Текст книги "Хозяин Проливов"
Автор книги: Ольга Елисеева
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)
– А тебя предупреждали, – мрачно заметил атаман. – Теперь вы видите, – обратился он к остальным, – что царь Аристей честен с нами.
Морские псы закивали головами и, посмеиваясь между собой над легкомыслием Лисимаха, пустились в обратный путь. На берегу у лодок их ждали товарищи, вокруг которых толкались рыбаки и любопытные женщины, На песке лежали тяжелые корзины с лепешками и соленой рыбой. Шла бойкая мена. Пираты протягивали вперед медные колечки, кожаные пояса с бляшками и хорошие бронзовые ножи. Асандр подумал: хорошо, что он запретил своим разбойникам нападать на поселок. Здесь нечего взять, кроме еды. А дружелюбие жителей обеспечивало морским псам тайну прибытия в медовые воды Ольвии.
В воздухе запели тоненькие костяные флейты, и два бритоголовых мальчика-служки в потрепанных пятнистых шкурах – явных обносках Аристея – с поклоном передали атаману приглашение царя и главной жрицы явиться сегодня на закате в деревню на пиршество, которое хозяева устраивают в честь окончания зимних холодов.
– Не стоит туда соваться, – сказал на корабле Неокл. – Мало ли что.
– Мед – крепкий напиток, – вмешался другой пират. – Ударит в голову, себя позабудем. А они перебьют нас беспомощных.
– Вряд ли, – сухо возразил Асандр. – У них цветение садов. А мы чужеземцы. Гости. Они зовут нас сами знаете зачем.
Его неодолимо тянуло в деревню. Атаман сознавал, что пошел бы, даже если б вся команда встала против него стеной.
Но таковых не оказалось. Напротив, большинство морских псов давно не встречались с женщинами и ревели, как быки в предвкушении случки.
– Надо быть осторожнее, – гнул свое Неокл.
Но на старческую воркотню кормщика уже мало кто обращал внимание.
– Не ходи, – простонал совершенно зеленый Лисимах. Он скрючился в три погибели и забился на корме за моток каната. – Эти люди не желают нам добра.
«Можно подумать, что мы хоть кому-то желаем добра!» – усмехнулся Асандр.
– Если б ты послушался совета Аристея, – вслух сказал он, – то не мучился бы сейчас желудком и не портил нам настроение мрачными пророчествами.
При упоминании царя тавр так скорчился, словно даже звуки его имени доставляли несчастному жесточайшие колики. Атаман накрыл друга войлочным чехлом от лодки. Он раньше не сознавал, как привык за зиму к этому человеку – своей тени, своему второму «я». Но сейчас тавр только раздражал его навязчивой опекой. «Полежи-ка здесь. А я погуляю, – думал Асандр. – Сам виноват. Тебя предупреждали». Радостное шальное оживление подталкивало его вперед. Он не предвидел в этот вечер ничего, кроме удовольствий.
Деревня была освещена множеством глиняных плошек с овечьим жиром. Каждая из них сама по себе больше чадила, чем давала огня, но все вместе создавали на фоне темной зелени сказочное сияние. Пираты приоделись и шли по холодному песку пляжа, брякая дорогими поясами. Первый и замыкавший держали факелы, чтобы жители заранее знали о приближении гостей. Им навстречу выбежал тот мальчик-пастушок, который передавал предупреждения Аристея. Он оскалился в белозубой улыбке и повел морских псов по дороге между хижинами.
Оказывается, кроме домов, деревня имела еще и обширные помещения под скальным навесом. Большой, чисто выметенный и украшенный свежей зеленью грот, видимо, использовался Для общественных праздников. В нем был установлен длинный стол и скамьи для гостей. Хозяева уже начали вкушать от нехитрого деревенского изобилия, а перед навесом на вытоптанной площадке бил тыквенный барабан с натянутой на него поросячьей кожей, дудели флейты и терлись друг о друга боками два хоровода – мужской и женский.
