Текст книги "Горошина для принцессы"

Автор книги: Олег Шушаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Разобрать, где свои, где противник, было практически невозможно, и Владимир, выругавшись в сердцах, подал команду об отмене атаки.

От бомб они избавились над озером Талым, одним из заранее предусмотренных для этой цели полигонов. И лишь значительно позже, во время допросов, узнали, что едва не казались виновниками международного скандала, чреватого большими осложнениями. Потому что бомбы, которые они свозили туда-сюда, до Хасана и обратно, были не простыми, а химическими. То есть снаряженными ОВ… А, проще говоря, отравляющим газом…

Внешне осколочно-химические авиабомбы АОХ-10 ничем не отличались от обычных осколочных АО-10, а старший лейтенант, который получал их на складе, не удосужился проверить маркировку. Впрочем, он все равно мало, что в ней смыслил, потому что был не оружейником, а пилотом. Вооруженец, ясное дело, такой ошибки не допустил бы.

Владимир, осматривая свой самолет перед этим злополучным вылетом, тоже ничего не заподозрил. Бомбы как бомбы. Висят, как положено. Осталось только довезти до места, да угостить непрошенных гостей!

Уже после боев на одну такую бомбу, случайно забытую на аэродроме, наткнулись армейские разведчики и решили подорвать там же, где нашли. Ядовитое облако понесло на автомобильную трассу, и только чудом никто не пострадал…

Об этой нелепой истории с отравленными бомбами Владимиру позднее еще напомнят. Усилиями чекистов обычная безалаберность превратится в злой умысел. И обвинения, выдвинутые против него, будут уже не такими безобидными…

Но это произойдет немного позднее…

А пока Владимир по нескольку раз на день водил своих орлов на штурмовку и ни о чем другом не думал.

Кроме предстоящего рано или поздно объяснения со Снежкой по поводу своего затянувшегося отсутствия! И лишь скрипел зубами от бессилия… Потому что никакой возможности связаться с ней, и объяснить ситуацию не было.

Он давно уже изругал себя последними словами за то, что сразу не увез ее с собой в бригаду. Там, в военном городке, она хоть что-то могла о нем узнать! Хотя бы то, что он жив-здоров, не убит, не ранен, летает и бьет самурайскую нечисть… И вообще… Сарафанное радио никто еще не отменял, и женсовет был в курсе всех событий не хуже начальника особого отдела! Если не лучше!..

Будь Снежка в городке, Владимир мог бы даже передать ей письмецо со связным У-2, как это делали другие летчики, время от времени отправляя весточки своим боевым подругам… Одна ма-аленькая записочка могла бы избавить его от оч-чень больших неприятностей!

Однако хуже всего было то, что, на самом деле, Снежка была совсем рядом! Всего в полусотне километров! Только перелететь через Уссурийский залив и всё!..

Казалось бы, о чем речь?! Взять тот же У-2 и махнуть на ночь во Владивосток!.. Был бы простым лейтенантом, наверное, так и сделал бы! Плюнул на всё и удрал тайком в самоволку!..

Увы! Владимир был не лейтенантом, а целым майором! И тэдэ, и тэпэ! Что называется, пионер – всем ребятам пример!.. Поэтому, хоть и смотрел с тоской на восток, никаких глупых выходок себе не позволял… А всю накопившуюся злость вымещал на самураях!

К этому времени для удара по озверевшему врагу советское командование стянуло в район боев три стрелковых дивизии с частями усиления и механизированную бригаду, почти триста танков и двести пятьдесят самолетов!

Генеральная атака была назначена на девять утра шестого августа.

Собственно говоря, сосредоточение войск на исходных рубежах было полностью завершено еще второго, и особой нужды растягивать удовольствие не было. Но, во-первых, уже двое суток шли проливные дожди, и авиация не летала. А во-вторых, и в главных, шестого числа Отдельная Краснознаменная Дальневосточная Армия отмечала девятую годовщину со дня формирования, и маршал Блюхер решил приурочить к этой знаменательной дате разгром зарвавшихся японских милитаристов.

