Текст книги "На одной далёкой планете"

Автор книги: Олег Лукьянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

Заметка чрезвычайно не понравилась Лаки. Не хватало еще, чтобы с его именем связывали такое ужаснее явление, как смерть. Встревоженный, он позвонил старому другу Бубе Трубе, который, благодаря Лаки, тоже сделал карьеру и руководил теперь Институтом Общественного Мнения.

– Это какой-то дурак или сумасшедший, – сказал Буба, узнав о заметке. – Считаю, что нужно разобраться. Если хочешь, поехали вместе к редактору.

В редакции их ждала неожиданность. На вопрос, кто написал заметку, редактор набрал код в электронной картотеке, и на экране вспыхнуло слово «Справедливый».

– Это наш анонимный корреспондент. Он всегда присылает заметки под таким псевдонимом, – пояснил редактор.

Буба и Лаки переглянулись. Чем-то знакомым повеяло от этой нарочито претенциозной клички.

– Какое его настоящее имя? – спросил Буба.

– Это неизвестно, господа, – ответил редактор. – Он считает необходимым скрывать его. Все материалы от него мы получаем почтой.

– Все ясно… – многозначительно произнес Буба.

– Думаешь, Рабик? – сказал Лаки.

– А то кто же! Этого мерзавца я узнаю по повадке, как бы он ни подписывался.

Он выдернул из кармана ручку-телефон, набрал номер адресного бюро и попросил назвать адрес гражданина Астры Зюки Пискуна, проживающего в городе Боне. Через минуту они услышали тихий, отчетливый голос автомата-ответчика:

– Зюка… Пискун… умер… два… года… назад… в возрасте… двухсот восьмидесяти… лет.

– Странно, – заметил редактор, явно обескураженный ответом. – Мы уже много раз получали от Справедливого информацию о различных происшествиях, и не было случая, чтобы она оказывалась ложной.

– Ничего странного, – сказал на это Буба. – Классический прием подобных мерзавцев. Девять раз сказать правду, чтобы усыпить бдительность, а на десятый соврать. Эта дрянь что-то затевает.

Для усмирения противника Буба тут же предпринял решительный демарш. Он набрал номер телефона Рабика и, когда аппарат откликнулся осторожным «вас слушают», рявкнул в микрофон:

– Господин Справедливый? Лучший друг покойного Зюки Пискуна?

– Кто это говорит? – испуганно вякнул Рабик.

– Главный Сторожила Свистуна, – громыхнул Буба. – Доводится до вашего сведения, господин Справедливый, что за гнусную дезинформацию вы будете удавлены публично без предварительного приема курнакина!

В аппарате часто запикало.

– Больше не будет писать пакостей, – сказал Буба, смеясь. – Пусть теперь только попробует!

А смеяться-то было рано! Друзья и предполагать не могли, какой разрушительной силы заряд таился в крохотной заметке. Через несколько дней в другой газете появилось сообщение еще об одном удавленнике, Буне Пупке, который якобы тоже решил с помощью курнакина получить пикантное удовольствие и тоже был возвращен к жизни роботами-реаниматорами. Снова оба поехали в редакцию и, возмущенные, набросились на редактора, грозя ему неслыханным скандалом за распространение ложных сведений. Не тут-то было! Редактор, аккуратный, уравновешенный господин, огорошил их, сказав, что редакция тщательнейшим образом проверяет все материалы, готовящиеся к публикации. Материал о Буне, разумеется, тоже проверен, и если уважаемый изобретатель Курнаки желает в этом убедиться, то может съездить по такому-то адресу и лично поговорить с удавленником.

…Разговор с Буней Пупком вызвал у Лаки ощущение надвигающейся беды. Розовощекий, голубоглазый юнец лет пятидесяти лежал у себя дома на кровати в окружении кучки приятелей и приятельниц и делился с ними впечатлениями от проведенного опыта. Увидев знаменитого изобретателя, компания радостно загомонила.

К Лаки полезли за автографом, но он оттолкнул руку с электронными автографокопилками и спросил экспериментатора:

– Зачем ты это сделал?

Буня заулыбался во весь рот, решив, что высокий гость доволен его поступком.

– Это… чтобы приятно было… Эх, как приятно! Так приятно!

Он даже глаза зажмурил от удовольствия, вспоминая, как приятно ему было удавиться.

– Ты дурак! – сказал ему Лаки сердито. – Разве ты не знаешь, что курнакин изобретен совсем для других целей? Вот если бы тебе нужно было удалить зуб или сменить желудок..

Буня растерянно захлопал глазами, забормотал, оправдываясь:

– Это… я не знал… в газете писали про Зюку Пискуна… Дай, думаю, тоже попробую.

– Настоящий дурак! – подтвердил Буба. – Ты что, газетчиков не знаешь? Не было никакого Пискуна, это все вранье. Ты первый человек, который по-настоящему удавился.

Услышав эти слова, компания Буни сразу стихла. Потом кто-то радостно вякнул:

– Первый! Слышишь, Буня, ты первый на всей Астре!

