Текст книги "Горошина для принцессы"

Автор книги: Олег Шушаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Нет! Только не это!.. Ей теперь уже не перенести такого разочарования! Теперь, когда она наслушалась от него столько признаний в любви!.. Пускай и спьяну!.. Ничего, она обязательно дождется, когда он все это повторит ей совершенно трезвый!

Вдруг Снежка увидела, как в углу что-то блеснуло. Она подошла поближе. Да, это лежало ее колечко. Она подняла его и зажала в своем крепком кулачке.

Пока она это кольцо одевать не собирается, но, может быть, потом, чуть позже?..

Все может быть, вздохнула Снежка.

Потому что она любит Владимира, и будет любить всегда…

Из небытия его вырвал назойливый звон полевого телефона, к которому вскоре присоединилось противное дребезжание городского… А, может, позвонят и перестанут, мелькнула у Владимира несбыточная надежда.

Он поднял чугунную голову и посмотрел на оба аппарата одновременно. На полевой – левым глазом, а на городской – правым. Если бы его взгляд обладал испепеляющей силой, они оба уже превратились бы в угольки.

Владимир поднес руку к лицу и попытался рассмотреть циферблат своих командирских часов… И ему это почти удалось.

Около восьми… Или девяти…

Чего им надо?! Сегодня же выходной!.. И, вообще, ему не до них!

А, собственно, почему это не до них?..

Владимир поморщился и попытался вспомнить вчерашний вечер. И застонал от дикой головной боли… Ни хрена он не помнит. А, впрочем… Что-то такое было…

Точно! Он сел так резко, что комната заходила ходуном у него перед глазами. Снежка!.. Он нечаянно обидел Снежку, и она от него ушла!

Владимир вскочил и, не обращая внимания на трезвон, кинулся в ее комнату.

И застыл, умиротворенный…

Отбросив одеяло, она, одетая, крепко спала на своей кровати, свернувшись калачиком и поджав под себя ноги.

Владимир укрыл ее, притворил дверь и бросился к телефонам. И поднял обе трубки сразу. Обеими руками. Только бы они ее не разбудили! Он лично, собственной рукой удавит этих несчастных абонентов, если они разбудят его любимую, которая, оказывается пока еще никуда от него не ушла. И, может быть, ему еще удастся вымолить у нее прощение! Потом… Днем… Когда она выспится.

И будет гораздо добрее чем, если проснется от этого трезвона прямо сейчас!

– У аппарата, – прохрипел он в обе трубки разом, поднеся одну к левому уху, а другую к правому.

– Владимир Иванович, – Владимир скривился…

По городскому телефону звонил его заместитель.

– Товарищ комбриг, – Владимир поморщился…

По полевому звонил дежурный по штабу.

– Что случилось? – спросил он дежурного.

– Все в порядке, товарищ комбриг, но…

– Отставить! – приказал ему Владимир и положил трубку.

– Слушаю, – отозвался он в городской.

– Владимир Иванович, в девять открытие бригадной спартакиады…

Владимир мысленно выругался… О спартакиаде он совсем забыл…

– Николай Петрович! – сказал он. – Мне что-то нездоровится. Начинайте без меня. Во сколько награждение победителей?

– В два. А что случилось? Может, врача прислать?

– Нет, врача не надо. Пришли за мной машину в час. Добро?

– Слушаюсь!

– Конец связи, – сказал Владимир, положил трубку и сел за стол, уперев голову в ладони. Давно он так не нажирался!

Владимир попытался восстановить в памяти события вчерашнего дня.

Его жизнь в последнее время стала такой насыщенной, что в двадцать четыре совершенно объективных часа, успевало вместиться гораздо больше субъективных. Может, даже в два раза… Хотя что-то подсказывало Владимиру, что не в два, а в гораздо больше…

Он привез Снежке кучу новых платьев. Она радовалась и наряжалась… А потом… А потом она рассердилась… Потому что развернула пакеты и увидела нижнее белье, которое он ей купил… И это оскорбило ее до глубины души!

