Текст книги "Псы Господни (СИ)"

Автор книги: Олег Велесов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

[1] Общежитие бегинок, полумонашеского ордена женщин средневековой Европы. Могли жить сообща или отдельно, принимать или не принимать монашеских обетов, уходить, возвращаться. Одна из целей – помощь обездоленным женщинам, проституткам, больным. Часто находились под запретом церкви из-за своих еретических проповедей.

[2] Тяжеловооружённая кавалерия Османской империи, приблизительно, аналог, рыцарской конницы европейских держав по форме комплектования.

Глава 19

Я долго думал над его рассказом. Он как урок: выучишь – может быть, повезёт, не выучишь – неизвестно как всё сложится. Но помнить, чтобы не совершать чужих ошибок, надо точно. Будет время и возможность, попрошу его рассказать о битве при Азенкуре. Там тоже объединённые силы бургундцев и французов выясняли отношения с англичанами. Конец известен, и англичане в отношении с пленными рыцарями уподобились туркам, однако вопрос не в этом, а в тех промахах, которые были совершены проигравшей стороной. Для меня это своеобразный опыт; не личный, но от того не менее познавательный.

Через неделю Сельма позволила мне тренироваться. Не вот чтобы я сразу кинулся махать мечом, а начал делать это потихоньку, без резких движений, с перекурами. Лишь когда возникло осмысление, что силы возвращаются, а боль в рёбрах больше не беспокоит, я понял, что выздоровел окончательно. На дворе давно стоял октябрь, ветер ворошил листву во дворе, зелень со стола исчезла, пожалуй, скоро первый снег.

Да, время первого снега приближалось, но больше я его не боялся. Угроза Жировика отныне не висела надо мной Дамокловым мечом. То, что мы совершили с Баклером, выходило за все красные, фиолетовые и прочие линии, и если Жировик на это не ответил, не пришёл в мой дом, не вытащил меня из постели и не распял на воротах, вообще никак себя не проявил, значит, не так уж он и всемогущ. Есть предел его влиянию, и этот предел – монастырь Святого Ремигия. Два монашеских ордена – бенедиктинцы и доминиканцы – походу, плотно взяли надо мной шефство. Я пока не решил радоваться этому или бояться, но в любом случае, первый снег может выпадать, таять, снова выпадать, а Жировик пускай идёт нахер, ибо мне на него похер.

Меня начало заполнять ощущение безопасности. Не то, чтобы я чувствовал себя бессмертным, просто напасть средь бела дня Жировик теперь вряд ли осмелиться, да и среди ночи тоже. Кишка у него тонка! Стало быть, пришла пора подёргать пахана рытвинских за уши, а заодно познакомиться с Марго и получить от неё ответы на некоторые вопросы. Жировику обязательно сообщат, что мы разговаривали, и он ох как взбесится.

Воодушевившись этой идеей, я отправился на улицу Дев Господних. Взял меч, клевец и Щенка. Мальчишка знал в лицо всех топтунов Жировика и слуг дю Валя, поэтому мог пригодиться. Гуго тоже не захотел оставаться дома и, прихватив фальшион, увязался за мной. Я не стал отказывать старику. Мы шли туда, где было много недобрых вооружённых людей, и лишний меч точно не помешает.

Серьёзные мужчины стали появляться за сотню шагов до бегинажа. По двое, по трое, закутанные в плащи. Они никуда не спешили, просто стояли, поглядывали на прохожих, кого-то останавливали, требовали разъяснений: кто такой, откуда?

Мы остановились у прилавка сапожника, сделали вид, что рассматриваем обувь. Бегинаж находился дальше по улице через два дома. Возле него вдоль стены расположилось ещё человек десять не менее серьёзных мужчин. Они были явно не из одной группировки. Щенок, прикрываясь мной, принялся комментировать:

– Вон те четверо в коричневых плащах слуги Шлюмберже. Остальные от дю Валя. В прошлый раз они едва не разодрались. Вышла мадам аббатиса и обругала их. Сказала, что возьмёт мокрую тряпку и отхлещет. Они, конечно, не испугались, начали смеяться, но вести себя стали скромнее. А вон там, видите, поближе к нам? Это топтуны Жировика. И вот там, за бегинажем, тоже они.