Тогда эта оттяжка наступления казалась вполне оправданной, но впоследствии, наряду с другими промашками и недочетами, была поставлена маршалу в вину…

В соответствии с планом операции, две дивизии, одна с севера, а другая с юга, при поддержке танков и артиллерии должны были одним молодецким ударом выбить самураев с захваченных ими высот. Перед началом атаки предполагалось нанести два массированных бомбоштурмовых удара с воздуха и провести сорока пяти минутную артподготовку. Третья дивизия находилась в резерве и прикрывала правый фланг ударной группировки.

Ясное дело, в приказе, который Владимир получил пятого числа, всех этих подробностей не было. Но начальник ВВС фронта комбриг Рычагов, прилетевший на собственном истребителе следом за нáрочным из штаба армии, добавил кое-что от себя лично, и картина происходящего стала яснее.

– Твоя задача, – сказал Рычагов. – Заткнуть пасть зениткам!.. В непосредственном прикрытии ТБ пойдут «ишаки». Впрочем, появления самураев в воздухе не ожидается. Сидят себе в Хуньчуне, прижались, и нос боятся высунуть! – усмехнулся он. – Но мало ли что! Поэтому, на всякий случай, я даю бомберам двадцать пять «ишаков». А ты пойдешь в нижнем эшелоне, с бомбами. – Рычагов пустил в ход руки, наглядно объясняя диспозицию. – А перед тем как ТБ встанут на боевой, оторвешься и в пике всей группой ударишь по зениткам! Сначала бомбами, а потом пулеметами! Пройдись по ним, как следует! Что бы ни одна тварь не тявкнула, когда ТБ подойдут!

– Сделаем! – кивнул Владимир, а потом не удержался и спросил. – А если самураи все-таки появятся?..

– Вряд ли… – сказал Рычагов и прищурился. – Ну, а если появятся, можешь с ними развлечься, возражать не буду. Но, только после того, как разделаешься с зенитками! Понял?

– Понял, – улыбнулся Владимир. – Спасибо, Павел!..

А на рассвете он зачитал перед строем приказ командующего фронтом:

– Нанести сокрушительный удар по коварному врагу, уничтожить его до конца – таков священный долг перед Родиной каждого бойца, командира и политработника!..

Однако вылет пришлось отложить из-за тумана, и все тщательно расписанные по минутам планы полетели в тартарары!..

Немного развиднелось лишь после обеда…

Вскоре над Заимкой в сторону Посьета на высоте полторы тысячи метров прошла первая волна бомбардировщиков – восемьдесят СБ. А еще через полчаса показалась вторая – сорок четырехмоторных гигантов в окружении двух с половиной десятков маленьких, юрких истребителей.

Владимир поднял свою группу «по-зрячему», собрал ее над аэродромом и пристроился к ТБ.

В начале четвертого первые колонны скоростных бомбардировщиков показались над Безымянной и Заозерной, и на головы самураев посыпались фугасные авиабомбы. Помимо окопов и блиндажей, отрытых японцами на гребнях захваченных сопок, бомбардировке подверглись артиллерийские батареи на маньчжурской стороне границы.

Приближаясь, Владимир видел, как в озеро прямо под ними упал горящий СБ. Еще один, оставляя за собой дымный след и снижаясь, тянул на север…

Вражеских истребителей в воздухе не было, зато вовсю свирепствовали зенитки! В небе тут и там мелькали черные шапки разрывов, а с земли раскаленным пунктиром навстречу приближающейся армаде тянулись нити трассирующих снарядов.

Такого плотного заградительного огня Владимиру видеть еще не приходилось!

Он стиснул зубы, покачал крыльями и толкнул ручку от себя, переходя в пике. И тридцать «чатос», со снижением устремились навстречу сверкающим трассам…

Сбросив бомбы, И-пятнадцатые ударили по расчетам зенитных орудий из пулеметов. И успели сделать еще два захода, прежде чем над ними распластали свои широкие крылья ТБ. К этому времени самураи вняли увещеваниям «чатос», зенитный огонь заметно ослаб, и небо очистилось от черных пятен и ослепительно белых трасс.

