Текст книги "Королёва - королева демонов (СИ)"
Автор книги: Ольга Райская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Королёва – королева демонов
Глава 1
Глава 1
Рынок просыпается рано. Задолго до первых покупателей здесь уже кипит жизнь. Дворники, грузчики, подсобные работники, тележки, ящики, мешки... Суета, толчея, движение. А потом появляемся мы – наемные продавцы. Вряд ли кто-то из нас мечтал о такой работе, но судьба распорядилась иначе. И, наверное, в колоде жизни это не самый плохой расклад.
Лично я жаловаться не привыкла. Как бы жизнь не била, держу подбородок выше, а нос по ветру. Знаете, так легче удар держать и отвечать при необходимости сподручнее. Хотя, несмотря ни на что, мне до сих пор хочется верить в лучшее. Глупо? Наверное, зато так беспросветные будни иногда окрашиваются в радужные цвета.
– Королёва! Привет, подруга! – кричит мне Тамарка.
Дородная дама торгует овощами, и с хозяином ей повезло – с процентами не обманывает, товар иногда подкидывает. Ей ведь пятерых поднимать. Томка пять раз сходилась с мужиками, и каждый раз оставалась с новыми проблемами и еще одним ребенком. Как по мне, так самая умная женщина – это самка богомола. Самца после близости съедать надо, чтобы потом всю жизнь за ним не расхлебывать. Эх, зато у нее дети. А мне и их Бог не дал. Приветливо машу ей рукой.
– Нинка, салют! – свешивается с прилавка Альбина. Улыбается, а в пору выть. Обманули риелторы, и осталась она с больной мамой фактически на улице. Киваю ей и иду дальше.
Пахнет рыбой. Для кого-то нестерпимо, а я привыкла.
– Э, Нина, опаздываешь, да? – ухмыляется Аслан – рыбный магнат местного масштаба и по совместительству мой теперешний работодатель.
Терпеть его не могу, а приходится улыбаться. Смотрю на часы – 7.59.
– Вовремя, – отвечаю, но...
– Восемь ноль три! Видишь, да? – показывает на свой мобильник он. – Десять процентов штраф. Понял, да?
Вздыхаю. Понял, да. И ведь не поспоришь. Знает, шкура, что пойти мне некуда и терпеть буду. Молча снимаю куртку, надеваю халат и резиновые нарукавники. Без них никуда. Иначе так к концу дня провоняю рыбой, что все окрестные коты до самого дома провожать будут.
– Дала бы мужику один разок, и все проблемы разом решились бы, – шепчет мне напарница Зинка. Мерзкая баба. Вот вроде все мы здесь в одной лодке, и держаться надо вместе, а такая, как она, любого утопить готова.
Дала бы... Конечно, мое положение тяжелое, но не настолько критическое, чтобы я через себя переступить могла. Я не ханжа, но секс ради секса считаю мерзким, а секс ради выгоды – вдвойне. Люди тем и отличаются от животных, что способны на глубокие чувства. И пусть не всем везет с истинной любовью, но размениваться на гадов, от которых что-то в твоей жизни зависит, тоже не вариант.
– И тебе доброе утро, – отвечаю напарнице и поворачиваюсь к первому покупателю.
Зинка фыркнула и отвернулась. Ох, дуться будет до обеда, а может быть даже мстить – мелко и пакостно.
Бабуленька – божий одуванчик покупала у меня рыбу часто, любила поговорить о жизни, когда никого не было. Поэтому я знала, что на свою скромную пенсию она существует не только сама, но и подкармливает дворовых Мурок и Барсиков.
– Мне, как всегда, золотая. Салаки, самой дешевенькой, пожалуйста. Килограмма два, – дребезжащим голосом попросила она.
– Ваша рыбка, – подала я, забитый доверху мелкими тушками пакет, а покупательница привычно высыпала мне на ладонь содержимое старенького кошелечка. Пересчитав мелочевку, с сожалением посмотрела на пожилую женщину: – Здесь немножечко не хватает.
– Сколько? – с испугом спросила старушка.
– Пять рублей.
– Но я ведь считала и...
– Вчера товар завезли по новым ценам, – извиняясь, улыбнулась я.