Щенок указывал на выходы из проулков, в них стояли такие же серьёзные мужчины, только одетые на порядок хуже. Мне стало смешно: детский сад какой-то. Толпы мартовских котов окружили кошку и караулят. Не хватает только вожаков.

– А хозяева этих товарищей часто появляются? – спросил я.

– Не могу сказать наверняка, господин. Я был здесь всего два раза, и расспросить некого. Местные либо бояться, либо подкуплены. Я вам скажу: ни Шлюмберже, ни дю Валь денег не жалеют. Видите, бабка в окне торчит? Будьте уверены, она за нами поглядывает и в случае чего сообщит кому надо.

Из окна в доме напротив действительно выглядывала пожилая женщина. День вроде не выходной, чего в окно пялится – иди работать, но она пялилась.

Я надвинул капюшон на лицо.

– Ладно, как узнать, что Марго здесь?

Щенок облизнул губы.

– Ну, раз стража на месте, то и затворница тут. Второй этаж ближнее к нам окно. Это её. У Марго отдельная комната, потому что она очень много даёт денег на общину. С ней подружка живёт, напарница, но днём её обычно не бывает. Шляется по городу, сплетни собирает, потом вечером с Марго обсуждают. А иногда вместе уходят. Переодеваются монахинями, и паломников возле кафедрального собора облапошивают, или на дороге в Суассон.

– Разве это не территория кукушек?

– И что? Марго вообще-то сама по себе, пусть иногда и выполняет поручения Жировика. Лишний су не помешает, а Жировик для Марго ничего не жалеет.

– Зачем ей деньги, если есть поклонники.

Я произнёс это не громко, рассуждая сам с собой, но Щенок воспринял мои слова как вопрос.

– Она гордая. Всё, что получает от господ, отдаёт на бегинаж. Дура, короче. С такими деньгами жила бы как королева во дворце. Правда, она и без того неплохо зарабатывает. Иногда и нам монетку подкидывала, ну, когда я у вас не служил, – и закончил выводом. – Гордая добрая дура.

Я не согласился. Гордая – да, добрая – возможно, но не дура. Она мошенница, а не умные мошенники долго в профессии не задерживаются.

– Чего топчитесь? – прервал мои размышления сапожник. – Смотрют, смотрют, болтают, а не покупают. Иль покупайте чего, иль пошли отсюда, не мешайте другим покупать. Заслонили товар, а я седни ни одной пары не продал.

Сапожник годился в отцы Гуго. Губы и щёки впали, нос походил на картофелину, глаза обесцветились – высохший гороховый стручок. Я постучал пальцем по прилавку. На нём стояли простенькие башмаки с твёрдой подошвой из свиной кожи, и никаких пулен, ибо обувь с длинным носом у бедноты спросом не пользовалась.

– А для мальчишки есть?

Щенок тут же вскинул голову и прошептал:

– Мне?

– Есть и для мальчика, – прошамкал сапожник. – Сейчас вынесу.

Он мельком глянул на ноги Щенка, зашёл в мастерскую и почти сразу вышел, держа в ладонях кожаные башмачки с высокими голенищами. Самое то на холодное время.

– Девятнадцать денье, – безапелляционно заявил сапожник, и сразу принялся оправдываться. – Ты не смотри, что дороже, чем на рынке. Обувка крепкая, а подошва сотрётся, так ты любому подмастерью подсунь, он за денье поменяет. Стоящая обувка, бери.

Я не стал торговаться, вынул два блестящих су, взятых из заначки прево, и пока сапожник отсчитывал сдачу, передал обувь Щенку. Тот уселся прямо на дорогу, сбросил свои старые насквозь протёртые и развалившиеся чоботы, и надел новые. Подпрыгнул, топнул ногой. По горящим глазам было понятно, доволен.

– Господин, я всё для вас сделаю!

– Ловлю на слове. Давай начнём с того, как попасть на приём к королеве бегинажа.

– К Марго? Мужчин туда не пускают. Это женская обитель. Нужно ждать, когда сама выйдет. Но сегодня уже вряд ли, время за полдень. На работу она выходит с утра. Давайте я дождусь её и передам вашу просьбу о встрече?

– А как быть с прислужниками от поклонников? Они тебя к ней не подпустят.

– Господин, я же ребёнок. Кто обратит внимание на мальчишку?