Тяжелые бомбардировщики, идя как на параде, неторопливо высыпали на врага более тысячи стокилограммовых фугасных авиабомб. А напоследок добавили еще и тысячекилограммовых!..

Земля содрогнулась от удара неимоверной силы и огромные облака пыли окутали гребни сопок…

А потом заговорила корпусная и дивизионная артиллерия!

Уводя домой свою группу, Владимир видел, как в пыли сверкают разрывы снарядов и поднимаются в воздух султаны развороченной земли. Уцелеть в этом аду было попросту невозможно!

Но самураи оказались очень живучими! И за три дня, которые понадобились, чтобы окончательно с ними расправиться, провели двадцать бешеных контратак!

Десятого числа, в последний день боев, группа Владимира участвовала в контрбатарейной борьбе, выявляя артиллерийские позиции противника и обозначая их место разрывами авиабомб. И понесла свою первую и, к счастью, единственную, потерю… Зенитным огнем был сбит один самолет… Пилот погиб…

Лишь к полудню одиннадцатого августа над щедро политыми кровью советских бойцов высотами, наконец, снова воцарилась тишина.

Воспользовавшись установившимся затишьем, Владимир немедленно вылетел в штаб бригады. Набрав над заливом полторы тысячи метров, он прошел над Владивостоком и повернул на север.

Ему очень хотелось завернуть ненадолго в город, но он сумел удержаться от соблазна! Сначала в бригаду! Час туда, час там, прикинул он. Посмотреть, проверить, как и что! А потом назад! Каких-то три часа и всё!..

Владимир уже три недели не видел Снежку. И очень хорошо представлял себе громы и молнии, которые обрушатся на его бедную голову, когда он вернется.

В бригаде, слава Богу, все было в ажуре! За исключением привычных и совершенно обыденных мелких неприятностей, вроде двух разбитых по не боевым причинам истребителей (один при посадке на незнакомом аэродроме угодил в канаву, а на другой, выруливая, наехал тяжелый бомбардировщик).

Владимир приказал подготовить У-2 к вылету, наскоро просмотрел накопившиеся бумаги и, отдав необходимые распоряжения, умчался во Владивосток.

Уже давно стемнело… Он совершенно продрог, сидя на холодном ветру…

Солнце, так и не вынырнув из-за низких грязно-серых туч, ушло за горизонт, утопившись в черном, ледяном море. Которое совсем слилось с таким же черным небом. Лишь пенистые белые гребни тяжелых волн отделяли их друг от друга…

Начальник воздушных сил фронта высоко оценил действия шестьдесят девятой авиабригады в ходе боев и представил ее командира к ордену Ленина и очередному воинскому званию полковника.

Владимир тоже был доволен действиями подчиненных. Да, и своими, если честно.

Однако к эйфории от победы над сильным и опасным врагом, как ложка дегтя к бочке с медом, примешивалась горечь. Слишком уж много бардака творилось вокруг в эти жаркие летние дни! Поэтому он нисколько не удивился, когда в начале сентября его под роспись ознакомили с секретным приказом наркома обороны «два ноля сорок» от четвертого девятого тридцать восьмого.

Который позднее сыграл такую роковую роль и в его жизни…

Жесткие, чеканные фразы этого приказа навсегда врезались в его память: «Боевые операции у озера Хасан обнаружили огромные недочеты в состоянии КДфронта… Боевая подготовка войск, штабов и командно-начальствующего состава оказались на недопустимо низком уровне… Снабжение войсковых частей не организовано… Из-за расхлябанности, неорганизованности и растерянности командно-политического состава, начиная с фронта и кончая полковым, мы имеем сотни убитых и тысячи раненых».

