Текст книги "Палачи"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Я лучше тебя приберу, – обронил он, нажимая на спусковой крючок.

Мгновение спустя бандит тоже выстрелил, из правого ствола обреза показался дымок, но пуля ушла в затянутое тучами небо. Трудно прицелиться, когда вместо глаза у тебя сквозная дыра в черепе.

– Ч-ч-черт! – выругался Михаил и от бедра двумя короткими очередями срезал остальных громил, тоже потянувшихся за оружием. – Ты бы хоть предупредил!

– Извини, – сказал Гарин.

Столяров досадливо цокнул языком.

– И кому из нас, ты говоришь, не хватает свежей крови, а? Кто тут слишком давно никого не убивал?

– Извини, – повторил Олег. – Ненавижу мародеров!

– Да это-то понятно… – Михаил носком ботинка брезгливо перевернул одноглазого стрелка на спину и быстро ощупал карманы его плаща. Обрез его не заинтересовал в отличие от ПМ с запасной обоймой и пары ручных гранат. – Кто же любит мародеров.

– Ты-то сейчас чем лучше их?

– Хотя бы тем, что не получаю от процесса ни малейшего удовольствия. Уж поверь.

Обыскав все три трупа, Столяров опустился на корточки перед избитым мужичком, который сидел на земле, прижимая к груди рюкзак.

– Ну, ты как? – спросил Михаил.

– Как, как… М-мудак, – очень невнятно, как после укола «заморозки» в десну, ответил мужичок.

– Прости, что?

– Что-что… Хрен в пальто.

Сам спасенный был одет в расстегнутую шинель, из-под которой выглядывал черный свитер грубой вязки, плотные штаны и кирзовые сапоги со смятыми в гармошку голенищами. На голове его красовался коричневый шлем вроде тех, что носят танкисты и парашютисты.

Столяров поднял недоуменный взгляд на Гарина и сказал, прикрывая рот ладонью:

– Слушай, похоже, это какой-то убогий.

Однако мужичок услышал и отреагировал:

– Убогий, убогий… В рот мне ноги!

– Или контуженный, – согласился Олег.

– Контуженный… Хрен простуженный.

– Кого мы спасли! – вздохнул Михаил. – Я уже боюсь спрашивать, как его зовут и где он живет.

– Где-где… – эхом подхватил мужичок и закончил вполне предсказуемой рифмой.

Разговаривая, он правой рукой пытался распустить тесемки рюкзака. Его движения были неуклюжими и медленными, как будто рифмоплет-матерщинник был под завязку накачан транквилизаторами. Пустой левый рукав шинели был заправлен под ремень. Гарина передернуло от воспоминания о том, как два здоровых парня ногами избивали инвалида. Нет, эти нелюди заслуживали куда более жестокой участи, чем мгновенная смерть от пули. «А может, он пьяный?» – подумал Олег, когда мужичок, отчаявшись справиться с тесемками, впился в них крупными, почти как у лошади, зубами.

– Тебе помочь? – спросил Гарин.

Мужичок поднял на него мутный взгляд, выплюнул тесемки и сказал:

– Есть, есть…

– На жопе шерсть? – предположил Столяров.

– Есть, – повторил мужичок и красноречиво пожевал нижнюю губу.

– Жрать, что ли, хочешь? Так бы сразу и сказал. Смотри, есть галеты, а есть шоколад. Тебе чего?

Не успел Михаил договорить, как продукты походного рациона перекочевали из его рук в грязную ладонь мужичка.

– Надо же, – недоверчиво покачал головой Столяров. – Вроде пень пнем, а как дошло до еды – стал прыткий.

– Прыткий, прыткий… – подтвердил мужичок и закончил совсем уж неразборчиво, с остервенением работая челюстями. В один прием ему удалось засунуть в рот треть шоколадной плитки и пол-пачки галет, причем не распечатав ни то, ни другое.

– Чудак человек, куда с оберткой-то? – простонал Михаил. – Подавишься!

Выпучив на него глаза, мужичок закончил жевать, громко проглотил, затем выплюнул на землю здоровенный комок из фольги и прессованной бумаги. Олег отвернулся – слишком уж неаппетитно выглядел процесс уничтожения шоколада и галет – и увидел метрах в шестидесяти от себя, на опушке березовой рощицы, покрывающей склон соседнего холма, какого-то старичка. Одной рукой старик обнимал березку, а другой махал, как матрос-сигнальщик с авианосца, пытающийся в одиночку посадить целую эскадрилью.

