Текст книги "Люди Весны (СИ)"

Автор книги: Ольга Онойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Лучше уж Эрлиак…

Арга тяжело вздохнул. Здесь он тоже мог читать мысли и провидеть истину: не ему одному приходило в голову, что лучше уж Эрлиак.

И Эрлиак это знал.

На рабочем столе Арги стояла изысканной ковки стальная чаша – для сжигания важных писем. Арга запалил от свечи листы письма Тегры и бросил в чашу. В руках у него остался последний, пятый лист.

«В Цании умами властвует беспокойство. Купцы из Зиддридиры и Анаразаны жалуются, что жители избегают их лавок. Южные благовония плохо продаются, ходят слухи, что они зачарованы тёмной магией. Бесполезным грузом лежат даже шелка. Воспринятые из цанийцев говорили моим людям, что это знак не только страха перед иноками, но и верности весенним. Не думаю, что это чистая правда, но смысл в этих словах есть. Наши торговцы собираются выкупить шелка, пока цена держится низкой.

Многие простые цанийцы пытаются заговорить с весенними. Их тревожит одно: выступишь ли ты, иннайта Арга, в поход на Элевирсу? Цанийцы молят богов о том, чтобы оказаться в тылу этой войны. Прежде, когда чёрные иноки мирно жили в своих обителях, о них знали мало и знали только хорошее. Я раскаиваюсь в том, что не уделял достаточно внимания землям столь далёким от нас. Ныне с каждым днём наши знания растут. В то же время среди простого народа множатся слухи – и это страшные слухи, иннайта Арга. Осмелюсь сказать, что мы должны это использовать».

Лист отправился в стальную чашу, вспыхнул ярким огнём и сгорел дотла. Арга встал из–за стола и прошёл к окну. В пальцах он вертел другой конверт, куда легче первого. Луян Ниффрай, наместница Цании, отчитывалась о своих делах и заботах; как всегда, она была немногословна.

«Арга!

Налоги поступают исправно, ночные улицы безопасны, мне помощь не требуется.

Прибыл тайный гонец из Фрикки. Весть передал на словах: писать побоялись. Сам гонец сообщил, что принимает обеты Воспринятых и уезжает в Рангану. Возвращаться в Элевирсу не собирается, разве что вслед за возвращением короля.

Во Фрикке есть Историческое общество. Это собрание любопытных, которые изучают историю старого Королевства. Ему много лет, его уважают во Фрикке и Вирсе. Членов его считают безобидными и глубоко мыслящими. Влияние Общества шире, чем может показаться. В нём состоят знатные люди, многие маги и алхимики. Сейчас эти бородачи взбунтовались, хотя взбунтовались в большом секрете. Говорят, учение чёрных иноков угрожает культуре и просвещению. Говорят, что Огненный забрал слишком большую власть и требует ещё больше. Говорят, что гвардия Элевирсы не может сравниться с иноками в бою – это известно точно, так как иноки не раз приглашали гвардейцев на состязания. Говорят, наконец, что мы с тобой, Арга, культуре и просвещению не угрожаем, а потому лучше видеть в Элевирсе нас, нежели безумных южан.

Хорошо будет нам войти в Элевирсу как спасителям, а не как захватчикам. Только придётся прежде выбить оттуда солнцепоклонников. Что до меня, то я жажду передать Цанию кому–нибудь поспокойней, взять копьё и воткнуть Огненному в его огненный зад.

С любовью,

Ниффрай из Великого дома Луян, прозванная Тигрицей Луянов, наместница Цании».

Арга расхохотался. Широко ухмыляясь, он вернулся к столу и аккуратно сжёг письмо, проследив, чтобы не осталось ни клочка. Робость фрикканцев казалась ему уморительно смешной, но он желал этим мирным людям только добра.

– Итак, – сказал он вслух, глядя на чёрные хлопья пепла, – Элевирсу можно взять миром.

«Фрага был бы рад услышать это, – подумалось Арге. – Но что сказал бы он, узнав, что прежде потребуется разбить войска Зиддридиры? Сокрушить мага, владеющего силой Нежизни?.. Он бы ничего не сказал. Он бы позвал Эстайма и уехал бродить в какие–нибудь леса и поля, обдумывать план».

