Текст книги "Пограничными тропами"
Автор книги: Олег Смирнов
Соавторы: Анатолий Марченко,Геннадий Ананьев,Евгений Воеводин,Юрий Семенов,Василий Александров,Павел Шариков,Юрий Кисловский,Василий Щур,Алексей Ионин,Тихон Афанасьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)
Алексей Белянинов
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ
Толстые глинобитные дувалы отсекали от просторной долины правильный четырехугольник.
Пустыня подступала к нему почти вплотную.
Но во двор, за широкие деревянные ворота заставы, выкрашенные зеленой краской, пустыню не пускали. Отбрасывая густую тень, ранней весной и летом до поздней южной осени здесь шумели листьями деревья, посаженные пограничниками у небольших арыков. Рукав, прокопанный от ближней речки, наполнял водой небольшой бассейн, в который приятно окунуться раскаленным летним днем, усталым вернувшись с границы.
Деревья росли и вдоль казармы, защищая ее окна своими ветвями от безжалостного солнца, деревья выстроились, словно на проверку, и возле длинного приземистого здания, в котором помещались канцелярия заставы и ленинская комната.
Этот маленький клочок выгоревшей земли на три года стал домом для молодых солдат Анатолия Курсакова, Николая Александрова, Михаила Сорокина, для многих их товарищей, вместе с которыми они служили на границе.
С бьющимся сердцем они слушали рассказы своих товарищей и хорошо понимали, что надеть зеленые погоны и перебросить через плечо автомат – еще не значит стать пограничником… И учебные тревоги, и стрельбы, и пристальное изучение рельефа на том участке, где служишь, и умение безошибочно распознать любой ночной шорох – все это служит одной цели: надежно закрыть границу.
На противоположном берегу речки, в отдалении, огромными песчаными тушами застыли горы.
Чужая сторона. Там у нас много друзей, но много и врагов…
Застава Н. стояла на бойком месте – глубокие щели, где так легко укрыться от глаз, удобные броды, отдаленность от жилых мест… Все это могло вселить нарушителям надежду именно здесь пройти незамеченными.
Так было однажды ночью, когда в наряд ушли Василий Паутов и его напарник Алексей Моргунов. Над пустыней висела полная желтая луна. На контрольно-следовой полосе они не обнаружили ничего подозрительного. Спокойно дойдя до погранзнака, Паутов и Моргунов повернули обратно.
Начинало светать.
Поднявшись на холм, оба солдата замерли разом, точно по команде.
Впереди они увидели человека.
Переходя КСП, он тщательно заравнивал палкой свои следы… Не успел неизвестный и опомниться, как перед ним с автоматами наперевес появились пограничники.
В другой раз… Хотя, впрочем, не с этого надо начинать.
Давно известно, что нарушители обычно сторонятся населенных пунктов, опасаясь нежелательных встреч с жителями советских пограничных районов. Чаще всего под покровом ночи они стараются уйти подальше в глубь пустыни, к колодцам.
А вот сержанту Дмитрию Мазеину пришлось столкнуться с такими, которые действовали совершенно иначе.
Он, еще молодой в ту пору солдат, был назначен часовым по заставе. Стемнело быстро. Словно кто-то одним махом накинул на солнце черное покрывало. Мазеин спустился с вышки, пошел в обход территории.
Но вот он задержал шаги: два неясных силуэта на фоне неба… Наряд возвращается? Так вроде еще не время… И Мазеин, пригнувшись, бесшумно перебежал к сухому арыку, где рос густой камыш.
Двое в темных халатах двигались прямо на него.
Вот они уже совсем близко…
У Мазеина от волнения пересохло во рту. Он неожиданно поднялся им навстречу и хриплым голосом крикнул:
– Стой! Руки вверх!
На следствии потом выяснилось, что лазутчики вовсе не заблудились, как они утверждали при первом допросе. Они не случайно оказались возле заставы. В эту сторону они направлялись сознательно, уверенные, что здесь-то их во всяком случае не станут искать.
В полах их халатов были обнаружены искусно зашитые ампулы с мгновенно действующим ядом.
