Текст книги "Палачи"

Автор книги: Олег Овчинников

Соавторы: Евгений Прошкин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

– Здесь кто-то есть, – сказал он. – На этом уровне. Раньше я его не слышал, должно быть, потолки тоннеля не пропускали сигнал.

– Где он? – завертел головой Михаил.

– Там. – Олег махнул рукой вдоль стен, облицованных бежевой плиткой, которые, постепенно сужаясь, уходили под самое дно пруда.

– Один сигнал или несколько?

– Пока один. Правда, это еще ни о чем не говорит.

– Как это? – не понял Столяров.

– Я и раньше не мог засечь «монолитовцев», которых контролировал Пси-Мастер, – напомнил Олег. – Они просто исчезали из моего пси-поля, как перегоревшие лампочки.

– Спасибо, успокоил. Может, это сам Пси-Мастер?

Гарин погладил «венец» так, как обычные люди чешут лоб.

– Не думаю. Вряд ли… – сказал он. – Но это кто-то знакомый.

– Ты узнал человека?

– Пока только свечение. Оно у каждого свое. У тебя, например… – Олег запнулся. – Нет, если сам не видел, то и не поймешь.

– Ясно. Тогда держись за мной. И сообщай обо всем, что почувствуешь.

Они дошли до конца тоннеля, свернули направо и оказались в глубокой нише. Тяжелая металлическая дверь со штурвалом была приоткрыта.

– Нас как будто ждут, – пробормотал Столяров.

– Да, ждут, – подтвердил Гарин. – Я не улавливаю никаких негативных эмоций. Только уверенность и чуть-чуть приятного волнения.

– Ты узнал, кто это?

– Не получается, – пожаловался Олег. – Он закрыт от меня, и я даже не пойму чем.

– Не нравится мне все это, – вздохнул Михаил и потянул дверь на себя.

Они оказались в большом круглом зале со сводчатыми стенами, пол которого располагался на два метра ниже уровня коридора. Когда Олег в прошлый раз был здесь, в центре зала в два ряда стояли столы с мониторами, за которыми сидели сотрудники так называемой Лаборатории Автономных Систем. Это были доведенные до животного состояния люди, которых Пси-Мастер превратил в слоты для передачи данных. Пока Гарин уничтожал базу «Монолита», хозяин лаборатории с помощью живых передатчиков записывал информацию на «венцы». Наверняка среди этих данных было все, что касалось разработки самих «венцов», а также безумного проекта Пси-Мастера по «глобальной гармонизации сознания» и один дьявол знает что еще. В любом случае те «венцы» вместе с записанной на них информацией рассыпались в пыль в гравитационной аномалии. Столы с мониторами тоже куда-то исчезли. Теперь единственным предметом мебели в огромном хорошо освещенном зале было кресло. Даже не инвалидное, а обычное, офисное, на колесиках.

Когда кресло медленно развернулось в их сторону, Олег увидел человека в черном кожаном плаще, на лицо которого падала тень от капюшона.

– Ну, вот вы и здесь, дорогие мои.

Голос, которым была произнесена фраза, заставил Гарина поморщиться. Он был не просто хриплым, он был таким натужным, как будто каждое слово давалось говорящему с огромным трудом. И навряд ли причиной этого были обычная простуда или ларингит.

– Руки в потолок! Живо! – рявкнул Столяров.

Руки человека в плаще были сложены на груди в подобии молитвенного жеста. После окрика Михаила он даже не пошевелился.

– Почему ты такой злой, подполковник? Ты ведь уже подполковник, я прав? Неужели тебе не понравилась моя шутка с плакатом? Столяров зарычал.

– Считаю до трех и стреляю. Раз!

Он коснулся Олега локтем и процедил сквозь зубы:

– Заставь его!

– Я не могу, – прошептал Гарин.

– Его кто-то контролирует?

– Нет, я бы почувствовал. Контроля нет, но он очень сильно за мотивирован. Это как программа. Записанная программа.

– Два! – рявкнул Михаил.

– Выстрелить в безоружного, – донеслось из-под капюшона, – можно сказать, в переговорщика, это так похоже на тебя, Столяров. Ты ведь уже делал это? Там, в комнате с плакатом.

– Три!

Пуля пробила голенище сапога человека в плаще. Он так и не разжал рук, но в момент попадания сильно дернул головой, отчего с нее слетел капюшон.

