Текст книги "Люди Весны (СИ)"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Фрага ссутулился в своём кресле. Сейчас он выглядел дряхлым стариком.

– Это прекрасные слова, – сказал он. – Но они разбились о стены Цании. Я мог положить весенних у Железной Цитадели. Омыть нашей кровью город трусливых торгашей – нет. Нет.

– Ты прав, великий Фрага, – сказал Эрлиак. Глаза его яростно сверкали. – Кровь весенних дорого стоит. И поэтому… Ты знаешь средство. Вы все знаете его.

Фрага закрыл глаза.

Полководцы молчали.

– Цанийская Коллегия, – сказал священник. – Самовлюблённые богохульники, отвергнувшие доброту Фадарай. Их должно покарать. Он разобьёт коллегию в один миг.

Фрага тяжело вздохнул.

– Мы не станем использовать Маррена.

– Почему?

– Оружие несоразмерно противнику.

– В праведных руках любое оружие служит добру.

Фрага хмуро посмотрел на Эрлиака.

– Хорошо, вот другой довод, – сказал он. – Это оружие можно использовать только один раз. Если не станет Маррена, кто разобьёт коллегию Элевирсы?

– Если весенние отступят от Цании, то до Элевирсы не дойдут никогда.

«Мрак бы побрал всех святош, – подумал Арга. – Его не переспорить». Потом ему пришла другая, ещё менее приятная мысль. То, что очевидно Эрлиаку, вне сомнений, ясно и прочим священникам армии, а те много говорят с солдатами. Если простые воины считают, что уступки цанийцам равнозначны поражению весенних… Упавший боевой дух станет причиной и других поражений. Печальная истина в том, что победа, взятая ценой большой крови, лучше мира, заключённого в унынии после бесплодных усилий. Церковники загнали полководцев в ловушку. Подобно Цании, окружённой войсками, сам Даян Фрага оказался между смыкающихся челюстей: с одной стороны фанатичная вера, с другой – деньги Святого Престола.

В мыслях Арга едва не начал богохульствовать. Он успел оборвать себя, но мурашки побежали по коже.

И вдруг Эрлиак обернулся к нему.

Арга вздрогнул: почудилось, что священник услыхал его мысли.

Глаза Эрлиака блестели. Лицо его вновь осветилось улыбкой, на сей раз – почти лукавой.

– Инн Ториян Арга, – сказал он. – Ты прославленный воин и надежда Цветения. Возможно, твой взгляд яснее прочих. Скажи, знаешь ли ты способ взять Цанию?

Арга скрипнул зубами. Проклятый Эрлиак пытался вбить клин между ним и названым отцом. Только что Арга собирался говорить о пути боя, но сейчас это значило – возразить Фраге, подвергнуть сомнению его слова. Арга не хотел делать это в присутствии Эрлиака.

Взгляд его встретился со взглядом Фраги. «Последний раз, когда я обращаюсь к тебе за помощью, – безмолвно поклялся Арга. – Последний!» Фрага щурился, намерения его трудно было угадать. Но, помедлив, он едва заметно кивнул.

Арга посмотрел на карту города и в задумчивости поскрёб щетину.

– Сегодня, – сказал он, – я увидел способ.

Эрлиак вскинулся. Троица Луянов уставилась на Аргу с жадным интересом. Близнецы возбуждённо засопели, словно псы перед охотой. Ниффрай облизнулась.

– Цанийская Коллегия сильна, – сказал Арга. – Горожане верят в это. И здесь кроется их слабость.

Фрага чуть улыбнулся.

– Они так и не укрепили стены, – продолжал Арга. – А щит не столь надёжен, как кажется. Мэна Сарита сегодня едва не пробила его ради развлечения…

Драконье Око усмехнулась, змеиный глаз сверкнул. Давняя неприязнь к Арге на её лице смешалась с самодовольством.

Арга повернулся к ней.

– Мэна Сарита. Если наши маги объединят усилия, если артиллеристы поддержат их свинцовыми ядрами, какой величины разлом и как долго…

– Не продолжай, – перебила Сарита. – Я рассчитала это два месяца назад. Тридцать на тридцать локтей мы удержим минуту. Двадцать на двадцать – две.

– Но за магическим щитом, – возразила Лакенай, – стена. Каменная стена, пускай и ветхая. Невозможно пробить их одновременно. И… даже если это удастся сделать, магистры объединят усилия и восстановят щит.