Даян Фрага не принимал решений, не выслушав прежде своих советников. Но совет он собирал лишь тогда, когда план был уже готов. Теперь Арга понимал, почему. Он заранее знал, что скажут ему советники – по крайней мере, большинство из них. Луяны заявят, что воинственных иноков можно вызвать на бой в открытое поле – и коли так, о чём ещё говорить? Ноэян Акрана ужаснётся богохульству и скажет, что настал час, когда он поддержит Луянов. Риян Скедак изучит устав, по которому живут иноки, разберёт законы, которые они диктуют мирянам – и присоединится к Акране. Даян Арифай заговорит о фураже, оружии и доспехах, спросит, что передают соглядатаи об оснащении южан и об их боевых приёмах. Сарита осведомится, есть ли у них маги и чего они стоят. Лакенай по лицу Арги прочтёт, что он знает ответ и не хочет делиться им… Кто скажет ему нечто новое?

Послышался осторожный стук в дверь.

– Да, – сказал Арга. – Маррен, ты вовремя.

Колдун умел делать стук бархатным и ласкающим ухо. Так он предупреждал о себе. Арга улыбнулся. Маррен вошёл, потупившись, затворил дверь и посмотрел на Аргу с надеждой. Арга поманил его ближе. Маррен быстро шагнул к нему, обнял и крепко прижался к его груди. Он словно насыщался близостью и теплом Арги. Арге нравилось это чувствовать. Он погладил Маррена по голове и пропустил сквозь пальцы его длинные волосы. Сейчас они доходили уже до лопаток.

Маррен глубоко вздохнул.

– Можно сказать? – пробормотал он невнятно, всё ещё обнимая Аргу.

– Можно.

Колдун чуть отстранился, посмотрел снизу вверх, держа Аргу за плечи.

– Цинтириан мёртв, – сказал он спокойно. – Убит тем магом, который скрывается от меня. Убит за то, что сумел увидеть его истинное лицо. Он хорошо разбирался в заклятиях, меняющих облик, этот Цинтириан.

– Так он сумел сбежать из Цании, – кивнул Арга. – Что–нибудь ещё расскажешь?

– Я гадаю, отчего Скрытый так торопится. Он нажил себе врагов из–за этой спешки.

– Скрытый и Огненный – одно лицо?

– Огненный слишком на виду. Но на виду удобно прятаться… Может быть.

Арга поразмыслил.

– Он хочет что–то успеть, пока Святой Престол пуст?

– Может быть.

– Если поймёшь, расскажи мне.

– Да, Арга.

– Можешь даже вытащить меня с празднества, если потребуется… – проговорил Арга, отпуская Маррена. Тот невольно потянулся следом, но сумел сдержаться и остался на месте. Чем больше времени Арга проводил с ним, – в особенности проводил в постели – тем явственней к Маррену возвращалось самообладание. Порой Аргу охватывали гнетущие подозрения. Случалось, колдун задумывался и неподвижное ледяное лицо его становилось зловещим, словно у древнего идола… Но после этого неизменно он поднимал взгляд на Аргу – и каменные чёрные глаза оживали, а бледных губ касалась улыбка. Маррен оставался послушным и исполнительным, остерегался давать советы и старался, как умел, приносить пользу.

И целовался самозабвенно.

Арга напоминал себе, что уже принял решение. Он принимал его с ясным разумом и открытыми глазами. Он доверился не догадкам и прихотям, а словам божественной клятвы… Сомнения отступали. Но что–то сумрачное неизменно брезжило в глубине.

Арга сел в кресло и опустил подбородок на сплетённые пальцы. Маррен встал рядом, поколебался и опёрся бедром о край стола. Он был одет в цвета Ториянов, но богаче, чем прежде – в шёлк и лучшее сукно. По вороту тянулась вышивка серебром.

– Можно спросить?

– Можно.

– Гарак, прелат Суры, уже приехал. Вы больше никого не ждёте. Почему не перенести выборы? Не начать их завтра или послезавтра?

– Сначала будет празднество по случаю Перелома Света и нового года, – сказал Арга. – Потом выборы. Потом празднество в честь нового Святейшего. Два празднества – лучше, чем одно.

Маррен улыбнулся.

– Весенние! – сказал он.