Потери действительно были тяжелыми. Владимир видел сводку. За четыре дня наступления самураи сожгли двадцать четыре танка, а еще пятьдесят шесть подбили! Погибло более семисот человек, три тысячи было ранено…

»Японцы были разбиты и выброшены за пределы нашей границы только благодаря боевому энтузиазму бойцов, готовых жертвовать собой, защищая честь и неприкосновенность территории своей великой социалистической Родины, а также благодаря умелому руководству операциями против японцев тов. Штерна и правильному руководству тов. Рычагова действиями нашей авиации…

Все рода войск, в особенности пехота, обнаружили неумение действовать на поле боя, маневрировать, сочетать движение и огонь, применяться к местности, вследствие чего понесли большие потери».

Приказ не оставлял никаких сомнений и в том, кто во всем этом виноват: «Виновными в понесенных нами чрезмерных потерях являются командиры, комиссары и начальники всех степеней… И в первую очередь маршал Блюхер.

Вместо того чтобы честно отдать все свои силы делу ликвидации последствий вредительства и боевой подготовке КДфронта и правдиво информировать наркома и Главный военный совет о недочетах, Блюхер систематически, из года в год, прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах…

Сидевшие рядом с Блюхером многочисленные враги народа умело скрывались за его спиной, ведя свою преступную работу по дезорганизации и разложению войск КДфронта… Все его поведение за время, предшествующее боевым действиям, и во время самих боев явилось сочетанием двуличия, недисциплинированности и саботирования вооруженного отпора японским войскам».

В дебри высокой политики Владимир не лез, но о конфликте маршала Блюхера с комкором Фриновским, первым заместителем наркома внутренних дел, слышал.

Фриновский прибыл на Дальний Восток еще в начале июля. И прибыл не один. А с группой следователей по особо важным делам. Которые немедленно к расследованию этих самых дел и приступили…

Когда разгорелся дипломатический конфликт с Японией по поводу Хасана, Блюхер, опасаясь вооруженного столкновения, поспешил обвинить в обострении обстановки командование Посьетского погранотряда. И послал в Москву телеграмму о том, что это наши пограничники, самочинно заняв Заозерную, на три метра нарушили советско-маньчжурскую границу!.. Мало того, пытаясь убедить в своем миролюбии самураев, маршал приказал отвести с Заозерной взвод поддержки, фактически оставив пограничный наряд в одиночку перед лицом готового напасть противника…

Который тут же и напал. Как нападает пес, почуявший, что его боятся…

Комкор Фриновский, до этого много лет подряд возглавлявший Главное управление пограничной и внутренней охраны НКВД, ясное дело, горячо вступился за своих. Приехавший вместе с ним замнаркома обороны начальник Главного управления политпропаганды Красной Армии Мехлис целиком и полностью поддержал Фриновского в борьбе с потерявшим нюх маршалом…

Заканчивался разгромный приказ весьма сурово: «В целях скорейшей замены негодного и дискредитировавшего себя в военном и политическом отношении командования и улучшения условий руководства управление Краснознаменного Дальневосточного фронта расформировать… Маршала Блюхера от должности командующего отстранить».

Однако отстранением дело не окончилось, и вскоре опальный маршал был арестован. Впрочем, не только он…

В конце сентября было возобновлено расследование дела о химических бомбах. Были взяты под стражу и начальник склада, их выдавший, и старший лейтенант, их получивший, и даже комэска, который подписал накладную… Хотя комэска вообще был ни при чем, потому что злосчастная накладная была оформлена, как положено!

Следствие разберется, ответили Владимиру, когда он попытался заступиться за комэска. Вы лучше о себе побеспокойтесь, товарищ майор, сказали ему…

И Владимиру снова пришлось давать объяснения…

А как это так получилось, что никто не обратил внимания на несоответствие маркировки на подвешенных бомбах? И кто в этом виноват? И не усматриваете ли вы злого умысла в действиях своих подчиненных?..

Владимир ничего такого, само собой, не усматривал. Неорганизованность и халатность – да! Расхлябанность и безалаберность – однозначно! Но не злой умысел! Хотя злой умысел в отношении врага в ходе боевых действий даже приветствуется!

