Текст книги "Жена-попаданка для графа Зотова (СИ)"

Автор книги: Ольга Росса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Глава 16.Венчание

Утром меня разбудила Агафья. Радостная, довольная она ворвалась в комнату, открыла шторы и защебетала, словно птаха.

– Барышня, просыпайтесь. Пора! Через два часа венчание. Весь дом уже на ногах. Граф уехал в церковь. Матушка ваша проснулась, тоже собирается. Маленькая барышня рвётся к вам. Пустить её?

– Конечно, – кивнула я, садясь в постели. После бани я спала как младенец, крепко и без сновидений, зато чувствовала себя отдохнувшей.

Вскорости Матрёна принесла на подносе лёгкий завтрак. И как только я с ним покончила, в комнату ворвалась Маша, а за ней вошла и Екатерина Николаевна.

– Софья! – кинулась малышка обниматься. – Можно я поеду с тобой в одной карете?

– Можно, – улыбнулась я, разглядывая девочку. Она уже успела нарядиться в розовое кружевное платье.

– Барышня, не мешайте мне готовить Её Светлость в венчанию, – строго посмотрела Агафья на маленькую хозяйку. – Нам ещё столько сделать нужно.

Мария послушно села на стул, улыбаясь, и стала наблюдать за горничной, как та водит гребнем по моим длинным волосам, а потом долго укладывает их в красивую причёску. Агафья сделала мне лёгкий макияж, припудрив лицо и нанеся румяна.

Затем меня затянули в корсет, но я потребовала ослабить шнуровку. Не хватало ещё в обморок грохнуться в церкви от недостатка кислорода. На что Агафья фыркнула, бросив замечание: «Ладно, барышня, вы и так тростиночка».

Когда меня облачили в подвенечный наряд, я встала перед большим зеркалом, разглядывая себя. Белоснежное платье подчёркивало талию, а неглубокое декольте выгодно обрамляло грудь. Всё же Дарья Ефимовна прекрасная швея, учла все достоинства и недостатки моей фигуры.

– Господи! Софья Андриановна, какая же вы красивая! – всплеснула руками Агафья.

– Правда? – подмигнула я Маше, которая сидела с открытым ртом.

– Очень, – с придыханием ответила малышка. – Я таких красивых невест ещё не видела.

– А многих ты видела? – ухмыльнулась я, понимая, что вряд ли она была на чужих свадьбах.

– Ни одной, но ты очень красивая, Софья, – улыбалась она по-детски наивно.

– Правда, дочка, ты очень красивая, – заверила меня матушка, подойдя ко мне. В её руках я заметила небольшую икону.

Горничная, увидев образ, перекрестилась и тут же покинула комнату, уведя за собой Марию и оставив меня с Екатериной наедине.

– По традиции я должна благословить свою дочь перед венчанием и передать нашу семейную реликвию – икону Божьей Матери, – сдавленным голосом произнесла матушка, и в её глазах заблестели слёзы. – Прошу тебя, София, прими моё благословение. Я искренне желаю тебе счастья. Надеюсь, невидимая нить, что связывает тебя с моей дочерью, передаст ей часть этой благодати. Граф Зотов хороший человек, он точно не обидит тебя. Будьте счастливы. Если честно, я надеюсь, ваш брак рано или поздно превратится в настоящий и я понянчу внуков.

– Спасибо, матушка, – я склонила голову. Меня крайне растрогала речь Екатерины. Женщина трижды перекрестила меня, сдерживая слёзы, и подсказала, что мне тоже следует осенить себя крестом, что я и сделала.

– Пора, – облегчённо выдохнула матушка.

До церкви мы ехали в закрытой карете. Я жутко волновалась и старалась отвлечься разговорами. Маша щебетала, возбуждённая предстоящим событием, и радовалась от души. Хорошо, что Александра Антоновна поехала в другой карете, а то бы она сейчас высказала девочке, что нельзя так себя вести благовоспитанной барышне.

Когда карета остановилась, я взглянула на матушку.