Такие простые невыдуманные истории из жизни заставы передавались от поколения к поколению, они помогали молодым солдатам лучше представить себе службу на границе.
Среди слушавших был и Анатолий Курсаков.
И он пережил все то, что неизбежно переживает молодой парень, попавший на границу. Воображал, что начнет хватать нарушителей чуть ли не в тот же час, когда вступит на заставу. Тяготился замедленным ритмом жизни здесь и беспрестанными учениями. Вскидывал ночью автомат, принимая какой-нибудь бугорок или куст за притаившегося нарушителя.
Но время шло, и Анатолий научился всему, что должен знать пограничник. Наступил такой день, когда он ушел в наряд уже не младшим, а старшим.
Однажды вечером злой зимний ветер забирался даже под туго подпоясанный полушубок.
Курсаков с рядовым Леонидом Поповым отправился на участок.
За несколько часов до этого днем в деревушке, что прилепилась на той стороне к пологому склону высокой горы, появилось двое незнакомых.
Одеты они были точно так же, как одеваются крестьяне в здешних местах.
Они, ни с кем не здороваясь, прошли по деревушке из конца в конец. На окраине из приземистой глинобитной мазанки им навстречу поспешно вышел высокий худой старик с сабельным шрамом через всю щеку и махнул рукой на дверь – заходите, пожалуйста.
В комнате, удобно устроившись на кошме, к старику обратился один из гостей – тот, что был постарше и повыше ростом:
– Шахым-ага!.. Тебя предупредили, что мы постучим в твою дверь на этой неделе?
– Да, я знал об этом, Шагельды. Я вас ждал. А когда вы хотите?..
– Хотим? Главным образом мы хотели бы, подобно тебе, получать свой хлеб и чай, просто сидя в пограничной деревне… Но времени нам терять нельзя. Сегодня ночью пойдем дальше, и да пребудет с нами милость аллаха.
Его спутник утвердительно кивнул.
Старик молча раздул угли в очаге. Когда язычок пламени весело заплясал по веткам старого сухого саксаула, Шахым повернулся к своим гостям.
– Я бы сам пошел с вами, – нарушил он наступившее молчание. – Ты напрасно, Шагельды, говоришь, что я хочу спокойной жизни… Да, сам бы пошел… Кто лучше Шахыма знает эти места, скажи? Но мне нельзя… Там меня слишком хорошо помнят. – Он невольно потрогал старый шрам на щеке. – Хозяин так думает – я могу только испортить все дело.
– Да, ты правильно говоришь, – согласился с ним Шагельды. – Если мы пойдем по неудачной тропе, всегда сможем найти хороший ответ, чтобы власти пожалели нас и разрешили спокойно пожить на советской земле. У нас же с собой ничего нет – ни оружия, ни бумаг… А теперь, Шахым-ага, сходи на площадь посмотри, не пришла ли машина. Грузовая, раскрашенная пестрыми драконами. Хозяин решил, что в район границы нам удобней всего добраться машиной. Машина на дороге вызовет меньше подозрений.
– Хорошо, я пойду, – поднялся со своего места Шахым. – Вам не стоит показываться в деревне. Пока я хожу, огонь в очаге поддерживайте.
Как только дверь закрылась за стариком, заговорил не произнесший до сих пор ни слова второй гость.
– Ты все помнишь, Шагельды? – спросил он. – На тот случай, если нам неожиданно придется расстаться. Или если разными путями двинемся…
– Помню… «Не найдется ли в этом доме хорошего хорджума на продажу?» «Если поискать, то для хорошего человека, да еще за сходную цену, конечно, найдется».
– А адрес?
– Знаю… Он вот здесь, – Шагельды кончиками пальцев дотронулся до своего лба. – Не забуду, ага…
Шахым ходил недолго. Вернувшись, он передал Шагельды, которого принимал за главного из двоих: «Шофер грузовика будет ждать вас ровно в полночь на площади, у лавки, в первом переулке направо».
– Хорошо, – сказал Шагельды и бросил старику несколько монет.