Господи, ну почему он такой идиот! Ему даже не пришло в голову, что Снежку так глубоко заденет то, что он показал ее трусики продавщице, чтобы купить ей смену белья. Он даже предположить не мог, что она так болезненно это воспримет!.. А должен был бы! Если бы не был таким толстокожим самовлюбленным дураком!.. Он, видите ли, сюрприз хотел преподнести!.. При-дурок!.. И вместо этого обидел свою единственную, свою любимую…

Боже! Его несчастная голова не просто разламывалась, она уже растрескалась и начала распадаться на части.

Владимир встал и, пошатываясь и шаря руками по стене, побрел на кухню.

Где-то в тумбе лежала фляга… Его эНЗэ… Если он ее не найдет, врач ему уже не понадобится… Владимир опустился на пол перед тумбой и открыл дверки.

Вот она! Он достал стеклянную фляжку, скрутил ей голову и плеснул чуть-чуть в граненый стакан… Теперь налить в другой стакан воды. Чтобы запить… Потому что в этой фляжке он держал девяностоградусный медицинский спирт…

Владимир посмотрел на стаканы, и его передернуло. Это всего лишь горькое лекарство, сказал он себе. Всего лишь лекарство… Он выдохнул, выпил его залпом и опрокинул в горло стакан воды. И замер, не дыша…

Головная боль чуть-чуть отошла. Сдала свои позиции и с барабанным боем отступила… Надолго ли?.. А, впрочем, хоть насколько, лишь бы сейчас полегчало!

Владимир кое-как добрался до тахты, упал и снова отключился.

Снежка сидела у распахнутого окна и смотрела на улицу, поставив локти на подоконник и подперев ладонями голову…

В час за Владимиром пришла машина. Он второпях побрился, надел френч с орденами и ушел, так и не подняв на Снежку своих виноватых глаз и не сказав ей ни слова. Хотя она достаточно красноречиво стояла на пороге…

День понемногу близился к вечеру. Яркий солнечный диск повис почти над самой крышей дома напротив. На небе не было ни облачка, только где-то очень-очень высоко, на голубом фоне тонким, прозрачным пологом развернулись белесые перья. Слегка покачивая зелеными ветвями, шелестели стройные тополя. По улице ездили машины, шли люди. Шла какая-то жизнь… А она просто сидела и смотрела…

Столько событий, хором навалившись на нее за эти несколько дней, полностью ее вымотали. Арест отца, исключение из института и комсомола, фиктивный брак, ссора с любимым… И слезы, слезы, слезы… Похоже, она выплакалась на целую жизнь вперед. Все нормы перевыполнила… Стахановка…

Слава Богу, хоть смеяться и радоваться еще не разучилась!

Однако правильно говорят, не смейся слишком много – долго плакать будешь…

Ей так хорошо, так радостно было наряжаться и крутиться, и прохаживаться в новых платьях перед восхищенным Владимиром, что она не могла удержаться и смеялась, абсолютно счастливая… А потом проревела всю ночь, несчастная, оскорбленная и униженная… И этот шок от вида пьяного Володьки, раздавленного, растерзанного ею же самóй!.. Они так измучили друг друга за эти дни…

И, вот, теперь она сидит у окна, совершенно опустошенная…

Снежка вздохнула. Пьяный вдребезги Владимир столько наговорил ей слов любви, что она до сих пор еще не пришла в себя.

Он не мог врать… Он был слишком пьян…

Оказывается, он ее любит. Если бы у нее еще оставались хоть какие-то силы, она кружилась бы по комнате и пела… Но она была так измучена, что даже обрадоваться толком не могла.

А, может, он все врал?

Нет… Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Почему же он решил, что она его не любит? Глупый! Какой же он все-таки глупый! Выдумал себе какую-то ерунду… Только слепо-глухо-немой не догадался бы, что она влюблена в него без памяти… Похоже, он сам этот слепо-глухо-немой и есть!

И нет у него никакой другой женщины! Нет, и не было… Снежка тихо улыбнулась… Она сама, как дура, понавыдумывала себе что попало.

Но, ведь, он целовался с этой рыжей продавщицей!

Ну, и ладно, сказала себе Снежка. Подумаешь, разочек поцеловался! Вот, она возьмет и сама его поцелует! И посмотрим тогда, захочет ли он еще с кем-то после этого целоваться!

Снежка зажмурилась. Она его обязательно поцелует… Сама…

Теплая волна прокатилась по ее телу от груди до самых пяток… Она – его жена… Его любимая жена, сказал он и твердил это без перерыва, пока не уснул!