– Коршун! – выдохнул Олег.

– На нем «венец»! – воскликнул Столяров.

– Что такое? – Бледное лицо Коршуна с глубокими провалами глаз напоминало посмертную маску, однако он нашел в себе силы для улыбки: – Друзья мои, вы выглядите так, будто ожидали увидеть одного покойника, а встретили другого. – Он даже рассмеялся, но смех его быстро перешел в раздирающий легкие кашель.

– Что у тебя в руках? – крикнул Михаил.

– Это все, о чем ты хочешь спросить меня после долгой разлуки?

– Отвечай!

– В какой руке? – Коршун снова улыбнулся. – Это ведь, кажется, твоя любимая игра? Так мне разжать ладони? Или тебе уже не интересно?

– Сиди как сидишь! Если дернешься, я выстрелю.

– Ты можешь выстрелить, – кивнул Коршун. – Ты можешь проделать во мне еще несколько дырок в дополнение к тем, что сделал раньше. Ты можешь прострелить мне руки и ноги, отстрелить мочки ушей и даже укоротить мой замечательный нос, но ты не можешь одного. Уйти отсюда, не выслушав меня. Потому что иначе все теряет смысл. Твоя миссия будет провалена. Ты вернешься на Большую землю, потому что здесь ты не найдешь больше никаких зацепок. И ты будешь, как прежде, ходить на работу, жрать водку и по воскресеньям водить сына на аттракционы или в кино. А через месяц упадет еще один самолет. И ты будешь гадать, сколько в этом твоей вины. Потому что ты совестливый сукин сын. Что бы ни думали о тебе окружающие. Поэтому ты выслушаешь меня сейчас. И сделаешь то, что я прикажу. Для начала скажи: «Да, дядя Коршун, я все понял».

– Хрена лысого я понял! – сказал Столяров и выстрелил.

Коршун откинулся в кресле, из выбитой переносицы на его лицо полилась кровь, руки безвольно упали на подлокотники. Что-то со стуком выпало из разжавшихся пальцев.

– Наружу! Марш! – рявкнул Михаил и буквально вышвырнул Гарина в дверной проем.

Он затворил за собой тяжелую дверь и дважды крутанул запирающий штурвал.

– Зачем ты это сделал? – тяжело дыша, спросил Олег.

– Он вынудил меня! – заявил Столяров.

– Ты же сам учил меня не поддаваться на провокации.

– Это особый случай, – сказал Михаил. – Я просто закончил то, что почему-то не доделал в прошлый раз. Мотай на ус, студент. Не сделаешь контрольный – придется делать работу над ошибками.

– Ты хотел сказать «контрольную»?

– Нет, именно что контрольный.

– А что там Коршун плел про сына по воскресеньям и аттракционы?

– Не бери в голову. Кстати, я до сих пор не слышу взрыва.

Выждав для верности еще полминуты, Столяров снова отпер дверь.

Обстановка внутри круглого зала не изменилась. Мертвый Коршун полулежал в кресле, уронив руки. На полу у ножки кресла валялся небольшой темный предмет.

– Это не граната, – сказал Михаил. – Коршун блефовал.

Он начал спускаться по мостику в зал. Гарин отстал от напарника всего на несколько ступенек. На середине лестницы ему удалось рассмотреть предмет, выпавший из ладоней Коршуна. Это был КПК.

– Смотри под ноги и по сторонам, – угрюмо сказал Столяров. – Будь готов ко всему.

Однако ничего подозрительней Коршуна, который погиб, воскрес и теперь-то уж точно погиб, Олег пока не замечал.

Михаил недоверчиво толкнул КПК носком ботинка, как будто опасался, что прибор может взорваться или укусить его за палец, и только после этого наклонился за ним.

– Дай я! – протянул руку Гарин.

– Ну держи. Он уже включен.

– Я вижу. – Олег пробежал пальцами по командам меню. – Так, почты нет. История событий стерта. В основной папке один-единственный файл. Это видео. Включать?

– Подожди…

Гарин заметил, что Столяров хотел забрать у него КПК, но в последний момент почему-то передумал.

– Да чего ты боишься? – спросил Олег. – Атомного взрыва?

– Атомный взрыв в Припяти, да еще в бетонном бункере под озером – это самый безопасный атомный взрыв, какой только можно представить, – мрачно пошутил Михаил. – Экология планеты практически не пострадает.

– А чего тогда?