– Миш, смотри! – шепотом позвал Гарин и указал Столярову на старичка.

Тот, увидев, что его заметили, замахал с удвоенной интенсивностью и прокричал что-то, но ветер унес его слова в сторону.

– Ты понял что-нибудь? – спросил Михаил.

– Только обрывки, – помотал головой Олег. – Что-то вроде «тесть» и «лом».

– Может, повторит? Ага, кажется… – Столяров поднес к глазам бинокль, как раз вовремя, чтобы прочесть по губам: – Береги… тесь из лома. Ты что-нибудь понима…

Он рухнул на землю раньше, чем закончил формулировать вопрос. В следующее мгновение здоровенная дубина ударила Гарина по плечу, от чего он отлетел к контейнеру и медленно сполз по коричневой от ржавчины стенке. Ствол его автомата, задевая жестяные выступы, произвел звук «Дын-дын-дын-дын-дын-дррррррр».

– Ах ты ж… урод! – воскликнул рядом Михаил, после чего звук падения тяжелого тела повторился.

– Урод, урод… Ноги мне в рот! – согласился мужичок, который, выпрямившись в полный рост, оказался не мужичком, а мужичищей, как минимум на голову выше Олега.

Больше не пытаясь подняться, Столяров перекатился на спину и вскинул ствол автомата. Послышался свист рассекаемого воздуха, мелькнула дубина в левой руке мужичка, и Михаил, громко взвыв, остался без автомата.

«Вот сволочь! – подумал Гарин. – Притворялся инвалидом, а сам…» Он не смог закончить мысль, потому что вдруг рассмотрел на конце дубины длинные шевелящиеся пальцы. Собственно, это была не дубина, а сама рука. Просто очень длинная. Мужичок стоял, широко расставив ноги, в накинутой на одно плечо шинели, и пальцы его левой, неимоверно длинной руки задумчиво скребли землю.

– Отвлеки его!

Только услышав крик Столярова, Олег вышел из ступора. Первым делом он расстегнул карабин на груди и выскользнул из лямок рюкзака. Потому что с сорока килограммами за плечами он не мог не то что драться, но даже подняться с земли без посторонней помощи. Он и не пытался пока встать, только откатился в сторону метра на полтора и выставил перед собой автомат. Не как оружие, а как палку, прикладом вверх. В конце концов, Михаил просил его не убить рукастого монстра, а только отвлечь.

Человек-рука сделал два шага в сторону Гарина и взмахнул своей выдающейся конечностью. Поток воздуха коснулся лица Олега, и он подумал отстраненно, что испытывал точно такие же ощущения меньше часа назад, когда бежал, пригибаясь под лопастями вертолета. В последний момент Гарин успел убрать автомат, и длинные перепачканные в земле пальцы схватили только воздух. От резкого движения мутант потерял равновесие и чуть не свалился – с самого начала было непонятно, как существо с такой диспропорцией в строении тела вообще может стоять на ногах, – но уже через секунду он выпрямился, опираясь на собственную руку, как на посох. Правда, этой секунды Столярову хватило, чтобы подготовиться к атаке. С громким криком: «Долгорукие в роду были?!» он запрыгнул на чудовище сзади и, повиснув у него на плечах, взмахнул ножом. Мутант взревел. Гигантская рука сложилась пополам и снова распрямилась, отправив Михаила в короткий полет до ближайшего контейнера. Длиннорукий провел ладонью по шее и уставился на свои окровавленные пальцы.

– Красный, красный… Хрен мордастый, – озадаченно произнес он и упал на колени.

Казалось, что на десять сантиметров ниже его перепачканного шоколадом рта открылся еще один рот, из которого толчками выплескивался клюквенный сироп. Зрелище было настолько отталкивающим, что Олег зажмурился и выпустил в урода две длинные очереди: сверху вниз и справа налево. Словно осенил мутанта крестным знамением.