– Всё будет хорошо, не волнуйся, – вздохнула она, улыбаясь.

Дверца открылась, и я увидела жениха. Граф был великолепен в белом парадном мундире с золотыми пуговицами и эполетами. Голову его покрывала фуражка, на руках красовались идеальной белизны перчатки. Одной рукой он держал букет нежно-розовых цветов.

– Вам идёт белое платье, Софья Андриановна, – жених напряжённо улыбнулся и протянул руку, помогая мне выйти из экипажа, а затем вручил букет.

– Благодарю, – волнуясь, выдохнула я и обхватила локоть офицера, как спасительную соломинку. Рядом с графом я чувствовала себя увереннее.

В светлой просторной церкви нас встретили немногочисленные гости. Чета де Граве стояла недалеко от аналоя в качестве свидетелей – нарядные, улыбающиеся. Анна Андреевна в бордовом платье и шляпке выглядела миниатюрной рядом с грузным мужем, одетым в парадную форму.

Мы вместе с женихом вошли в церковь, перекрестившись перед входом. Ароматы восковых свечей и кадила заполнили храм тяжёлым воздухом. Вдохнув полной грудью, я порадовалась, что не стала туго затягивать корсет.

Протяжно запел хор, и я словно потерялась во времени: священник в праздничном облачении монотонно читал молитвы, я держала венчальную свечу, пытаясь разобрать слова, часто крестилась и поглядывала на невозмутимое лицо графа – для него это было как будто обычное действо, а не венчание.

Молитвы, прикладывание к иконам, обмен обручальными кольцами, выученные клятвы, данные друг другу. Потом мы стояли на рушнике пред аналоем, а поручители держали венцы над нашими склонёнными головами; следом неспешное хождение по кругу, держась за руки. Ладонь у Константина была сухая и тёплая, а вот моя непривычно холодная.

Долгая, напряжённая и одновременно трепетная церемония оказалась для меня нелёгкой. Я осознавала, что теперь нас разлучит только смерть, ведь это венчание, а не обычная регистрация в ЗАГСе.

Когда священник объявил, что жених может поцеловать невесту, я забыла, как дышать. Наконец-то наши глаза встретились, и моё сердце пропустило удар. Граф наклонился, его тёплые губы ласково коснулись меня, но только на мгновение. Я даже не успела как следует почувствовать вкус его манящих губ, как целомудренный поцелуй прекратился.

Как во сне, я вышла из церкви, держа под локоть теперь уже мужа. Вот и всё, теперь я для всех графиня Зотова. Репутация Софьи восстановлена, можно выдохнуть и жить дальше.

Нас обсыпали рисом и лепестками цветов, пока мы шли до открытой кареты. Толпа зевак и нищих собралась у церкви. Граф достал кошель и кинул горсть монет побирающимся. Затем мы сели в экипаж и поехали домой. За нами следовали несколько карет с гостями. Прохожие кланялись и с любопытством разглядывали нас. Таким манером мы неспешно прокатились по центральным улицам Омска.

У порога при входе в дом нас встретила Александра Антоновна, держа в руках настоящий каравай с солонкой на вершине, как и положено, ведь матушка у графа давно умерла.

Праздничный обед проходил в саду и удался на славу, повара расстарались. Гости ели и пили вдоволь. Приглашённый квартет из военного оркестра играл весёлые мелодии, развлекая гостей. Вальс молодых мы с мужем танцевали на деревянном настиле. Граф держал меня крепко, умело ведя в танце, так что я даже не запнулась о какую-нибудь неровную доску. Правда, движения наши были неспешными и немного не в такт из-за хромоты мужа.

«Горько!» гости кричали нечасто, но наши поцелуи ничем не отличались от того, что был в церкви: сухие, короткие и безэмоциональные, как штамп, который оставлял один и тот же оттиск на моих губах.