– Да я и сам не знаю! – Столяров взъерошил волосы здоровой рукой. – Просто предчувствие очень нехорошее. Сначала Пси-Мастер на записи, теперь Коршун во плоти. Многовато что-то оживших мертвецов.

– Понимаю тебя. Очень хорошо понимаю, – промурлыкал Гарин и включил воспроизведение.

Когда на экране возникла физиономия Коршуна, Михаил только всхрапнул у Олега над ухом, дескать, «а я что говорил!».

Камера была направлена снизу вверх. Почти треть кадра занимал небритый подбородок Коршуна, далее следовал нос, а верхняя часть головы терялась в перспективе, за которой угадывался серый потолок.

– Все готово? – спросил кто-то за кадром, и Гарин даже не понял, мужчина это был или женщина.

– Да, – прохрипел Коршун, глядя куда-то в сторону, после чего уставился в объектив и сказал:

– Ну здравствуй, щенок!

– Это не он! У него даже голос изменился. И лицо застыло, как маска. Это просто ретранслятор! – Олег тараторил бы и дальше, но Столяров, коротко шикнув, наступил ему на ногу.

Между тем Коршун с экрана продолжал:

– Если ты смотришь эту запись, значит, ты еще жив, а я уже нет. Не правда ли, банальное начало, мой мальчик? Ничего, я думаю, ты уже привык получать послания с того света. Если бы ты знал, какое потрясение ждет тебя впереди… Но к черту предисловия. Если совсем кратко, то я забрал у тебя кое-кто. Забрал и спрятал. Никто, кроме меня, не знает, где я это спрятал. Но ты можешь это узнать. Ты уже делал это. Просто протяни руку и узнай. Если, конечно, еще хочешь.

Экран погас.

– Все? – спросил Столяров.

Гарин помотал головой и ткнул пальцем в бегунок воспроизведения, который показывал только середину записи. Сказать то же самое вслух Олег не рискнул. Ему хватило и одной отдавленной ноги.

Через три секунды, когда на экране возник новый кадр, Гарин упал на колени и поднес КПК к самому лицу. С экрана на него смотрела Марина, вся осунувшаяся, непричесанная, в каком-то сером свитере грубой вязки, который она никогда бы не надела по своей воле… но живая. Живая!

«Она жива, она жива…» – шептал Олег. Не сразу он начал понимать то, о чем говорила любимая.

– …сказала, что у нас есть деньги. У нас же есть, правда? Но им, похоже, был нужен не выкуп, а… я не знаю что. Сначала меня держали в какой-то яме и кормили… я не знаю чем. Но не свининой, это уж точно. Потом засунули в какой-то самолет. То ли грузовой, то ли… не знаю. Было всю дорогу холодно, и трясло ужасно. Из самолета в какой-то грузовик. Я ехала в кузове среди бочек. Я не знаю, где я сейчас нахожусь, но, Олеж… Я видела мертвого человека! Он был точно мертвый, без половины черепа, но он ходил! Представляешь? Да, и… Олеж! Я не знаю, что от тебя нужно этим людям, но если это что-то плохое, то ты лучше не делай, ладно? Если плохое, то не делай. А я боюсь, что это очень плохое. И еще, Олеж…

На этом запись обрывалась.

– Она жива! – очень-очень тихо, словно боясь разбудить спящего, сказал Гарин. В его глазах, когда он поднял их на Михаила, стояли слезы. КПК с погасшим экраном Олег баюкал в ладонях, как величайшее сокровище в мире. – Ты понял? Она жива!

– Как такое может быть? – пробормотал Столяров. – Как такое может быть? Ты же сам похоронил ее.

– Я не знаю! – Гарин рассмеялся сквозь слезы. – Я похоронил гроб. Мне выдали гроб, кольцо и несколько страничек паспорта. Я похоронил гроб. Не Марину! Она может быть жива! И она жива.

– Но ты ведь опознал кольцо?

– Да. «Никогда не расставаться». Это ее кольцо. Но это ведь… только кольцо. Кольцо, не Марина! Ты же сам видел… – Гарин протянул Михаилу КПК и тут же снова прижал его к груди, как будто боялся потерять.

– Да. Да, я видел… – Столяров мучительно подбирал слова. – Но погоди, Олеж…

– Олеж! Ты слышал? Олеж! Она всегда называла меня так. Толь– ко она.