Гости прошли к столу и были встречены радостным гомоном крестьянок. Раскрасневшиеся, уже отведавшие перебродившего меда хозяйки бойко поглядывали на рослых загорелых чужаков и подталкивали друг друга под локти. На фоне морских псов у здешних рыбаков не было сегодня шанса. Но они и не рвались в бой. Цветение садов – это время, когда хватит всем. Даже с избытком. Пираты приплыли и уплыли, а деревенским трудиться еще не один день и не под одним деревом. Пусть хоть сегодня бабы отпляшутся с кем-нибудь другим!
Постреляв глазами по сторонам, Асандр понял, что драки не будет. Местные настроены благодушно. Его это не удивило. В Апатуре он насмотрелся всякого и знал, когда крестьянин готов постоять за свои права, а когда махнет жене рукой и пойдет домой досыпать. Ведь и днем работа не стоит.
Успокоившись насчет возможных недоразумений, атаман воззрился на стол. Здесь было на что посмотреть, аж глаза ломило! Золотистые лепешки громоздились на плоских подносах, чуть не подпирая своды пещеры. Нарезанные небольшими кусками соты обтекали на блюдах тающим от жара воском. Их надо было есть поскорее. Первая зелень – петрушка и шафран – пучками, как цветы, стояли в скифосах с широкими горлами. Кроме того, на улице жарили козлятину, и готовые куски, срезанные с вертящихся над огнем туш, приносили к столу на огромных, похожих на щиты сковородах. Мясо было сильно нашпиговано чесноком и полито красным перебродившим в уксус вином. В воздухе стоял сытный пьяный запах, и Асандр не знал, от чего больше хмелеет: от еды или питья?
Мед бил в голову и тяжело оседал в желудке. Никогда не пробовавший его раньше атаман не подозревал, как коварен этот напиток. Ноги налились свинцом, голова отяжелела, и Асандр, икая, беспрестанно пытался заставить себя протрезветь. Его морские псы уже плясали с местными вокруг столов. Смех, музыка, обрывки песен сливались в неумолчный гул. В какой-то момент Асандру показалось, что напротив него за столом сидит высокий красивый человек. Совершенно золотой – от длинных солнечных кудрей до ткани свободной неподпоясанной туники. Его лицо, улыбка, взгляд светились теплым согревающим сиянием. А желтые глаза, обращенные к атаману, были полны неизъяснимой печали. Одной рукой он обнимал стройного темноволосого мальчика, другой рассеянно пощипывал струны арфы. Спутник солнечного бога повернулся к Асандру, и тот увидел, что у мальчика снесена вся правая сторона головы.
Такого быть просто не могло! Атаман потер глаза кулаками, и видение исчезло. Вместо него по краю стола переступал через миски и опрокинутые килики белый ворон с пиратского корабля. Он косился на атамана золотым глазом и не клевал остатков пищи.
Все это до крайности встревожило Асандра, он выбрался из-за стола и, тяжело ступая, отправился проветриться на воздух. Ночь была теплой. Шум и гомон остались за спиной. Отлив в кустах, атаман огляделся по сторонам. Многие его головорезы уже разбрелись с подружками по деревенским садам – в кои-то веки послужить Великой Матери.
На дорожке, ведущей к пещере, послышался шорох шагов. Оглянувшись, Асандр увидел царя Аристея. Несмотря на свой сан, а может быть, именно благодаря ему, тот нес целое блюдо новых сот для угощения. Хотя дело происходило в двух шагах от освещенного плошками входа, вокруг никого не было. Внимание гостей и хозяев пиршества оказалось приковано друг к другу. Асандр не понимал, кто толкнул его под локоть. Не слишком уверенным шагом он взобрался на тропинку и преградил Аристею путь. Тот едва не споткнулся от неожиданности. Он чуть не выпустил блюдо, продолжая стоять и удивленно таращиться на возникшую перед ним фигуру.
Атаман плохо соображал, что делает. Ему нравилось, что руки у царя заняты. Нравился тревожный испуганный взгляд, которым юноша скользнул по лицу гостя. Черный Асандр любил чувствовать себя хозяином положения. Любил сознавать свою силу и уступчивую слабость других. Сам от себя не ожидая, он положил ладони на бедра царя и улыбнулся ему улыбкой абсолютного превосходства.
– Кажется, пчелы ночью спят? – сказал атаман.
Лицо Аристея побелело.
– Ты оскорбляешь меня, – холодно отчеканил он.
Асандр развеселился. Вся прелесть ситуации заключалась в том, что царь вполне мог отшвырнуть блюдо и даже дать обидчику по зубам. Асандр не сомневался, что сейчас пчелиный бог справится с ним в два счета, поскольку не пьян, а в себе атаман ощущал хмельную тяжесть и медленность движений. Но он кожей рук почувствовал, что искренне разгневанный Аристей помимо воли потянулся к нему.
Интересно, что он, бродяга, мог дать человеку, у которого есть все, даже личные пчелы? Или царь нуждался в защите от них? Или не от них…
– Убери руки.
Путаные мысли Асандра прервались.
– Убери, – коротко повторил Аристей. – На нас смотрят.
– Пусть смотрят.
Чуть скосив глаза, атаман заметил, как сквозь ветки терновника, росшего у грота, за происходящим молча наблюдает Камасария. Ее взгляд был внимателен и недобр. Кажется, она едва сдерживалась, но и это рассмешило пирата.
– Ночью нет солнца, и ты не вызовешь своих пчел. Моя эскадра самая сильная на побережье. Захочу, и вашей деревни не будет. Кто посмеет мне возразить?
– Я посмею, – тихо, но непреклонно проговорил царь. Он все же отшвырнул поднос и железной хваткой взялся за запястья атамана. – Ты позоришь нас обоих.
Это было сказано так спокойно и твердо, что Черного Асандра точно окатило холодной водой. Он отступил на шаг, мотнул головой, не понимая, что на него нашло, и поспешно двинулся через кусты прочь от пещеры. Его душил стыд. Атаман позволил себе побежать, только когда выбрался на пляж и был уверен, что ничьи глаза не следят за ним из темноты. Заплетающиеся ноги скоро споткнулись, и Асандр упал, зарывшись лицом в холодный, как пепел, песок. Слезы – очень давняя, почти забытая роскошь – подступали к горлу большим комком, но так и не полились из глаз. Асандр чувствовал горячую сухость собственных ресниц и от этого еще больше злился. Облегчения не наступало.
Пролежав так с полчаса, он не то чтобы заснул, а как-то оцепенел. Потом хмельные пары поднялись из желудка, чтоб окончательно завладеть его разумом, и атаман впал в забытье.
Асандр проснулся от холода. Во рту было гадко, точно там напакостили кошки. Тьма стояла – выбей глаз. Тишина полная. Как будто всех вырезали. Поднявшись на локтях, атаман понял, что пещера уже не освещена. Плошки, наверное, догорели, а люди разбрелись кто куда.
Рядом глухо и дружелюбно урчало море. Волна была небольшой, а перед рассветом вообще уляжется, подумал Асандр. Поборов отвращение, он скинул одежду и вошел в воду. Теплая, как парное молоко, она согрела его. Сделав несколько энергичных гребков, атаман вернулся на берег и начал судорожно растираться туникой. Только тут он заметил Аристея.
Царь молча сидел у воды в некотором отдалении от него и глядел на Асандра большими темными глазами.
– Все спят, – наконец сказал он.
– Прости меня, – выдохнул атаман.
– Ничего. – Аристей пожал плечами.
Несколько минут они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
– Мне скоро шестнадцать, – произнес царь. – Великий год кончается. Для меня. – Он грустно усмехнулся. – Будет новый охотник за пчелами.
– Я сожалею, – только и нашелся что ответить Асандр.
– Не об этом речь, – вздохнул юноша. – Понимаешь, я всегда был с Камасарией. Она главная жрица. По-другому нельзя. Это может повредить пчелам… Пчелы! Пчелы! – Он раздраженно махнул рукой и показался в этот миг Асандру раскапризничавшимся, готовым заплакать ребенком. – У меня никогда не было… ну ты понимаешь. Даже друга у меня не было! – с гневом закончил он. – Я не могу отвлекаться на людей, я должен контролировать рой. Если бы ты знал, как это тяжело! – Аристей прижал обе ладони ко лбу. – Думать с ними, держать их.
Асандру сделалось нестерпимо жаль его. Действительно ад, не диво, что люди долго не выдерживают такой жизни. Восемь лет – и конец. Этот уже на грани сумасшествия. С детства отождествлять себя с насекомыми! Тут кто хочешь…
– Но ты прав: ночью они спят. – В голосе Аристея почудился вызов.
Атаман поднял глаза и внимательно всмотрелся в бледное лицо юноши.
– А ты правда хотел быть со мной? – с явной запинкой спросил царь.
Асандр не позволил паузе быть долгой.
– Пойдем, – только и сказал он.
Они побрели по берегу к стоявшим в отдалении валунам. Камни на песчаном пляже скрывали и от ветра, и от любопытных глаз, буде такие нашлись бы в поздний час. Аристей прихватил с собой плащ и теперь расстилал его на песке. Руки у него заметно дрожали.
– Почему ты боишься? – спросил атаман. – Разве я могу сделать тебе что-то плохое?
Он потянул широкий царский пояс своего спутника, золотые пластины на нем глухо брякнули, а вслед за этим туника, сама упала на землю, потому что Аристей расстегнул пряжки на плечах. Его смуглое тело поблескивало в темноте капельками пота. Он старался дышать как можно ровнее, и это выдавало его с головой.
Асандр взял спутника за плечи и повернул к себе. Тот был немного выше и тоньше него. Его тело вздрагивало, точно тростник на ветру, и Асандру захотелось сыграть на нем, как на флейте, хотя в обычной жизни он отродясь не брал в руки музыкальных инструментов. Почувствовав это, Аристей скользнул к нему в темноте и сам первый коснулся пальцами губ атамана. Асандр слегка прикусил мизинец царя и уже в следующую секунду перестал сдерживаться.
Его ласки сначала напугали Аристея, а потом юноша сам потерял голову и отказывался искать ее до тех пор, пока рассветный сероватый туман не пополз по берегу, окунув камни в зыбкое молоко. Расслабленные, друзья не желали вставать и погружаться в холод поодиночке. С трудом разорвав греющие объятия они, ежась, пошли к воде. Это было необходимо, чтоб придать себе хоть сколько-нибудь пристойный облик. Но теплая сила не остывшего еще моря вновь потянула их друг к другу, и они снова сомкнули руки, качаясь на слабой прибойной волне.
– Смотри. Там люди, – вдруг тихо выдохнул Аристей в ухо спутнику. Он как раз сидел у него за спиной, обхватив ногами друга за пояс и готовясь вместе с ним подпрыгнуть при следующей длинной волне. – Это за мной.
– Уйдем, – горячо потребовал Асандр, повернув голову и повелительно глядя в мокрое от брызг лицо царя. – Доплывем до кораблей. В таком тумане нас никто не заметит.
Аристей покачал головой:
– Я должен идти. До конца праздников два дня… Неужели ты не понимаешь?
Люди на берегу, перекрикиваясь, звали пчелиного бога. Судя по их срывающимся голосам, они были очень встревожены, даже испуганы.
– Я должен, – с неожиданным ожесточением повторил юноша и, выпустив плечи Асандра, слегка оттолкнул пирата от себя. – Вон твоя лодка. На песке. Незаметно доберись до нее. Я выйду, на тебя никто не обратит внимания.
– Нет. – Атаман попытался удержать руку царя, но тот мягко отстранил его ладонь.
– Да. – Мокрые волосы Аристея больно хлестнули Асандра по лицу.
Царь уже шел к берегу, рассекая опущенными руками спокойную, еле колеблемую прибоем воду. А морской пес все стоял, прижав пальцы к щеке и ощущая тонкую боль от удара.
Потом он поплыл.
Лодка действительно была невдалеке. Нос ее упирался в песок, а корма свободно гуляла вправо-влево по воде. Слишком слабая под утро волна не могла сдвинуть ее с места.
Посыльные на берегу кинулись к царю, обступили его, осыпая вопросами и едва прикрытыми за подобострастием упреками. До Асандра долетели обрывки фраз, брошенных Аристеем в свое оправдание: «Я всего лишь задремал на берегу… Главной жрице не о чем беспокоиться… Чужаки давно уплыли…»
Атаман еще несколько минут видел удаляющуюся спину друга, но потом и она скрылась за плотным кольцом окруживших царя людей. Асандр оттолкнул лодку от пустынного уже берега, впрыгнул в нее и поплыл к темневшим в тумане силуэтам кораблей.
Явление на палубе диеры голого и всклокоченного капитана не вызвало ничьего удивления. После бурной ночи многие пираты добрались до кораблей, кто в лодках, кто вплавь, и повалились спать прямо на досках. Перешагивая через лежащих, Асандр добрался до своей скамьи на носу судна, под которой стоял небольшой дубовый сундук с его вещами. Он уже наклонился, чтоб вынуть сухую тунику, когда почувствовал на себе тяжелый внимательный взгляд. Ему не нужно было оглядываться, чтоб понять, кто сверлит его глазами в спину.
– Отвернись, Лисимах, – коротко бросил он. – Я не люблю, когда на меня, голого, смотрят.
– А когда тебя кусают и облизывают с ног до головы, ты любишь? – раздался сзади враждебный голос.
Асандр почувствовал, как в нем вскипает ярость. Шрам на щеке побагровел. «Какое ему дело?!» Он схватил тунику, скомкал ее и швырнул в тавра. Тот поймал одежду и прижал к лицу.
– Напрасно ты меня обидел. – Голос Лисимаха звучал глухо, так что трудно было понять, угрожает он или жалуется.
– Послушай. – Асандр раздраженно махнул рукой. – Мы ведь друзья…
Тавр молчал. Он скрючился в своем углу, вцепился в тунику атамана и, кажется, не собирался ее возвращать. Бывает. У Асандра имелась и другая одежда. Но поведение Лисимаха крайне разозлило его.
Смысл последних слов Аристея дошел до Асандра не сразу. «До конца праздников два дня». Значило ли это, что через двое суток царь должен передать свои полномочия другому?
Передать! Атамана выворачивало от того, как люди умеют находить самые безобидные слова для самых отталкивающих, лишенных всякого смысла вещей. Ночью в порыве откровенности Аристей рассказал ему, что до сих пор помнит, как, дрожа, слабели руки его предшественника, когда тот, умирая, передавал ребенку свою силу и власть над пчелами.
– Я… я не знаю, как буду делать это сам, – запинаясь, говорил юноша.
– А кто новый царь?
– Казик, наш пастушок. Ты его видел. Я уже научил его всему.
«Научил!» – зло скривился Асандр. Он бы для начала свернул шею всякому, кто претендует на его место. Атаман не собирался отдавать своего неожиданно обретенного друга каким-то пчелам. Он еще не знал, что предпримет, но первым делом намеревался посетить деревню и вновь переговорить с царем. Ему казалось, что если удастся убедить Аристея бежать, то все остальное уже не важно. «В конце концов, что они могут нам противопоставить, кроме пчел? – рассуждал он. – А пчелами управляет Аристей. Если он будет на нашей стороне…»
Подбадривая себя такими мыслями, атаман морских псов направился в деревню. Он не побежал сразу, а выждал до полудня, чтоб не показаться невежливым. Люди после столь серьезных ночных бдений должны были проснуться, прийти в себя и осознать благодарность к гостям, разделившим с ними тяжкий труд по оплодотворению садов.
Несколько сонных женщин проводили его к главной жрице, сидевшей под старым вишневым деревом. Ветер обрывал белые лепестки и бросал их в чашу с горячим вином, которую она держала в руках.
– Я хотел бы выразить нашу признательность царю Аристею и вручить прощальные подарки. – Асандр откинул край плаща, открывая перед Камасарией резной кипарисовый ларец. – Завтра мы отплываем.
– Завтра? – Тонкие брови женщины сдвинулись к переносице. – Почему только завтра?
«Не слишком-то вежливое обращение с гостем», – подумал атаман.
– Людям нужно дать отдых, – вслух сказал он. – Согласись, женщина, они славно потрудились ночью и вряд ли смогут хорошо грести.
Камасария прищурилась. Ей не нравился этот капитан. Очень не нравился. К тому же он принес подарки не ей, а Аристею. Это тоже было оскорбительно. Она – воплощение Великой Матери, а псы моря, кажется, хотят показать, что они чтят умирающего бога.
– Позови царя. – Асандр вел себя бесцеремонно.
– Я не могу этого сделать. – Натянутая улыбка застыла на лице жрицы.
Сердце Асандра бешено застучало: уже?
