Текст книги "Галактеры"

Автор книги: Олег Балабанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

Какие они были солдаты? Так, вчерашние школьники, недавно принявшие присягу и поэтому реальность взрослой жизни больно била по самолюбию, враз отторгая все патриотические чувства об армии.

– Слышал, что говорят? – тихо спросил Игорь Куликов.

– Ты об инопланетянах?

– Да.

– Что, новости смотрел?

– Да и так все говорят – скоро такая зима будет, что все наши Зилы просто-напросто замерзнут, в казармах невозможно будет поддерживать нормальную температуру – перемерзнем мы тут!

– Точно, еще и деды помогут! – неожиданно всхлипнул Олег Романов.

– Тихо ты, ты чего?

– А чего? Скоты они! Тебе вот хорошо – у тебя дом рядом, а я из Москвы. Тоже мне Медведев, земляк назы-вается, сволочь! А говорили, земляки помогают друг другу, неважно сколько отслужил! Сволочь!

– Не плачь.

– Я не плачу, просто… просто вешаться порой хочется – ну как так-то – ведь все же люди! И что с того, что мы меньшего призыва, а?

– Эй, чего вы тут воете? Покупайте и валите отсюда, духи! – пригрозил им кто-то из очереди.

…Отнеся в роту заказ и радуясь тому, что Медведев просто отпустил их в кубрик дожидаться, пока вернется рота, ушедшая на ужин, они вдвоем, запивая лимонадом булочки, – самые дешевые, главное много – уплетали такую восхитительно пахнущую сдобу.

– Знаешь, если так все будет продолжаться, то вообще здесь анархия начнется! – прошептал Куликов.

– Угу, – кивнул головой Олег, проглатывая кусок, – дали бы автомат, пришил бы этих уродов!

– И посадят – в дисбат схлопочешь! Олег, надо перетерпеть еще три месяца, Медведев и остальные дембель-нуться, а там мы уже не духи, прикинь?…

– Какой дисбат, Игорь? Ты чего, прикалываешься? Скоро вообще никаких ни дисбатов ни просто батальонов, ничего не будет – вымерзнем как тараканы. Это сейчас какой-то строй поддерживается, хотя по мне бы быстрее все началось – передушу, гадов…

– Сегодня приезжайте обязательно, раз такое начинается твориться, нечего там делать. Да-да… Хорошо, не рискуйте, если дороги забиты – лучше дома пересидите пару дней, никуда не выходите… Хорошо, ну, все, давайте, будь умницей. Как соберетесь, позвоните… Ага, до свидания! – закончил разговор Павел Христофорович.

– Только женщинам ничего не говори, – сказал Михаил Анатольевич, глядя в темень, в тишине прекрасно слышавший разговор Вики с отцом.

– Конечно! Надо же – в кино им захотелось сходить, дети еще, ей богу дети! О-хо-хо! Какие времена наста-ют, если люди уже бросаются друг на друга в открытую? Сколько там на градуснике уже?

– Да уже минус восемь показывает. Холодает!

– Да, и это только начало. Ну, пошли в дом, что ли?

– Пошли.

…Выспавшись, проснувшись около десяти утра по часам, Горшенины, собрав только самих себя – все самое ценное уже было перевезено к родителям вышли во двор вдвоем заводить машину. Так спокойнее, – сказала Ви-ка, с опаской поглядывая по сторонам.

С того вечера прошло двое суток. Они никуда не выходили, но почему-то теперь в свете постоянно горящих фонарей город казался каким-то чужим, незнакомым и настороженным существом, чувствовавшим свой внут-ренний надлом. Он пока был полон сил, но необъяснимое наитие, внутреннее чувство, прорываясь наружу, гово-рило: «грядет что-то ужасное, чему я не смогу противостоять и сопротивляться». И от того в бессилие перед над-вигавшейся катастрофой и сгущающимися мрачными красками он оплакивал самое себя в виде мелкого снега, постепенно скрывавшего тротуар и редкую землю в один из самых жарких летних месяцев года. Сильные ветра мешали улечься белому саванну, но это временное явление. Все придет в свое время. Как живой, он смотрел на своих жителей, проявлявших заботу к нему, но он знал – это только оттянет ужасную развязку, но не спасет ни-кого. И он смотрел на суету людей, именно суету, как остающихся, как и тех, кто уезжал в непроглядную нескон-чаемую ночь.

