Текст книги "Контур боли"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

На этикетке пол-литровой бутылки было написано: «ПетроWhich, настойка медовая. Крепость 37 градусов».

«Жаль, что не водка, – подумал Гарин и полил штанину в том месте, где уже подсыхало пятно крови. Почти утихшая боль расцвела с новой силой. Олег с шипением втянул воздух сквозь зубы и закончил мысль: – С другой стороны, хорошо, что не перцовая».

Покончив с дезинфекцией, Гарин отхлебнул из горлышка, поскольку его душевные раны тоже нуждались в обработке.

Он выбрался из магазина с наполовину пустой бутылкой в руке. К черту оптимистов, в заброшенном мегаполисе им не место, бутылка была именно наполовину пустой. В разграбленном хозяйственном магазинчике Олег не нашел другого оружия, кроме садовых ножниц. Гарин прошел с ними четыре квартала, а потом зашвырнул в кусты, когда услышал вдалеке автоматные очереди. Драться этой штукой он бы все равно не смог, а смешить врагов перед смертью – не собирался.

Олег сделал еще пару глотков из бутылки. Напиваться он не планировал, но в определенной стадии опьянения окружающая реальность, которая иначе никак не хотела укладываться в голове, стала казаться ему чем-то вроде кино. Какой-нибудь постапокалипсис, в котором бензин становится валютой, каждый глоток воды нужно проверять счетчиком Гейгера, банды рокеров носятся по опустевшему городу, а в брошенных домах плодятся крысы… и, кстати, тараканы. Какой-нибудь «Безумный Макс». Гарин посмотрел на этикетку и хихикнул. Нет. Чокнутый Максим ПетроWhich.

Олег скоро потерял счет времени и почти ничего не запомнил из долгой дороги домой. Он видел несколько разбитых машин, четыре трупа в военной форме, сгоревший кинотеатр, но эти сцены, как эпизоды фильма, не трогали его. Один раз он остановился, ослепленный солнечным зайчиком, и, кажется, даже уловил движение в распахнутом окне высотного дома, но, ничего там не разглядев, пошел дальше. Он шел, пока не закончилась желтовато-коричневая жидкость в бутылке, а потом выбросил ее и пошел дальше. Гарин почти смирился с тем, что ему придется шагать так до самой смерти, когда впереди показался знакомый квартал.

Еще через некоторое время он стоял перед подъездом родного дома и отсчитывал окна седьмого этажа. Оставался последний этап пути, довольно тяжелый. Электронный замок на двери подъезда не работал. Лифт, естественно, тоже.

– Седьмой этаж… – вздохнул Гарин и зашагал по ступенькам.

Олег открыл дверь и ввалился в прихожую, еще не вполне сознавая, что наконец-то добрался до дома. Трудный путь был окончен, хотя на самом деле это нельзя было назвать даже началом. Но сейчас, после изнурительного похода по Москве, Гарину хотелось думать о другом, хотелось верить, что все это не напрасно.

Он привычным, но уже почти забытым движением скинул ботинки и механически шаркнул пяткой по линолеуму, нащупывая тапки. Тапок на месте не оказалось. Гарин склонился к низкой этажерке с «гостевыми» шлепанцами, но и там его родных кожаных тапочек не было тоже. Хмыкнув и демонстративно пожав плечами, словно кто-то мог его видеть, Олег босиком прошел к своему кабинету и замер на пороге.

Тапки нашлись, далеко они не ушли. В кресле, развернувшись от стола и расслабленно закинув ногу на ногу, сидел тот, кого Гарин ожидал увидеть меньше всего.

Глава третья

В таких случаях принято обниматься, но время было упущено, и Олег продолжал стоять в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. Михаил Столяров, сидевший напротив, то улыбался, то хмурился и также не отводил взгляда.

– Ну и где тебя черти носят? – выдавил он наконец. – Я уж думал, не приедешь.

– Кто тебя впустил? – ляпнул Олег первое, что пришло на ум.

– Ева, – невозмутимо отозвался Столяров.

– Кто?..

– Твой замок, если ты забыл. Хороший, я с ним двадцать минут провозился. – Михаил поднялся из кресла и, прошлепав через комнату, протянул Гарину руку: – Я рад нашей встрече.

– Тапки мои отдай, – сказал Олег, указывая пальцем вниз.

– Там у тебя полно, – Столяров кивнул в сторону прихожей. – Возьми какие-нибудь другие.

– Другие мне не нужны. Мне нужны эти.

– Разжирел ты, студент, забарахлился. К тапочкам вот привык… – Михаил покачал головой. – А квартирка все равно паршивая. Раньше получше была.