– Ох, батюшки мои! – расстроилась бабулечка. – Если убавить, тогда мои котятки оголодают совсем, а пенсия только через неделю.
– Вы берите рыбку, а пять рублей мне потом занесете, – быстро сказала ей, заметив, как в выцветших от старости глазах блеснули слезы.
– Дай тебе Бог жизнь счастливую и жениха любящего! – от души пожелала покупательница и убрала пакет с салакой в видавшую лучшие времена авоську.
Жизнь счастливую. Где она, жизнь-то такая? Только в сказках. Там же и женихи богатые, видимо. А мне уже поздно, отженихалась, хоть и не старая еще. Двух мужей пережила, а счастья ни с одним так и не увидела, и ведь любила. Да, воспоминания посетили не самые приятные, но на душе от слов старушки стало светлее. Доброе слово и кошке приятно – факт!
Обернувшись, заметила, как Зинка, косясь в мою сторону, что-то быстро нашептывает Аслану. Тот криво улыбнулся и вальяжно, как хозяин положения, направился в мою сторону. Вот и пакость не заставила себя долго ждать.
– Э, Нина, мой товар нищим раздаешь, да? – зло прошипел работодатель. – Ну-ну! Сегодня ревизию устроим, да? Посчитаем.
Отвечать не было никакого смысла. Знаю я его ревизии с гирей в пятьдесят грамм к каждому ящику. Эх, Королёва, плакала твоя зарплата, как минимум за два дня. Доброта тебя погубит когда-нибудь. Вздохнула и обернулась к следующему покупателю. Теперь, чтобы покрыть мнимую недостачу, придется не одного клиента обвесить. Плохо это, знаю, но жить хочется, а для этого нужно есть и пить.
– Филе лосося мне килограмм, милочка! – приказным тоном заявила тучная дама, тыкая толстым пальцем в витрину. – Из середины. Хвостовую часть не кладите. Икры чавычьей грамм триста. И перемешайте, прежде чем накладывать. Заветрелась она, наверное.
Ну, что ж. Будет тебе и лосось и икра чавычи, только немного с измененным весом. Такая габаритная дама точно поленится дойти до контрольных весов аж в конце зала.
– Пожалуйста, – подала я ей покупки.
– Что-то пакет больно легкий, – нахмурилась покупательница и вопросительно на меня посмотрела. Я вас умоляю! И не такие взгляды проходили!
Делаю лицо ангела и честные-пречестные глаза.
– Как вы могли подумать! – возмущенно заявила я. – Если мне не верите, проверьте на контрольных весах.
– А где они? – в толстухе бурлили лень и желание вывести всех на чистую воду.
– Пройдете овощные ряды, потом мед, а за молочкой сразу направо и до конца, – мило улыбнулась я, заметив, как взгляд правдолюбицы потух. Значит, победила лень.
– Ладно, поверю вам на первый раз, – бросила она снисходительно.
– Спасибо за покупку! Приходите к нам еще! – заливалась соловьем я, пока дама отходила от моего прилавка. Но стоило ей отдалиться, выдохнула с облегчением. Не люблю ложь в любом виде, но порой обстоятельства сильнее принципов. Нищий не имеет на них ни сил, ни прав.
Торговля сегодня была вялая. Покупатели брали мало и в основном недорогую рыбку, поэтому сработать в плюс никак не получалось. А потом появился он.
Мужчина сразу мне показался странным. Почему? Да потому, что костюм на нем сидел как влитой, словно его шили на заказ у лучшего портного. Держался слишком прямо, трость в руках необычная с ручкой в виде головы какого-то экзотического зверя, у которого вместо глаз сияли зеленые камни. Если бы мое предположение не выглядело слишком абсурдно и сказочно, то я бы сказала, что вместо глаз у животного изумруды. Но какой дурак станет вставлять камни такого размера в трость, и, уж тем более, таскаться с ней по городскому рынку? Седые волосы, уложенные на прямой пробор, спускались до самых плеч. А ведь не стар еще, на лице ни одной морщинки. Но больше всего меня поразили его глаза, когда он подошел, и я смогла рассмотреть незнакомца поближе. Один его глаз был голубым, причем, настолько светлым, что радужка почти сливалась с белком, а второй глаз – настолько темным, что сливался со зрачком. В целом, мужчина вписывался в окружающую его рыночную суету точно так же, как, скажем, дикий слон в центре северного городка – экзотично и неуместно.