Я старалась улыбаться и уделять внимание каждому гостю и под конец вечера абсолютно вымоталась морально и физически. Когда гости начали расходиться, я с облегчением вздохнула. Не думала, что мне будет настолько тяжело. Проводив последнего гостя, мы с графом направились каждый в свои покои. Сегодня я даже не навестила Машу перед сном. Александра Антоновна строго-настрого запретила девочке находиться на празднике поздно вечером и увела её в детскую. Но ничего, завтра мы с ней будем готовиться к отъезду в Дивное.

Агафья появилась следом за мной и принялась готовить меня ко сну – я бы сама не смогла снять платье и расшнуровать корсет. Когда я оказалась в одной кружевной сорочке, девушка принесла из гардеробной белый пеньюар, тот самый, что прислала портниха.

– Барышня… ой простите, барыня. Вы ведь уже замужняя, – заулыбалась горничная, протягивая мне халатик. Я нехотя накинула его на плечи и подпоясалась. Зачем? Ведь всё равно сейчас просто лягу спать, но Агафья об этом не знает. Она думает, что наш с графом брак настоящий, значит, и первая брачная ночь будет, как полагается.

Пока девушка разбирала мою причёску, я ловила её заинтересованный взгляд в зеркале: глаза блестят, щёки румяные. Наверное, слуги отмечают втихую свадьбу хозяина и устроили на кухне посиделки после того, как гости разъехались.

– Ох, Софья Андриановна, и не страшно вам совсем? – не выдержала она вдруг и смущённо улыбнулась.

– Почему мне должно быть страшно? – не поняла я её намёка.

– Ну как же… первая брачная ночь с мужем… – улыбалась горничная, вынимая шпильки, – а вы даже не волнуетесь.

– Волнуюсь, просто виду не подаю, – пожала я плечами. Не ожидала, что прислуга проявит внимание к моей личной жизни.

– Всё будет хорошо, я уверена. Хозяин мужчина опытный, знает, что делать. Не то что мой Василий, – хмыкнула она, – я у него тоже первая была. Так мы с ним до утра промучались, пока получилось – волновались так оба.

Я изогнула бровь, посмотрев на отражение горничной. Не ожидала от неё таких откровений. Она расплела последний локон, аккуратно расчесала мои волосы щёткой.

– Всё, оставляю вас, барыня, – широко улыбнулась она. – Как проснётесь, приду вам постель заменить. Доброй ночи.

Она склонила голову и поспешила удалиться из комнаты. Я снова посмотрела на себя в зеркало. За неделю я здорово изменилась, стала выглядеть лучше, свежее, и щёки мои уже были не такие впалые. И всё больше отражение напоминало прежнюю меня.

Вздохнув, я встала и подошла к окну. В саду царила тишина, только луна и звёзды безмолвно светили в чёрном небе. Интересно, граф уже спит? Или, может, книгу решил почитать перед сном?

Вдруг тихие шаги раздались в комнате, и моё сердце дрогнуло. Я спиной ощутила, как позади меня встала мощная фигура, и лёгкий аромат полыни окутал пространство.

– Вам не спится? – поинтересовался муж.

Глава 17. Отъезд

От мужского вкрадчивого голоса по коже побежали мурашки, и я замерла, боясь обернуться.

– День был насыщенным, – мой голос предательски дрогнул.

Граф в тёмном домашнем халате встал рядом со мной, его изучающий взгляд скользнул по моей фигуре, а потом муж отвернулся к окну.

– Милый пеньюар, – губы у него чуть дрогнули в улыбке. – Из салона прислали?

– Да. Агафья достала из гардеробной. Пришлось надеть, – мои щёки тут же запылали.

– Я принёс вам это, – Константин протянул мне небольшой керамический флакон, такой обычно используют для нюхательной соли.

– Что это? – опешила я, уставившись на красивую вещь.

– Здесь кровь свиньи. Нужно запачкать вашу постель, – огорошил меня муж своим невозмутимым тоном. – Утром Агафья придёт менять ваше бельё, она должна увидеть следы консуммации брака. Я помогу вам.