– Раньше у меня был бизнес, а теперь, – Олег скривился, – от жилетки рукава. Сколько мы не виделись? – проронил он, неуклюже меняя тему.

– Два года, – сказал Столяров.

– Как ты меня нашел?

– Я тебя не искал, ты сам явился.

– Ну, я имел в виду, как ты мой новый адрес… Ах, да, – спохватившись, Гарин махнул рукой. Спрашивать офицера СБУ, где он достал адрес, было по меньшей мере наивно. – Тапки отдай! – капризно повторил Олег.

Михаил неохотно разулся. Гарин с нескрываемым удовлетворением нацепил свои шлепанцы и подошел к столу. Монитор и принтер были сдвинуты на самый угол, а посередине на заляпанной газете стояла красивая бутылка «Мартель XO». Рядом весомо покоилась килограммовая банка черной икры – открытая и уже порядком потраченная. Практичный товарищ Миша Столяров времени тут даром не тратил, хотя закусывал он, очевидно, активней, чем выпивал.

– Ты зачем здесь? – произнес Олег, не оборачиваясь.

– А ты?

– Я по делам.

– За тапочками вернулся, – уверенно предположил Столяров.

– Я что, обязан перед тобой отчитываться?

– Не хочешь говорить, – констатировал Михаил. – Мне. Не хочешь. После всего того, что мы с тобой пережили. Значит, это что-то совсем стыдное, такое, о чем тебе и думать-то противно. Наш идеалист Олежка Гарин решил податься в мародеры… – заключил он.

Олег даже вздрогнул. Столяров расшифровал его за минуту. Да какой там расшифровал… прочел, как открытую книгу! Это было неприятно.

– Я понимаю, что умение доминировать для подполковника СБУ навык бесценный… – начал Гарин.

– Для полковника, – с улыбкой поправил его Столяров.

– Уже? Поздравляю с повышением.

– Ну, дальше? Ты что-то про доминирование хотел сказать.

– Да-а… не важно, – проронил Олег. – Просто не дави на меня, полковник. В этот раз нам с тобой не по пути. Разошлись дорожки.

– Нет, – невозмутимо возразил Столяров.

Проголодавшийся Гарин не устоял и подцепил указательным пальцем икру из банки – много, жадно, с горкой, – но замер от удивления. Икра шлепнулась с пальца на пол и разлетелась по пыльному паркету черной кляксой.

– «Нет»?! – переспросил Олег. – Так ты-ы… ты тоже за хабаром приехал?! В СБУ совсем, что ли, не платят?

Гарин вдруг заметил на газете столовую ложку и, усевшись в кресло, принялся уплетать деликатес. Михаил немного постоял у него за спиной, потом выдвинул верхний ящик стола и достал банку крабового мяса. Олег заметил, что там еще полно всего – и крабов, и заливной осетрины, и языков. Между стопками консервов уютно перекатывалась бутылка виски.

– Бессмысленный вопрос, – покивал Гарин. – Ты уже начал грабить. И у тебя неплохо получается.

– На оклад я не жалуюсь, – с опозданием ответил Столяров.

– А это, надо полагать, твой штатный паек? – Рука у Олега была занята наполненной ложкой, поэтому на ящик с продуктами он указал локтем. Получилось странное движение, как будто он собирался выпить по-гусарски.

Столяров поставил перед ним белую кружку с агрессивным логотипом «Hyperboloid Security» и набулькал туда коньяка. Себе он налил в такую же. Этой сувенирной продукцией у Олега был забит весь дом: ручки, пепельницы, какие-то ненужные обложки – они постоянно попадались на глаза и напоминали о старых добрых временах, проведенных в Сколково. Весь этот хлам Марина иронично называла «остатками былой роскоши», сам Гарин предпочитал выражаться яснее: «от жилетки рукава».

– И все-таки за встречу, – предложил Михаил.

Олег не смог отказаться. Он выпил коньяк залпом и с грохотом опустил кружку на столешницу, требуя добавки. Столяров плеснул еще, но уже поменьше, и присел на диванчик у противоположной стены. Судя по всему, здесь он и ночевал, прямо в кабинете. И ночевал, кажется, неоднократно.

– На вашу спальню я не покушался, – сообщил он, словно вновь прочитал мысли товарища, и Олегу это опять не понравилось. – Там кровью все залито, – добавил Столяров.

– Это кагор, – мрачно возразил Гарин.