Неужели, это правда?

Владимир вернулся домой на закате. Похоже, это становится традицией, подумала Снежка.

– Снежана, – сказал он, заглядывая в ее комнату, но, не решаясь войти.

По его озабоченному виду Снежка сразу поняла, что что-то случилось.

– Да, – ответила она.

– Я зашел попросить прощения и попрощаться, – виновато смотрел он на нее.

– Попрощаться?.. Ты уезжаешь? – спросила Снежка безразличным тоном, хотя от его слов все сжалось у нее внутри. – Когда? – она едва нашла в себе силы, чтобы не показать виду, насколько расстроена.

– Я должен ехать. Сейчас… Это приказ… В Киев. Командно-штабная игра, разбор полетов, а потом совещание командного и начальствующего состава…

У Снежки немного отлегло от сердца, и она отпустила спинку кровати, за которую инстинктивно ухватилась, чтобы не пошатнуться, когда он сообщил ей о своем отъезде. Ухватилась так, что побелели пальцы!

– Когда ты вернешься?

– Через полторы недели. Вот, деньги, – Владимир положил на табурет несколько денежных пачек. – Этого должно хватить, если что… Я привез паек. Но, может, ты захочешь чего-нибудь купить… Только я очень тебя прошу, не ходи никуда. Вообще, не выходи из дома. Пожалуйста… – почти взмолился он. – Будет лучше, если ты запрешься и не будешь никому открывать. Даже к дверям не подходи! И на телефонные звонки не отвечай! – он заторопился и зачастил, увидев, как сверкнули ее глаза. – Это необходимо для твоей безопасности! И только на время моего отсутствия! Я вернусь и все устроится, все будет хорошо, мы обо всем поговорим, и все наладится!

Снежка опустила глаза… Он так беспокоится о ней, потому что любит ее, подумала она! И на сердце у нее потеплело… Он так неуверенно просит ее… И не настаивает на своем. Потому что не собирается держать ее взаперти насильно.

– Хорошо, – сказала она.

– И еще… – он посмотрел ей прямо в глаза. – Ради Бога, ни за что не езди в Ленинград! Я вернусь и сам, через своих ребят, аккуратно выясню все, что только будет возможно о твоем отце. Ему будет в тысячу раз легче, если ты будешь в безопасности! Если ты будешь недосягаема! Поверь, Снежана! – Владимир крутил и мял в руках свою фуражку, почти выворачивая ее на изнанку. – Будет лучше, если никто не будет знать, где ты сейчас!

– Хорошо, – повторила Снежка. И подумала, что разбойник-то ее, оказывается, сам боится, что ее у него украдут!.. Это ничего! Пусть боится!.. Но мучить его сейчас Снежке не хотелось. Пускай сначала вернется, а то еще наделает каких-нибудь глупостей. А когда вернется, она с ним, наконец, поговорит всерьез!.. Почему он так за нее боится? Неужели так сильно любит?!

– Снежана… – Владимир замялся, и у нее вдруг мелькнула надежда, что вот сейчас он, наконец, скажет ей трезвый то, о чем твердил пьяный этим, уже теперь таким далеким, утром. Что она его любимая жена. Что он ее очень-очень любит…

– Ты меня прости за вчерашнее, – сказал он. – За это… За то, что… Я – просто идиот… Я не подумал… Я не хотел…

– До свиданья, – сказала Снежка и вздохнула. Потому что ждала совсем других слов. – Не будем об этом сейчас… Приезжай скорее. Я буду тебя ждать…

Его глаза так вспыхнули после ее слов, что она едва удержалась, чтобы не отпрыгнуть от него! Или, наоборот, кинуться к нему!

Она будет ждать его! Владимиру вдруг безумно захотелось схватить ее, стиснуть в объятиях и поцеловать!.. Но он заметил, как Снежка вздрогнула, когда его мотнуло к ней. И сдержался… Она испугалась! Она его боится… Потому что…

Владимир стиснул зубы, яростно нахлобучил на голову фуражку и повернулся, чтобы уйти.

– А вещи? – воскликнула Снежана неожиданно для самой себя. – Ты едешь совсем без вещей?

– Тревожный чемодан в машине, – хмуро сказал Владимир, не решаясь поднять на нее глаза.

И только в дверях обернулся.