Арга кивнул.

– У нас будет две минуты. Пушки обрушат стену. Ударный отряд войдёт в пролом.

Повисло молчание.

Эрлиак просиял. Он смотрел на Аргу с таким восторгом, словно безумный план уже воплотился и привёл к победе. Луяны расправили плечи. Сарита ухмылялась.

Фрага не изменился в лице.

– Это невозможно, – прошептала Риммнай. – Это за пределами человеческих сил.

– Но не сил Людей Весны! – ответила Ниффрай. – Слава в веках ждёт тех, кто совершит такое!

– Это слишком опасно, – сказал Скедак. – Это самоубийство.

– Это опасно, – согласился Арга. – Мы не кинемся на приступ сломя голову и не разобьём лоб. Обстрел начнётся заранее и с шести сторон – там, где стены выглядят ветхими. Коллегия разделит силы на шесть направлений, и только в одном из них мы ударим. В город войдут отборные силы. Их задача – сбросить магов с одной или двух сторожевых башен. После этого…

– Щит падёт, – завершила Сарита, – и наступит черёд остальных.

– Но сколько воинов успеют войти в пролом? – не сдавался Скедак.

– Немного, – сказал Арга, – если это будет первый подобный штурм в их жизни.

– Что? – в один голос сказали Акрана и Зентар.

Фрага расхохотался. Он понял замысел Арги. И только теперь Арга ощутил, сколько в действительности крылось в его сердце сомнений. Одобрение отца развеяло их.

– На востоке, за холмами, – сказал он, – мы выстроим подобие пролома. И воины будут упражняться до тех пор, пока не исчезнет всякий признак дурной спешки и неразберихи.

Скедак потрясённо качнул головой.

– Это хорошая мысль, – заключил Фрага, довольно щурясь. – Это ещё не решение и уж тем более не приказ. Но во время переговоров эта мысль будет как крепость внутри разума. Арга, я уступлю тебе право говорить с цанийцами. Выслушаем их. Возможно, штурма не понадобится вовсе, и это будет лучший исход.

Эрлиак сделал перед собой знак цветка и склонил голову, принимая решение Фраги. На губах его была благочестивая улыбка.

Когда он выпрямился, улыбка исчезла. Взгляд священника, устремлённый на Аргу, был полон странного пристального любопытства. Оно показалось Арге настолько неприятным, что он отвернулся.

* * *

– Арга, – строго сказала Риммнай. – Неприлично заглядывать через плечо, когда человек пишет.

– О! Прости, – он задрал голову и уставился в потолок шатра. Риммнай засмеялась.

По законам супруга названого отца не считалась матерью, но Риммнай относилась к Арге так же, как к своим родным детям. Все они сейчас были далеко. Старшая дочь Фраги, горный инженер, много лет руководила работой шахт Голубой Наковальни, а младшие дети, сын и дочь, не достигли ещё двадцатилетнего возраста, и им пришлось остаться в Аттай. Обоих это привело в бешенство, но родители были неумолимы.

– Ты так подробно всё это описываешь, – сказал Арга Риммнай. – Шатёр, порядок, заслуги. Наряды описывать тоже станешь?

Риммнай захлопнула тетрадь.

– У меня есть маленькая слабость, – сказала она. – Большие церемонии. А теперь иди и займи своё место.

…«В строгом согласии с обычаями старого Королевства для встречи посланников разбили отдельный шатёр, высокий и широкий. Из плотной ткани была лишь задняя его стенка, а боковины прикрывали канатные сети наподобие тех, что защищают солдат на осадных башнях. Передней же стенки не было вовсе. В шатре установили три высоких сидения – для командующего, старшего мага и главного священника армии. Перед ними на небольшом столе оставили кувшин обрядового вина и чаши для него. Главы Великих домов вошли в шатёр, а главы малых домов, командиры Воспринятых и наёмных солдат обступили его справа и слева».

Фрага, сидевший в центре, казалось, дремал. Лакенай выглядела печальной. Эрлиак, напротив, непрерывно улыбался. Когда Арга встретился с ним взглядом, прелат кивнул и поднял руку в знаке цветка, будто благословлял его.

Арга коротко поклонился и отошёл к Лакенай.