– Я уже говорил, что ты сообразительный?

– Много раз, господин.

– Тогда повторюсь: ты сообразительный, и если проживёшь достаточно долго, имеешь шанс стать большим человеком. Но сегодня поступим по-моему, – я запахнул плащ плотнее. – Гуго, на тебе тыл, малыш, будь рядом, но под руку не лезь.

Быстрым шагом я прошёл к бегинажу и остановился. Расчёт был прост: затеять скандал и дождаться, когда Марго выглянет в окно. Минуту я стоял безо всяких последствий. Прислужники смотрели на меня сначала с равнодушием, потом до них стало что-то доходить.

– Ты кто такой? – наконец удосужился спросить один. Он нехотя оторвался от стены и шагнул ко мне в развязной манере. На нём был коричневый плащ, знак принадлежности к клану Шлюмберже.

– Барон дю Валлон де Брасье де Пьерфон, – громко и торжественно представился я.

– Кто?

– Глухой? Я повторю, могу даже по слогам, хотя твоему отсталому мозгу это всё равно будет непонятно.

– Какому ещё мозгу?

– Мозг – это та хрень голове, которой ты не умеешь пользоваться.

– Издеваешься? – догадался он.

– Ну слава Богу! Я уж думал, не дойдёт.

– Ах ты…

Он замахнулся… Я не стал ждать, когда он доведёт замах до конца и правым хуком отправил его на землю. Момента удара, как и самого удара, не заметил никто, и получилось, что серьёзный мужик просто упал и замер. Прислужники некоторое время оставались в недоумении, потом и до них начало доходить. Двое потянулись за мечами, а я снова сработал на опережение и продемонстрировал приём, который использовал против Жировика в «Зеркальном карпе». Только на этот раз не стал приставлять острие к горлу, а хлопнул ближнего прислужника плашмя по щеке. Хлопок получился хлёстким, кожа лопнула. Парень оказался крепким, реагировать на боль и рану не стал. Отпрыгнул, выставил меч перед собой. Защита получилась так себе, мы с Гуго часто отрабатывали подобное, и не было никакого труда преодолеть её и завалить паренька. Другой вопрос: зачем? Убивать кого-то в мои планы не входило, лишь привлечь внимание.

Я приподнял голову. Привлечённая криками и лязгом оружия, Марго подошла к окну и смотрела на меня… Ангельское лицо, взгляд загнанной в угол ведьмы. Я знал эту девушку, более того, я дважды встречался с ней: первый раз в «Раздорке», второй – в подвале капитульных тюрем, то мимолётное видение. Кровь прилила к вискам. Такую красоту хотелось приветствовать мушкетёрским реверансом, но, кажется, в пятнадцатом веке не знали ни мушкетёров, ни реверансов. Тогда я взглядом указал на Щенка и не опуская меча сделал шаг назад.

Всё это заняло секунду. Мы поняли друг друга, а вот прислужники не поняли ничего. Они потянулись ко мне втроём. Плащи Шлюмберже. Их соперники, слуги дю Валя, не сдвинулись с места, удовлетворившись ролью щрителей.

Я снова шагнул назад, они восприняли это как трусость и решили взять меня в полукольцо. Тактика интересная, но в их исполнении нерабочая. Убедившись, что слуги дю Валя действительно не собираются помогать своим коллегам по охранному ремеслу, я сделал резкий выпад в сторону правого противника, нанёс укол в руку, и круговым танцевальным па ушёл ему за спину. Финт получился лёгкий и красивый. Это вызвало гул восхищения. К окнам бегинажа и соседних домов приникли зрители, немногие прохожие прижались к стенам и следили за каждым моим движением. Гуго ухватился за рукоять, но я покачал головой: сам.

Раненый присел на корточки, прижал руку к груди, всем видом показывая, что из схватки вышел. Хорошо. Но оставшиеся двое посчитали, что справятся со мной. Не страшно, для меня оба не проблема, неудобство вызывало лишь то, что я до сих пор не удосужился обзавестись перчатками из толстой кожи. Получить по рукам я не боялся, но в тренировках с Гуго по большей части использовал вместо меча палку, и часто хватался за предполагаемое лезвие, применяя тактику половины меча. Очень хорошая тактика. Она позволяла не только точнее направлять колющие удары, но и удерживать или вовсе блокировать удары противника. Сегодня эти приёмы использовать не получится.