– Доброго вам дня, сударыня! – поздоровался он со мной немного хриплым, но вполне мелодичным голосом. При этом кивнул как-то по-военному.
– Здравствуйте, – осторожно ответила я. Воистину, от такого клиента не знаешь, что и ожидать. И эта его «сударыня» непривычно резанула слух.
– А не продадите ли вы мне, любезная, хорошую такую тушку лучшего палтуса. Крупную, чтобы сочный, с жирком! – пропел незнакомец.
– Отчего же не продать, продам, – уже смелее улыбнулась мужчине. Целая тушка! Вот он мой звездный час! Тут можно грамм сто, а то и двести прикарманить. Может и с ревизией все обойдется. Рыбину выбрала громадную, а вот обвесить больше, чем на сотню совесть не позволила. – Извольте!
А что? Мы, знаете ли, тоже старо-русским словечкам обучены. Нас хлебом не корми, дай на сон грядущий словари полистать.
Взял пакет, покачал его на пальце и хитренько так мне усмехнулся.
– Что же вы, сударыня, людей обвешиваете? – говорит, а глазах золотые спирали закручиваются. Красиво-о-о-о и жутко.
– У нас, как в аптеке – все точно! – безбожно вру я.
– Брешет ваша аптека, уважаемая, – скалится странный покупатель и снова пакетик на пальце покачивает. – Тут приблизительно сто три грамма с половиною не хватает, хотя я и не любитель точных цифр.
Не любитель он! Зануда!
– Да чтоб меня черти побрали, если я вас обвесила! – продолжаю убедительно доказывать свою точку зрения.
– Так и будет, милая! Так и будет! – скалится незнакомец. Мама дорогая! А зубы-то у него треугольной формы! Чем-то акульи напоминают. Ну и мода странная у богачей этих! Подождите! Это он сейчас что, угрожал мне?
– А знаете, мне уже все равно, что в ад, что в красную армию, лишь бы от рынка подальше, – отчего-то вдруг снизошла до откровенности, а ведь для меня подобные вольности совсем не характерны.
Только вот разноглазый их как будто и не заметил. Только серьезным стал.
– Тогда, заканчивайте здесь свои дела, Нина Дмитриевна. Сегодня вечером, стало быть, и отбудете.
– Куда? – выпалила я. Вот посокращают медперсонал в психиатрических больницах, а потом их пациенты по улицам ходят, к честным людям пристают!
– Как куда? – удивился странный покупатель. – В мир. В иной.
И так он это сказал, что аж мурашки выступили на коже. Я поежилась и зажмурилась, а когда открыла глаза ни мужчины, ни палтуса уже не было. Они вместе как сквозь землю провалились. А на блюдечке для денег сиротливо лежала странная желтая монета. Неужто, золото? Да, не-е-е-ет! Не может быть! А вот то, что я снова попала на бабки второй раз за день – очень даже. Эх, Королёва, да тебе теперь весь месяц с такой работой лапу сосать! Дура ты, как есть дура!
Монету я все же взяла и, под пристальным, совсем недружелюбным взглядом Аслана, сунула ее в карман джинсов. Все равно за рыбу странного типа мне расплачиваться, значит и бонусы тоже мои. Потом подробнее рассмотрю желтый кругляш, а пока работа и снова работа, за которую, увы, оплату получу не я.
Кстати, а откуда жуткий разноглазый тип мог узнать мое имя? И ладно бы просто имя! Оно, как и фамилия, было напечатано на потертом бейджике, наскоро прицепленном к фартуку. Но отчество?! На рынке мало кто знал его. Нет здесь такой традиции – представляться полностью. Денег вперед не дают, налоги с заработка не платят, трудовых книжек не просят, всегда знают, что такие, как я, больше нуждаются в рынке, чем рынок в нас. Потому что нас много, а количество торговых мест ограничено. Требуют, правда, иногда паспорт, но только с тех, кто по собственной глупости влип, взяв деньги у местных ростовщиков. С ними шутить опасно. Здесь, несмотря на видимую непринужденность, вообще никто не шутит. Некогда. Все изо дня в день пытаются выжить.