Как сказал Сергей, по мере наступления морозов ветер должен стихнуть, так как сталкивавшиеся в верхних слоях атмосферы холодный фронт станет властвовать повсеместно и значит, не будет предпосылок к нисходя-щим и восходящим воздушным потокам. Вот тогда город будет завален тоннами снега. Это непреложный факт, но человек только учиться познавать силы природы и точно сказать, как произойдет остановка жизни многомил-лионного города, не мог. Сейчас ветер буйствовал, местами опускаясь к земле, неся перед собой порой целые снежные вихри и не позволяя снегу скрыть средоточие человеческой активности. И так происходило везде, на всей планете…

Градусник показывал -150 градусов и продолжал понижаться.

– Ну, можно двигать, – сказал Сергей, выводя ее из раздумий. – Думаю, дверь ломать замучаются – как-никак стальная, с балкона на третий этаж забираться тоже не с руки.

– Сереж, если захотят – залезут. Поехали.

– А ты бутерброды не забыла?

– Господи, да не забыла! Вот они, у меня. Еще же не успели отъехать…

– Да нет, я не голодный, но в пути необходимо подкрепиться.

– Тут езды-то полчаса. Поехали.

…последняя проверка документов на выезде, последний настороженный взгляд поста военных, говорящий, мол, куда вы едете? и Сергей стронулся.

На этот раз им повезло – потратив два часа на пробки, они, наконец, попали на Большевистскую. Еще полча-са и город остался за спиной. Удивительно, но здесь трасса была уже свободна. Видно, основная масса машин схлынула, разъехавшись по подобным местам за городом. Вернее те, кому было, где найти более, как им каза-лось, надежное укрытие от морозов.

Редкие машины обгоняли, еще меньше было едущих обратно. Резкие порывы ветра принуждали ехать не вы-ше пятидесяти километров в час, боясь быть скинутым порывистыми ветром. К тому же гололед, так и не укры-тый снегом заставлял все внимание уделять дороге, так что полчаса растянулись на час и когда показался знако-мый поворот, Сергей облегченно выдохнул, все это время слушая болтовню, нездоровую болтовню Вики, подда-кивая, только бы она не впала в депрессию.

– Все, доставай бутики!

– Боже мой! – ответила она с особой интонацией, так, как говорила только она, притворно-осуждающим то-ном, но послушно обернулась к заднему сиденью и нащупала обернутый в плед пластмассовый герметичный контейнер. Снова усевшись поудобнее, открыла его:

– Как обычно? На ходу? Или остановишься? – спросила она.

– Конечно на ходу, весь смак поедания бутиков – это на ходу! Мы же в путешествии!

– М-да, в путешествии, это точно. На, держи!

Дорога теперь тянулась вдоль основной трассы по проселочной дороге. Вскоре она вывела к небольшой ре-чушке и плавно побежала вдоль. Когда Сергей съел последний бутерброд и как обычно накрошил вокруг и на себя, показалась развилка к дачному поселку «Новый» и «Радужный».

– Вот, я готов попить чаю, – сыто произнес он, сворачивая к «Радужному», вернее, оставил уходящую чуть влево, к лесу колею на «Новый».

– Ну, ага, сейчас я тебе еще чай из термоса наливать буду! – возмутилась Вика.

– Да я там попью, на месте! – понял, что непроходняк.

…Свет уличного фонаря светился в ночи, освещая внутренний дворик дома, отчасти отбрасывая свет на до-рогу перед забором. Машина остановилась.

«Кто-то, наверное, отец», – подумал Горшенин, пошел к ним навстречу.