Снежка стояла на пороге своей комнаты. Вечернее солнце превратило ее волосы в облако червонного золота. В серых глазах сверкали ослепительно яркие льдинки. Нежные губы были чуть-чуть приоткрыты. Она сложила ладошки у груди…

На ней было ее старенькое ситцевое платье.

Владимир закрыл глаза и застонал от боли, внезапно пронзившей его сердце. Она так и не захотела принять его подарки… И он ушел…

Снежка подбежала к окну, и дождалась, когда Владимир выйдет из подъезда.

И долго-долго смотрела вслед машине, увезшей ее любимого… Надолго-надолго… На целую вечность…

Она за эти дни так привыкла, что он все время рядом, за стенкой, только руку протяни. Она так привыкла к его слегка хрипловатому голосу, так привыкла к его темным карим глазам, то восхищенным, то печальным…

Ей вдруг стало безумно одиноко в этой гулкой и пустой квартире. Настолько одиноко, что она еле-еле удержалась, чтобы не кинуться вслед за исчезающей вдали машиной…

Снежка долго еще смотрела на опустевшую улицу. И хотя по ней по-прежнему ездили автомобили и ходили люди, она ничего и никого не видела…

Владимир уехал… И эта улица опустела… И этот город… И эта Вселенная…

Снежка подошла и закрыла входную дверь на замок. А потом отключила телефоны у него на столе… Это было нетрудно. Просто вынуть в одном проводок из зажима, а другой выдернуть из розетки.

Она никуда не будет выходить. Она сядет у окна и будет ждать Владимира… Своего любимого, который обязательно к ней вернется… Надо только немного подождать…

А впредь она никуда и никогда его одного уже не отпустит! Она заставит его брать ее с собой повсюду, куда бы его ни послали! Хоть на Юг, хоть на Север! Хоть в Киев, хоть в Тмутаракань!.. Она его заставит!.. Она ему покажет!.. Она его… Любит…

Снежка выбежала в большую комнату и схватила его гимнастерку, висевшую на стуле. И прижала к лицу. Она пахла Владимиром… Снежка вернулась к себе, упала на кровать. И долго так лежала, пока не заснула, наконец. В обнимку с его гимнастеркой…

Владимир смотрел в окошко и с тоской наблюдал, как мимо один за другим проносятся верстовые столбы, километр за километром отдаляя его от Снежки. Петро, его штатный водитель, без умолку болтал о чем-то, но Владимир ничего не слышал…

Он оставил Снежку одну, без присмотра… И без защиты…

Послушается ли она, усидит ли дома?.. Она такая поперечливая… Владимир скрипнул зубами и помотал головой. Лишь бы только не поехала в Ленинград узнавать о судьбе отца! Этого он боялся больше всего!.. Ему она помочь все равно ничем не сможет. Но, если сама объявится в Управлении НКВД, те, кто сообщил в мединститут об аресте комдива Добрича, смогут добраться и до его дочери!.. Владимир чувствовал, что и арест комдива, и исключение Снежки из института – это звенья одной цепи.

Черная тьма грозовым облаком клубилась над ее золотоволосой головой…

Она стояла такая красивая в лучах заходящего солнца, когда он обернулся, чтобы посмотреть на нее и полюбоваться еще хотя бы мгновение! Владимир зажмурился и неожиданной ясностью снова увидел ее, нежную и сероокую… Так трогательно и беззащитно прижавшую свои маленькие ладошки к груди…

Он должен ее защитить! Он должен что-то придумать!

А может, написать рапорт о переводе на Дальний Восток, в ОКДВА?.. Пока еще не поздно и никто не знает, что Снежана Добрич стала Анной Иволгиной…

На самом деле, имя Аня ему вовсе не нравилось, но Снежана – такое редкое имя!.. Наверное, самое редкое в мире! А девушка, которая его носит, вообще, единственная такая на целом свете!..

Решено! Он напишет рапорт, и они уедут! Он готов перевестись даже с понижением! Хоть комполка, хоть комэска! Лишь бы увезти Снежку, как можно дальше от этой страшной ползучей тьмы, что распростерлась над ней!

Он вернется всего через полторы недели, повторял про себя Владимир снова и снова! Всего через полторы недели! Она будет сидеть дома и никуда не выйдет, и никому не откроет, и не ответит ни на один звонок, повторял он, как молитву!