Олег в который раз вспомнил свой отъезд из Москвы. Паники тогда еще не было – даже после необъяснимого события на Маломосковской улице, которое запустило обратный отсчет прежней спокойной жизни. Над городом висело лишь легкое недоумение, пока никто не успел разобраться в происшествиях, внешне как будто не связанных. Увидеть, а точнее, учуять эту связь мог только человек не от мира сего, тот, кто обладал опытом общения с чем-то аномальным, запредельным. Такие люди в Москве были. Гарин узнавал сталкеров с первого взгляда – по каким признакам, он не знал и сам, – и его, как правило, узнавали в ответ. В тот раз он возвращался домой на метро. Поздно вечером зашел в полупустой вагон и занял место с краю, возле дверей. Напротив, также отстранившись от немногочисленных пассажиров, сидел какой-то угрюмый мужик в потертой кожанке. Левая щека у него была покрыта мелкими шрамами, точно оспинами, а волосы с той стороны от уха до макушки были снежно-белыми. В середине вагона две женщины обсуждали последнюю новость – настолько громко, что Олег, как ни старался, не мог оградить себя от этого разговора. Утром где-то в районе Таганки пожарная машина ехала на вызов, когда на пути у нее вдруг возник то ли мощный электроразряд, то ли яркая вспышка… по другим данным, это и вовсе был огромный водяной шар. Пожарка, не успев ни свернуть, ни затормозить, так и влетела в светящуюся сферу, проехала ее насквозь и выскочила с другой стороны. А следом за ней из сферы выехал второй автомобиль, точно такой же, только полупрозрачный, словно тень. Несколько секунд фантом преследовал машину, а потом постепенно растаял, растворился в воздухе. И вместе с ним растворился весь пожарный расчет – потому что в первой, «настоящей» машине никого не оказалось. Людей видели как раз во втором автомобиле, они исчезали медленней, чем железо. Кому-то из прохожих даже показалось, что пожарные просто парят над дорогой, но все это закончилось слишком быстро, чтобы свидетели успели что-то понять. И вот всю эту историю от первого до последнего слова Олег выслушал уже четвертый раз за день. Мужик с проседью тоже все слышал, явно против воли. Он сидел, отрешенно глядя в пол, потом поднял глаза и, с прищуром посмотрев на Гарина, сказал одними губами: «Скоро мы и тут понадобимся, браток». На следующей остановке пассажир вышел, а Олег приехал домой с твердой уверенностью, что семью из Москвы пора увозить. Ближайшая родня жила далеко, в Новосибирске. И «далеко» в данном случае означало «хорошо».

– Эй! – Столяров звучно щелкнул пальцами. – Ты уснул, что ли?

– Кагор, – осоловело повторил Гарин. – Там, на кровати. Никакая это не кровь.

Вещи собирали в спешке. Олег торопился сам и торопил жену с сыном, что умножало суету, но никак не ускоряло процесс. Марине зачем-то приспичило взять в дорогу две бутылки кагора. Гарин наотрез отказался – на счету был каждый килограмм. Бутылки несколько раз перекидывали в чемодан и обратно, пока не разбили сразу обе, залив кровать так, будто на ней зарезали целого слона.

– Кагор, – снова сказал Олег.

– Да я понял, понял. Что с тобой? Тебе плохо?

– Нормально.

Гарин прикоснулся к виску – осторожно, словно к бомбе. Голова пока не болела, но в мозгу уже начинало что-то пульсировать, предупреждая о скором приступе. Олег глубоко вздохнул и маленькими глотками допил из кружки коньяк. Навредить это уже не могло, а вот помочь… впрочем, тоже вряд ли.

Он поднялся из кресла и встал у окна. Двор, окруженный семнадцатиэтажными панельными коробками, ни капли не изменился. Вот только людей там не было ни души. Исчезло все, что Гарина так раздражало: молодые мамаши с колясками и пивом, собаководы, умиленно следящие за тем, как их чада гадят в песочницу, слегка прикультуренная гопота в беседке, политически подкованные пенсионеры – все они куда-то подевались. И Олег почувствовал, что ему их остро не хватает – тех самых людей. Без них и качели на площадке, и деревца, и плиточные тропинки выглядели не просто ненужными, а совершенно лишними. Весь микрорайон казался заброшенным инженерным макетом.

– Жаль, что не везде так пусто, – подал голос Михаил.

Гарин отвлекся от созерцания двора и вышел из кабинета. Внимательно и ревниво, как дачник, открывающий сезон, он обошел другие комнаты – спальню и Борискину детскую. Все было на месте. Михаил, сколько бы он здесь ни прожил, проявил такт и ничего в квартире не поменял. Правда, он загромоздил кухню какими-то коробками и флягами с питьевой водой. Как он все это затаскивал в квартиру без лифта, можно было лишь догадываться. Гарин побродил еще немного, бесцельно заглянул в ванную и наконец вернулся в кабинет, где его ждал старый друг и непростой, как догадывался Олег, разговор.

