Текст книги "Контур боли"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Жра-а-а-ать, – с невыразимой тоской простонал Олег. На его глазах выступили слезы. – Кто же это, черти зеленые! – Трясущимися руками он достал «венец» и надел на голову, как пенсионерка надевает очки – чтобы лучше видеть. И закричал, прижимая ладони к вискам: – Жра-а-а-а-ать!

– Так ведь нет ничего, – растерянно ответил Столяров. Как назло, на этом участке дороги было особенно много брошенных машин, и для того, чтобы лавировать между ними, полковнику требовалось все его внимание. – Что с тобой, Олежка?

– Бабу бы, – отчетливо произнес Гарин непривычно низким голосом.

– Что? – от неожиданности Михаил недокрутил руль, и инкассаторский броневичок чиркнул левым боком по тупой морде припаркованных поперек шоссе «жигулей».

– Бабу бы, – повторил Олег и осклабился. – Хоть живую, хоть… Лишь бы из мяса. От этих резиновых только раздражение на коже и срам на душе.

– Охотно верю. – В голосе Столярова появилась особая вкрадчивость, характерная для медицинских работников, имеющих дело с сумасшедшими. Странное поведение товарища все сильнее беспокоило полковника. – Живая-то завсегда лучше.

– Все ложь! – заявил Гарин, и горечь разочарования в его голосе была искренней. А вот сам голос казался чужим. – Регенерация невозможна! Никто не вернет нам ноги, Коля умер зря. Я видел Двуногого Санчо без обуви. У него перепонки на второй ноге. Она даже другого цвета! Не знаю, где он ее взял, но не вырастил, это точно. Все разговоры о вытяжке – бред сивой кобылы!

– Бред, – согласился Михаил.

В этом месте проезжая часть была посвободней, и он улучил момент, чтобы посмотреть на спутника. Увиденное не обрадовало полковника. Олег сидел, не отводя взгляда от маленькой елочки, которая раскачивалась из стороны в сторону под лобовым стеклом, но в глазах его отражалась не зеленая безделушка с ароматом хвои, а какая-то запредельная даль. Гарин обеими руками держался за «венец» и как будто пытался натянуть его еще глубже, хотя артефакт и так уже доставал ему до ушей.

– Все, с меня хватит, – объявил Столяров. – Я останавливаюсь.

– Не смей! Ты охренел? Гони!

Олег обернулся к нему, и Михаилу показалось, что к приятелю наконец вернулся здравый смысл. По крайней мере эту интонацию полковник знал хорошо и называл про себя «У Гарина истерика». От сердца немного отлегло. «Товарищ, который психует» – все-таки лучше, чем «товарищ, который псих».

– Куда гнать?

– Куда угодно! Только здесь не останавливайся! Видишь, сколько болотных огоньков?

Столяров проследил за направлением взгляда Олега, но увидел только длинный приземистый забор из красного кирпича, над которым возвышались клены и ели, и торчала маковка церквушки. По всей видимости, это была территория кладбища.

– Ты знал, что мертвые тоже светят? – подтвердил его предположение Гарин. – Бледно-бледно. Как болотные огоньки.

Он снова уставился на декоративный освежитель воздуха, который уже не раскачивался, а мелко трясся, потому что «фольксваген» ехал по трамвайным путям. Михаил в сердцах выматерился, сорвал елочку и бросил под ноги. Однако взгляд Гарина от этого осмысленнее не стал.

– Я никогда не был на болоте и не видел огоньков, – признался Олег. – Но я уверен – они светятся так же, как мертвые. Их здесь много. Пока что они спят, но очень скоро проснутся и потребуют… – Он запнулся и вдруг заорал: – Жра-а-а-ать!!!

Обхватив руками голову, Гарин принялся раскачиваться вперед-назад.

– Дай-ка мне это. – Полковник неуверенно протянул руку к «венцу», но Олег, резко дернув головой, вцепился зубами в его перчатку. Если бы Михаил не потерял два пальца еще в Припяти, это случилось бы прямо сейчас.

– Да ты рехнулся! – рявкнул Столяров и ударил по тормозам, одновременно выкручивая баранку левой рукой.

