Текст книги "Дочь кузнеца"

Автор книги: Ольга Сергеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Занила рванула в проулок так быстро, как только смогла. Лучше бы ей встретился грабитель! Как получилось, что в школе уже обнаружили ее пропажу и выслали погоню, да еще и так быстро нашли ее?!

Сильная рука вцепилась в ее волосы и дернула назад, отбрасывая к забору. Занила спиной и затылком приложилась о каменную кладку и зашипела от боли. На мгновение потемнело в глазах. Страшная наполовину мертвая рука надавила на шею девочки, приподнимая подбородок. Занила попыталась вздохнуть, чувствуя, что в глазах снова темнеет, но на этот раз уже от удушья. Она вцепилась в руку Нарила, пытаясь оторвать ее от себя, но смогла лишь слегка отодвинуть, чтобы сделать судорожный вздох. В сосредоточенных глазах пожилого раба промелькнуло удивление: похоже, он не ожидал, что хрупкой девочке удастся хотя бы это. Он собирался придушить ее, чтобы она потеряла сознание, и потом просто оттащить ее в школу – поняла Занила. Конечно, ведь она всего лишь товар, возомнивший, что может решать что-то за себя!

Злость хлестнула Занилу не хуже кнута. И словно она передалась Кору, зверек вдруг выскочил из ее волос прямо в лицо мужчины, ощерив все свои бритвенно острые зубы.

Мужчина отшатнулся, грязно ругаясь. Занила, не теряя ни мгновения, обеими руками отпихнула его от себя, пытаясь освободиться. Но Нарил уже тоже опомнился. Он с силой толкнул рабыню, вновь заставив ее отлететь к стене. На этот раз ругнуться захотелось Заниле: кем бы ни был этот пожилой раб сейчас в прошлом он явно был воином, и ей с ним не справиться.

– Если ты еще раз дернешься, я тебя ударю! – мужчина больше не прикасался к ней и даже не приближался вплотную, но Занила не могла сделать и шага в строну от стены. Кор по-прежнему скалил зубы с ее левого плеча, издавая злобное пощелкивание, и в его сморщенной мордочке больше не было ничего забавного, а пушистая кисточка на длинном хвосте бешено хлестала из стороны в сторону, задевая Занилу по руке. – Где ты взяла эту тварь? – мужчина кивнул на звереныша.

– Он мой! – хрип, смешанный с рычанием. Занила сама не узнала свой голос, и дело здесь было вовсе не в том, что мужчина только что чуть не свернул ей шею. Занила знала: пусть он только руку протянет к Кору, и они вдвоем вцепятся в нее!

– Твой?! – раб, очевидно, улыбнулся, и от этого шрам, пересекавший всю правую половину его лица и задевавший край рта, оттянул его губы еще больше вниз, превращая его лицо в жуткую маску. – Что-то свое может быть только у свободного человека, а часы твоей вольницы уже закончились! – мужчина резко перестал улыбаться. – Вот что, маленькая рабыня, у тебя есть только два варианта: либо ты сейчас сама по-хорошему возвращаешься со мной в школу. Либо я забываю, что ты представляешь собой ценное имущество. Сама знаешь, что бывает с рабынями за побег!

– Я не хотела убегать! – неожиданно для самой себя воскликнула Занила. Светлые глаза мужчины, точный цвет которых Заниле не удавалось разглядеть в темноте, смотрели на нее с любопытством и явным недоверием. Теперь осталось добиться, чтобы недоверие из них ушло. Врать? Слишком многие люди способны распознать ложь. Поэтому только правду. Но ведь правда – это то, во что ты сама веришь, в данный конкретный момент, не так ли?

– Я испугалась! – огромные глаза распахнуты и стремительно наполняются слезами, губы приоткрыты. Занила прикрыла рукой мордочку Кора, заставляя того замолчать, чтобы скалящийся зверек не испортил все впечатление. – Они убили Эзру! – а вот боль и отчаяние во взгляде изображать уже не пришлось.

– И поэтому ты решила убежать? – голос раба звучал все так же, но Заниле удалось заметить, как промелькнула в его глазах тень, когда он вспомнил о теле маленькой девочки, подвешенном к столбу.

