Текст книги "Нефертити. Роковая ошибка жены фараона"

Автор книги: Олег Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

1

Лёгкий ветерок с реки колыхал верхушки пальм в саду дворца царицы Мутемуйа, главной жены фараона Тутмоса. Было позднее утро. Солнце уже сильно припекало, но в аллее, крытой густыми виноградными лозами{56} и тянувшейся по берегу большого квадратного пруда, было относительно прохладно. Здесь не спеша прохаживались супруга фараона и её отец, царь Митанни Артатама. Редкие блики солнца, пробившиеся сквозь плотный полог из крупных тёмно-зелёных листьев, мягко скользили, перемежаясь с синими тенями, по белому полупрозрачному платью женщины, плотно охватывающему её коренастую невысокую фигуру, и по пурпурному одеянию мужчины, ниспадающему роскошными складками.

   – Моя дорогая дочка, – вкрадчиво проговорил царь Митанни, блестя крупными и живыми, несмотря на его солидный возраст, глазами, – я не прошу у твоего великого царственного супруга ничего невозможного. Мне нужны только золото и египетские гарнизоны в крепостях на северной границе с хеттами.

   – Зачем тебе ещё золото, папа? – иронично улыбнулась царица. – На тебе золота столько, что глаза слепит, когда на тебя падает солнечный свет. На эти украшения ты можешь нанять тысячи отборных воинов из Вавилона и защитить свои северные границы.

   – И ходить сирым и босым, как последний степной пастух? – взмахнул руками недовольный Артатама, явно не принимая эту шутку. – Дорогая моя дочурка, я не так силён, как это было в прежние дни, когда все соседи трепетали, услышав шум приближающихся колесниц моего войска. Теперь мне надо очень много золота, чтобы подкупать алчных и злобных торгашей – ассирийцев – и натравливать их на диких горных медведей – хеттов. Ведь и те и другие зарятся на наши земли. Я могу только тогда спать спокойно, когда они воюют между собой. А сколько мне нужно золота и серебра, чтобы поддерживать извечную вражду между вавилонянами и их двоюродными братьями, жаждущими первенства, – ассирийцами! Когда эти родственники по крови грызутся между собой, я могу спокойно устанавливать контроль на всех торговых путях на востоке и отхватывать изрядные куски их земель под видом защиты от набегов соседей. Но если один кровожадный свирепый хищник на моих восточных границах сожрёт другого, то он тут же обратит свою алчную пасть на меня. Ну и чем я смогу защититься, как не египетскими гарнизонами и золотом?

   – Я это хорошо понимаю, папочка, – египетская царица хитро взглянула на смуглое лицо отца, обрамленное кудрями седых волос, – и я, конечно, могу повлиять на мужа. Да и в моём дворцовом хозяйстве есть кой-какое золотишко. Но ты же отлично знаешь, что такая услуга с моей стороны потребует ответных действий с твоей.

   – Я готов сделать всё, что ни пожелает моя любимейшая дочь, мой самый драгоценный перл среди всех прочих отпрысков, – сладко проворковал Артатама, пытливо вглядываясь в круглое лицо главной супруги фараона, покрытое толстым слоем пудры и румян. «Она сейчас будет выторговывать мой престол для своего сыночка!» – подумал про себя царь Митанни.

Сложив полные голые руки под высокой грудью, затянутой в белые тончайшие льняные покровы, Мутемуйа стала перечислять:

   – Во-первых, папочка, ты должен перестать интриговать за нашей спиной с князьями страны Ретену, а также с хеттами, подзуживая их против нас.

   – Вой, вой, вой! – закачал головой, выпучив крупные влажные карие глаза, её собеседник. – Как может моя любимейшая дочь говорить такие слова родному отцу и вернейшему союзнику могучего владетеля Египта? Разве я когда-нибудь позволял себе затевать враждебные интрижки за спиной своего союзника и просто благодетеля, твоего мужа, да ещё с его подданными?

   – К сожалению, позволял, папочка, – ехидно улыбаясь, ответила дочка и погрозила отцу толстым и коротким пальцем. – Даже здесь, в столице Египта.

   – О чём ты, дорогая и бесценная? – вскричал Артатама, широко размахивая руками. Его роскошное пурпурное одеяние, вышитое золотом, красиво переливалось в редких солнечных лучах, тонкими косыми столбами пробившимися сквозь виноградные листья арки. «Пронюхали о моих беседах с племянником царя хеттов молодым Суппилулиумой и финикийскими князьями, – проносилось между тем в голове у царя. – Надо быть поосторожней ».