Гарин стукнулся головой о стенку кабины над окном и оставил перчатку в покое.

– Она светит! – закричал он. – Ты что, не видишь, как она светит!

– Кто «она»?

Олег нащупал дверную ручку и вывалился из кабины раньше, чем Михаил успел до него дотянуться.

– Эй! Куда пошел?

По закону подлости замок ремня безопасности заклинило. Борясь с ним, полковник наклонился вправо и вдруг увидел за распахнутой дверью Шуховскую башню. Она была высоченной и напоминала не столько Эйфелеву башню в Париже, сколько перевернутую плетеную корзину для мусора.

– Откуда?.. – пробормотал Столяров. – Тебя же только что здесь не было.

Действительно, из-за того, что башня до последнего скрывалась за домами и деревьями, складывалось впечатление, будто она возникла из ниоткуда.

За то время, что Михаил выбирался из машины, Олег не успел уйти далеко. Строго говоря, он не шел, а полз на четвереньках, причем на локтях, поскольку его ладони были все так же прижаты к артефакту.

– Погасите свет! – услышал полковник. – Вырубите свет, мать вашу, я же ослепну!

Столяров наклонился к Гарину и решительным движением сорвал с его головы «венец». Олег поднял на него изумленные глаза, зашевелил губами в бесплодной попытке что-то сказать, затем повалился на бок и обмяк.

Глава двадцать первая

– Добро пожаловать на борт нашего бронепоезда, заправка ураном окончена, отдать швартовы… – судорожно пробормотал Столяров, скидывая Олега с плеча на сиденье.

– Ты бредишь, полковник! – заявил Гарин, не открывая глаз, и так же внятно добавил: – Продуть первую ступень! Экипажу подлодки пристегнуть ремни!

– С тобой и правда спятишь… – Михаил уже обогнул широкую морду «фольксвагена», но вернулся к правой двери и кое-как застегнул Олегу ремень безопасности. – Дурака послушаешь – сам дураком станешь…

Продолжая что-то озабоченно бормотать, полковник снова добежал до водительского места и прыгнул за руль. Дурные предчувствия овладели им сразу, как только Олега «заклинило». С товарищем это случалось и раньше, иногда без всякого повода, но сейчас у Михаила появилось стойкое ожидание беды. Столяров прижал педаль газа, и «фольксваген» сорвался с места.

Машина перескочила через раскрошенный бордюр и, взрывая колесами почву, пересекла узкий газон. Михаил гнал инкассаторский броневик по сквозному двору к какой-то улочке на другой стороне. На выезде у мусорных баков стояла стопка черных деревянных ящиков – Столяров не успел вырулить и снес штабель бампером. Кажется, в ящиках лежали помидоры, не исключено – еще с прошлого года. В салоне остро запахло уксусом, и Михаил почему-то подумал о пельменях.

– Совсем, совсем дурак стал… – прошипел он, включая «дворники».

Олег на грохот разлетевшихся ящиков реагировал странно: открыл глаза, похлопал ресницами, словно филин, и торжественно произнес:

– У того, кто убегает, сто дорог. У того, кто догоняет, только одна.

Столяров тревожно посмотрел на друга. Взгляд Гарина был кристально ясным, но полковник не сомневался, что Олег по-прежнему находится в глубоком трансе. Такой странный обморок с ним, пожалуй, случился впервые. Михаил опасался, что товарищ балансирует между жизнью и смертью, хотя явных признаков этого не было. Непосвященный наблюдатель мог бы решить, что Гарин попросту надышался клея, но Столяров знал Олега слишком хорошо и понимал, что дело неладно.

Когда полковник обнаружил, что сзади их нагоняет черный «хаммер», он ни капли не удивился. Лишь буркнул, обращаясь к Гарину:

– Вещие Олеги в роду были? Знаю, что были, можешь не отвечать.

Олег молча кивнул и снова закрыл глаза, но голову продолжал держать ровно, как будто он видел сквозь веки.

– Значит, сто дорог, говоришь? – задумчиво протянул Столяров. – Это ты хорошо бредишь, брат, в правильную сторону… – Он резко вывернул руль и выскочил на боковую улицу.

