Текст книги "Там... (СИ)"

Автор книги: Ольга Климова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

– Что там? – бабушка деловито выхватила у внучки букетик. – Кто это перед тобой и за что извиняется?

Таюшка захихикала и подмигнула мне заспанным глазом.

– Я тебе, негодница, всыплю, – бабушка гневно смотрела на внучку, замахиваясь полотенцем. – В дороге всего ничего, а уже букеты пошли…

– Не мой это, – девушка прыгала по повозке, уворачиваясь от шлепков, – ее!

Бабушка вопросительно посмотрела на меня.

Я пожала плечами: «Ну мой, так мой».

– Молодец, девка! – она с размаху еще раз добавила по пятой точке внучки. – Учись, недотепа!

Потирая места, которым не посчастливилось, Таюшка подтолкнула меня к выходу.

Как только мы вылезли из повозки, тут же в поле зрения появился Кирд, гарцующий на пегом жеребце. Он неторопливо подъехал к нам и красивым отрепетированным жестом преподнес Таюшке еще один припасенный букетик, отчего девчушка, еще жующая тростник для зубов, вся залилась румянцем.

– Доброго утра, хорошо ли спали, не тревожил ли кто? – на удивление, тон продолжал быть ехидным, но Таюша этого не уловила.

– Ой, спасибочки, цветочки то какие красивые, – искренне восхитилась она, сразу позабыв про все обиды.

– Да ты сегодня на коне! А конь то в кусты полезет? – мне не понравился тон Кирда.

– Так с конем гораздо удобнее, видно дальше, – Кирд с явным удовольствием принял сражение.

– И интереснее! Есть с кем обсудить, поделиться впечатлениями. – меня как пробило, – а если что не так, и утешит, и с цветами посоветует. Он то явно лучше в них разбирается. – я выхватила букетик из рук Таюшки и со злостью сунула под нос коню. Тот, не долго думая, охотно начал его жевать.

– Откуда столько агрессии? – парень примирительно слез с лошади, – я к ним с цветами с утра, а они…

– К нам по-людски и мы по-человечески. Доброе утро.

– Да она всегда такая, – Таюшка пыталась вытащить из зубов лошади то, что осталось от букета. – Ты меня напугал вчера, но извинения приняты, и она кокетливо понюхала частично измочаленный, отобранный единственный цветочек.

Глядя на нее, я расхохоталась, за мной начал смеяться Кирд.

– Вы чего? – Таюшка обиженно смотрела на нас.

– Меня Кирд зовут. – прекратив хохотать, представился парень ей. – Вряд ли твоя подруга тебе об этом рассказала. Скучно ехать то, вот вам решил компанию составить, вместе все равно веселее.

– Да уж, – крякнула я. И тут же получила щипок от Таюшки. Неужели запала уже на него?

– Конечно веселее, – радостно подхватила она. А я подумала: «Боже мой, как мало надо чтобы окрутить девушку».

– А ты откуда сам? И едешь куда? – девушка явно не собиралась отваживать кавалера.

– Сам из Тарвина, у отца там торговая лавка, вот и меня к делу решил приучить, как караваны водить, людей набирать, охрану, где какие товары брать. Только, видимо я не созрел для торговли еще, скучно мне.

– Так ты сын караванщика?

– Угу.

– Поздновато он тебя решил уму разуму учить, – встряла я.

– Так право торговли между городами с двадцати лет дается, – Кирд удивленно на меня посмотрел.

Я заглохла и сделала вид, что непричастна к разговору.

– Ой как здорово! А я возле Тарвина с отцом живу….

Дальше я молча слушала как Таюшка взахлеб рассказывала про свою жизнь, что да как, и звонко смеялась над каждой шуткой, отпущенной Кирдом.

Вечером, пока готовился ужин, я старалась высмотреть среди снующих обитателей каравана эльфов. Мне так хотелось рассмотреть их получше. Хотя бы просто увидеть еще раз. Таюшка что-то болтала, но я слушала ее вполуха. Увиденные мною мельком фигуры настолько заворожили, что я готова была просидеть хоть всю ночь, лишь бы краем глаза уловить ту неземную грацию.

– Ужин ждете? – подлетевший Кирд плюхнулся рядом на траву. Будто бы у нас были варианты времяпрепровождения!