   – Ты знаешь, о чём я! – отмахнулась царица и продолжила: – Во-вторых, ты убедишь нас в своей верности и преданности, если признаешь моего сына и своего внука Аменхотепа своим наследником. И это главное условие нашей помощи! Зачем нам выделять тебе огромные средства и посылать свои войска в захолустные степные гарнизоны, чтобы охранять чужие границы, если мы не уверены в преданности своего союзника в будущем?

   – Да я бы с радостью, дорогая. Но ведь ты же сама знаешь, что мой теперешний наследник, сын Тушратта, никогда не согласится с подобным решением. А у него много сторонников, особенно в войске. Ах, ведь не хотите же вы, чтобы вся моя страна запылала в братоубийственной войне?

   – Не запылает. Мы пошлём туда свои войска, и только потом ты объявишь о новом наследнике. Тем, кто воспротивится, отрубим головы или посадим на колья.

   – Ия окажусь пленником в своём дворце? – спросил Артатама, глядя прямо в глаза любимой дочурки.

   – Ты будешь великим властителем, за плечами которого египетская мощь! Никто не посмеет противиться тебе и твоему внуку! Хетты и не высунутся из своих гор. Ассирийцы будут услужливо лизать тебе пятки. Даже гордые вавилоняне будут заискивать перед тобой, – проговорила царица Мутемуйа, убеждённо повысив голос.

   – Послушай, дочка, – склонился царь Митанни почти к самому уху своей собеседницы, прикрывая губы веером, чтобы шпионы, если они и подслушивали этот разговор, не смогли узнать, о чём же он говорит. – Если египетские войска оккупируют мою страну, включая столицу, то ни я, ни мой наследник Аменхотеп уже не будем обладать никакой властью. В моём царстве будет править Яхмос от имени фараона, прикрываясь мной и твоим сыном, как ширмой. Ты знаешь, что этот грубый солдафон ненавидит и презирает и Аменхотепа, и тебя, и меня тоже. Мы для него жалкие азиатские выродки. Для нас есть только один выход: сделать Аменхотепа наследником, но не моим, а твоего мужа!

   – Ты с ума сошёл, отец! – вздрогнув всем своим крупным телом, прошептала испуганно царица. – Тутмос никогда не пойдёт на это. Яхмос его любимец. Ты что, предлагаешь убить наследника?

   – Иного выхода у нас нет! Или Яхмос рано или поздно уничтожит всех нас, – горячо зашептал ей в ответ Артатама. – Ты сама видишь, что он наглеет с каждым днём. А как он измывается над твоим сыном и его женой при всём дворе?

   – Моё сердце обливается кровью, когда я вижу, как этот грязный вояка оскорбляет моего Хеви! Но, если мы сделаем это, Тутмос нас уничтожит. Он не простит убийство своего любимого сына.

   – Это сделаем не мы. Я приглядывался всё это время к молодой жене моего внука, Тии, и пришёл к выводу, что она женщина с сильной волей. Она уже помыкает своим мужем, как рабом.

   – Мне это тоже не нравится. Но ведь Тии жена моего сына, и если она убьёт Яхмоса, то подозрение падёт на его родственников.

   – Отнюдь нет! Мы сможем отсеять от нас и от царевича Хеви все подозрения в отравлении наследника и свалить всё на тупую и злобную простолюдинку Тии, которую твой сынок по глупости взял в жёны, – решительно сказал царь Митанни. – Все знают, что ты терпеть не можешь свою невестку, а она в свою очередь отвечает тебе тем же, поскольку не хочет выпустить из своих ручек Аменхотепа. Надо спровоцировать Яхмоса к очередной глупой и оскорбительной выходке против нас и Тии. Это я беру на себя. Затем я подкину идею жёнушке своего внука отравить Яхмоса. А чтобы она пошла на это, я представлю ей доказательство, что Яхмос сам замышляет извести её, прибегая к магическим чарам. Я подкупил мага-жреца{57} наследника, с которым он постоянно советуется. Он провёл обряд уничтожения духа и здоровья Тии: простолюдинка увидит свою восковую фигурку, проткнутую булавками. Это её убедит. А когда начнётся расследование смерти наследника, то мы исподволь направим его в сторону твоей строптивой невестки.

   – А как же мой сын?

   – Жена не будет посвящать его в свои планы. Скажу тебе прямо, он слабак. И Тии это отлично знает. Так что ненавистную тебе невестку в конце концов замуруют живьём в склепе за зверское преступление. Царевич вновь будет свободен, станет наследником, и ты будешь опять влиять на него, как это было прежде до его встречи с этой честолюбивой гордячкой из простонародья.