– Царь готовится к уходу в лоно Триединой. Он уединился в святилище и занят благочестивым постом. Его нельзя беспокоить.
Атаман прикинул, что спорить с Камасарией себе дороже, и поставил у ее ног ларец.
– Тогда ты прими наше подношение и будь благословенна. Прощай! – Он поднял руку и зашагал прочь.
Женщина недоверчиво смотрела ему в спину. Она знаком подозвала Казика, велев ему неотступно следить за чужаками до самого их отплытия. Асандр подозревал о чем-то подобном, но его это не беспокоило. Он в любой момент мог скрутить пастушка-претендента, ведь тот еще не управлял пчелами.
Сделав вид, что спускается на берег, Асандр некоторое время брел по песку, а потом резко повернул вверх на склон холма и, царапая себе ноги жесткой травой, стал взбираться к шелковичной роще. Его сопровождало несколько пиратов – на случай, если бдительные жители деревни стерегут своего царя где-нибудь в кустах у святилища.
Но на вершине холма никого не было. Асандр быстро нашел дорогу к источнику. На круглом камне алтаря, подогнув под себя ноги, сидел Аристей, погруженный в глубокую задумчивость. На его лицо падали косые тени от листвы, так что трудно было разобрать, какое у царя выражение. Но Асандру все рвано показалось, что юноша плакал. Во всяком случае, и веки, и губы, и нос казались совершенно опухшими.
Аристей не сразу услышал шаги, а когда совсем близко от него хрустнула ветка, он вздрогнул от испуга и повернулся к незваным гостям. Сердце Атамана сжалось. Он не ошибся: царские глаза были красными.
– Зачем ты пришел? – глухо спросил Аристей. Он нашел в себе силы держаться отстраненно и гордо. Но при этом так жалобно шмыгал носом, что смазал все впечатление.
– За тобой, – просто сказал Асандр. – Чего в прятки-то играть? И так все ясно.
– Ты не понял… – Юноша поднял руку, пытаясь объяснить что-то.
Но атаман был не настроен выслушивать слезливые трагедии с заведомо очевидным концом. Он подхватил Аристея с камня и перекинул себе через плечо. Сегодня – не вчера. Вчера он был пьян. А сейчас из них двоих, пожалуй, он вдвое сильнее и раз в десять решительнее.
– Ты не понимаешь!
Асандр зажал царю рот.
В это время на тропинке к святилищу очень кстати показался Казик, не поспевавший за скорыми шагами пиратов. При виде похищаемого царя он было собирался кричать, но его немедленно связали поясами и заткнули рот горстью земли – лежи, плюйся, гаденыш!
Асандр даже не предполагал, что царь призовет на помощь пчел. В конце концов, кто кого спасает? Но Аристей сделал это. И когда грозно гудящий рой сомкнул вокруг пиратов свое смертоносное кольцо, спутники Асандра в панике побросали оружие.
– Куда ты нас привел? – испуганно закричал на атамана один из разбойников.
А другой, помоложе и покрепче, с воплем кинулся вперед, надеясь пробиться сквозь жужжащую стену. Его поступок едва ли можно было назвать храбростью. Скорее он потерял голову от страха. Пчелы мигом облепили несчастного, и тот покатился по земле в сплошном черном клубке, закручивавшемся вокруг него, как веретено. Минуту спустя он уже не двигался.
Остальные в испуге отступили к алтарю, но и там не было спасения. Из грота у источника, растянув губы в бессмысленной улыбке, на них смотрела деревянными глазами Великая Мать. Ей незваные гости явно были не ко двору, ибо посягали на ее собственность.
– Зачем ты это сделал? – Асандр потрясенно смотрел на мертвого товарища, хотя обращался к царю. Он даже не заметил, как ослабил хватку, и Аристей стряхнул его ладонь со своего рта.
– Ты не понимаешь. – Юноша сполз с плеча атамана и остался сидеть на земле. Он тоже смотрел на убитого пчелами пирата, на его лице ясно читалось сожаление. – Чего бы я только не отдал, чтоб уйти с тобой. – В голосе царя слышалась мольба. Он обращался только к Асандру.
Остальные пираты глядели на царя враждебно. Казалось, если бы не пчелы, они кинулись бы на него и зарезали здесь же у алтаря. Страх удерживал их, но отвращение, которое они испытывали, волной передалось Аристею, и он опустил глаза.
