Текст книги "Паук раскинул сеть (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

  Лицо герцога привычно скрыла маска, унизанные перстнями пальцы спрятали перчатки. Он не беспокоился по поводу прохожих: маг умел делать хозяина невидимым. Один из учеников Ректора, тихий и неприметный, но такой незаменимый и связанный с хозяином клятвой крови: в подобных делах министр не доверял словам.

  По знаку герцога маг распахнул дверь и вошёл первым. Министр же чуть помедлил, проверяя, нет ли сюрпризов на улице. Хозяин гостиницы – свой человек, но весь квартал не купишь.

  Некромант уже ждал и, раздражённый опаздывающим заказчиком, потягивал пиво в обеденном зале. При виде мага он нахмурился, но промолчал. Заказчик предупреждал.

  – Итак, давайте прогуляемся, – герцог сел напротив некроманта, но от услуг подбежавшей подавальщицы отказался.

  – Без него, – палец мэтра Карена уткнулся в мага. – Или боитесь?

  Губы тёмного расплылись в кривой усмешке.

  Министр презрительно фыркнул и попросил спутника обождать в 'Зелёной ветви'. В кармане – артефакт переноса, бояться нечего. Кто не рискует, тот не празднует победу.

  Ещё мгновение назад они стояли на первом этаже захудалой столичной гостиницы, и вот теперь вокруг сгущалась темнота землянки. В нос ударил спёртый воздух с примесью испражнений. Герцог незаметно завёл руку за полу сюртука и сжал рукоять кинжала. Если на то пошло, некромант уже не нужен, министр осуществит задуманное без него. Энергии собрано достаточно, и если Натэлла так плоха, как кажется по запаху, можно спокойно убить тёмного.

  Мэтр Карен затеплил магический светляк, вырвав из мрака тощую фигурку в коконе самодельного одеяла. При звуке шагов Натэлла вздрогнула и закашлялась. 'Опять!' – устало пробормотал герцог и приказал некроманту уйти. Тот заартачился, напомнив, кто у кого в гостях, но министр добился своего. Затем присел на корточки и склонился над дрожащей фигуркой.

  – Холодно?

  – Отец? – Натэлла мгновенно села и уставилась на герцога огромными на фоне худого бледного лица глазами. В них заблестели слёзы.

  – Отец... – всё ещё не веря, повторила она и всхлипнула.

  Министр осторожно поднял её и попутно ощупал на предмет переломов. Вроде, все кости целы. Отдать сюртук по причине безопасности не мог, поэтому просто обнял, позволив уткнуться мокрым лицом в рубашку.

  – Натэлла, он с тобой развлекался? Просто да или нет. Ты знаешь, о чём я.

  Тело девушки напряглось, но она промолчала.

  – Значит, да, – глухо констатировал герцог. – Но лучше скажи, прав я или нет, от этого зависит жизнь человека.

  – Ты меня заберёшь? – Натэлла с надеждой заглянула в его лицо. – А он... Он раздел и смотрел. Это так ужасно! А потом....

  – Хорошо, – оборвал её министр, – врач посмотрит.

  И если Натэлла не девственница, кто-то умрёт за компанию с подружкой.

  Герцог присел на чурбан, служивший в землянке стулом, и позволил дочери устроиться у себя на коленях. Она буквально висла на нём, не желала отпускать. Министр никогда не мог понять этой навязчивой привязанности. Чуть что – слёзы, чуть что – спрятаться за его спиной. Трусливая порода матери. Зато честная, никогда не врёт, ничего не скрывает.

  – Не надо, он другие вещи делал, – покраснев, замотала головой Натэлла и ещё теснее прижалась к отцу. От неё пахло немытым телом и несвежим дыханием. – Он руками...

  – Ладно, тихо, – прервал поток слёз министр, – я тебя заберу. Только ты будешь молчать, хорошо? Всё, что нужно, скажу следователю я. А то всех утопишь в рыданиях.

  – Ты в отставку подал, да? – глаза Натэллы блестели как два драгоценных камня. – Из-за меня? Сколько ты заплатил?