– Ты чего высматриваешь? Я уже здесь. – он деловито ткнул меня пальцем, обращая на себя внимание.

– Не льсти себе. Уж тебя я точно не горю желанием видеть.

– Охотно верю, – Кирд вытянулся у ног Таюши, слегка соприкасаясь рукой с ее ногой. – тогда кого?

– Эльфы сегодня утром присоединились к каравану.

– Правда? – Таюшка загоревшись, забыла про руку Кирда, которая тут же переместилась поближе. – Я никогда эльфов не видела. Так посмотреть хочется!

– Я их в Тарвине насмотрелся! Ничего особенного.

Я хмыкнула.

– Я кроме своей деревни и Погоса ничего не видела. И в Тарвине не была ни разу. Только рассказы про них слушала. Говорят, поют они – умереть можно.

Кирд засмеялся.

– Нам они точно не споют. И вряд ли вы их увидите.

– Это почему?

– Сидеть будут в своей повозке до последнего.

– Но есть то им что-то надо, да и выходить периодически…

– Эльфы никуда не выходят, – Кирд сделал страшные глаза, – им это ни к чему.

– Как это? – на Таюшку жалко было смотреть. – А как же они…

– Без надобности. – отрезал тот.

– Да что ты его слушаешь? Врет он все. Если едят, значит все им по надобности. Я раздраженно швырнула охапкой прелой листвы в парня.

– Ну, лови момент! – Кирд вскочил и рванул к огромному котелку, где уже приятно булькало что-то, распространяя пьянящий запах еды. – А пахнет у вас вкусно.

– Присоединяйся к нам, вместе поужинаем, – зарумянившаяся девушка потупила глаза.

Я сглотнула, представляя, как она потом бабушке будет это объяснять.

– Нет, спасибо, я к отцу. А то тут желчь капает. – он выразительно посмотрел на меня.

– Чеши!

Он оказался прав. В этот вечер ни один из эльфов на глаза нам не попался. И только потом мы с Таюшкой поняли, что их повозка стояла поодаль от всего каравана, и при желании они могли входить и выходить из нее так, что никто их не беспокоил и не видел.

Но от нечего делать мы загорелись охотой на эльфов.

На следующий день, едва прожевав тростник и умывшись, мы уже были на своем посту, чуть поодаль от эльфийского фургона. Вскоре, к нам присоединился и маявшийся дурью Кирд.

– Караулите? Вот глупые, делать вам нечего.

– А нам и правда делать нечего. Так что любая глупость оправдана. А ты вроде учиться чему-то должен.

– Подождет… научусь еще. Там раненный у них. Отец сказал.

– Да? – глаза Таюшкины расширились. – И кто его?

– Да кто ж знает? Они ведь не скажут.

– Что за отношения такие странные?

– Просто у эльфов свое стадо, у людей свое. Не перемешиваемся.

Весь этот день мы провели, играя в шпионов. Из фургона за целый день никто так и не вышел. А потом оказалось, что шли мы не за той повозкой. Эта была пустой, и наполнена продовольствием. Это к вечеру нас Кирд просветил и долго над нами хохотал.

Впрочем, вечером нужная нам повозка опять стояла на удалении. И еду в нее отнес сам Самир, задержавшись там довольно надолго.

Вскоре стемнело. Но поднялась такая полная луна, что казалось, вокруг все замерло, отливая серебром. Даже на удалении от костров, было все прекрасно видно в ее сиянии.

– Все, с меня хватит! – Кирд поднялся с порядком надоевшего наблюдательного поста напротив повозки и потащил Таюшку за руку за собой. – сами покажутся со временем. А тут торчать – глупость полнейшая.

– Согласна. – я тоже встала и поняла, что ноги затекли и жутко хотелось в туалет.

– Пойдем к костру, там байки рассказывают.

– Вы идите, я вас догоню. – я направилась в ближайшие кусты.

– С тобой сходить? – Таюшка сделала было шаг навстречу.

– Нет, нет, ты с ним лучше оставайся, мне так ТАМ, – я указала на заросли, – спокойнее будет.

Вдвоем они побрели к кострам, а я в лунном сиянии пошлепала к деревьям.