Въехав во двор, он опустил стекло:

– Пап, куда ставить?

– Да вон прижмись к забору, чтоб не мешала, рядом с «Тойотой», все равно твоя тоже не вездеход.

– Ладно, значит, замораживаем машины? Может быть, подвинем твой «Лэнд Краузер» и втиснемся, а?

– Куда? Сам знаешь, что не влезет, вернее, влезет, но зачем – дороги будут заметены, а нам нужен внедорож-ник. Да и что? Ты предлагаешь разбирать мешки с землей? – тут он махнул рукой, указывая. – Ставь, куда я ска-зал. Ставь, давай. Вика выходи, иди в дом.

Немного порулив, развернув машину носом к воротам, он заглушил мотор, напоследок вслушиваясь в легкое потрескивание неравномерно остывающего двигателя.

– Кажется, ты доездилась, «Тойота», – вслух произнес Сергей, дергая ручку открывания капота.

– Чего ты? – спросил отец.

– Аккумулятор снять – нечего его бросать! Сейчас все пригодиться, – ответил он.

– А это мысль, пойду Павлу скажу, чтобы тоже снял – чего его аккумулятору замерзать? – кивнул головой Михаил Анатольевич.

Ветер гудел и выл в высоте, время от времени бросая на землю снежные вихри, постепенно заметая дороги, но внутри было тепло и светло и люди, ощущая яростные порывы бушующей за стенами природы, делали вид, что ничего особенного не происходит. Только в разговорах постоянно проскальзывали заботы и волнения пред-стоящей необычной зимы.

После ужина, где Сергей только сидел, дуя чай, мужчины собрались и вышли на улицу перекурить.

– Давай, рассказывай прогнозы на будущее, Сергей! – попросил отец, затягиваясь сигаретой, кутаясь в полу-шубок.

– А что рассказывать, я основное все честно рассказал – через неделю, максимум, две здесь будут такие мо-розы, которых и старожилы-то не помнят.

– Но ведь это не может длиться вечно? Пришельцам же надо не промораживать полностью верхний слой планеты! – воскликнул Павел Христофорович.

Глянув на обоих, читая в их лицах надежду, произнес:

– Да, думаю, что так. Я созванивался с обсерваторией, разговаривал со своими. По их прогнозам конус будет перекрывать доступ лучам где-то около двух месяцев, затем его уберут.

– Вот, я ж тебе говорил, что это не будет длиться вечно, – радостно повернулся к тестю отец…

Он слушал их будущие планы по выживанию: мол, нужно просто переждать, следя за системой отопления дома, на всякий случай завтра же продолжить заготовку дров – вдруг все же бойлерная сломается? – вот приехал Сергей, с его помощью нужно установить две камеры наблюдения, которые оказались у Павла Христофоровича. Это уже насчет охраны от непрошенных гостей – чувствуется рука военного. Сергей молчал об общей катастрофе, которая отсюда, может и не столь жестко коснется их, но последующий мир будет жесток и мало походить на нынешний.

«Да и не всю же жизнь они проведут здесь?! Когда-нибудь придется подаваться в тот же Новосибирск. Все равно больше мы сделать не можем. Вот и вся наша хваленая цивилизация, все рушиться с вот таким спокойным, размеренным ритмом. И все это понимают и не нужно возлагать и тем более ругать правительство – там такие же люди и даже оттуда невозможно прыгнуть выше своей головы!»

В какой-то момент их планы вернулись к злободневному вопросу:

– Слушай, а что предполагают ученые потом? Когда Солнце выйдет и начнется оттепель? Это же будет чуть ли не вселенский потоп, так ведь? – спросил Михаил Анатольевич.

– Пап, насчет потопа не знаю – сперва нужно будет встречать непрошенных гостей, понимаешь? И ты вот сейчас задайся вопросом – а кто их будет встречать после жестоких морозов? Я не уверен, что город, как бы там ни готовились системы отопления к морозам, перенесет их – миллионы просто замерзнут.