– Хорошо, хорошо… Я понимаю, ты сейчас немного не в себе…

– Я в себе! – горячо возразил Олег. – Я впервые в себе, с тех пор как… грохнулись эти чертовы самолеты. Я не понимаю, что тебя не устраивает, Миш. Все же хорошо! Марина жива. Она где-то здесь. Мертвый человек, который ее напугал, это наверняка зомби. Она в Зоне. И мы найдем ее. Ты же поможешь мне? – Когда Михаил не ответил сразу, Гарин нахмурился. – Ладно, как хочешь, я сам ее найду!

– Как ты собираешься ее искать?

Олег снова улыбнулся. Он пребывал в таком шатком состоянии, когда эмоции сменяют друг друга быстрее, чем картинки в калейдоскопе.

– Легче легкого! Вспомни первую запись. Марину похитил Коршун. Он спрятал ее где-то в Зоне. Это место сохранилось в его памяти. Он погиб в «венце». Ну же! Сложи два и два!

– Как же ты не поймешь… – вздохнул Столяров.

– Никак не пойму! Это сработало с Дизелем, сработало с Якутом. Почему ты сомневаешься, что это сработает с Коршуном?

– Я не в этом сомневаюсь, – наконец собрался с мыслями Михаил. – Коршун не просто так погиб в «венце». Он сидел здесь и ждал, когда я приду и убью его. В «венце»! Он целенаправленно провоцировал меня. Он практически сам спустил курок. И его смерть – это всего лишь часть какого-то плана, из которого мы с тобой не в состоянии понять и десятой части. Это ловушка! Стопроцентная ловушка!

– Пусть так, – серьезно кивнул Гарин. – Пусть ловушка. Но мне нечего терять. Я все давно потерял, понимаешь? И вдруг выясняется, что я еще могу вернуть все обратно. Ты думаешь, я упущу этот шанс? Ты думаешь, твои пули и гранаты остановят меня? Нет, Миша, нет! Хочешь – убей меня, но я это сделаю. Она нужна мне, понимаешь? Нужна!

– Да я понимаю, – простонал Столяров. – Как ты не поймешь…

– Тогда помоги мне, – негромко попросил Олег. – Когда ты пришел ко мне три дня назад и попросил о помощи, я пошел с тобой. Теперь я прошу тебя. Я не справлюсь один, Миша. Пожалуйста, помоги мне.

С минуту Михаил молчал, кусая губу. Потом вздохнул и покачал головой.

– Сними хотя бы старый «венец», – сказал он.

– Да, ты прав. Пусть пока побудет у тебя.

Гарин передал Столярову свой «венец» и протянул руку за тем, что был на голове у Коршуна. «Протяни руку и узнай» – так, кажется, сказал покойник. Лицо и волосы Коршуна были залиты кровью, но к темному тяжелому обручу у него на лбу не пристало ни капли. Олег взвесил новый «венец» в руке. Он был абсолютно таким же, как прежний. Ну ни малейшей разницы!

– И лучше сразу сядь, – посоветовал Михаил. – Все равно же грохнешься. Вдруг я не подхвачу.

– Хорошо.

Олег сел на пол, мысленно произнес: «Господи, пожалуйста!» и надел на голову «венец».

В следующее мгновение черты его лица исказились, а глаза полезли из орбит.

– Это могильник, Миша! Натуральный могильник! – простонал Олег и привычно грохнулся в обморок.

ЧАСТЬ 2. ПАМЯТЬ МОНСТРА

Глава четырнадцатая

Боль была красного цвета. Она пульсировала под веками. Он не мог открыть глаза, но все равно видел пол и часть стены, хотя в комнате не было ни света, ни окон, а дверь, уходя, захлопнули его убийцы. Красная боль проникала сквозь веки и немного освещала темную комнату.

Он слышал хлюпанье и бульканье. Хлюпанье, как в прохудившемся резиновом сапоге, и бульканье, как в бокале с коктейлем, в который кто-то дует через соломинку. Хлюпанье раздавалось каждый раз, когда он делал вдох, бульканье – на выдохе. Он догадывался, что слышит звук собственного дыхания. Он понимал, что хлюпанье и бульканье скоро прекратятся, и уже не возражал против этого.