Уже на обратном пути я уловила какое-то движение неподалеку. Заинтересованно, я потихоньку стала пробираться вперед. И увидела странную картину.

На залитой лунным светом поляне, подальше от лагерных огней бродил один из так неудачно выслеживаемых нами эльфов, периодически наклоняясь к самой земле и что-то там вороша. Затем он вновь подымался и шел дальше, приглядываясь, словно ища что-то. Меня эта ситуация заинтриговала. Я застыла за деревьями, наблюдая его безмолвное шествие и поиски. Двигался эльф легко и непринужденно. И, хотя луна выдавала весь свой блеск и свет, так шустро перемещаться по ночной земле я бы не смогла.

Побродив еще немного по поляне и поковырявшись в нескольких местах, эльф скрылся за деревьями, а я, подождав немного для проформы, двинулась посмотреть, что он такое искал.

Но пройдя, насколько я успела заметить, по его следам, ничего интересного я так и не увидела. В конце-концов, я в недоумении остановилась у одного из мест, где он точно что-то подобрал, опустилась на корточки и, наклонившись, уставилась на землю.

Вроде, ничего особенного. Трава разная, небольшие белые цветы то тут, то там, пара сломанных палок. Я подняла одну из них, покрутила в руке. Палка как палка. Может, он ягоды тут собирает?

– Интересно? – голос сзади заставил меня шлепнуться на пятую точку от неожиданности.

Эльф мгновенно переместился у меня из-за спины и присел передо мной. Вернее, прямо у меня перед носом, чуть ли не касаясь его своим.

От такой близости я чуть не задохнулась. Это был не эльф. А тот непонятный тип, чей взгляд так пробил меня тогда. Хотя сейчас было не легче. Смотря ему прямо в глаза, невозможно было видеть еще что-то. То ли луна так отражалась, то ли у меня со зрением при таком близком контакте что-то произошло. Но я отчетливо видела серебряные искры, мерцающие в них.

Он же наклонился еще ближе, и я готова была поклясться, что он меня обнюхал.

Находясь в неудобной позе и опираясь сзади на руки, чтобы окончательно не завалиться на спину, я внезапно уперлась в его лоб своим и оттолкнула назад.

Он отскочил, словно мячик. В лунном свете блеснули светло пепельные волосы.

– Ты вторгаешься в мое личное пространство! И да, мне интересно стало, что ты тут собираешь посреди ночи.

Незнакомец в ответ произнес голосом, ласкающим, словно бархат, нагнулся и сорвал небольшой белый цветок.

– Палку можешь выкинуть. А вот этот, – он протянул мне растение, – когда цветет выделяет масло. Совсем мало, поэтому собирать надо много. Обладает заживляющим свойством. Только живет недолго. Всего несколько мгновений.

Я глупо уставилась на цветок. Нежно белые лепестки засветились легким сиянием и через пару секунд потухли, разнеся вокруг облачко светящейся пыльцы. Красотища! Ну да, Кирд же говорил про раненного!

А он стоял, чуть наклонив голову и пристально меня разглядывал.

Да он же совсем еще молодой. Сколько ему? Лет восемнадцать? Ну максимум двадцать, с большой натяжкой. Даже при свете луны его лицо светилось юностью. Насмешка? Да, пожалуй. Он смеется надо мной. Знает, что я на него в разведку ходила и смеется.

– Понятно. А я понадеялась, что ты клады тут ищешь. – мне жуть как захотелось услышать еще что-нибудь.

– Откуда ты? – внезапно голос переменился, никакой иронии в нем уже не было. И никакого перехода. Прямой вопрос.

– Издалека.– значит, пора было уходить подальше от распросов.– мне лучше вернуться назад побыстрее. Удачи с цветами! – попятившись, я с трудом оторвалась от этих глаз и быстро зашагала прочь, пока спокойный голос сзади не остановил меня.

– Лагерь в другой стороне.

Чертыхаясь про себя, я вернулась мимо его застывшей фигуры.

– Куда идти? – вопрос был задан через зубы.

– Там. – он кивнул в сторону еле заметного проблеска среди деревьев. А искристые глаза продолжали смеяться надо мной.

Я заставила себя спокойно дойти до деревьев, а потом рванула к огням, не останавливаясь.

