Текст книги "Нефертити. Роковая ошибка жены фараона"

Автор книги: Олег Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 4

1

На площади между тем страсти накалились до предела. Князь Дамаска, прижатый к стене дворца разъярённой толпой, испуганно выглядывал из-за спин воинов. Они с копьями наперевес не давали толпе наброситься на гостей и вплотную приблизиться к стенам дворцового комплекса фараона и его семьи.

   – О, Иштар, помоги, спаси меня, родная богиня! – причитал Нури, целуя образок, висящий у него на шее. – Сегодня какой-то сумасшедший день. Вначале царица меня на кол собралась посадить, а теперь эти головорезы или глотку перережут, или на части разорвут, как помощника Туту. А ведь я его и не знал совсем, да и знать не желаю. За что же мне погибать-то?

Причитания князька прервал Амисеб. Он схватил за руку азиата, за безопасность которого отвечал головой, и потащил ко входу во дворец.

   – Да, не повезло тебе, иностранное высочество, – приговаривал египетский чиновник, быстро пробираясь за спинами воинов в нужном направлении и не забывая уворачиваться от камней и палок, которые кидали возбуждённые горожане, – из огня да в полымя ты попадаешь. Но ничего, переждём беспорядки во дворце, там у меня родственник, брат жены, писцом у царицы служит. Он нас в обиду не даст. Только бы сейчас это взбесившееся простонародье голову нам не проломило.

   – Да если так дело пойдёт дальше, они и дворец спалить могут, – вздохнул князь.

   – Нет, до этого не дойдёт, – успокаивающе проговорил Амисеб и проворно присел, когда над его головой пролетел здоровенный камень, врезавшись в глинобитную стену, покрытую розовой штукатуркой, – у нас народ вспыльчивый, но отходчивый. Поорут, побузят, устанут, а потом по домам разойдутся, и всё по-старому пойдёт. Этого Туту уже раз десять горожане в порошок пытались стереть, и ничего, живёхонький ходит по сей день. Правда, он ловкий малый, вон как сегодня кинулся в ворота, никто в него даже камнем попасть не успел.

Увесистая палка, перелетев цепочку воинов, врезалась прямо в затылок Амисеба. Он ойкнул, присел, поглаживая ушибленное место, потом снял парик, утёрся и засунул за пояс.

   – Да, сегодня они что-то слишком разошлись. Это, ваше иностранное высочество, уже не простые уличные беспорядки, а скорее на бунт смахивает! Пойдёмте-ка отсюда, а то я смотрю, тут и булыжником по голове получить можно так, что никакие родные боги не спасут.

И Амисеб с Нури, подобрав руками длинные пурпурные одеяния, кинулись бегом к воротам. Добежав до них, они столкнулись с грузным высоким воином, лицо, руки и грудь которого были в старых шрамах. Это был командир корпуса Рехмир. Он, выйдя из ворот дворца, смело направился прямо к бушевавшей толпе.

   – Эй, люд честной! – закричал Рехмир громовым голосом, перекрывавшим шум на сотни метров. – Расходись подобру-поздорову. А если не хочешь домой, то отойди в сторонку и подожди чуток. Скоро пиво и пироги принесут из дворца от царицы...

   – Нас не купишь! – раздался выкрик из толпы.

   – Никто вас и не покупает, бесценные. Вас просто угощают. У нас же сегодня праздник. Царица велела мне объявить, что фараон снял со всех постов мерзавца Туту! Так что, ребята, эту новость надо обмыть пивком и закусить пирожками. Да и я с вами с удовольствием кружочку осушу, Туту у всех у нас как кость поперёк горла стоял.

   – А не врёшь? – раздался из толпы тот же голос.

   – Да ты сам посмотри. Вон уже слуги царицы жбаны с пивом вытаскивают и подносы несут с пирогами.

   – Ура, мы победили! Туту свергнут! – закричали в толпе сотни глоток.