Арга засмеялся и бросил изображать строгость. Он развернул кресло и потянул Маррена к себе на колени. Холодный лоб колдуна прижался к его щеке, потом к ней притронулись холодные губы. Арга обнял Маррена покрепче и поцеловал, заставив откинуть голову. Чёрные волосы струились между его пальцев, тяжёлые, будто сотворённые из неведомого металла. Маррен сладко вздрогнул, когда Арга пощекотал языком его верхнюю губу. Глаза его закрылись, на лице было написано блаженство.

– Не засыпай, – добродушно сказал Арга.

– Я слушаю.

– Прелаты приехали со свитами, – сказал Арга. – В этих свитах много друзей, которые давно не виделись… много мудрецов, которые хотят поговорить с глазу на глаз. Немало и тех, кто хочет порасспрашивать простых людей в лавках и кабаках. Я догадываюсь, почему ты не видишь будущее. Никто ещё не принял решения.

«Разве что Эрлиак», – мысленно закончил Арга.

Маррен кивнул. Это выглядело так, словно он подтвердил и слова, и мысли Арги. Арга не стал продолжать. Колдун улёгся ему на грудь и ненадолго затих. Он не задремал; Арга чувствовал, что он размышляет.

Арге не довелось пока второй раз побывать в глубинах великого Океана. Слишком много было дел, писем и встреч, слишком мало времени на остальное. Но он заметил, как обострилось его чутьё. Всё, что творилось в мире, неким немыслимым и неописуемым образом было одновременно движением океанских вод. Слабо и едва уловимо, но Арга ощущал, как иные из течений задевают его. Ясней всего он понимал, когда о нём размышляют и пытаются читать в его сердце – и потому находил это исключительно полезным приобретением.

И хотел ещё.

Маррен приподнялся.

– Не совсем, – непонятно сказал он.

– Что?

– Кажется, что всё зависит от всего, – Маррен повёл ладонью. – Много путаных троп в тенях, это правда. Но есть главный путь. Он залит таким светом, что я не могу на него смотреть. Я вижу его… только из–за твоего плеча. Сквозь твою руку.

Чуть улыбнувшись, Арга заслонил пальцами глаза Маррена. Ощутил, как дрогнули под ними веки, ресницы щекотно коснулись кожи. Маррен подался вперёд, чтобы рука Арги плотнее легла на его лицо.

– Я не могу дать ответ, – шёпотом сказал Маррен. – Но если так ярко и так высоко… Арга… решение уже принято… и не здесь.

Арга закусил губу.

Он не хотел рассказывать Маррену о своём сне.

Он почувствовал, как любопытство колдуна притронулось к его разуму – это был лёгкий холодок, как от касания его пальцев, – но Маррен тотчас смирно отступил. Арга сдержал вздох. Одно смущало его: святой Лага сказал «если шаг твёрд»… Не было загадки в том, что он назвал грозой. Великая гроза двигалась с юга на север. Но сам Арга ещё не принял решения и не чувствовал уверенности ни в чём. Твёрдости ему не хватало. Значит, он не был или пока не стал тем путником, о котором говорил святой. Но Лага вёл речи так, будто благословение уже дано. Кому же тогда? И почему Арге доверено знать об этом?..

«Слишком высоко и ярко, – подумал Арга, открываясь Маррену. – Даже для меня».

Вслух он сказал:

– Должно совершиться чудо. Одно дело, если бы люди выбирали из двух или трёх достойных и не могли выбрать… но ведь достойных нет. Сейчас – либо Эрлиак, либо кукла в руках Эрлиака. Разве что Гарак согласится?

– Это было бы слишком просто.

– Да.

Арга поставил Маррена на ноги, сам поднялся и подошёл к окну. Большой дом Ториянов в Аттай стоял высоко на горе. Из других окон открывался вид на тесно застроенные склоны и людную, яркую даже под снегом набережную ручья Эдирнак – самого глубокого и широкого из ручьёв столицы. Но окна покоев Арги выходили на Белую Крепость. Маррен не смотрел в них и старался держаться от них подальше. Арга понимал его и не звал к себе.

Уже темнело, но улицы только заполнялись народом. Разряженные аттайцы гуляли по террасам и набережным, собирали по пути друзей, чтобы вместе спуститься к Фиранак и искупаться в её незамерзающих водах. Одни шествовали по лестницам, другие, не чинясь, слетали по длинной и жутковатой на вид ледяной горке. В тёплое время это был ручей Далак, прямой как стрела и неглубокий. Зимой он промерзал до дна. Горка брала начало у самой Крепости и заканчивалась на берегу Фиранак в глубоких сугробах. С минуту Арга смотрел на неё, отбросив все мысли и просто радуясь чужому веселью. Близился Перелом Света. Придёт новый год, день начнёт удлиняться… «Надеюсь, нас ждёт добро», – подумал Арга.