– Я не хотела убегать! – воскликнула Занила. – Я хотела быть как можно дальше от госпожи Дарины. Она сумасшедшая! – сказать такое о свободной свободному – это было бы вариантом самоубийства. Сейчас Занила выяснит, что можно говорить другому рабу. Сильно ухудшить свое положение ей вряд ли удастся. Занила прекрасно понимала, что ее история не выдерживает никакой критики. Но пожилой раб не стоял и не разговаривал бы с ней, если бы ему не нужна была лишь версия. А версию она ему даст!

– И в порт, чтобы ближайшим кораблем уплыть из Догаты, ты тоже не спешила?

– В порт? – с вполне искренним непониманием переспросила Занила.

– Эта дорога, – мужчина махнул рукой в сторону улицы, на которой они встретились, – самый короткий путь к порту. Я сразу понял, что ты пройдешь именно здесь, и не ошибся!

– Я даже и не думала идти в порт! Я не собиралась покидать Догату!

«Вот так вот. Можно порадоваться: даже врать не пришлось. А можно грязно выругаться: кто бы мог подумать! Первая попавшаяся дорога!»

Мужчина еще раз смерил Занилу с ног до головы оценивающим взглядом и усмехнулся. А, может быть, это он так улыбался. Все равно было страшно.

– Больше тренируйся. У тебя неплохие задатки. А если серьезно, я так понял: мы договорились? По поводу возвращения в школу?

Страх тоже изображать не пришлось. Разве что немного блеска добавить в глаза, чтобы они казались мокрыми от слез.

– Я не могу возвращаться в школу: госпожа Дарина меня убьет!

– Я сказал: хватит со мной играть! – крик мужчины рыком раскатился по сонному переулку. Занила невольно вздрогнула. Да, теперь сомнения не осталось: этот мужчина отнюдь не всегда был сторожем при школе. Кор стряхнул с головы ее руку и угрожающе оскалился. Пожилой раб на секунду отвлекся на звереныша, а когда вновь поднял глаза, перед ним словно стояла совсем другая рабыня. Плечи спокойно расправлены, губы плотно сжаты, и темно-серые абсолютно сухие глаза глядят на него с совсем не детской усмешкой.

– А что может быть серьезнее, чем госпожа Дарина со своим хлыстом? С ней уже даже Мабек Дагар справиться не может, – последнее предложение рабыня постаралась произнести как можно небрежнее, но в ее глазах светился вопрос: «Или я не права?» Занила вновь заставила Кора успокоиться.

– Ты слишком умная для рабыни, – лицо мужчины вмиг посерьезнело.

– Мне об этом уже говорили.

– Кто?

– Господин Сарук.

Раб усмехнулся, оставив это сообщение без комментария, и произнес совсем другое:

– В школе никто еще не знает, что ты ушла. И не узнает, если мы поторопимся, – он смотрел в глаза двенадцатилетней девчонке и разговаривал с ней как с равной. В какой момент он стал относиться к ней так? Уж точно не когда выходил за ней из школы! Он подождал, пока она поймет, что он сказал, и только потом продолжил. – И можешь взять с собой своего звереныша.

Занила почувствовала, как кровь прилила ей к лицу и пульсирует в висках. «Почему он никому не сказал о моем побеге? И не собирается говорить?» Этот вопрос мог стоить ей жизни, но задала она другой:

– Разве в школе разрешают держать животных? Госпожа Дарина никогда этого не позволит.

– А ей не обязательно этого знать! – раб усмехнулся, и на этот раз усмешка была не только страшной, она еще и доброй отнюдь не была. А Заниле вдруг показалось, что она начала понимать ответ и на другой свой вопрос.

И снова влажная каменная мостовая послушно ложится под ноги, только на этот раз уже взбираясь на холм. И ночь все такая же темная. «Сколько же часов до рассвета?» И теплая живая тяжесть на плече. Она должна бы успокаивать и вселять уверенность, но успокоиться не получается. Нарил шагает рядом с ней. Он идет быстро, но Занила успевает за ним, практически не прилагая усилий. Пару раз она оглянулась на него. Изуродованное шрамами лицо в свете проплывающих мимо тусклых масляных фонарей казалось особенно жуткой маской, а глубоко посаженные глаза были просто провалами тьмы. Будешь тут чувствовать себя спокойно! И все-таки она должна спросить. Она должна знать, раз уж она идет за ним!