   – Конечно, победили, – добродушно ответил старый воин, – давай, ребята, налетай. Пиво хорошее, густое, а пироги просто во рту тают. – Своим людям Рехмир вполголоса приказал: – Смотрите только во все глаза, чтобы никто во дворец не пробрался. Если зачинщики беспорядка опять начнут народ подзуживать, то их отсекайте от толпы и тихонько по голове дубинкой. Но без крови, кишки никому не выпускать! И сами, смотрите у меня, пироги лопайте, но вина и пива – по чуть-чуть!

Вскоре на площади уже царило радостное оживление. Те, кто только что готов был с голыми руками бросаться на копейщиков, теперь пили пиво, ели пироги и обнимались с рядовыми воинами, которые старались не отставать от бывших бунтовщиков. Посредине площади разожгли из порубленных плах и кольев большой костёр и водрузили на него на огромном вертеле целого быка. Вкусный запах поджаривающегося мяса витал по центру столицы. Настроение у всех было праздничное.

Когда Рехмир убедился, что с бунтом покончено, он подозвал своего заместителя.

   – Хоремхеб, вроде все успокоились, иди и доложи об этом царице. Но предупреди, что радоваться пока рано. Если завтра на улицах как ни в чём не бывало появится Туту, волнения вспыхнут с удвоенной силой. Простонародье почувствовало свою силу. Вряд ли оно будет мириться с прежними мерзостями этих мародёров у трона, поэтому во что бы то ни стало необходимо добиться полной и окончательной отставки Туту. – Старый воин был уверен, что офицер сможет донести эту мысль до Нефертити, ведь почти все в корпусе знали, что Хоремхеб был любовником царицы. – Обязательно возьми с собой десяток воинов для охраны. Один сейчас нигде не появляйся, неизвестно, в какую минуту они тебе могут понадобиться. И запомни: я, старый воин, полностью поддерживаю царицу, именно её, и никого больше. Насколько я понимаю, между царствующими супругами уже давно кошка пробежала. Но, как я вижу это дело, скажу тебе прямо и откровенно, как старый вояка, а не как придворный шаркун: царица собирается в стране навести порядок. А его не будет, если к Сетху в задницу не убрать всяких там Туту и не дать народу возможность молиться своим богам, к которым он привык. Скажи царице, что я на её стороне и поддержу её, какой бы приказ она ни отдала. Когда она скажет, столица и дворец будут у нас в руках, я уже приказал всем отрядам корпуса находиться в полной боевой готовности, и многие из них уже заняли ключевые посты. Сдаётся мне, что ближайшие часы могут многое решить. Поэтому если царица прикажет, то последняя часть города, дворец, будет захвачена за несколько минут. Я надеюсь, царица и ты не забудете старого воина, который хочет помочь вам навести в стране порядок.

   – Спасибо, Рехмир, – сказал с чувством Хоремхеб, – царица о тебе и о твоём потомстве позаботится! Будь в этом уверен.

И молодой офицер быстро направился во дворец с группой преданных воинов.

2

Когда Хоремхеб вошёл в малый зал, где в эти тревожные часы находилась царица, то был встречен словами:

   – Ну наконец-то!

Нефертити немедленно приказала писцам и слугам удалиться.

   – Как я волновалась за тебя! – проговорила она, порывисто обнимая молодого офицера.

Хоремхеб с восхищением смотрел на любимую женщину, самую прекрасную на свете. Хотя Нефертити было уже за тридцать, она продолжала ослеплять своей красотой. Официальные скульптурные портреты не лгали.

   – Почему ты не надел доспехи? – гладя его могучий торс, проговорила Нефи. – А если бы тебя ранили?

   – Ну зачем я буду одеваться в броню, когда нужно лишь разогнать несколько мятежников с палками. Меня бы засмеяли товарищи, если бы я напялил панцирь, – усмехнулся офицер. – Давай поговорим о главном.

   – Усмирили толпу? – Царица продолжала обнимать любовника, но лицо её стало серьёзным.

   – Да, усмирили, и даже не пришлось никого убивать. Мятежники пьют пиво на площади и едят пироги. У них праздник. Рехмир объявил, что Туту отстранили от всех должностей. Это правда?

   – Да, мне удалось заставить муженька это сделать. Но жирный негодяй продолжает находиться при фараоне и поэтому ещё очень опасен.