– Цания принимала последователей всех богов, – сказал он первое, что пришло в голову. – Чей священник будет сопровождать посла?

– Торговцы почитают Миранай Труженицу, – голос Лакенай звучал так, будто мысли её бродили не здесь. – Но сейчас, я думаю, все они возносят молитвы её милосердной дочери… Сейчас увидим. Ворота открываются.

Она, несомненно, почувствовала это через течения магии. Прошло не меньше минуты, прежде чем городские ворота действительно растворились. Если Коллегия каким–то образом размыкала щит, это тоже могли увидеть лишь маги. Для глаз обычных людей посольство прошло сквозь него так же просто, как сквозь ворота. Наблюдая за цанийцами, Арга убедился в своей правоте: власть в городе действительно перешла к Коллегии. Посольством предводительствовала женщина в одеянии мага. Она ехала на белой кобыле, смирной то ли от природы, то ли от голода. Отстав на полкорпуса, за ней следовали ещё двое – толстый торговец на гнедом коньке и благообразный старец на пегом.

– Нет, – едва слышно сказала Лакенай. – Не Джурай Милосердная. Джандилак Справедливый. Это храмовый юрист или судья – видишь цепь на плечах?

Арга оценил решение посла. Цанийцы не собирались молить о милости, они желали указать весенним на несправедливость их поступков и притязаний.

За тремя послами следовали шесть слуг. Безоружные, в простых тёмных одеждах, они всё же держались как воины.

Несколько минут Арга смотрел на послов, размышляя о предстоящей беседе. Потом нахмурился в недоумении.

– Погоди–ка, – вслух подумал он. – Цанийцы поставили женщину во главе посольства? Это странно. Или они хотят подольститься к нам таким образом?

Лакенай покачала головой.

– Арга, в Цанийской Коллегии нет женщин.

Арга поперхнулся. Светлая коса посланника длиной и пышностью могла поспорить с косой Лакенай.

– Сколько же ему лет?

– Вряд ли более двадцати.

– Тогда это вдвойне странно.

– Те, кто живёт мало, – сказала Лакенай, – вынуждены быстро взрослеть. Чтобы учиться магии, необходим не только природный дар, но также глубокий и быстрый ум. Старшие магистры поддерживают щит, им нельзя отвлечься. Они отправили к нам лучшего из тех, кого могли освободить. Думаю, это не по годам мудрый юноша.

День разгорался и обещал быть погожим. Под лучами солнца магический щит был почти не виден, лишь на границах его свет распадался на множество радуг. С Милефрай прилетал свежий ветер. Осень чувствовалась в воздухе. Арга вышел из шатра и выпрямился, уперев руки в пояс. Боковым зрением он видел, как окрест шатра собираются люди – офицеры, маги, священники. Любопытные коневолки тоже подходили поближе, иные успели затесаться в толпу. Сатри и Ладри были здесь, но Арга и его дела, вопреки обыкновению, их не интересовали. Оба брата смотрели только на Тию, мышастую волкобылу Лакенай.

Лакенай встала и прошла вперёд.

Говорки стихли. Стало слышно, как ветер треплет тяжёлую ткань шатра.

Лакенай прочнее перехватила свой посох и установила его перед собой. Отступив на шаг, Арга покосился на неё с любопытством: губы Лакенай раскрылись, заклинание сорвалось с них. По спине Арги пробежал холодок. Начиналась беседа магов, доступная только им.

У посланника не было посоха. Остановив кобылу, он поднял руки, показывая, что кисти закованы в металл. Арге доводилось видеть подобные «украшения» вблизи – каждый палец охватывало массивное кольцо, цепочки соединяли кольца с браслетами. Ограничители редко делали полностью свинцовыми, разве что для преступников. Обычно свинцовые шарики оправляли в сталь или серебро так, как в настоящих украшениях оправляют камни. В действительности ограничители не лишали мага всех его сил. Как понял Арга из рассказов Лакенай, свинец только нарушал потоки магических энергий и делал их непредсказуемыми. Попытка сотворить заклинание в ограничителях могла закончиться чем угодно – чаще всего увечьем для самого мага.

Лакенай церемонно склонила голову и медленно, очень медленно положила посох перед собой на траву. Выпрямившись, она развела руки в стороны – жестом, каким приглашают в дом гостя.