Он развернулся и направился к моей кровати.

– Погодите! – кинулась я к нему. – Зачем? Она что, будет вывешивать простыню на окно? – вдруг вспомнился мне древний обычай. И меня пробила дрожь.

– Слава богу, так уже давно не делают, – хмыкнул граф, стоя у белоснежной постели. – Но Агафья заметит, если следов не будет. А, как известно, прислуга любит трепаться на рынке. Нет более верного способа восстановить вашу честь в полном объёме, чем следы от первой брачной ночи.

Так вот на что намекала горничная, когда с улыбкой заявила, что зайдёт менять бельё, как только я проснусь. Боже, не думала, что придётся ещё и таким образом восстанавливать свою честь.

– Хорошо, – вздохнула я, понимая, что этого не избежать.

Граф открыл флакон и аккуратно вылил на простынь совсем немного крови, которая сразу впиталась и расплылась небольшим пятном.

– Простите, но это необходимо, – кашлянул мужчина, явно испытывая неловкость.

– Слуги случайно не стоят сейчас под дверью? – пришла мне мысль в голову от волнения. – Может, мне немного постонать?

– Это лишнее, – муж недовольно сдвинул брови на переносице. – Я приказал экономке угостить дворню брагой. Им сейчас точно не до нас.

– Тогда я могу ложиться спать? – нервно сглотнула я, а у самой сердце бешено билось в груди.

Вот он стоит передо мной, такой красивый, в одном халате. Я в лёгком полупрозрачном пеньюаре и кружевной сорочке. У нас первая брачная ночь, а мы общаемся словно совершенно чужие друг другу люди, хотя, по сути, так оно и есть.

– Доброй ночи, Софья, – тихо произнёс муж.

– И вам спокойных снов, Константин, – еле выдавила я из себя.

Граф развернулся к двери, что вела в его покои, и я наблюдала за тем, как его широкая спина скрылась в другой комнате. В голове сразу всплыла откровенная картина, которую я лицезрела вчера в бане.

«У нас фиктивный брак!» – я мысленно надавала себе оплеух.

Сон долго не шёл. В голове мелькали картины венчания и торжественного обеда. Теперь всё позади. Завтра поедем в Дивное. Однако волнение никак не проходило, как я ни старалась себя успокоить, словно какое-то смутное предчувствие не давало мне покоя.

Утром я проснулась, лёжа на самом краю постели. Солнце уже ярко светило в окно. Похоже, я проспала дольше, чем планировала. Взяла колокольчик на тумбочке и позвонила, чтобы Агафья услышала. Горничная появилась быстро. Улыбаясь, она вошла и приветственно поклонилась.

– Доброе утро, барыня. Я могу сменить бельё?

– Да, Агафья, пожалуйста, – смущённо поджала я губы и поспешила к трюмо. – Потом поможешь мне одеться.

Горничная молча собрала постель. Довольная улыбка не сходила с её лица. Она вышла, унося грязное постельное, но быстро вернулась.

– Его Светлость уже проснулся? – решила я поинтересоваться у прислуги, когда та принялась меня расчёсывать.

– Да, барыня. Граф давно на ногах, следит за сборами. Уже целую повозку вещей загрузили. Маленькая барышня тоже проснулась, вместе с Матрёной собирают книги и игрушки, – весело тараторила Агафья. – Жаль, что я не могу с вами поехать в Дивное.

– Почему? – удивилась я.

– Меня граф на время сюда вызвал. Мой муж с детьми в Ильинском остались. Я просилась, чтобы барин нас всех забрал в Дивное, но мой Василий егерь, – вздохнула девушка. – Андрей Александрович против и не отпускает моего Василия.

– И кто будет мне прислуживать в Дивном? – немного расстроилась я, так как уже привыкла к своей горничной.

– Настасья поедет с вами, а там в деревне старых слуг из деревни, может, обратно наберёте.

– Хорошо, – призадумалась я. Если раньше поместье принадлежало Паташевым, значит, и слуги у них были, которые потом стали крепостными графа Зотова.