Наступила тишина, особенно резкая на фоне только что прозвучавших выстрелов. Гарин подождал секунд десять и открыл глаза. Мутант лежал ничком в трех метрах от него, в луже. На задней стороне танкистского шлема темнело выходное пулевое отверстие. Длинная рука, свернувшись кольцами, точно спящая змея, была прижата к спине. Как будто перед смертью мутант перевел свою рабочую конечность из боевого положения в походное.

– Миш, ты жив?

Олег нашел в себе силы, чтобы подняться и подойти к Столярову. Михаил лежал на земле, устремив немигающий взгляд в небо. В полуоткрытый рот залетали капли дождя.

– Ми-иш! – повторил Гарин и потрогал товарища за плечо.

Столяров моргнул.

– Я жив, – ответил он и, прополоскав рот дождевой водой, сплюнул кровавую слюну. – Мне просто стыдно. – Он ухватился за протянутую Олегом руку и сел. – Впервые в жизни хочется извиниться перед мародерами. Они были правы, это тварь. Настоящая тварь. И эта его рука… Это ведь рука, мне не привиделось? Выходит, он все время прятал ее под шинелью. А я и не понял. Думал, инвалид, может, горбун. Вообще не понял, что это мутант. Он говорил, как человек. Конечно, ерунду всякую, но ведь и люди часто говорят ерунду. Это уже не зомби с их бормотаниями, не псевдоплоть, имитирующая человеческую речь, это… Я даже не знаю, что это такое.

– Это излом, – произнес незнакомый голос и натужно закашлялся. – Я же кричал вам: берегитесь излома. А эту тварь так и зовут – излом.

Давешний старичок из березовой рощи стоял рядом с трупом мародера в кожаном плаще и тяжело опирался на рогатину, раздвоенный конец которой держал под мышкой, точно костыль. Одет он был в темно-коричневый дождевик, из-под которого выглядывали голенища резиновых сапог, и черную вязаную шапочку.

– Насилу допрыгал до вас, – сказал он.

– А что с ногой? – Михаил смерил старика таким взглядом, что Олег не смог сдержать улыбки. Кажется, о таких ситуациях принято говорить «Обжегшись на молоке, дует на воду». Допустив оплошность с изломом, Столяров готов был видеть потенциального врага в каждом инвалиде.

– Подвернул, кажись, – спокойно ответил новый знакомый. – Когда вот от этого убегал. Я ведь тоже не вдруг сообразил, что это излом, а только когда он со мной заговорил, ну и шинельку, значит, распахнул… – Старик вздохнул. – Я за ружьишком потянулся, а он его – хвать! – и за ремень на елочку повесил. Маленькую такую елочку, метра, может, четыре в высоту, и аккурат на самую верхушку, вместо звезды. Я, конечно, бежать, он – за мной. Впереди канава, за ней две осинки, а между ними – «чертова паутина» натянута, я ее как раз незадолго до этого заприметил. Натянута невысоко, мне приблизительно по грудь. А ее ж не увидишь ни в жизнь, если не знаешь, как правильно смотреть. Ну, думаю, я-то под «паутину» поднырну, а этот дуралей вляпается. Или хоть ручищей своей заденет, и станут они дальше по отдельности век доживать: отдельно рука, а отдельно дуралей. Да и век тот невелик будет, минуты, может, три. В общем, все это я прикинул на бегу, а кой-чего не учел. Канавы у меня под ногами. Я от одного ее края оттолкнулся, а до другого не долетел. Самой малости не хватило, полметра, может, метр. Кувыркнулся я, значит, на дно канавы, попробовал встать – а не получается. Левая нога сама собой подгибается. Но вроде не сломана, наступать худо-бедно могу, просто не держит. А уродец уже тут как тут. Калечить-убивать почему-то не стал, только поклажу мою схватил – и назад побежал. Наверно, колбасу в рюкзаке учуял. Ну, делать нечего. Отсиделся я немного, пришел в себя, подобрал палку подходящую и похромал домой. Хромаю и думаю: ладно хоть жив остался. Хотя хабара, что и говорить, жалко. Поднимаюсь на пригорок, смотрю – а за уродцем уже бандиты увязались. А за бандитами – вы. А потом такое началось… В общем, верно говорят: «Что бы ни случилось, все к лучшему». Лучше быть хромым, чем мертвым.

– Это верно, – согласился Михаил, не без труда поднимаясь на ноги.

