Текст книги "Выбранный курс (СИ)"

Автор книги: Ольга Кравченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– Любовь твоих парней настолько сильная, что они не один раз смогли тебя вернуть, – в мамином голосе слышалась гордость.

– Но сейчас и они не могут. Все слишком… – понял Брок.

– И мы поняли, что наше время пришло, – вновь посерьезнел отец. – Но ты прав, на этот раз все слишком, силы одного из нас оказалось мало, только вдвоем мы смогли остановить тебя в падении.

– Сейчас мы держим тебя между жизнью и смертью, – мама говорила так спокойно, словно о чем-то обыденном, – но наши силы истощаются. И если мы ослабеем, не успев вытолкнуть тебя обратно…

– Нет, – прервал Брок.

– Сынок…

– Отец, – прервал теперь уже Брок.

Вот под шквалом пуль было страшно, на ковре у Пирса, чего греха таить, бывало, за долбоебов своих, будто бессмертных, в кабине падающего самолета. А вот сейчас…

– Твой путь еще не пройден, Брок, – мама тронула волосы на виске.

– Они любят тебя, ты нужен им. Своим парням, Джеку.

– Джеку? – встрепенулся Брок. Отец лишь сдержанно улыбнулся. – Но вы… – он весь затрясся; неожиданно обретя вновь, он не хотел терять этих двоих.

– Мы всегда будем с тобой, – улыбнулась мама, – как были все эти годы.

– Но ты должен вернуться. Человек приходит за грань, только когда все сделал там.

– Ты сделал? Вы? – вскинулся Брок.

– Люди, которые убили нас, это была их агония, – отец говорил серьезно, и сейчас Брок не смел его перебивать. – Огромная, опутывающая полмира сеть была разорвана и быстро рассыпалась. Все в мире гармонично, Брок. У каждого свой путь, своя судьба. Того, что происходит в мире сейчас, не было бы, если бы я не встретил твою маму, не родился ты; мы бы переехали в новый дом, как собирались, а не застряли из-за неоконченного ремонта. Нас бы не убили, и наша, и твоя жизнь потекли бы иначе. И реальность была бы другой. Да, мы бы были вместе. Но нарушился бы баланс.

– Ты бы не собрал свою команду, не стал бы командиром. Не встретил своих парней. Жизнь каждого, кто рядом с тобой, переплетена с твоей, Брок.

– Если ты уйдешь сейчас, это сломает реальность. Цепочка порвется. И для кого-то такой же вот день, – отец кивнул вперед, где в скромной больничной палате сильный мужчина дрогнул, когда его палец сжала крохотная, высунувшаяся из свертка, ручка, – не наступит никогда.

– Тебе тяжело и будет еще тяжелее, – в глазах мамы промелькнула боль, Брок вздрогнул.

– Пообещай, – отец сжал его плечи, – что не сожжешь себя, не оборвешь цепочку. Обещай, что, как бы тяжело не было, как бы беспросветно не было впереди, ты не сдашься.

– Ты должен жить, Брок. Цепочка.

Он впервые не знал, что делать. Он устал. Он хотел бы остаться с ними, он так соскучился! Но не эгоизм ли это? Не страх ли? Не выбор ли самого простого для себя? Умереть ведь на самом деле так просто. А вот вгрызаться в себя…

Да и родители пожертвовали уже своим шансом воскресить его. Зная, что больше не смогут. Значит, уверены, что так надо, так правильно. Если он останется, ему станет наконец не больно. Совсем. Но может ли он обмануть их ожидания, только потому что устал, и там на этот раз все будет совсем непросто.

– Ты ведь знаешь, что там меня ждет? – Брок посмотрел на отца.

– Да, – кивнул тот, – но сказать тебе не могу. Кроме одного – тебя будет ломать как никогда раньше. И каждый раз, когда будут опускаться руки, помни, что обещал.

– Я же еще не решил.

– Решил.

– Мы любим тебя, Брок, – мама чуть отпрянула, и у Брока сразу потянуло в груди. Захотелось обратно вжаться в нее, срастись с ней, не расставаться!

Ласковые руки мягко коснулись висков, другие уверенно легли на плечи. Брок мог поклясться, что физически чувствует, как они держат его. Но даже в безвременье время не бесконечно.