Он чувствовал, как пол становится теплым и липким от крови. Он не мог понять, почему до сих пор не потерял сознание. Каждый раз, когда ему казалось, что больнее уже не может быть, боль усиливалась. Он не мог этого выдержать, ни один человек не смог бы этого выдержать, но у него не было выбора. Когда красная боль начала понемногу темнеть, он решил, что пришло время умирать. Он даже успел этому обрадоваться. Как оказалось, зря.

– Ну, ну, ну, ну! – сказал знакомый голос. – Вот только не надо строить из себя умирающего!

– Я не строю. Я правда умираю, Хозяин, – возразил он.

– Чепуха! Ты видел, какие туфли я ношу?

– Туфли? Я не понимаю… Мне трудно… уловить мысль.

– А ты напрягись! Туфли. Которые ты сто раз видел на мне. Какие они?

– Ваши туфли? Они такие… – Даже умирая, он тщательно подбирал слова. – Потертые. Я бы сказал, видавшие виды.

– Потертые? Видавшие виды? – хмыкнул Хозяин. – А я бы сказал, что им давно пора на помойку! Почему я не выбрасываю их, как ты думаешь?

– Я не знаю. Это чей-то подарок? Они вам дороги?

– Нет. Я могу позволить себе миллион пар новых туфель. Но я хожу в этих, заношенных до дыр, потому что… Слушай внимательно! Потому что они еще могут мне послужить. Ты понимаешь?

– Наверное. Вам виднее, Хозяин.

– Естественно, мне виднее. Кстати, к людям я отношусь точно так же. Никогда не выбрасываю на помойку то, что еще может принести пользу. Так что, голубчик, прекрати-ка ты ныть и начинай бороться за свою жизнь. Она все еще нужна мне.

Голос Хозяина звучал прямо внутри его черепа. Впрочем, к этому умирающий давно привык. Отвечая на вопросы Хозяина, он тоже не раскрывал рта.

– Это невозможно, – возразил он. – Мне мог бы помочь врач, но сейчас уже слишком поздно.

– Не мели чепухи! Только мертвых нельзя вернуть. Хотя о чем это я? Мертвых тоже можно. Кончай ныть, я тебе говорю, и займись делом!

– Что я могу? У меня пробито легкое. Я залил кровью весь пол. У меня нет ни инструментов, ни образования хирурга, чтобы…

– Если уж на то пошло, у тебя пробито оба легких и отстрелен приличный кусок поджелудочной. Две пули прошли навылет, третья застряла в лопатке. И тем не менее я не вижу поводов для уныния. Тебе нужны знания хирурга? Значит, они у тебя будут! Ты же освоил французский за одну секунду, n'est ce pas? У тебя нет инструментов? Да у тебя есть нож, зажигалка и аптечка! Чего ж тебе еще? За свою жизнь я распилил сотню человек в дурацких черных ящиках, неужели я не соберу из кусков одного-единственного нытика? А сейчас медленно повернись на левый бок. Для начала мы избавимся от застрявшей пули. Я сказал: медленно! Вот так. Не скули. Лучше запоминай. Другого времени у нас уже не будет, а тебе нужно очень много всего запомнить. Прежде всего, когда здесь все закончится, не выпускай из виду этого молокососа Гарина…

Он делал уколы, пережимал артерии, стерилизовал лезвие на огоньке зажигалки, резал и сшивал. А еще он слушал и запоминал.

– Ну вот вроде и все, – некоторое время спустя сказал Хозяин. – Ты все запомнил.

– Да, Хозя…

– Это не было вопросом. Что-то ты будешь держать в памяти постоянно, что-то вспомнишь, когда придет время. А сейчас, не обессудь, мне придется откланяться. Дело в том, что меня уже пришли убивать.

– Как такое может быть?

Собственные мысли казались ему тяжелыми, а под завязку накачанное обезболивающим тело – деревянным.

– Может, – вздохнул Хозяин. – К сожалению, может. Хотя, ты знаешь, лучше мгновенно умереть от пули, чем месяцами ждать, пока твой мозг сожрет невидимая онкологическая дрянь, на которую почему-то не действуют твои фокусы.

– Что вы имеете в…

– Не важно. Это уже не важно.

– Вы спасли мне жизнь, Хозяин.

– Не преувеличивай. Я дал ее тебе взаймы. Ты вернешь ее мне, когда придет время. Ну все, береги себя, ты мне еще нужен. Власть гармонии наступит неизбежно! Ой, извини, Коршун. Это я уже не тебе…

– Власть гармонии наступит… – промямлил Олег и открыл глаза.