Он подошел к мутанту и несколькими пинками заставил его руку распрямиться во всю длину. Затем сделал два с половиной шага, отмеривая расстояние от подмышки мутанта до огромной кисти. Развернулся и прошагал в обратную сторону – шаг, другой и третий, поменьше.

– Два метра, – потрясенно сказал Столяров. – Два метра! Он ведь мог, не нагибаясь, шнурки завязывать. Как, ты говоришь, этого урода звать? Изгиб?

– Излом, – подсказал старик.

– А, ну да, излом. – Михаил посмотрел на Олега. – Ты слышал о таком?

У него был настолько растерянный вид, что Гарин даже не огрызнулся в ответ. Хотя в другой ситуации он бы обязательно уточнил, кому именно адресован вопрос: курьеру Олегу Гарину, прошедшему недельный курс подготовки перед отправкой в Зону, или сталкеру по имени Дизель, от которого Олег через «венец» унаследовал часть воспоминаний. Впрочем, ответ в любом случае был бы отрицательным.

– Нет, – он покачал головой. – Никогда не слышал.

– Не доверяете? – без обиды спросил старик. – И правильно делаете. Я бы тоже незнакомому человеку не доверял. Кстати, меня Шустр зовут.

– Олег, – машинально представился Гарин. – А это – Михаил.

– А-а, гастролеры! – усмехнулся Шустр. – Имена у вас уж больно редкие. Тут все больше Кабаны да Болты попадаются. Я за то время, что Зону топчу, знал трех разных сталкеров по кличке Муха. И ничего. Один так и до сих пор жив… Тогда, немудрено, что вы про излома не слышали. Тут в последние полгода, может, год, какой только нечисти не расплодилось. Свамперы в Темной долине, крысы-мутанты с крысиными волками в Припяти… Изломы-то – они из старичков. Несколько лет их не видно было, не знаю, где прятались. А сейчас вот снова повылазили. Правда, уже не те, что раньше. Прежние-то телепатией владели, почти как контролеры. А эти – просто уроды тупые, выродки. Попадаются еще такие, у которых обе руки изломаны, но те вообще не разговаривают, только мычат. Однако лезут и лезут… Тут ведь теперь для мутантов рай.

– Тут – это где? – уточнил Столяров.

– В Зоне, – ответил Шустр и не стал развивать мысль. Опираясь на импровизированный костыль, он сделал два шажка вперед и осторожно наклонился над мертвым мародером. – Вам же обрез без надобности?

– Забирай, – разрешил Михаил.

– Вот и славно. – Сталкер переломил ствол, выбросил стреляную гильзу, дозарядил обрез и, отложив его в сторону, начал снимать с мертвеца пояс с патронами. – От обреза иной раз больше пользы, чем от автомата. А за ружьишком своим я потом на елку слажу, когда нога заживет. Будет мне подарок к Новому году.

Олег поднял с земли рюкзак, тесемки которого оказались не по зубам излому, и поставил его к ногам старика.

– Это же ваш, получается?

– О! Благодарствую. – Шустр попытался забросить лямки рюкзака на плечо и зашипел от боли, неосторожно ступив на больную ногу.

– Как же ты его допрешь? – спросил Столяров. – Ты куда вообще шел-то?

– На Янов. Отлежусь там, а уж потом…

– Так и мы туда же. – Михаил бросил взгляд на экран КПК и принял решение. – Ладно, проводим мы тебя. И с вещами поможем.

– Вот спасибо, – обрадовался сталкер. – А я с вами за это хабаром поделюсь.

– Да… – неопределенно махнул рукой Столяров и обернулся к Гарину. – Еще один рюкзак потянешь?

Олег неуверенно пожал плечами. Минуту спустя, повесив на спину собственный рюкзак, а на грудь – вещмешок старика и продев в лямки автомат, он уже не смог бы повторить этот жест. Суммарный вес груза он оценил килограммов в шестьдесят. Хотя человек, давно не бравший в руки ничего тяжелее пятисот граммов, вернее сказать, миллилитров, мог и ошибиться в оценке.

– Как пойдем? Как спокойнее или как быстрее? – спросил Шустр.

– Давай как быстрее, – сказал Михаил. – Да отдай сюда свой костыль! С ним ты и до обеда не доковыляешь. – И подставил старику плечо.