Несколько секунд дорога позади оставалась пустой, потом «хаммер» достиг перекрестка и свернул вслед за «фольксвагеном». Михаил и не рассчитывал, что большой черный джип в зеркале – это всего лишь совпадение. Машина с преследователями недвусмысленно приближалась, и Столяров снова повернул наугад, пообещав себе, что он сделал это в последний раз. Петлять по узким проулкам в незнакомом городе было чистым безумием, а этого полковник не любил. Однако ему требовалось немного времени, чтобы сориентироваться, да и просто собраться с мыслями.

Столяров миновал продуктовый магазин, потом маленький садик, затем шеренгу облупленных зеленых гаражей и наконец вылетел на Ленинский проспект. Чуть не сбив стеклянную палатку с вывеской «Цветы» на углу, Михаил рванул руль вправо и погнал в сторону центра.

– У того, кто догоняет, дорога только одна… – повторил Гарин свою туманную фразу.

Как показалось Михаилу, на этот раз Олег бормотал с явным одобрением. Полковник покосился на товарища – тот вряд ли мог адекватно оценивать происходящее, но тем не менее он как будто понял задумку Столярова. Хотя, если откровенно, именно Олег ее и подсказал.

– По-другому нам хвост не стряхнуть, – произнес Михаил как бы для самого себя, но в надежде, что Гарин его все-таки слышит. – Была бы у нас тачка без брони, тогда еще можно было бы…

В этот момент по задней двери инкассаторского «фольксвагена» пробарабанила длинная очередь, и полковник тем же тоном закончил:

– …тогда бы нам точно капец настал.

Справа пронеслось здание Госстандарта, построенное в позднесоветском стиле «стекло и алюминий – это дешево». За ним пролетел огромный билборд с рекламой крема для омоложения. Бумага давно вспучилась от влаги, и лицо фотомодели покрылось огромными волдырями. На противоположной стороне был расположен больничный комплекс из нескольких дореволюционных корпусов с общим сквером за низкой оградой. На Ленинском проспекте, так и не переименованном, словно собрались все времена и эпохи, которые переживал город, – собрались вместе, чтобы превратиться в Зону и сгинуть навсегда.

– Семь бед – один ответ, – неизвестно к чему брякнул Гарин.

Михаил вновь посмотрел на спутника, по-прежнему не понимая, в каком тот находится состоянии.

– Олег? – нерешительно позвал Столяров. – Ты меня слышишь? Или ты… мысли мои читаешь, засранец?! Ты вообще здесь или где?

Одновременно с последним вопросом полагалось пощелкать пальцами, но Михаил не стал отпускать руль ради жеста, который Гарин все равно не увидит.

– Танки грязи не боятся, – удовлетворенно заметил Олег, когда впереди показалась площадь с памятником.

– Я не знаю, слушать тебя или нет, – пожаловался полковник. – Ты уж либо намекай четче, либо глохни и не сбивай меня с толку, ясно?

Маршрут Столярову был знаком, он повторял путь к американскому посольству, поэтому полковник уверенно повернул налево, в сторону парка Горького. Он сделал это как нельзя кстати: в зеркало было видно, что в крыше «хаммера» открылся люк, из которого показался человек с гранатометом.

– Паршивые наши дела, – заметил Столяров, уже без всякой иронии.

Черный «хаммер» преодолел поворот быстрее и легче, стрелок с РПГ на плече отвлекся лишь на секунду и снова выровнялся.

Свернуть с дороги было уже некуда, и Михаил принялся вилять в пределах свободных полос. Толку от этих маневров было мало, инерция бронированного автомобиля превращала зигзаги в плавное катание. Гранатометчик, однако, не стрелял, что-то его удерживало. Что именно – Столяров понять не мог, поскольку момент был самым подходящим.

– Ну вот и сглазил… – прошептал полковник.

Звука выстрела за бронированными окнами слышно не было, но в зеркале возникло неуловимое нечто с широким дымным следом. Михаил судорожно крутанул руль влево, потом вправо – сознавая, что времени на уклонение от гранаты у него нет, и не было с самого начала. Стиснув зубы, Столяров сделал последнее и единственное, что ему оставалось в этой ситуации: прижал педаль газа изо всех сил.