В бригаде знают о его командировке, и звонить не будут, и сам он, само собой, звонить домой не станет! Значит, позвонить может только Снежкин враг!

Ну, почему он не объяснил ей ничего, почему не рассказал о своих подозрениях?!

Чтобы ее не тревожить, сказал себе Владимир! Она и так пережила столько бед за эти дни! Внезапный арест отца… Холодное и жестокое исключение из комсомола и института… Этот скоропалительный, несчастный брак… И его собственная, непроходимая тупость! Он унизил и оскорбил ее, а потом не придумал ничего лучше, как напиться в стельку!.. Он должен был ее любить, беречь и защищать! А он…

Он вернется из командировки и все исправит!.. И тогда она поверит ему! Может быть, и не полюбит уже никогда, но хотя бы перестанет ненавидеть!..

Глава пятая

…Вообще-то так не бывает…

Владимир вернулся в свое купе и увидел незнакомую красивую женщину. Лет тридцати с небольшим на вид. Она сидела, нога на ногу, на правом сиденье, положив руки на столик. Ее роскошные рыжие волосы рассыпались по плечам и тянулись к тяжелой груди… Ничем не стесненной… Шелковая голубая блузка со спущенными рукавами открывала нескромному взгляду белоснежные плечи и глубокую ложбинку между грудями. А, впрочем, эта блузка вообще мало что скрывала. Как и тесная черная юбка, обтягивающая ее стройные ноги…

Владимир судорожно сглотнул. Пока он ходил на вокзал, чтобы позвонить в штаб бригады от военного коменданта, ему подсадили такую очаровательную соседку!

Но, ведь, так нельзя!

Нет, может быть, и существуют какие-то инструкции на тот счет, чтобы в мягком вагоне не селить в одно купе незнакомых мужчину и женщину. Но он никогда об этом не задумывался. Потому что никогда еще не оказывался в таком соседстве! А, может, это неписанные инструкции? И поэтому не все проводники их знают?.. Так или иначе, но до сих пор, Владимиру ездить наедине с прекрасными незнакомками еще не доводилось. Впрочем, учинять скандал по этому поводу он не собирался. Потому что незнакомка действительно была хороша. И, похоже, была хорошо об этом осведомлена.

Она махнула густыми длинными ресницами и слегка наклонила голову. Рыжие локоны, тихо соскользнув с обнаженного плеча, обласкали ее грудь. Прозрачные синие глаза всмотрелись во Владимира.

Именно, то, что ей и нужно! Среднего роста, но очень крепкий. Грудь как у атлета, ноги как у борца. Темно-синий френч сшит по заказу, иначе не смог бы вместить эти бицепсы и трицепсы. Его ладони могли бы накрыть ее грудь всю… Целиком… Она даже зажмурилась от удовольствия. Еще не испытанного, но неминуемого… Нет!.. Не зря она заплатила проводнику за то, чтобы он переселил ее в купе к этому мужчине! С холодным карим взглядом, двумя рубиновыми шпалами на синих петлицах, тремя орденами и медалью на широкой груди. Когда она увидела его на перроне, то поняла, что должна ему принадлежать. Вся! И сегодня же!.. Ее путешествие, начавшееся так скучно, обещало превратиться в настоящую сказку!

Владимир закрыл дверь, лязгнув ей, наверное, немного сильнее, чем надо бы.

– Меня зовут Тина, – сказала женщина низким, завораживающим голосом. – А вас?

– К-как… – хриплым голосом спросил Владимир. – Как вы здесь оказались?

– Так вышло, – сказала она, удовлетворенно отметив, как он осип, увидев ее. – Я еду в Киев. У меня есть билет… И, все-таки. Может быть, вы представитесь?

– Майор Иволгин, – Владимир помотал головой. – Владимир.

– Владимир… – упоительным шепотом проворковала Тина, пробуя на вкус его имя.

Он овладеет ей сегодня же, решила она. Она сделает для этого всё возможное… И невозможное…

Владимир сел посередине своего сиденья. Сесть напротив Тины он не решился. Чтобы не задеть ненароком ее колени под столиком.

– Я тоже еду в Киев, – сказал он.

– Очень рада, – мурлыкнула Тина.