Как он в полутьме, через минуту все про меня понял? Неужели, при всех моих стараниях, я настолько отличаюсь от всех живущих здесь?

У своей повозки я наконец остановилась и чуть не сшибла Таюшку, собирающуюся туда влезть.

– Ты чего так долго? – Она недовольно зевнула. Потом посмотрела на меня внимательнее, прикинула что-то в уме.

– Видела их что ли?

– Видела. Даже разговаривала.

– Да? – она обрадовалась как ребенок. – И как?

– Странно…

– Что странного? О чем вы говорили?

Я рассказала про свою слежку.

– Значит, обнюхал? Ты так думаешь? – засмеялась Таюша. – А ты что?

– А я боднула его в ответ. Довольна?

Мы залезли в повозку и стали укладываться.

– Да чего от тебя ожидать? – Таюшкин голос в темноте осуждающе меня уколол. – Ты со всеми бодаешься.

Прошло три дня, и теперь вечерами все собирались вокруг большого костра, ели общую похлебку, разговаривали, рассказывали истории, небылицы, пели песни, даже танцевали. Вечерние посиделки нравились мне больше всего. Напоминали они мне детство и пионерский лагерь. Я брала с собой свой плащ и часто засыпала прямо там, слушая очередную историю.

Кирд прилепился к нам намертво. Днем он то и дело под любым предлогом подъезжал к нашему фургону или просто приходил поболтать. Таюшка встречала его всегда с большой радостью, и я уже начала подозревать, что оставленный ею дома жених отходит на второй план. А так как под бдительным оком бабушки, быть наедине с парнем или высказывать ему свое расположение строго запрещалось, то Таюша тащила все время меня с собой, и на совместных выгулах и на посиделках у костра я все время была рядом, на всякий случай.

– А как же твой жених? – спросила я Таюшку в первый же день после ее кокетства с парнем. На что она ответила мне очень разумно, что ничего плохого она не делает покамест, а сын торговца – хорошее знакомство. Я долго хохотала над ее практичностью, особенно мне понравилось слово «покамест».

– Таюш, он же вертопрах, с ним спокойствия не будет, зачем он тебе нужен?

– А красивый он, Лика. Правда ведь?

– Правда, – соглашалась я. – Ну, ты дуреха, вот увидишь, ничего не получится, он играется просто.

– А с тобой не играется?

– Да я хоть понимаю к чему все идет…

– А ну и ладно…

В караване было еще две девушки. Так Кирд умудрялся окучивать всех сразу, поспевая тут и там. Девушки быстро сообразили, что веселее и интереснее с нами, и наша кампания пополнилась. За ними прибился еще парень. Теперь основу всего веселья и суматохи у костра составляла наша шестерка.

С Кирдом же у нас постепенно возникла негласная договоренность, он не трогает и не задирает меня и Таюшку, я не включаю «язву». Иногда он забывался, и тогда весь караван замирал от восторга, выслушивая нашу перепалку.

Тем не менее, Кирд перестал меня раздражать. Он умел развеселить и по вечерам охотно травил байки и пел песни вместе со всеми. Он довольно неплохо разбирался в людях и иногда, когда не дурил, с ним было интересно поговорить и поспорить.

– Ты вот зачем из дома ушла? – спросил он, когда Таюшку уже загнали спать в повозку и большинство путников рассосались по своим местам для сна.

– Получилось так. – я задумчиво смотрела на огонь костра.

– У вас ведь там все по-другому, ну откуда ты к нам явилась. Не вписываешься ты сюда, стараешься, а не вписываешься. Зачем надо было уходить, если не нравится тут? – он изогнулся и растянулся рядом со мной полумесяцем, подперев голову рукой и ногами как бы невзначай теребя мой кросовок.

– Да кто сказал, что не нравится? Да и вписаться особо не хочу. Судьба у меня такая, значит. Когда пойму чего хочу, да зачем я здесь, тогда и смысл вселенной постигну, – улыбнулась я сама себе.

– В судьбу веришь?

– Я сама не знаю, во что верю. Знаешь, со мной за последнее время столько всего произошло, что про судьбу и веру не мне точно рассуждать. И оставь мою ногу в покое.

Мы оба долго молчали.