– Нарил [У рабов есть только имя. Поэтому в разговорах они обращаются друг к другу только так. Возраст или какие-то другие факторы в расчет не принимается.], – окликнула его Занила, повернув голову. Ее голос должен был прозвучать громко в тишине ночной улицы, но на город вновь спускался туман, приглушая все звуки. «Значит все-таки скоро утро», – машинально отметила Занила. Пожилой раб не повернулся к ней, словно и не слышал ее оклика, но она почему-то не сомневалась: он все прекрасно слышал. Занила не стала повторять, просто продолжила. – Почему ты не поднял тревогу, когда обнаружил, что я сбежала?

– А я и не обнаруживал, – мужчина мельком взглянул на девчонку, идущую рядом, желая оценить впечатление от своих слов. – Я знал: господин Сарук проговорился, что ключ от калитки так и не нашли. Я тогда сразу подумал, что какая-нибудь отчаянная голова попытается его разыскать и выбраться из школы. Как будто одного трупа мало?! – мужчина старался, чтобы его голос звучал ровно, но что-то все-таки выдало его. Правда, он тут же справился с собой. – Вот я и решил последить за калиткой. Какая мне собственно разница, где ночь проводить: в школе под дверью или среди деревьев постоять! Я следил за тобой все время, маленькая рабыня!

Мужчина внимательно смотрел на девчонку: какая будет реакция. Расстроится? Разозлиться? Реакция действительно последовала, но только совсем не такая, как он ожидал. Рабыня глубоко задумалась, тонкие брови сосредоточенно сошлись над переносицей. А потом она вдруг проговорила, не оборачиваясь к нему, а смотря куда-то вперед, в непроглядную темноту зимней ночи:

– Ты врешь: среди деревьев тебя не было. Если ты и следил за мной, то ты мог делать это, только сидя на одном из деревьев.

Мужчина вздрогнул, но постарался, чтобы в его голосе прозвучала спокойная усмешка:

– С чего ты взяла?

– Аммов на двадцать вокруг меня никого не было, – Занила все так же сосредоточенно размышляла: «Никого живого, да и ничего – тоже. Я смотрела.» Правда, взгляд ее был сосредоточен на земле. А вот над кто-то и мог быть. – А дальше там задний двор начинается. Ты бы не стал там стоять, – мужчина про себя выругался. Эта девчонка слишком много поняла про него. Оставалось только радоваться, что они идут по дороге, и можно просто смотреть вперед. А девчонка продолжала. – Ты не пошел за мной, когда я вышла из калитки. Может быть, не успел спуститься с дерева, может, еще что-нибудь. Но в овраг ты не спускался – я бы слышала. Тихо там не спустишься! Ты потерял меня. Если бы ты поднял тревогу, управляющий дал бы тебе еще людей, чтобы устроить настоящую погоню, перекрыть все возможные дороги. Но ты действовал один, Нарил. И ты сам понимаешь, как ты рисковал. Я ведь правда не собиралась идти ни в какой порт!

Пожилой раб резко остановился, схватил ее руку и развернул к себе. За прошедший год Занила сильно вытянулась, поэтому сейчас мужчине почти не пришлось нагибаться, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Не слишком много ли ты себе позволяешь, маленькая рабыня?!

– Ты сам завел этот разговор и не ответил на мой вопрос, – она даже не попыталась высвободить свою руку, мужчина отпусти ее сам и зашагал вперед.

– Что ты хочешь знать? Почему я не рассказал господину Дагару о своих подозрениях про ключ? Почему, когда ты вышла из школы, просто отправился вслед за тобой, а не поднял всех на ноги? Или почему сейчас хочу, чтобы ты просто вернулась и на этом все закончилось? – Занила молчала: она задала уже все свои вопросы. Тогда пожилой раб продолжил. – Про ключ: у меня были лишь предположения, доказать я бы ничего не смог, – Занила кивнула, не заботясь, видит ли это ее собеседник. А он рассказывал дальше. – А если бы и рассказал, а особенно если бы господин управляющий мне поверил, он не смог бы ничего предпринять так, чтобы госпожа Дарина не заметила.