Тина уже просто изнывала от желания! Как тогда, на перроне, когда он скользнул по ней взглядом и отвернулся, не заметив в толпе.

– На эти двое суток здесь теперь наш дом, – сказала она и опустила ресницы.

Тина пошевелилась, и ее груди колыхнулись. Его взгляд тут же прилип к ним. Она улыбнулась… Сегодня же! Сегодня же ты будешь мой!

– Стоянка уже закончилась? – невинно спросила она и села прямо напротив него.

– Н-нет… – пробормотал Владимир, силой заставляя себя оторвать глаза от ее груди, и посмотрел в окно. – То есть, да… – сказал он, кое-как справившись с собой. – Сейчас мы поедем.

– Мы… – прошептала Тина и облизала розовые губки своим остреньким язычком.

В этот момент, паровоз свистнул и резко дернул состав. Ее качнуло. Она не удержалась на своем сиденье и упала прямо на Владимира. Он обхватил ее руками, не давая соскользнуть на пол, и чуть не задохнулся, окунувшись в рыжее лавандовое облако. Ее слегка приоткрытые губы оказались так близко, а темно-синие глаза так пристально смотрели сквозь полуопущенные ресницы, что Владимиру стоило большого труда удержаться от поцелуя.

Поезд покатился, набирая ход и лениво постукивая колесами на рельсовых стыках… Наконец, Владимиру удалось отодвинуть ее от себя…

Тина наградила его жгучим взглядом, и у него пробежали мурашки по телу. Она встала и подошла к дверному зеркалу, повернувшись к Владимиру спиной.

Ее фигура была великолепна!

Тина подняла руки к затылку и стала заплетать волосы в косу. Эта поза – стройная женщина с поднятыми к голове обнаженными руками и шпильками в губах – обычно действует на мужчин безотказно…

Поезд уже довольно сильно разогнался, и ее слегка пошатывало. Она посмотрела на Владимира из-под руки и увидела его глаза… Никуда ты от меня не денешься, подумала она, и улыбнулась.

Закончив заплетать косу, она подняла ее к затылку и закрепила шпильками, чтобы открыть его взорам свою шею. Потом покрутила головой перед зеркалом, оглядывая, все ли в порядке, и села назад, на свое место.

Владимир перевел дыхание.

А как же Снежка, вдруг полыхнуло у него в голове льдисто-снежным пламенем! Господи, что он делает?! Ведь, дома его ждет Снежка!

Нет, сказал он себе, грустно усмехнувшись, дома его ждет Снежана Георгиевна. Которая любит не его.

А кого?.. Впервые за все это время у него в голове отчетливо прозвучал этот вопрос. А, действительно, кого это она любит? И любит ли?.. А он, тот, о ком речь, любит ли ее? Или уже отступился?.. А, может, она уже поняла, что лишь его, Владимира, защита спасет ее от неминучей беды?

Увы, может, она уже и не любит того, другого. Но, это еще не значит, что она полюбит его. А он никогда к ней не прикоснется, пока она его не полюбит.

– Алё-о… – Тина помахала своей тонкой длинной ладонью у Владимира перед глазами. – Влади-мир?.. Где вы?..

– Что? – спросил он, очнувшись от своих невеселых мыслей.

– Я спросила, не хотите ли вы поужинать. Мы могли бы сходить в вагон-ресторан…

– Мы? Нет!.. То есть да, конечно… Да, – кивнул Владимир. – Давайте лучше сходим в вагон-ресторан!

– Лучше, чем что? – взмахнула ресницами Тина.

– Э-э-э…

А что он мог еще ответить?.. Действительно лучше в вагон-ресторан! Туда, где много людей! Туда, где будет легче удержать себя в руках!..

Потому что эта женщина очень опасна!

– Отвернитесь, пожалуйста, – сказала Тина. – Я переодену блузку.

– Я выйду, – попытался встать Владимир.

– О, нет, это не обязательно, – улыбнулась Тина, положив руку ему на плечо. – Будет достаточно, если вы просто отвернетесь.

И Владимир отвернулся.

Одним движением она сняла блузку через голову и сверкнула роскошной грудью. Грациозный изгиб ее шеи и обнаженной спины могли свести с ума любого, кому посчастливилось бы их увидеть!