– Что? – Михаил обернулся к нему и положил на колени КПК. Он сидел на мягком пористом полу рядом с лежащим товарищем. Единственное комфортабельное кресло в большом круглом зале занимал труп Коршуна.

– Да ничего. Бред какой-то. – Олег покрутил шеей и сел. – Я ничего не говорил, пока был… там?

– Да нет, только в самом начале крикнул что-то про могильник.

– Могильник?

– Ну да. Это могильник, Миша! Натуральный могильник! – весьма правдоподобно изобразил интонации Гарина Столяров.

– Точно! Надо же, я почти забыл об этом! – удивился Олег.

– Почему ты так сказал?

– Не знаю. Но в первую секунду, когда я надел «венец», ощущение было такое, как будто я засунул голову в могильник.

– Ты когда-нибудь засовывал голову в могильник? – поинтересовался Михаил. – Ты вообще представляешь себе, что это такое?

– Очень смутно. Я же говорю, это было первое впечатление. Не знаю, откуда взялась такая ассоциация. Сейчас все в порядке. – Олег демонстративно снял с головы «венец» и надел снова. – Видишь, все нормально.

– И все-таки лучше сними эту штуку.

– Конечно.

– Что ты видел?

– Я не очень-то понял… Кажется, я присутствовал при втором рождении Коршуна. Когда ты расстрелял его в той комнате, где… – Гарин непроизвольно бросил взгляд на изувеченную руку Михаила, и тот, так же непроизвольно, убрал ее под куртку. – Извини. Когда Коршун лежал там и умирал, Пси-Мастер разговаривал с ним.

– Пси-Мастер с кем только не разговаривал, – проворчал Столяров. – О чем?

– Я, к сожалению, мало что запомнил, – сказал Олег. – Там было что-то про туфли.

– Туфли?

– Да. Ну и вообще. Не умирай, ты мне еще послужишь и все в таком духе.

– Ясно. И ничего, что помогло бы нам определить местонахождение твоей жены?

– Ничего.

– Что ж… – Михаил прочистил горло, как человек, который готовится сообщить кому-то обнадеживающую новость, но немного этого стесняется. – Похоже, я без всяких «венцов» продвинулся в расследовании дальше тебя. Пока ты общался с духами, я несколько раз просмотрел запись и заметил кое-что интересное…

– Ты брал КПК? – перебил его Олег. – С файлом все в порядке?

– Что ж вы за люди такие, программисты, – покачал головой Столяров. – Почему вы так уверены, что любой, кроме вас, обязательно сломает ваш компьютер и испортит данные?

– Потому что… Потому что… – Гарин сформулировал ответ не раньше, чем снова завладел КПК и убедился в его сохранности. – Потому что так оно и бывает в большинстве случаев! Даже анекдот такой был. Как-то раз в гости к программисту пришел один… подполковник. Он сел за компьютер программиста и в ту же минуту сломал его. Тогда программист, чтобы отомстить, тоже пришел в гости к подполковнику и сел за его компьютер. Три дня и три ночи он пытался его сломать, но так и не смог. Так выпьем же…

– Сдается мне, это все-таки не анекдот, а тост, – заметил Михаил и выудил из кармана фляжечку. – Так что там дальше?

– Я не помню, – стушевался Олег. – Что за ерунда в голову лезет! Это все «венец». Каждый раз, когда просыпаюсь после такого, не помню, в какой реальности заснул. Что ты говорил про запись? Что ты там разглядел?

Столяров, так и не отхлебнув, убрал фляжку назад.

– Включи экран. Я остановил на нужном кадре, чтобы не гонять туда-сюда десять раз.

Гарин коснулся экрана и почувствовал, как его глаза за долю секунды снова повлажнели.

– Что видишь? – спросил Михаил.

– Маринку!

– Это понятно. Смотри левее, над ее плечом.

Олег с трудом отвел взгляд от родного лица.

– Вижу серую стену, – сказал он, – кусок квадратной оконной рамы…

– А за окном?

– Какую-то трубу, но не очень четко. Кажется, она полосатая. Полоски серые и какие-то коричневые.

– А были белые и красные, – сказал подполковник. – Это вентиляционная труба. На тридцать километров вокруг таких всего две. Но эта еще и в обрешетке, так что ни с чем не спутаешь.

– Что это означает? – спросил Олег.