– Я не могу. Выслушай меня, – сбивчиво продолжал он.
Асандру показалось, что юноша вот-вот обнимет его сандалии.
– Без меня эти места оставят и все пчелы. Мой народ только ими и живет. Они кормят и защищают нас. Если я уйду, все погибнут.
– Какое тебе дело до них? – Губы атамана сложились в жесткую складку. – Разве их заботит, что ты должен умереть? Найдут другой заработок. Собирайся.
Царь снова покачал головой. Он поднялся и оперся спиной об алтарь.
– Ты так ничего и не понял. – Грустная улыбка промелькнула по его лицу. – Хотя я благодарен тебе за попытку меня спасти. Но подумай сам: куда я пойду? Эти пчелы везде последуют за мной. Мое сознание прочно соединено с ними. Я не могу жить среди людей.
Асандр крякнул.
– А… их нельзя как-нибудь… перебить? – неуверенно спросил он. – Ну отравить чем-нибудь, чтоб они передохли и оставили тебя в покое?
– Тогда умру и я, – печально усмехнулся Аристей. – В этом весь смысл пчелиного царя, он управляет роем и живет с ним единым духом.
– Что за чушь! – вмешался один из спутников Асандра. – Значит, если мы прибьем этого парня, – он указал на царя, – пчелы сразу сдохнут? Так я понял.
Эта идея показалась пиратам заманчивой. Они надвинулись на Аристея, который даже не попытался спрятаться за алтарем. Просто стоял и смотрел на своих возможных убийц. Устало. Без неприязни.
– Назад! – Асандр обнажил меч. – Никто его не тронет, пока я не прикажу.
Авторитет атамана все еще был непререкаем, хотя его попытка утащить никому не нужного пчеловода и вызвала у многих раздражение.
– А ты не можешь передать свою власть над пчелами сейчас? Не дожидаясь завтрашнего дня, – вновь обратился он к Аристею. – Вон твой Казик в кустах валяется.
– Если б все было так просто, – тряхнул головой царь, – я не рыдал бы здесь над своей судьбой, а ты не ломал бы ноги по камням, взбираясь к святилищу. – Он смотрел в непонимающее лицо друга и не знал, как объяснить очевидное. – Новый царь может получить власть только вместе с жизнью старого. Я должен умирать, держа Казика за руки, как когда-то держали меня. Иначе сила не перейдет.
Долгая пауза повисла над поляной. Только гудели пчелы. Только шумел в вершинах шелковицы ветер. Только далеко внизу у подножия холма удрученно вздыхало море.
Асандр медленно постигал смысл сказанного. Жалость росла в его душе. Он вдруг понял, почему так рвался помочь молодому царю. Аристей сейчас был как раз в том возрасте, в каком сам Асандр три года назад прибыл на негостеприимный берег Эвсксина и тем сломал себе жизнь. Атаману хотелось завыть от бессилия.
– Знаешь, что меня больше всего печалит? – сказал Аристей, кладя руку на плечо пирату.
Тот поднял бровь.
– Что, даже когда я умру, моя душа не сможет улететь вслед за парусами твоих кораблей и стать свободной. Она уйдет в рой. Я навсегда останусь тут. Мы больше не увидимся.
– Даже в Аиде? – испугался Асандр, как будто это что-нибудь меняло.
– Даже в Аиде, – кивнул пчелиный царь. – Я растворюсь. Меня не будет. Меня уже и сейчас почти нет.
Все подавленно молчали.
– Можешь пообещать мне одну вещь? – Аристей смотрел на атамана почти просительно.
Асандр без колебаний кивнул. Что бы это ни была за вещь, он сделает ее, даже если придется разбиться в лепешку.
– Завтра, когда будете уплывать, идите на всех парусах мимо мыса на севере залива. Я буду там.
Атаман кивнул.
– Когда?
Оба поняли, о чем говорят.
– На закате.
Больше Асандр не сказал ни слова. Он поклонился пчелиному царю, бросил косой взгляд на деревянный кумир с красным тутовым лицом, махнув рукой своим головорезам. Как по мановению, грозное кольцо пчел перед ними разомкнулось и опять сомкнулось за их спинами, навсегда отгородив своего царя от беспокойного мира смертных. Их жестокая жалость и полная ненависти любовь нарушали мирное гудение роя!