Выбросив из головы незнакомца с нелепой тростью и чрезмерной проницательностью, сосредоточилась на покупателях. День клонился к вечеру, и торговля оживилась.
– Нинка, – склонилась над прилавком проходящая мимо Тамарка. – Там мой Нияз некондицию выставил. На твою долю брать?
Я кивнула в ответ, даже не спрашивая, что за товар сегодня раздают особо нуждающимся. Подойдет любой. Будь то мороженая картошка или подгнившие с одного бока яблоки. Выбирать не приходится, все сгодиться, чтобы протянуть до зарплаты.
– Тогда, я пакет тебе сюда занесу, – подмигнула мне добрая тетка и, виляя объемными бедрами, направилась к подсобным помещениям.
Мне же достался ненавидящий взгляд Зинки. И чего, спрашивается, бесится? Мало сегодня гадостей сделала? План не выполнила? Будь она чуть добрее с людьми, и они отплатили бы ей тем же.
За час до закрытия пришли Аслан и его помощник. Местный рыбный магнат никогда не опускался до физической работы, считая это уделом неудачников. Поэтому ящики на весы таскал грузчик Назим, который хоть и приходился какой-то там дальней родней хозяину, но прибыл из далекого селения в город совсем недавно, поэтому находился на испытательном сроке. И его положение мало чем отличалось от нашего.
– Торговать не умеешь, да? Недостача! – Аслан сокрушенно показал головой, вперив взгляд в тетрадку, куда я тщательно записывала все продажи.
«Как недостача? Как недостача, черт тебя дери?!» – хотелось закричать мне, но я сдержалась, лишь непонимающе смотрела на хозяина килек и окуней. За вечер я успела отбить и несчастного палтуса, и салаку для Мурок и Барсиков, и даже проклятые 50 грамм на каждую коробку. Поэтому теперь совсем не понимала, о чем идет речь.
Торговые ряды постепенно пустели. Назим сгрузил коробки на большую телегу и укатил ее в холодильные камеры, а Аслан все производил и производил какие-то немыслимые подсчеты. И ведь вес, который вписывали в реестр, я сама проверяла, сверяясь с показаниями больших весов. Где могла ошибиться?
Зинка, зло хихикнув, влезла в пуховик и, бросив ехидное «до завтра», потопала к выходу. Подходила Томка. Молча поставила на прилавок объемный пакет, опасливо покосилась на Аслана и все же ушла, напоследок покачав головой. Ни для кого не секрет, что некоторые держатели торговых мест порой вынуждали своих работников к нечестной торговле, чтобы покрыть свои недостачи. Но мой работодатель, пожалуй, переплюнул всех. И я бы ушла от него давно, да вот только некуда. Другой хозяин просто побоится взять меня, зная мстительную натуру «рыбника», а в приличные места без прописки не сунешься.
– Сама посмотри, да? – мне протянули замызганную тетрадку.
По глумливой ухмылочке, искривившей тонкие, неприятные губы Аслана, сразу поняла, что дело не чисто. А когда взглянула на цифры, едва не задохнулась от злости и негодования. Похоже, в этот раз на каждую коробку цепляли гири не меньше ста грамм. Сумма впечатляла. Чтобы покрыть такую недостачу, мне придется работать бесплатно месяц, а я уже задолжала квартирной хозяйке. Хотя, о какой квартире речь? Все, что я могла себе позволить, продав свою квартиру и расплатившись за напрасное лечение второго мужа после его смерти, это клетушка в семь метров на одной из окраин города. Но за нее тоже нужно было платить, а еще что-то есть и на что-то добирать до работы.
Мама умерла еще раньше, оставив покосившийся домик в непродаваемом месте далекого районного центра. Отца всегда считала космонавтом, который всю мою жизнь бороздил где-то просторы неизведанного космоса, так и не узнав, что на Земле у него растет дочь. А все иные родственники оказались настолько дальними, что даже связи с ними я не поддерживала. Впрочем, и они не горели желанием. Поэтому, собственно, и поддержать меня было абсолютно некому.