– Я тоже не знаю, что мне делать. Отец хочет, чтобы торговлей занимался… Оно, конечно прибыльное дело, при деньгах всегда. Да только, кажется мне, что не мое это. Воротит.

– А чего хочешь сам?

– Не знаю, мир посмотреть, интересного чего-то хочется, необычного. А то скука и однообразие.

– Будь осторожен в своих желаниях, могут исполниться, – я мрачно усмехнулась. – Мне тоже подвигов хотелось, вот теперь я здесь, еду незнамо куда незнамо зачем. А насчет мир посмотреть, так ведь торговцы они везде ездят, вот и посмотришь. У тебя язык хорошо подвешен, тебе как раз договариваться со всеми.

– Думаешь?

– Ну, утверждать не буду. Но на путешествия и удовольствия деньги нужны, а это уже – работа… Кирд?

– У?

– Если ты думаешь, что я не замечаю, как ты перемещаешь по мне свою ногу, ты сильно ошибаешься.

– А тебе не нравится? – он сильнее забросил свою ногу и обвил ею мою, притягивая к себе.

– Может быть и понравилось, не будь ты таким бабником и не будь тебе все равно, на кого направлять свои флюиды.

– А ты расслабься. И получай удовольствие.

Я прыснула, резко дала ему по ноге и поднялась с расстеленного плаща. Какая разница какое место и время. Парни везде одинаковы.

За эльфами ни я, ни Таюшка больше не шпионили – надобность отпала. То ли чудодейственное масло из цветущих ночью растений помогло, раненный эльф начал поправляться. И вся четверка стала выползать из своей повозки. Правда, держались они особняком. К костру каждый вечер приходили и внимательно слушали все, что говорили, с удовольствием смотрели на танцы, но сами сохраняли нейтралитет и в забавах не участвовали. И если эльфы откровенно вызывали во мне восхищение, то их товарищ непонятно волновал.

Я долго не могла понять, почему я упорно не хотела относить его к ни к эльфам, ни к людям. Было в нем что то особенное. С эльфами то все понятно, глянешь, ни с кем не перепутаешь. А он вроде высокий, может несколько худощавый. Но приятно сложен. Не было в нем эльфийской грации, но и человеческой неповоротливости не было. И с волосами я напутала. При лунном свете они показались мне светло пепельными, такими же серебристыми, как свет от луны, а теперь, когда я смотрела на него, они были гораздо темнее.

С возрастом я так и не определилась. Когда он сидел, задумчиво и спокойно наблюдая за чем-либо происходящим, казалось, в его чертах читается не по годам развитая уверенность и ум. А когда его красивое лицо расплывалось в улыбке, он становился похожим совсем на мальчишку. Весь как будто прояснялся и сиял.

Но самое удивительное в нем были глаза. Столкнувшись с ним один раз взглядом, я внутренним чутьем уловила чужака. Очень яркие серые бездонные глаза проникали сквозняком и уходили куда-то дальше, за тебя. Этот взгляд я в последствии неоднократно ловила на себе. Если я уловила в нем чужака, то кого почуял во мне он? Впрочем, я ощущала на себе заинтересованные взгляды всей четверки. Смотреть на них открыто я не решалась. Но изредка переводя взгляд и попадая случайно, я тут же отводила глаза, встречая требовательный изучающий интерес.

Я указала Кирду на интересующего меня спутника, который как-будто почувствовал, что про него говорят и посмотрел через всю поляну, через горящий костер прямо на меня. Я тут же ретировала свой взгляд.

– Кто он?

Тот пожал плечами, – Почем я знаю, человек какой-то.

– Нет, не человек, – ты приглядись повнимательнее. С виду как человек, а двигается странно, как зверь крадется. И ты же сам говорил, эльфы с людьми предпочитают не общаться. А они вроде к нему на равных.

– Ну, по мне так очень даже человек, не знаю, что ты там уловила, если близко с эльфами знаком, то может и полукровка какая.

– А есть такие?

– Да всего хватает… И насилия тоже…А ты чего все про него интересуешься? Понравился? Или на эльфов запала?

– Не до этого мне, – я махнула рукой, – просто интересно.

– Ну, конечно! По ним все девчонки как увидят с ума сходят. Да только без толку это. На одну – на две ночи –может быть, для удовлетворения, не больше.

– Это почему?