– А у нее было бы только одно наказание для любой провинившейся рабыни, – продолжила за него Занила. На этот раз настало время пожилого раба молчать, но ей и не нужно было подтверждения. Она знала, что права. – После вчерашнего она получила от хозяина своего рода разрешение на свободу действий?

Они шли вперед, не глядя друг на друга, а сзади, догоняя и обгоняя их, из порта поднимался туман, ластился к ногам, заливал молочно-белой пеленой улицу.

– Хозяин считает, что школа не может рисковать и выпускать рабынь, способных на непослушание. Репутация превыше всего, – Заниле не было необходимости поворачивать голову и заглядывать в лицо пожилого раба. Горькая усмешка была отлично слышна и в его голосе.

– У Мабека Дагара несколько иное мнение, – проговорила Занила. – Я знаю. Если бы у него была возможность помешать, Эзру не убили бы.

– Все верно, маленькая рабыня! – голос раба больше не был ни спокойным, ни равнодушным. В нем бушевали такие эмоции, что Заниле на секунду стало даже страшно. – Господин Дагар всего лишь управляющий, и не он принимает решения. Имущество принадлежит хозяину. Вот только ты, маленькая рабыня, не думай, что господин Дагар такой добрый или хорошо относится к рабам. Ему все равно. Пока не начинаются убытки. А так лишь бы выучить вас побыстрее, да продать подороже.

Мужчина замолчал. А Занила поняла, что дальше эту тему лучше не развивать. У нее вдруг возникло ощущение, будто она подслушала что-то, не предназначавшееся для ее ушей. Как это возможно, если пожилой раб говорил, обращаясь к ней? Он произносил слова, убеждавшие ее не доверять Мабеку Дагару. Но лучше бы он сначала поверил в это сам.

Дома по сторонам улицы превратились практически в дворцы. А вот и тот самый, в парк которого попала Занила, перебравшись через овраг. Но они прошли дальше по улице, пока глухие заборы не сменились высоченными деревьями городского парка.

– Где-то здесь должна быть дорожка к школе, – проговорил пожилой раб, замедляя шаг и внимательно вглядываясь в стену деревьев. Занила тоже принялась высматривать поворот с главной дороги. Действительно аммах в двадцати от них деревья расступались, и вглубь парка уходила тропинка.

– Вон там, – Занила указала рукой.

– Где? – мужчина тихо выругался. – Я в этой темени даже собственных рук не вижу.

Занила недоуменно огляделась по сторонам. Ночь была безлунной, и здесь, вдали от домов с их масляными плошками – единственного источника света, было действительно темно. Но не настолько же, чтобы не различать ничего вокруг, как утверждал Нарил! Занила обернулась на него, вглядываясь в его лицо. Нет, он не врал. Значит, дело не в нем. Пасмурная ночь, никакого источника света вокруг. Почему же тогда она прекрасно различает брусчатку под ногами, его лицо, каждое дерево в парке и даже дома дальше по дороге? «Было бы из-за чего расстраиваться!» – хмыкнула Занила и уверенно направилась к дорожке между деревьев.

Калитка оказалась заперта. Нарил достал тот самый ключ из кармана и отпер замок. Занила с каким-то тайным удовлетворением отметила, что с отсыревшей дверью даже ему пришлось повозиться. Особенно, когда он запирал ее за их спинами. Она снова была в школе, и она снова была рабыней. Словно почувствовав ее смутную тревогу, Кор завозился у нее на плече, скользя пушистой кисточкой хвоста по ее обнаженной руке.

– А ключ так и потерялся, – проговорила Занила, чтобы не думать.

– Верно, умная маленькая рабыня. Ключ так и не нашли, – Нарил размахнулся и зашвырнул ключ куда-то за стену, в заросли зимнего парка. Завтра утром на калитке будет уже новый замок.

А к школе, не сговариваясь, шли вновь, пробираясь среди деревьев. «Хуже – понятие относительное», – так думала не только Занила.