Как бы я не крепилась, и старалась не раскисать, но сейчас слезы сами навернулись на глаза. От безысходности, наверное. Жизнь собачья! Стоит только нос из конуры высунуть, как тебя каждый прохожий, так и норовит пнуть в бок сапожищем.
– Ну, Нина, – похотливо усмехнулся Аслан, подходя ко мне ближе. – Подумаешь, ошиблась, да? С кем не бывает?
И его рука легла на мой зад. Вот откуда ветер дует! Хозяин лежалых скумбрий с самого первого дня донимал намеками и даже открытыми предложениями фривольного содержания, но я мягко и настойчиво всегда отказывала, переводя разговор в шутку. Последнее время Аслан, казалось, забыл о моем существовании, донимая придирками и вот такими внезапными ревизиями. А нет, он и не думал от меня отступаться. Видимо, почувствовал себя крутым охотником, загоняя глупую дичь в расставленные силки. И чего, спрашивается, привязался? Я хоть и выглядела в свои 32 все еще привлекательно, но уже давно потеряла интерес к жизни, которая била нещадно, больно и целенаправленно, забирая всех, кого я осмеливалась полюбить.
Возможно, вызывай «рыбник» симпатию, все могло бы сложиться по-другому, но Аслан будил во мне лишь неприязнь, брезгливость и желание держаться подальше, а по возможности совсем далеко друг от друга.
Мужчина склонился, обдав чесночным дыханием, и сжал через плотную ткань джинсов мою задницу. В этот момент во всем огромном зале рынка остались лишь мы, и кричать, звать на помощь было бесполезно.
– Все решаемо, да? – заявил он, явно рассчитывая на сговорчивость загнанной в угол жертвы. Не дождешься!
– Заготовки убрал! – рыкнула я, дернувшись в его руках, ощущая себя, словно в тисках.
Хотелось свободы и глоток живительного чистого воздуха. От запаха чеснока подташнивало, а тело дрожало от нервов и напряжения. Мужчина был сильнее и прекрасно об этом знал.
– А то что, Нина? – чувствуя себя хозяином положения, да и, чего греха таить, моей жизни в целом, ехидно поинтересовался Аслан.
– А то нечем будет детальку полировать! – зло выпалила я, кивнув на бугор в районе его ширинки, которым работодатель недвусмысленно терся о мое бедро.
– Ты сейчас сама, как я скажу, ее отполируешь, сучка! Еще спасибо скажешь и добавки попросишь, да?! – взревел повелитель дохлых селедок, и его пальцы сжались, причиняя мне боль и, наверняка, оставляя синяки на коже.
Да катись все к черту! Лучше уж под забором от голода умереть, чем терпеть подобное! Одна крохотная мысль в экстренной ситуации заставила принять правильное решение и успокоиться. Страх отступил, дрожать я перестала. Передо мной всего лишь мужчина. А я кто? Я – женщина! Если верить классикам – венец творения, а значит…
И я улыбнулась, призывно и ласково. Как бы ни был взвинчен работодатель, все же немного опешил от смены моего настроения. Хватка на ягодице ослабла, что позволило совершить один нехитрый прием, которому обучал меня еще первый муж. Никогда всерьез не думала, что такой навык сможет пригодиться. Я со всей силы ударила носком ботинка хозяина почивших кальмаров прямо в голень.
– Что творишь, идиотка, да?! – заорал Аслан и запрыгал передо мной на одной ножке.
Упс… Кажется, он еще больше разозлился. На его глаза медленно опускалась кровавая пелена ярости. Но теперь у меня было расстояние для маневра и несколько секунд на раздумья. Немного, конечно, но вполне достаточно, чтобы упереться спиной в прилавок и судорожно искать на нем что-нибудь тяжелое для отстояния чести девичьей, да и вообще для самообороны в целом.
Предмет, как на зло, никак не находился, а враг, перестав скакать зайцем, неумолимо приближался. Рыночные весы я отмела сразу. Даже в состоянии аффекта мне не поднять такую тяжесть. А больше ничего подходящего не находилось, пока рука не натолкнулась на мягкий полиэтилен пакета-майки, наполненного халявной овощной и фруктовой гнилью от Нияза.
– Допрыгалась, кыаз-за! – нарочито лениво окидывая меня взглядом, Аслан медленно подходил. Слишком неспешно. И без того тонкие губы превратились в ниточки, отчего его рот казался уродливой щелью.
– Не подходи! – честно предупредила я, уже отыскав у пакета заветные ручки.
– Давно бы сама дала, да? – неприятно ухмыльнулся король сардин и лососей. – Ломаешься, как целка, да?!
– Не подходи! – выкрикнула повторно, давая ему возможность отступить.
Предупреждению не вняли. Аслан сделал еще один шаг вперед, который и стал для него роковым. Я обрушила пакет со всем содержимым, коего оказалось немало, прямо мужчине на голову. Он закачался, но не упал. И тогда я добавила! А потом еще раз и еще… Пока работодатель не рухнул к моим ногам. Пакет порвался. На грязный пол рынка высыпались апельсины с чуть позеленевшим боком, вялая морковь, покатились подгнившие яблоки и картошка. Эх, да я на этом неделю жить могла.
Я медленно, но уверенно приходила в себя, а Аслан все еще не подавал признаков жизни. Так и лежал на боку, пождав к себе колени. Да, неотягощенные интеллектом всегда действуют на инстинктах, принимая в критических ситуациях максимально выгодное положение тела. А поза эмбриона, как утверждают психологи, дарит чувство покоя и защищенности. Вот только покой у него слишком затянулся. Неужели убила? Пришлось подойти и потыкать в него носком ботинка. Трогать руками было омерзительно.
– Э-эй! – неуверенно позвала я. – Ты живой?
Мужчина застонал и перевернулся на спину. Взгляд с трудом сфокусировался на мне, и рыбный магнат выдохнул:
– Дура, да?
По его лицу стекали остатки помидора и перезревшей, чуть подпорченной груши. Груши я любила. Только вот стоили они зимой баснословно. С моей зарплатой не позволить такую роскошь, а Нияз списывал их слишком поздно. Всегда тянул до того момента, пока груша едва не превращалась в кашу. Сегодня мне могло перепасть лакомство, а перепало лишь чувство гадливости и еще одно опустошающее разочарование.
Наверное, осознание именно этого стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Не важно, что станет со мной дальше, но здесь и сейчас я все скажу своему обидчику. Подхватив с пола штакетину от разобранных деревянных ящиков, которые в изобилии лежали чуть поодаль, направилась к хозяину морских и не очень рыб.
– Нинка! – взвизгнул он и начал шустро пятиться, опираясь на локти и задницу.
Ну, чисто рак! Ему бы еще панцирь и глазки навыкате. Хотя, с глазками поспешила. Чем ближе я подходила, тем сильнее они у Аслана выкатывались. От страха. Я чувствовала его липкий страх, и, признаться, чувствовала себя отмщенной.
– Нинка! Ты что творишь, да?! – в панике заголосило недоделанное ракообразное.
– Никогда! – я подошла к Аслану и, водрузив ему на живот ногу, подставила к горлу работодателя штакетину на манер шпаги. – Слышишь? Никогда не смей называть меня Нинкой! Для тебя, мразь, я – Нина Дмитриевна Королёва! Понял?
Я чуть надавила на палку, и у Аслана дернулся кадык – мужчина судорожно сглотнул.
– Понял, да! – прохрипел он.
– И еще. Если ты, еще хотя бы раз посмеешь, прикоснуться ко мне, я переломаю тебе все пальцы! Клянусь! – и, убрав ногу, отбросила палку.
Работодатель так и остался лежать с подсыхающей на физиономии фруктово-овощной жижей. Я же медленно стянула с себя нарукавники, халат и фартук, бросив все это в Аслана. Куртку надела на автомате, подхватила сумку и направилась прочь. Мне срочно нужен был воздух. Много-много воздуха.
– Нина Дмитриевна! – ехидный окрик заставил остановиться, но не обернуться. – Ты уволена! Пошла вон, да!
И повелитель безголового минтая расхохотался. Вот и все. То, чего боялась еще утром, случилось. Стало ли мне от этого хуже? Прислушалась к себе и с удивлением поняла, что нет, не стало. Наоборот, словно гора с плеч свалилась. И пусть впереди неминуемо ожидают проблемы, но решать их с открытым сердцем будет стократ проще.
– Подавись ты своим занюханным рынком! – выплюнула я, не оборачиваясь, и зашагала к выходу.
Меня ждала совершенно новая жизнь. Тогда я еще не подозревала, насколько новой она окажется. Сейчас же просто брела, почти не разбирая дороги. Даже мыслей особых не было, как и денег на транспорт. Кажется, на проездном осталась пара поездок. Можно податься на автобус и медленно ехать через весь город, наблюдая через окошко за жизнью других, более счастливых и удачливых людей.
Я остановилась на пешеходном переходе и стала ждать, когда же на светофоре загорится зеленый. Автобусная остановка совсем рядом – рукой подать, там можно спрятаться и от колючего, пронизывающего насквозь ветра, и от сыплющегося мелкой моросью дождя.
– Нинка! – голос, окрикнувший меня, показался смутно знакомым. Словно из иной жизни, давно закончившейся и от того кажущейся нереальной. – Нинка Королёва! Нина!
Обернулась, посмотрев на женщину, машущую мне рукой. Красивая, успешная и… все еще узнаваемая. Светка Самойлова – вторая, после Нины Королёвой, красавица дружного 10 «Б» класса, пламенно влюбленная в Димку Токарева. Таскалась за ним хвостом, а он ни на кого, кроме меня, и внимания не обращал. Шептал на переменках, утыкаясь холодным носом в шею: «Королёва – ты моя королева!», а я лишь смеялась в ответ.
Даже на нашей свадьбе Светка сказала, что я недостойна Димки, а потом долго плакала в туалете. Когда мы с мужем переехали в город, Самойлова и туда последовала за моим Токаревым. А потом его не стало. Случайность, у «Газели», на которой он работал, отказали тормоза. Чтобы не наехать на группу детского сада, как раз переходящую в этот момент дорогу, он принял решение съехать с трассы. Крутой склон, мгновенное возгорание и моя первая трещина на сердце.
После Димкиной смерти исчезла и Самойлова. Я и думать о ней забыла, а она вот вспомнила. Даже узнала. Стоит у неимоверно дорогого автомобиля в шикарном меховом манто и приветливо машет рукой. Вот только взгляд недобрый, снисходительный что ли. Она не меня рада видеть, рада продемонстрировать свое превосходство на фоне моего ничтожества. Да плевать мне, если честно! Я, Светка, в отличие от тебя, все же была с ним счастлива, пусть и недолго. Но и тешить Самойловское превосходство совершенно не хотелось. Хватит с меня на сегодня потрясений. Для этого вся жизнь впереди.
– Вы обознались! – твердо произнесла я, зачем-то сунула руку в карман джинсов, нащупав странную монету, и, развернувшись, смело ступила на пешеходный переход, даже не посмотрев, сменился ли сигнал светофора.
Визг тормозов, удар, ослепляющая боль и абсолютная беспомощность, когда ты не только пошевелиться, но даже вздоха сделать не в состоянии. А мелкие, словно водяная пыль, капли дождя, попадают в распахнутые, почти ничего уже невидящие, глаза и стекают из уголков по вискам. Может это не капли вовсе, а слезы по так и не прожитым годам, по нереализованным возможностям, по неиспытанным чувствам? Умирать легко, если некому удержать вас в этом мире. У меня не осталось никого. Я теперь свободна. И я ухожу.
Свет померк, сознание уплывало. Уже на грани услышала голос Самойловой, испуганный и, кажется, искренний:
– Нина! Ниночка! Прости! Я всю жизнь тебе завидовала, но твоей смерти не желала никогда…
Счастливо оставаться, Светка Самойлова! Будь счастлива, а мне тебя прощать не за что.
И еще один голос. Он не говорил, а довольно смеялся, словно исполнилось его заветное желание. Где же я его могла слышать? Чуть хриплый, но мелодичный, так непохожий на все те голоса, которые мне довелось услышать.
Разноглазый незнакомец! Именно его монету по какой-то странной случайности сейчас сжимали мои холодеющие пальцы. Что ж… Похоже, его слова оказались правдой. Прощай, старый мир! Здравствуй, иной, новый!