Владимир подсматривать не собирался. Но его взгляд нечаянно уперся в зеркало. И он увидел всё… И отвернулся… И опять наткнулся глазами на зеркало, которых в этом купе не было, разве что, на потолке!.. Поэтому он увидел всё и со всех ракурсов!..

Оставалось только зажмуриться! Но это было как-то не серьезно. Поэтому он сидел и смотрел. Пока не столкнулся с ее синим взглядом… И смущенно опустил глаза.

Тина довольно ухмыльнулась. Он еще не всё увидел! Что же произойдет, когда он увидит всё?! Как бы ей хотелось поскорее его узнать!.. Но она не торопилась. Она выпьет этого мужчину по капле! Он не сдавался, и это возбуждало Тину еще сильнее! Она была женщиной… Великолепной женщиной… И знала это. И знала, что сегодня отдастся ему вся… Потому что этот мужчина ее просто опьянял! Если бы он схватил ее прямо сейчас и полюбил, она сошла бы с ума! Но он почему-то медлил…

Владимир вдруг вспомнил о том, как Снежка стояла в его шелковой полупрозрачной рубашке на фоне алого заката в тот первый вечер в его квартире. А потом повернулась к нему, и он увидел почти все!.. А потом она ушла, вздохнул он, и заперлась в своей комнате… Потому что ненавидит его…

Тина разочарованно натянула блузку. Какую-то из общего перечня. А, впрочем, с тем же успехом могла натянуть любую другую. Потому что он опять куда-то уплыл… Господи, как с ним, все-таки, трудно! А, может, он задумался не о своей предыдущей женщине, а о предыдущей войне? Наверняка, о войне. Мужчины такие предсказуемые!

– Влади-мир… – пропела Тина, наклоняясь к его уху.

Он очнулся от грустных мыслей о Снежке и помотал головой.

– Владимир! Мы же хотели пойти в ресторан!.. Или…

– Да! – вскочил он. – В ресторан!

Тина отвернулась и скрипнула зубами. И, слава Богу, что он этого не заметил… Делать нечего… В вагон-ресторан, значит, в вагон-ресторан.

Это была самая роскошная пара в летящем сквозь вечер отдельно взятом вагоне-ресторане. Молодой красавец летчик-майор и зрелая женщина-красавица.

Тина была очень хороша в ярко-синей блузке, внятно обрисовывающей ее грудь, и черной, не менее внятно обрисовывающей бедра, юбке. Она смотрела на него голодными глазами, а он этого не замечал. Или делал вид, что не замечает…

Они сели напротив друг друга. Хотя Тина, конечно, предпочла бы усесться рядышком, чтобы можно было ненароком прижаться к нему плечом или коленкой, или, если повезёт, грудью.

– Шампанского, – сказал Владимир, когда к ним подошла симпатичная молоденькая официантка с небрежно выбившимися из-под заколки белокурыми волосами и серыми глазами… Чем-то похожая на Снежку… Которую лучше позабыть!

– Еще что-нибудь? – улыбнулась она Владимиру и окинула ненавидящим взглядом его спутницу.

– Тина? – спросил он.

– Принесите нам графинчик водки и мясное ассорти, милочка, – мягким, протяжным голосом сказала Тина, отложив меню. – Или вы можете что-то еще?

– Только то, что указано в меню, – поняла девушка ее прозрачный намек.

– Тогда всё, – ответила Тина. – Хотя, – остановила она уже уходящую официантку. – Принесите что-нибудь на десерт… Шоколад… Или мороженое… Нам все равно.

Официантка кивнула, прикусив губу, и ушла. Тина проводила официантку снисходительной улыбкой… Незримая дуэль окончилась…

– Скажите, – спросил Владимир. – Тина – это сокращенно от Валентины?

– Нет, – она слегка смутилась. – Просто, Тина…

– Странное имя, – сказал Владимир.

– Ничего, я привыкла, – улыбнулась она. – И вы привыкнете!

К ним снова подошла официантка, поставила на столик бутылку шампанского и графин водки, а затем ловко раскупорила вино и разлила его по бокалам.

Тина полностью проигнорировала ее появление. Девушка покосилась на нее, сверкнув своими серыми глазами, и молча удалилась…

Владимир налил себе водки и вдруг снова вспомнил о Снежке. Такой непокорной. Такой непонятной… Или непонятой?.. Милая!.. Что ты сейчас делаешь? О ком сейчас думаешь?.. А, может, вспоминаешь о своем нелюбимом муже, тупоголовом и неказистом майоре?