Этот аргумент вызвал живой интерес у следователя, и Владимир прикусил язык, сообразив, наконец, что любое сказанное им слово может быть и, скорее всего, обязательно будет, истолковано превратно.

А мог бы сообразить и пораньше.

Как только увидел это одутловатое, нездорового бледного цвета лицо с мясистым носом и широкими залысинами. Как только заглянул в эти маленькие, спрятавшиеся под пенсне, свиные глазки…

Почему же его сразу не насторожило то, что ничем не примечательным происшествием занимается следователь по особо важным делам, целый майор Государственной безопасности, ромб в петлице? А, ведь, должно было! Обязательно должно было его насторожить! Но не насторожило…

Майор не торопился, но копал глубоко… И дело, казавшееся вначале таким незначительным, день за днем росло, как снежный ком, затягивая в омут все больше и больше людей. Вызывая Владимира на беседу (пока еще только на беседу!), следователь раз от разу становился все наглее. К этому времени один за другим были арестованы заместитель Владимира, помощник по воздушно-стрелковой службе, начальник штаба и начальник политотдела бригады…

Задавая свои хитрые вопросы, следователь все время шевелил пальцами. Почему-то именно это непрерывное пошевеливание раздражало Владимира сильнее всего. Но следователей не выбирают. И он сдерживался…

На берег опустилась ночь. Владимир поднялся и, припадая на раненую ногу, медленно зашагал назад, в санаторий…

Он придёт сюда завтра… И послезавтра… И будет приходить снова и снова до тех пор, пока не вспомнит всё…

Чтобы всё позабыть.

В конце октября вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями участников боев у озера Хасан.

Таких массовых награждений до сих пор еще не было! Двадцать шесть человек были удостоены звания Герой Советского Союза, более четырех тысяч бойцов и командиров награждены орденами, а еще две с половиной тысячи – медалями!

Но фамилия Владимира в списках награжденных отсутствовала…

Потому что его представление было отозвано назад.

В дни, когда вся страна чествовала героев Хасана, арестованный за контрреволюционную деятельность, вредительство, диверсии и террор бывший командир шестьдесят девятой истребительной авиационной бригады Герой Советского Союза майор Иволгин сидел в одной из камер Управления НКВД по Дальневосточному краю…

Глава вторая

…Первое время после того, как Владимир уехал, Снежка ни о чем не беспокоилась…

Устроившись в гостинице, она достала кое-что из чемоданов, но по-настоящему распаковываться не стала, ожидая, что Владимир, как и обещал, вот-вот пришлет за ней машину или приедет сам.

Но шли дни, а он все не появлялся и не появлялся…

В номере ей сидеть не хотелось, и она много гуляла. Изучив центр города и обследовав близлежащие магазины, Снежка быстро потеряла к ним интерес и большую часть времени проводила на пляже. Загорала и ела мороженое. А по вечерам ходила в кино или валялась на кровати с книжкой…

Пока в субботу, тридцатого июля, по городу не пронеслись слухи о нападении самураев на наших пограничников недалеко от Посьета.

Знакомых во Владивостоке у Снежки не было, но, тем не менее, она недолго оставалась в неведении. О ходе кровопролитных боев с японцами со всеми подробностями ей доложила горничная Марья Ивановна, которая приходила убираться в номере.

Когда она ушла, Снежка сначала кинулась укладывать вещи, чтобы немедленно ехать к Владимиру. А потом села на кровать и застыла, уронив руки от отчаяния…

Куда? Куда ехать-то?..

Она даже не знала, где дислоцируется, эта его чертова шестьдесят девятая авиабригада! Может совсем рядом, а может за пятьсот верст!

Если бы она могла, то придушила бы Владимира собственными руками! За то, что он бросил ее одну, уехал и даже не сказал куда!

И сама она тоже хороша! Расслабилась, как дура, за две недели в дороге, и позабыла обо всем!.. А ведь, знает же! Отлично знает, что такое армия! Что в любой момент может придти приказ, заревут моторы, и полетят родные на юг или на север, на запад или на восток!.. Куда начальство укажет!