Несколько мгновений Михаил провел в оцепенелом ожидании взрыва.

– Смерть не за горами, а за плечами, – изрек Олег какую-то смутно знакомую пословицу.

– Ну ты, балагур, мля!..

Столяров хотел послать спутника к черту, чтобы тот не отвлекал от своевременных мыслей о вечном, но осекся. Откуда-то сверху, из-за крыши машины, показалась граната. Она обогнала «фольксваген» и ушла далеко вперед, где благополучно подорвала брошенный у тротуара микроавтобус. Лишь теперь Михаилу стало ясно, что граната летела намного выше цели. В трясущемся зеркале этого было не видно, а высовываться из двери полковнику даже не пришло в голову – по целому ряду причин.

– Ты совсем, что ли, криворукий, сынок? – нервно промурлыкал Столяров. – Или это был предупредительный выстрел? Или ты вообще… – Он снова посмотрел на дремлющего Гарина, в который раз пытаясь угадать, что за мыслительная деятельность идет у того под черепной коробкой. – Олег… это не ты ему прицел сбил, нет? Олег… Олег!

– Сеанс окончен, – мучительно щурясь, пробормотал Гарин. – Расходитесь, девки, по домам.

– Да я не про то, чревовещатель ты долбаный! – взорвался Михаил. – Упрись ногами. Можешь, нет? Упрись, говорю, ногами! Быстро!

У Столярова не было времени проследить, выполнил ли Гарин его команду. «Фольксваген» давно заехал на Крымский мост, и никто уже не смог бы с уверенностью сказать, сколько метров оставалось до аномалии. Михаил слегка сбросил скорость, подпуская «хаммер» еще ближе, и вплотную притерся к правому краю проезжей части. Затем, противореча всякой логике, он сделал короткий рывок рулем вправо – и мгновенно вывернул баранку влево, почти до упора. Едва машина обозначила поворот и начала двигаться по дуге, как Столяров выжал сцепление и дернул рычаг ручного тормоза. Инкассаторский автомобиль с визгом развернулся.

Несколько мгновений «фольксваген» буксовал на месте, хотя колеса крутились уже против движения. Наконец покрышки ухватили сцепление с дорогой, и машина, оставив позади жирные черные полосы, рванула в обратную сторону. «Хаммер» с преследователями проскочил дальше по мосту и тоже затормозил, но – слишком поздно. Джип оказался в недавно образовавшейся аномалии и исчез буквально за секунду, словно заехал в невидимый тоннель. «Мокрый асфальт» поглотил автомобиль целиком, без остатка. Последним, что увидел Столяров, было недоумение, застывшее на лице у гранатометчика, который продолжал стоять в люке и даже успел обернуться, прежде чем уйти в аномалию с головой.

Полковник заглушил двигатель и шумно сглотнул. Как и все студенты спецвуза, Миша Столяров когда-то отрабатывал технику «полицейского разворота» на раздолбанной комитетской «волге», которую держали в гараже специально для подобных занятий. Однако с тех пор прошла такая бездна времени, что сейчас он не повторил выученный маневр, а скорее изобрел его заново. Массивный броневик мог запросто перевернуться, и тогда во всей Зоне трудно было бы найти людей более беззащитных, чем Столяров и Гарин. Но еще больше Михаил успел поволноваться о том, не пропала ли свежая аномалия. Пусть она и родилась совсем недавно, но кто же знает, сколько живет «мокрый асфальт»… Уводя погоню к мосту, Столяров ни в чем не был уверен заранее. Просто надеялся – потому, что ничего другого не оставалось.

– Ну как ты там? – хмуро спросил Михаил.

Гарин, точно по сигналу, расслабил ноги и обмяк на сиденье. Вены на его шее ушли под кожу, и подбородок безвольно опустился на грудь. Транс превратился в сон – хотя, возможно, более глубокий, чем обычно. Столяров увидел, как розовеют щеки товарища, и с облегчением вздохнул.

Полковник завел мотор и не спеша покатил прочь от моста. На площади он повернул вправо и некоторое время размышлял, куда ехать – на базу к Скутеру или к Олегу домой. Решив, что вполне успеет в оба места, Столяров нажал на газ, и бронированный «фольксваген» помчался по пустому городу. За машиной увязалась одинокая крупная ворона, но вскоре она поняла, что здесь ей не обломится, и, описав большой круг, скрылась за домами.

Глава двадцать вторая

Полковник открыл дверь ногой – не потому, что у него были заняты руки, хотя в правой он действительно держал пистолет. Просто ему так захотелось: непременно ногой, чтобы Скутер сразу прочувствовал серьезность момента и сэкономил немного времени на ненужных объяснениях.

– Лентяй! – истерично крикнул главарь. – Лентяй, ты где, сука?!

– Он не сука, – сказал Гарин, плотно прикрывая дверь кабинета. – Лентяй был неплохим человеком…

– Вы его грохнули?!

– …пока его не посадили на чертов маршрут, – закончил Олег, ловя неодобрительный взгляд Столярова и внутренне соглашаясь с тем, что говорит лишнее.

– Вы его грохнули? – с угрозой повторил бандит.

– Его-то за что? Лентяй беседует с сатаной. И пока он занят, мы тоже покалякать успеем, – заверил Гарин.

– И о чем же? О делах ваших скорбных? – с показной иронией осведомился Скутер.

– О твоих. О скорбных, – кивнул Олег.

Он собирался спросить про Гришу Кенса. Бандит это понял и даже успел заранее отреагировать на незаданный вопрос. Вернее, это Гарин уловил его реакцию, чему немало удивился, поскольку он еще ни разу не мог прорваться сквозь пси-защиту главаря. Скутера все время кто-то оберегал, Гарин даже привык к этому… Но сейчас он вдруг почувствовал, что пси-поле бандита изменилось. Главарь не просто открылся – он был распахнут. Никакой защитой Скутер больше не располагал. Его бросили, что само по себе было примечательно.

Образы в сознании главаря замелькали и слились в объемную, ослепительно-яркую карусель. Вряд ли Скутер понимал, что Гарин сканирует его память, но если бы главарь и догадался – он не смог бы Олегу ни помочь, ни помешать. Он просто испытывал страх, вот и все. Его подсознание судорожно листало пыльные гроссбухи грехов и добродетелей, хотя с последним у главаря наблюдалась напряженка.

Скутер не был таким уж сказочным злодеем, каким его представлял покойный Доберман. Разумеется, совесть главаря была запятнана неоправданной кровью, но этот груз висел почти на каждом бойце – такова реальность Зоны. Гадким в Скутере было не это, а его любовь. Искренняя, горячая, всепожирающая любовь к деньгам. Лишь им Скутер был беззаветно предан, лишь они приносили ему радость. Эта страсть носила характер психического расстройства, по сравнению с которым дьявольская фиксация Лентяя выглядела вполне невинным увлечением.

Жадность Скутера была столь сильной, что она побеждала вторую сторону его натуры – трусость. Именно жадность заставляла его переступать через страх, а порой и через здравый смысл. Скутеру всегда и всего было недостаточно – и на Большой Земле, и даже в Зоне, где ценности лежали под ногами, иногда в самом прямом смысле. Ему было мало «хлопушек», которые для него собирали запуганные сталкеры-одиночки. Ему не хватало и того, что пока еще удавалось добывать в мелких ювелирных магазинах, не тронутых первой волной грабежей. Скутер неплохо зарабатывал на перепродаже артефактов, охмуряя и простых бродяг, и лидеров группировок. Однако и этого ему казалось недостаточно. Последнее время он все чаще посылал новичков за хабаром на чужие территории, в том числе и к посольству США, которое давно и прочно застолбил Гриша Кенс со своими отмороженными смертниками.

С каких доходов этот Гриша кормился, Скутер не представлял даже в принципе, однако, едва появившись в Зоне, отряд Кенса провел несколько акций устрашения, настолько кровавых и бессмысленных, что охотников с ним ссориться в городе не нашлось. Тем более что и территории как таковые Кенс занимать не стремился, его вполне удовлетворял контроль над несколькими объектами в Зоне. На один из таких объектов, в американское посольство, Скутер и принялся отправлять бесхозных бойцов, или «вольных сталкеров», как они сами любили себя называть. Всей «воли» у тех ротозеев, как правило, хватало лишь на то, чтобы поцапаться с тамошними бойцами и вернуться на базу ни с чем. Хотя некоторым все же удавалось добыть «колокольчик». Скутер сладостно потирал руки в предвкушении больших денег и тревожно постанывал каждый раз, когда задумывался о возможных последствиях наезда на чужую вотчину. Кенс давно уже должен был его заподозрить, но за все время так и не предъявил претензий, и Скутер продолжал подворовывать у соседа. Боялся и воровал, воровал и боялся – так он и жил.

Но с этими двумя кренделями – Гарин не сразу понял, что речь идет о нем и о полковнике, – все было иначе. Скутеру, естественно, хотелось заполучить еще один «колокольчик», но дело было не в артефакте. Он молился, чтобы эта странная парочка вернулась с пустыми руками – лишь бы только они остались в живых. Гриша с самого начала проявлял к ним нездоровый интерес. А когда Кенс назвал сумму, которую он готов был заплатить за шефство над этими придурками – он так и сказал, ага: «шефство», – у Скутера приятно защекотало внизу живота.

Первое время он радовался лишним деньгам – искренне, как дитя. Но скоро смекнул, что и эти доходы можно увеличить. Судя по всему, двое чудаков были Кенсу чем-то дороги, а слово «дорого» всегда предполагает дополнительный отжим бабла – так Скутеру подсказывал его опыт. Шанс подвернулся довольно быстро, и имя ему было – Робинзон. Этот человек тоже имел свои особенности. Над белыми плащами да жилетками Робинзона потешались все сталкеры Москвы, и это они еще не видели, как отделан изнутри его БТР. Скутер видел, довелось разок заглянуть. Сплошной бархат, тяжелые портьерные кисти и мягкое кресло, неизвестно как установленное в неудобном нутре бронетранспортера. Так в понимании Робинзона выглядел достаток. Впрочем, абсолютно здоровых людей Скутер в Зоне не встречал, у каждого была какая-нибудь блажь, и набор белых шляп казался забавой вполне приемлемой.

Робинзон любил деньги так же сильно, как Скутер, хотя и менее профессионально, поэтому договориться с ним удалось легко. А потом всего-то и делов осталось – направить этих двоих за «колокольчиком», чтобы они испортили отношения с бойцами Кенса и не попались ему на глаза за бесплатно. Вот только передачу заложников Робинзону лучше было бы провести сегодня, а то они рановато гонор показывать начали… Да и парней своих Скутер отправил не вовремя, как-то уж совсем некстати получилось. Однако на базе у этих чудиков осталась куча «хлопушек», не бросать же их! Бойцы вроде бы слышали, что Доберман успел кое-что насобирать, пока на вольных хлебах околачивался. Такую информацию Скутер тоже не мог игнорировать, ибо без копейки рубля не бывает, как частенько повторяла его бабушка, которая еще при Сталине отсидела десятку за то, что недовесила покупателю двенадцать граммов свеклы.

Пока Олег считывал поганые мыслишки Скутера, тот успел один раз вдохнуть и один раз выдохнуть. И еще – немного сдвинуться влево, к тумбе с ящиками. Главарь сидел понурый, как школьник, словно чувствовал, что его видят насквозь. Со стороны могло показаться, что ему стыдно, но в действительности Скутер думал только о двух вещах: о пистолете в нижнем ящике и о том, почему он положил его так далеко.

«Скорее бы уже парни возвращались… – отчетливо промелькнуло у Скутера в мозгу. – А потом срочно вызвать Робинзона и сдать этих угорелых, пока они тут все не разнесли. Пусть сажает их в свой бархатный БТР и дальше уже сам с Кенсом торгуется».

– Есть результаты? – угадал Столяров, глядя на Олега.

– Не то слово, – отозвался Гарин. – Как говорят у вас в таких случаях, расколол до жопы.

– У нас так не говорят, – возразил полковник. – Вообще впервые слышу.

– На будущее имей в виду.

– Хорошо, спасибо.

– Так на какую тему вы тереть собрались? – напомнил о себе главарь. – У меня времени мало, чтобы с вами тут…

– Почем ты нас Робинзону продал? – перебил его Олег.