Белая кобыла под магистром вновь двинулась вперёд. Вскоре она учуяла коневолков, испугалась и заартачилась. Цаниец не стал её понукать. Остановив её, он спрыгнул на землю и пошёл пешком. Один из слуг перехватил поводья. Торговец и юрист тоже спешились и заторопились следом за магом. Слуги остались на месте.

Вблизи цаниец казался совсем юным. У него будто и борода ещё не росла. Тонкие черты лица и большие дымчатые глаза делали его похожим на девушку. Он поклонился и вновь показал окованные руки.

– Моё имя Лесстириан, – сказал он. – Магистры Коллегии и городской совет поручили мне говорить от имени жителей Цании. Мои слова подтвердят почтенный Нарен, второй после главы Союза гильдий, и преподобный адвокат Ульзар. Шестеро наших сопровождающих из числа стражей Коллегии не будут говорить и останутся в отдалении.

Арга ответил поклоном.

– Магистр Лесстириан? – уточнил он.

– Не магистр, только кандидат.

Лакенай забрала свой посох и вернулась в кресло. Арга помедлил.

– Инн Лесстириан, – размеренно проговорил он. – Я – Ториян Арга из дома Ториян, прозванный Аргой Двуконным. Я буду говорить от имени всех Людей Весны и Воспринятых Цветением. Мои слова подтвердят Фраян Лакенай из дома Фраян, известная как Золотая Лакенай и Убийца Чумы, прелат Цветения святой отец Эрлиак и сам Даян Фрага из дома Даян, прославленный как Фрага Непобедимый.

– Мы почитаем Фрагу, разбившего Чёрную Коллегию, – сказал Лесстириан. – Несмотря на то, что ныне он наш злейший враг.

Лицо его потемнело при этих словах. Арга услыхал, как позади шепотки пронеслись по толпе – будто порыв ветра. Коневолки зафыркали.

– Согласно обычаю, – сказал Арга, – инн Лесстириан, я предлагаю тебе вкусить обрядового вина.

– Согласно обычаю, инн Арга, я принимаю твоё предложение.

Как и сам Арга, цанийский маг только пригубил чашу. Поставив её на стол, он сложил на груди руки в тяжёлых «украшениях». Спутники его замерли как тени. Они избегали встречаться глазами с весенними и смотрели в землю. Оба были старше Лесстириана по меньшей мере вдвое, а то и втрое, но казалось, что они пытаются спрятаться за его спиной. Сам маг выглядел спокойным. «Любопытно», – подумал Арга. Он знал, что магия не терпит несдержанности, но здесь крылось нечто большее. Трое послов являли собой расстановку сил за стенами осаждённого города. Власть Коллегии приближалась к абсолютной.

– Нам бесконечно печально быть врагами столь благородных людей, как весенние, – сказал Лесстириан. – Ещё жива память о том, как люди богини Фадарай были величайшими защитниками мира.

– Мы по–прежнему стремимся к миру, – ответил Арга. – Рангана, Анкорса, Лесма, многие другие земли и города признали верховную власть Аттай и приняли Цветение. Закон и благополучие царит в них. Никто не пострадал.

– Никто? – Лесстириан смотрел Арге в лицо, взгляд его был твёрд и холоден. – Я знаю учение фадаритов, а если упущу что–то, преподобный поправит меня. Нельзя насильно ввести человека в число Воспринятых.

– Это так. Воспринятыми становятся по доброй воле.

Уголки губ цанийца дрогнули, но это не было улыбкой.

– Прости мне дерзость, инн Арга, но обеты Воспринятых тяжелы и часто мучительны, а отступление от них жестоко карается. Пытаюсь и не могу поверить, что сотни тысяч человек на пути вашего войска приняли их по своей воле.

– Прощаю, инн Лесстириан, поскольку ты, по всей видимости, был введён в заблуждение. Воспринятые ныне исчисляются тысячами, а не сотнями тысяч, и наша Церковь никому не навязывает обеты.

– Что тогда означают слова «принять Цветение»?

– Жить по законам Цветения. Они не требуют становиться фадаритом. Фадарай не нуждается в поклонении и жертвах. Она желает лишь свободно дарить свою милость всему миру, ибо она есть весна.

– Миру, подвластному Людям Весны?

– Миру, где никто не вправе отнимать у другого свободу, любовь и силу.