Дверь в здание была не заперта, и в нем, как и обещал Нарил, стояла абсолютная тишина, обычная для ночного часа. В пустом холле горела масляная лампа, отбрасывая дрожащие тени по стенам. Занила хотела было повернуть к спальням рабынь, но Нарил окликнул ее:

– Куда ты в таком виде? Хотя бы платье высуши. Идем.

Занила сначала не поняла, куда он ее зовет, но потом послушно повернула за ним. Платье, так платье. Спать этой ночью она все равно не собиралась. Нарил привел ее в собственную комнату. Она располагалась в том же крыле, что и спальни девочек-рабынь, только ближе к кухне. Занила с любопытством оглядела помещение, совсем не такое уж маленькое и убогое, как можно было ожидать. В углу узкая кровать, покрытая темным покрывалом; около окна – стол, а у противоположной стены, напротив камина (невиданная роскошь для комнаты раба), плетеное кресло. Оно казалось бесконечно старым, удивительно, как еще не развалилось. Но Заниле оно показалось от этого еще уютнее. Только вид из окна подкачал: этим боком здание школы практически вплотную примыкало к внешней стене, и Занила разглядела в туманной темноте ночи только стволы деревьев.

Нарил присел перед камином и привычными выверенными движениями сложил там кучку из дров, а затем поджег ее. Действовал он при этом одной рукой, ну иногда еще помогая себе локтем второй. Занила наблюдала за его движениями, думая про себя, сколько же лет нужно, чтобы приобрести такую привычку. Когда огонь разгорелся, старый раб указал Заниле на кресло:

– Садись, – а сам отошел и опустился на кровать. Занила не стала себя упрашивать. Она пододвинула кресло поближе к камину и села в него, повернувшись к огню спиной. Нельзя сказать, чтобы она замерзла, но в мокром шерстяном платье было не слишком комфортно. Кор, очевидно тоже пригревшись, осторожно цепляясь коготками за ткань, спустился с ее плеча и устроился на коленях, принялся вычесывать уличный мусор из шерстки, перебирая ее длинными коготками и время от времени что-то выкусывая, при этом тихонько пощелкивая. Занила смотрела на него, поймав саму себя на мысли, что тихо улыбается. Она провела рукой по пушистой спинке. Звереныш дернулся, недовольный, что помешали его туалету. Сейчас при свете огня в очаге Занила вдруг заметила, что его шерстка была не просто серовато-бурой, как ей показалась. Она была красивого темно-серого цвета, а по спинке шли поперечные золотисто-коричневые полоски.

– Откуда у тебя все-таки этот сурикат?

– Кто? – Занила оторвалась от своего звереныша и взглянула на мужчину, сидевшего на кровати. Тот придерживал левой рукой правую, изуродованную, словно баюкая ее. «В такую погоду старые раны, наверное, болят», – мелькнуло в голове у Занилы. Мелькнула и пропало: есть вещи, которые вслух произносить не следует.

– Твой зверь, – Нарил кивком головы указал на Кора, обвившего длинным хвостом ее колени. – Это иглозубый сурикат. Ты не знала? – мужчина на минуту задумался, остановив изучающий взгляд на звереныше. – На обычного суриката, правда, похож мало.

– Не видела, – машинально ответила Занила, вновь запуская пальцы в пушистую шерстку. На этот раз Кор стерпел.

– Они живут в пустынях, – продолжил Нарил. – Хищники. Охотятся на всякую мелкую живность, да и на не очень мелкую. С такими-то зубами. Их в богатых Догатских домах заводят – сразу никаких крыс! Даже кошек не надо. Вот и твой, маленькая рабыня, наверное, сбежал откуда-нибудь: он совсем ручной, – Нарил говорил медленно, не отрывая взгляда от зверька, словно все это было написано среди полосок на его спинке. – А вот кошек они терпеть не могут, – закончил он.