А ты сиди и жди мужа, пока это самое начальство соизволит дать отбой!

Господи, вот влипла-то, подумала Снежка!.. И даже спросить не у кого, где он и что он!.. Господи, хоть бы в Посьете, или как там его, все поскорее закончилось!

Но шел день за днем, бои продолжались, а слухи множились…

Снежка, всерьез обеспокоенная отсутствием вестей от Владимира, уже подумывала сходить в штаб армии и попроситься на прием к члену военного совета или начальнику политуправления, чтобы разузнать о муже хоть что-нибудь. Но пока еще ждала, понимая, что Владимир был бы очень не доволен такой самодеятельностью.

Горничная регулярно снабжала ее последними новостями, но даже она не знала, когда самураям, наконец, надают по сусалам и выпроводят вон!

Долго ли, коротко ли, но прошло уже две недели с момента отъезда Владимира, а от него не было ни слуху, ни духу…

По словам Марьи Ивановны, получавшей информацию из самых достоверных и заслуживающих доверия источников, сталинские соколы давали самураям прикурить по полной программе. И что-то подсказывало Снежке, что Владимир никак не мог оказаться в стороне от этой процедуры…

Когда в понедельник, восьмого августа, «Известия» опубликовали сообщение штаба первой Приморской армии Краснознаменного Дальневосточного фронта, в котором утверждалось, что «Советские части очистили нашу территорию от остатков японских войск, заняв прочно наши пограничные пункты», Снежка вздохнула с облегчением. Но через два дня «Известия» сообщили: «Японские войска вновь предприняли ряд атак на высоту Заозерную, занимаемую нашими войсками. Японские войска были отброшены с большими для них потерями»…

Господи, подумала Снежка, да, когда же вы уйметесь-то?! И крепко зажмурилась… Всё! Кончилось ее терпение!.. Если завтра к вечеру от Владимира не поступит известий, она пойдет к члену военного совета и сама все узнает!

Снежка зарычала и изо всех сил врезала по морде ни в чем не повинной подушке! И еще, и еще!.. Ей так хотелось что-нибудь разбить!.. И желательно об чью-то стриженую под полубокс рыжую башку!.. Пусть только вернется!.. Она ему!.. Она его!..

Снежка всхлипнула, уткнулась лицом в избитую подушку и разревелась…

Господи, только бы он вернулся! Только бы вернулся живой и невредимый! А уж она ему!.. А уж она его!.. Зацелует до смерти!..

Весь следующий день она просидела в номере. И даже не пошла за этой противной газетой! А вдруг там опять сообщение о новых атаках японских войск! Но под вечер все-таки не выдержала и решила прогуляться до киоска «Союзпечати». Надела туфельки, взялась за дверную ручку…

И замерла…

Потому что сердце вдруг заколотилось у нее в груди, как сумасшедшее!.. Пройдя сквозь толстые кирпичные стены, ее настигла неслышная вибрация знакомых шагов… По лестнице поднимался Владимир… Снежка знала это совершенно точно!

Странная слабость вдруг охватила ее. Она закрыла глаза… Скрипнула, открываясь, дверь и вошел он… Снежка покачнулась и угодила в крепкие объятия.

– Володя, – прошептала она и склонила голову на родное плечо.

– Снежка, – прошептал он, подхватывая ее на руки.

– Как ты долго…– судорожно вздохнула она, обняла его за шею и заплакала.

– Ну, что ты… Что ты… – принялся целовать ее Владимир. – Все хорошо…

Он притворил за собой ногой дверь, а потом отнес всхлипывающую Снежку в комнату и сел на кровать, усадив ее к себе на колени. И стал укачивать, как маленькую, приговаривая потихоньку:

– Жил да был один сверчок-чок, он скрипел, как старичок-чок, а потом сказал «Молчок-чок!» и улегся на бочок-чок…

– А ты не будешь больше меня одну оставлять? – улыбнулась сквозь слезы Снежка.