Потом Шагельды и его молчаливый спутник накрылись своими халатами и заснули.
В 2 часа 30 минут на дороге, которая с той стороны тянулась вдоль самой границы, блеснули фары автомобиля. Фары приближались. Сквозь вой ветра уже можно было различить стук мотора.
Появление этой машины не вызвало у Анатолия Курсакова никаких подозрений. Машин здесь много, много их проходит и на нашу сторону через контрольно-пропускной пункт.
Внезапно машина остановилась.
Шофер, не гася света, вылез из кабины, задрал капот и стал копаться в моторе.
Курсаков сделал знак Леониду Попову, и оба солдата немедленно залегли.
– Ты наблюдай за водителем, ни на секунду глаз не спускай с него, – приказал напарнику Анатолий. – А я буду смотреть – что там делается вокруг машины.
До нее было метров семьсот, не меньше.
До боли напрягая глаза, Анатолий всматривался в темноту. Все спокойно… Наверно, самая обычная заминка в моторе. Дороги горные, нагрузка большая. Но что это?! Или только показалось ему, или в самом деле?..
В самом деле, одновременно махнули из кузова через борт два силуэта.
Шофер повозился еще какое-то время, потом захлопнул капот, снова устроился в кабине, и машина тронулась. Вскоре она исчезла за гребнем холма, и темнота сомкнулась.
– Пошли дальше? – спросил Леонид.
– Подожди… – отозвался Курсаков. – Мне показалось, двое выпрыгнули из машины. Надо осторожнее…
Они отползли назад и потом двинулись вдоль контрольно-следовой полосы. Солдаты осматривали ее буквально сантиметр за сантиметром, но ничего не обнаружили. Никаких следов нарушения не было.
– Может, показалось? – спросил Леонид.
– А черт его знает! – зло сказал Курсаков. – Это филин в темноте, как днем, видит! А я не филин… Но внимания не ослаблять!
На обратном пути через каких-нибудь полчаса на ровном песке КСП они увидели отпечатки босых ног.
– Где же второй? – сказал встревоженный Леонид. – Ты же видел двоих!
Анатолий поднялся с колен.
– Двое и есть, – сказал он. – Двое перешли, – старались ступать след в след. Бегом к розетке – докладывай на заставу.
Телефонный звонок в дежурной комнате.
Валентин Иноземцев, сидя на табуретке, берет трубку, слушает. Вскакивает, не отпуская трубку от уха:
«Есть… Есть…» – повторяет.
И, прогрохотав сапогами по ступенькам крыльца, бежит доложить начальнику заставы, который только что отправил очередной наряд и пошел на часок прилечь.
– Заста-а-ава!.. В ружье!
Первыми за ворота выскакивают верхом сержант Михаил Сорокин и ефрейтор Николай Александров: в эту ночь они были назначены в тревожную группу. Рядом с конем Сорокина, прижав уши и распластываясь по земле, мчится здоровенный пес Маркиз.
Возле следа Курсакова и Попова уже не застали: доложив на заставу о нарушении границы, они ушли отрезать обратные пути к границе.
Маркиз, дрожа от нетерпения, поглядывал на своего хозяина, словно поторапливал его. Глаза собаки в темноте вспыхивали зеленоватыми огоньками. Когда хозяин приказал, Маркиз тотчас взял след и, низко пригнув голову, помчался вперед, увлекая за собой всадников.
Какая-то неясная фигура впереди метнулась в сторону – голова втянута в плечи, но собака прыгнула человеку на спину и, повалив, прижала к земле.
Второго нарушителя – тот находился шагов на двадцать в стороне, справа – заметил и остановил Александров. И в ту же минуту откуда-то с тыла донесся дробный конский топот. Из темноты вынырнули два всадника – начальник заставы капитан Петрушин и с ним рядовой Быргазев.
Они по тревоге отправились наперерез нарушителям по пути наиболее вероятного их движения в тыл.
– Тридцать пять минут… – сказал Петрушин, взглянув на часы со светящимися стрелками. – Тридцать пять минут прошло с тех пор, как Курсаков и Попов обнаружили след на полосе. Молодцы, ребята!