   – Но ведь сама-то она не сможет незаметно подсыпать Яхмосу яд, как бы страстно этого ни захотела.

   – У неё есть могущественный союзник, который постоянно общается с наследником. Помощник главного архитектора Эйе. Я узнал, что он был женихом и любовником Тии, до того как твой сынок встретил эту красавицу.

   – Да какая она красавица! Ну глаза голубые, а кожа белая, как у мертвеца, да и худющая – одни кости, просто смотреть не на что, вот и всё! – не выдержала ревнивая царица.

   – Не будем сейчас это обсуждать, – улыбнулся Артатама. – Главное, что мы с тобой пришли к согласию. А устранение Яхмоса и назначение наследником Аменхотепа поддержат очень многие в вашей столице. Пожалуй, по этому поводу сойдутся во мнениях и аристократы, и выходцы из простонародья, особенно в армии. Посох Яхмоса попробовали на своей спине почти все командиры. Они это точно не забыли!

   – Я всё равно боюсь, – прошептала царица. – Мой муж перевернёт всю страну, чтобы найти истинных убийц его любимого сына и наследника.

   – Я повторяю, что нас обвинить в убийстве наследника никто не сможет. Да и фараон отлично понимает, что его младший сын не способен на такое, и лишаться последнего законного сына и прямого наследника он не захочет, – возразил Артатама. – А потом, мы можем не дожидаться, когда твою невестку начнут допрашивать, а просто обрубим все концы. Ты мне говорила, что у тебя есть свои глаза и уши в доме сына. Кто это?

   – Бывшая любовница Хеви, служанка Амра. Она ненавидит жену моего сына.

   – Вот и отлично. После смерти Яхмоса она отравит Тии, подбросив записку с признанием: мол, та в порыве гнева подговорила своего бывшего любовника Эйе подсыпать наследнику яду, а потом испугалась, поняв, что всё это выплывет наружу, и убила себя. – Царь Митанни усмехнулся. – Ведь твоя невестка, я надеюсь, умеет писать{58}? Она же дочка жреца.

   – Умеет, я это точно знаю, – кивнула царица. Помолчав, она выдохнула чуть слышно: – Ты просто демон!

   – Я не демон. Я всего лишь властитель, просидевший на троне уже целых сорок лет. А это больше, чем десяток обычных человеческих жизней вместе взятых. Чтобы выжить, приходится придумывать такое, что никакому демону даже в голову не придёт, – с коротким сухим смешком проговорил Артатама. – А теперь давай расстанемся на короткое время. Скоро к тебе начнут съезжаться гости, вот на этом приёме всё и устроим. И не трясись, малышка, раз ввязались в бой, то надо идти до конца.

Царь Митанни похлопал дочь по спине, поцеловал в щёку и удалился быстрым, уверенным шагом. Белый песок громко похрустывал под его тяжёлыми ногами, обутыми в позолоченные сандалии.

2

Пир, устроенный царицей Мутемуйа для иностранных гостей, послов и высшей столичной знати, заканчивался. Фараон давно покинул дворец своей жены. Он не любил долго засиживаться за столом, да и пьяные развлечения его не привлекали. Когда строгие глаза повелителя перестали взирать на приглашённых, они расслабились. Чаши с лучшим финикийским вином стали подниматься чаще, музыка зазвучала громче, пытаясь заглушить шум голосов изрядно подвыпивших гостей. Пьяный разгул достигал уже своего предела. Именно в этот момент из пиршественного зала дворца на мраморные ступеньки, ведущие в сад, выбежала молодая, роскошно одетая женщина. Это была Тии. За ней торопился муж.

   – Подожди, дорогая, подожди! – Стараясь не повышать голоса, чтобы не обращать на себя внимание слуг и гостей, он схватил её за руку.

   – Отстань от меня! – громко бросила жена. – Как ты можешь позволять так обращаться с собой?!

   – А что, мне драться с Яхмосом, что ли? – тоже переходя на крик, возмутился царевич. – Как я заткну его поганую глотку? Когда отец рядом, он ещё сдерживает себя, но как только тот уйдёт, так хамству братишки нет предела! Тем более Яхмос выпил изрядно.