– Ни-ко-гда… – сказал Владимир.

И она поверила…

И ответила на его поцелуй. Который из нежного и легкого мгновенно превратился в страстный и глубокий…

Одна рука Владимира обнимала Снежку за талию, а вторая скользила по тонкому ситцу ее платья, невероятным образом оказываясь везде и всюду одновременно… Господи, как она соскучилась по его ласкам, промелькнуло в Снежкиной голове!.. Ее словно током било от его прикосновений!

Владимир уронил ее на постель и, отшатнувшись, стал лихорадочно срывать с себя одежду… Пока он раздевался, Снежка сдернула через голову и отшвырнула прочь платье, а потом откинулась на спину… И позабыла обо всем на свете, слившись с ним воедино…

Когда они пришли в себя, стояла глубокая ночь…

Их освещенный ярким лунным светом номер очень походил на поле боя. Сбитая простыня свисала с кровати, одеяло и подушки упали на пол, по всей комнате валялась разбросанная одежда…

Владимир лежал, совершенно обессиленный, а Снежка, устроившись у него на плече, тихонько гладила его грудь, перебирая густые рыжие волосы… А потом нашла пальчиком сосок… Ей вдруг так захотелось поцеловать этот кружок, что она не удержалась и поцеловала…

А лучше бы этого не делала!

– Воло-дя! – прошептала она предостерегающе, увидев, как он разгорается прямо на глазах. – Тебе надо выспаться… Нет!.. Володя… Нет…

Но все увещевания были бесполезны. Он подмял ее под себя и снова принялся ласкать. А она лежала, отдавшись ему вся, целиком и полностью, и даже не шевелилась, наслаждаясь его неистощимой силой и любовью.

Владимир не успокоился до тех пор, пока Снежка, вспыхнув от его огня, не загорелась с той же страстью. И вновь довел ее до самого пика. И рухнул в пропасть сладкого безумия вместе с ней…

Неудивительно, что они проспали до обеда…

Перекусив на скорую руку, Владимир отправился в штаб армии.

И Снежка вместе с ним. Наученная горьким опытом, она теперь ни на шаг не отпускала его от себя. И сидела на лавочке в сквере до тех пор, пока Владимир не разобрался, наконец, со своими делами.

Само собой, ему нужно было срочно лететь в бригаду! Ничего иного Снежка и не ожидала! Но на этот раз провести себя не дала. И сказала, как отрезала:

– Без меня ты никуда не полетишь!

Владимир почесал в затылке, но промолчал.

Наверное, увидел что-то такое в ее рассерженных глазах, раз не посмел возражать, подумала Снежка! Надо будет посмотреться в зеркало и запомнить!

– Ну, ладно, – вздохнул Владимир. – Завтра утром полетим вместе. У меня тут как раз У-2 стоит. Собирай свои чемоданы.

– Ура! – взвизгнула Снежка и повисла у него на шее.

Сборы были недолгими, потому что она так и не удосужилась разобрать вещи.

Поскидав как попало тряпки в чемодан, Снежка щелкнула замками и прыгнула на колени к Владимиру. Который, сидя в уголке на стуле, с улыбкой наблюдал за ее хлопотами…

Нацеловавшись вдосталь, они отправились в ресторан поужинать, а потом опять до самого утра занимались любовью, не обращая внимания на жалобный скрип вконец замученной кровати…

В командирском доме в военном городке комбригу полагалась двухкомнатная квартира. От которой Владимир сразу же отказался, отдав ее помпотылу, у которого было трое детей и теща. А себе взял его, однокомнатную.

С уборкой будет меньше возни, согласилась с ним Снежка…

В остальном их новая квартира была очень похожа на ту, в которой они до этого жили в Пушкине. Все то же самое. Занавески на веревочках и мебель с инвентарными номерами. Только без ванны. И туалет на улице.

В качестве некоторой компенсации на кухне имелся большой оцинкованный чан, в котором можно было постираться. И даже ополоснуться, при желании. А в коридоре за шторкой на всякий «пожарный» случай стояло поганое ведро.