Я поднял меч над головой и отставил ногу в сторону. Коричневые шагнули ко мне одновременно. Предложить чего-то особенного они не могли, поэтому все их задумки считывались на раз: зайти с двух сторон, и пока один атакует, второй рубанёт по спине или в бок. Наивные. Я сместился влево и сверху вниз нанёс удар по мечу противника. Хороший такой батман[1] получился. Оружие вырвало из его ладони, и я провёл основной удар – укол в бедро. Немножко не рассчитал силу, и кончик меча вошёл в плоть сантиметров на пятнадцать. Коричневый заорал и покатился по земле, поджимая ногу под себя. Оставшийся боец, понял, что в одиночку со мной не справится и отступил.

– Господин, вы знаете, кому мы служим? – его голос дрожал. – Мы слуги сеньора Луи-Филиппа Шлюмберже.

В эти слова он вложил всю надежду на то, что это меня остановит. Я так и так не собирался продолжать, но и вестись на громкое имя тоже не собирался.

– И что, я должен бояться?

– Нет, господин, не должны, – он сглотнул и сделал ещё шаг назад. – Я лишь хочу сказать, что сеньор Шлюмберже любит своих слуг и всегда защищает их.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, господин. Но сеньор Шлюмберже обязательно пожелает встретиться с вами. Вы задели его честь.

– Что ж, хочет встретиться – пожалуйста. Буду рад задеть его честь снова.

Я обтёр меч и вернул в ножны. В глазах коричневого мелькнула безумная мысль напасть, я погасил её ухмылкой. Взглянул на окно Марго. Девчонка сидела на подоконнике, прислонившись к откосу и внимательно следила за происходящим на улице. По выражению лица совершенно не понять, какое впечатление произвела на неё стычка. Честно говоря, я хотел произвести впечатление, и это равнодушие – показное или нет – меня расстроило.

Забыв, что реверансы ещё не изобрели, я взмахнул руками как крыльями, и сказал:

– Всего наилучшего, друзья мои, надеюсь на новую встречу.

И резко развернувшись, отчего полы плаща уподобились взмаху настоящих крыльев, отправился в обратный путь. Гуго последовал за мной, Щенок остался возле бегинажа.

– Господин, вы сильно рисковали во время последней атаки, – заговорил Гуго, догоняя меня. – Вы подняли меч над головой, но забыли отвести локоть в сторону. Он торчал как брус из стены, любой нормальный боец отрубил бы вам руку.

– Понял, учту. Спасибо, Гуго. Хорошо, что среди шлюмбержей не оказалось нормальных бойцов, – хохотнул я.

Гуго вздохнул и покачал головой.

– Господин, это очень серьёзно, а вы… Сколько раз я видел, как лишаются рук, а затем и жизни…

Да, да, всё правильно, так и есть, я полностью с ним согласен, но думал сейчас не об этом. Марго… Какая она… какая она классная. Её лицо до сих пор стояло перед глазами: холодное, желанное. Девчонка видела меня, и теперь надо дождаться Щенка, узнать, какое послание она передаст через него.

Щенок вернулся к вечеру. Я расстреливал ножами колоду во дворе, снимал нервозность. Увидев мальчишку, чуть ли не бегом ринулся к нему:

– Ну?

– После захода солнца она будет ждать вас в роще за церковью Сен-Пьер-о-Ноннен. Я провожу вас.

– Сам найду.

Церковь Сен-Пьер-о-Ноннен находилась на площади Святого Петра, от неё до бегинажа было десять минут неспешной ходьбы. Марго назначила встречу практически на пороге собственного дома. Пока я шёл, меня поколачивало. До полной темноты оставалось не менее получаса, но я торопился, будет совсем некрасиво, если дама на место свидания придёт первой. Пока шёл поглядывал на вывески торговых лавок, не продаёт ли кто цветы. Увы, не было даже сладостей или каких-нибудь вкусняшек, которые в огромных количествах продавались во время турнира. Что ж, приду с пустыми руками.