– А ты сравни куклу тряпичную и живого человека – поймешь. Ни одухотворенности, ни жизни.

– Ну ты загнул! Не настолько же.

– Ты еще эльфиек не видела, – глаза парня заволокло туманом.

– Неужели настолько?...

– И даже больше, не сомневайся.

Я с минуту посидела молча, пытаясь представить себе образ эльфийской девушки. Да, если у них мужчины такие…

– Кирд, а эльфов много?

– Тут у нас почти совсем нет, они с людьми не больно то уживаются, в Тарвине основное поселение. Они этот город и построили, старую часть. Потом ушли. Остались немногие. Там и живут. Душно им в таких городах.

– А кто еще есть, ну кроме эльфов, гномов?

– Да много всякого, ты откуда свалилась то?

– Ну, тут то я почти никого не видела, гномов встречала, вот эльфов первый раз увидела…

– Каждая курица свой курятник ищет. – Кирд начертил на земле квадратик, – вот тут люди живут, а тут другие земли, там и эльфы и гномы, и чего только еще нет. К ним лучше не лезть, пересекаемся, но не перемешиваемся. Дядька мой далеко ходил, многие земли видел. Говорил, каких только чудных народов нет. Все рассказывал, где побывал. Отец то так далеко не ходит. Все рядом. А рядом, чего интересного? Вот у тебя кто рядом живет? Какие диковины есть?

Я пожала в ответ плечами.

– Да вроде никого нет. Люди одни.

– В Тарвин часто на базар диковины привозят, в прошлом году единорога привозили.

– Единорога? Это же чудо какое, – подошедшая Таюшка всплеснула руками, – мне бабушка сказки про них рассказывала.

– Бабушка, – Кирд схватил девушку и игриво усадил к себе на колено, – Только этот не из сказок был, еле живого дотащили. На базаре и помер. Не могут они без воли. На него и смотреть то больно было, так его замучили. Хотели чучело сделать, только эльфы не дали. Старейшина ихний выкупил и к себе унесли.

– Грустно как, – Таюшка довольная и красная отпихнула руки парня и быстро слетела с его колена, оглядываясь нет ли поблизости родственников. – Пойдем, мне пара нужна. Там Баюн игру затеял.

Они ушли к играющим, а я попыталась представить себе единорога. Зажмурилась. В голове как ни странно даже лошадь нормально не могла прорисоваться. Я открыла глаза и наткнулась на взгляд сероглазого, вновь буравящий меня рентгеном. Да что ему нужно? Я демонстративно подперла рукой щеку и уставилась в ответ, впервые не отведя глаз. Будем в гляделки играть. Но лицо сероглазого вдруг ни с того ни с сего расплылось в такой широкой, добродушной и яркой улыбке, что я просто обалдела. А сзади на меня уже прыгала, осторожно подкравшаяся в темноте Таюшка, заваливая набок, хохоча и и брызгая в лицо холодной водой.

Той ночью мне снился белый замученный единорог. Шатаясь, он стоял у городских ворот, впереди была свобода. Чистое зеленое поле и лес вдалеке. Один шаг. Я уговаривала его, тащила вперед. А он уперся и с места не двигался. Так и умер.

***

Демон то терял легкий, почти не ощущаемый след, то вновь находил его и тогда спешил быстрее нагнать упущенное время. Он должен быть рядом, когда настанет тот шанс, тот единственный шанс, который нельзя упустить. Если он не воспользуется им, то сидеть здесь до нового перехода и кто знает, что будет там?

Миры есть разные. Демон был еще слишком молод, он помнил всего два из них. Тот, в котором он родился и этот, куда по глупости сам согласился идти. И не каждый из миров подойдет для его жизни. Даже для существования. Быть может переход покажет новые варианты, а быть может, придется остаться здесь. И тогда уже точно не будет больше выбора…

А сейчас может подвернуться такая возможность..

Демон дошел до конца своей территории и на секунду замешкался. Про себя то он давно уже решил, что не остановится и будет двигаться дальше, пусть даже питаться ему придется только смертями животных на чужих владениях. Закон гласил – каждому своя территория, и никто не смел нарушать правила. Место можно отобрать в честной схватке. Но не таскать добычу под носом у другого. Но у демона были оправдания. Человек возник из ниоткуда на его территории, на его земле. Возник из ниоткуда – почти как родился, значит его смерть принадлежит ему – демону. Значит, он имеет право наблюдать и следовать. Конечно, человек не собирался пока умирать, но кто знает…

Демон сомневался. Он помнил, как к нему самому, на его скудную территорию за своей добычей последовал сосед. Вымученный голодом хозяин сам чуть не лишился жизни, но остался при своем, и вскоре, все владения захватчика так же перешли к нему.

Тут метки были сильными и недавними. Здешний обитатель вполне мог с ним расправиться. Надежда оставалась проскользнуть быстро и незаметно. Свою цель он отпускать не собирался ни под каким предлогом.

Демон медленно переступил на чужую территорию и что есть духу понесся дальше.

***

Жизнь тянулась неторопливо и приятно. И было трудно поверить, что среди этой пышущей зелени и бескрайнего простора может понадобиться охрана.

– Неужели здесь кто-нибудь может напасть? – мы лежали, болтая ногами, в пустой повозке позади каравана. Девушки плели венки из собранных по дороге цветов, и от этого в повозке стоял непередаваемый густой запах травы.

– И нападают. Богатый караван всегда хорошая добыча. Только нападают в основном свои же. Из деревень. Кому ума не хватает. Таких легко отбить, а настоящих разбойников тут давно уже нет.

– Зачем тогда такая охрана?

– А охрану не поставишь, соблазн появится. Чего рисковать? Все окупается. Видят мечи и мало кто сунется.

Этот день остался мрачным пятном – пришла наша очередь готовить. Выделив несколько мешочков с овощами и кореньями, мне всучили сплетенную клетку с двумя жирными кроликами.

Готовили только женщины. Бабушка с внучкой занялись чисткой и нарезкой, а я осталась сидеть напротив жующих длинноухих, с тоской глядя на лежащий рядом нож. Попыталась передать дело Таюшке, но та наотрез отказалась, говоря, что у них в семье это делала мама, а потом отец, и она не умеет.

Ругаясь, за кроликов принялась бабушка.

– Откуда же ты все-таки взялась такая? – ворчала она, – У вас там траву, что ли одну едят? Голову скрутить не можешь?

– У нас мясо готовое продается, – честно призналась я, – его ни ловить, ни душить, ни свежевать не надо.

– Богатые вы, раз за вас все остальные делают. И что дома скотины никакой нет? – бабушка ловко свернула бедному животному шею, заставив меня поперхнуться.

– Никакой, – пискнула я, глядя на нож, вспарывающий еще теплое тельце.

– И чего ты ушла из благодати этакой! Занесло незнамо куда. Ух, явно не по доброму из дома убежала, девка!

– Не сбегала я. Обстоятельства.

– Обсоятельсвы! На, учись, – второй кролик в клетке плюхнулся возле меня.

– Нет!

– Почему нет? – бабушка с удивлением посмотрела на меня, – есть же все будут.

– Я не могу. Давайте я все отчищу, отмою, но убивать не буду.

– Интересно, готовое мясо когда ешь, ты это убийством не считаешь?

– Я никогда не сворачивала шеи, не могу и все. Не было надобности. Нужда заставит – сверну и сырого съем, а сейчас не могу. Мужчины есть, у них психика получше, пусть убьют.

– Ага, станут тебе мужики готовить, когда бабы есть!

– У нас готовят!

Бабушка долго ругалась мне вслед. Ну что ж, каждый выбирает для себя. Сейчас мне проще заплатить за свой обед. Представляя, как ломаются позвонки моей жертвы, в горле вставал ком. Бабушка конечно тоже права, есть хочешь – надо работать. Совесть мучила меня. Стоп! Я вернулась назад.

– А почему тогда внучка ваша не умеет, и не заставляете?

Ворчание прекратилось и женщина, насупившись, ковыряла тушку ножом. Потом Таюшка шепнула мне:

– Не к добру считается, если незамужняя да чистая живность убивает.

– Чистая?

– Ну… – запнулась девушка, – сама понимаешь? – и провела рукой пониже живота.

Я удивленно погрязла в обиде, а потом меня разобрал смех. Значит, старушка меня падшей женщиной считает! Ну, кампания! Это веселило меня весь оставшийся день, но ужин есть я не стала. Кусок почему-то в рот не лез.