В этот миг, точно откликнувшись его мыслям, вдоль набережных и в садах Аттай разом вспыхнули тысячи маленьких солнц. Аттайская Коллегия магов в честь праздника отпустила фонарщиков веселиться. Арга улыбнулся. Как повелось издревле, в самую длинную ночь года столицу Весны будет озарять свет чудесный…

Переодевшись и спустившись в главную залу, Арга обнаружил там множество знакомых и полузнакомых гостей, суматоху и суету. Двери в подвальный этаж были распахнуты и оттуда доносились взрывы смеха. Мимо Арги пробежали две служанки, одна с бутылью вина, другая с целым подносом чаш. Он окликнул их, но девушки уже скрылись за лестницей. Навстречу спешила хранительница дома, дальняя родственница Ториянов. И тревога, и веселье вместе были на её лице.

– Мэна Эмай! – позвал Арга. – Что здесь происходит?

Та рассмеялась.

– Большая раздача подарков, инн Арга. Иди в кладовые! Всё узнаешь сам.

Озадаченно потерев затылок, Арга последовал её совету.

Лампы ярко пылали во всех гнёздах по стенам. На каменных выступах стояли многосвечники, щедро заполненные новыми длинными свечами. Там и сям громоздились сундуки и сундучки, все – распахнутые, многие уже наполовину пустые. Повсюду сновали гости. Только воинская выучка позволила Арге никого не толкнуть по пути. Добравшись к большой кладовой, Арга нашёл там обеих тёток, которые танцевали меж гор драгоценных мехов, парчи, вышивок и прочей рухляди. В танце они переругивались и пересмеивались, да так ладно, будто готовились загодя. Они изловили одну из гостий, красивую девушку в цветах Ноэянов, поставили её посреди комнаты и спорили, какие украшения ей больше пойдут. Зрителей собралось немало. Кто дожидался своей очереди, кто просто любовался представлением.

– Дай змею с глазами! – крикнула Эленай.

– Нет уж! Это моя змея с глазами!

– Твоя зелёная, а я про синюю!

– Так бы и сказала сразу!

Между сундуками проскользнула Финрай. Тёмные кудри её оплетала змея из чернёного серебра, с изумрудными глазами. Вторая змея, с сапфировыми, извивалась в её руках будто живая. Обе тётки были разряжены в пух и прах – впрочем, как и все вокруг. Финрай отдала змею девочке и стала учить её правильно надевать сложный убор. Эленай показалась из тёмного закоулка, вручила кому–то красное бархатное платье, подняла взгляд и воскликнула:

– Арга!

– Племянничек! – весело отозвалась Финрай.

– Что здесь творится?

– Чудеса, конечно, – сказала Эленай. – Идём, перемолвимся словом.

Она взяла Аргу под локоть и отвела за угол. Пальцем поманив его поближе, Эленай поднялась на цыпочки, потянулась к его уху и прошептала:

– У Финрай будет ребёнок.

Арга разинул рот.

…Когда–то у него было шесть двоюродных братьев. Арга почти не помнил их. Все они пали под стенами Цитадели. С тех пор тётки оставались бездетными. Горе их было слишком велико и тела их не хотели породить новую завязь. Прошло много лет и, казалось, ничего уже не изменится… Финрай выглядела молодо в свои сто семь. У неё не пробилось ни одного седого волоса. Но всё же «второй возраст» у весенних женщин заканчивался в девяносто, и никто не слыхивал о новорождённых, чьим матерям было бы больше века.

– Это уже точно известно? – смущённо прошептал Арга.

Эленай кивнула и с глубоким вздохом прижала руки к груди.

– Как будто и мой ребёнок тоже, – проговорила она. – Мы очень боимся потерять его. Поэтому и придумали всё это.

– Что?

– Мы решили раздарить все наши старые украшения и наряды. Перелом Света – хорошее время для такой затеи. Вся прежняя жизнь со всем её горем… пусть отправляется своей дорогой.

Арга улыбнулся.