   – Ничего, сила на нашей стороне. Рехмир мне прямо сказал, что пойдёт за нами до конца. Он готов захватить дворец в любую минуту и ждёт только твоего приказа. Нефи, нельзя медлить, положение может измениться. Ты видела, как легко сейчас поднять народ на бунт. А его пламя быстро распространится по всей стране. Тогда уже не только твоему мужу, но и всем нам придёт конец.

   – Но как я отстраню от власти живого фараона? Убивать мне прикажешь своего мужа?

   – Не можешь ты, тогда смогу я! – твёрдо сказал Хоремхеб. Глаза его сузились, на скулах заходили желваки. – Я военный человек и знаю, что если ты воюешь с кем-либо, то надо идти до конца! Эхнатон – это зло не только для своей семьи и особенно для нас с тобой, но и для всей страны. Империя катится в пропасть при сумасшедшем правителе. Ты сама мне рассказывала, что, по данным наших шпионов, мы уже фактически потеряли Азию. Мощное войско хеттов нависло над Египтом, а в стране разброд и шатание. Все отлично понимают, что чем дольше на троне будет находиться твой спятивший муженёк, тем страшнее будут последствия.

Хоремхеб заглянул Нефертити в глаза.

   – Прикажи Рехмиру захватить дворец, и я со своими воинами войду в покои фараона.

   – Нет, милый, подожди, не торопи меня. Я ещё не готова на такой ужасный шаг. Он всё-таки мой муж. Я родила от него шесть дочерей. Как я буду смотреть им в глаза, если убью их отца. Подожди ещё немного. Мне надо решиться. Приходи сегодня вечером, как обычно, в домик в саду.

   – Хорошо, надеюсь, до вечера ничего серьёзного не произойдёт. Народ пока успокоился, но ты хорошо знаешь, что есть силы, которые могут вновь его взбаламутить. У жрецов Амона длинные руки.

Молодой офицер поцеловал царицу и поспешно покинул малый зал.

3

Вскоре после того, как Хоремхеб вышел из зала, туда вбежала, запыхавшись, служанка старшей царицы – Тии.

   – Царица-мать срочно просит вас зайти к ней, – проговорила испуганной скороговоркой девушка, падая на колени посреди комнаты.

Нефертити пересекла сад и через маленькую дверцу в высокой, заросшей зелёными лианами стене вошла в ту часть дворца, где жила мать фараона. Племянница ожидала застать тётку в плохом состоянии, но Тии довольно бодро поднялась с кресла при её появлении.

   – Судя по твоему встревоженному лицу, детка, ты ожидала увидеть меня при смерти, – проговорила старшая царица, обнимая младшую. – Но я специально послала девчонку с таким известием, чтобы призвать тебя побыстрее к себе. У меня к тебе важный разговор.

Нефи вгляделась в свекровь. Тии была очень бледна. Её худое вытянутое лицо ещё больше заострилась, и на нём резче, чем обычно, стали видны глубокие морщины. Большие светлые глаза словно провалились в глазницы.

«Похоже, она обо всём догадывается, – подумала настороженно младшая царица. – Как-то она поведёт себя в этой ситуации, ведь она всегда безумно любила своего сыночка».

Женщины сели в креслах друг против друга. Наступила тишина. В комнате было прохладно и сумеречно. Деревянные решётки на окнах, обвитые виноградом, почти не пропускали прямые солнечные лучи. Из сада изредка доносились крики рабов и скрип уключин деревянных журавлей – шадуфов, при помощи которых в кожаных вёдрах поднималась речная вода в многочисленные канавы и пруды.

   – Мне тяжело об этом говорить, но, кажется, Хеви довёл и свою новую столицу до состояния кипения, – первой начала разговор Тии.

   – Да, сегодня на площади перед дворцом прямо в присутствии фараона начался бунт, – кивнула Нефи, – дальше кипеть некуда.

   – Мне известно, что произошло сегодня утром в столице. Я знаю и о положении дел во всей стране. Люди готовы с оружием в руках восстать против законной власти. Мы прямо идём к смутным временам.