– Тогда сперва нам надо до перекрестка, где грузовик…

И они, обнявшись, зашагали по дороге, похожие сзади на диковинного зверя с двумя головами и тремя ногами: четвертая волочилась чуть позади, словно хвост. На левом плече зверя висел обрез двустволки, на правом – автомат Калашникова.

Прежде чем двинуться за ними, Гарин еще раз оглядел поле недавней битвы. Ну что ж, отсчет покойников начался: три мародера и один мутант. И это за неполные полчаса, проведенные в Зоне.

Олег покачал головой и побрел догонять своих. Наступающий день обещал быть долгим.

Глава четвертая

– И ни тебе «Долга», ни тебе, значит, «Свободы», – продолжал Шустр. – «Монолитовцы» продержались дольше остальных, но и им пришел конец после той бойни в речном порту. Не стало кланов. Только мелкие группки по интересам, да и те по большей части временные. Груз какой доставить или сопроводить кого. А так – каждый за себя. Кто-то и сейчас ходит в черных комбинезонах с красными вставками, а кто-то в защитных, но волчьи морды и мишени с рукавов давно поотдирали. Теперь это не форма, а просто одежда, не пропадать же добру.

– Понятно, – кивнул Столяров. – Ну а еще какие новости?

– Да какие там новости. – Старик дернул себя за бородку и по– морщился. – Выбросы опять вроде реже стали. Иной раз бывает, неделя пройдет без единого выброса.

– Так это же хорошо.

– Кому как. Ежели на жизнь зарабатываешь тем, что Зона пошлет, то не очень-то и хорошо. Без выброса – откуда новым штучкам-дрючкам взяться? А бывает и так, что вроде и выброс прошел, свежих «воронок» с «трамплинами» тут и там раскидал, а в них – пусто. Ни тебе «ночной звезды», ни тебе «выверта».

– Значит, платить за артефакты больше стали? – предположил Михаил.

Шустр возмущенно фыркнул.

– Больше?! С каких таких коврижек? Нет, платят как платили. Зато добывать штучки-дрючки стало куда как труднее. За каждый «вонючий свисток» чуть ли не драка идет. Это между нами, сталкерами, а есть еще бандиты. Этих, по-моему, только больше с каждым годом становится. Скоро на одного сталкера по десять дармоедов в кожаных плащах приходиться будет. Да вы и сами все видели. Набрать мешок хабара – это полдела, а вот вернуться назад – живым и с мешком – это задачка посложнее. – Старик вздохнул. – Никакого житья от них.

– Ну а раз никакого житья, чего ж не бросишь? – без обиняков спросил Столяров.

– Что не бросишь? – удивился Шустр.

– Работу свою.

– А жить на что же? Без штучек-дрючек моих я тут быстро коньки отброшу.

– Зачем тут? Можно ведь и на Большую землю вернуться.

Несколько секунд старик молча смотрел на Михаила, потом вдруг расхохотался.

– Чудак человек! А на Большой земле, думаешь, все по-другому? А вот шиш! Там все то же са-мо-е, – по слогам произнес он. – Только бандитов распознать труднее, потому что одеваются как попало: кто в тренировочные штаны, а кто и в милицейскую форму. И штучки-дрючки там скучные. Провода со столбов срезать и люки с канализации свинчивать – это не по мне занятие.

Олег, который начал клевать носом сразу, как только сбросил с себя рюкзаки, от громкого смеха проснулся. Он похлопал глазами и попробовал снова задремать, но теперь вогнутая стена бетонной трубы, внутри которой отряд нашел укрытие от дождя, уже не казалась удобной опорой для спины. Сделать привал на полпути к Янову Гарин и Шустр попросили хором. У стакера разболелась нога, а у Олега лямки от рюкзаков стерли плечи до кости. По крайней мере так ему казалось.

– Слушай, раз уж о штучках-дрючках речь зашла… – осторожно начал Столяров. – Может, подскажешь, где нам артефакт один достать. Редкий.

– Говори, что за артефакт, – вмиг посерьезнел старик. – Коли знаю, подскажу.

– Нам нужен «венец».