Добравшись до церкви, остановился. Священник накладывал на двери замок. Память предшественника начала нашёптывать, что церковь Сен-Пьер-о-Ноннен является самой древней в Реймсе. И именно здесь, а не в Реймском соборе, епископ Ремигий крестил короля салических франков Хлодвига I. От осознания данного факта я ощутил холодок на коже. Тысяча лет назад! Господи… А Хлодвиг – тот самый король из учебников, обменявший разрубленную чашу на разрубленную голову воина. Знал ли я, впервые читая ту историю, что буду стоять на месте, где этого короля крестили?

Впрочем, это лирика, а мне нужна Марго, и чем больше я о ней думал, тем больше она была мне нужна. Понимаю теперь, почему дю Валь торчит в городе, несмотря на то что герцог Бургундский требует его к себе.

Я обошёл церковь и придерживаясь деревянной оградки вышел к роще. Роща так себе, одно название, в действительности городская свалка. И запах соответствующий. Жители окрестных улиц сбрасывали сюда все отходы и, похоже, не первое столетие, ибо некоторые кучи превышали мой рост. Почему Марго назначила свидание именно в этом месте? Или она просто посмеялась надо мной?

Впереди мелькнул огонёк светильника, осветив тонкую фигурку, закутанную в плащ. Я прибавил шаг, но когда до места встречи оставалось несколько шагов, почувствовал слабость в коленях и пошёл медленнее. Фигурка развернулась, огонёк выхватил из темноты лицо…

Я отшатнулся.

– Ты не Марго!

Пальцы обхватили рукоять меча, глаза забегали по сторонам, хотя видимость была практически нулевая. Прислушался. Если это ловушка…

– Спокойно, красавчик, – голос насмешливый и слегка хрипловатый. Это действительно не Марго, у неё не может быть такого голоса, но лицо пусть и не знакомое, но приятное. Хотя, почему незнакомое? Я видел его… её. В той же «Раздорке» вместе с Марго. Они сидели за столом вдвоём. Та самая напарница, о которой говорил Щенок.

– Иди за мной.

Не задавая вопросов, я последовал за ней. Огонёк светильника с трудом разгонял темноту, я почти ничего не видел. По плечам хлестали ветки, под ноги лезли толстые корни. Проводница легко перескакивала через преграды, подныривала под сучья, и все сливки доставались мне. Один раз я споткнулся и растянулся на земле. Девушка обернулась ко мне и сказала с плохо скрываемым презрением:

– Ты такой неуклюжий.

– Какой есть, – огрызнулся я.

Впереди проступили очертания кирпичной ограды. Скрипнула калитка. Чтобы пройти, мне пришлось нагнуться. Я увидел двор, с одной стороны флигель, с другой амбар. Проводница произнесла приказным тоном:

– Надвинь капюшон на лицо. И присядь, а то высокий слишком.

Я повиновался. Этот дворик и этот дом, видимо, бегинаж, мужчинам в сие женское царство вход воспрещён.

Подбежали два пса, зарычали. Проводница потрепала одного по холке, зашептала ласково: свои, свои. Псы, продолжая приглядываться ко мне, замолчали.

Проводница подвела меня к задней части дома, открыла дверь, за которой находился общий зал. Горел камин, возле него сидела пожилая женщина с книгой на коленях.

– Кто там? – близоруко щурясь, спросила она. – Сестра Наина, ты?

– Я, – отозвалась проводница.

– А кто это с тобой, не узнаю?

– Кто, кто… Ты чего так долго сидишь, сестра Жанна? Побереги глаза, ложись спать.

– Да вот… Принесли «Книгу о Граде женском», утром заберут, а я только до середины добралась. Так дочитать хочется.

– Тогда не отвлекайся.

Наина пихнула меня в бок, чтоб двигался к лестнице, на втором этаже указала на комнату слева.

– Сюда.

Я толкнул дверь…

Комната не больше моей спальни: кровать, камин. У передней стены сундук, он же стол, на крышке кувшин, рядом в миске яблоки, виноград и кусок сыра, эдакий скромный винный наборчик. В простенке светильник, ещё один в изголовье кровати. Марго стояла у окна одетая в простой белый подрясник. Лёгкая, открытая, тонкая. Волосы свободно разметались по плечам, лицо абсолютно спокойно и немножечко уставшее.

– Ты хотел меня видеть?

Тон абсолютно равнодушный.