– Мы привезли их на двенадцати телегах! – сообщила Эленай и он рассмеялся. – И это ещё не всё, больше не нашлось телег. Можешь представить, сколько сундуков накопится за сто лет у двух красивых женщин.

– Неужели вам не жалко?

Эленай цепко взяла его за воротник.

– Мы назовём парня Дарной, – сказала она внезапно, – в честь твоего отца.

На миг Арга онемел. Потом спросил:

– А кто отец?

– Эмьян Расгак. Мы–то всё шутили, что он отец сыновей, у него их восемь, и вот – новый сын. На сей раз – Ториян!

Арга кивнул.

– Береги Финрай.

– Да, – сказала Эленай, – всё хотела спросить, Арга. Сам–то ты когда заведёшь наследников?

– Ты много раз спрашивала, – Арга с улыбкой покачал головой. – А я много раз отвечал. Я женюсь на Лакенай. Но она маг. Для неё родить ребёнка – значит попрощаться с магией. Она обещала мне, что этот час настанет. Но я не могу торопить её. Ждать осталось… ещё лет тридцать.

– Посмотрим, – сказала Эленай со странноватым выражением, – посмотрим. – Арга не успел спросить, что она имеет в виду, как она приобняла его за талию и потащила обратно. – Я нашла кое–что твоё! Отдам сейчас, пока не забыла и не подарила кому–нибудь случайно. Финрай! Где браслеты?

– Там, у подсвечника.

– Это браслеты твоего отца, – сказала Эленай и подала Арге серебряную пару с крупными нефритами. – Он думал, что потерял их, а они, оказывается, всё это время были у меня.

– Может, лучше подарить их племяннику? Тёзке?

– Сам подаришь, – распорядилась Эленай. – Не вертись! – и она, подпрыгнув, ловко поцеловала Аргу в щёку. – А теперь иди и радуйся. Всем нам есть чему радоваться сегодня.

Во дворе Аргу ждали коневолки, тоже нарядные, в плюмажах, под богатыми попонами вместо сёдел. Увидев его, Ладри приветственно заржал и встал на дыбы. Сатри шутя дёрнул зубами его попону. Та свалилась. Ладри гневно взвизгнул, опустился на четыре и лягнул брата; тяжёлые копыта ударили в мощный бок и раздался звук, вроде удара в огромный барабан. Арга покатился со смеху и стал пристраивать попону на место. Потом он запрыгнул Ладри на спину и подтолкнул его к воротам. Шумно отдуваясь, Сатри порысил за ними.

Арга не спешил. Торопиться было некуда. Сказать по чести, он сам не знал, куда направляется сейчас – и потому позволил Ладри идти своевольно. Минуту Арга потратил, разбираясь с застёжками отцовых браслетов. На запястьях они казались непривычно широкими, а камни – слишком крупными: ударишь случайно, и треснет. «До сих пор не треснули, – подумалось Арге, – стало быть, прочны». Он решил, что к утру снимет браслеты и положит в ларец, в подарок будущему брату. «Доброе предзнаменование, – размышлял он, улыбаясь. – Что же я забыл спросить, который месяц? Сколько ещё ждать?» Он попытался вспомнить, не округлилась ли уже талия Финрай. Но под её многослойным праздничным платьем можно было спрятать ещё одну Финрай, не то что дремлющего в утробе малыша.

Аргу то и дело приветствовали, порой кричали хвалы дому Ториян. Он улыбался и махал рукой. Ладри под ним всё ширил рысь и Сатри не отставал. Арга чувствовал, что коневолки охвачены любопытством и рвутся куда–то. Он не спорил с ними. Коли там есть что занятное, отчего не взглянуть и ему? Веселье только разгоралось. Ближе к полуночи отпустят наёмных слуг: праздник принадлежит всем. И все разбредутся кто куда – одни в дома друзей, другие в таверны, третьи, любители холодной воды, будут плавать в Фиранак и выбираться из неё в жарко натопленные шатры… Магические огни горели так светло, что не было видно звёзд – лишь несколько самых ярких. Редкие снежинки падали с неба. С Окружных гор надвигалась ночная тьма. Сторожевые башни над ними тоже сияли магическим светом, и казалось, что они висят в воздухе.

Крупной рысью Ладри обогнул сады Белой Крепости и перешёл в галоп. Арга понял наконец, куда он так мчится. К горке! Да неспроста! Арга проморгался и сощурился, не веря глазам.