– Я буду скучать, – спустя время Брок снова стек к маминым ногам. Отец остался стоять за его спиной.

– Помни – ты обещал.

Голос окутал коконом; постепенно густея, тот стал вязким, словно смола. И в нем было так же тяжело дышать. Он давил, казалось, на каждую клетку тела Брока. Словно через поры проникал внутрь, сдавливая ребра. Поднимался вверх, голова вот-вот была готова взорваться от боли. Броку хотелось завыть, но горло сжало спазмом. Под грудиной горело, рвало, придавливало к земле.

Но ему не давали упасть, держали. И Брок знал – кто. Он так рвался на прощание сказать самое главное. Чем жил все эти годы, что втайне ото всех мычал в подушку, когда становилось особенно тошно, чьи имена горели на губах, как сейчас горела сдавливающая его смола.

И вдруг его стремительно, объединенным усилием толкнули вверх, выдавливая из вязкого болота. Броку было больно. Нет, не так. БОЛЬНО. Больно настолько, что он не мог даже хотя бы стонать.

***

Когда он пришел в себя, понял сразу – еще до того, как услышал тихий незнакомый голос. Сначала слов было не разобрать, приглушенное бормотание, которое постепенно обретало содержание и смысл, проникая в его сознание.

– … парни Ваши такие молодцы…

Он выжил. Стив и Баки тут же примчались. Джек? Что с Джеком? Почему отец упомянул его?

– … терпения бы хватило.

Терпения? На что? Брок пока не мог не то что оценить свое состояние, вообще определить, где конкретно у него болит. Болело везде, начиная от затылка и заканчивая…

– … не одного дня и даже не месяца проблема.

Брок очень хотел бы ошибаться. Но в предчувствиях пиздеца не слажал еще ни разу. Он вполне мог представить, во что превратился после крушения. Он бы пережил очередные шрамы на теле и лице, пережил бы контузию, переломы, хоть всех костей разом. Но остаться… Нет, никогда. Никогда! Брок Рамлоу не был и не будет обузой. Особенно двум самым охуенным мужикам вселенной, которых он явно по недоразумению отхватил.

Они же порядочные. Стив – честь и совесть, бля. Зимний зациклен на пожизненной благодарности командиру. Они никогда добровольно не оставят его. Вернуться, чтобы видеть их щенячьи преданные глаза, не чувствовать касания их рук и понимать, что они либо сторонятся друг друга, до мозолей дроча в душе, либо ныкаются по углам, вырывая немного времени на быстрый секс. Ибо, если долго, он, Брок, догадается. А то он без этого не поймет.

Нет. Этого не будет. Он любит их, знает, что они любят его. И все будут делать именно по этой чертовой любви, а не из жалости. Но он не хочет, чтобы и их жизнь замерла. Поскорбят, может даже, поплачут. Но однажды начнут жить заново. Без него.

Приняв решение, Брок слегка приоткрыл глаза. Кинув взор вокруг, понял, что находится в больнице – и даже очень высокого уровня, судя по оборудованию. В углу кто-то копошился, медбрат, наверное. Голос на периферии был мужским.

Брок тяжело, совсем немного повернул голову. Тело, как и сознание, еще плыло и плохо слушалось. Но мозг нашел выход, едва рука смогла откинуть боковой поручень кровати.

***

– Я сегодня же позвоню хозяину, – выходя из лифта, Дуглас обернулся на Стива и Баки, – и завтра можно будет внести залог.

– Займешься этим? Мы пока еще плохо ориентируемся здесь, считай, из госпиталя еще и не вылезали, – Баки посмотрел на Дуга.

Внезапно сбоку послышался такой грохот, что суперы мгновенно подобрались, напряглись.

– Просто сорвалось крепление с кровати, – успокаивал их Дуг, пока они все трое наблюдали, как в конце коридора одна из медсестер ставит на место боковой ограничитель на пустой кровати.

– С такой навернешься и… – Баки поежился.

И тут звук повторился. С другой стороны.

========== Часть 8 ==========

Баки не думал, вынося дверь. Немного думал Стив, пропуская того впереди себя, чтобы не вынес еще и стену. Дуглас старался думать, но и его трясло при мысли, что мог сотворить пришедший в себя друг его Джека. В том, что именно это и произошло, никто из троих не сомневался. В чем и убедились, влетев в палату. И шумно выдохнули.