Агафья уложила мне волосы, принесла завтрак. Вскорости я уже была готова отправиться в поместье. Вещи мои горничная собрала ещё вчера, осталось только самую малость доложить – то, чем я пользовалась с утра.

Во дворе царил настоящий переполох, слуги суетились, таская сундуки, коробы, саквояжи. Тяжёлую ношу грузили в повозку, а личные вещи хозяев крепили на дорожной карете.

Матушка тоже была тут, наблюдая за работой дворовых. Мы поприветствовали друг друга и встали рядом в ожидании. Общая суета передалась и мне, накатило волнение, но при этом я чувствовала небывалый подъём – прилив энергии и хорошее настроение.

– Господи, как я не люблю переезды, – сдержанный женский голос раздался за спиной.

– Доброе утро, Александра Антоновна, – улыбнулась я, повернувшись. Тётушка графа в синем дорожном платье стояла на пороге дома, держа в руках лёгкий саквояж.

– Странный у вас медовый месяц, Софья Андриановна, – слегка сморщила лицо женщина. – Вместо того чтобы взять отпуск и уехать куда-нибудь к морю, мой племянник решил перевезти полдома в заброшенное поместье. Теперь всё лето будете им заниматься, чтобы хоть как-то оживить эти земли.

– На море обязательно съездим, может быть, в октябре, когда не будет жары и яркого солнца, – моё хорошее настроение было не испортить подобными речами. – Но сначала нужно обустроиться и свить наше семейное гнездо.

Неожиданно на дорожке появился граф в сером костюме наездника. Он, опираясь на трость, бодро подошёл ко мне.

– Моя супруга верные слова говорит, дорогая тётушка, – спокойно произнёс муж, бегло взглянув на родственницу. Затем его глаза устремились ко мне, и на его лице появилась чуть заметная улыбка. – Доброе утро, Софья Андриановна.

– И вам хорошего утра, дорогой супруг, – чуть волнуясь, произнесла я, помня о том, что теперь, наверное, вся прислуга знает о консуммации брака.

– Вы готовы? А где Мари?

– Тут я! – со стороны сада выбежала девочка, но, увидев строгий взгляд Александры Антоновны, сразу сбавила шаг и приосанилась. – Я готова, папенька.

– Хорошо, садитесь в карету. Я поеду верхом, – муж протянул мне руку, намереваясь проводить меня. Вдруг я услышала громкий лай.

– Гораций! – ахнула я. – Он ещё в вольере? Разве пёс не поедет с нами?

– Нет, дорогая, – нахмурился мужчина. – Собака останется тут.

– Но я обещала Гору, что заберу его в Дивное, если он будет хорошо вести себя, – отчаянно посмотрела я на мужа.

– Что вы обещали? Собаке?.. – брови графа взметнулись вверх, и на его губах заиграла ироничная ухмылка.

– Можете мне не верить, но спросите у Ефима, Гораций и правда всю неделю вёл себя хорошо и слушался, – поджала я губы.

– Да, папа, он в самом деле слушается Софью, – неожиданно поддержала меня Маша. – Пусть он с нами поедет.

– Что за глупости, – фыркнул мужчина и добавил тоном, не терпящим возражений. – Садитесь в карету.

Опустив глаза, я вздохнула и скрепя сердце пошла к дормезу, в который уже запрягли две пары лошадей. Ничего, позже поговорю с графом наедине, сейчас я не могу публично проявлять непокорность мужниной воле. Горация обязательно заберу в поместье, но позже.

Пёс не унимался и продолжал истошно лаять. Когда карета тронулась с места, его вой раздался на всю округу. Поджав губы, я еле сдерживала непрошеные слёзы. Мне казалось, что я предала верного друга, который доверял мне.

Маша прильнула ко мне, приложив голову к плечу, и сдавленный вздох вырвался из её груди. Александра Антоновна сидела напротив меня с невозмутимым лицом, а матушка сочувственно посмотрела на нас с девочкой.