Я, конечно, не ожидал, что в первую же минуту она кинется мне на шею и начнёт говорить всякие ласковые слова, но ведь можно улыбнуться, а так как будто учительница на экзамене. Сильно сомневаюсь, что кто-либо из её воздыхателей удосужился чести быть принятым в этой скромной обители, только я, значит, меня выделили из общего списка. Ну так почему бы не быть более благосклонной?

– Да, хотел. Тебя Марго зовут?

– А ты бастард Вольгаст де Сенеген. Готовишься стать послушником, но для этого слишком много времени отводишь занятиям с оружием.

Она знала обо мне больше, чем положено знать незнакомой девушке.

– Ты много обо мне знаешь.

– Ровно столько, сколько знает сеньор д’Ожьё.

– Кто? А, Жировик. Точно, Щенок называл его так.

– Щенок, это тот мальчишка с большими глазами и порезанным носом?

– Да, мой маленький паж.

– Разве нищий бродяжка может стать пажом?

Она хорошо знала не только меня, но и систему распределения благ между сословиями. Пажом мог стать лишь дворянин у более титулованной особы, в крайнем случае, у родственника, и это была его первая ступень к рыцарскому званию. Щенок, как бы ни старался, выше слуги никогда не поднимется, и в лучшем случае станет сержантом, как Гуго. Но плох тот господин, который не пытается защитить своего слугу. Поэтому я сказал:

– Так ведь и бегинки не монахини.

Намёк был понят. Марго чуть-чуть приподняла уголки губ, а взгляд слегка потеплел. Она жестом указала на кувшин.

– Вина?

Судя по выражению удивления на лице Наины, меня снова выделили из списка в очередной раз. Отрадно. Рядом с кувшином стояли два стакана, я наполнил оба. Марго к своему не притронулась, я выпил.

– И не боится, – хмыкнула Наина.

– Чего? – не понял я.

– Яда, – пояснила Марго. Она взяла стакан и пригубила. – Очень удобный способ избавиться от надоедливых поклонников.

– Не для того ты меня спасала, чтобы травить.

Я покосился на неё, ожидая ответа. Марго молчала. Пришлось спрашивать в лоб:

– Почему ты помогла мне?

– Тебе пора уходить.

– В смысле «уходить»? Я только пришёл и хочу получить ответы на свои вопросы. Это так сложно – ответить?

– Наина, проводи гостя.

Напарница или прислужница, или кто там она ещё протянула ко мне руку, но я оттолкнул её. Чего она хочет, эта смазливая ведьма? То приглашает, то прогоняет. Нашла мальчика!

– Если ты не хочешь говорить, я сделаю это сам. Ты влюбилась в меня, так? Ещё там, в «Раздорке»! Ты увидела, как я обошёлся с Жировиком. Никто так не смеет с ним обходиться. А я посмел! И когда ты узнала, что он устроил ловушку, пришла к Гуго и вместе вы помогли мне выбраться. Ну ещё бы! На фоне всех твоих ухажёров, я выгляжу намного лучше. И привлекательнее! Ты хотела потрахушек? Кровать, вино. А эта твоя служанка? Предпочитаете втроём? Ну так и я не против, давайте втроём. Чё стоите? Раздевайтесь!

Марго выплеснула остатки вина мне в лицо. Его вкус подействовал отрезвляюще.

– Остынь, бастард.

Ни голос, ни взгляд её не изменились. Она как будто не услышала того, что я сейчас наговорил. А мне стало стыдно. Чего я несу? Я же… я вообще так никогда… и вдруг…

Наина снова взяла меня за локоть и потянула.

– Идём, пока на твой крик весь бегинаж не сбежался.

Она довела меня до калитки и кивнула на прощанье:

– Придерживайся крестов на церкви Сен-Пьер-о-Ноннен. Дойдёшь до неё, а дальше разберёшься, – она покачала головой. – Как же тебе вино в голову ударило.

Я развёл руками: не только в голову, но и в лицо. Мля… Я так хотел увидеть Марго, пообщаться, забацать парочку красивых шуток, а вместо этого наорал на неё, наговорил глупостей, гадостей и был с позором изгнан. Но за что? Я всего лишь спросил, почему она решила помочь мне. Прав Щенок: дура! Пошла она нахер.

[1] Движение, используемое во время атаки, чтобы нанести укол или удар по противнику.