– Ха, Сергей, – возразил Павел Христофорович, – военные более подготовлены к подобным явлениям! Не стоит так думать о них.

– Да и это понимаю, но как до вас не доходит – какой бы ни была техническая сторона, в основной массе это просто солдаты и каждый будет думать вначале не о долге, а о собственной жизни, о близких. Когда станет во-обще туго, весь порядок в армии, – он немного помедлил, – он просто рухнет. Вот этого и надо бояться – воору-женные люди, думающие только о себе. Весь наш строй зиждется на кажущихся незыблемых устоях, правилах, которые человечество само придумало, обличив их в законы, основополагающие догмы и нормы поведения в обществе, возведя некоторые в ранг… М-м, не знаю, как выразиться, в…

– Да в ранг закона, что тут выдумывать, – подсказал молчавший Лепин.

– Да, спасибо, именно так, – поблагодарил Сергей Павла Христофоровича, – и стоит случится какому-либо глобальному потрясению, что выпадает из привычных рамок, критериев, как все рушится. Примерно это и про-исходит. Вдобавок подобных сценариев развития человечество за этот и прошлый век имеет достаточно – филь-мы, книги, да много какими источниками информации мы пичкали сограждан, обычных сограждан и которые сейчас действуют по наитию, по ранее определенному обществом сценарию.

– Это что же – нам нужно опасаться своей же армии? – высказал мысль отец.

– Ну, примерно так.

Бывший офицер промолчал, оставив про себя свое мнение. И его за это не стоило винить. Помолчав, они вернулись к более насущным проблемам, стараясь не думать о нарисованной мрачной картине Сергеем.

Самый главный вопрос на повестке дня трактовался по поводу их зимовки – продуктов питания достаточно, дров тоже, если, не дай бог, бойлерная откажет, но все же! При тех предполагаемых температурах сам воздух, м-м, да им просто не то, что невозможно, нельзя будет дышать – враз воспаление легких заработаешь. Сам по себе дизельный двигатель неприхотлив, но есть предел воспламенения солярки. Нет, не самого топлива – у них была заготовлена зимняя, но все та же температура воздуха… Об этом он готовился сказать. Правда, мыслишка была – и заниматься нужно не заготовкой дров, хотя, тоже бы не помешало, а созданием системы нескольких таких камер предварительного прогрева воздуха, как для работы дизеля, так и для дыхания. Хотя с последним проще – бойлер находится под боком, и внутри помещений будет тепло, но все, не только здесь, во всем мире и природе взаимосвязано.

…Последующие два дня слились в один нескончаемый рабочий день – колка дров, создание тех самых камер прогрева воздуха, которые они установили на первом, самом верхнем этаже. С этим провозились сутки, но до сих пор были не уверены, что это поможет в самый критический момент морозов. Ничего другого предложить не смогли, оставалось только надеяться. Когда наступят мороза, нужно будет постоянно следить за камерами, зна-чит, дежурный будет следить за первым этажом, время от времени поднимаясь сюда и следя за работой малой дизельной печки, по расчетам ее КПД достаточной для поддержания хотя бы -300 здесь!

Сейчас температура окружающего воздуха опустилась и держалась на отметке в -250. Пока все в порядке. За эти дни им показалось или на самом деле ветер поутих, но снегопада, на который они надеялись, чтобы укрыл дополнительным слоем-защитой от мороза, до сих пор не наблюдалось. Антонина Игоревна предположила, что «сильные осадки будут позже, когда ветер в вышине стихнет». Что ж – не лишено смысла!

На третьи сутки Сергея и Вику поутру разбудил возбужденный голос Илаи Федоровны, разговаривавшей с Антониной Игоревной за стенкой:

– …только что смотрела – на улице минус тридцать шесть градусов! Вчера, когда ложились, было двадцать девять!

– Да, кажется все, началось! – ответила мать Сергея. – Что же, это только начало.

– Да, пойду, посмотрю, как там картошка варится…

– Ну что, давай вставать? А, золотина?

– А зачем? Ты куда-то спешишь? – ухмыльнулась она.