Лесстириан опустил голову. Арге показалось, что он побледнел.

Боковым зрением он видел, как улыбается Эрлиак, и улыбка ему не нравилась. Арге не по душе было повторять доводы, которые он сотни раз слышал от простых священников и от самого Эрлиака. Этим доводам сравнялось уже несколько веков. Но их ждали зрители, их требовал церемониал. «Хитёр ты, Фрага, – мысленно сказал Арга, – уступил мне право разводить болтовню».

Лесстириан беззвучно вздохнул. Другие послы, казалось, не дышали вовсе.

– Законы Цветения, – сказал маг, – созданы для весенних, и только у весенних есть силы их соблюдать. Согласно Правде Лаги преступлениями, достойными казни, станут обычаи, по которым Цания живёт много веков.

«Наконец–то, – подумал Арга. – Достаточно повторять пройденное». Пускай с этого мига разговор стал сложнее, но он хотя бы вёлся о настоящих делах. Арга медленно кивнул.

– Инн Лесстириан, – проговорил он, – прошу тебя, скажи прямо: что преграждает жителям Цании путь к Цветению? Что вынуждает вас отвергать доброту Фадарай?

В лице мага что–то дрогнуло. Но когда он ответил, голос его прозвучал с прежним спокойствием:

– Вы требуете невозможного.

– Невозможного? – переспросил Арга. – Что возможно для десятков городов и сёл, но невозможно для Цании?

Лесстириан развёл окованными руками.

– Законы Цветения суровы, – сказал он, – но весенние известны как разумные господа, и имя Даяна Фраги почитается во всём мире. Мы признаём, что под властью Аттай улучшаются нравы. И мы готовы были бы признать вашу власть, если бы ваши законы говорили только о нравах. Но они посягают и на имущество. Цания – это купеческие гильдии. Цветение запрещает женить детей по сговору родителей и осуждает брак по расчёту. Оно даёт женщинам право владеть богатствами и приказывает выделять дочерям ту же долю наследства, что сыновьям. Если Цания примет эти законы, потоки богатства придут в беспорядок, подобно тому как свинец вносит беспорядок в потоки магии.

Арга покосился на толстого гильдейца. Тот явно мечтал провалиться сквозь землю.

– Что же получается? – вдруг звонко проговорил Эрлиак. – Так упрямо и стойко Цания сражается вовсе не с нами? На самом деле мужчины Цании сражаются со своими жёнами и дочерьми?

Шепотки зрителей превратились в говор. Многие засмеялись, в иных голосах звучали изумление и возмущение. «Проклятый святоша!» – подумал Арга. Те же самые слова вертелись на языке у него самого, но их нельзя было произносить перед людьми! С точки зрения Эрлиака Цания богохульствовала. Он желал, чтобы так думали все. Весенние не станут терпеть богохульство.

Лесстириан молча ждал, пока шум утихнет. Лицо его окаменело.

– Жители города поручили мне предложить соглашение, – ровно произнёс он. – Цания согласна признать главенство Аттай и платить налоги, которые установит столица. Но Аттай должна признать право Цании жить по собственным законам.

Гнев, захлестнувший соплеменников при этих словах, Арга ощутил так, словно был магом и внимал бурлящим потокам магии. Шум поднялся снова. Теперь он походил на гул гнезда разъярённых ос. В задних рядах даже не пытались понизить голос. Словно эхо медвежьего рыка, ветер доносил обрывки ругательств, божбу, угрозы, грубые шутки.

Кожу Арги покалывало. Волосы на руках приподнялись.

«Мрак! – думал он. – Безумцы! Ведь могло закончиться именно этим. Именно это предлагал Скедак. Но теперь… Безнадёжно. На что они надеялись? Мальчишка не мог сам составить эту речь, её продиктовали магистры. Вся Коллегия лишилась разума? Они могли бы просить отсрочки или поблажек. А теперь не только святоши, теперь каждый будет требовать штурма».

Оставалось одно.

Арга помолчал.

– Святейшая Каудрай, нынешняя глава Цветения, – тяжело сказал он, – известна своей беспримерной добротой. Многие считают её мягкость чрезмерной. Но все мы повинуемся её милосердным решениям. Мэнайта Каудрай издала повеление о единственной уступке, которую Цветение готово сделать.