– Мда… – изрек Гарин. – Совсем без людей было бы проще. Зачем нам конкуренты, верно?

Михаил просто промолчал, и Олег почувствовал, что его насмешка относится главным образом к нему же самому. Во всяком случае, полковник Столяров упрек в мародерстве на свой счет не принял.

– Хотя… конкуренты тебе не помеха, – проблеял Гарин, понимая, как жалко это звучит. – Жратвой вон запасся, бухлом хорошим… Молодец. Профи.

– Ну ты накобенился, или мне еще подождать? – спокойно проговорил Столяров. – Я бы лучше вздремнул, пока ты здесь на говно исходишь. Комплексы свои надо было оставлять там, за МКАДом, или вообще сюда не соваться. Понял?! – рявкнул Михаил. – Чистоплюйчик хренов, вечно ты узкой жопой на двух стульях примоститься норовишь. И хабара собрать охота, и сыну в глаза потом смотреть, не краснея. Да?

– Моему сыну надо что-то есть, – тихо ответил Олег. – И это для меня важнее.

– Правильно. Вот и будь мужиком – делай, что должен. Перед кем ты тут оправдываешься? В городе давно уже одни сталкеры да военные, им до твоих соплей дела нет. Поэтому соберись и слушай, что я тебе скажу.

Олег покорно опустился в кресло. От этого разговора ему было не уйти. Да и не хотелось. Возможно, отправляясь в Москву, где-то в глубине души он даже надеялся, что встретит здесь Столярова. Хотя и не верил в это – просто потому, что таких совпадений не бывает. Однако же вот: товарищ сидел напротив – закинув ногу на ногу и поигрывая тяжелой кружкой, словно хрустальным бокалом. И, разумеется, это могло быть чем угодно, только не совпадением.

– Ты мне нужен, – прямо заявил Столяров. – Во-первых, ты ориентируешься в городе. У меня с собой хорошие карты, но это, как ты понимаешь, совсем не то. И во-вторых… – Он выразительно постучал себя пальцем по лбу. – Вот что мне от тебя надо, друг.

– Это не во-вторых, Миша, это и есть настоящее «во-первых», – заключил Гарин. – Только я…

– Не перебивай. То, что мы считали вопросом решенным, навсегда закрытой темой, в действительности оказалось незакрытым и нерешенным.

– Я уже не тот… – снова начал Олег.

– Да помолчи ты! – вскричал Столяров. – Я тоже с каждым годом не молодею. Мы с тобой далеко не лучшая команда, но при этом мы… единственная команда, которая может справиться. Проводник из тебя, конечно, слабый. Ты балласт, если называть вещи своими именами. Тебя вовремя не прикроешь – тебе и каюк. Но я прикрою, Олег, мне не привыкать. Я сумею о тебе позаботиться, ты ведь меня знаешь. А я знаю тебя. Этого, в общем, достаточно.

Гарин дождался паузы, но вместо того, чтобы вновь возразить, сложил ладони лодочкой и длинно в них выдохнул.

– Опять пси-атаки? – вымолвил он наконец.

– Есть такие сведения, – подтвердил Столяров.

– А кто командует операцией? СБУ?

– Юридически я сейчас в отпуске.

– «Юридически», – скривился Олег. – Интересно, каким это боком соотносятся Москва и Служба Безопасности Украины, где ты… юридически в отпуске.

– Не валяй дурака. Если Россия ухнет в пропасть, Украина отправится туда же.

– Что, прям так серьезно – пропасть? – не поверил Олег.

– Если оперативные данные не врут… а врут они, к сожалению, крайне редко… – Столяров открыто посмотрел Гарину в глаза. – Все очень и очень серьезно, мой друг.

– И ты, находясь тут нелегально, должен спасти мир… – с невольным сарказмом произнес Гарин.

– Брось, брось! – протянул Михаил. – Я же не корчу из себя Джеймса Бонда, который в перерывах между коктейлями разруливает замесы мирового масштаба. Задача у нас локальная. И она выглядит не сложнее, чем все предыдущие.

– Сначала ты меня пугаешь глобальной катастрофой, – Олег пожал плечами, – потом тут же выясняется, что задача проста и конкретна…

– Э-э… – Столяров засмеялся. – Таких слов я не говорил. Не простая она и уж точно – ни хрена не конкретная.