Застава Н.
Самая обычная застава в песках.
Но и здесь, как всюду на границе, все тропы нарушителей в конце концов неизбежно приводят на заставу.
Алексей Белянинов
ТАКАЯ У НИХ СЛУЖБА
Ветер дергал и дергал раму, словно хотел настежь распахнуть окно и ворваться в казарму.
Стекла вызванивали непогоду.
А снаружи тот же ветер хлестал прямо в лицо дождем с колючей изморозью. Темнота встала перед дверью непроходимой черной стеной. В такую ночь очень трудно сделать первый шаг от порога, трудно спуститься с высокого крыльца. Но, если ты служишь на границе и назначен сегодня с 22.00 в наряд, тут раздумывать не приходится – идти или не идти… Иван Ященко, старший, обернулся напоследок на желтые пятна окон, поправил автомат, нахлобучил ушанку и решительно зашагал в темноту, чтобы не думать больше о натопленной печке и о своей койке в уютном правом дальнем углу казармы.
И он и его напарник Плыско – тоже Иван, были в тот раз пешими.
Службу им предстояло нести в горах, за песчаными перевалами. На этом участке конь не всюду пройдет. А человек и днем может так запрятаться в извилинах склонов или щелях между холмами, что по носу сапогом заденешь, а ничего подозрительного не обнаружишь.
Плыско шел, несколько отстав от старшего.
Он тогда всего два месяца служил на заставе. Все здесь было не так, как дома, на Днепропетровщине, в Преображенке Царичанского района, где он в колхозе работал помощником комбайнера. И на первых порах, парню нравилось бывать в наряде с Иваном Ященко – неторопливым, осмотрительным, скупым на слово ростовчанином, солдатом второго года службы. Хоть у Ященко за все время и не было на счету задержаний, но он считался одним из лучших знатоков пограничного дела, на которого всегда и во всем можно положиться.
С Ященко Иван Плыско всегда чувствовал себя увереннее. На этот раз их путь шел по одному из самых трудных для охраны участков заставы – то вверх по склонам, то вниз… Ровный круг фонаря полз по песку впереди Ященко, выхватывая из темноты ровные, будто отглаженные, бороздки контрольно-следовой полосы.
Ровным размеренным шагом Ященко и Плыско уже два раза обошли свой участок. На полосе не было ни вмятины, ни царапинки. А нарушитель не птица, он не может миновать ее, не оставив хоть какого-нибудь следа, который укроется от глаз пограничников. Копыта лошадиные наденет на ноги, на ходулях перепрыгнет, задом наперед переберется – все равно его ухищрения будут разгаданы.
Сложная для охраны зимняя ночь проходила спокойно.
Ященко уже почти два года провел на границе, и утром, значит, как всегда, доложит начальнику заставы или дежурному офицеру, что никаких происшествий не было, ничего подозрительного они не обнаружили.
Они покинули заставу уже больше четырех часов назад. Горело от снежной крупы лицо, приходилось часто вытирать слезящиеся глаза.
Оба солдата спустились с холма в небольшую лощину и начали взбираться на соседний холм. И дошли почти до самого гребня, когда им навстречу появились двое.
Ященко рывком кинулся вперед.
Плыско – следом, не отставая ни на шаг.
– Стой!
Но нарушители продолжали двигаться вперед.
Коротко щелкнул затвор.
Двое в белых шерстяных халатах подняли руки, остановились. Они не понимали по-русски, но, очевидно, хорошо знали, что делать в таких случаях.
С беспомощно поднятыми кверху трясущимися руками нарушители бормотали на незнакомом языке.
Плыско крепко сжимал карабин.
Тут он услышал короткое приказание:
– Ракету!..
Ященко, более опытный Ященко, не мог не обратить внимания на какой-то едва уловимый шорох, который раздался в стороне, когда он останавливал нарушителей, направляя на них дуло карабина и луч фонаря.