Одним словом, обычные тяготы и лишения армейской жизни. На которые Снежка, изрядно помотавшись с отцом по гарнизонам, давно уже не обращала внимания.

Зато они были вместе!

И, уходя на службу на рассвете, на закате Владимир возвращался домой! Каждый день! А по воскресеньям всецело принадлежал только ей одной!

Ну, почти всецело!.. Насколько это было возможно при его должности!

Слава Богу, думала Снежка, что он у нее не отличался особой тягой ни к рыбалке, ни к охоте, как другие мужчины! Иначе все свободное время, как и они, пропадал бы с ружьем да удочкой!

Иные жены, особенно те, у которых были дети, сами поощряли своих благоверных на охотничьи подвиги. Когда семеро по лавкам, да по люлькам, любой приварок ко двору! Поэтому степень радушия, с которым они встречали возвращающихся мужей, зависела от количества добытых ими гусей и уток!

Снежке командирского пайка вполне хватало, и мужа она предпочитала держать при себе. И вообще по выходным позволяла ему вставать с кровати только для того, чтобы пообедать или поужинать!

А потом загоняла обратно в постель и вновь набрасывалась на него!..

Впрочем, время от времени Снежка разрешала Владимиру побродить по тайге. Но, ясное дело, лишь в ее сопровождении!

Они запасались бутербродами и квасом, и уходили в сопки на весь день. Дежурный по штабу бригады, само собой, ставился в известность, где искать командира, если что. Но получал при этом жесткие и недвусмысленные инструкции приступать к поискам лишь в самом крайнем и совершенно неотложном случае!

А места вокруг были замечательные! Заросшие соснами и кедрачом сопки, небольшие речки с прозрачной ледяной водой, огромное количество непуганого зверья и птиц! Которые могли резвиться на свободе, сколько им вздумается, потому что ни Владимиру, ни Снежке, не было до них никакого дела!

Они собирали грибы и ягоды, а потом загорали, расстелив прихваченную из дома простыню. И, конечно же, любили друг друга! Укрываясь лишь небом…

Ну, а в будние дни, проводив Владимира на службу и расправившись с домашними делами, которых было не очень много, Снежка садилась за учебу…

Восстанавливаться в медицинском она покуда не собиралась… Может быть, позднее… А пока решила подготовиться и сдать экстерном все необходимые зачеты и экзамены, чтобы аттестоваться на фельдшера, и даже уговорила Владимира свозить ее во Владивосток в книжный магазин за учебниками…

Если бы она знала, сколько бед и горя принесет ей эта поездка!..

А тогда, набрав полную сетку книжек и оставив их в машине, они отправились на набережную… Честно отстояв длиннющую очередь, Владимир купил мороженое. Играла музыка, они гуляли, держась за руки, ели эскимо и не сводили глаз друг с друга.

На нем была белоснежная форма, китель и брюки на выпуск, а на Снежке – его любимое, белое с синим, платье. Такими их навсегда и запечатлел уличный фотограф. Влюбленными, молодыми и красивыми…

Стоял прекрасный сентябрьский день. Солнечный и яркий. Словно лето еще не окончилось. Словно не пришла еще осень. Словно зима, холодная и стылая, была еще далеко-далеко…

Внезапно Снежка почувствовала чей-то пристальный взгляд и оглянулась. Но никого не увидела… Какое-то неприятное воспоминание скользнуло тенью по краю ее сознания, но растаяло, так и не оформившись. Она пожала плечами и тут же позабыла об этом мимолетном ощущении.

Владимир травил очередную байку из жизни летчиков. Злоключения глупого пилота достигли кульминации, и Снежка смеялась над бедолагой до слез…

Это был один из самых лучших дней в ее жизни!

Нагуляв зверский аппетит, они завернули в ближайший ресторан. А оттуда в гостиницу. Потому что, натанцевавшись и захмелев от шампанского и объятий Владимира, Снежка наотрез отказалась ехать куда-то, на ночь глядя!