Он обвёл взглядом цанийцев. Щёки торговца мелко тряслись. Святоша–адвокат смотрел вороном. Лесстириан побледнел как полотно, но оставался спокоен.

– Согласно законам Цветения, – продолжил Арга, – те, кто покупает супруг и наложниц, а также те, кто женит детей против их воли, должны быть казнены как насильники. Если этот закон вступит в силу, Цания опустеет. Святейшая Каудрай приняла во внимание ваши обычаи. По её слову священники смогут проводить обряд примирения преступника с жертвой. Разумеется, если пострадавшие испросят о таком обряде.

Тяжёлый вздох вырвался из груди Лесстириана.

– Это решение далось Святейшей дорогой ценой, – прибавил Арга. – Слишком велико отвращение, которое весенние испытывают при мысли о насилии. Были те, кто назвал это богохульством.

Шум позади не стихал. Казалось, он давит на стены шатра, вминая их внутрь.

– Мы лишь посланники, – бесцветно сказал Лесстириан. – Мы не можем принимать решения. Это право остаётся за отцами города и Коллегией.

– Так передай им слово Людей Весны. Пусть задумаются о том, что ждёт Цанию, если её возьмут силой оружия.

Лесстириан стиснул пальцы так, что металл колец глубоко впился в плоть.

– Это бесчеловечно. Перед Джандилаком Судией вы неправы.

– Ты слышал.

Маг поднял руку и прижал перстни к виску.

– Мои родители прожили жизнь в согласии, – проговорил он с болью. – Их поженили в детстве… Почему, инн Арга? Какую выгоду получат весенние, навязав миру свои законы?

– Законы Цветения.

Глаза Лесстириана беспокойно заметались. Арга позволил себе оглянуться. Лицо Фраги оставалось непроницаемым. Лакенай помрачнела. Сарита выглядела довольной. Луяны жаждали битвы. Кто–то молился, кто–то смотрел с насмешкой…

Эрлиак встал.

– Это не вопрос выгоды, посол, – сказал он так, чтобы слышали все. – Боги не думают о выгоде и не делают уступок. Нас ведут вера и долг, ибо Фадарай одарила нас так щедро. Мы сражаемся во имя весны.

Шум начал раздражать Аргу.

«Эрлиак добился своего, – понял он. – Перед нами был просто ещё один город на пути к Элевирсе. Теперь перед нами гнездо богохульников. Им нельзя оказывать милости».

Лесстириан закрыл глаза. Плечи его опустились.

Эрлиак улыбался.

Арге бросилось вдруг в глаза, насколько безмятежно–мирный вид был у прелата в полном убранстве. Венок из свежих цветов, гирлянда на обнажённой груди, разноцветные войлочные косички до самых бёдер… Человек в белых одеждах требовал крови. «Чего он хочет? – подумал вдруг Арга. – Чего он хочет на самом деле?..»

– Я, Даян Фрага, подтверждаю сказанное.

Фрага не повышал голоса, но шум стих мгновенно.

Арга сжал зубы. Он чувствовал, что отец хотел бы возразить. Фрагу не задело невольное оскорбление и не увлекла проповедь. Но он был плоть от плоти своего народа – и слышал волю народа.

Лесстириан выпрямился.

– Я слышал слово весенних и понял его. Я передам его людям Цании.

– Я, Фрага, даю вам ещё два дня на размышления. После этого всё будет в руках судьбы.

Маг коротко поклонился, развернулся и зашагал к своей лошади.

Арга сидел на берегу реки и смотрел, как колышутся тёмные водоросли. Мальки резвились на тёплом мелководье. Подобрав камень, Арга кинул его в воду, распугав рыбёшек.

Подошла Лакенай. За ней рысила Тия, выпрашивая угощение.

– Тия, не пихай меня, у меня ничего нет!

Арга пошарил у пояса и передал Лакенай сумку с остатками сушёной рыбы. Волкобыла радостно заржала и встала на дыбы. Лакенай рассмеялась.

Сатри и Ладри подняли головы. Коневолки рыбачили ниже по течению, в зубах у Ладри бился здоровенный окунь. Немного подумав, Ладри сожрал его сам. На все ухаживания братьев Тия отвечала только укусами и пинками.

Лакенай села рядом с Аргой.

– Выглядишь злым, – сказала она.

– Пришлось устроить разнос командирам наёмников. А я говорил Фраге, что наёмники не нужны.

