по которому страшно ступать, слуги, такие важные, что их легко спутать с гостями. И весь цвет Тордехеша – сплошь аристократия. Немногие представители второго сословия, которых пригласили на бал, держались в стороне, обособленно.

  На приёмах, на которых прежде бывала Эллина, гостей встречали хозяева дома, а если приглашённые опаздывали, они сами проходили в бальную залу. Тут же экипажи по одному подъезжали к залитому огнями дворцу. Лакеи ловко откидывали подножки, распахивали дверцы, и блистательные вельможи поднимались под руку со спутницами по ковровой дорожке. Им предстояло миновать вестибюль и преодолеть пролёт широкой беломраморной лестницы. Затем церемониймейстер торжественно объявлял имена гостей, распахивались позолоченные двери, и новоприбывшие под перекрёстными взглядами 'сливок' высшего света подходили к тронному возвышению, чтобы засвидетельствовать своё почтение Его и Её величеству.

  Встреча с монаршей четой пугала Эллину до дрожи в коленях. Гоэта боялась опозориться. Проклятый реверанс по-прежнему выходил плохо, а тут ещё каблуки... Не так посмотришь, не то скажешь, не так поцелуешь руку – и всё, опала. Эллина понимала, на этом балу она не сама по себе, а любовница Ольера ли Брагоньера – значит, от её поведения зависит и его судьба.

  – Ах, здравствуйте, милейший Ольер! – Дорогу им преградила дама, по виду – ровесница Брагоньера. Её наряд стоил не меньше, а то и больше платья Эллины. – Вы нас совсем забыли, совсем не жалуете наше скромное общество!

  – Увы, работа удерживает меня в Сатии, герцогиня, – соэр склонился над затянутой в перчатку рукой. – Но, уверен, у вас нет недостатка в гостях.

  Герцогиня улыбнулась и стрельнула глазами по Эллине. Не зная, как поступить, та присела в реверансе.

  – А что это за милое создание? Представьте меня вашей спутнице.

  – Её светлость герцогиня Амалия ли Орето, в девичестве вторая графиня ли Солаш, супруга двоюродного брата его величества.

  Гоэта ещё раз присела в реверансе и пролепетала: 'Очень приятно'.

  – Рада видеть вас в женском обществе, Ольер, – герцогиня жестом подняла Эллину. – Позвольте ненадолго похитить вас. Супруг хотел бы узнать одну вещь и послал меня за вами.

  – Надеюсь, не государственную тайну?

  – Ах, нет, об этом писали в газетах...

  – Хорошо, – кивнул Брагоньер, бросив косой взгляд на Эллину. – Но прежде засвидетельствую своё почтение его величеству.

  – Конечно, конечно, это прежде всего.

  Герцогиня удалилась, и гоэта перевела дух. Брагоньер вновь взял её под руку и повёл к трону, на котором восседала венценосная чета.

  Король Донавел ли Аризис, крепкий мужчина средних лет с короткой бородкой, о чём-то переговаривался с женой – полноватой блондинкой в голубом. Брагоньер терпеливо ждал, пока монарх обернётся и обратит на него внимание. Когда взгляд короля, наконец, обратился на пару у ступеней тронного возвышения, соэр низко поклонился и пожелал долгих лет жизни Донавелу и его супруге.

  Эллина предпочла промолчать и сосредоточилась на реверансе.

  – Видимо, чтобы заставить вас приехать, надлежало самому подписать приглашение, – король встал и спустился к Брагоньеру. – Ну, что слышно о некроманте?

  – Предприняты все необходимые меры, ваше величество, скоро он будет пойман. Я лично позабочусь.

  – Боюсь, что нет, – покачал головой король и поспешил добавить: – Нет, я не сомневаюсь в ваших способностях, иначе бы не подписал указ о награждении, но просто этим некромантом займётесь не вы.

  – Но, ваше величество, – взгляд Брагоньера стал жёстким, – дело начато мной. Вы полагаете, я не оправдаю доверия?

  Соэр смотрел прямо в глаза королю. Губы едва заметно сжались, на лице читалась решимость отстаивать свою точку зрения до конца.

  Донавел молчал, обдумывая ответ. Сколько король знал Брагоньера, ни разу не видел выражения подобострастности на его лице, всегда либо холодная отстранённость, либо властная надменность. Соэр одинаково реагировал и на поощрения, и на самую жёсткую критику, мог поставить на место чиновника любого ранга, решившего покомандовать, не имея на то права. Знал Донавел и то, что обязанности инквизитора Брагоньер исполнял безупречно, истово ненавидя тёмных. Поэтому сомневаться в его компетентности не приходилось.

  – Моё доверие вы заслужили, получив перстень инквизитора. Прошло много лет, но я ни разу не пожалел о своём решении. Полагаю, я ответил на ваш вопрос?

  – Безусловно, ваше величество, однако мне до сих пор непонятно...

  – Просто вы устали, Брагоньер, а уставшие люди иногда допускают ошибки.

  – Ошибок не будет, – отчеканил соэр. – Не пройдёт и месяца, как на стол вашему величеству лягут необходимые сведения.

  – Я знаю, – мягко улыбнулся король и положил руку на плечо Брагоньера. – Просто нельзя так пренебрегать здоровьем. Вам давно пора в отпуск. Или вы не доверяете Сатийскому следственному управлению? Пусть поработают подчинённые, а вы проведёте время с вашей милой спутницей.

  – Я не нуждаюсь в отдыхе, ваше величество, – категорично возразил соэр.

  – Когда вы в последний раз брали отпуск?

  Брагоньер промолчал. Он предпочитал работать семь дней в неделю триста шестьдесят пять дней в году. Иногда, редко, когда выдавался тихий месяц, навещал мать, но и во время поездок продолжал зорко следить за работой Следственного управления.

  – Вот видите, – с укором заметил Донавел. – Мне доложили: одиннадцать лет назад. Непозволительно, Брагоньер! Вы берёте отпуск. Это приказ.

  Соэр склонил голову в знак повиновения. Он мог оспорить решение любого человека, кроме короля.

  – А теперь я хочу из первых уст узнать, что за граф замешен в этой скверной истории.

  Король увёл Брагоньера, и Эллина осталась одна. Она не знала, что делать. Если бы король или королева отпустили её, гоэта бы отошла к столу с напитками, но о ней забыли. Её величество болтала с одной из придворных дам и, казалось, не замечала Эллину.

  Постояв так пару минут, гоэта решилась спросить, можно ли идти. Королева обернулась и растерянно глянула на Эллину, будто силясь вспомнить, что та здесь делает, потом поманила к себе. Гоэта покорно поднялась и поцеловала протянутую руку.

  – Не ожидала увидеть инквизитора с дамой. Признайтесь, как вы обольстили баронета?

  Эллина отделалась уклончивым ответом:

  – Мы работали вместе, ваше величество.

  – Служебный роман – как это прекрасно! Надеюсь, увидеть вас на зимнем балу в платье иного фасона.

  Гоэта смутилась и попыталась оправдаться: до Сатии мода доходит с некоторым опозданием.

  – Ах, я не об этом! – взмахнула руками королева и, наклонившись, прошептала: – Если уж баронет завёл любовницу, то либо вы располнеете в талии, либо он, наконец-то, на ком-то женится. Я ставлю на вас, милая. Не подведите!

  – Постараюсь, – залившись краской, пробормотала Эллина.

  Брагоньер никогда не говорил о детях, холодно относился к новостям о чьей-то беременности и предпринимал все необходимые меры, чтобы любовница не понесла. Эллина не возражала, наоборот, радовалась такой сознательности. И тут королева говорить, что буквально через пару месяцев соэр захочет обзавестись незаконнорожденным потомством. Ольер ли Брагоньер, собиравшийся после пятидесяти жениться с одной единственной целью: произвести на свет наследника! Разумеется, соэр Эллине этого не говорил, но она сама знала и понимала, иначе и быть не может. Знала и то, что родные Брагоньера ратовали за скорейший брак, намекали, тому давно пора, не стоит тянуть до последнего, и то, что соэр осуждал беспечность дворян, плодивших бастардов.

  На этом королевская аудиенция закончилась, и гоэта с чистой совестью смогла выпить шампанского. После него волнение ушло, и Эллина с радостью согласилась потанцевать с незнакомым кавалером. Брагоньер всё не возвращался, а отказывать себе в удовольствии гоэта не собиралась.

  Соэр появился, когда Эллина закончила третий тур вальса и, окончательно освоившись на балу, ела мороженое и болтала с новым знакомым о столичной жизни. Ей всё было в новинку, и рассказчик охотно этим пользовался, чтобы привлечь интерес собеседницы.

  – Спасибо, что развлекли мою даму, – Брагоньер тут же обозначил права на Эллину и встал рядом.

  Мужчина разочарованно вздохнул, недовольно покосился на соэра, но смолчал. Приколотый к парадному сюртуку орден свидетельствовал о том, что с Брагоньером лучше не связываться.

  – Как прошла беседа с королём?

  Гоэта всматривалась в мрачное лицо соэра и пыталась понять, что же так вывело его из себя. На её памяти он всегда оставался спокоен.

  Брагоньер неохотно признался:

  – Отправил в отпуск. И это тогда, когда в Тордехеше объявился некромант!

  – Но ты же не один на весь Тордехеш, – попробовала возразить Эллина. – И тебе действительно не помешает отдохнуть.

  – Мне лучше знать, что мне не помешает, – отрезал соэр. – Но раз его величеству угодно, я выполню приказ. Пусть даже он абсурден и во вред королевству.

  Брагоньер тут же взял в себя в руки, скрыв эмоции под привычной маской ледяного спокойствия, и повёл Эллину танцевать. Хорошее настроение к нему так и не вернулось, поэтому двое излишне наглых дворян, пожелавших близко познакомиться с гоэтой, натолкнулись на грубый ответ соэра и предпочли ретироваться.

  Заметив графа Алешанского, Эллина подошла, чтобы поздороваться. На этот раз он приехал с супругой, но Анабель Меда тоже блистала туалетами на королевском балу. Подруга сама нашла Эллину, восхитилась её украшениями и посетовала, что Брагоньер не любит светские увеселения.

  – Даже теперь, когда с ним такая красавица, сидит и что-то пишет. Разве так можно?

  Гоэта кивнула, соглашаясь, хотя знала, что Брагоньер покинул её по уважительной причине: он составлял распоряжения на время своего отсутствия.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю