Текст книги "Паук раскинул сеть (СИ)"

Автор книги: Ольга Романовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

   Глава 15. Королевская охота

  Арлан ли Сомераш поправил воротник куртки и положил руку на седло. Охотничий конь фыркал, нетерпеливо роя копытом. Натэлла, уже немного оправившаяся, в новенькой зелёной амазонке стояла рядом с отцом. Тот с трудом уговорил её поехать, сама герцогиня предпочла бы отсидеться в спальне.

  – Ты решила похоронить себя заживо? – насмешливо возражал министр. – Ещё успеешь. Наоборот, тебе полезно бывать на людях.

  – Мне страшно, – шёпотом призналась Натэлла.

  Она ожидала, что отец поднимет на смех, но он лишь вздохнул и разочарованно протянул:

  – Как всегда! То страшно, то не могу, то не получится. Диву даюсь, откуда в роду ли Сомераш родилось...

  Закашлявшись, герцог не договорил, но Натэлла и так поняла. Понурившись, она впервые в жизни спросила:

  – Ты меня стыдишься?

  Герцог провёл рукой по её щеке и промолчал. Зачем озвучивать очевидное? Натэлла впечатлительна, совсем захворает, ещё в могилу сляжет. И что тогда?

  На кончиках ресниц герцогини заблестели слёзы. Она отвернулась и глухо пообещала, что поедет. Министру стало жалко Натэллу, которая, видимо, впервые поняла, что отец её не любил, вспомнилось, какой он нашёл её у некроманта, и герцог шагнул к дочери, чтобы обнять. Та всхлипнула и, дрожа, прижалась к нему, жадно ловя скупую ласку.

  – Жизнь – жестокая вещь, Натэлла, выживает сильнейший, – министр провёл рукой по уложенным в пучок волосам и отпустил дочь. – Когда-нибудь я умру, да и не всегда буду рядом, не нянька, если не повзрослеешь, растерзают.

  И вот теперь Натэлла стояла рядом, затянутая в новенькое платье, в кокетливой шляпке, с хлыстом в руках и слабо улыбалась, желая показать, что оправилась от страха. Однако министр с первого взгляда раскусил её игру.

  – Боишься нового похищения? – он передумал садиться в седло и пристально заглянул в глаза дочери.

  Та кивнула.

  – Хорошо, до места сбора доедем вместе. Потом я найду тебе компанию и попрошу кого-нибудь присмотреть. Кому ты доверяешь?

  Натэлла задумалась и назвала имя одного из молодых дворян. Герцог задумался и дал своё согласие. На задворках сознания промелькнуло: 'Хорошая партия. А я-то думал, она совсем ни на кого не смотрит'.

  Замявшись, герцогиня попросила о маленькой просьбе: благословить на удачу. Министр с готовностью одарил её пожеланием милости Сораты и предложил подсадить в седло.

  Казалось, дочь ничего не весила, будто и не человека поднимал. Расправив юбку на конском крупе, министр на мгновение коснулся руки Натэллы и подал хлыст. Дочь правильно истрактовала этот жест и улыбнулась. Поддавшись чувствам, она даже наклонилась и поцеловала отца. Тот удивлённо поднял брови: с чего подобные нежности, да ещё при слугах? Натэлла смутилась и промолчала. Обсуждать свои страхи при посторонних она не желала.

  Площадь перед королевским дворцом бурлила. Повсюду теснились экипажи, успокаивали горячих лошадей всадники, укладывали последние припасы слуги. Натэлла впервые ощутила гордость за саму себя. Недаром отец в своё время настоял на занятиях верховой ездой, зато теперь не пришлось маяться от духоты в карете и терпеть неприятную компанию.

  – Поприветствуем их величеств?

  Герцог подъехал к монаршей чете и склонился в лёгком поклоне. Натэлла последовала его примеру. Королева тут же взяла её под своё крыло, а мужчины обговорили детали предстоящей охоты.

  – Егеря докладывали, зверя много. И красные олени, и косули. Праздничный обед уже приготовлен, домики для отдыха обустроены.

  – Даже не сомневаюсь, всё сделано идеально, – улыбнулся король, краем глаза следя за супругой. – Рад видеть Натэллу в добром здравии.

  – Да если бы в добром! – помрачнев, вздохнул герцог. – Её здоровье никогда не улучшится, после похищения и подавно. Вы не против, если юный граф Клеморский немного поухаживает за Натэллой? Она просила одну её не оставлять. Натэлла боится. Охотник из графа посредственный, вы не заметите потери.

  – Конечно! – легко согласился монарх и, понизив голос, спросил: – Скоро ожидать свадьбу? Вы ведь одобряете?

  – Не возражаю. О свадьбе же говорить рано, до этого дня Натэлла ничем не выказывала расположения к молодому человеку.

  Король кивнул, и мужчины подъехали к дамам.

  Её величество сегодня была неимоверно хороша. Она облачилась в смелый, входивший в моду костюм для верховой езды мужского кроя, выставив напоказ затянутые в узкие брючки ноги, частично прикрытые длинной юбкой с разрезом до бедра. Верхняя часть платья напоминала колет и застёгивалась на мелкие пуговицы из жемчуга. Королева расстегнула три, выставив напоказ кружево нижней рубашки и простенькую серебряную цепочку с алым цветком. Всего-то двенадцать гранатов – слишком мало для особы её положения.

  – Вижу, вы совсем выздоровели, ваша светлость, – королева протянула руку для поцелуя. – Натэлла уже рассказала, чем вы занимаетесь. Сплошные разъезды, дела.

  – Увы, должность такая. Тордехеш – неспокойное место, – министр с готовностью запечатлел поцелуй на тонкой перчатке.

  – А мы и не догадываемся. Но в ближайшие четыре дня никаких дел, Арлан, только развлечения. Я лично прослежу, – шутливо пригрозила пальцем королева.

  Герцог улыбнулся и чуть поклонился, будто уступая. Он прекрасно знал, что дела никуда не денутся, а к рабочим прибавятся ещё и личные.

  Показалось, или у королевы новые духи? Странно, её величество никогда не любила сладких ароматов.

  Наконец, последние приготовления были окончены, и под звук охотничьего рожка пёстрая кавалькада двинулась в путь.

  Натэлла держалась подле королевы. Та охотно её опекала, предоставив герцогу возможность наслаждаться иными беседами. Тем не менее, министр периодически подъезжал к дочери и справлялся о её здоровье. Натэлла заверяла, что ни капельки не устала. Действительно, на свежем воздухе она порозовела и даже смеялась.

  – Я слышала, вы хотите отправить Натэллу в Трию, – во время одного такого визита из мужской части охотничьего поезда в женскую поинтересовалась королева. – Пожалейте бедняжку, не обрекайте её на скуку!

  – Помилуйте, ваше величество, чтобы в Трие – и скука? Летом? По-моему, туда переезжает весь двор.

  Министр покосился на дочь: не она ли попросила поговорить? Но нет, лгать Натэлла не умела, а на лице не было ни надежды, ни нетерпения. Значит, инициатива исходила от её величества.

  – Видимо, мне тоже нужно переехать к морю, чтобы бедняжке не пришлось хандрить, – рассмеялась королева. – Этот год выдался таким сумбурным, я действительно не успела отдохнуть. Люблю Трию. А вы?

  – Боюсь, я равнодушен к красотам природы.

  – И поэтому у вас в кабинете висит морской пейзаж? Арлан, не надо пытаться казаться угрюмее, чем вы есть.

  Герцог пожал плечами и неохотно признался: да, некоторые вещи ему нравятся, но, увы, он не способен разделить поэтических восторгов.

  – Неправда-неправда! – захлопала в ладоши её величество, на пару минут превратившись в непоседливого ребёнка. – Я всё помню. Прежде, Натэлла, устраивались чудесные вечера. Я тогда только приехала в Тордехеш и слышала, как ваш отец декламировал стихи.

  – Дурные, заметьте, – смутившись, покачал головой герцог и невольно улыбнулся, вспомнив прежние забавы. Устраивали их, к слову, ради невесты его величества.

  – Но стихи! Может, – королева улыбнулась, – вы даже что-нибудь вспомните. Это развесило бы Натэллу.

  – Вряд ли мою дочь способен развеселить чужой позор, – тактично отказался от сомнительного занятия министр. Он выглядел бы смешно, уподобившись юноше.– Пусть лучше стихи посвящают ей и читают те, кто умеет.

  На этом тему стихов замяли. Герцог откланялся и вновь уехал в голову растянувшейся колонны всадников и повозок.

* * *

  Охота задалась. Загонщики подняли пару оленей, и теперь мужчины соревновались в мастерстве наездников, стремясь первыми вонзить в зверя кинжал. Любая магия запрещалась, только дротики, стрелы, болты, копья, кинжалы.

  Собачий лай гулким эхом раздавался то справа, то слева. Казалось, весь лес полнился криками, свистом и вздохами разочарования, когда олень уходил из-под носа.

  Дамы тоже принимали участие в забаве, однако большинство, быстро утомившись, предпочло вернуться в походный лагерь, где слуги уже разбили палатки и расставили подносы с закусками. Но некоторые, в том числе её величество, не сдавались.

  Королева давно не чувствовала такого воодушевления и радовалась, что не поддалась уговорам фрейлин и рискнула облачиться в столь смелый костюм. До неё его носили лишь магини. Здесь, вдали от досужих глаз, её величество и вовсе позволила себя отстегнуть юбку, чтобы ничто не стесняло движений и не цеплялось за ветки. Если б могла, королева перебралась мужское седло, но правила приличия предписывали дворянкам ездить только в дамском. Впрочем, её величество прекрасно держалась в любом седле.

  Лагерь оставался всё дальше, олень уносил охотников в чащобу. Ряды их постепенно редели. Многие сдавались и поворачивали обратно. Оставшиеся же рассеялись по лесу.

  Королева досадовала на лошадь: из-за неповоротливости этого создания она упустила собак. Теперь неизвестно, в какую сторону ехать. Безусловно, можно было вернуться в лагерь, но её величество охватил азарт погони. Выехав на просеку, она прислушалась и пустила лошадь в галоп. Если королева не ошиблась, собаки повернули к северу, значит, их пути скоро пересекутся, нужно поспешить.

  Нахлёстывая взмыленную кобылу, её величество краем глаза заметила среди деревьев знакомую куртку. Что ж, вдвоём легче преследовать зверя.

  – Ну, куда они поскакали, Арлан? Гонят к оврагу, да? – выпалила королева, примеривая бег лошади к движениям коня герцога.

  Министр не ожидал увидеть её величество. Он полагал, она давно вернулась в лагерь, а тут королева возникла, будто из ниоткуда, раскрасневшаяся, растрёпанная, без юбки и с расстёгнутым лифом. Сквозь вырез проглядывало кружево нижней рубашки – тончайшее, невесомое и влажное.

  – Пожалуй, – согласился с высказанным предположением министр и натянул поводья.

  На возмущённый взгляд королевы ответил:

  – Вы тяжело дышите, вам нужно отдохнуть.

  – Право слово, какая глупость! – фыркнула её величество и подъехала к герцогу.

  – Ну вот, – укорила она, – теперь мы их окончательно потеряли. – Ладно я, но вам наверняка обидно.

  – Боюсь, мы обменялись глупостями, – улыбнулся министр. Взгляд поневоле остановился на обтянутых брючками ногах. Вызывающе, но королеве неимоверно шло, а лёгкая полнота лишь добавляла пикантности. Настоящая лесная фея! – Но раз уж так случилось, давайте устроим привал. К сожалению, не могу предложить вам ничего съестного...

  – Только коньяк из фляжки? – рассмеялась королева. – Знаю, знаю, охотники ничего другого не берут. Хорошо, давайте немного отдохнём. Я видела неподалёку полянку с поваленным деревом.

  Герцог учтиво кивнул и попросил показать дорогу.

  Ехать оказалось недолго: чуть вернуться и свернуть влево.

  Министр спешился и помог королеве. Та поколебалась, пристёгивать или нет юбку обратно, в итоге решила оставить всё, как есть.

  – Прошу! – герцог снял куртку и кинул её на ствол.

  Королева устроилась на нём, как на троне, и попросила министра сесть рядом. Тот отказался, сославшись на необходимость стреножить лошадей.

  – Арлан, видимо, сами небеса свели нас, – после короткого молчания, рассматривая сложенные на коленях руки, начала её величество. – Я хотела бы объясниться. Боюсь, вы составили превратное мнение обо мне.

  – Я ничего не помню, – холодно перебил её герцог, жалея, что поскакал этой дорогой. Свернул, не наткнулся бы на королеву. Вот уж неутомимая наездница! Недаром такой костюм выбрала, не для красоты. – Иначе мы бы с вами не разговаривали. Вы переволновались, со всеми бывает.

  Министр вытер пучком травы бока разгорячённого коня и задумчиво положил руку на седло: не уехать ли? Пусть это нарушение этикета, но, пожалуй, лучший выход из щекотливой ситуации.

  – Нет, – встряхнула волосами королева и подняла голову. Взгляды их встретились, но её величество тут же отвела глаза. – И я знаю, кольцо ваше. Доказать не могу, но это ведь реплика кольца моей матери.

  – Право слово, какие глупости! – министр всё же расседлал коня. – Мне бы очень не хотелось говорить с Донавелом, но, видимо, придётся. Ваше величество, если вы намерены продолжить начатое в кабинете, знайте, ничего не выйдет.

  Королева тяжко вздохнула и поднялась вслед за герцогом. Сапоги безжалостно сминали травинки и листья земляники. Она остановилась в полушаге от министра. Спиной почувствовав её взгляд, тот обернулся, хотел дать строгую отповедь, но не успел. Губы королевы коснулись его губ, затянутые в мягкие кожаные перчатки руки обвили шею. Министр опешил, не зная, как поступить, но руки сами потянулись к тонкой талии. И вот он уже не мог остановиться. Напрасно разум твердил о чести, долге, герцог их не слушал.

  Королева на миг отстранилась, чтобы выкинуть хлыст, который всё ещё сжимала в руке, и вздрогнула, ощутив прикосновение министра. Тот нежно провёл ребром ладони по щеке и хрипло прошептал: 'Зачем?' Её величество лишь улыбнулась в ответ и прикрыла глаза, когда губы герцога скользнули по шее.

  Королева не противилась ласкам, она тонула в них, не ощущая ни малейших укоров совести. Наоборот, сожалела, что не открылась раньше. Один поцелуй, и герцог бы принадлежал ей. Зачем, неважно, всё неважно, когда есть эти руки и губы.

  – Нет! – министр неожиданно оттолкнул её. Королева едва удержалась на ногах и удивлённо глянула на герцога. С губ сорвался вздох разочарования. – У вас есть муж.

  – Существует развод, – напомнила её величество и, озарённая внезапной догадкой, нахмурилась. – Или вы задумали?.. Конечно же, это письмо!

  Как она могла забыть! Там не только строчки о любви. Верно говорят, поглощённые собой, мы забываем о других. Вот и королева заботилась только о своих чувствах, а жизни супруга забыла.

  – Не было никакого письма, – упрямо возразил герцог.

  Смотреть на королеву стало невыносимо. Запах пьянил, теплота тела звала вобрать её в себя. Мысли путались, а разум никак не мог заставить уехать. Но уехать необходимо, иначе всё пойдёт прахом.

  Министр злился на себя. Позволил разгадать свои чувства, не сумел их сдержать! Позор, словно мальчишка! Не следовало писать королеве, не следовало думать, ничего не следовало. Пусть бы Алисия ли Аризис существовала в виде бестелесного предмета, любовь ни к чему хорошему не приводит.

  Дешёвое балаганное представление, и он его главный участник. Но, свидетельница Сората, министр не желал того, что происходило. Даже несмотря на то, что для Арлана ли Сомераша давно не существовало других женщин, кроме королевы. Стоило ему увидеть юную принцессу, как в голове щёлкнуло: 'Вот она, богиня!' Герцогу казалось, снизойди Сората до мира людей, она приняла бы именно такой облик. После родов королева располнела, но министра такие мелочи не волновали. Однако мечта на то и мечта, что недосягаема, и вот она сама идёт в руки. Впору сойти с ума от счастья, только в голове свербел противный внутренний голос: 'Не ловушка ли? Остановись, дальше пропасть!'

  Королева покаянно опустила голову и, не глядя на герцога, попросила:

  – Не говорите мужу. Значит, я ошиблась. Мне просто очень этого хотелось. Я возвращаюсь, не надо провожать меня, ваша светлость.

  Её величество подняла хлыст и задержала дыхание, ощутив тепло чужой ладони на локте.

  – В чём вы ошиблись и чего вы хотели?

  Королева упрямо поджала губы и мотнула головой. Она твёрдо собиралась молчать. Честь не разменная монета, нужно уметь проигрывать с достоинством.

  – Я не отпущу вас, пока не выясню правду.

  Министр сжал руку королевы, давая понять, что не шутит. Серые глаза стали стальными.

  – Мне... – её величество судорожно вздохнула и, вспомнив о титуле, продолжила с вызовом, преисполненная собственного достоинства: – Я не обязана давать вам отчёт. Пустите!

  – Алисия, вы...

  – Значит, всё-таки Алисия! – горько усмехнулась королева и сделала немыслимое: оттянула край печатки сжимавшей её запястье руки и коснулась губами змеившегося по коже шрама.

  Герцог замер и с минуту не мог пошевелиться, потом обескуражено прошептал: 'Не нужно...' и опустился перед дрожавшей то ли от страха, то ли от смущения женщиной на одно колено, чтобы уткнуться лбом в тепло её ладони. Пальцы королевы нерешительно коснулись волос министра, скользнули по скуле, свежевыбритой щеке. Она жестом подняла его с колен и ответила тем же самым робким: 'Не надо'. Герцог заключил королеву в объятия. Сначала они просто стояли, а потом губы министра коснулись подбородка королевы. Та улыбнулась и позволила его пальцам расстегнуть жемчужные пуговицы...

  Королева лежала на расстеленной на земле куртке и смотрела в небо. Наверное, она должна была ощущать стыд, но её величество чувствовала совсем другое. Сердце до сих пор учащённо билось.

  Герцог смотрел на королеву, будто ожидая приговора. Хотя, так оно и есть, в эту минуту решалась его судьба.

  Её величество молчала и водила пальчиком по обнажённой мужской груди.

  Сделать или нет? Прямо здесь, посреди леса. Но как он воспримет, не оттолкнёт ли? Если так, это станет самым большим позором в жизни. Однако королеве так мучительно хотелось. Именно тут, именно с ним.

  Наконец королева решилась и склонилась над министром, сорвав с его губ хриплый стон. Наверное, он считал её жутко развратной, возможно, гадал, где могла научиться такому приличная девушка, но её величество, осмелев, думала совсем о другом. Королеве хотелось слышать собственное имя под аккомпанемент тяжкого дыхания, хотелось ласкать и чувствовать, как тело отзывалось на ласки.

  – Алисия, Алисия, ты замужем, вспомни! – предпринял последнюю попытку достучаться до её разума герцог, но слова потонули в шелесте листвы и голубизне неба.

  А дальше он любил её, вновь ощущая себя молодым, но, самое главное, впервые счастливым. Идеал не рассыпался под пальцами, прошлое поблекло, опасения ушли.

  Рука министра по-хозяйски покоилась на груди королевы. Оба уже успокоились и теперь обдумывали случившееся.

  – Ты замёрзла, оденься, а то простудишься, – ощутив мурашки на коже любимой, герцог поспешил обнять её.

  – Вряд ли Натэлла слышала от тебя столько заботы в голосе, – укоризненно заметила королева и села. – Будь с ней ласковее, прошу.

  – Не могу, – покачал головой министр, помогая её величеству одеться: сама бы она не справилась со всеми этими тесёмками и пуговицами. – Она мне дочь по крови, и только.

  – Не боишься появления новых детей? – королева многозначительно положила руку на живот. – Ты был... Мы были неосторожными, – поправилась она.

  – Приму как дар Сораты, – без запинки ответил герцог и тоже потянулся за одеждой.

  – А Донавел? Он не спит со мной, у него фаворитка, – последнее слово королева произнесла с лёгким презрением и тут же поспешила добавить: – Я не жалею, никакого удовольствия бы всё равно не получила.

  – Прости, но Донавелу осталось жить считанные дни.

  Королева промолчала. Она не желала смерти мужу, но понимала, министр решения не изменит.

  – А если я всё расскажу?..

  – Рассказывай. Тордехеш давно не баловали казнями, – усмехнулся герцог, застегнув верхнюю пуговицу рубашки, и, заключив лицо её величества в ладони, добавил: – Твоего предательства я не переживу, но ты вольна предать. Я никогда не подниму на тебя руку и другим не позволю.

  – Понимаю, ты жаждешь трона не из-за меня, но, прошу, остановись! – королева тесно прижалась к герцогу и спрятала голову на его груди. – Ты мне дорог, а твоя гордыня ведёт к погибели. Я не хочу тебя потерять, Арлан! Только получив, сразу лишиться. Донавел разведётся, я добьюсь. Понимаю, – она подняла на него глаза, – я слабая замена короне, но я прошу...

  Её величество сжала руку герцога. Тот покачал головой и напомнил об охоте. Королева с неохотой вновь села в седло и покорно повернула к лагерю, министр же отправился по следам оленя.

  Герцог пребывал в замешательстве. Теперь он корил себя за слабость. Шесть лет министр молчал, ничем не выдавал обуревавших его чувств. Даже тогда, когда будущая королева сердечно благодарила за спасение. Она чуть не плакала, а герцог растерялся, не знал, как успокоить. Больше всего он боялся, что юная принцесса попытается встать перед ним на колени. Она ведь порывалась, дело-то серьёзное, грозившее войной. И что тогда? Но обошлось. Помнится, министр не дослушал Алисию, велел строже подходить к выбору фрейлин и ушёл. Ушёл, чтобы не выдать себя. Эта плачущая девочка, сама того не понимая, могла потребовать от него чего угодно, и герцог бы её просьбу выполнил. Лишь бы только Алисия перестала плакать. Затем король женился. Министр принёс свои поздравления, опекал юную королеву как кузен супруга, строго блюдя рамки этикета. Родился наследник – вновь поздравления. А внутри горечь, что не от него.

  Герцог умел скрывать чувства, недаром Брагоньер выбрал его своим кумиром. Ни одна живая душа не догадывалась, кого любит министр внутренних дел. Всем казалось – Натэллу. Королева заводила и бросала любовников, министр будто не замечал, относился к ним так же равнодушно, как к любовницам короля. Не представляют опасности для государства, и хорошо.

  И вот теперь это... Играет? Пытается заручиться его поддержкой, чтобы не пропасть после государственного переворота. Не стоило покупать кольцо, писать это письмо. Вино иногда творит дурные вещи. Одно ясно, им необходимо поговорить, и герцог заставит королеву сказать правду.

  Охотиться окончательно расхотелось и, сделав круг по лесу, министр свернул к реке. Привязав коня, он спустился к воде. Присев на корточки, герцог ополоснул лицо и долго смотрел на своё отражение. Плотно сжатые губы, напряжённые скулы...

  Лишь бы всё не пошло прахом! Не стоило поддаваться королеве, её пьянящему запаху, следовало оттолкнуть, наплевав на обуревавшие герцога желания. А он не смог, променял будущее на минуту счастья. Стоило ли оно этого? Чувства – зло, они губят больше людей, чем войны и тёмные маги вместе взятые.

  Но поздно отступать, даже поражение необходимо встречать с высоко поднятой головой. Пусть королева знает, его госпожой она не станет.

  Отчего-то министру вспомнился инквизитор, тот самый, который, быть может, сейчас доживал последние минуты. Ольер ли Брагоньер тоже позволил женщине овладеть своим разумом. Герцог хорошо помнил, как соэр рисковал собственной карьерой из-за какой-то гоэты, рвался её защищать, грозился вызвать на дуэль за оскорбление безродной девицы. Значит, любил. Вот и пример опасности нежных чувств.

  Вода унесла с собой печали и сомнения. Герцог вновь сел в седло уже уверенным в себе человеком, таким, каким все привыкли видеть Арлана ли Сомераша. Он не стал возвращаться в лагерь, а направился вниз по течению, навстречу охотникам. Через некоторое время министр наткнулся на довольного короля, окружённого егерями. Его величество метким выстрелом уложил оленя и теперь освежёвывал его.

  – Вижу, вас можно поздравить? – улыбнулся герцог и спешился.

  Один из загонщиков тут же принял у него поводья.

  Чуть поодаль заливались лаем рвавшиеся со сворок псы.

  – Да, – горделиво улыбаясь, кивнул король. – Жаль, вы не видели, Арлан! Куда вы пропали?

  – Как и все: банально потерял след, – развёл руками министр. – Хотел срезать дорогу, в итоге заплутал. А остальные? Помнится, оленей было три.

  – Узнаем, когда вернёмся в лагерь.

  – Значит, мне ещё не поздно попытать счастья, – усмехнулся герцог и обернулся к егерям. – В какую сторону гнали?

  – На восток ушли.

  Министр кивнул и положил руку на гребень седла, когда король остановил его и попросил помочь с тушей. Герцог с показной неохотой согласился. На самом деле ему вовсе не хотелось рыскать по лесам в поисках зверя, скачка и королева изрядно утомили. Всё же он не в том возрасте, чтобы так развлекаться.

  – Хорошая выдалась охота! – король утёр пот со лба. – А вы, как я посмотрю, устали меньше меня, хоть и старше.

  – Всего лишь успел умыться, – покачал головой герцог.

  Олень при ближайшем рассмотрении оказался красавцем. Матёрый самец с ветвистыми рогами. Королевский болт добил его, вошел между глаз.

  – Не прибедняйтесь, Арлан, вы всегда были сильнее, – рассмеялся монарх.

  – Должность обязывает. Рога отпилить или морду целиком повесите?

  Король задумался и после минутного молчания ответил:

  – Целиком. Мы с вами сейчас шкуру аккуратно снимем, остальным егеря займутся.

  Министр пару минут наблюдал за действиями его величества, потом неодобрительно цокнул языком и сам снял шкуру. Сделал споро, быстро, благо не в первый раз.

* * *

  Неприятный разговор состоялся тем же вечером в охотничьем домике. На правах родственника герцог жил в том же, что и королевская чета, когда как остальным приходилось ютиться в менее комфортабельном жилье. Министр знал здесь все ходы и переходы, поэтому ему оставалось лишь дождаться, когда её величество отойдёт ко сну, и, убедившись, что король не почтил сегодня супругу, пробраться в её спальню.

  Комната тонула во мраке, даже не горел ночник. Дежурная фрейлина посапывала в соседнем помещении, чуть дальше, в караулке, прикорнула охрана.

  Министр бесшумно привёл в действие регулярно смазывавшийся механизм и скользнул в комнату. Главное, чтобы королева не закричала, не подняла переполох. На этот случай пришлось подкрасться к кровати и зажать её величеству рот платком.

  – Успокойтесь, это я. Не кричите, пожалуйста. Мне необходимо поговорить с вами.

  Королева замотала головой и замычала, однако герцог не спешил отпускать её и крепко держал, не давая вырваться.

  – Кивните, если согласны. Если нет... – министр вздохнул. – Сожалею, но придётся принять меры.

  'Неужели задушит?' – пронеслось в голове её величества. Тем не менее, она кивнула. Герцог с облегчением перевёл дух и отнял ладонь.

  – Арлан, вы с ума сошли?! – зашипела королева. Она села и прижала подушку к груди. – Вдруг кто увидит?

  В ушах всё ещё стояли слова: 'Придётся принять меры'.

  – С ума сошли вы, – поправил её министр и устроился в кресле рядом с кроватью. Свет зажигать опасно, придётся говорить так. Интонации голоса многое расскажут.

  – Итак, Алисия, для чего всё это? Спектакль в гостях, соблазнение в лесу. Простите, но я не верю, будто привлекаю вас как мужчина.

  – Напрасно, – опустив глаза, даже в темноте ощущая обжигающий взгляд собеседника, пробормотала королева.

  – Не надо, Алисия! Я старше Донавела. Хотите усидеть на троне, ради этого готовы лечь под любого?

  Злые слова хлестали по щекам. Правда горька, ранила герцога больше, чем королеву, но он не мог молчать. Иллюзии гораздо хуже боли. Да, министр говорил всё это любимой женщине, но она-то играла с ним, а не любила. Пусть знает, хозяин положения он.

  – Арлан! – руки королевы бессильно упали на одеяло. Губы задрожали. – Как вы жестоки! Хотите думать, что я обманщица, думайте, но только слепец бы не заметил...

  – ... вашей верности мужу, – закончил за неё министр и встал, нависнув над её величеством. Та невольно сжалась и закрыла лицо руками, будто опасалась удара. – Признайтесь, вы думали о себе, своей безопасности. И я не покупал того кольца. То же, что произошло в лесу, не повторится. Никогда.

  – Ничего не было, ваше величество, – с напором добавил он и присел на край постели.

  – Было, – отняв руки, упрямо возразила королева. – Я помню ваш взгляд, ваши нежные слова. Кого вы обманываете, Арлан? Поверьте, женщина всегда почувствует разницу, поймёт, когда её любят, а когда изображают любовь. Вы же... Вы всегда нравились мне.

  – Ложь! – покачал головой герцог. – Вы останетесь живы, но на большее...

  Он не успел договорить: рука королевы нащупала его ладонь и поднесла к губам. Её величество целовала бережно, каждый бугорок, каждую царапинку. Ничего плотского, всё было настолько целомудренно и одновременно волнительно, что герцог не знал, как поступить. Королева же перевернула его ладонь и, уткнувшись в неё носом, пробормотала:

  – Можешь не верить, но я никогда бы не тревожилась за того, кто мне совсем не дорог. Арлан, разве любят за возраст? Ты единственный помог мне, поверил...

  – Какой спектакль! – герцог нашёл в себе силы отнять руку. Она будто горела огнём. – Не унижайтесь, вы получите то, о чём просите.

  Плечи королевы на миг поникли, но уже через минуту она нервно, резким движением поднялась.

  – Это ваш выбор, Арлан, я действительно не стану унижаться. Вон из моей спальни! Я не желаю вас видеть. Никогда. И не хвастайтесь тем, что случилось в лесу. Вашей заслуги в этом нет.

  Герцог не сдвинулся с места, и её величество затеплила свечу. Накинув пеньюар, королева быстро туго подпоясалась, чтобы не осталось видно ни дюйма ночной рубашки, и скрестила руки на груди. Глаза пылали яростью. Губы подрагивали.

  – Ваша светлость, я жду, – напомнила королева. – Мне разбудить фрейлину, позвать стражу? И не надейтесь, будто я совру, что ждала вас.

  – Хорошо играете, Алисия, только я не верю, – хмыкнул министр и тоже встал. – Я уйду, можете не беспокоиться, всё необходимое я теперь знаю. Готовьтесь к вдовству и переезду из дворца. Предупреждаю только из добрых дружеских чувств. И напоминаю: попытка рассказать мужу обернётся плачевно. У вас сын, помните о нём.

  Королева вздрогнула. Руки безвольно опали вдоль тела. От былой воинственности не осталось и следа.

  – Но вы обещали! – недоумённо напомнила королева. – Вы обещали, что не причините вреда.

  – Вам – да, но не вашему сыну. Спокойно ночи, ваше величество. Надеюсь, завтра вы блеснёте.

  Герцог поклонился и направился к тайному ходу, но королева опередила его, не давая пройти.

  – Арлан, не смей, слышишь! – прошипела она, ухватив министра за руку. – Не трогай Гидеона!

  Министр горько усмехнулся и разжал её пальцы.

  – Хотя бы собственного сына вы любите. Доброй ночи. И унижаться передо мной действительно не стоит. Женщина обязана быть гордой.

  Вот и всё. По крайней мере, теперь он может успокоиться, а не жить, гадая, любит его королева или нет. Ничего не держит, ничего не отвлекает от цели. Завтра Донавел умрёт, королева ничего не успеет сделать. Она ведь не дура, побоится за сына. С её величеством нужно обращаться как с обычной женщиной. Тяжело, но герцог справится. Сильный человек управляет чувствами, а не они им.

  В дурном настроении министр вернулся к себе. Сон не шёл, поэтому, не раздеваясь, герцог лёг на кровать и потянулся за свежими депешами. Из-за охоты он не успел все просмотреть, сейчас этим и займётся.