– Не переживай, Маша, – шепнула я, сжав маленькую ладошку, – мы заберём Гора позже.

Когда мы выехали на дорогу, вой пса был долго ещё слышен. Я была решительно настроена – сегодня же поговорю с графом насчёт питомца.

Где-то через полчаса мы неспешно выехали на пыльную прямую дорогу на север. Ещё пару часов пути, и мы прибудем в поместье. Непривычно преодолевать каких-то двадцать с небольшим километров так долго, но что поделать, первые автомобили в России появятся ещё не скоро.

– Вуф! Вуф! – раздалось издалека. Я сначала подумала, что мне мерещится, но скоро лай повторился, и уже ближе.

– Гор? – я открыла оконце и выглянула наружу. – Гораций!

Пёс бежал по пыльной дороге с высунутым языком, догоняя наш обоз.

– Вот неугомонный! Сбежал! – граф скакал на лошади чуть впереди и обернулся на мой возглас.

– Теперь-то вы разрешите оставить его в Дивном? – довольно улыбалась я мужу.

– Под вашу ответственность, Софья Андриановна, – строго ответил граф. – Пусть теперь бежит за нами, если сил хватит.

Я неуверенно поджала губы. А что, если не хватит? Но неожиданно Гор прямо с разбегу запрыгнул в открытую грузовую повозку, которая плелась за нашим дормезом. Он чуть не упал, но смог зацепиться и из последних сил вскарабкался наверх, устроившись на каком-то сундуке. Пёс тяжело дышал, но счастливое выражение его морды растрогало меня. Какой же он молодец! Настоящий борец!

– Вот же хитрюга. Словно приворожили вы его к себе, – покачал головой граф и повернулся к кучеру. – Онисим, поехали через деревню, заедем к старосте!

– Хорошо, барин! – радостно отозвался мужчина на козлах.

Я облегчённо вздохнула, прикрыв окно. На моих губах сияла довольная улыбка.

Глава 18. В деревне

В деревню мы прибыли где-то через час. От постоянной тряски меня немного укачало, и я радовалась предстоящей остановке и отдыху.

Наш обоз въехал на широкую улицу, которая тянулась на десятки дворов. Лай собак ещё издалека оповестил жителей, что прибыли гости. Гораций с удовольствием отвечал сородичам, лёжа на сундуке и внося ещё больше сумятицы. Босоногая детвора в рубахах высыпала на улицу, с интересом разглядывая проезжающую карету.

– Барин! Барин приехал! – кричали они невпопад, следуя за обозом.

Я с удивлением смотрела на их чумазые загорелые лица и счастливые улыбки. Взрослые, пожилые мужчины и женщины, услышав крики, тоже начали выходить из дворов. Молодые, видимо, в это время работали в поле.

– Зачем мы приехали сюда? – брезгливо сморщила нос Александра Антоновна. – Константин мог бы съездить один. Или вообще вызвать старосту в усадьбу.

– Может, срочное дело, – пожала я плечами, разглядывая небольшие деревянные дома, крыши которых были покрыты соломой, а в загонах гуляли жеребята с лошадьми, козы или телята.

– Ой, коровки, – заулыбалась Маша, прильнув к окну. – Какие они милые.

– Грязные и вонючие, – проворчала тётушка графа, достав платок из ридикюля, и прикрыла им нос.

Карета остановилась возле большого двора со множеством построек. Граф спешился, и ему навстречу вышел дородный мужик с густой чёрной бородой, в косоворотке, штанах и лаптях. Он низко поклонился Константину, сняв шапку.

– Рады видеть вас, барин, – пробасил мужик. – Давненько вас не было.

– Здравствуй, Никодим, – сдержанно ответил граф. – Мы проездом. Хотел узнать, как дела в деревне и есть ли что-то срочное для меня.