– Ты и про Воспринятых это говорил. Что случилось?

– Мрак их разберёт, сырой воды напились, что ли. Пол–отряда не вылезает из отхожего места. Запашок стоит… О чём только думают эти люди? Они ведь знают о своих слабостях.

– Людям не нравится думать о своих слабостях. Тем более – рядом с теми, у кого этих слабостей нет. Они пытаются держаться вровень с нами.

– Поэтому я и считаю, что они не нужны. Здесь.

Помолчав, Лакенай обняла его за шею. Арга склонился к ней и коснулся щекой её виска.

– Премудрая, Золотая Лакенай, – вздохнул он.

– На самом деле ты думаешь совсем не об этом, – сказала она, – и злишься из–за другого.

– От тебя ничего не скрыть.

– Даже не пытайся.

Арга скорчил гримасу. С минуту Лакенай ждала, потом отпустила его и заглянула ему в глаза.

– Арга, – сказала она с тревогой, – я думала, ты поведёшь штурмовой отряд. Стену для упражнений уже построили.

– Знаю.

– Люди уже спорят, кому достанется честь первого удара.

– Догадываюсь.

– А ты сидишь здесь. Для этого должна быть серьёзная причина.

Арга потянулся вперёд, зачерпнул воды и плеснул себе в лицо.

– Прежде чем что–то делать, – ответил он, – нужно понимать, зачем ты это делаешь.

– Разве сейчас подходящее время для таких мыслей?

– Такие мысли всегда приходят непрошеными.

– Иногда кажется, что ты сын Фраги по крови, – заметила Лакенай. – Знаешь, чем он занят? Сидит на холме и о чём–то думает. Я даже подходила к Риммнай. Она сказала – нужно оставить его в покое.

Арга невесело хохотнул.

– Одна ты беспокоишься обо всех, – сказал он и поцеловал Лакенай в щёку. – Развеивать сомнения – дело священников. Вот Эрлиак, тот не знает сомнений…

– Ты думаешь об Эрлиаке? – угадала Лакенай.

Арга глянул на неё пристально. Лакенай хмурилась. В глазах её были внимание и печаль.

Поколебавшись, Арга сказал:

– Все благороднейшие животные – драконы, коневолки и боевые псы, – живут как будто по законам Цветения. Цветение соответствует их природе. Или наоборот, природа животных соответствует Цветению Великой весны… Животные не тяготятся его законами. Кто это только придумал – что Цветение создано для весенних?

Лакенай поразмыслила.

– Есть люди, которые становятся Воспринятыми, – ответила она. – Есть люди, которые стараются держаться вровень с нами. Мы почитаем их, потому что их дух твёрже нашего, на их долю выпадает больше тягот. Есть люди, которые не хотят испытаний. Это естественно. Но их сердца часто бывают неспокойны. Не все могут смиренно принять свою слабость. Многие ищут оправданий.

– Тебе нужно было стать священницей.

– О нет, – Лакенай улыбнулась. – Это испытание, которого я никогда не хотела.

Арга помолчал. Уставился в бледнеющее ясное небо.

– Священники Цветения бывают весьма неприятными людьми, – сказал он. – Но когда видишь людей, отвергающих Цветение, понимаешь, что они во многом правы. И всё–таки… Чего хочет Эрлиак? К чему стремится? Я не верю, что он жаждет видеть истребление цанийцев. Это не путь весны. Святой Лага учил другому.

Лакенай опустила голову.

Арга посмотрел на неё. В задумчивости Лакенай принялась чертить пальцем по песку.

– Путь весны начался с того, что Лага убил двух разбойников, которые собирались совершить преступление, – ответила она наконец. – Потом он учил, что нельзя нести добро на остриях мечей. Но в самом начале он сделал именно это. Одни священники полагают, что важнее его слова. Другие – что его деяния.

Арга перевёл взгляд. Лакенай нарисовала на песке цветок, символ богини.

– Думаешь, Эрлиак хочет добра?

– Думаю, да. Он хочет, чтобы дары Фадарай принадлежали всем.

Арга хмыкнул.

Коневолки в реке бросили ловить рыбу и теперь гонялись друг за другом, поднимая тучи брызг. Тия смотрела на них с берега, подёргивая ушами. Солнце искрилось на речных волнах. Золотой пух возле лба и висков Лакенай как будто светился. Арга попытался подобрать слова и понял, что не сумеет этого сделать. Тогда он решил промолчать.