   – Да ты хвостик поджал и даже не пытаешься защитить честь свою и своей жены. А если бы ты дал ему сдачи, да ещё в присутствии отца, то он бы не стал о нас разные гадости говорить, – разозлилась Тии. – Разве так ведут себя настоящие мужчины? Ты бы поменьше наряжался и не пил столько вина, а больше заботился о своём положении. Ты ведь законный сын фараона и внук царя Митанни, а поставить себя так, чтобы тебя уважали и боялись, не можешь.

Молодая женщина грустно махнула рукой и пошла по белой песчаной дорожке сада, уже залитой бордово-красными лучами вечерней зари.

   – Но ведь Яхмос не просто мой старший брат. Он наследник и соправитель моего отца, – быстро говорил, оправдываясь, царевич, коротко семеня рядом с женой. – Если я выступлю против брата, это будет воспринято как неуважение власти моего отца, повелителя всех египтян.

   – Да пойми, глупый ты мой Хеви, – обратилась к мужу Тии, остановившись на берегу пруда, по зеркально-золотой поверхности которого плавали лебеди. – Ты именно сейчас должен завоевать авторитет в стране, чтобы никто тебя не смел тронуть. Ведь, когда Яхмос станет фараоном, будет поздно. Он просто уничтожит нас с тобой. Всё идёт именно к этому.

   – Мои дорогие дети о чём-то спорят? – раздался вдруг сочный глубокий голос Артатамы. Он провёл детство в Египте, где воспитывались как царственные заложники многие сыновья и наследники азиатских государей, поэтому говорил на египетском языке почти без акцента.

   – Ты сам был свидетелем последней выходки Яхмоса, дедушка, – ответил царевич, оборачиваясь. – Сил уже нет терпеть его оскорбления, но что я могу сделать? Опять идти жаловаться отцу? Но я уже много раз делал это. И толку-то чуть! А вот Тии утверждает, что нужно дать сдачи.

   – Она права, – проговорил Артатама. – Нельзя сносить безропотно оскорбления, от кого бы они ни исходили, иначе тебя никто не будет уважать.

   – И ты запел ту же песню, – махнул печально рукой царевич. В лучах зари блеснули ярким светом многочисленные драгоценные камни, вделанные в браслеты на предплечьях и в кольца и перстни на пальцах. – Ну, оскорблю я в ответ Яхмоса, втравлю в ссору между нами своих друзей и приближенных – и что получится? Очередная междоусобица. Так и до внутренней смуты может дойти! – уныло проговорил царевич, опустив голову со съехавшим набок пышным чёрным париком. Он ещё раз с безнадёжным видом махнул рукой и пошёл по дорожке обратно во дворец.

   – Заливать свои горести финикийским вином отправился, недотёпа! – бросила Тии, уперев свои красивые крепкие ручки в бока. Маленькой ножкой в роскошно изукрашенной золотом и серебром сандалии она зло растоптала росший рядом цветок.

Артатама ухмыльнулся, глядя на простонародные манеры своей родственницы, и, подождав, пока царевич удалится подальше, вновь заговорил. Его тихая речь звучала проникновенно, столько в ней было сочувствия и родственного участия:

   – Дорогая моя Тии, цветочек ненаглядный! Мне очень больно смотреть на то, как измывается над тобой и моим внуком этот грязный солдат. И поверь моему опыту, ведь я уже сорок лет царствую, нельзя примиряться с подобной участью. Ни в коем случае!

   – И я Хеви о том же толкую! – вырвался у царевны простонародный оборот.

Царь Митанни взял жену внука под руку и повёл не спеша по дорожке вдоль пруда. Другой рукой он неспешно обмахивал себя роскошным пышным веером. Веер как бы невзначай закрывал его полные красные губы. Артатама принимал все предосторожности, чтобы шпионы фараона ничего не услышали.

   – Вот что я тебе скажу, моя крошка. Яхмоса уже очень многие не любят, опостылел всем в столице его грубый нрав. И если найдётся решительный человек, который уберёт эту фигуру с нашего поля, как делается в настольной игре, то обе придворные партии – и аристократы, и выходцы из простого народа и иноземцев, поддержат этот смелый поступок. А наследником станет твой муж.

   – Вы что, предлагаете убить Яхмоса?

   – Тише, тише, моя девочка! – прошептал Артатама. – Не так громко и прикрой своим веером рот. Шпионы фараона умеют читать по губам.