– Вот даже как? – изумился Столяров. – Ну и сколько мы стоим?

– Да вы что, белены объелись?! За базаром следите, черти! – Бандит попытался вспылить, но вышло не очень искренне. Между тем он сдвинулся еще на сантиметр к ящикам, и колесико под креслом предательски скрипнуло.

– How much is the fish? – спросил Гарин.

– А?.. – Скутер нахмурился и растерянно моргнул.

– Хер на! – сказал Столяров и выстрелил бандиту в голову.

– Можно было и подольше поговорить, – посетовал Олег. – К пистолету он все равно не дотянулся бы.

– Нормально. Ты же хвастал, что расколол его по самое…

– До самой жопы, – подтвердил Гарин.

– Ну и что ты у него там нашел… интересного? – полюбопытствовал полковник.

– Да много чего, – обронил Олег, деловито выдвигая широкий ящик под столешницей.

Он присвистнул и начал без церемоний выкладывать на стол пачки денег – евро, доллары, рубли в крупных банкнотах. Кажется, у Скутера водились даже фунты, Гарин толком не разобрал, что там за дамочка изображена с короной.

– Это правильно, – с неожиданным одобрением заметил Михаил. – «Колокольчик» скорее всего уже на Большую Землю отправили, скоро у какого-нибудь олигарха без видимых причин остановится сердце. И какой-нибудь другой олигарх, вероятно – его приятель, который еще вчера тусовался с ним на одной яхте, положит в карман лишний миллиард, а третий говнюк из той же компании вообще…

– Не нужно вот этого, – прервал его Олег.

– Чего этого?

– Морально-этических обоснований. Тухлых и никчемных. Людей убивать нельзя – никаких, даже самых паршивых. Но уж если мы его убили – зачем же баблу пропадать?

– Вот и я о том же.

– Но это не значит, что мы молодцы. Просто убили гада и берем его деньги себе.

Гарин сгреб упаковки в центр стола и отстранился, оценивая объем денежной массы.

– Твоя мораль лучше, – признал Столяров.

– Она не лучше и не хуже, – мрачно возразил Олег. – Ее здесь вообще нет. Просто я приехал в Зону за деньгами, и вот они.

– Когда гады пожирают друг друга, наше дело – не мешать.

– Короче, не договорились, – заключил Гарин. – Тебе в какой валюте предпочтительней?

– Это все твое, – категорично произнес полковник.

– Не надо только святошу разыгрывать. Здесь на двоих более чем достаточно.

– Вас трое: ты, Марина и Бориска.

– Ты понял, что я имел в виду.

– Я не возьму, – отрезал Столяров. – У тебя свои понты… то есть моральные обоснования… а у меня свои. К тому же я обещал тебе помочь с деньгами.

– Ладно, разберемся. Лентяй! Принеси мешок, только не очень большой! – приказным тоном крикнул Гарин. – На большой тут все-таки не наберется, – добавил он с усмешкой.

– Лентяй тебя послушается, ты уверен?

– Он сейчас только меня и слышит. Я для него бог. Вернее, наоборот. Ну, в общем… не важно. – Олег нагнулся к нижнему ящику и достал оттуда «Беретту», которой Скутер так и не смог воспользоваться. – Ну, хоть это возьми. Хорошая пушка.

– Надо же, какой ты стал специалист… Хорошая, хорошая, – засмеялся полковник, убирая ствол за ремень. – В Зоне пригодится. Возле Периметра выброшу.

– А дома тебе такой пистолет не нужен?

– Кто знает, сколько на нем трупов. Может, и в Кеннеди из него стреляли.

– Темень ты беспросветная, а еще называешься – полковник СБУ! В Кеннеди стреляли из карабина.

– Из карабина в него попали, – выразительно произнес Михаил. – А стреляли в Кеннеди с трех точек. Но тебе об этом знать не обязательно.

– Наверно, ты прав, – подумав, кивнул Гарин. – Ну, где там этот бес мотается?

Через секунду дверь распахнулась, и на пороге появился Лентяй, словно он только и ждал команды. Он смиренно остановился в шаге от Олега и протянул ему потертый рюкзак, похожий по размеру на детский, но без броских аппликаций и катафот, а кондовый, темно-зеленый.