  – Неважно, – пожал плечами герцог и стёр со щеки дочери грязь. – Нет, не подал. И, – он чуть помедлил, – лучше тебе пожить в Трие. Охрану выделю, никакой некромант не доберётся. К Зимнему балу ты должна поправиться. Слышишь, Натэлла? Мне не нужны кашляющие мощи. Морской воздух полезен – вот и дыши. Приезжать вряд ли смогу, не до этого, но ты взрослая.

  Девушка кивнула. Она привыкла к одиночеству, тому, что у отца свой мир, а у неё – свой, и они редко пересекаются. Зато герцог не кричал на неё, целовал на ночь и даже временами соглашался взглянуть на рисунки. Натэлла верила, он её любит. Да и как иначе, если стоило пожаловаться, и обидчик тут же получал по заслугам. И подарки, отец часто что-то дарил. Подружки завидовали, а Натэлла радовалась. И жутко волновалась, когда открывала с ним свой самый первый бал.

  – Есть хочешь?

  Да, глупо было надеяться, будто дочь изменится. Но и не сломалась, с головой хорошо. Ничего, до отъезда в Трию герцог посидит с ней немного, проследит, чтобы Натэлле не досаждали напоминаниями о некроманте. Пригласит подруг, да и её величество наверняка заберёт под крылышко. Можно взять Натэллу на охоту. Там много молодых людей, найдётся, кому поухаживать. Мужское внимание нравится любой девушке, а смех и веселье не оставят места дурным мыслям.

  Натэлла тяжко вздохнула. Герцог догадался, это 'да'. Значит, некромант её голодом морил. Если думает, что безнаказанно, то глубоко ошибается. Договор был иной, а проценты министр возьмёт высокие.

  – Покажи запястья.

  Герцог снял-таки сюртук и укутал дочь. Та благодарно улыбнулась и вытянула руку. Даже слабый свет не мог спрятать следы от порезов.

  – Вот тварь-то! – скрипя зубами, пробормотал министр.

  Он принял решение, и оно вряд ли обрадует мэтра Карена. Только сначала пусть выполнит работу.

  Натэлла меленько дрожала, и герцог прижимал её к себе всё сильнее, чтобы успокоилась. Наконец, развернул и уткнул лицом в рубашку, придерживая за затылок. Тонкие девичьи руки обняли его. В чём только душа держится! Натэлла вздохнула и затихла.

  – Всё закончилось, – погладив по спутанным волосам, прошептал министр. Помедлив, поцеловал. Какие с такой политические игры, ребёнок совсем!

  В это время вернулся мэтр Карен и многозначительно хмыкнул при виде колоритной картины. Однако вслух ничего не сказал, только укрепился во мнении, что заказчик не чужой девчушке.

  – Я её забираю, – тоном, не требующим возражений, заявил герцог. – Потом вернусь, и мы обсудим сложившуюся ситуацию.

  – Как вам будет угодно, только не здесь. И за девочку заплатить надобно, раз отец не раскошелился.

  Натэлла удивлённо вскинула голову, заглянув в глаза герцогу. Тот склонился к самому её уху и шепнул: 'Он не знает, кто я. Так лучше'. Девушка понимающе кивнула и снова спрятала лицо на отцовской груди. Она тоже собиралась молчать.

  Герцог не удостоил его ответом и вытащил артефакт переноса.

  – С вами свяжутся, – обронил он и вместе со вспышкой растворился в воздухе.

  Заряда хватило, чтобы переместиться в Трию. Министр специально настраивал артефакт на поместье, поэтому сейчас очутился в кабинете. Перехватив Натэллу за талию и убедившись, что её не тошнит, герцог извлёк из тайника второй артефакт, первый же поставил на подзарядку. Рискованно, конечно, при дочери, но она не запомнит и не поймёт, что в той колбе. Воздух и воздух, а на самом деле энергия. Пользоваться артефактами при Натэлле герцог не боялся: по долгу службы и в силу природного ума он умел обращаться с магическими предметами и пользовался ими в быту.

  – Ты опять амулеты не надела? – пожурил министр, осмотрев дочь. Теперь, в солнечном свете, она казалась тенью человека. – Или сняли? Серёжки где? Я тебе что сказал? Носить, не снимая. А ты?

  – Они к платью не подходили, – виновато пролепетала Натэлла и, наконец, отцепила пальцы от отцовской рубашки.