– Так вы в Дивное едете? – удивился крестьянин, уставившись на карету и две повозки с вещами. – На лето? Как хорошо-то…

– Пока да, а там видно будет, – неопределённо пожал плечами мой муж. – Хотел познакомить вас с супругой своей.

– Вы обвенчались? Радость-то какая! Меланья! – заорал староста. – Поди сюды! Барин наш приехал! Жену молодую привёз!

Пока мужик звал хозяйку, граф подошёл к карете и открыл дверцу.

– Вас ждут, – и протянул мне руку.

Волнение охватило меня: я помнила о том, что староста, скорее всего, узнает меня. За мной последовала и матушка.

– Моя супруга Софья Андриановна, – представил меня граф старосте.

– Господи, барыня! – перекрестился вдруг мужик, взглянув на меня. Его лицо вытянулось, как только он заметил за моей спиной матушку, и он бухнулся на колени. – Екатерина Николаевна, вы ли это?

– Никодим, здравствуй, – спокойно произнесла женщина, хотя я видела, с каким трудом ей далась эта невозмутимость. – Вставай, не перед иконой в храме кланяешься.

– Как же это? – растерянно смотрел староста то на меня, то на матушку. – Барин, вы женились на юной барышне Паташевой?

– Да, Никодим, так и есть, – муж чуть улыбнулся крепостному. – Хозяйкой поместья будет теперь моя супруга.

– Меланья! Да где же ты? – снова заорал мужик, вставая с колен.

Вдруг со стороны избы донёсся истошный женский вопль.

– Кто это? – нахмурился граф, посмотрев на дом.

– Сноха моя мучается, – скривился мужчина, – ночью рожать вздумала и никак не разродится. Первый у неё ребёночек-то, тяжко идёт.

– А что же повитуха? – напрягся Константин, нахмурившись ещё больше. – Вызвали?

– Да ну её! – махнул староста. – Старая и слепая стала Фёкла, никто уж не зовёт её. Учила она дочь свою, учила, да толку никакого, только деток калечит. Мы уж сами как-нибудь. Бабоньки мои знающие, кто рожал уже, помогут ей.

– Что значит сами? – удивилась я. Снова раздался крик. – Ведите меня скорее к ней!

Я шагнула к крыльцу, но меня остановил граф, ухватив за плечо.

– Зачем? Вы же медсестра-травница.

– Хуже точно не сделаю, – упрямо поджала я губы, и граф отпустил меня.

– Никодим, веди нас в дом, – сухо произнёс мой муж.

Староста засуетился и взбежал на высокое крыльцо, открыв скрипучие двери. Я последовала за ним и оказалась в полутёмных сенях. Необычный запах трав и дерева окутал меня, откуда-то тянуло свежей выпечкой. Под потолком сушились пучки растений, у стен стояли деревянные кадки, косы и прочая утварь. За мной вошёл муж.

Никодим провёл нас не в дом, а дальше, в просторную клеть. Там стояли деревянные кровати, вокруг одной из них суетились три женщины-крестьянки разных возрастов. Сначала я привыкала несколько секунд к полумраку, так как свет шёл только от узеньких окошек под самым потолком.

– Барин! Барыня! – ахнули женщины, обернувшись.

– Меланья, оне помочь хотят, – вкрадчиво произнёс староста.

– Как тебя зовут? – я тут же подошла к постели, на которой лежала молодая беременная, и у меня сердце оборвалось при виде неё. Боже, совсем девочка, бледная, с огромным животом. Ей хоть восемнадцать есть? Скорее всего, нет.

– Дуня, – чуть слышно ответила роженица.

– Первая беременность?

Она кивнула.

– Воды текли?

– Не было ещё, – ответила за неё жена старосты.

– Когда начались схватки? – я обернулась и посмотрела на женщин.

– Так ночью, до того, как петухи начали петь, – неопределённо пожала плечами самая молодая наблюдательница, но чуть постарше роженицы.

– Здесь слишком темно, – я поняла, что без моей помощи им не обойтись. – Меланья, приготовьте чистую постель в избе.