   – Поэтому нельзя откладывать решительных действий, которые бы разрядили обстановку и постепенно ввели страну в нормальное русло. – Нефертити, подняв голову, взглянула тётке в глаза.

Та не отвела взгляда, а лишь тяжело вздохнула.

   – Я согласна с тобой. И эти действия должны исходить от нашей семьи. Я пыталась говорить об этом с Хеви, но он уже совершенно невменяем. Поэтому вся надежда на спасение и нашей семьи и всей страны связана только с тобой, Нефи. Это страшно, и я отлично знаю, насколько мучительно принимать такие решения, но ты должна это сделать.

Тётка протянула племяннице перстень с огромным изумрудом. Нефертити испуганно отпрянула:

   – Это же перстень Артатамы!

   – Да, это он!

Лицо Тии стало совсем белым, словно последняя капля крови покинула его.

   – О боги, на что вы сегодня все меня толкаете! – воскликнула младшая царица.

   – Значит, Хоремхеб уже предлагал тебе, – усмехнулась Тии. – Не позволяй ему сделать это, всё должно остаться в нашей семье.

   – Но как же вы будете жить дальше?

   – Я сегодня умру, – тихо сказала Тии и обняла племянницу. – Прощай, моя девочка, моя дорогая Нефи. Я всю жизнь любила тебя, как родную дочь. Крепись, моя хорошая, ведь мы с тобой царицы, а не обычные люди. Я хорошо знаю, как тяжела царская корона. Но ты выдержишь и пройдёшь свой путь до конца, как его прошла я. – Тии встала. – Сейчас я пришлю к тебе Эйе. От имени жрецов Амона он предложит тебе союз. Принимай его, ведь одна против всех ты не удержишься. Но помни: Эйе опасен, он очень честолюбив, поэтому будь с ним всегда настороже. Прощай!

Худенькая невысокая фигура старой царицы исчезла за дверью. Нефертити вздохнула. В комнате опять стало тихо. Царица опустила взгляд и вздрогнула. Огромный изумруд перстня Артатамы играл зловещим тёмно-зелёным светом в одиноком солнечном луче, с трудом пробившемся сквозь решётку окна и листья винограда. Нефи убрала перстень в сафьяновый мешочек, висевший у неё на поясе. Она подняла глаза и вновь вздрогнула. Перед ней стоял Эйе. Высокий, худой, с пронзительными глазами, смотрящими из-под низко надетого пышного парика. В полумраке Эйе напоминал застывший призрак.

   – Я и забыла, как вы бесшумно ходите, – усмехнулась царица.

   – Ещё бы, ведь мы уже больше десяти лет не виделись, – проговорил Эйе вкрадчиво. – Разрешите присесть рядом с вами, ваше величество?

Бывший визирь стал не спеша рассказывать царице от имени фиванской аристократии и жрецов Амона, какой они видят страну после ухода с политической сцены еретика Эхнатона.

   – Вы так легко об этом говорите, а ведь мой муж ещё продолжает царствовать, – прервала его Нефертити. – На вашем месте я бы поостереглась ставить столь категорично свои условия.

   – Сейчас не время для дипломатии, – усмехнулся Эйе, – но я вовсе не столь категоричен, как вам кажется. Просто люди, которые стоят за моей спиной, дали мне большую свободу действий. Нужно безотлагательно решить главный вопрос: кто будет следующим фараоном?

   – Да, это поистине главный вопрос, – кивнула Нефи. – И кого же вы видите на троне в будущем?

   – Тутанхамона, сына Эхнатона.

   – Никогда! – воскликнула царица. – Вы что, не знаете, что его мать, Кия, ненавидит меня? Если она дорвётся до власти, то не остановится ни перед чем.

   – А мы и не пустим её к власти, – бросил Эйе, криво ухмыляясь. – Тутанхамон одновременно с помазанием на царство женится на одной из ваших дочерей. При восьмилетием мальчугане-фараоне вы, ваше величество, будете регентшей, правящей старшей царицей.

   – Тогда что выигрываете вы и те люди, которые стоят за вами?

   – Я буду вашей правой рукой, главным визирем. Ну и, конечно, первым же декретом новый фараон объявит стране о возможности молиться всем богам и начнёт восстанавливать старые храмы, прежде всего храм Амона в Фивах.

   – Хорошо, я согласна. Но только с тем условием, что верховным главнокомандующим после фараона станет Хоремхеб. А в декрете о вере будет особо сказано, что разрешается молиться всем богам без исключения, в том числе и Атону, его храмы не должны быть уничтожены.

   – Я согласен с вашими условиями, ваше величество, но хочу посоветовать вам, как уже первый визирь, одну вещь.

   – Какую?

   – Я рекомендую вам покинуть Фивы сразу же после коронации и обосноваться с двором в Мемфисе. Там мы будем более независимы и от фиванских аристократов, и от жрецов Амона.

   – Принимаю ваш совет, он действительно мудрый, – ответила Нефертити, улыбаясь. Она встала, показывая, что разговор закончен. – А вы, оказывается, хитрец.

   – Я из простолюдинов, поэтому мой союз с аристократией не может быть вечен, – поклонился царице Эйе, – и пожалуйста, ваше величество, не тяните с решительными действиями. Положение в стране накалено до предела, из-за какого-нибудь пустяка, как, например, сегодняшняя казнь, положение может коренным образом измениться.

   – Все меня подталкивают, – недовольно уже на ходу бросила царица, поджав губы.

   – О ваше величество, – серьёзно вздохнул Эйе с болью в голосе, – уж кому, как не мне, известно, что вы сейчас чувствуете.

Нефертити уже подошла к двери и, открывая её, обернулась. В лице несгибаемого Эйе она вдруг увидела искреннее сопереживание. Но он быстро опустил голову в глубоком поклоне.

«Может быть, мне это показалось?» – устало подумала Нефертити, медленно шагая по длинным прохладным коридорам дворца.

4

Но о будущем думали не только царицы, Туту также размышлял о нём. Он отлично понимал, что его судьба зависит прежде всего от отношения к нему фараона. А пока властитель страны держится за своего временщика, последний неуязвим для врагов. Поэтому Туту не очень-то волновали беспорядки в столице. Всплеск эмоций толпы пройдёт, и всё потечёт по-старому. Сейчас надо просто переждать плохую погоду. Но вот что серьёзно волновало Туту, так это внезапное усиление Нефертити. Её он боялся. Поэтому он решил немедленно составить заговор против царицы. Как только Туту оказался во дворце и уверился в расположении фараона, он кинулся ко второй, младшей жене Эхнатона – Кии. Её роскошное жилище примыкало к главному дворцово-храмовому комплексу.

Кия уже ждала его. Это была молодая, очень самолюбивая, но недалёкая женщина.

   – Ну, наконец-то я вижу твою толстую морду, – проворковала Кия.

Она полулежала в просторном кресле, на многочисленных пуховых подушках.

   – Тебе не залепили в неё камнем и никто не поставил синяк под глазом? Просто удивительно, мой карапуз, как ты вывернулся сегодня, – засмеялась младшая жена фараона.

Кия была рослой красивей женщиной. Когда она вставала, макушка Туту едва доходила до её плеча. Правда, это не помешало Туту наставить рога своему хозяину. Но сегодня ему было не до соблазнительных женских форм, просвечивающих сквозь тончайшую ткань платья.

   – Не болтай, моя кошечка, глупостей, – отмахнулся от насмешливо-игривых слов Туту и сел в свободное кресло напротив круглого столика, уставленного вазами с фруктами, сластями и графинами с вином. Он налил себе полный серебряный кубок и с жадностью его осушил. – Послушай, крошка, что тебе известно об отношениях Нефертити с этим военным, как его?..

   – Хоремхебом, – ответила Кия, презрительно морщась. – Весь дворец знает, что старуха вцепилась в него, как кошка. Конечно, её можно понять, парень красивый, высокий, статный... – Кия мечтательно почмокала губами, – но ведь есть какие-то приличия, их же надо соблюдать!