– То есть «пойди туда, не знаю куда»?

– Найди то, хэ зэ что, – поддержал его собеседник. – А иначе зачем ты мне нужен? Но ведь мы это уже делали, Олежка. И ходили, и находили. И возвращались живыми, что немаловажно.

– Давай ближе к теме, – предложил Гарин.

– Конечно. Но сначала ты должен согласиться на сотрудничество. После этого ты сможешь узнать детали.

– Да я не болтлив, не волнуйся.

– Да я и не волнуюсь, – ответил Михаил тем же тоном.

– Ты хочешь сказать, что, когда мне станут известны подробности, я уже не смогу отказаться от дела?

– Совершенно верно.

– Жестковато ты со мной… не ожидал, – признался Олег. – Даже не думал, что будет вот так… после всего того, что мы вместе… когда-то…

– Хватит причитать! – оборвал его Столяров. – Это не вопрос доверия к тебе лично. Это нормальное требование. Ведь если ты, например, откажешься…

– Я отказываюсь, – быстро проговорил Гарин.

– Что?..

– Ты не ослышался. «Нет» означает «нет». Я вернулся в Москву не ради приключений. Мне нужно как-то прокормить семью. Жену и сына. Если вместо денег они получат гроб с телом героя, то будет уже не важно, сколько орденов мне навесят посмертно.

Столяров сидел с потемневшим лицом и почти не слушал. Он продолжал вертеть в руках пустую кружку и думал о чем-то другом.

– На какую сумму ты рассчитывал? – глухо спросил он.

– Как повезет, – недоуменно отозвался Олег.

– Нижний ящик. Открой его.

Гарин обернулся к столу и со смутной тревогой потянул за ручку. Внизу лежали МП3-диски, вся его музыкальная коллекция. В узкое пространство между рядами были втиснуты часы – прямоугольный циферблат на кожаном ремешке.

– Швейцарские, «Фрэнк Мюллер», – пояснил Михаил. – Не меньше семидесяти тысяч евро. Здесь они почти ничего не стоят, но если довезешь их до Новосибирска, вам этих денег хватит надолго. Забирай и отваливай на хер, пока тебя не убили.

Олег достал часы и внимательно их рассмотрел.

– Они не из магазина, – буркнул он.

– Да, я снял их с покойника, – мрачно ответил товарищ. – Тебя это смущает? Ты разве не тем же самым собирался тут заниматься? Считай, что с ходу поймал джекпот.

– Я, наверно, не смогу… – через силу выговорил Гарин.

– Сколько квартир ты планировал обшарить, чтобы набрать барахла тысяч на двадцать хотя бы? Это может занять неделю, а может и целый месяц. Я избавил тебя от этого унизительного занятия. Прими как подарок. И будь здоров.

Михаил решительно встал и вышел из комнаты.

– Ну нельзя же так! – крикнул ему в спину Олег и, не дождавшись ответа, отчаянно повторил: – Нельзя так, нельзя…

В коридоре было слышно, как Столяров собирается уходить: надевает ботинки, достает что-то из шкафа, негромко позвякивает чем-то металлическим.

– Не знаю, не знаю… – пробормотал Гарин, обращаясь неизвестно к кому. – Так нельзя, это неправильно. Все неправильно…

Он приложил ладонь ко лбу, словно пытаясь определить на ощупь, скоро ли новый приступ. Боль оказалась близко – гораздо ближе, чем Олег ожидал. Пульсирующая точка, затаившаяся где-то в глубине, стремительно выросла, разбежалась в мозгу ударной волной и врезалась изнутри в черепную коробку так, что у Олега перехватило дыхание. Казалось, еще немного, и голова взорвется перезревшим арбузом, а в стены полетят набухшие семечки. Олег явственно услышал, как по полу что-то защелкало. Это капала на паркет кровь из носа – почему-то с сухим звуком, будто и вправду сыпались семечки.

Приступ был необычайно сильным, раньше Гарин такого за собой не помнил. В глазах постепенно темнело, вскоре мир стал черно-белым и разделился на отдельные квадратики, как пазл. Затем элементы картинки задрожали – независимо друг от друга, каждый сам по себе, и вдруг осыпались вниз, образовав темный холмик где-то за пределами видимости. Олег вытянул руку вперед, наткнулся на бесполезную бутылку, уронил ее со стола и через секунду свалился сам. Он с размаху ударился головой, и одна эта мысль несла в себе столько боли, что Гарин должен был умереть от ужаса, но к этому моменту он уже перестал что-либо чувствовать.