После того как его собеседница исполнила совет, царь Митанни продолжил:

   – Приятно говорить с человеком, который вещи называет своими именами, а не занимается пустыми разговорами. Сейчас, мой цветочек, я дам тебе перстень, в котором под камнем есть белый порошок. Стоит его растворить в вине, и тот, кто выпьет, примерно через час отдаст свою душу богам, а тело – земле. Всё будет выглядеть так, как будто у него отказало сердце. Ведь нельзя ручаться, что это не может произойти с любым из нас. На всё воля богов.

   – Но в недопитом-то вине яд останется, – проговорила сообразительная Тии. – И его в конце концов обнаружат.

   – Ты очень умненькая девочка, хвалю за смекалку, – прошептал Артатама. – Через час в вине яд исчезнет, да к тому же он без вкуса. Поэтому, когда выпивший вина умрёт, яда уже не будет ни в бокале, ни в графине. Доказать, что произошло отравление, невозможно. Бери, Тии, бери, – незаметно сунул он в руку собеседнице перстень. – Я тебе даю шанс спасти себя и своего мужа, а заодно и возвыситься со временем до сказочных высот. Всё, пора нам расходиться, а то будет очень подозрительно, если наша беседа будет долгой. Да, кстати, посмотри, вот восковая кукла, точная твоя копия. Это маг Яхмоса колдует, чтобы тебя и твоего мужа извести, – вынул на мгновение из своих широких пурпурных одеяний маленькую фигурку, утыканную булавками, царь Митанни.

Тии вздрогнула и с ужасом уставилась на неё. Все древние египтяне верили в колдовство и магию.

   – Так что, понимаешь, дочка, речь идёт только о том, кто из вас первым уберёт своего смертельного врага! Ну, я пошёл. Мужества тебе!

Артатама галантно поклонился и быстро ушёл. Тии некоторое время постояла на берегу пруда, в котором всё ярче отражались звёзды. Полоска зари на западе погасла. Из пустыни донёсся тоскливый вой шакалов и гиен. Молодая женщина задумчиво смотрела вдаль, крепко сжимая перстень царя Митанни.

Возвращаясь назад по дорожкам сада, уже освещённым лунным светом, Тии встретила визиря Ментухотепа и главного жреца Амона Дуафу. Они почтительно поклонились.

   – Мы сочувствуем вам, царевна. Эта ничем не оправданная грубость со стороны Яхмоса нас очень больно поразила, – негромко проговорил худой и длинный Дуафу, облизывая сухие губы тонким языком.

   – Если бы такое высокое положение занимал ваш муж, то всё было бы по-другому. Все знают, что принц воспитанный человек, – прибавил похожий на хорошенькую женщину Ментухотеп, мягко улыбаясь полными чувственными губами. В его глазах светилась весёлая искорка. Он явно кокетничал.

   – Если судьбе и богам будет угодно и мой муж займёт столь высокое положение – ведь у наследника нет детей, – то он, конечно же, будет особенно доброжелателен и милостив к представителям старых родов, на которых держится весь порядок в государстве, – сказала Тии, улыбнувшись. За её улыбкой таилось столько уверенности и силы, что аристократы вздрогнули. Они хорошо поняли намёк на то, что, возможно, Аменхотеп займёт место наследника в скором будущем.

«Но каким образом? – сразу же пронеслась одна и та же мысль в головах обоих высших чиновников. – Неужели фараон намерен заменить своего любимца Яхмоса на Аменхотепа? Ведь в ответ на грубые выходки Яхмоса против брата повелитель Египта дал ещё несколько дней назад ясно понять, что он его не только не поддерживает, но и осуждает».

Войдя в пиршественный зал, где веселье уже заканчивалось, Дуафу и Ментухотеп вдруг одновременно поняли, что слова Тии можно истолковать и так: Яхмоса насильственно уберут со второго места в государстве.

   – Но как? Ведь без согласия фараона это невозможно! – прошептал еле слышно Ментухотеп.

Высшие сановники государства ошарашенно уставились на покидающую зал Тии, которая не спеша с достоинством подходила прощаться к креслу свекрови, царицы Мутемуйа.

   – А ведь у этой красавицы характера хватит сделать что угодно! – тихо проговорил главный жрец Амона Дуафу, качая головой в пышном парике.

   – Да, пожалуй! – ответил шёпотом визирь Ментухотеп, и его красивое лицо побледнело. – А впрочем, как аукнется, так и откликнется. Нельзя шагать безнаказанно по головам людей грязными ногами, как это делает Яхмос, – добавил он.

   – В любом случае мы тут ни при чём, – заметил, криво улыбаясь, Дуафу. – Всё во власти богов. Как они пожелают, так и будет, – вздохнув с ханжеским видом, заключил он.