– Ясно, – произнесла Занила, чтобы хоть что-то сказать. Ей по большому счету было все равно, кто такой Кор, и откуда он взялся. Она назвала его Кором – этого было достаточно. – Почему ты позволил мне взять его с собой? – вдруг произнесла она и сама тут же начала отвечать на свой вопрос. – Ты понял, что без него я не вернусь. Тебе бы, скорее всего, все равно удалось меня привести, но вот тихо – нет! И тогда меня, наверное, тоже бы убили: репутация школы и все такое. Очередной ущерб имуществу. Мабек Дагар бы расстроился, – Занила прервала свои размышления, ожидая, что Нарил как-то прокомментирует их: подтвердит или опровергнет, но он молчал. Он смотрел на язычки пламени, лизавшие дрова, и выражение его глаз было абсолютно спокойным. Даже шрам, казалось, распрямился, больше не оттягивая вниз угол рта и не уродуя его лицо. Занила поймала себя на мысли, что впервые смотрит на пожилого раба, а не на его шрамы. Он ничего не возразил на ее слова, и Занила закончила. – Почему ты стремишься во всем помочь Мабеку Дагару?

Занила спросила, но, если честно, она не верила, что старый раб ответит ей. Ей важна была его реакция, но Нарил вдруг произнес:

– Он выкупил меня.

– У кого?

– У кого – не важно, – усмешка вновь искривила шрам, разрушив равновесие этого странного лица. И еще Занила поняла, что больше не боится его. Она смотрела на него, как на человека, а не как на пугало из страшилок, что рассказывали друг другу девчонки по ночам. – Учись задавать правильные вопросы, маленькая рабыня!

– И как же будет звучать правильный вопрос?

– После чего он меня выкупил, – Занила не стала повторять вопрос, но Нарил этого и не ждал. Он поднял скрюченную правую руку к лицу. – Вот после этого, – он вновь перевел взгляд на огонь и принялся рассказывать. – Я родился несвободным, маленькая рабыня, но ты, наверное, и сама могла об этом догадаться. Я рос в том же доме, где жили и мои родители, и вместе с ними прислуживал нашим хозяевам. Много лет. Я был хорошим рабом, верным, потому что, знаешь маленькая рабыня, я считал: если ты хорошо служишь – твои хозяева ценят это, – он вдруг взглянул на Занилу, и та вздрогнула от боли, полыхнувшей в его глазах. – Оказалось, что этого недостаточно.

Занила могла бы спросить: «Что случилось?» Но Нарил расскажет и сам, поэтому она просто сидела и смотрела на него, чтобы он знал – она слушает. И он рассказывал дальше, словно уцепившись взглядом за ее взгляд как за невидимую опору.

– Они разорились, маленькая рабыня. Купец, глава семьи, вложил все деньги в какое-то сомнительное дело, и все потерял. Дом, земли, товары в магазинах, драгоценности жены, лошади сына – все пошло с молотка. Рабы конечно тоже. Может быть, когда-то они и ценили нашу преданность, но в тот момент им было важно одно – сколько мы стоим. А точнее: как за нас выручить побольше. Меня они продали в цирк, как гладиатора, – пальцы Занилы, поглаживавшие Кора, вцепились в его шерстку, и зверек возмущенно зашипел, заставив ее прийти в себя. Занила опустила глаза от лица Нарила. Она не скажет ему ни слова, он не из тех, кого можно жалеть. – Понимаешь ли ты, маленькая рабыня, о чем я говорю? Я был рабом до мозга костей, у всей моей жизни была одна цель – служить как можно лучше! Ты думаешь сейчас, наверное, что они предали меня?!

– Я так не думаю, – качнула головой Занила, заставляя себя посмотреть в лицо пожилого раба. Он должен прочитать ответ еще и в ее глазах, чтобы знать – он не зря рассказывает. – Имущество не предают.

– Это хорошо, что ты это понимаешь, маленькая рабыня!

– Ты долго был гладиатором? – Занила, кажется, уже догадывалась, как все было дальше, но она должна была услышать это от него.

– Я много сражался. Много лет и много боев. До одного, самого последнего боя, – на этот раз Нарил не просто поднял руку, он поднес ее к лицу, иссеченному страшными рубцами. – Я больше не мог сражаться, а значит никому не был нужен. Имущество утратило свою ценность, маленькая рабыня! Тогда господин Дагар и выкупил меня. Он сказал, что привратник в школу сойдет и такой, тем более практически даром.