– Как это – в избе? – опешила она. – Там же дети, мужчины скоро на обед придут…

– Выгнать всех на улицу, пусть там едят, – строго посмотрела я на женщину. – Вы хотите помочь своей снохе? Чтобы она и ребёнок остались живы и были здоровы?

Она растерянно кивнула.

– Тогда слушаться меня.

– Хорошо, барыня, – кивнула Меланья и покинула помещение.

– Что вы собираетесь делать? – нахмурился граф, подойдя ко мне ближе.

– Роды принимать, – я уверенно взглянула в его голубые глаза, которые в полумраке стали тёмно-синими. – Дуня не разродится сама.

– А вы справитесь? – недоверчиво изогнул он бровь.

– Сделаю всё возможное, что от меня зависит, – отчеканила я. – Скажите матушке и тётушке, что я задержусь. Они могут ехать в Дивное. Покиньте дом, здесь вы будете лишним.

Граф удивлённо изогнул бровь.

– Пожалуй, вы правы, мужчинам тут не место. Я вернусь за вами позже, – вздохнул он и вместе со старостой покинул клеть.

Я проводила его взглядом. В сердце бились волнение и тревога. Опыта у меня слишком мало, я молодой специалист, только закончила медицинский колледж. Я, конечно, принимала роды, но рядом со мной всегда были опытные врачи, а сейчас я совершенно одна, без привычного оборудования, препаратов и инструментов. Но и роженицу я не могу оставить мучиться.

– Нужна чистая кипячёная вода. Мыло есть? – обратилась я к самой старшей женщине – похоже, это мать старосты.

– Есть, – кивнула она и поспешила выйти.

Слава богу, хоть мыло в наличии.

– Ещё мне нужна длинная спица с крючком, ножницы, чистые передник, рубаха и платок. Найдёте? – я сняла пыльную шляпу.

– Найду! – отчеканила молодуха и тоже покинула помещение.

Крик роженицы снова разрезал пространство, девушка схватилась руками за живот, кривясь от боли.

– Дуня, слышишь меня? – я присела возле кровати, но трогать роженицу грязными руками не стала. – Дыши! Делай глубокий вдох и медленно выдыхай. Давай, девочка, помоги себе, – и я начала показывать, как дышать.

Девушка удивлённо посмотрела на меня, но послушалась и начала глубоко дышать, повторяя за мной.

– Умница, вот так, – похвалила я её, – скоро схватка закончится.

Когда Дуня успокоилась, расслабленно откинувшись на подушки, в клеть вернулась Меланья.

– Постель готова, – доложила она.

– Хорошо. Дуня, вставай, пошли в избу.

Беременная, кряхтя, еле села, потом встала. Свекровь закинула её руку себе на плечи и помогла дойти до светлой горницы, где были пусть и небольшие, но окна, которые более-менее нормально пропускали свет. В углу стояла кровать, туда и уложили девушку.

– Сейчас переоденусь и осмотрю тебя, – обратилась я к Дуне, заметив её молодую родственницу, которая принесла чистые вещи.

– Такое подойдёт? – девушка протянула длинную металлическую спицу с небольшим крючком и узкие ножницы.

– Да, только их нужно хорошо прокипятить в чистой воде, – строго посмотрела я на вполне подходящие инструменты. – Где это можно сделать?

– Печка как раз топится, там вода готовится для дитяти.

– Хорошо, – что ж, будем использовать те методы обработки инструментария, какие доступны. – Помогите мне, пожалуйста, снять платье и расшнуровать корсет.

Меланья быстро справилась с моей одеждой. Я осталась в одной тонкой сорочке. Вымыла руки по локоть с мылом под горячей водой, которую лила для меня молодая родственница. Вроде кто-то назвал её Акулиной. Потом женщины надели на меня бежевую рубаху из грубого домотканого полотна и передник, повязали на голову платок, спрятав под него все локоны.

– Приступим, – с поднятыми руками я подошла к кровати. – Дуня, не бойся. Я только осмотрю тебя.