– Я не знаю, где сейчас находится Марина, но эта запись была сделана в окрестностях четвертого энергоблока Чернобыльской АЭС.

Гарин поднял глаза на Столярова.

– Это очень плохо? Тот медленно выдохнул через сомкнутые губы.

– Скажем так. Это лучше, чем если бы она была на том свете. Но ненамного.

– Ты знаешь что-нибудь об этом месте?

– Только общие вещи. То, что знают все. – Михаил покачал головой. – Я хорошо знаю Припять, но воевать на территории ЧАЭС я не планировал.

– Но ты ведь… – голос Олега сорвался. – Мы же пойдем туда?

– Я не знаю даже, как туда добраться.

– И мы отпустили Гигу! – вспомнил Гарин. – А местных сталкеров надо еще найти.

– Гига все равно сбежал бы, как только увидел настоящих псевдогигантов. Да и не факт, что он повел бы нас к ЧАЭС. Это реально далеко, понимаешь? Три километра по прямой, а в Зоне по прямой никто не ходит. Дорога может растянуться на несколько дней.

– Но у нас нет нескольких дней. Марина может…

Олег не решился бы закончить фразу даже если бы его никто не перебивал. Однако его перебили.

– Я знаю короткий путь, – донеслось со стороны мостика. – Могу проводить.

– Пельмень! – сказал Столяров.

– Рад встрече, майор! То есть извини. Я же скачал из сети копию приказа. Конечно же, подполковник!

– Пельмень! – повторил Михаил и широко улыбнулся.

Слава Драйвер, он же Вячеслав Глушко, был одет в потертый синий комбинезон. Из-за плеча у него выглядывала двустволка, на шее висела сумка с упакованным противогазом. Когда Пельменю оставалось спуститься всего несколько ступенек, Столяров сделал шаг ему навстречу и раскрыл объятия. Слава усмехнулся недоверчиво, но тоже слегка расставил могучие лапищи… и, получив прямой удар с левой в челюсть, грузно осел на лестницу.

– Я так и знал, что это подвох, – не поднимая головы, сказал он.

– Гнида ты! – сказал Михаил. – Из сети он скачал! Я ведь поручился за тебя. Все старые дела закрыл. А ты… Хоть бы пару месяцев продержался! Что тебе, денег не хватало?

– Да при чем тут деньги! Это же… искусство, понимаешь? Хотя где уж тебе! И потом, я часть денег на благотворительность потратил.

– Ага. Пятьсот баксов перевел в фонд защиты от кибер-преступлений и мошенничества в сети! Да ты издеваешься, что ли?

– Ладно… – Пельмень поднялся со ступеньки. – Чего мы сейчас-то об этом?

– А что ты вообще здесь делаешь? – вступил в разговор Гарин. – В Зоне нет ни банкоматов, ни интернета.

– Банкоматы мне теперь без надобности. Вон, – Слава с опаской покосился на Столярова, – у подполковника спроси. А интернет и так всегда со мной. – Он похлопал себя по нагрудному карману. – Скажи лучше, что с сестрой.

– Почему это тебя вдруг заинтересовало? – сузив глаза, спросил Олег. – Ты ведь даже на похороны ее не приехал!

– Не приехал, – спокойно подтвердил бывший наемник. – Потому что знал, что Марины не было в том гробу.

– Откуда ты мог это знать?

– Мог. Но тут в двух словах не расскажешь.

– А ты попробуй! – с вызовом сказал Гарин.

– Хорошо. В тот день, когда разбились самолеты, я получил от нее CMC. Вернее, я сначала получил CMC, а уже потом узнал о самолетах. Поначалу-то я подумал, что это очередная приманка. Меня же разыскивают все, кому не лень. И ФСБ, и Интерпол, и… – Пельмень кашлянул и снова покосился на Михаила. – На какие только хитрости не идут, чтобы меня выманить. Вот я и подумал, что эта эсэмэска из той же серии. А потом включил новости и понял, что был не прав. Все-таки взрывать три самолета ради того чтобы арестовать рядового хакера – это уже перебор.

– Что было в сообщении? – холодно спросил Гарин.

– Это сейчас не важно. Я лучше тебе потом его покажу, там пересказывать бесполезно. Важно, что сообщение я получил, когда самолет уже больше часа был в небе. Я специально проверил аэропорты вылета и прилета.

– Ты посмотрел электронные табло?

– Я залез в их компьютерные сети. Мне нужна была надежная информация.