– Так посмотреть, может, что нужно по хозяйству сделать?! Да и вообще, как-то неудобно ведь – молодые, здоровые, а валяются.

– Мама, с добрым утром! Можно мы еще полежим? – вдруг громко крикнула Вика, одной рукой приоткрыв дверь.

– Ты чего? Все, теперь точно надо вставать, – шикнул на нее Сергей.

– Господи, да спите вы – что вам делать-то? На улице мороз крепчает – старики вон телик смотрят. Валяй-тесь! – раздался голос Илаи Федоровны.

– Вот видишь? Все, спи уже! – тихо рассмеявшись, повалила его снова в кровать Вика, прижимаясь к нему, – погрей меня!

С этими словами шаловливые руки занялись чем-то таким, отчего температура тела Сергея поднялась:

– Да ты что? Мы ж за стенкой – вдруг услышат? – приглушенным голосом произнес он, сопя и млея от энер-гичных ласк молодой жены.

– Ой, какие мы стали скромные? И что, теперь вообще не будем, а? Раньше так только дай! В любой ситуации находил время и не обращал внимания на подобные мелочи, – поддела Вика.

– Ах, так! – воскликнул он…

Он основательно промерз, крепя камеру видеонаблюдения на сосну у дороги. С предыдущей камерой дело обстояло намного проще – высокий выступ скальной породы, с одной стороны прикрывавшей дом с южного на-правления был удачной точкой. К тому же здесь, пробив себе дорогу меж камней, росла сосна примерно десяти сантиметров в диаметре у основания. Добраться сюда было легко…

Сейчас Сергей, чертыхаясь, кое-как забравшись на другую сосну, крепил вторую камеру. Наконец, послед-ний, дополнительный хомут, помимо, глубоко вкрученных шурупов намертво обхватил ствол и стянул стойку крепления.

– Готово! – крикнул в телефон. – Командуйте!

Через несколько минут несколько угловых поправок положения камеры, и он отжал фиксаторную планку, в одном положении зафиксировав камеру. До этого они некоторое время спорили – стоит ли активировать функ-цию поворотного механизма, но, в конечном счете, согласились опять, же с доводом Сергея: «когда ударит мо-роз, механизм просто замерзнет, и не очень-то приятно будет лезть и делать то, что я предлагаю сейчас, когда камера замрет, уставившись в сторону леса, к примеру!».

Спустившись вниз и резво поскакав в дом на почти сорокоградусном морозе, он с облегчением захлопнул за собой дверь, с удовольствием ощущая теплый воздух на лице. Раздевшись и пройдя к компьютеру, увидел на отдельно выведенном мониторе разделенную надвое картинку изображения с обеих камер – в обоих направлениях дорога и часть поля, за которой сквозь редкий лесок находилась основная трасса, четко просматривалась. Вдобавок специальный инфракрасный режим мог дать информацию о любом приближающемся объекте. О зверье в любом обличье: как четвероногом, так и двуногом и самом опасном – в человеческом облике.

– Ну вот, с реки нападения опасаться не стоит – все же река, а подступы со стороны трассы хоть частично, но просматриваются, – удовлетворенно воскликнул Лепин.

– Мы как крепость какую-то держать собираемся, – ухмыльнулся Сергей, наливая чашку чая.

– Зря смеешься – я вот на досуге, пока вас не было следил за соседними домами – оттуда тоже может угроза исходить, когда что-то у них не заладиться. Полезут, будут помощи просить, а может, и не будут просить. Попы-таются силой забрать то, что им не принадлежит.

– Во! Я о соседях как-то и не подумал! – встревожился Горшенин-младший, – много их рядом?

– Нет, в двух домах горел свет, но вот уже двое суток ничего – наверное, уехали. И ладненько: меньше наро-ду – меньше проблем.

– Странно как-то получается – животные в критических ситуациях сплачиваются, бегут от природных явле-ний чуть ли не единой стаей, а человек наоборот – начинает настороженно смотреть на соседа, опасаясь подвоха.

– Все так! Дело в самой природе человека – мы вышли из животного состояния и утеряли ту нить, сближав-шую гомо сапиенса. Поэтому у нас, людей, так и происходит, хоть и мы кичимся своим разумом, а животные, у них инстинкт так и остался. Порой я задаюсь вопросом что лучше – разум, которым не умеем пользоваться должным образом или чувство выживания?

– Ну, Павел Христофорович, что-то вы перегнули! Какая-то аналогия у вас необычная! – возразил Сергей.

– М-да, что-то не то ляпнул! – рассмеявшись, ответил бывший офицер. Немного подумав, глянул на Сергея. – Конечно, лучше бы, чтобы было больше соседей, но кто его знает, что все же, лучше? Знаешь что, пошли-ка в гараж – проведу инструктаж, как пользоваться оружием. Заодно посмотрю, что ты еще помнишь из армии?

– Пошлите.

В гараже стоял внедорожник, вплотную подпертый к дверям. Пространство перед ним, у противоположной стены было занято железным длинным столом, на котором были прикручены тиски посередине, справа электри-ческий точильный станок, слева небольшой пневматический пресс. Стена перед столом была сплошь и рядом утыкана вбитыми наполовину гвоздями, на которых были развешаны отвертки, плоскогубцы, кусачки и т. д. и т. п.

«Запасливый отец!» – подумал Сергей, подходя к небольшому дополнительному деревянному столу сбоку, где он заполнялся появлявшимся на свет оружием Лепина. Вот он вытащил из стоящего на полу армейского мас-сивного ящика в разобранном виде «Калашников», пистолет ТТ. Гранаты лежали отдельной кучкой вместе с вы-вернутыми взрывателями.

– Целый арсенал! – воскликнул он, – можно междоусобную феодальную войнушку забацать!

– Сереж, давай посерьезнее? – попросил подполковник.

– Извините.

– Хорошо. Автомат «Калашников» – давай, собери, я посмотрю.

– А мне пистолет нравится – из него так и не довелось в армии пострелять!

– Постреляешь. Как только «Калаш» соберешь!

– Серьезно?

– Серьезно – в округе все равно никого нет – никто не услышит, а если и услышат – побояться приближаться. Инстинкт самосохранения сработает – проверено! – жестко, с враз изменившимся лицом произнес Павел Хри-стофорович.

…– Ну, стреляй, – приказал Лепин, когда он подготовил импровизированный тир на улице и первым сделал несколько выстрелов, удостоверившись в исправности оружия. Порывы ветра сразу скомкали эхо последнего выстрела.

Прицелившись по подсвеченной со стороны железной банке, установленной на выступе камня, Сергей со-вместил мушку с прицелом, на миг зафиксировал положение и нажал спуск, в последний момент немного дернул рукой, отчего пуля, отдавшаяся легким толчком в руке, ушла поверху.

– В момент спуска не дергай рукой. Плавно, плавно надо. Повтори, – советовал старый кадровый офицер.

В конечном счете, расстреляв две обоймы, Сергей, приловчившись, с неохотой передал пистолет Лепину:

– А, может, гранатомет испытаем? – зная ответ, но, а все же?

– Нет, Сергей, не стоит – слишком шумно будет. Я тебе покажу, расскажу, как им пользоваться. К тому же всего шесть гранат к нему – лучше поберечь боезапас для ответственного момента.

– Понял, ну, пошлите, мороз крепчает.

– Да, мороз крепчает, – медленно произнес тот, оглядываясь вокруг, – крепчает…

Со стороны реки слышался иногда громкий треск и шум волн, пытающихся противостоять силе природы, но лед постепенно, медленно расширял свои владения, по миллиметрам отвоевывая у потока границы берега. Об-щий объем воды в мире был огромен, и враз остудить такие массы требовалось намного больше времени, чем голую землю, несмотря на -42 градуса цельсия. Но с каждым часом мороз, следствие мрака крепчал, сковывая реку ледяным панцирем.