Ослепительно зеленая ракета прочертила черное небо. И на мгновение ночь превратилась в день, как это бывает в сильную грозу. Всего мгновение, но его было достаточно.
Ященко не ошибся.
Метрах в десяти вверх по склону, стараясь, как степные удавы, утонуть в песке, распластались двое в черных халатах. Оба подняли головы, как только стало светло, потом снова уронили их, не решаясь встать.
– Вот теперь порядок, Иван, – говорил немного спустя старший наряда, не спуская глаз со всех четверых, которые стояли рядом с поднятыми руками, словно взывали к аллаху, и широкие рукава халатов спадали до плеч. – Ишь ты, как хитро… Первые двое – вроде как приманка. А вторая парочка думала под их прикрытием ускользнуть…
– Я бы не догадался… – честно признался Плыско.
Он стоял в нескольких шагах и держал их всех под прицелом, а Ященко по одному отводил нарушителей в сторону и старательно, словно во время учебной тревоги, связывал их крепкой тонкой веревкой.
– Пусть полежат пока словно бы в штабеле, – сказал он, удостоверившись, что все четверо и пошевельнуться не смогут. – А ты, Иван, бегом к розетке, дай знать на заставу.
Тревожная группа не заставила себя ждать. Из темноты возникли кони. На землю спрыгнул рослый красавец пес Арго. Шерсть у него на загривке стояла дыбом, и проводнику Борису Худоногову большого труда стоило удержать его.
– Рядом!.. – несколько раз повторял он команду. – Ну, кому я говорю – рядом!
Арго ставил торчком уши и с большой неохотой исполнял приказание.
Он рвался в дело.
Наконец Худоногов получил разрешение пустить собаку.
Отпечатки ног на контрольно-следовой полосе были обнаружены в двух километрах от гребня того холма, где произошла неожиданная встреча и в нарушителей уперлись стволы пограничных автоматов.
Арго, ни секунды не сомневаясь, не останавливаясь, вел за собой проводника.
Потом пса вернули, пустили снова.
Он в точности повторил свой путь. Ответвлений никаких не было. Значит, границу перешли только те четверо. С ними больше никого.
Нарушителей увели на заставу, уехали офицеры, и снова на участке стало тихо. И темнота, и тишина… Как будто это не здесь, а на другом участке только что взвивалась в небо ракета и звучал окрик «стой».
– Пошли, – сказал Ященко, закидывая автомат за плечо.
И они снова зашагали вдоль полосы.
Их время еще не кончилось. Как им завидовали – двум Иванам!
Особенно молодежь, солдаты первого года службы, не так давно пришедшие на заставу. И среди них Михаил Панченко, Анатолий Федоренко и Алексей Пальчук, все одногодки и земляки Плыско, вместе с ним прибывшие с далекой Днепропетровщины.
Еще бы! Иной солдат три года прослужит на заставе, а о нарушителях только во время бесед слышит или в книжке читает…
– Ничего, ничего, ребята, – улыбался начальник заставы, слушая бесконечные разговоры о везучем Иване Плыско. – И глаза у вас такие же, как у наших двух молодцов, и руки не слабее…
Конечно, каждый из них был глубоко убежден, что не растеряется, что сделает все необходимое, все возможное и невозможное… Для этого они и служат на границе… Но… Что тут говорить, удача на этот раз выпала не на их долю.
Прошло несколько дней.
Наряды возвращались с границы, и старшие докладывали одинаковыми уставными словами: «Никаких происшествий во время несения службы, ничего подозрительного не обнаружено»…
Но вот как-то раз в канцелярию заставы поднялся по скрипучим ступенькам рядовой Александр Киселев. Едва взглянув на него, начальник сразу подумал: «Произошло что-то не совсем обычное…»
Действительно, у Киселева появилось сомнение, правда, ничем не подкрепленное, но о нем он все же посчитал необходимым доложить.
Ничего не было удивительного в том, что сегодня на противоположном берегу реки, на чужой территории, паслась отара. Но вот что странно: как правило, возле нее находится один чабан, самое большее – два… Киселев даже успел приметить их лица, по походке может узнать. А сегодня к ним присоединился третий. Не много ли для одной отары? Конечно, может быть, какой-нибудь их приятель заглянул проведать, выпить с ними чайник-другой чаю…
Но, может быть…
– Да может быть, он не к чабанам, а к нам в гости собрался, – согласился с Киселевым капитан. – Ты правильно сделал, что доложил. На всякий случай будем ждать. Нехорошо, когда гость застает хозяев врасплох…
Следующей ночью Александр Киселев и с ним Алексей Пальчук находились в наряде. Перед рассветом на полосе были обнаружены следы, напротив того места, где накануне паслась отара.
Следы вели к нам в тыл.
Как хотелось ребятам немедленно броситься по следу, догнать, задержать…
Но когда они сообщили о своем открытии на заставу, им было приказано залечь, наглухо закрыть нарушителю обратный путь.
Скрепя сердце они подчинились. Что ж поделаешь – приказ есть приказ.
Киселев и Пальчук залегли.
Минуты прошли после их сообщения, когда с заставы, нахлестывая лошадей, выскочили трое – сержант Петр Порубаев и рядовые Михаил Панченко и Анатолий Федоренко.
Километра два бешеной скачки по пескам. Полное безлюдье. Но потом в лощине в слабом сумраке рассвета показалась одинокая фигура.
Человек в рваном халате оглянулся, заметил пограничников и отчаянно метнулся в сторону.
Все действия тревожной группы на случай встречи с нарушителем были намечены заранее.
Панченко поскакал в обход.
Федоренко свернул влево.
А Порубаев во весь опор стал нагонять нарушителя.
Расстояние между ними быстро сокращалось. И когда тот увидел, что ему никуда не уйти, он повернулся и с оскаленным ртом кинулся навстречу своему преследователю. Он бы горло перегрыз ему, если б только был в силах…
Сержант прямо с коня, бросив поводья, прыгнул на него, свалил, связал…
Задержанный катался по песку, яростно выл – так у нас на Днепропетровщине воют волки, попавшие в капкан и чующие гибель.
– Все ясно… – сказал Порубаев подскакавшему первым Анатолию Федоренко. – Наш дружок перед тем как идти через границу, для храбрости накурился терьяку…
Приехавший переводчик долго беседовал с задержанным на следующий день, когда тот отоспался и пришел в себя.
– Стоит на своем… – говорил он потом. – Иду в поисках лучшей жизни… На той стороне у меня семьи нет – денег на калым не мог собрать за всю жизнь…
Позднее выяснилось – не в поисках лучшей жизни шел он. В его задачу входило узнать, благополучно ли перебралась на нашу сторону та четверка; а если ей не удалось – сделать то, что должны были сделать они.
Капитан рассказал об этом своим солдатам и особо похвалил Киселева:
– Ты не горюй, задержали другие… Все же первым ты его заметил, первым о нем сообщил и след на полосе с Пальчуком обнаружил… А все остальное было уже совсем просто…
И Порубаев, который сам прыгнул на нарушителя и связал его, крепко пожал Киселеву руку.
– Ты о нем заранее сообщил, так мы втроем и не спали в ту ночь, ждали, ворочались с боку на бок…
И снова в наряд…
Кони неслышно ступают, погружая копыта в сыпучий песок.
Два всадника – один метрах в двадцати от другого – медленно едут вдоль границы.
Сегодня два Ивана снова несут службу.
Только к полуночи они добрались до пограничного знака на конечной точке маршрута. Отсюда наряд отправляется в обратный путь. С первыми лучами солнца солдаты возвращаются на заставу, и старший Иван докладывает дежурному офицеру с покрасневшими от бессонницы глазами и направляется разряжать оружие.
Сегодня обстановка на участке сложилась благоприятно.
А завтра?
Кто знает, не придется ли дозорам, которые выйдут на границу, преследовать переброшенных на советскую землю врагов?.. Кто знает…
Пограничники привыкли к тишине, которой нельзя доверять, к постоянному напряжению, к жизни в постоянной боевой готовности.
Такая у них служба.