На следующий день корабли Асандра отвалили от берега. Команда была довольна. Люди отдохнули и расслабились. Псам моря нужно было время от времени выпускать пар, и не только в драках. Многие выглядели так, точно объелись сметаны. Были и те, кто не хотел уплывать. Зачем поднимать весла на ночь глядя? Впереди лежал песчаный Дромос, и атаман пообещал встать на якорь у косы. А сейчас он просит их потрудиться, ибо не уверен больше в безопасности здешних мест: деревенские начали тяготиться непрошеными гостями.
Его послушались, как слушались всегда. Переругиваясь и поддевая друг друга, гребцы взялись за весла. Асандр не слышал их. Он предоставил командовать Неоклу, а сам сидел на носу, безучастный к гомону, свисту и брани. Проходя мимо, Лисимах нарочито грубо задел его плечом, но даже не извинился.
– Эй, Лисимах, атамана сшибешь, – послышалось со всех сторон. – Прямо в воду!
– Атамана? – Тавр злобно оскалился, и Асандр не узнал его всегда спокойного лица. Сейчас оно было белым от гнева. – У нас нет атамана! Я его не вижу! Где он?
– Какого черта? Лисимах! Что за шутки? – Асандр схватил друга за плечо.
Но тавр сбросил его руку.
– Вы называете атаманом человека, который чуть не натравил на нас пчел, ради своей прихоти валяться в песке со здешним царьком? – обратился он к остальным. – Любой в команде имеет право оспорить атаманство. Я брошу вызов.
Асандр потрясенно смотрел на друга. Тот буквально исходил ненавистью. Его побелевший рот перекосило на сторону. Он брызгал слюной, руки дрожали.
– Ты что, взбесился после заворота кишок? – взвыл атаман. – Оставь меня в покое, Лисимах! Мне не до тебя!!! – Асандр сам не заметил, как перешел на крик. – Не подходи ко мне! Зашибу! – Он повернулся к тавру спиной.
Но Неокл жестом остановил атамана.
– Закон есть закон, – сказал кормщик. – Лисимах имеет право. Деритесь.
– Чтоб вас всех! – заревел Асандр. – Я выпущу тебе кишки и даже не пожалею! – бросил он тавру. – Сегодня не тот день. Зря ты это затеял.
Лисимах только осклабился. Он отступил на несколько шагов и вытянул из-за пояса широкий кинжал.
– Когда-то я говорил тебе, что сильнее.
– Посмотрим. – Асандром овладел холодный гнев. Он выдернул из деревянных ножен свой акинак.
Вокруг немедленно образовалась плотная толпа зрителей.
Враги сошлись на шатких досках палубы, где между мачтой, скамьями гребцов и открытой ямой трюма было очень мало места. Сражаться здесь считалось очень опасным, потому что любой неверный шаг грозил падением.
Асандр понимал, что ярость сейчас плохой помощник, но ничего не мог с собой поделать. Ему хотелось с ревом броситься на неверного друга и разом свернуть ему шею. Или самому подставить сердце под нож, только так можно было избыть боль. Атаману стоило немалого труда собраться и отбивать удары. Сначала он отступал, потом начал теснить противника. Лисимах, казалось, был совершенно хладнокровен. Он замечал каждый промах разгоряченного врага и немедленно использовал ситуацию. Его злоба не была мгновенной. Тягучая свинцовая обида поблескивала в глазах тавра из-под хмуро сдвинутых бровей.
Асандр никогда не видел друга таким. Куда девались его мягкость и преданность? Тонкие губы, сжатые в нитку. Бледное пепельное лицо, как маска, скрывавшее истинный облик Лисимаха. Атаман смотрел и не узнавал, смутно начиная догадываться о причине странного поведения тавра.
Удар. Еще удар. Асандр не без труда отбил выпад Лисимаха, нацеленный ему в живот. Сам он не хотел крови и потому в следующую секунду стукнул противника обмотанным ремнями кулаком левой руки в челюсть. Тавр хрипло охнул, шатнулся назад, но не опустил меч.