– И ты ее получил… – Лицо Олега помрачнело еще сильней. – Но почему она написала тебе? Почему не мне, а тебе?

– Это тоже пока несущественно. Могу предположить, что Марина в тот момент считала, что мне грозит опасность, а на второе сообщение у нее просто не хватило времени. Главное, что мне удалось выяснить: в момент катастрофы ее в самолете не было.

– У нее могли украсть телефон еще до вылета. Сообщение мог послать кто угодно!

– Да, но назвать меня моим детским прозвищем кто угодно не мог. В общем, я предположил, что сообщение послала сестренка. И впоследствии эта гипотеза подтвердилась.

– Так ты знал… Все это время знал! И ни-ко-му ни-че-го не ска– зал! – Гарин нервно рассмеялся, хотя в глазах его стояли слезы. – Сука! Сука! Ненавижу!

Скорее всего Пельмень предвидел удар, все-таки Олег умел скрывать свои намерения куда хуже Столярова, однако Слава и на этот раз даже не попытался защититься. Только сказал, повторно поднимаясь со ступеньки:

– Ну вот что, бойцы. По одному разу – стерплю. Понимаю, накипело, душу отвели. Но если еще раз полезете – получите сдачи.

Он посмотрел на Гарина с высоты своего почти двухметрового роста.

– Я знал, что Марины не было в самолете. Но я не был уверен, что она жива. Потому и не сообщал тебе, чтобы зря не обнадеживать. Все эти полтора месяца я потратил на ее поиски.

– И?..

– И вот я здесь.

– Так что все-таки было в том сообщении? – спросил Михаил.

– Я расскажу, – пообещал Пельмень. – Я все расскажу. Но давайте все-таки по дороге. Я не соврал, когда сказал, что знаю короткий путь к ЧАЭС. Но пока мы здесь точим лясы, мы ни на метр не приближаемся к цели.

– Резонно, – согласился Столяров.

– Кстати, кто это у вас? – Слава кивком подбородка указал на лежащий в кресле труп.

– Коршун, – ответил Олег, закидывая на спину рюкзак.

– Надо же! А я был на сто процентов уверен, что он мертв.

– Теперь можешь быть уверен на двести процентов.

– Да, Пельмень, – позвал Михаил. – Что ты там говорил насчет интернета?

– Это ты меня как напарник спрашиваешь или как подполковник СБУ? – напрягся Слава.

– Как брат. Сможешь в случае чего устроить телефонный разговор с Большой землей?

– Если не вдаваться в технические детали – смогу.

– А если вдаваться?

– Тебе правда интересно, как приспособить сталкерскую сеть обмена короткими сообщениями для голосовой передачи?

– Честно говоря, не особенно.

– Тогда просто поверь.

– В таком случае для начала избавимся от балласта.

Гарину очень не понравилась и сама фраза, и то, что, произнося ее, Столяров смотрел на него. Когда Михаил двинулся к нему, Олег вскинул руки в защитном жесте.

– Эй, ты чего? – опешил Столяров.

– А ты? – настороженно спросил Гарин.

– Я ничего. Дай-ка сюда свой рюкзак.

Михаил расшнуровал горловину и вытряхнул на пол какое-то шмотье, коробки с патронами и банки с едой, потом, покряхтывая, достал со дна рюкзака объемистый кубический ящик.

– Что это? – спросил Олег.

– Я же говорил, – напомнил Столяров, – гарантия нашего возвращения. Куда ж ее, родимую… – Он рассеянно огляделся по сторонам.

– Это что, рация? – догадался Гарин. – Тогда зачем ты ее сейчас вытаскиваешь?

– Потому что необходимость в ней отпала. Кто ж знал, что мы встретим здесь этого… – Михаил смерил взглядом Пельменя. – Киборга.

– Я что, зря тащил на своем горбу этот гроб? – повысил голос Олег.

– Гроб на горбу – это такая скороговорка? Ты еще настоящие гробы не видел. Эта по сравнению с ними, можно сказать, чудо миниатюризации.

– Ты не ответил! – не унимался Гарин. – Это чудо я тащил зря?

– Ну почему зря? – Столяров не нашел другого варианта, кроме как задвинуть тяжелый ящик под мостик. – Кому-нибудь пригодится. Нам же пригодилась рация Ковальского. Вот и наша кого-нибудь выручит. Обязательно. Даже не сомневайся.