– Ничего страшного, мистер Рамлоу, все хорошо… – Медбрат защелкнул последнее крепление боковой стенки кровати.

Брок лежал с закрытыми глазами, но по прерывисто поднимающейся груди Стив и Баки поняли, что он в сознании.

– Блять… – одними губами выругался Баки.

Отлучились на двадцать минут! Впервые за двое суток. И надо же было Броку именно в это время очнуться. Они должны были быть рядом с ним в этот момент!

Стив молча положил Баки руку на плечо, слегка сжал, успокаивая. Он читал мысли Баки, чувствовал то же самое, но понимал – самобичевание ни к чему не приведет, следует забыть о нем навсегда. Они нужны Броку спокойными и уверенными, они должны стать не только его ногами – его опорой во всех смыслах. Все сомнения, страхи, неуверенность надо оставить в прошлой жизни. Такой, как раньше, она уже не будет никогда. Им с этим и в этом теперь жить.

– Не волнуйтесь, – обернулся к ним медбрат, казалось, даже не заметив разрушений, – после возвращения в сознание почти всегда наблюдается дезориентация. Мистер Рамлоу пытался повернуться и задел рукой боковую стенку. Та откинулась и ударила по капельнице. Поэтому вышло громко.

Баки шумно выдохнул, Стив с сомнением посмотрел на кровать, на Брока, на дрожащие пальцы его рук. Медбрат явно был уверен, что пациент в таком состоянии не смог бы сделать ничего фатального. Он просто не знал Брока.

– Я к Джеку, – понимая, что парням надо побыть с командиром наедине, Дуглас тихо скрылся в боковой двери.

Одним движением Стив и Баки оказались рядом с кроватью. Тут же активировавшийся Зимний дотошно осмотрел крепость каждого болта. Удостоверившись в их прочности, стек на колени рядом с головой Брока. Стив присел на стул с другой стороны, накрыл своей ладонью сжимающую простынь руку командира.

– Я позову доктора Хауса, он просил сообщить, как только мистер Рамлоу очнется.

Медбрат совсем немного замешкался на выходе, по привычке потянувшись закрыть дверь, но тут же спокойно продолжил путь.

– Брок… – Стив наклонился и поцеловал седой висок.

– Командир… – Баки склонился лицом к лицу Брока, дотянулся до пересохших губ и чуть не задохнулся, столкнувшись с распахнувшимися навстречу родными живыми горчичными глазами.

Брок попытался что-то сказать, но пересохшее горло даже хрипело с трудом.

– Подожди…

Стив все понял, метнулся к тумбочке, наливая в специальный с трубочкой поильник воду. Баки все же легонько коснулся губ Брока и запустил пальцы в его волосы; поглаживая голову, ненавязчиво поддерживал ее, пока Брок поворачивался к Стиву. У того сердце зашлось, когда Брок сжал трубочку зубами и стал жадно пить.

– Док говорил, что первое время будет тяжело говорить. Но голос вернется очень быстро, – Стив улыбнулся уголками губ, понимая, что сейчас для Брока наступает самое тяжелое время – время осознания.

– Не это… ведь… проб…лема… – еле слышно прохрипел Брок. Обычный бы человек и не понял ничего, а суперы расслышали.

– И ты захотел ее сразу кардинально решить. Что же остановило тебя?

Стив интуитивно чувствовал, что с Броком надо быть ровным, уверенным, в меру жестким. Стать ему тем стержнем, что даст первую опору в новой жизни, пока они приспособятся. Брок все понял и хотел избавить их от обузы, которой он, судя по всему, себя посчитал. Ожидаемая реакция, и, откровенно, Стива она даже обрадовала. По словам Хауса, лучше так, чем скорбное молчание и уход в себя.

– Цепо…чка… – немного громче ответил Брок, затем перевел глаза на поильник.

– Давай еще немного, пока док не скажет, можно ли еще.

Теперь уже Баки дотянулся до оставленной Стивом на прикроватном столике воды. Придерживал, всем своим видом показывая, что это помощь так же естественна и нормальна, как когда они в мастерской ковырялись, и Баки подавал Броку то отвертку, то плоскогубцы, то придерживал монстра-шуруповерт.