Сердце Лакенай было исполнено добра, и оттого она видела добро даже там, где его не было. Воля Лакенай была тверда, и потому добро возникало там, где его не было…

Иногда.

Иногда – нет.

– Я поеду к Фраге, – сказал Арга и оглушительно свистнул, подзывая коневолков. – Узнаю, что он надумал. Потом отправлюсь готовиться к штурму.

Лакенай кивнула.

– Сарита прогнала меня, – сказала она с улыбкой.

– Что?

– Маги заряжают мортиры, – она развела руками. – С самого утра. Я выжата досуха, наверно, даже спичку не смогу зажечь. Останусь здесь, может, искупаюсь, может, вздремну.

Арга склонился и нежно поцеловал её в губы, потом – в лоб.

Сатри и Ладри уже стояли за его спиной, переглядываясь и фыркая друг на друга. Сёдел и уздечек на них не было, но не было и нужды в них. Пожав пальцы Лакенай, Арга взобрался на Сатри и направил его к холмам.

Фрагу оказалось нелегко найти. К востоку от Цании гряды холмов сменяли одна другую. Вначале Арга решил, что отец, как сам он недавно, уехал повыше, чтобы смотреть на город и реку. Арга знал два места, удобных для этого. Оба холма, выжженные солнцем, были каменистыми и лысыми как коленки, человека на одном из них было бы видно издалека. Но вершины пустовали. Фрага отправился куда–то ещё. Потеряв в поисках немало времени, Арга развернул коневолка и поскакал в низину, где готовился штурм. Кто–нибудь там мог знать, где скрылся Фрага, а если нет, то для Арги всё равно были дела.

Чем ближе он подъезжал, тем больше людей встречал по пути. Воловьи упряжки тащили заряженные мортиры. Вокруг пушек плясали искры. Некоторые светились так, что это было видно даже под солнцем. Потом Аргу обогнал отряд из дома Ноэян, девять воинов на коневолках в полной броне. Вела их Эльтай, дочь Акраны. Навстречу им ехали армейские маги, уставшие настолько, что едва держались в сёдлах. Лошади под ними испугались коневолков и шарахнулись в стороны. «Осторожно!» – крикнул Арга и опоздал: двое всё–таки свалились в траву. Ноэяны бросились помогать и извиняться. Их встретили добродушным смехом.

Арга подтолкнул Сатри пятками.

«Не только Эрлиак не знает сомнений, – подумал он. – Люди рады, что будет бой. Священники воодушевляли их, но на самом деле все просто устали ждать… Фрага возьмёт Цанию. Иначе и быть не может».

С этой мыслью его охватило смутное беспокойство.

Наконец впереди показалось подобие стены из деревянных щитов и связок прутьев. Остановив коня, Арга обвёл взглядом низину. Это место не просматривалось с башен Цании, а выслать из–за щита лазутчиков осаждённые не могли. «Не полагайся на силу одной руки», – писал Крадон. Арге подумалось, что Железная Дева сорок лет назад допустила ту же ошибку. Переоценив мощь своего колдовства, она проиграла Фраге.

Сариту было видно издалека. Она стояла среди инженеров и артиллеристов, окутанная стремительным тёмным вихрем, и навершие её посоха вспыхивало и угасало. Мастера спорили о чём–то, то и дело указывая в сторону стены. Присмотревшись, Арга увидел бледные в дневном свете огненные линии. Ручьи магического пламени очерчивали перед стеной контур, подобный контуру громадного ивового листа. Сарита отмечала размер пролома, в который пушкарям предстояло отправить ядра.

– Наша Сарита не теряет времени, – вслух подумал Арга.

Поодаль, в лощине меж двух холмов толпились воины и коневолки. Собралось несколько десятков человек, может быть, сотня, почти все – в полной боевой броне. Похоже, шёл яростный спор. Арга различил Луянов, всех трёх. Ниффрай гарцевала на своём белом Накайме и что–то орала. Судя по тому, как размахивал руками Кегта, он собирался кого–то бить. Ладри коротко заржал, привлекая внимание Арги, указал мордой на спорщиков и неодобрительно фыркнул. Арга тоже фыркнул и ответил: