Текст книги "Горошина для принцессы"

Автор книги: Олег Шушаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Владимир почесал в затылке.

А, ведь, как заманчиво! Как заманчиво-то, а!.. Вместе, как в былые времена, полетать, пострелять! Опять же, зная Анатолия, Владимир был совершенно уверен, что пилотаж действительно будет на грани!.. Э-эх, если бы не Снежка!.. В Москве Герой Советского Союза Иволгин неминуемо окажется на виду. И его жена, само собой, тоже! И неудобных вопросов им не избежать…

Анатолий заметил его колебания. Но давить не стал… Ничего, еще не вечер! Сам дозреет!.. И ребята помогут!

– Так, – сказал он. – Ты подумай! Само собой, с кондачка такие дела не решаются! – Анатолий прищурился. – А пока вы будете думать, товарищ майор, я, как старший по званию, вас к себе прикомандировываю! – сказал он официально и вдруг широко улыбнулся. – Тебе все равно сидеть в гостинице еще как минимум сутки! Ты где остановился? В «Москве» или ЦДКА?

– В «Москве», – сказал Владимир.

– Отлично! Мы с Валей тоже там обосновались, пока квартиру ждем! Значит так!.. – он посмотрел на часы. – Сейчас мы с тобой завалимся куда-нибудь перекусить, а потом махнем в ТРАМ-тарарам, то бишь, в Театр рабочей молодежи! Сегодня там ставят «Бедность – не порок» Островского. Между прочим, моя Валя – в главной роли! – гордо сказал Анатолий. – А после спектакля подхватываем Валентину и сразу ко мне! – он положил руку на телефон. – Ребятам я сейчас команду дам, чтобы к столу чего-нибудь сообразили! Посидим, потолкуем, а потом танцы устроим!.. Борька и Мишка придут с женами, а для тебя и Женьки Валя кого-нибудь с собой притащит!.. Для компании!.. А может, еще кто-нибудь потом подтянется на огонек! Я в Доме писателей с такими хорошими ребятами познакомился! – Анатолий поднял трубку и набрал номер. – Борис!.. Я в театр! А ты хватай Мишку и Женьку, и дуйте в магазин!.. Да! Сегодня у меня!.. Кстати! Будет сюрприз!.. Э, нет, так не пойдет!.. Если я скажу, тогда сюрприза не получится!.. Ничего-ничего, помучаетесь маленько!.. Ну, все! До вечера!..

Владимир подождал прямо в кабинете, пока Анатолий закончит самые неотложные дела. После чего, усевшись в «королеву», роскошный Серовский лимузин – подарок испанских товарищей, они поехали в ресторан, поужинали, как следует, а затем махнули в театр.

Спектакль произвел на обоих огромное впечатление.

Хотя Анатолий смотрел эту постановку уже несколько раз, он снова был до глубины души взволнован развертывающейся драмой. Так, словно все это происходило не с Любовью Гордеевной, а с самой Валентиной!

Владимир видел пьесу впервые, и, не скрывая эмоций, вовсю переживал за главную героиню, сразу же влюбившись в этот цельный и сильный характер.

Как гордо ответила она разбитной, веселой вдове в первом действии: «Девушка девушке рознь!»… Как сверкнули ее глаза!.. У Владимира даже что-то к горлу подступило! Ведь, точно также могла бы сказать и обязательно сказала бы Снежка!

А сцена объяснения в любви! Как искренне и просто Любовь Гордеевна призналась в своих чувствах!.. Она сказала Мите, который прочел ей свое стихотворение: «Я тебе сама напишу… Только стихами я не умею». А потом написала на листке «И я тебя люблю!» и отдала ему…

У Владимира так гулко стучало сердце, что он невольно огляделся, не заметил ли кто!.. Куда там! Все взгляды были устремлены на сцену… Анатолий стиснул кулаки так, что побелели пальцы, и практически не дышал, не отрывая глаз от жены.

Э-эх, вздохнул Владимир, вот если бы Снежка написала ему такое!..

А как проникновенно, глядя в зал, прямо на сидящего в первом ряду Анатолия, Валя, то есть Любовь Гордеевна, сказала, обнимая подругу в одной из сцен:

– Ах, Аннушка, как я его люблю-то, кабы ты знала!..

Когда спектакль окончился Владимир вышел из театра и закурил, стоя на крыльце. Написанная еще в прошлом веке пьеса задела его за живое. Прекрасную молодую девушку против ее воли хотели отдать замуж за мерзко хихикающего старого паука только потому, что он был очень богат!.. А ее любимый был беден…

Это ужасно, подумал Владимир, когда юные девушки так беззащитны!.. И чертыхнулся! А сам-то, что сотворил?! Взял и принудил несчастную Снежку выйти за себя! Конечно, он не какой-нибудь, падкий на молоденьких, слюнявый старикан! Но все равно!.. Нельзя же без любви, насильно, отдавать беззащитных девушек замуж!..

В конце второго действия он уже еле сдерживался! Ему жутко хотелось вылезти на сцену и вмешаться! И прекратить этот кошмар! Потому что папаша главной героини, тиран-самодур, пообещал отдать ее этому старику и уперся на своем, как баран!..

И она тоже хороша! Нет бы, за счастье свое побороться! Что же сдалась-то так быстро! «Твоя воля, батюшка!» – передразнил Владимир покорную дочку Любовь Гордеевну… Просто зла на них не хватает! На девушек этих, беззащитных!.. Ведь, понимает же, что не видать ей счастья со старым да нелюбимым, а туда же, под венец! А потом что? Ублажать в постели противного дряхлого старикашку, слезы лить и чахнуть?! Ах, я другому отдана и буду век ему верна?!

Владимир в сердцах раздавил каблуком окурок! Спасибо автору, отвел беду от глупой, послушной барышни! Спас! Вот только в жизни так не бывает!.. Никто не спасет! Надо самому за свое счастье сражаться!..

Он вздохнул. Все вы правильно излагаете, Владимир свет-Иванович! Надо за счастье сражаться! Но сказать-то легко… А если она не любит, что делать? С ней самой, что ли сражаться?!

А может, и с ней, пришла вдруг в голову шальная мысль!.. Ну и что, что не любит! А может, это она просто в чувствах своих еще не разобралась по молодости лет?

Интересно-интересно, подумал Владимир, оживляясь! А может надо просто быть понастойчивей, да потерпеливей? А может, надо что-нибудь придумать эдакое, поромантичней, и вскружить девчонке голову? А может…

Та-а-ак, решил Владимир, в этом что-то есть! И надо это как следует обдумать!

Анатолий долго ходил по опустевшему вестибюлю, поджидая Валентину. Наконец, она вышла. На ней был голубенький костюмчик, который нравился ему больше всех остальных ее нарядов. Потому что именно в нем она была, когда они познакомились… Два месяца назад… С тех пор он не расставался с ней ни на один день! И каждый из них длился целую вечность! Но пролетал как мгновение…

– Познакомься, Валя, это мой боевой друг Владимир Иволгин! Герой Советского Союза! – сказал Анатолий, глядя на жену влюбленными глазами.

– Валя Серова, – протянула она руку.

– Володя, – аккуратно пожал ее тонкую ладонь Владимир.

На сцене Валентина выглядела значительно взрослее. А вблизи оказалась совсем еще юной девушкой.

Они с Анатолием очень хорошо смотрелись рядом! Они были словно созданы друг для друга! Плотный и коренастый, русоволосый молодой полковник в темно-синем френче, весь в орденах, и крепкая, с прекрасной фигурой и пышной грудью, белокурая красавица в голубом костюме…

Анатолий с такой любовью смотрел на нее, а она на него, что у Владимира перехватило горло от тоски! Ну, почему у него-то все так неудачно в жизни сложилось! Он отвернулся, чтобы не выдать своих чувств…

Впрочем, не стоило особо беспокоиться. Потому что, находясь рядом, эти двое видели только друг друга, отрываясь лишь иногда, и лишь на миг. Когда назойливым окружающим все-таки удавалось привлечь к себе их внимание…

Вечеринка у Серовых удалась на все сто!

Сначала были только свои. Смирновы, Якушины, Женька Антонов, Владимир и две Валиных подружки, Женя и Маша… Молоденькие и очень симпатичные девушки…

Дамы хлопотали вокруг стола, а старые боевые друзья окунулись в расспросы и воспоминания… И в гостиничном номере словно повеяло порохом и зноем бездонно-голубого испанского неба. И пахнуло ароматом апельсиновых рощ с рыжих, выжженных беспощадным солнцем, склонов Сьерра-Гвадаррамы.

Наконец, все сели за стол.

– Выпьем, ребятушки, за наших испанских товарищей, – сказал Анатолий, встав с бокалом в руке. – Они бьются за будущее всех народов. Выпьем за них, за их доблесть, мужество, за нашу вечную дружбу с ними!

– За Долорес!

– За Барселону!

– Она еще не сдается!

– И не сдастся!..

Владимир выпил и налил себе еще. А потом поухаживал за своей соседкой слева, замечательной девушкой по имени Маша, невысокой стройной шатенкой с улыбчивыми зелеными глазами. За Женей Давыдовой, сидевшей справа от Владимира, присматривал Женька Антонов. Он как-то сразу и безоговорочно взял над ней шефство, и все вокруг только ухмылялись, глядя на внезапно обозначившуюся парочку.

Да, за этим столом собрались настоящие боевые друзья, вдруг подумал Владимир и улыбнулся. Давно ему уже не было так хорошо! Звенели бокалы и столовые приборы. Отовсюду раздавался смех и громкий разговор. Валя поставила пластинку на патефон и полились веселые и легкие мелодии…

– Летчики-инспекторы должны не просто проверять летную и боевую подготовку строевых пилотов, они должны их переучивать и толкать вперед! Эту задачу поставил перед нами товарищ Сталин! – хлопнул ладонью по столу Анатолий. – Конечно, есть летчики, которые лучше нас летают, – сказал он. – Прекрасных пилотажников достаточно! И среди испытателей, и в строевых частях! Но у нас преимущество, – Анатолий покосился на тарелку и подцепил вилкой пельмень, свое любимое лакомство. – Опыт непосредственного столкновения с противником! Технику пилотирования мы проверили огнем! Теперь надо разобраться не только в практике, но и в теории этого дела. По-новому решать вопросы организации полетов!

– Минхерц, – перебил его Михаил. – Ты только посмотри, какие красавицы у нас здесь томятся!.. А кавалеры им про организацию полетов и боевую подготовку толкуют! Может, лучше потанцуем!

– Не мешай, Мишка, – отмахнулся от него Борис. – Толя дело говорит!

– Ну, вы как хотите, а я пошел танцевать, – Михаил подмигнул жене. – Милая, ты не возражаешь, если я приглашу на танец хозяйку дома?

– Ой, да, пожалуйста, – усмехнулась та, отлично разгадав маленькую хитрость своего благоверного.

Потому что не успел он еще подойти к Вале и открыть рот, как Анатолий сорвался с места, да так резво, что чуть-чуть не опрокинул стул! Зато подбежал к ней первым! Свидетели этой забавной интермедии так и покатились со смеху!..

Звучала Рио-Рита. Владимир вопросительно посмотрел на Машу. Она улыбнулась и кивнула. Они встали и пошли танцевать вслед за остальными…

– Вы здесь проездом, Владимир? – слегка прижимаясь к нему, спросила Маша. Она прекрасно танцевала, и он почти не ощущал ее тела.

– Да, я служу под Ленинградом, – ответил он.

– И часто бываете в Москве?

– Да не то чтобы, – сказал Владимир. – Мог бы и почаще, конечно!

И прикусил язык, наткнувшись на пристальный Машин взгляд. Потому что его бесхитростный ответ на этот простой, заданный скорее из вежливости, чем из любопытства вопрос, прозвучал как-то по-особенному.

Надо быть поаккуратней со словами, подумал он.

Улучив момент между танцами, Владимир вышел на балкон. Он хотел закурить и вдруг застыл зачарованно, с папиросой в руках…

Ночь была великолепна!

Струясь огнями ярко освещенных улиц и площадей, над Москвой поднималось золотистое марево. Оно погасило и Млечный путь, и все созвездия. И только круглый белый фонарь Луны, да рубиновые кремлевские звезды светились в черном небе совсем рядом. По Манежной площади, шелестя шинами по мокрому после короткого вечернего дождя асфальту, изредка проносились автомобили…

А где-то там далеко-далеко, в своей кровати спит Снежка. Что ей снится?..

– Вот вы где, Володя, – тихо сказала Маша, встала рядом и внимательно посмотрела на него. – А я вас потеряла…

– Как красиво… – задумчиво сказал он.

– Да, очень, – Маша повернулась к нему и откинулась, опираясь спиной на перила.

– В этой суете, – медленно сказал Владимир. – Мы так редко смотрим по сторонам… Всё куда-то торопимся, куда-то опаздываем… И, все равно, никогда и никуда не успеваем… – он вздохнул. – И, что печальнее всего, не успеваем увидеть эту красоту, потому что вспоминаем о ней только тогда, когда настает время уходить…

– Наверное, вам очень грустно сейчас, Володя, – вздохнула Маша. – Только вы не переживайте, все будет хорошо!.. И она обязательно ответит на ваши чувства…

Он посмотрел на нее удивленно. В огромных Машиных глазах затаились слезы.

Она печально улыбнулась. А потом взяла его за руку и с наигранной бодростью сказала:

– Пойдемте, лучше танцевать!

Владимир кивнул, немного озадаченный ее словами, и, увлекаемый Машей, вернулся в шум и гам дружеского веселья.

– Володька, иди сюда! – помахал ему рукой Анатолий. – Ну, как, не надумал еще в нашу компанию? – спросил он, наливая Владимиру шампанского в один из пустых бокалов.

– Очень хотел бы, Толя! – ответил тот. – Но, поверь, не могу пока. Может, позднее.

– Ну, что ж, дело хозяйское, – вздохнул Анатолий. – Придется взять пятым Витьку Рахова. Он, правда, не воевал еще, но я его отлично знаю как испытателя.

Вечеринка затянулась далеко заполночь. Периодически подтягивались новые люди. В знакомых у Серова действительно ходило пол Москвы. Официант из ресторана на первом этаже гостиницы едва успевал таскать закуску, красное вино и шампанское.

Маша не отходила от Владимира. Она оказалась очень занятной собеседницей, и он от души смеялся над ее меткими замечаниями и едкими характеристиками присутствующих. Музыка играла, не переставая, и они много танцевали. И постепенно его грусть развеялась. И ее тоже…

Стояла глубокая ночь, когда Владимир собрался уходить, уговорившись встретиться с Анатолием поутру, чтобы вместе ехать в Управление ВВС. Он попрощался с радушными хозяевами и пожал руку Маше, вышедшей его проводить вместе с Серовыми…

Она смотрела на него с нескрываемой грустью… А потом вдруг порывисто обняла, поцеловала в щеку и убежала в номер.

Валя улыбнулась, Анатолий сделал большие глаза. Но оба промолчали…

На следующий день, с легкой Толиной руки, Владимир попал к комдиву Никитину на прием. Если бы не Анатолий, пришлось бы ему сидеть в Москве значительно дольше! И тогда он точно сошел бы с ума от беспокойства за Снежку!

Владимир обещал ей вернуться через полторы недели, а сам опаздывает уже на трое суток! По приезде он, конечно, все ей объяснит, но сейчас она, наверно, очень волнуется! Только бы не натворила каких-нибудь глупостей!..

– А почему, именно, в ОКДВА, майор? – спросил Никитин.

– Чтобы бить врагов, их надо знать, товарищ комдив! Немцев и итальянцев я знаю по Испании, с белополяками познакомился, когда служил в Белорусском округе, с белофиннами – сейчас, в Ленинградском. А вот с самурайскими повадками пока не знаком. Ребята, кто в Китае повоевал, рассказывали, что драться самураи умеют. Вот и хочется поближе посмотреть на этих «королей неба».

– Ну, так и писал бы рапорт с просьбой направить в Китай! Причем здесь Отдельная Краснознаменная армия? – спросил Никитин.

– Я готов поехать в Китай немедленно, товарищ комдив! – вытянулся, руки по швам Владимир. – Но просил бы направить меня туда немного позднее… А пока в ОКДВА.

– А в чем дело? – посмотрел на него озадаченно Никитин.

– Да, ничего такого, товарищ комдив. – Владимир замялся. – Женился я только что! Две недели всего, как расписались! Надо бы хоть чуть-чуть с молодой женой пожить. Чтобы попривыкла маленько. А то уеду воевать женатый, а вернусь опять холостой.

– Резонно, – усмехнулся комдив. – А на счет женитьбы одобряю. Дело хорошее! Война, как говорится, войной, а жизнь – своим чередом! Ладно, – он махнул рукой. – Пиши рапорт! В штабе округа можешь сослаться на меня…

– Слушаюсь! Спасибо товарищ комдив! – с чувством сказал Владимир.

Стояло теплое июньское утро. В безоблачном голубом небе, не успев еще высоко подняться над крышами, ослепительно сияло солнце. От чисто вымытого асфальта московских улиц веяло свежестью и прохладой…

Владимир вышел из подъезда Управления и остановился, соображая, как лучше поступить… Ехать в Ленинград поездом, значило, потерять еще целые сутки! Этого Владимир себе позволить никак не мог! Сердце совсем уже изнылось от тоски! Как там Снежка? Все ли в порядке?.. Даже один час задержки повергал его в отчаяние!..

Как странно! Еще месяц тому назад, он мог обходиться без нее довольно долго, а сейчас не может и дня!

Значит так! На «Стрелу» он всегда успеет! А пока надо бы смотаться на Центральный аэродром, авось подвернется оказия до какой-нибудь площадки под Ленинградом! А перед вылетом он вызовет туда из бригады связной У-2, и, глядишь, к вечеру уже будет дома! И обнимет, наконец, свою ненаглядную!

Владимир забежал в гостиницу за вещами, взял такси и помчался на аэродром…

Глава седьмая

…Если бы Владимир вернулся через полторы недели, как и обещал, вполне возможно этого ничего не случилось бы…

Вообще говоря, семидневка пополам нацело не делится. Сначала Снежка прибавила к неделе короткую половинку – три дня. Но Владимир не появился… Тогда она прибавила длинную – четыре. Но его по-прежнему не было… Прошел двенадцатый день с тех пор, как он уехал… И двенадцатая ночь… Пришло и ушло тринадцатое утро, а затем четырнадцатое.

Снежка стояла перед его столом и боролась с искушением подключить полевой телефон. Чтобы позвонить дежурному по штабу бригады и узнать, куда, в конце концов, подевался их комбриг, который должен был уже давным-давно приехать!..

Но она понимала, что это не папина бригада, где все ее знали и охотно ответили бы на любые вопросы…

Что же случилось? Почему он задерживается?

Ужасные мысли роились в ее золотоволосой голове. А вдруг он уже давно вернулся!.. Но вернулся не к ней!

Снежка, до сих пор абсолютно уверенная в том, что никого у Владимира нет и не было, вдруг начала в этом сомневаться. А, может, он ее просто-напросто бросил? За то, что она плохо себя вела, огрызалась и грубила!

А что если у него все-таки кто-то есть?

Снежка раньше никогда не имела дурной привычки рыться в чужих вещах. Но Владимир, ведь, ей вовсе не чужой! Она стояла перед его столом, а руки сами тянулись выдвинуть верхний ящик. И посмотреть… Что там…

Но ей было страшно. А вдруг она там найдет подтверждение его неверности?!

Нет, наверное, все-таки лучше ничего не знать! И вроде бы все у них хорошо… И вроде бы все, как у людей… А с другой стороны, у нее уже больше нет сил! Снежка вздохнула. Пусть лучше горькая правда, чем эта мучительная неизвестность! И она решительно выдвинула этот самый ящик.

А лучше бы этого не делала…

В ящике было полно всякого хлама… Пара толстых тетрадей. Какие-то деловые бумаги. Чернильница-непроливайка, двухцветные и химические карандаши, ручки, перья и промокашки. Готовальня, складная металлическая линейка, треугольник, транспортир.

И алая ленточка…

Снежка долго смотрела на нее, не решаясь взять в руки. А потом ухватила за кончик и подняла, брезгливо сморщившись, словно это была не ленточка, а сброшенная ядовитой змеей износившаяся кожа. Ничего особенного, обыкновенная шелковая ленточка. У нее самой были такие же. Когда-то в прошлой жизни. И ничего это еще не значит!

Снежка поднесла ленточку к лицу и принюхалась. Она ощутимо пахла жасмином.

Женский запах, подумала Снежка. Само собой, горько усмехнулась она, не Владимир же ей волосы подвязывал! Снежка на секунду представила его с ленточкой вокруг стриженой под полубокс головы. Нет, эта ленточка явно принадлежала женщине… А может, она случайно оказалась в его столе?

Ну, что ты сама себя обманываешь, сказала себе Снежка! Дура! Неужели не понятно, что Владимир хранит этот «сувенир», потому что он принадлежал когда-то его женщине! Хранит как память о ней! Достает его, смотрит и вспоминает, как они… Как она… Как он с ней…

Нет, беззвучно закричало ее сердце!!!

Да, сказала она ему спокойно и безучастно. Ленточка выскользнула из ее рук и неслышно упала на пол…

В ее несчастной голове ворочалась одна единственная мысль. Все ясно-понятно…

Позабыв про выдвинутый ящик и двигаясь словно сомнамбула, Снежка ушла к себе, легла на кровать и уставилась в стену пустым взглядом.

А шелковая алая ленточка осталась лежать на полу посреди комнаты…

Владимиру повезло. Когда он приехал на Центральный аэродром, оказалось, что через час в Левашово идет военно-транспортный «Дуглас». Он без проблем договорился с командиром экипажа, чтобы его взяли на борт, а потом позвонил в бригаду и вызвал связной самолет к месту посадки.

Пока «Дуглас», ревя двигателями и перемалывая пропеллерами воздух, нес его к Снежке, Владимир обдумывал, что сделать в первую очередь, и, как, вообще, организовать их предстоящий переезд на Дальний Восток.

Сдать-принять бригаду – не проблема! Со сборами никаких сложностей он тоже не ожидал. Неподъемного барахла у них со Снежкой пока еще не накопилось. Не командармы, чай, усмехнулся Владимир! Ни книг, ни ковров, ни мебели. Одно тряпье! Поэтому крытый вагон заказывать не надо. Обойдутся одними чемоданами…

А коли так, то в Москву лучше ехать на его машине прямо из Пушкина! Семьсот километров – не так уж и много! Если выехать пораньше, то к ночи доберутся… Петру, его водителю, само собой, потом придется прокатиться до Москвы поездом, чтобы отогнать машину назад, но это ничего… Свой автомобиль в Москве им очень пригодится! На такси не наездишься, а у товарищей одалживаться не хочется! Потому что не хочется никому представлять молодую жену!

Владимир хотел увезти Снежку тихо. Без пыли и шума. Без банкетов и фанфар.

Поэтому и решил добираться до Москвы своим ходом. Чтобы лишний раз не светиться в Ленинграде на вокзале. Вполне может быть, что Снежку уже разыскивают!

Поэтому воинское требование у себя в бригаде и жэдэ билеты в Москве он оформит на имя Иволгиных Владимира Ивановича и Светланы Григорьевны! А если при посадке возникнут вопросы, скажет проводнику, что это кассир ошибся с инициалами жены. Имя редкое, не мудрено и ошибиться! А будет надо, сходит и начальнику поезда! Впрочем, ерунда! Куда они денутся! Он ведь не просто так, погулять вышел, а целый Герой Советского Союза и депутат Верховного Совета!

Так и сделаем, подумал Владимир, потирая руки! Не видать вам Снежки, как своих ушей, дорогие товарищи, чекисты-особисты! Потому что все ее следы он заметет надежно! И надолго!..

Дорога домой всегда дольше, чем от дома, но, слава Богу, однажды всё кончается! Через несколько томительно долгих часов Владимир оказался, наконец, у родного порога…

Он постучал. И замер в ожидании легкой поступи любимой за дверями.

Тишина…

Владимир хотел постучать снова. Но вдруг вспомнил, что строго-настрого запретил Снежке открывать дверь кому бы то ни было, и достал свои ключи…

Она услышала звук подъехавшей машины и сразу поняла, что это приехал он. Участившееся сердцебиение неопровержимо свидетельствовало об этом. А потом, пройдя прямо сквозь толстые кирпичные стены, ее настигла неслышная вибрация его шагов… По лестнице шел Владимир… Снежка знала это совершенно точно, потому что никогда не перепутала бы его шаги ни с чьими другими.

Ей стало невыносимо больно. Она зажмурилась, из последних сил сдерживая слезы, и уткнулась в подушку, накрывшись с головой одеялом…

Владимир открыл дверь и вошел. Сердце колотилось у него в груди, как сумасшедшее. Он поставил на пол тревожный чемоданчик и прислушался. В квартире висела оглушающая тишина.

Он окликнул негромко:

– Снежка?.. Ты где?..

И не услышал в ответ ни звука.

Неужели ее нет дома? Неужели она его не послушалась и все-таки куда-то ушла? А вдруг ее забрали эти? У которых холодная голова и чистые руки…

Владимир прошел в большую комнату. И сразу заметил выдвинутый верхний ящик своего стола… Та-а-ак, подумал он! Роемся в чужих вещах?

Стоп! Снежка – его жена! И в этой квартире чужих вещей для нее нет по определению, напомнил себе Владимир!..

Но это было уже не важно. Потому что на полу посреди комнаты он увидел алую ленточку Исабель…

И всё вдруг сжалось у него внутри.

Когда он вошел в ее комнату, Снежка даже не пошевелилась. Он присел на краешек кровати и тихо спросил:

– Ну, что опять случилось… Что я опять натворил?

Она не ответила.

– Снежка, – сказал он. – Мне пришлось задержаться в Москве по служебным делам. Так вышло. Я не знал заранее. Не сердись. Служба есть служба…

Она откинула одеяло, села и спросила, глядя прямо ему в глаза:

– Это тоже служба?

– Что? – Владимир сделал вид, что не понял.

– Ты знаешь что, – отвернулась Снежка.

– Ах, ленточка! – наконец, догадался он.

Снежка молчала.

– Ты, что ли ревнуешь? – приподнял бровь Владимир, все еще надеясь шуткой отвести беду.

Она повернула голову, медленно оглядела его с головы до ног и ничего не ответила. Как неуютно стало ему от этого взгляда!

– А, собственно, в чем дело-то?.. Подумаешь, какая-то ленточка? – вдруг захорохорился он. – Что тут такого-то?

– Ты ее любил? – вдруг спросила Снежка.

– Я, – внезапно перехватило у него горло. – Нет!.. Да… – выдавил, наконец, из себя Владимир.

Он не мог ей врать! Но лучше бы соврал!

– Да… – тихо повторила за ним Снежка, словно эхо. – Ты ее любил… – она легла и снова накрылась одеялом с головой.

И тогда он взорвался!

– Да, я любил ее! – вскочил Владимир. – И что?.. Что еще ты хочешь от меня услышать?! – закричал он. – Ты, вообще, слышишь и видишь только то, что хочешь! И больше ничего не хочешь знать! Потому что ты!.. Ты!.. Ты! – Владимир схватился руками за голову. – Господи! Как я уже устал от всего этого!

Снежка не шевелилась. Он застонал и выбежал из ее комнаты. Секунду спустя хлопнула входная дверь, и вскоре его шаги затихли где-то вдали…

Она не плакала. Она вцепилась зубами в подушку и застыла…

Сколько она так пролежала, Снежка и сама не смогла бы сказать. Наконец, она встала и пошла на кухню. Достала из тумбы бутылку крепленого красного вина, которую Владимир принес к свадебному ужину еще тогда… В тот, самый первый день их совместной жизни… Нашла штопор. Со скрипом ввинтила его в пробку, поднатужилась и с легким хлопком раскупорила бутылку.

Снежка никогда в жизни еще не пробовала крепленого вина, но чувствовала, что пришло время. Она налила полную кружку. И выпила, не отрываясь.

Ну, что же. Лучше сделать это сейчас, сразу… И больше не мучить ни его, ни себя.

Снежка вернулась в большую комнату и подошла к столу Владимира. Вырвала из какой-то тетрадки чистый листок. Вставила в ручку новое перо, макнула его в чернила, а потом написала: «В народный суд г. Пушкин от Иволгиной С.Г. Заявление. Разведите меня, пожалуйста, с моим мужем».

Владимир шел по улице, яростно размахивая руками. Он так торопился к ней! Он так мечтал ее увидеть! Ему никто, кроме нее не был нужен! И не будет нужен никогда!

Владимир вдруг остановился, и замер на полном ходу…

Никто и никогда?.. Тогда зачем?! Зачем он это всё ей наговорил?!

Почему он не рассказал ей про Исабель?! Почему не сказал, что эта ленточка, всего лишь горькая и последняя память о прекрасной девушке, которая погибла под фашистскими бомбами в Барселоне еще год назад?! Почему не сказал ей, что всегда, всю жизнь, с тех пор, как увидел ее, любит только одну ее, Снежку?! Почему?!..