– Цепочка…? – спокойно переспросил Стив, когда Брок, сделав еще несколько глотков, кивнул «достаточно» и откинулся на подушку. Но даже видя, как тяжело далось Броку такое элементарное для здорового человека действие, как попить, Стив все же сдержал порыв успокоить командира.

– Обещание, – голос уже лучше слушался, и Брок коротко рассказал парням о потусторонней встрече.

Они слушали внимательно, не перебивая, и Брок видел – они не притворяются, не изображают понимание. Они поверили в эту встречу, восприняли произошедшее всерьез.

– Хочешь, мы потом съездим к ним? – спросил Стив, и Брок понял, о чем тот говорит.

– Как только я смогу сесть.

Едва первый порыв все закончить раз и навсегда разбился, словно приливная волна накатившись на всплывшее в памяти обещание, Брок запретил себе жалость, зная – она тут же убьет его.

– Пообещай, что не сожжешь себя… Обещай, что, как бы беспросветно не было впереди, ты не сдашься… Если ты уйдешь сейчас, это сломает реальность… Цепочка порвется…

Уже почти свисая на краю, одним движением он мог бы все закончить. И не оправдать…

– Тебя будет ломать… помни, что обещал…

Он не мог. Подвести, разочаровать тех, кто второй раз дал ему жизнь. Зная, какой она будет, что его ждет, настояли на возвращении. Значит, его путь, как сказала мама, еще не пройден.

– Мы все для этого сделаем. Да, есть диагноз…

– Ты хотел сказать, приговор, Кэп? Мне или вам? – мрачно усмехнулся Брок.

– Командир, – Баки положил руку на привычное место кобуры любимой Баретты и нахмурил брови домиком по привычке Зимнего, которую Брок помнил еще с ГИДРЫ, и сердце зашлось: Брок знал, каким искренним и болючим тот был в эти моменты, – я лично положу нас всех. Ты – часть нас, без тебя я не смогу даже существовать.

– Я тоже, – невозмутимо поддержал Стив.

– Но сначала, – продолжал Баки, – я дойду до соседней палаты и всажу пулю в того, кто с полными глазами осколков стекла вытаскивал тебя, не зная, есть ли в тебе хоть что-то целое. Но тащил, потому что верил, что только такой мудак, как ты, способен выгрести из любого дерьма. И продолжать жить, так или иначе что-то делая для этого гребаного мира, который ты всегда умел прогнуть под себя.

– Джек?.. – Брок вздрогнул, повернув голову в сторону боковой двери и вслушиваясь в тишину за ней. – Все-таки, ослушался, дубина… – голос, потеплев, дрогнул.

– Мы испробуем все, что возможно хотя бы в теории, – Стив перехватил взгляд Брока и не отпускал, как не отпускал его голову, пальцами поглаживая виски. – Но даже если потерпим неудачу, и ты не сможешь ходить, или, не дай Бог, останешься лежать – хотя с чем-чем, а вот с этим, я уверен, мы справимся – мозги при тебе все те же. Не законсервируй их, и ты снова в строю. Победу над сучностью мира куют не только на поле боя. Вспомни, сколько мы с тобой костерили идиотов-аналитиков, готовящих миссии? Сделать так, чтобы возвращались все, по силам даже в кресле. И кому, как не оперативнику с твоим опытом?

– А к неудобствам мы приспособимся, – безапелляционно кивнул Баки, упрямым барашком ткнувшись лбом в висок командира, осторожно обняв грудь живой рукой. – Все решаемо. Главное – вы с Джеком живы. Непоправима только смерть…

– И жалости у нас не ищи, не надейся, – Стив поцеловал шрам на лбу Брока.

– Ты сам отучил нас жить ею, – Баки нашел губами вену на шее.

– Но свое мы заберем у кого угодно, – Стив спустился вниз, от касания его губ веки Брока дрогнули. – И каждый раз, когда будешь вспоминать слова отца, думай и о том, что если бы такая беда случилась с ним, разве бы ты отвернулся от него?

Губы ощутили мокрое и соленое, Стив замер. Не спеша отпрянув, посмотрел на сорвавшуюся из-под прикрытых дрожащих ресниц каплю. Еще одну. Еще. Но вытирать их не стал, просто лег на подушку рядом. Нашел руку Брока и сплел свои и его пальцы.

Баки смотрел на дрожащий в застывшей на щеке Брока капле больничный свет и молчал.

Ничего. Сейчас так можно. Так. Правильно.

***

Прикрыв за собой дверь, Дуг тут же направился к кровати Джека. Около нее стоял высокий средних лет мужчина в светло-зеленом медицинском халате, какие носили врачи офтальмологических отделений. Под шапочкой угадывалась абсолютно лысая голова, из-под нижнего края выглядывали очертания татуировки.

Мужчина поднял голову на хлопок двери.

– Мистер Росс, верно? Доктор Кваати, – снимая перчатки, врач протянул Дугласу руку, тот пожал ее в ответ. – Я закончил осмотр. Учитывая степень тяжести повреждений, операция прошла успешно. Не буду утомлять Вас подробностями, скажу главное: удалось избежать воспаления уцелевшего глазного яблока, в зародыше купировав аутоиммунную реакцию.

– Но видеть он не будет, – сглотнул Дуг.

– Слишком серьезные поражения сетчатки, – согласно кивнул доктор Кваати. – Склеру удалось сохранить, но она изрешечена множеством мелких рубцов. К сожалению, современная офтальмология пока не умеет это лечить. Ему придётся всему учиться заново.

– Мы справимся, – уверенно кивнул Дуглас, располагаясь в уже ставшем родным кресле.

– С такими друзьями – не сомневаюсь, – улыбнулся врач. – Сестру Клоденс вызвали в приемный покой. Вы посидите с мистером Роллинсом или мне позвать кого-то из близких мистера Рамлоу?

– Не надо, – Дуг уверенно накрыл ладонь Джека своей рукой, и ему было совершенно все равно, что об этом могут подумать.

– Хорошо, – невозмутимо кивнул доктор Кваати, – потому что мистер Роллинс может проснуться в любой момент. И обязательно кто-то должен быть рядом.

– Проснуться? – радость и тревога смешались в голосе Дуга.

– В ходе операции я принял решение не вводить очередную дозу наркотика для поддержания искусственной комы. Организм мистера Роллинса и так чрезмерно нагружен препаратами, а наркотик, сами понимаете, самый тяжелый из них. К тому же из-за него мы были бы вынуждены отказаться от более необходимых сейчас антибиотиков.

– И, если я правильно помню, в кому его ввели именно из-за операции на глаза?

– А Вы – молодец, – уважительно кивнул врач, – соображаете. Да, именно для этого, чтобы организм не расходовал внутренние ресурсы. Теперь мое вмешательство позади. Плечо и голова – уже вотчина Грега.

– Вы сказали, Джек может проснуться в любой момент?

Дугласа совершенно не напрягала необходимость бодрствовать всю ночь, скорее, он хотел знать, сколько у него времени подготовиться. И что сказать Джеку, когда тот очнется.

– Не лучшая идея выводить из комы на ночь, но так сложилось, – врач внимательно посмотрел на мониторы, затем обернулся к Дугласу. – Я специально остаюсь. Еще раз посмотрю анамнез мистера Роллинса на возможные осложнения. Когда он проснется, вызовите меня этой кнопкой.

Доктор Кваати указал на кнопку над изголовьем и, попрощавшись, вышел.

Едва за ним закрылась дверь, Дуглас придвинул стул максимально близко к кровати.

– Знаешь, – отчего-то уже волнуясь, заговорил он, – признаться, я рад, что парни твоего командира решили остаться в Хобарте и уже присмотрели дом. Значит, я смогу заслужить шанс не просто видеть тебя, а тоже быть рядом. Всегда. Постоянно. Ты только сразу с кулаками не кидайся, ладно? Ваши с командиром травмы и раны, поверь, меня в заблуждение не вводят. Я примерно понял, что вы серьезные ребята.

Дуглас сдержанно усмехнулся. Он чувствовал, что не знает и сотой доли о Джеке, его командире и о его партнерах, но совершенно не переживал по этому поводу. Сам он тоже не вышиванием уже сколько лет занимается. Важнее было завоевать Джека.

– Я понимаю – сердцу не прикажешь, и тебе, возможно, не до этого будет. Но прошу… – Дуг усмехнулся, волнуется, как мальчишка, будто уже предложение делает; хотя он сам уже точно все о чувствах своих знал, – ты меня только сразу не отталкивай. Я не буду врать, что понимаю тебя, такое невозможно понять, не пережив. И я хочу пережить. С тобой. Дай мне шанс стать твоими глазами.

Последние слова Дуглас говорил с пересохшим, саднящимся горлом, и когда приподнялся, чтобы пойти за водой, рука Джека, которую он не отпускал все это время, вдруг вздрогнула. Дуглас замер в полуприседе, не дыша глядя на Джека.

Он был уверен, ему не показалось, и губы Джека действительно дрогнули. Дуглас схватил с тумбочки поильник и поднес трубочку к губам Джека. Прикусив свою, смотрел, как те, дрожа, обхватили ее.

– Они… наш… ли… его…

Джек так тихо спросил, что Дугу пришлось наклониться вплотную к его лицу, обдавая горячим, взволнованным дыханием.

– Даль… ше…

Джек повернул голову на его дыхание, и Дуглас задышал часто, боясь поверить в услышанное.

– Ты… про…чита…ешь, что… бы…ло… даль…ше?

– И это, и многое другое. Обещаю, – севшим от накатившего понимания голосом прохрипел Дуг.

Даже в коме Джек слышал то, что говорили рядом. Может, не все и не всегда, но его, Дуга, голос точно. И кто знает – только ли строчки романа Джона Грихэма? Или и его, Дугласа, совсем недавние слова.

***

Мудак умер. Только так Брок мог объяснить себе эти предательские слезы, удержать которые не было никаких сил.

Парни молча улеглись с обеих сторон, прижавшись крепко, захочешь – не вырвешься. Он и не пытался.

Брок понимал – Стив прав, да и он сам на их месте поступил бы так же. Просто никак не мог принять свою безысходную беспомощность; принять даже не сам факт ее наличия, а то, что это навсегда.

– Сила есть, – вдруг раздалось от двери.

Брок не спеша открыл глаза. У входа стоял мужик с палкой и изучал вышибленный косяк. Усмехнувшись, прищурился и, обернувшись, посмотрел на суперов по очереди.

– Шкаф в кабинете не двигается.

– Подвинем, – кивнул Баки, не отрываясь от командира.

Мужик кивнул, прихрамывая, подошел к кровати и уставился на Брока.

– За подобные наезды обычно двигаю я, – не отводя взгляда, прохрипел Брок.

Мужик, не обращая внимания на разлёгшихся рядом с пациентом парней, задрал на нем медицинскую рубашку.

– А за это – тем более, – добавил Брок.

– Скажешь, когда чувствительность пропадет, – не обратил никакого внимания на его слова мужик.

Под неморгающими взглядами парней он медленно щупал Брока, по груди опускаясь все ниже. В какой-то момент тот просто закрыл глаза, прикусив губу.

– Как я и думал, – шумно выдохнул мужик, но Брок и этого не почувствовал. – Оформляем инвалидность, Лего?

– Нахуй, – Брок открыл глаза и хищно оскалился.

– Нет, – с сомнением сжал губы мужик, – не Лего, – опустив голову на бок, с минуту разглядывал Брока и так, и эдак. Наконец, довольно улыбнулся. – Мудак. Мудак-мудак!

И Брок оскалился еще шире.

Мудак умер. Да здравствует Мудак!

========== Часть 9 ==========

– Шкаф на три, херовину с рогами на шесть.

Брок, прищурившись, сосредоточенно наблюдал за Барнсом. Тот вот уже полчаса переставлял мебель на двухстах свободных квадратных футах палаты, умудряясь больше не приносить разрушений. Произведя очередную рокировку, он воззрился на результат и с сомнением обернулся на командира.

– Ты прав, не очень.

– Не по фэн-шую, – сквозь шуршание раздалось от двери. – Шкаф на пять, капельницу по центру. Шкаф на три откроется только вместе с регулирующим подъем второй кровати механизмом, тактики хреновы.

Брок повернулся на голос, демонстративно, теперь уже принятыми в армии жестами, дальше руководя Барнсом и процессом.

– А на час будет как в тисках блокировать вашего Базилио каждый раз, когда нижнюю часть Мудака будете мыть, – проследив за телодвижениями Баки, со знанием дела хмыкнул Хаус, вскрыл зашелестевшую упаковку и невозмутимо кинул в рот орешек.

– С чего ты, док, решил, что Джек на два лежать будет? – оскалилась верхняя часть Мудака. Док отзеркалил.

***

Хаус и его пациенты за прошедшую неделю достаточно узнали друг друга. Напрочь игнорируя имена, общались присвоенными Хаусом прозвищами да одним им понятными оборотами, которые даже смекалистый помощник Дугласа и то не сразу понимал. А Стив с Баки откровенно зависали, и только бесовский огонек в глазах командира удерживал горячего Зимнего от доктороприкладства.

Новая жизнь постепенно входила в колею. Не считая основных серьезных травм, в остальном Брок и Джек достаточно быстро шли на поправку.

Благодаря сыворотке парней, ребра командира срастались чуть ли не на глазах, последствий сотрясения мозга не нашли, печень была готова к привычным кулинарным подвигам, но получала лишь протёртые овощи да мясо с рыбой на пару. Брок кривился и вовсю пользовался шпионским талантом Барнса, способного барана незаметно пронести мимо камер наблюдения.

Хаус, усмехаясь: «Мудак, сука, живучий гад, быстро приспосабливается!» – с явным удовлетворением наблюдал передислокацию овощей и рыбы, пока персонал дивился резко потолстевшим местным котам.

Стив мог бы повлиять на творимое командиром и его, по версии все того же Хауса, ручной «болонкой» безобразие, но был слишком занят покупкой дома и его переоборудованием для приема Брока и Джека. Дуглас активно помогал ему, умудряясь при этом выполнять свои обычные обязанности, вести следствие по делу о крушении самолета, а вечера и ночи проводить у кровати Джека.

Роллинсу, едва он более-менее оклемался после операции, тоже сделали переливание крови суперов, что способствовало гораздо более быстрому срастанию плеча и отсутствию последствий сотрясения мозга. Доктор Кваати тоже был доволен, не наблюдая осложнений по своей части.

Джек философски отнесся к вынесенному приговору о вечной слепоте, как и командир не собираясь покоряться судьбе. Пусть кто-нибудь другой и сложит лапки – это не вопрос, но с этим – не к нему.

– Спасибо, Джеки… – улыбнулся в трубке голос «малышки» Мэй.

Роллинс по телефону помог застрявшему СТРАЙКу обезвредить во время одной из миссий десять килограммов тротила, за тысячи километров от них на ощупь распутывая точно такую же комбинацию на своих коленях. Зимний притащил материал, Хаус снова лишь усмехнулся, местные коты поседели.

По окончании миссии СТРАЙК прилетели на Тасманию навестить командира и зама. Получили благословение Ларсону на командование, помогли Дугласу со статистикой мелкой преступности, подарили Малфою бейсболку с символикой и укатили обратно.

Дугласа Джек сначала принял за одного из медбратьев. Признание комиссара он слышал, но принял за бред воспаленного сознания. В отношении Дуга суперы Джека просветили, в остальном сам Дуг попросил не пороть горячку. Джек не знает его, чтобы вот так сразу обрушивать на него «я тебя люблю, давай жить вместе».

Дуглас терпеливо приезжал каждый вечер. Они с Джеком обсуждали события дня – в общем, и следствие – в частности. Дуг читал ему, дожидался, когда Джек уснет, и уезжал. Распорядок утра комиссара тоже изменился. К традиционному кофе и пончику у месье Буонапарте с Нижней улицы добавились корзиночки из песочного теста со взбитыми белками и свежими фруктами. Заказ каждый день доставлялся лично Джеку с дальнейшим отчетом мистеру Россу.

Переваливающиеся с бока на бок больничные коты пытались урвать хотя бы мятный листик.

Джек сам предложил, а Брок активно поддержал идею переезда Роллинса в командирскую часть палаты. Джек, пусть и незрячий, мог уже ходить и своим видом, как немым укором, лучше любого медбрата или сестры удерживать неугомонного командира от глупых выходок.

Брок слушался Джека, Джек с Броком слушались Баки, Стива и немножко Хауса. Клоденс слушались все.

Грегори сразу оценил степень мудачества пациентов, вынеся вердикт:

– Эти выкарабкаются!

И дал «добро» взмыленному Стиву привлечь Клоденс и Лив – переманенную им в Хобарт Прайвет с прежней работы – к подработке: периодическому появлению в купленном новом доме и помощи в уходе за Броком и Джеком. Как бы суперы ни хотели все делать сами, а уколы вблизи глазного яблока или в четко определенное место мышцы или нерва предпочли доверять профессионалам.

***

– Джек будет лежать здесь, – Брок кивнул вбок и махнул Баки головой. Тот хмыкнул и потащил шкаф на три.

– Квинтет на мою голову, – вздохнул Хаус, догрызая последний орешек. Смяв упаковку, он засунул ее в карман и двинулся к кровати. – Обнажайся, любовь моя.

– Прям так и сразу? – Брок бросил наигранно испуганный взгляд, Баки бросил шкаф. – А за ручки подержаться? А серенады и конфеты?

– Конфета.

Пошуршав в кармане халата, Хаус достал блистер с таблетками, одну из них положил на прикроватный столик рядом с бутылкой воды. Брок оскалился и выпил пилюлю.

– Подержаться.

Задрав на Броке рубашку, Хаус стал сосредоточенно прощупывать его плечи и торс, дольше положенного задержавшись на верхних кубиках пресса. Закончив, опустил рубашку обратно. Усевшись на стоящий рядом стул и напрочь игнорируя нависшего над ним сердитого Барнса, тростью медленно трогал ногу Брока сверху вниз. Глядя при этом не на нее, а на лицо Мудака.

– Укрепить мышцы пресса, провести имплантозамещение тазовых костей – и месяцев через шесть-семь сможешь попытаться сесть.

– Сяду, – уверенно кивнул Брок.

– Сядет, – эхом отозвалось над головой Хауса.

– С недельку еще тут позагораешь, – добавил невозмутимо док, – потом буду к тебе на свидания раз в неделю приходить. Конфеты, подержаться… – поиграл бровями Грег. – А пока, так и быть, со своим Базилио потренируйся.

Хаус поднялся и похромал к двери.

– И все-таки шкаф на пять, – кинул, не оборачиваясь, выходя.

Баки пять секунд пялился на дверь, столько же на командира, прежде чем тот согласно кивнул. Он, конечно, мудак, но док тоже не киселем в голове соображает.

***

Закончив дела в Управлении и оставив Малфоя разбираться с двумя не поделившими перекресток квочками лет по шестьдесят каждая, Дуглас сорвался в экспертизу. Ему еще утром звонили насчет новой информации по крушению. Да и Джек ждет. Они вчера закончили «Мэнсфилд-парк», и Джек попросил принести «Джэйн Эйр». Дуглас от выбора Джека невольно вздрогнул, но пообещал.

И сейчас книга приятно утяжеляла рюкзак, как в голове и паху привычно тяжелело от предвкушения встречи. Дуг пьянел уже от возможности сидеть рядом с Джеком, дышать его запахом, касаться его руки, помогая дойти до туалета, или лица, поправляя подушку. Джек многое старался делать сам, даже есть, но иногда, и Дугу было от этого особенно тепло, позволял неожиданной «няньке» помогать ему.

Из экспертизы Дуглас выскочил через полчаса и помчался в госпиталь. Сегодня у него есть не только что почитать Джеку, но и рассказать. Ему и его командиру.

За десять минут дороги Дуг успел благословить Малфоя на арест проредивших друг другу прически квочек, наконец дозвониться до квартирной хозяйки и сообщить о расторжении аренды – ребята предложили ему тоже переехать в их дом, благо, комнат хватало на всех с запасом – и дать Стиву три адреса магазинов специализированного оборудования и мебели для лежачих больных. Вопросу кровати для Брока Стив придавал уровень государственной важности.

На этаже Дуглас появился одновременно с вышедшими из лифта Джеком и Клоденс.

– Я доведу, – Дуг перехватил Джека, тот привычно сжал ему локоть, разливая по телу тепло и дрожь.

– Хорошо, мистер Росс, – кивнула сестра, – кухня снова не внесла в меню ужина овсяный молочный коктейль. А мальчикам нужно укреплять кости и желудки.

Бормоча под нос возмущения, Клоденс снова скрылась в лифте, и, едва его створки закрылись, Джек и Дуг дружно прыснули.