Жизнь моя в караване вообще протекала весьма своеобразно. Что могло бы быть скучнее трехнедельного перехода? Но народ основательно подготовился и каждый находил чем себя занять.

Как я уже успела заметить, все играли в фишки. Многие читали сшитые из пергаментов книги. Кто-то, пользуясь свободным временем, мастерил одежду и обувь, плел из тонких прутьев. Бабушка Таюшки сучила пряжу и вязала, дед вырезал из деревяшек фигурки. Кирд занимался с отцом, учился премудростям торговли, перерисовывал какие то планы, разбирал карты.

Я же старалась от нечего делать влезть во все дыры. Признаться Таюшке в том, что я не умею читать, я так и не решилась. Лишь завидовала, заглядывая ей через плечо на непонятные каракули. Зато научилась сучить суровые нитки и вязать из них узлы на пальцах. У Бабушки все это складывалось в ровные узоры. У меня же выходили торчащие во все стороны петли. Но это были интересные занятия, убивающие время, когда мы не трепали языками в своей образовавшейся кампании.

Спустя неделю после нашего знакомства с Кирдом, Таюшка неожиданно поинтересовалась.

– Ты ведь с мужчиной была?

Вопрос застал меня врасплох.

– Ну… – я пыталась понять, чего мне ждать.

– Как это? Тебе понравилось?

– Хм… – что ей ответить, скажу понравилось, вдруг пустится в разгул. Скажу нет – так и останется…. И тут до меня дошло.

– Таюш, ты не с Кирдом ли собралась счастья пытать?

Девушка залилась краской. Ну конечно! У нас тут день за три считается. Ведь все время друг другу глаза мозолим. Вот и намозолили.

– Да ты соображаешь, что делаешь? Он же повеса… Вот это точно будет на одну-две ночи. Он за всеми тут увивается.

– Неправда! Он такой… такой… страстный, – Таюшка с трудом выдохнула из себя это слово.

– Это где же ты его страсть успела заметить? Таюш, только не говори, что…

– Ничего не скажу, я у тебя совета спросила, а ты…

– А я тебе совет и даю. Держись от него подальше. Тут либо с мозгами надо, по умному, либо никак. А с мозгами у тебя нынче туго, – распалилась я. – Ты не обижайся, трезво на вещи посмотри – скольких он еще девушек так же как тебя приобнимает? А на ухо что им шепчет и что тебе шептал?

– Да ничего такого не шептал. – Таюшка обхватила колени руками. – Тянет меня к нему, понимаешь?

Я села с ней рядом и прижалась плечом к ее дрожащему плечу.

– Да я понимаю, что тянет. Слабых к сильным и уверенным всегда тянет. А ты сейчас слабая. В тебе может уже много чего проснулось, только в голове еще плохо с осознанием. А Кирд не тот, с кем тебе желательно проверять свои эмоции и чувства. Он тебя под себя подомнет и дальше пойдет, а тебе потом еще долго расхлебывать с твоей ранимостью. Может вообще, всех мужчин возненавидишь. Тут с легкостью надо. Он играет и тебе играть надо. Но ты ведь не можешь. У тебя жених там где-то, а ты за этого… зацепилась.

Таюша затихла, а потом встала и молча пошла прочь от меня. Больше мы с ней на эту тему не разговаривали, но почему-то мне показалось, что она ничего не поняла.

А я чего раскипятилась? Ну переспит она с ним. Мне то что? Я поймала себя на мысли, что мне неприятно думать о них двоих в постели. Во как. Докатились! Ревность проснулась к отпетому бабнику, ухаживающему за всеми подряд.

А Кирд тем временем продолжал испускать флюиды во всех направлениях. Он так активно ухлестывал за всем, что двигалось и имело две выпуклости на груди, что его ухаживания начали уже напоминать фарс.

Но когда становилось поздно, и бдительные родственники разгоняли его стадо по повозкам, он менялся в совсем другого человека, превращаясь во внимательного и интересного собеседника. Все пытался выяснить про мою жизнь, родственников, особенности моей страны. Наверное, не будь я таким тугодумом, сознание того, что происходит, пришло бы гораздо раньше.