В лесу, меж деревьев это происходило намного быстрее – не успевшие за такой короткий срок скинуть листву стволы трещали на морозе, раскачиваясь в ночи на глазах лесных жителей, инстинктивно ищущих спасения и покрываясь инеем выступающей и тут же замерзающей влаги.

Животный мир испытывал настоящую панику – медведи еще не нагуляли слой жира на зиму и к тому же не облюбовавшие и не подготовившие берлогу тревожно ревели. Белки, застигнутые врасплох коренной переменой климата пищали, сворачиваясь в клубки как в дуплах деревьев, пытаясь сохранить тепло, так и на земле, под небольшим слоем снега из которого через некоторое время не могли выбраться – ставшая непреодолимая корка-западня для многих пушистых зверьков стала могилой.

Только меланхоличные сохатые задумчиво жевали кору с деревьев, настороженно вслушиваясь в замиравшие звуки леса, изумленные столь резкой переменой климата и более тщательно прислушивались к своим, неведомым людям чувствам, которые подавали пока неосознанные сигналы тревоги. Эти великаны пока не были встревожены, пока не встревожены, ожидая потепления – так происходило всегда: сперва мороз вдарит и как бы смилостивившись над ними отступит. На этот раз они не подозревали, что подобное отступление может наступить не скоро, тогда, когда будет поздно или вообще не наступит.

Ход биологических часов Земли был нарушен. Животный мир планеты не мог так быстро перестроиться под новый задаваемый космосом ритм эволюции.

…Ветер свистел в вышине, иглы-точки над ними не появлялись вот уже много смен дня и ночи, да и сам день все не наступал и не наступал. Именно это и тревожило лосей, да и всех остальных обитателей леса – временной цикл нарушался, лес, живой лес роптал, чувствуя грядущие перемены, но не мог до конца осознать, что именно это им несет?

А город жил, перемигиваясь и освещаясь светом фонарей. С высоты птичьего полета ничего не изменилось. Нет, изменилось – меньше носилось машин по дорогам, меньше пешеходов появлялось на улицах, а если и были видны, то как-то быстро, с опаской юркали в дома или другие заведения. Но иногда, то в одном, то в другом рай-оне города что-то происходило, и туда мчались как одинокие, так и несколько однотипных автомобилей с одинаковыми надписями на бортах. По большей части суматошно ехали, собирались порой вместе машины с надписями, как энергетических служб, так и это в большинстве тепловых сетей.

Еще выше облачный покров постепенно редел, рвясь на клочья, но он еще был могуч и большинство людей не видели этих перемен. Некоторые спутники, специализированные на подобное изучение облачного покрова передавали часть информации об подобных изменениях, и только узкий круг специалистов констатировал уско-рявшееся изменение климата. Их обобщенные доклады умещались после многочисленных обработок и редакти-рований в несколько листков бумаги и ложились на столы перед лицами, отвечающими за основные процессы жизнедеятельности расы людей.

И все, что они могли сделать – это ждать, с каждым прожитым часом осознавая, как сперва десятки, затем сотни и тысячи людей теряют связь души с телом. Попросту умирают. Но это были только первые симптомы надвигавшейся катастрофы – дальше будет хуже. Человечество насчитывало несколько миллиардов и всех спасти они не могли.

Еще выше безбрежный космос следил за начавшейся агонией планеты. Холод внешней пустоты постепенно сжимал ледяные объятия на теле ослабевающей планеты. Внешний покров охлаждался все быстрее и быстрее. Высота границы абсолютного холода опускалась. Недолго оставалось ждать момента, когда начнется изменение физического состояния того летучего газа, источника жизни и дыхания существ на этой планете. Когда это начнется и завершится – все живое исчезнет, превратившись в омертвевшие наглядные доказательства былой жизни.

Это произойдет, если те, кто наблюдали за началом агонии этого мира, не внесут изменения в свой чудовищ-ный, жестокий план.

Судя по их действиям, места людям в этом плане не было.