– «Венец»? – Шустр закатил глаза к бетонному потолку, покрытому белесым мхом, и погладил бородку. – «Вене-ец»? – повторил он и, прищурившись, уставился на Михаила. – Ну да, Олег и Михаил, приметные ж имена, и как я сразу не дотумкал… Ну, так и есть, доходяга и чекист! Это не вы ли в позапрошлом году весь этот ералаш вокруг «венца» устроили? Всю Припять на уши подняли. Много вольных сталкеров тогда полегло. Да и дружок мой, Порох, не через вас ли смерть свою нашел?

Столяров помрачнел лицом, вертикальная складка у него на лбу обозначилась четче.

– Нет, не через нас, – жестко ответил он. – Через жадность свою Порох сгинул. А вы, значит, с ним друзьями были?

– Ну как друзьями… – опустил глаза сталкер. – Вместе Зону топтали. Настоящих-то друзей у Пороха, почитай, и не было никогда. Деньги он любил, это да. И в драке в первые ряды не рвался. Но сволочью не был!

– Не был, не был, – примирительно сказал Михаил. – Видно, слишком много предложили. Вот и потерялся Порох.

– Потерялся… – вздохнул старик. – Что ж, земля ему пухом. Но вы имена свои лучше никому не говорите. Поминают вас тут иногда. И редко когда хорошим словом.

– Спасибо за совет. Так что насчет «венца»? – напомнил Столяров. – Можешь помочь?

– Я бы и рад, да нечем. Давно я их не видел. И не слышал, чтоб кто-то другой их находил. Я ж говорю, Зона на подарки скупая стала. Вы вот что… На Янове подойдите к Карлику, барыге местному, и с ним потолкуйте. Если кто и знает про «венец», так это он. Только не с пустыми руками подойдите.

– Денег дать?

– Да нет, про деньги он сам скажет, если, конечно, товар у него для вас найдется. А вы ему лучше выпить поднесите. Любит он это дело, особенно задарма.

– Ну, выпить на халяву кто ж не любит. Ладно, спасибо тебе, Шустр, за совет. Так и сделаем. – Михаил завозился, потом похлопал Олега по плечу. – Ну что, выспался, доходяга? Идти можешь?

Гарин молча встал. Выпятился из трубы, волоча за собой рюкзак, потом вернулся за вторым. Навьючив на себя оба рюкзака, тихонько застонал.

Он-то надеялся, что тело хоть немного отдохнуло за время привала, но плечи и шея по-прежнему ныли, а спина, по всей видимости, навсегда приняла форму вопросительного знака.

– Далеко еще? – спросил он у проводника.

– Да нет, близко, – успокоил тот.

– За полчаса дойдем?

– А это уж как получится. Дойдем – уже хорошо. – Шустр попробовал наступить правой ногой, покачал головой, мол, еще болит, и привычно повис на плече Столярова! – Ты, главное, не отставай.

Вслед за ковыляющей парочкой Олег взобрался по гравийной насыпи и зашагал вдоль железнодорожных путей. Деревья, растущие по обе стороны от насыпи, тянули к путникам свои уродливые голые ветви, но на самой насыпи растительности было на удивление мало. Как будто залитое креозотом пространство между рельсами было слишком ядовитым даже для мутировавшей флоры Зоны.

Хождение по шпалам и в обычной-то жизни – удовольствие на любителя, а уж с грузом за плечами… Когда прогнившая шпала развалилась под его весом напополам и выстрелила облачком трухи, Гарин чертыхнулся и едва не потерял равновесие.

– Отставить нытье, – не оборачиваясь, обронил Михаил. – Погоди, вот доберемся до Янова, разгрузим тебя. А пока думай о чем– нибудь хорошем.

– О чем? – невесело усмехнулся Олег.

– О чем хочешь. Хоть о мире во всем мире, хоть о стакане с водкой.

– О мире сам думай. Тебе за это платят.

– Тогда о стакане. Кстати, ты в курсе, сколько стаканов можно по максимуму удержать в одной руке?

– С водкой?

– Да не важно. Хоть пустых.

– Как не важно? Пустые стаканы можно один в другой сложить.

– Нет, складывать стаканы нельзя.

– А держать как? За верх, за бок или за дно?

– За верх.

Гарин задумался ненадолго, потом на всякий случай уточнил:

– А сколько пальцев на руке?

Столяров зашипел, как закипающий чайник, и пожаловался:

– Как же трудно с вами…

– С вами – это с кем?