Наглядевшись на своих всадников, с воплями и хохотом летавших по льду, коневолки решили, что им тоже надо. Арга догадывался, что храбрости им для этого требовалось побольше, чем людям. Сесть и лечь копытному зверю не так легко, длинные ноги трудно подобрать, да и весит коневолк изрядно. Но какая–то пегая волкобыла уже поднималась обратно, весело помахивая хвостом. Другая волкобыла готовилась ехать. Она осторожно плюхнулась на зад и, смешно перебирая передними ногами, поползла ко льду.

– Ух! – выдохнул Арга. Сатри и Ладри заржали разом. Волкобылу закрутило в начале пути, она упала на бок, но не испугалась – поджала ноги, приподняла голову и помчалась вниз.

Вороные Арги так и затанцевали.

– Эге! – сказал им Арга. – Дайте–ка я с вас попоны поснимаю, а то запутаетесь.

Он складывал попоны, когда очередная волкобыла подошла и понюхала лёд.

– Тия! – узнал Арга. Та подняла голову. Но сейчас её не интересовал ни Арга, ни его жеребцы. По примеру товарки Тия села, потом, поразмыслив, легла на бок и легко покатилась с горки.

Ладри издал долгий влюблённый стон. Арга рассмеялся и стал искать глазами Лакенай. Вряд ли Тия отправилась гулять в одиночку. Множество людей толпилось вокруг – одни ахали, вскрикивали от страха или подбадривали друзей, другие выжидали момента, чтобы самим поехать вниз к Фиранак. Наверняка и Лакенай была где–то рядом…

Она нашла его первой. Пока он глазел на коневолков, Лакенай тихонько подобралась сзади. Как будто свечение нежной звезды наплыло и обняло Аргу – а следом его талию обвили знакомые лёгкие руки. Арга обернулся и просиял. В светлом сумраке Лакенай мерцала и золотилась. Надо лбом её сиял тонкий золотой обруч, туго заплетённые косы падали на пышные меха накидки. Серебряно–белые шнуровки стягивали жемчужного оттенка платье. Арга глубоко вдохнул от восторга и учуял аромат сладких масел.

– Мэнайта Лакенай Золотая!

Лакенай забросила руку ему на плечо и подставила губы для поцелуя.

– Погляди вокруг, – шутливо сказала она, когда Арга сумел от неё оторваться. – Есть кого приветствовать и кроме меня.

С нею были Сарита, несколько младших Фраянов – и гость, которого Арга не думал увидеть.

– Иннайта Гарак! – воскликнул он и смутился.

Посмеиваясь, прелат осенил себя знаком цветка.

– Давно я не видал зимы, – сказал он добродушно. – Не думал, что так стосковался по ней. В Суре снег выпадает, но тут же становится грязью. Привет тебе, Ториян Арга Двуконный. Помню тебя юношей и верным сыном, а нынче ты правитель и муж. Всё меняется в этом мире под солнцем.

– Кроме тебя, иннайта.

– Все мне так говорят!

Гарак и вправду ничуть не изменился. Был всё так же крепок, румян, стар и лыс, и за десятилетия, казалось, не потерял ни одного лишнего волоса.

– Сатри, Ладри! – сказал Арга. – Играйте, а мы посидим тут.

Он уже нашарил взглядом мраморную скамью – на берегу замёрзшего ручья, выше по течению. Попоны пришлись кстати. Арга расстелил их на ледяном камне и пригласил садиться. Лакенай с улыбкой разрешила родичам укатиться, куда желают их сердца. Сарита осталась стоять, засветив малый огонь над навершием своего посоха.

– Не годится это время для разговоров о деле, – сказал Гарак со вздохом. – Но времени мало. Не успел я перевалить через Эленги, Арга, как все принялись дуть мне в уши, что я должен сесть на Престол. Что это такое?

Арга развёл руками.

– Ужели секрет? Святейшая Каудрай благословила инн Эрлиака сопровождать армию. Все думали, что она передаст ему сан. Но когда она… прощалась с людьми, она не захотела его даже увидеть.

– И все решили, что он провалился?

Сарита хмыкнула. Гарак пожал плечами и спрятал подбородок в овчинном воротнике.

– Эрлиак хитрый и упрямый, – сказал он задумчиво. – Эрлиак мстительный и злопамятный. Эрлиак любит власть. Всем хочется, чтобы на Престоле появилась ещё одна Каудрай, седая и прекрасная… ну, лысая и не прекрасная, вроде меня, но хотя бы седая. Разве это правильно? Фрага не хотел, чтобы его сменил другой хромой старик. Фрага хотел, чтобы его сменил красавчик с плечами шириной с ворота.

Арга поперхнулся. Лакенай засмеялась, глядя на него с нежностью.

«Откуда он знает?» – подумал Арга. Мурашки сбежали по спине. Арга помнил тот, давний разговор с приёмным отцом. Фрага действительно сказал, что новый вождь должен быть молод, ибо сила и решительность сопутствуют молодости. Но кто мог подслушать его слова? Да ещё передать кому–то?.. Может, Фрага сам говорил это Гараку когда–нибудь? Он уважал Гарака, как и все весенние, но близким другом ему не был.

Гарак глубоко вздохнул и ещё плотнее закутался в свою шубу. «Отвык, нет, отвык от зимы», – пробормотал он себе под нос.

– Раз уж мы говорим о деле в этот час, – сказала Лакенай, – иннайта, расскажи, что думают в Суре о чёрных иноках? Белый Берег куда ближе к Зиддридире, чем Аттай.

Гарак покачал головой.

– Святейшему, – неожиданно сказал он, – предстоят два великих дела: благословлять войну мечей и вести войну слов. Второе дело куда трудней первого. В Суре думают, что Элевирса пробудила дракона. В пустынных обителях не было и речи о том, чтобы идти походом в чужие земли. Но раз иноков позвали на помощь… Раз их молят спасти людей ото зла… Сердца их вспыхнули разом, как сухая солома. Они стремятся вершить добро.

– Что они знают о нас? – сказал Арга. – Правда ли, что они считают нас злом?

– Злом они почитают наше высокомерие, – сказал Гарак, – а от этого никуда не деться.

– Что?

Гарак искоса глянул на Аргу из–под мохнатой брови.

– Путь Весны – это сила и радость, – напомнил он. – Всё так. Но обеты Воспринятых тяжелы. Не может слабый просто встать и пойти вровень с нами. Он должен отыскать в себе стойкость, и гордость, и волю, и в то же время – смириться с тем, что дары Фадарай получат только его внуки. Мы обращаемся к сильным, Арга. А дети Солнца обращаются к слабым. К тем, кто голоден и без крыши над головой. К тем, кто болен и не может купить лекарства. Они дают им всё и принимают как равных. Делают то, чего никогда не сделаем мы.

– Разве мы не лечим больных? – сказала Лакенай, хмурясь. – Разве не помогаем сиротам и вдовам?

– Мы подаём руку помощи. И отнимаем её, когда видим, что человек способен идти сам. А дети Солнца держат за руку крепко. Скоро они уводят человека, чтобы он стал одним из них. В доме Солнца спокойно, тепло и чисто. И там живёт отец, который всегда позаботится о тебе.

– Понимаю, – сказал Арга.

– Потому тяжела будет эта война слов, – отозвался Гарак. – Мэна Каудрай… и для неё она стала бы тяжела. Для такой войны нужен Лага Фадарайта, не меньше. Не старый гриб Гарак и не раскрашенный коршун Эрлиак.

– Лага Фадарайта нужен всем и всегда, – тихо уронила Лакенай. – И Эссар Крадон. И Фрага Непобедимый… Но таков мир под солнцем, что наша доля – лишь помнить их.

Повисло молчание. Сквозь него, точно ветерок сквозь занавеси, доносились смех, гомон и пение. Ржали коневолки, толпясь у ледяного ската, раздавались лихие кличи и радостный визг. Магические светильники начали переливаться разными цветами: золото сменилось бирюзой, зелень морской волны налилась алым. Голубые и серебряные блики закружились в небе, свиваясь в спирали и кольца. Арга поднял взгляд; кружащийся свет напомнил ему о Маррене. «Это не его война, – подумал Арга. – Слишком ярко, слишком высоко… а жаль».

Он знал, что колдун ждёт его дома, в его покоях, смиренно и терпеливо. Не приближается к занавешенным окнам и не смотрит на них. Сидит без сна на краю постели, обнимает себя холодными руками за холодные плечи, и глаза его похожи на мёртвые камни, а длинные волосы стекают по плечам и спине, как странная тяжёлая жидкость… Арге захотелось вдруг, чтобы Маррен был рядом, и чтобы улыбался, потому что он умеет улыбаться. И чтобы люди не шарахались от него, а смотрели, как он показывает какие–нибудь нехитрые фокусы, и улыбались тоже… Арга передёрнул плечами. Колючий мороз не властен был над жаркой весенней кровью, зябко ему стало изнутри. Арга обернулся к Гараку и увидел, что священник смотрит на Лакенай, а та – на него, и оба печальны.

– Ну уж нет! – громко сказала Сарита и стукнула посохом. – Это совсем никуда не годится. Пойдёмте–ка выпьем. Честное слово, сама буду пить и песни распевать. Нагнали тоски в такую ночь!

– Истину, истину слышу! – встрепенулся Гарак. – Идёмте! Помню одно отличное местечко, если с ним ничего не стряслось за тридцать лет…

– Подам–ка мысль, – сказал Арга. – А не съехать ли нам с горки?

Сарита вытаращила человеческий глаз. Гарак охнул. Лакенай расхохоталась.

– Да! – воскликнула она, вскочила и повисла у Арги на шее. – Съехать! И искупаться в Фиранак! А потом я буду плясать между кострами!

– Смилуйтесь над стариком, – взмолился Гарак, хоть и хихикал при этом так, что вся его шуба мелко тряслась. – Я лучше пешочком.

– До встречи!

– Пожертвую собой ради Лакенай, – заявила Сарита и жутко сверкнула драконьим оком. – Эй, вы! Ну–ка разойдись! Разойдись! – широким шагом она направилась к ледяному склону. – Сам Арга Двуконный изволит катиться на своём мужественном заду!

Арга прыснул и закашлялся, утирая лицо рукавом. Лакенай вприпрыжку побежала нагонять Сариту и он заторопился за ними.

Весь город промелькнул мимо, сливаясь в единый, будто призрачный образ. Высокие башни, обледеневшие серебряные дерева, кованые ограды и шпили, покрытые инеем – Аттай, горная кошка, белая кошка, Аттай! Несчётные ясно пылающие огни поднимались над ней. Реки света текли над улицами и переулками, лучистыми озёрами укрывали дремлющие в снегу сады. Рукотворные звёзды плыли всё выше, наполняя тёмное небо, устремляясь к звёздам небесным. И выше всех, точно вровень с Луной, светили праздничные костры на сторожевых башнях.

Ошалевший, задыхающийся, полуслепой от сияния Арга врезался в уже сбитый и жёсткий сугроб. Миг спустя на него свалились две женщины и совершенно вышибли из него дух. Он невольно обнял обеих. Сарита засмущалась, вывернулась из рук и полезла наверх по осыпающемуся снегу. Лакенай отдышалась, встала и помогла подняться Арге.

– Туда! – глаза её сверкали ярче волшебных огней. – Только посмотри! Ай, что они устроили!

– Странно, что раньше никто не додумался!

– Вот это дело! – одобрила Сарита откуда–то сверху.

…«Огненная стена» была боевым заклинанием и числилась среди самых простых. Воздвигнуть её и поддерживать мог любой ученик – а сейчас этим занимались магистры. Они отделили часть набережной Фиранак и опоясали высоким прозрачным пламенем. Вода под ним бурлила, песок сплавился в стекло, а внутри ограды было жарко, как летом. Обнажённые тела танцоров и купальщиков блестели, и блестели на них богатые украшения. Арга восхищённо прищёлкнул языком. Стена тянулась вдоль улицы на добрых пятьсот шагов. Места за огненной полосой хватало. Туда целиком угодила «Весёлая кормилица», старая, славная и богатая таверна, и не только она, но и десяток шатров, поставленных её хозяевами. Пылали костры, жирные туши крутились на вертелах и реками лились вина.

– Кажется, я нашла себе дело, – сказала Сарита. – Пойду помогать магам. Заодно послежу за ними. Чего доброго, перепьются и подожгут «Кормилицу», то–то будет беготни. И все без штанов.

– Сарита! – позвала Лакенай. – Выпей с нами хоть чашу!.. – но та уже развернулась и уходила к ограде, где собрались её знакомые из армейской Коллегии. Лакенай вздохнула.