– Влади-мир, – прорвался в его мысли голос Тины. – Алё-о… Опять вы где-то летаете? Скажите, а за что у вас ордена? Вы воевали?

– Что? – спросил он, опрокинул рюмку в рот и налил по новой.

– Да, нет… Это я так, просто, – Тина посмотрела на него и пригубила шампанского.

– Да, – сказал Владимир. – В Испании.

– Значит, вы тот самый Иволгин?

– А? – Владимир снова выпил и налил себе опять.

– Вы и есть Герой Советского Союза Иволгин?

– И что? – пожал он плечами.

– Да, нет, ничего, – сказала она, припушив черными ресницами свои синючие глаза. – Я уже и сама догадалась.

– Да, ну? – удивился Владимир.

– Давайте, лучше выпьем за вас, – Тина повела своими красивыми черными бровями и одним долгим глотком опустошила бокал до донышка. – Но пасаран!

– Ваше ассорти, – незаметно подкравшись, поставила перед ними блюдо официантка. И улыбнулась, обращаясь только к Владимиру. – Вам десерт сразу принести?

Хороша, подумал он, окидывая ее взглядом. Очень даже ничего, если не сказать большего! И на Снежку чем-то похожа.

– Нет, девушка! – резко сказала Тина, заметив, как он на нее посмотрел. – Потом!

Махнув Владимиру своими безнадежно черными ресницами, официантка исчезла. Прикусив губу. Эта рыжая вцепилась в своего спутника всеми когтями! Чтоб ей!..

Владимир поднял рюмку, посмотрел ее на свет и вдруг подумал, а что если он пошлет всё на хрен? Возьмет и пошлет на хрен свою спутницу! Которая так откровенно к нему липнет. А потом, возьмет и пошлет туда же Снежану Георгиевну!.. Раз она любит другого!.. Вот, пусть к нему и идет!

Нет!! Никогда!!! Только не это…

Владимир скрипнул зубами и опрокинул рюмку в рот. И налил снова. Завтра он еще будет ехать… Ехать до следующего утра… Поэтому сегодня напьется!

– Вы женаты, Владимир? – вдруг спросила Тина.

– Да, – хмуро ответил он. – А вы замужем?

– Увы, – вздохнула она.

– А почему так печально? – поинтересовался Владимир.

– Слишком большая разница в возрасте, – снова вздохнула Тина. – Я была совсем девчонка… А он, весь такой орденоносец, начдив, герой Гражданской…

– Начдив? – Владимир выпил свое шампанское и налил еще. А потом долил вина в ее пригубленный бокал.

– Тогда был начдив. А теперь – комкор, – Тина отвернулась и посмотрела в окно на проносящиеся мимо них поля и перелески.

– Вы едете к нему? – спросил Владимир, немного помолчав.

Она была замужем. И, слава Богу!

– Нет, уезжаю… – ответила Тина.

– Почему? – приподнял бровь Владимир.

И ей это понравилось. Она, похоже, сумела все-таки его чуть-чуть заинтриговать. Это было так многообещающе!..

– Вы не подумайте! – засмеялась она низким грудным смехом и окатила его своим бездонно-синим взглядом. От которого у Владимира опять побежали мурашки по телу. – Я не беглянка! Просто решила навестить родителей…

– А почему одна, без сопровождения? – прищурился слегка захмелевший Владимир. – Ваш муж не боится, что вас у него украдут?

Тина снова засмеялась. Он начал говорить ей комплименты! Кажется, у них потихоньку налаживается!.. Это было так романтично!..

– Мы с ним давно уже просто друзья! У него так много дел, что на меня времени совсем не остается, – она притворно вздохнула. – Он уходит на службу, я еще сплю. А приходит, я уже сплю. Впрочем, и в выходные от него никакого толку, – она грустно улыбнулась, опустив лукавые глаза. – Выдумывает всякие отговорки. Возраст, наверное…

Так-так, подумал он, все опаснее и опаснее! И поднял бокал с шампанским. Но выпить не успел.

– Владимир, – пьяненько хохотнула Тина. – А почему мы с вами до сих пор на вы? Может, надо выпить на брудершафт?