Огонь ярко горел в камине, и платье Занилы понемногу подсыхало. Она провела ладонью по подолу, обирая прицепившиеся к нему листочки, а потом бросила их в очаг. Пламя подхватило их на лету, будто они были неосторожными бабочками. И к запаху смолянистых дров на минуту примешался аромат зимнего леса.

– Ты, наверное, презираешь меня за мою преданность, маленькая рабыня? – вдруг произнес Нарил. – Ты – рожденная свободной!

Последние слова раб постарался, выплюнуть, словно они были оскорблением. Но именно «постарался». Для оскорбления не хватило решимости или уверенности. Занила отвернулась от камина, но глаза, ослепленные пламенем, на секунду перестали видеть в темноте комнаты. Она начала говорить, еще не различая лица Нарила:

– Мне не за что тебя презирать, – она запнулась. – А откуда ты знаешь, что я родилась свободной?

– А откуда ты знаешь, что я урожденный раб? – Нарил усмехнулся. – Ты ведь поняла это еще до того, как я рассказал. Рабы это чувствуют, как собака с рождения знает, что она собака, а кошка – что она кошка. Я старый цепной пес, который до конца своих дней будет искать того, кому можно служить. А ты – кошка, маленькая рабыня. Ты даже в ошейнике умудряешься гулять сомостоятельно.

«Или, во всяком случае, пытаюсь» – хмыкнула Занила, но вслух не стала спорить со старым рабом.

– Я понимаю твою преданность, – вновь повторила она. – Может быть потому, что распространяется она на Мабека Дагара. Я не буду убеждать тебя, я никогда не смогу относиться к нему так же, как ты, – ее пальцы перебирали пушистый мех Кора, словно это простое движение помогало ей выразить свои мысли. – Но своим врагом я его тоже не считаю. Он никогда не причинял вреда ни мне, ни кому-то из других девочек, насколько я знаю.

Нарил вдруг рассмеялся ей в лицо. Занила вздрогнула, не понимая, чем вызвана такая реакция. Пожилой раб также внезапно оборвал свой смех и внимательно посмотрел на девочку.

– Ты думаешь, в этой жизни все просто, маленькая рабыня: есть друзья, и есть враги? – произнес он, и его голос звучал резко и хрипло. – Нет. Все еще проще. Есть враги, и есть те, кто не враги!

Занила кивнула, вслушиваясь в звучание фразы и соглашаясь с ней:

– Не беспокойся, враги у меня есть!

– Не зарывайся, маленькая рабыня, Дарина тебе не по зубам!

Занила усмехнулась: «Ты даже не представляешь, насколько мне не по зубам мой Враг!»

– А впрочем, – Нарил махнул здоровой рукой, – враги – это хорошо, маленькая рабыня: значит, есть, для чего жить.

– А у тебя есть враги, Нарил?

– А мы, рожденные рабами, живем с другой целью, – совершенно спокойная, лишь слегка горькая усмешка в уголках губ. Что бы он ни говорил, Занила знала: он не просто раб, старый преданный пес, как он сам назвал себя. Иначе она не разговаривала бы с ним. А он не разговаривал с ней.

Ночь за окном комнаты старого раба из угольно-черной стала серой, а силуэты деревьев почти полностью растворил густой туман. Занила прижала Кора к груди и поднялась на ноги из такого уютного, хоть и старого кресла.

– Мне пора идти, пока девочки не проснулись и не заметили моего отсутствия, – произнесла она. Нарил кивнул, соглашаясь. Занила сделала шаг к двери, машинально опуская свободную от Кора руку в карман платья. Ее пальцы наткнулись на что-то металлическое и острое. Ножницы, которые она украла из лазарета, и которыми собиралась разрезать ошейник! Ее рука невольно сжалась на них. Взгляд Нарила скользнул по ее телу. Ткань платья была толстой, а ножницы не такими уж большими, и он просто не мог видеть, что лежит в ее кармане. Но Занила могла бы поклясться, что он понял: она сжимает в руке если и не оружие, то что-то опасное. «Много лет и много боев», – вспомнила она его слова. Да, теперь она в это верила! Занила повернулась, чтобы уйти, но голос Нарила остановил ее.