– С программистами. Очень уж вы дотошные. Ни слова в простоте. Спросишь, который час, а тебе в ответ: «А в какой системе исчисления?»

Гарин снова усмехнулся, на сей раз скорее польщенно.

– Ну так… Техническое задание должно быть четким.

– Вот-вот. Обычная рука, пятипалая. Так сколько стаканов?

Олег подумал еще немного.

– Один. Нет, погоди… пять. Правильно?

– Шесть, – подал голос Шустр. – По стакану на каждый палец и шестой посередке.

– Вот! – подвел итог Михаил. – В поединке «молодость против опыта» победил опыт.

– Ничего не понял, – признался Гарин. – Зачем ты вообще вспомнил эту загадку?

– А затем, чтобы ты хоть три минуты не думал о том, как тебе тяжело, и не стонал, как умирающая псевдоплоть.

По голосу Столярова было слышно, что он улыбается.

Впереди показался мост, переброшенный над железной дорогой. Под мостом на рельсах стоял состав из пары вагонов и электровоза. Когда до него оставалось метров пятнадцать, Шустр негромко сказал:

– Вот тут аккуратно пройдем, по краешку. Вон видишь? – Он указал на что-то Михаилу.

– Ничего себе! – отреагировал тот.

– А то! Вообще дождь – он сильно помогает. Особенно с «жарками».

– Но это ведь не «жарка»? – спросил Столяров.

– Понятное дело, что нет. Она же не шипит и не елозит туда-сюда. «Мясорубка» это. Маленькая совсем.

Олегу пришлось вытянуть шею, чтобы увидеть, что же привлекло внимание его спутников. Прошло секунд пять, прежде чем он сообразил, в чем дело. В нескольких шагах от торца крайнего вагона дождевые струи вели себя странно: не падали вертикально вниз, а как будто стекали по гладкой параболе. Этот эффект начинался в метре с небольшим от земли, наводя на мысли о прозрачном куполе трехметрового диаметра. Возможно, внутри купола было сухо, но всякий, пожелавший в этом убедиться, был бы разорван на клочки разнонаправленными гравитационными силами, действующими внутри аномалии.

Гарин нахмурился. Заметил бы он сам гравитационную ловушку, если бы шел здесь один, без проводника? Хотелось верить, что да, заметил бы. Если не сам, то с помощью покойного Дизеля, чья память не раз выручала его в критических ситуациях. Однако уверенности не было. Слишком много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз ощущал заполняющую сознание волну необъяснимого спокойствия и начинал вести себя совершенно несвойственным для Олега Гарина образом.

За десять шагов до аномалии Столяров и Шустр перебрались на соседнюю железнодорожную колею и сместились к самому ее краю. Прибор на запястье Михаила тревожно загудел.

– Да понял я уже, понял! – проворчал Столяров и нажал кнопку, успокаивая детектор аномалий.

– А у меня такой штуки почему нет? – спросил Олег.

– У тебя? – рассеянно переспросил Михаил и невпопад ответил: – Молод еще.

Взгляд его скользнул по стенке вагона, мимо которого они проходили, и задержался на участке, где автоматные либо пулеметные пули оставили в металле несколько десятков неровных отверстий.

– А постреляли здесь неплохо, – прокомментировал Столяров, заглядывая внутрь вагона через пустой дверной проем. Сорванная с полозьев дверь валялась снаружи, по-видимому, вынесенная взрывом.

– Неплохо – не то слово! – поддакнул сталкер. – Тут то и дело стреляют, потому что нечисть это место любит. Раньше здесь «электры» после каждого выброса нарождались, в поезд без защиты лучше было не соваться. Потом сгинули они – и как будто медом кто намазал. То зомби тут шастают, то плоти, то слепые псы… Но зомби в последнее время меньше стало. Они теперь возле цементного завода обретаются.

– Нечисть, говоришь, любит… Ну-ка подержи. – Михаил передал Шустру его самодельный костыль и оттянул край рукава. – Так, это наши три отметки, а это… – Не договорив, он потянул с плеча автомат.

– Много? – Уперев рогатину под мышку, сталкер взялся за обрез.

– Да столько же, сколько и нас. Трое на трое, получается. – Столяров поводил стволом из стороны в сторону, затем, присев, заглянул под днище вагона.