  – Жизнь дороже внешнего вида, – отрезал герцог и осторожно выглянул в окно: не видит ли кто? – Лучше чтобы изнасиловали и убили? Как понимаю, пояс тоже сняла. А он что? Жал? Пойми ты, дурочка, я по амулетам бы знал, где ты и как ты. И знал бы, что никто не опозорил, не воспользовался силой крови. Это не драгоценности, а защита.

  Натэлла покаянно опустила голову. Пояс она не носила, но боялась признаться в этом отцу. Как и в том, что случилось в землянке.

  Картинки недавнего прошлого ожили, заставив вновь пережить страх, позор и смущение. Захотелось забиться под одеяло и пролежать так долго-долго, пока видения не отступят. А потом нежиться в тёплой ванне, стирая воспоминания.

  – Надеюсь, выводы ты сделала, – герцог сменил гнев на милость. – Сейчас будем в столице.

  – А можно?..

  Натэлла боялась попросить. Это даже маленьким детям нельзя, а теперь и вовсе недопустимо. Отец неправильно поймёт, хорошо, если только высмеет. А слуги обязательно выдумают нечто жуткое, то, о чём никогда открыто не говорили в свете, но иногда случалось. После такого не приглашают на балы, хотя общество дозволяет многое, что запрещено.

  – Ну, чего?

  Герцог заткнул артефакт за пояс и поцеловал дочь в лоб: прежде это всегда помогало, разгоняло страхи.

  – Можно я с тобой эту ночь посплю? – промямлила девушка, приготовившись к жёсткому отказу.

  Министр шумно выпустил воздух через ноздри. Категорическое 'нет', на другое Натэлла и не рассчитывала. У отца наверняка женщина, а тут взрослая дочь кошмаров боится.

  – Ты сама понимаешь, это невозможно, – с расстановкой ответил герцог. – Я могу посидеть, пока ты не заснёшь, но не более. Даже детей не берут в постель.

  Натэлла кивнула и потупилась.

  – Стань взрослой, пожалуйста. Мне надоело с тобой нянчиться. Ты ли Сомераш, наследница славного королевского рода Аризис и Ланкийского герцогского дома. На тебя равняются, ты должна подавать пример, а не уподобляться мамкиным клушам, на которых женятся из-за приданого.

  Девушка снова кивнула и обещала стать смелее. Герцог улыбнулся и, обняв, активировал артефакт. Оказавшись в столичном доме, министр передал дочь в руки слуг и велел послать за врачом. Тот подтвердил, Натэлла – девственница. У герцога отлегло от сердца.

  Девушке дали успокоительного и большую дозу снотворного, поэтому, зайдя через час, министр нашёл её спящей. Он приоткрыл окно, чтобы выветрить запах лекарств, недолго посидел рядом с дочерью, традиционно поцеловал на ночь и ушёл.

  Ночью предстоял важный разговор. Герцог взял в себя в руки и не собирался в угоду отцовским чувствам пустить прахом все прежние договорённости. Пусть некромант приведёт его к власти, а дальше достаточно приказать, и мэтр Карен умрёт при весьма будничных обстоятельствах. Даже инквизиция окажется ни при чём, некому будет рассказать о прошлом нового короля.

  Короновавшись, герцог собирался изменить закон о престолонаследии. Отныне монарх сам станет выбирать приемника. Пол значения не имеет. Та же принцесса Маргрета стала бы великолепной королевой, но трон отдали младшему в семье. А ведь женщина женщине рознь, не все годны только для деторождения. К сожалению, Натэлла править не сможет, как ни старался герцог её перевоспитать, значит, нужно жениться вторично. Министр подозревал, какой резонанс вызовет его брак, но иной женщины, кроме Алисии, в качестве супруги не видел. Оставалось надеться, она ответит согласием, принуждать герцог не хотел, хотя сознавал, без наследника придётся тяжело.

   Глава 14. Я иду тебя искать

  Эллина забеспокоилась, когда уже почти две недели не получала от Брагоньера известий. Он явно уже прибыл в столицу и, несомненно, уделил бы пять минут короткой записке, если уж послал весточку перед отъездом. Возможно, его задержали дела, но тогда он тем более бы предупредил. Волнение только усилилось, когда к Эллине зашёл местный начальник Следственного управления и поинтересовался, не менял ли Брагоньер планов. Гоэта тут же вцепилась в него, как клещ, и выяснила, что соэр на два дня отпустил охрану в Калеоте и с тех пор не подавал никаких известий. Городская стража заверяла, из столицы он не выезжал.

  – Есть ведь ещё что-нибудь, да? – Эллина пристально смотрела на сухонького поджарого мужчину, тоже аристократа, который не побрезговал прийти к безродной гоэте, чтобы лично задать один единственный вопрос. – Он вообще пропал, верно?

  Следователь старательно отводил глаза и молчал. Это лишь укрепило дурное предчувствие.

  – Я не имею права знать? – догадалась гоэта.

  – Отчего же, просто знать нечего.

  – Тогда мне тоже нечем вам помочь, – жёстко ответила Эллина и засуетилась, не стесняясь постороннего, собирая вещи.

  -Или вам необходимы профессиональные услуги? – осенило её.

  – Поисковые заклинания не действуют, духи молчат, – огорошил следователь. – Я не хотел вас тревожить, инквизитор такой человек... Но раз уж всё так, думал, может, он вам что сказал. Это важно, госпожа Тэр, любое слово, любой намёк.

  – Понимаю, – едва шевеля губами, пробормотала Эллина и рухнула в кресло.

  Пара вздохов, и она пришла в себя, вспомнила о записке и отдала её гостю. Пока тот читал, гоэта приготовила всё для октограммы Мерхуса. Маловероятно, чтобы судебные маги ошиблись, но всякое возможно. На Брагоньера могли повесить экранирующий амулет, он сам мог запретить себя искать – мало ли, на слово верить нельзя. Она старалась не думать о плохом, убеждала себя, соэр опять сорвался за некромантом, просто забыл предупредить. Взял столичных магов, артефакт переноса, вот и переполошил всех.

  – И больше ничего? – подозрительно переспросил следователь, возвращая письмо.

  – Господин ли Брагоньер не посвящает меня в дела службы. А теперь, пожалуйста, сядьте и не отвлекайте меня, благородный сеньор. Если получится, мы узнаем, где сейчас господин инквизитор.

  Как была, в зелёном летнем платье с короткими рукавами, в туфельках на среднем каблучке, Эллина расположилась на полу, подтянув под бок рабочую сумку. Неприлично, конечно, сверкать перед посторонними чулками, но тут не до красивости поз. Подумав, гоэта и вовсе сбросила туфли: мешают.

  Дым и запах лаверики щекотали ноздри. Давно отработанный ритуал, делаешь его, не думая. И даже наблюдатель не мешает. Но, увы, в голове не раздалось никакой подсказки, тело никуда не повело.

  Эллина запаниковала. Неужели мёртв? Октограмма всегда срабатывает. Помнится, благодаря ней гоэта узнала, где Малис, жив ли он. А связь с Брагоньером намного проще, зов усилился бы, нашёл отклик. Если человек тебя любит, обязательно отзовётся.

  – Ничего? – догадался по её обескураженному виду следователь.

  Гоэта кивнула. Но она не собиралась сдаваться. В дело пошёл Большой круг. Опасаясь за здоровье местного начальника Следственного управления, Эллина попросила его выйти, сама же разулась и переоделась. В рубашке и брюках стало удобнее, ничто не стесняло движений.

  Пол номера украсили две замкнутые линии. Готовая выполнить любое желание озлобленных скитаниями духов, Эллина замерла в центре рисунка. Рука сжала накопитель, позволив расцвести на коже диковинным цветам.

  Зов слетел с губ легко, звонко и громко.

  Гостиница оказалась не пустынным местом: душ тут нашлось немало. Они с интересом посматривали на гоэту, но не спешили опробовать круги на прочность. Видимо, уже успели познакомиться с магами.

  Сделав пару вздохов, Эллина придала себе грозный вид и потребовала ответить на пару вопросов. Ожидаемо духи подняли шум и высокомерно заявили, помогать не собираются. Начались традиционные расшаркивания с желаниями: по одному на каждый вопрос. Первое оказалось простым: давно почившая дама захотела взглянуть на современную моду. Но чтобы исполнить его, нужно было выйти из круга, тут-то и таилась опасность. Духи безобидны только с виду, как гоэта, Эллина это прекрасно знала.

  – А второе желание? – она решила уточнить сразу, чтобы не рисковать дважды.

  Банальное издевательство над магом. Ничего, гоэта постоит на одной ноге и покричит по-ослиному. Иногда казалось, что духи – дети. То покойника поцелуй, то на кинжалах станцуй, то спой. Развлекаются, как могут.

  Эллина решила начать с исполнения второго желания. Духи попались требовательные, никак не желали угомониться. Наконец, они смилостивились, и гоэта с замиранием сердца спросила:

  – Жив ли баронет Ольер ли Брагоньер?

  – Пока да, магичка, – с гаденькой ухмылкой ответил один из духов.

  Услышанное не обрадовало, но гоэта не подала виду, будто волнуется. Более того, она попыталась схитрить, задать второй вопрос без исполнения желаний. Но души заартачились и вовсе разлетелись, отказавшись беседовать с 'такой лживой человечкой'.

  Убедившись, что осталась одна, Эллина стёрла линии и в растерянности уселась на полу. Брагоньер попал в переплёт, его скрывают, возможно, он без сознания или при смерти: духи намекали на нечто подобное. Нужно ехать в Калеот, выяснять, кто последним видел соэра. Но вряд ли власти до Эллины этого уже не сделали. Если уж пришли допрашивать её, то дело плохо.

  Стук в дверь вернул гоэту к реальности. Пришлось встать и пустить маявшегося в коридоре следователя. Тот явно не пришёл в восторг от вынужденной прогулки от одной стены до другой и набросился на Эллину с вопросами. Теперь голос звучал раздражённо, гоэта понимала, только статус любовницы соэра сдерживает дворянина.

  – Увы, ничем не могу помочь! – в который раз развела руками Эллина. – Вы наверняка проследили весь путь господина ли Брагоньера в Калеоте, поговорили с его матерью.

  Следователь кивнул и, попрощавшись, ушёл. Не покидать Трию не просил, и гоэта поспешила этим воспользоваться. Сначала она собиралась ехать в столицу, потом порывалась написать в Сатию, заместителю соэра, а потом в памяти вдруг всплыло: Рейквисткие болота! Вот уж никогда не знаешь, каким боком повернётся судьба. Конечно, кто же ещё может помочь в таком деле, кроме мага. Малис, положим, не совсем маг, а некромант, но это даже лучше. Лишь бы он никуда не делся с этих болот! Безусловно, никто по голове не погладит, узнай, куда собралась любовница баронета, но сидеть и ждать в гостинице Эллина не могла. Она села и попыталась вспомнить, что именно Малис говорил о болотах. Тогда, спросонья, гоэта плохо слушала, а теперь корила себя. Хорошо, что хотя бы подарок некроманта носила в походной сумке. Брагоньеру врала, будто сама варила, иначе бы выбросил или отдал экспертам, а подставлять Малиса не хотелось. Он столько для неё сделал. К счастью, Эллине ни разу не пришлось опробовать заживитель в деле, но интуиция шептала, скоро гоэта изведёт весь. А на крови он или нет, неважно, лишь бы действовал.

  Гоэта восстановила в памяти ночь на постоялом дворе, когда Малис зашёл попрощаться. Днём некромант провёл ритуал, хотел по старой памяти и к обоюдному удовольствию провести время, но Эллина не стала: не хотела предавать Брагоньера. Тогда Малис оставил бутылочку и сказал, как себя найти: нужно оставить на болотах камешек с собственной кровью. Но за помощь придётся заплатить, значит, нужно взять все подаренные любовником драгоценности. Никогда так Эллина ещё не радовалась, что взяла их в Трию, все эти жемчуга и бриллианты, наконец, принесут пользу, а не будут только услаждать взгляд.

  Гоэта уехала тем же вечером. Номер за собой сохранила. Во-первых, там остались вещи: её и Брагоньера, во-вторых, соэр, выберись из передряги, вернулся бы сюда. Вот и пригодилась Звёздочка, которую настояла взять Эллина. Она доверяла своей лошадке больше, чем наёмным.

  Темнота застала Эллину в пути. Она понимала, время дорого, и дала себе слово не спать, сколько сможет. Постукивали о бёдра кинжалы – защита от грабителей. Флисса, вопреки обыкновению, лежала не в сумке, а покачивалась на боку. Тяжело, неудобно, но места тут такие, тёмные не станут ждать, пока гоэта достанет оружие. Безусловно, лучше вообще с ними не встречаться. Эллина понимала, в таких случаях лучше договориться: её умений явно не хватит, чтобы противостоять магу, единственный способ борьбы – бегство.

  Опасалась гоэта и того, что за ней установили слежку. Она понимала, её отъезд не останется незамеченным и вызовет закономерные вопросы, поэтому была предельно осторожна. Приведи Эллина 'хвост', Малис не объявится. Гоэта петляла, ехала просёлками, избегая деревень, ночевала у фермеров. Исключение пришлось сделать у самых болот: вокруг просто не было иного жилья. По стечению обстоятельств, это оказался тот же кабачок 'Белое пёрышко', где схватили Майю. Наверху имелась комнатка для проезжающих, которую хозяин сдавал внаём. Разговорившись за стаканчиком первача – Эллина нервничала и пыталась успокоиться, – гоэта узнала детали 'охоты на ведьму'. Хозяин с ужасом рассказывал об инквизиторах, магах, реках крови и прочих страстях. Эллина не знала, верить ему или нет. Сердце болезненно сжималось, а разум гадал, когда она успела полюбить Брагоньера, да так, что даже призналась в чувствах. Теперь наверняка соэр охладеет: мужчины – охотники, им не интересно доступное. Но гораздо больше её занимало, что с Брагоньером, жив ли он, ранен ли, сыт ли. Из рассказа хозяина выходило, в 'Белом пёрышке' случилось светопреставление, однако соэр ничего об этом не писал. Впрочем, он всегда отделывался молчанием, когда речь заходила о работе.

  Казалось бы, надо радоваться, что Брагоньера сопровождало много магов, а Эллина ещё больше нервничала. Если они не уберегли, противник силён, наверняка мстил за замученную подружку. А мстили тёмные жестоко, это Эллина знала по себе. Гланер вдоволь поизмывался над подругой за отказ переспать с собой. И ведь гоэта с ним дружила, не обсмеяла, не оттолкнула, просто ни разу не легла в постель. Страшно представить, как мстят за чужую смерть.

  – А как тут у вас, спокойно? -Эллина вгрызлась зубами в жёсткое мясо.

  Не хватало ещё, чтобы нечисть повылезала.

  – Ну... – неопределённо повёл плечами хозяин и покосился на засов: на месте ли.

  Значит, мьяги хозяйничают. Лишь бы ламии не вылезли. Мьяги мелкие, флиссой отгонишь и защитным кругом, а вот вторые разумнее и сильнее. Эллина, конечно, женщина, а ламии мужчин обольщают и съедают, но и ей не побрезгуют.

  – А вас как сюда занесло? – хозяин скользнул взглядом по гоэте. Та на всякий случай нащупала кинжал. Только приставаний для полного счастья не хватало!

  – По работе, – немногословно ответила Эллина и добавила, чтобы точно отбить охоту: – Я маг и жених у меня тоже.

  Хозяин заметно приуныл, даже к первачу интерес потерял. Не иначе действительно на что-то рассчитывал.

  Гоэта спокойно доела и отправилась спать.

  Комната больше походила на чердак, но выбирать не приходилось. Защёлка там оказалась хлипенькая, и Эллина немного повозилась, прилаживая к ней простенькую ловушку-будилку из ведра. Надумай хозяин наведаться ночью, загремит и ноги поломает. Можно, конечно, повозиться и поставить охранные чары, но на усталую голову легко ошибиться, а силы ещё понадобятся, хватит с мужчины житейской хитрости и кинжала.

  Но хозяин ночью не пришёл. То ли испугался, то ли раздумал.

  Эллина поднялась на рассвете, наскоро позавтракала тем, что припасла в дорогу, и направила Звёздочку к Рейквистским болотам. Сердце мячиком прыгало в груди, пальцы холодели при мысли, сколько тёмных вокруг. Гоэта пару раз порывалась натянуть поводья и повернуть обратно. Останавливала мысль о Брагоньере. Никто, кроме некроманта, ему не поможет. Даже если отбросить чувства, чёрная неблагодарность – бросить человека, который дважды спасал жизнь, переступая через принципы.

  Вскоре лес перестал быть необитаемым: среди чахлых ёлочек и осинок замелькали блестящие любопытные глаза. Мьяги. Эллина нервничала. Она вытащила флиссу и приготовилась отбить нападение, но нечисть пока просто следила. Сколько же её здесь! Наверное, нужно пугнуть, а то запросто съедят лошадь, пока гоэта по болоту прыгает.

  Сказано – сделано.

  Мьяги завизжали и ринулись обратно во влажный лес. Деревья в нём походили на калек: все кособокие, чахлые, приземистые. Другие на болоте не растут.

  Страшно и неуютно. За каждым деревом мерещился зверь или ламия. Гоэта постоянно оглядывалась, готовая в любой момент пустить лошадь в карьер.

  Хорошая дорога тоже быстро кончилась. Оно и понятно, люди на Рейквистские болота не ездили, обходили стороной. Пришлось свернуть с просёлка и углубиться в лес, надеясь, что за ближайшие часы не съедят.

  Под копытами Звёздочки хрустел валежник. Чавкал водой мох; частенько приходилось спешиваться и проверять дорогу, а то и расчистить путь.

  Присутствие нечисти стало материальным. Мьяги собирались стайками и неотступно следовали за Эллиной. Она понимала, те выжидают момента, чтобы напасть, и мечтала скорее оказаться на болотах. Где там камни, гоэта пока не представляла, но надеялась разобраться на месте.

  Избежать неприятной встречи всё же не удалось.

  Звёздочка захрапела, когда перед ней выпрыгнуло из чахлого кустарника мохнатое рыжее существо с острой мордочкой и человеческими руками. Только когти на них были явно не человеческими, а медвежьими. Как и зубы, которые онорк с готовностью продемонстрировал. Он одинаково хорошо передвигался на двух и четырёх конечностях, но самое главное, онорки всегда охотились парой.

  Эллина ругнулась и подняла лошадь на дыбы.

  Как бы гоэте пригодились боевые заклинания, но, увы, для них нужен дар, а он в Эллине настолько слаб, что без Брагоньера только на пятую степень хватало. После, разумеется, только на бумаге прибавилось.

  Онорк зарычал и полоснул когтями по шкуре Звёздочки. К счастью, не достал, только царапину оставил. Но Эллина не собиралась расслабляться. Попотчевав флиссой настойчивую нечисть, гоэта тут же развернулась, чтобы угостить сталью другую, и поскакала через бурелом. Кто знает, кто ещё водится в лесу? Некроманты – известные затейники, наверняка создали надёжных стражей. И это ещё утро, что же ночью будет?

  Лошадь уступала оноркам в скорости, пришлось развязывать мешочек с особым порошком и щедро угостить нечисть. Та взвыла и начала усиленно тереть глаза. Перец и магия дают потрясающий эффект и дарят пару минут форы.

  'Да где же камни!' – раздражённо думала Эллина, с надеждой вглядываясь в просветы между деревьев. Ветки хлестали по лицу, пару раз гоэта едва не вылетела из седла, не успев отвести 'живую катапульту'. На паутину, гнус и прочие прелести летнего мокрого леса не обращала внимания: сущие мелочи.

  Вдогонку нёсся нарастающий вой онорков. Разозлённые твари опасны, только не намашешься флиссой посреди кустарника и низеньких ёлок.

  Тут ещё и мьяги повылезали, плотоядно облизываясь на добычу.

  Одна посреди леса. Бесплатный обед.

  Звёздочка испуганно фыркала и прядала ушами. Эллина, как могла, успокаивала её, понимая, без лошади пропадёт. Чтобы немного обезопасить себя, гоэта сотворила иллюзию, благо на это её умений хватало. Двойник вышел нескладным, проживёт от силы пару минут, зато отвлечёт нечисть. В азарте погони та не сразу заметит, что жертва не пахнет. В этом отношении тех же волков не проведёшь, а онорки больше на зрение ориентируются. Мьяги – на тепло.

  Взвизгнув от неожиданности, Эллина пырнула воздух. На руку опала густая тёмная капля крови. Значит, попала. Плохо, что начали нападать, одной с ними не справиться.

  И тут надеждой забрезжил впереди просвет. Лес постепенно редел, кончалась вотчина онорков. Зато начиналось царство мьяг.

  Взмыленная, вся в паутине и трухе Звёздочка едва не угодила прямиком в трясину, Эллина в последний момент успела осадить лошадь на границе странной каменистой долины. На вид она казалась мирной, но буквально в паре футов от гоэты торчала из земли чья-то рука. Кости пожелтели, истлели, сточенные дождями, можно и не заметить.

  Эллина огляделась. Мьяг не видно, онорки отстали.

  Впереди – будто рощица, островок зелени, вокруг торчат из земли валуны. Много мха и грибы какие-то растут. Чуть дальше сплошной стеной тянется лес, густой и неприветливый. Казалось бы, там твёрдая почва, но тем и опасна трясина Рейквистских болот. Никогда не знаешь, не провалится ли надёжный на вид камень, не затянет ли под корни дерева, в общую могилу. Тёмные видели мир иначе, легко избегали ловушек, а вот другим, даже магам, приходилось туго. Болото не щадило чужих.

  Продышавшись и уверившись, есть её пока не собираются, видимо, сидят, довольные, уверенные, что никуда не денется: через топь не пройти, а через лес не пропустят, – Эллина задумалась о призыве. Малис говорил, нужен камень и кровь. Гранитных валунов тут навалом, только как до них добраться? Но выхода нет, нужно идти.

  Гоэта спешилась и крепко стреножила лошадь, чтобы не могла сделать ни шагу, затем срубила ветку и, используя её как слегу, отправилась в короткое опасное путешествие. Ноги подрагивали, сердце ухало каждый раз, как только палка проваливалась в землю.

  Наконец, Эллине удалось добраться до валуна. Она с облегчением плюхнулась на него и вытащила кинжал. Вроде бы, чистый. Гоэта огляделась, нет ли нечисти, и порезала руку. Из ранки брызнула кровь и обагрила камень. Эллина не знала, сколько капель нужно, поэтому стояла и терпела до дурноты. Затем спешно перевязала палец и уселась ждать, беспокойно посматривая на лошадь. Вроде, стоит, нечисть не съела. Только те же мьяги чувствуют кровь, мигом сбегутся. И ведь с места не сдвинешься, иначе впопыхах угодишь в трясину.

  А вот и разведчики.

  Эллина нервно перехватила флиссу, с тревогой наблюдая за тем, как болото постепенно оживает.

  Звёздочка тревожно ржала. Наверное, считала хозяйку предательницей. Но ведь без пут лошадь точно погибнет. А с ними не сможет дать отпор мьягам. Нужно подобраться к ней, защитить. Может, Малис о знаке только утром узнает. При мысли о том, сколько придётся просидеть на опушке леса, гоэте стало не по себе. Она вновь нервно оглядела болото и взялась за слегу. Так и шла: в одной руке флисса, в другой срубленное тоненькое деревце – слега, без которой на болоте делать нечего. Не проверишь такой палкой кочку или глубину озерца, затянет трясина.

  Мьяг становилось всё больше, и подбирались они всё ближе. Эллина боялась не успеть: парочка уже вплотную подобралась к Звёздочке.

  – Малис, где тебя носит! – в сердцах крикнула гоэта.

  И тихо добавила:

  – Ты мне так нужен.

  Разумеется, никто не ответил. Эллина и не надеялась. Прощупывая почву под ногами, она спешила к лошади. Мьяг пришлось отгонять громким криком. Странно, нечисть – и испугалась пары забористых ругательств. Чуть не сорвала голос, но это такая ерунда! Потом в ход пошли комья земли. Гоэта прицельно бросала их в мьяг и молилась Сорате: лишь бы успеть!

  Почуяв слабину жертвы, что Эллина не маг, а так, обычный человек, нечисть ринулась в атаку. До Звёздочки оставалось футов шесть, и гоэта мысленно попрощалась с лошадью. Но разорвать животное в клочья мьяги не успели: с визгом отлетели, будто ударившись о невидимую стену. Потом их и вовсе подбросило и разорвало в клочья. Эллина судорожно сглотнула. Её чуть не вырвало от вида живого месива на земле, а для Малиса зрелище оказалось привычно, он и внимания не обратил. Ухмыляющийся некромант неспешно шагал по кочкам, будто по обычному полю.