– Я хочу дать тебе один совет, маленькая рабыня, – Занила вновь обернулась на него. Она почувствовала, как длинный хвост Кора обвивается вокруг ее руки, напоминая о своем присутствии. – А точнее я хочу рассказать, почему ни у твоей подруги Эзры, ни у тебя не получилась убежать.

Занила почувствовала, как при упоминании этого имени ее мышцы каменеют.

– Почему? – переспросила она.

– Бей наверняка, – Старый раб смотрел ей прямо в глаза, и у Занилы вдруг возникло ощущение, что она просто не сможет уйти, пока эти глаза ее не отпустят. – Не пытайся сбежать – убегай! Не пытайся ударить – бей! И если ты знаешь, что твой противник сильнее тебя, – бей насмерть! Второго шанса не будет, и ты это знаешь! – Занила замерла, чувствуя, как все ее тело колотит дрожь. На слова старого раба откликнулось то, что звучало с ними в унисон в ее собственной душе – И отнеси на место то, что взяла, маленькая рабыня! – губы Нарила искривились в его версии усмешки, и Занила ответила ему тем же.

– А это – уже второй совет.

* * *

1275 год от Сотворения мира.

Солнце почти скрылось за горизонтом, заставляя воздух гореть оранжевым пламенем. Последние лучи, проникавшие сквозь широкие окна, бросали длинные тени, до неузнаваемости меняя лицо Нарила, глубже выделяя каждый шрам на нем. Заниле пришлось напомнить себе, что это именно тот старый раб, которого она знает уже несколько лет.

– Я ищу Кора, – проговорила она. – Он может гулять целый день, но к вечеру всегда возвращается. Но сегодня я нигде не могу его найти.

– Пойдем, маленькая рабыня, – Нарил махнул рукой в сторону коридора, ведшего к кухне, то есть туда, где была его комната.

– Вообще-то я тороплюсь, – неуверенно возразила Занила.

– Уже нет.

Рабыня выругалась, поминая Темных Богов. «Уже нет.» Кажется, она начинала многое понимать.

Комната Нарила совершенно не менялась, когда бы она не заходила в нее за прошедшие годы. Старый раб всегда убирался здесь сам. И Занила очень сильно сомневалась, пускает ли он в нее еще хоть кого-нибудь. Войдя вслед за мужчиной, она закрыла за собой дверь. Нарил опустился на кровать и, не дожидаясь, пока она тоже куда-нибудь сядет, заговорил:

– Ты собиралась сбежать, маленькая рабыня? – полу вопрос полу утверждение. Скорее впрочем, утверждение. Поэтому Занила и не стала отвечать. – Ты столько времени ничего не предпринимала. Но это ведь глупо было надеяться, что ты стала примерной рабыней?

– Ты все знаешь. Даже почему я еще здесь.

– Я знаю даже больше.

– Где Кор?! – Занила больше не могла играть в эти игры. Ей хотелось вцепиться ногтями в лицо старого раба, еще больше уродуя изборожденную шрамами кожу, выбивая ответ. Он опустил глаза. Отвел их от ее взгляда.

– Твой зверь у Мабека Дагара.

Боль и гнев накатили волной. И схлынули, оставив после себя лишь пепел пустоты. Занила опустилась в плетеное кресло. Старое, но такое удобное. Положила руки на подлокотники. Аккуратно. Словно несла фарфоровую чашку, наполненную кипятком.

– Он знал, что я захочу сбежать? – Занила уставилась в лицо старого раба, но он все еще предпочитал не встречаться с ней взглядом.

– Скажем так: у него были некоторые опасения. Он просто решил подстраховаться.

– Но откуда он узнал о его существовании?! – отчаяние все-таки прорвалось наружу. А Нарил не сдержал усмешку, совсем не злую, скорее грустную:

– Ты не слишком-то его скрывала, маленькая рабыня!

Занила медленно кивнула, подтверждая справедливость этого замечания. Может быть, только от Дарины она скрывала его. А Мабек Дагар... Мабек Дагар... Он казался таким безобидным со своей вечной улыбкой, прячущейся в пушистых усах. Но она ведь знала, какой он на самом деле! И Нарил предупреждал ее.