   – Уж кто бы болтал о приличиях, так не ты, – фыркнул Туту, – ведь кроме меня ты с половиной гвардии переспала, крошка, разве я этого не знаю?

   – Подумаешь, – махнула Кия красивой рукой с нанизанными на пальцы кольцами, – грех не попользоваться солдатиком молоденьким. Но я же делаю это скрытно и не выделяю из них никого, то есть соблюдаю приличия. А старуха так вцепилась в своего Хоремхеба, что только с ним уже целый год и встречается. И, представляешь, весь двор ему кланяется, как будто он второй муж старшей царицы. Ну, это ни в какие ворота не лезет.

   – Боюсь, как бы он не стал первым и единственным, – задумчиво проговорил Туту.

   – О чём это ты?

   – Ты что, сама не видишь, что наш Хеви давно на покойника смахивает? Почти ничего не видит, худющий стал – кожа да кости. А ведь если он сейчас помрёт, то представляешь, что с нами сделает Нефертити?

   – Так как же нам быть?

   – Опередить её.

   – Как это? В чём опередить? Говори прямо, ты же знаешь, что я не люблю загадок.

   – Ты мне вот что скажи, – бывший визирь подался вперёд. – Где Нефи встречается со своим любовником? У них наверняка есть своё гнёздышко.

   – Да в летнем павильоне за озером, – усмехнулась молодая женщина, – об этом, пожалуй, только Хеви и не знает.

   – А мы вот его и просветим на этот счёт, – ухмыльнулся Туту.

   – Да я ему уже все уши про это прожужжала, а толку-то что? Хеви ничего слышать не хочет плохого о своей ненаглядной Нефи. Если бы я ему сына не родила, он меня точно бы выгнал по первому же её слову. А так я и женой-то младшей стала только потому, что Хеви своего сына и наследника хотел узаконить.

   – А мы муженьку покажем, как его дорогая жёнушка ему изменяет. Вот тогда-то он переменит своё к ней отношение. Я этого ненормального знаю, натерпелся от его бешеного нрава, – проговорил Туту, наливая себе ещё вина. – За удачу!

Толстяк, крякнув, выпил и вытер полные губы тыльной стороной ладони. Тут в комнату вбежал голенький мальчик лет семи-восьми с прядью юности на затылке. На верёвочке он тащил кусок папируса и громко смеялся, наблюдая, как серый котёнок хватает его когтями, прыгая и переворачиваясь в воздухе.

   – А вот и наследник, – проговорил Туту, ухмыляясь. – Его бы возвести на трон и побыстрее, тогда было бы дело! Ты бы, крошка, стала регентшей, а я первым визирем. Как мы бы здорово тогда зажили!

   – А куда ты Хеви-то денешь? – с удивлением спросила младшая царица.

   – Ну и дура же ты, моя кошечка, – покачал головой Туту. – Хотя, впрочем, это даже к лучшему...

Он ещё хотел что-то добавить, но в этот момент в комнату вошёл фараон. Его под руки вели двое вельмож.

   – А где мой мальчик? – резким, хриплым голосом спросил Эхнатон и, наклонясь и близоруко щурясь, вытянул длинные тонкие руки в поиске малыша.

Мальчик радостно кинулся к отцу.

   – А что ты мне сегодня принёс? – выкрикнул он.

   – У меня для тебя сюрприз! – проговорил отец, обнимая сына. – Сейчас увидишь.

По его сигналу в комнату ввели маленькую лошадку, которая была впряжена в миниатюрную колесницу. Она была точной копией настоящей.

   – Вот здорово! – Тутанхамон кинулся к лошадке, забыв о котёнке.

«А когда этот мальчишка подрастёт, – размышлял Туту, – и свернёт себе шею на настоящей колеснице, то из первых визирей я запросто смогу стать фараоном». Его круглая физиономия расплылась в самодовольной улыбке.

   – У меня для вас тоже есть сюрприз, – проговорил он, приближаясь к фараону.

   – О чём ты, Туту? – спросил Эхнатон.

   – Сегодня вечером вы всё узнаете, ваше величество, – игриво улыбаясь, ответил Туту.