– То что нужно, – похвалил Гарин. – Иди на место. Повелеваю молиться еще сорок минут, потом наплевать и забыть.

Лентяй скользнул безразличным взглядом по Столярову, затем так же равнодушно посмотрел на мертвого Скутера в кресле и тихо удалился.

Олег раскрыл рюкзак и принялся убирать в него деньги, стараясь складывать пачки покомпактнее.

– Засиделись мы тут, – обронил он. – Нам давно пора линять, с минуты на минуту вернутся люди.

– Откуда?

– С нашей базы. Скутер послал их за «хлопушками», ну и харчей велел забрать, сколько смогут. Мы-то по его плану туда попасть уже не должны были.

– Они не вернутся, – спокойно сказал Михаил. – И мы тоже туда не попадем.

Гарин на мгновение замер и, коротко пожав плечами, продолжил собирать деньги. Затем снова задумался и поднял глаза на товарища:

– Почему?

– Наверно, это неправильно, что я с тобой не посоветовался, но ты был в отключке. И я не хотел приводить тебя в чувство, потому что тебе эта идея могла не понравиться.

– Говори по-человечески! – потребовал Гарин.

– Десять «хлопушек» плюс шесть канистр бензина, которые мы оставили у соседа в сортире. То есть в квартире у соседа…

– У Юрия Иваныча, – нетерпеливо подсказал Олег. – Ну и?..

– А что тут непонятно? Зачем выкидывать то, из чего можно смастерить хорошую бомбу?

Гарин затянул горловину рюкзака и шумно почесал заросшую щеку.

– Значит, нет больше ни «хлопушек», ни квартиры… – выдавил он.

– Полагаю, что домашней библиотеки Юрия Иваныча тоже не существует, – поддержал Столяров. – Как и всего вашего подъезда. Вместе с твоими любимыми тапочками. Извини.

– Да и пёс с ней, с базой! – решил Олег. – Вот только… жаль, что муляж «венца» пропал. Я все-таки хотел сыну сувенир из Зоны привезти.

– Раз хотел, то привезешь, – заявил Столяров и невозмутимо добавил: – Он у тебя за пазухой.

– Что?..

– Сувенир, – пояснил полковник еще спокойнее, совсем буднично. – У тебя за пазухой.

Гарин судорожно схватился за грудь и вытащил из-под джинсовки «венец».

– Что ты гонишь, полкан? – процедил он.

– Фу. А еще называешься – образованный человек.

– Что ты гонишь?! – повторил Олег, срываясь на крик. – Это настоящий артефакт! Фальшивый остался у меня дома на шкафу!

– Конечно же, нет. – Михаил расстегнул «молнию» на своей куртке и извлек оттуда второй обруч. – Как я мог оставить такой ценный предмет в заминированной квартире?

Олег погрозил Столярову своим артефактом:

– Вот! Это настоящий «венец», и хватит меня путать! Сейчас не время для шуток!

Михаил точно так же помахал вторым обручем:

– В Москве ты надевал его всего один раз, когда сравнивал два образца. Я сказал тебе, что он фальшивый, и ты с этим согласился.

– И все это время… «венец» просто валялся на шкафу?.. – ошеломленно пробормотал Гарин. – А я, получается, таскал на башке обычный кусок пластика? Нет. Это чушь… Точка! – вскинулся он. – Ты говорил, что фальшивый артефакт помечен маркером! А ну-ка, покажи, быстро!

– Да вот она, – ответил Столяров, показывая свой обруч. – Смотри: красная точка. Вернее, тут непонятно, какого она цвета, но маркер был красный. – Он послюнявил большой палец и потер внутреннюю поверхность кольца, затем предъявил палец Олегу. – Видишь, да? Красный. И что это доказывает?

– Но ты же говорил, что метка стоит на фальшивом… – Гарин сокрушенно покачал головой, до него наконец-то дошло. – Ты снова обманул меня, полковник. Но зачем?.. Зачем?!

– Олег… – мягко произнес Столяров. – Все это время, пока мы находимся в Зоне, я пытаюсь втолковать тебе одну-единственную мысль. Но ты отказываешься ее принимать.