Вместо того, чтобы обнять и успокоить бедную девушку, он наговорил ей непонятно чего! И нагрубил! Господи! Что он опять наделал!.. Владимир застонал и обвел взглядом улицу…

И вдруг увидел прямо перед собой целую клумбу огромных белых чайных роз. И это было именно то, что нужно! Не раздумывая ни мгновения, он подошел к клумбе и стал срывать их одну за другой, не замечая ни шипов, ни удивленных взглядов редких прохожих…

Нарвав полную охапку цветов, Владимир кинулся домой.

Когда он подошел к своему подъезду, солнце уже закатилось. В вечернем небе догорал великолепный желто-розовый закат. А в вышине поблескивала первая звезда.

Недвижно застыли тополя. Не было ни ветерка. И птицы примолкли.

Дверь в его квартиру была чуть-чуть приоткрыта и тихо скрипела, покачиваясь на сквозняке. Снежки нигде не было. Ни в ее комнате, ни в ванной, ни на кухне…

На кухонном столе лежал тетрадный листок в клеточку, исписанный неровным почерком. Владимир положил цветы, скользнул по нему взглядом и замер, ошеломленный.

В правом верхнем углу было написано: «В народный суд г. Пушкин от Иволгиной С.Г.» Он весь похолодел, а глаза уже сами мчались по листку, читая и ужасаясь: «Заявление. Разведите меня, пожалуйста, с моим мужем Иволгиным В.И., потому что он все врал, что меня любит, а на самом деле совсем не любит! Он сказал, что наш брак – фиктивный, и, что он никогда ко мне не прикоснется! А еще он сказал, что у него есть другая женщина и он любит ее! И сознался, что целовался с ней вместо меня! Но мне все равно! И не нужны мне его подарки, платья и сережки! Пусть он их забирает и дарит, кому захочет, и целуется с ней, сколько хочет! И колечко свое пусть тоже забирает. Мне все равно! Потому что я его больше не люблю! Пожалуйста, разведите меня с ним поскорее, потому что я больше уже не могу так жить! Я умру! Я лучше выпрыгну из окошка! Потому что я его не люблю! Иволгина С.Г.»

Если бы он мог хоть что-то соображать, то, может быть, заметил бы, что в последних словах частица «не» была явно вставлена потом. Потому что сначала была пропущена. Но он был слишком ошеломлен, чтобы это заметить…

Владимир сидел, тупо глядя на Снежкино заявление о разводе. В голове звенело, не умолкая. Он перечитывал его раз за разом, но никак не мог вникнуть. Строчки то расплывались перед его глазами, то собирались в кучу…

Она хочет с ним развестись… Она его больше не любит…

Владимир смахнул букет со стола, и розы рассыпались по полу. Он скомкал листок с заявлением в руке, а потом схватил бутылку вина, недопитую Снежкой, опрокинул ее в рот и выпил до дна, прямо из горлышка. Как воду. И даже не почувствовал вкуса…

Она хочет с ним развестись… Она его больше не любит…

И вдруг в черной мгле, навалившейся на него, мелькнул просвет. Больше не любит? То есть… Это значит… Она его любила?! Это открытие потрясло Владимира не меньше, чем само заявление!

Она любила его… Она его любила… Господи! А он!.. Боже мой!.. Какой же он был дурак!.. Дурак стоеросовый!

Но, мелькнув на мгновение, спасительный просвет исчез, погрузив Владимира еще в более страшный мрак. Она его больше не любит, потому что разлюбила!

Он схватился руками за голову и застонал. Им надо развестись! Снежка права! Разве можно жить с таким тупоголовым идиотом! Что он ей наговорил! Господи, что он ей наговорил! И опять ее обидел! Он сам разрушил все своими собственными руками!.. И теперь навсегда!

Владимир расправил скомканное заявление. И посмотрел на него отчаявшимся взглядом. Он не будет возражать. Он даст ей развод. Он…

Внезапно его глаза, скользнув по последним строчкам, зацепились за какую-то несуразность. Что-то было не так. Он перечитал эти строчки снова. Потом еще раз.

»Я лучше выпрыгну из окошка! Потому что я его не люблю!»