– И далеко?

– Да считай, что уже здесь. Почему ж ни черта не слышно?

– Если это снорки, то их нужно сверху ждать.

– Да вроде не они. Эти не скачут, а бегут.

В следующее мгновение окрестности огласил дикий рев.

– Кабан! – определил Шустр. – А с ним могут быть плоти.

Его первое предположение вскоре подтвердилось, а вот второе, к сожалению, оказалось неверным. Это стало ясно, когда остальные два кабана заревели, вторя боевому кличу вожака.

– Хреново дело, – заметил сталкер, заранее доставая из патронташа запасную пару патронов. – Этим десяток пуль в голову – как за ушком почесать. А мимо головы бить вообще без толку.

– Они по ту сторону поезда, – сказал Михаил и снова присел, выискивая цель.

В первую очередь Гарин сбросил с себя рюкзаки, потому что иначе противостоять мутантам у него не было никакой возможности. Разве что упасть на них сверху и раздавить собственным весом. Олегу уже доводилось сталкиваться с местным кабаном, правда, в тот раз их общение прошло на безопасном расстоянии. Человека и животное разделяли отвесные стены глубокого оврага. Но впечатление от встречи все равно осталось самое гнетущее.

– Вот он! – крикнул Шустр.

Здоровенный кабан полутора метров в холке показался со стороны электровоза. Он несся на людей, пригнув голову к земле, – похожий на огромную каплю лысый комок розово-серой плоти. На общем фоне выделялись лишь треугольные уши и торчащие из пасти огромные клыки.

Столяров открыл огонь первым. Он выпустил половину рожка и скомандовал:

– Рассыпались!

Олег отступил к вагону и в упор всадил несколько пуль в бок проносящегося мимо зверя, а Шустр, успевший разрядить оба ствола, просто повалился на землю. В противном случае они все равно рассыпались бы, но уже как кегли от удара тяжелого шара.

Скорость и вес кабана делали его смертельно опасным, но в то же время весьма неповоротливым противником. Упустив цель, мутант промчался метров двадцать, прежде чем смог остановиться и развернуться. Он снова заревел, и теперь в его реве смешались угроза и боль. Уткнувшись рылом в землю, кабан взял новый разгон, однако прежней прыти уже не демонстрировал. Сказывался кумулятивный эффект от полученных ран.

– А ну-ка все в вагон! – рявкнул Михаил, поднимая хромого Шустра, словно куль с песком.

Гарин взбежал по лесенке самостоятельно и помог поднять сталкера. Затем на пол вагона запрыгнул Столяров и, присев на корточки лицом к дверному проему, сунул руки в карманы разгрузочного жилета. Улыбнувшись, спросил у Олега:

– В какой руке?

– В обеих? – предположил тот.

– Молодец!

Михаил на мгновение высунулся наружу, затем снова присел, прижавшись спиной к стенке и зажав ладонями уши. Остальные последовали его примеру.

Два взрыва прозвучали с интервалом в секунду. Вагон вздрогнул. Снаружи послышался вопль агонизирующего зверя.

Схватившись за поручень, Столяров выглянул из вагона и с левой руки расстрелял все, что оставалось в рожке. Вопль затих.

– Вот ведь живучая тварь! – Михаил поменял магазин, передернул затвор и взглянул на экран прибора, получающего информацию от детектора живых форм. – А остальные двое… А-а, испугались! Ну, бегите, бегите! Или… Черт! Что же они делают?

– Что там? – спросил Шустр.

– Не пойму. Они как будто под самым электровозом. Но ведь так не может быть.

– Может, – мрачно сказал сталкер. – Только не под, а над. Они на мосту.

– Но они же не собираются…

Вагон снова вздрогнул, как от взрыва, – раз и другой.

– …прыгнуть на крышу, – закончил мысль Столяров.

Со стороны соседнего вагона послышался громкий треск и грохот падения тяжелого тела. Одновременно по крыше гулко простучали две пары копыт.

– Сейчас сверзится, – предположил сталкер и оказался прав.

Стук сменился коротким вскриком, который спустя мгновение оборвался.

Гарин направил ствол в сторону прохода, ведущего в соседний вагон. Рука Михаила нырнула в карман разгрузки.