Буба досадливо крякнул, сообразив, что допустил оплошность, а компания возбужденно загудела, с восхищением глядя на приятеля.

– А если бы роботы не приехали? – хотел было напугать Лаки молодых болванов.

– Ну да! – ответили ему. – Так не бывает, чтобы не приехали.

– Как же это – роботы и не приедут! Уж этого никак не может быть.

– Обязаны приезжать, – подытожил общее мнение Буня Пупок.

Лаки страшно рассердился на него, обозвал идиотом и стал объяснять компании, как это глупо и опасно извлекать удовольствие из удушения, когда есть тысячи других замечательных и совершенно безопасных удовольствий.

Увы, его страстная проповедь не имела ни малейшего успеха. Выяснилось, что Буня – чемпион по удовольствиям среди молодежи, много чего перепробовал и авторитетно заявляет, что ни одно удовольствие не идет в счет по сравнению с удовольствием от удушения «под курнакином».

Тогда-то у Лаки и появилось ощущение надвигающейся беды.

– Может, выступить с разъяснением? – сказал ой, когда они вышли от Буни Пупка.

– Ни в коем случае! – решительно возразил Буба. – Всякие разъяснения-опровержения – это лучшая реклама. Придется ждать развития событий, а там посмотрим.

И события развивались… Через некоторое время опыт Буни повторил один из его приятелей, получив взамен награду в виде газетной заметки, потом произошел еще случай в другом конце города, за ним третий, четвертый, пятый…

Дезинформация «Справедливого» оказалась искрой, брошенной в горючий материал. Много разных удовольствий и оригинальных развлечений придумано было роботами-учеными за несколько столетий существования новой Астры, но еще никто не додумывался извлекать удовольствие из смертных страданий.

Число самоубийц быстро росло, а средства массовой информации подробно оповещали публику о каждом случае, тем самым распространяя дальше новое увлечение. Сияющие, довольные вниманием самоубийцы из низших слоев, которым и не снилось попасть на экран, еле выговаривая слова, рассказывали о своих впечатлениях. Прямо на глазах получала распространение небывалая в истории игра, захватывая массы рядовых астриан, которые по бесталанности своей не имели другой возможности выделиться среди себе подобных. Освоив удушение, начали топиться, травиться и даже выбрасываться из окон с небольшой высоты в расчете получить потом удовольствие и на операционном столе.

– Идиоты! Чернь! Нашли себе забаву! – скрежетал зубами Лаки, читая сообщения о новых оригинальных применениях его препарата. Игра неудержимо разрасталась, приобретая характер эпидемии, исподволь готовя крушение изобретателю курнакина. Нужно было срочно принимать какие-то меры, чтобы остановить пагубное развлечение, и тогда Лаки с Бубой записались на прием в Директорат.

Принял их Третий директор планеты, отвечавший за общественные умонастроения и соблюдение астриан-ской конституции. На решительный вопрос Лаки, как каманна Третий относится к «этому безобразию», разумея увлечение самоубийствами, робот спокойно сказал, что никакого безобразия тут не находит. Пока все совершается в рамках астрианской конституции, согласно которой граждане свободной Астры имеют право получать любые удовольствия любым способом, не причиняющим вреда другим лицам и окружающей среде. Вот если бы, скажем, какой-нибудь прыгун из окна упал на голову другому гражданину или в цветочную клумбу, испортив при этом цветы, тогда можно было бы говорить о нарушении конституции. Но до сих пор ничего такого не происходило, все самоубийцы действовали вполне корректно.

– Черт возьми! – воскликнул Буба. – Но у вас теперь появилась уйма лишней работы!

– Вы правы, Господин, – вежливо отвечал директор. – Работы значительно прибавилось, но мы для того и существуем, чтобы успевать делать любую работу. Экстренная помощь приезжает не позже чем через пять минут после поступления заявки на оживление, реанимационные пункты обслуживаются первоклассными специалистами и действуют очень четко. До сих пор не зарегистрировано ни одного случая с летальным исходом.

В голосе робота слышалась интонация, похожая на гордость.

– Мы внимательно следим за кривой самоубийств и своевременно наращиваем силы соответствующих служб, – добавил он.

Возразить что-либо на столь ясную и четкую позицию было трудно.

Официальное мнение относительно эпидемии самоубийств было, таким образом, достаточно оптимистичным, однако Лаки оно не успокоило. Роботы на то и поставлены над людьми, чтобы действовать в строгом соответствии с инструкциями, не поддаваясь никаким эмоциям. Но тут случай был явно особый, не подвластный инструктивной мудрости. Лаки мучили дурные предчувствия…

Которые спустя короткое время сбылись…

Постепенно «эпидемия понарошных самоубийств», как окрестила ее пресса, превратилась в пандемию, захватившую все население планеты и прилегающих к ней оазисов. Огромная машина управления цивилизацией работала на полную мощность, обеспечивая динамическое равновесие процесса.

Любители-самоубийцы тысячами, сотнями тысяч бросались в нежные объятия «понарошковой смерти», а роботы-врачи, трудясь не покладая рук, вытаскивали их оттуда. Все было благополучно.

И вдруг грянуло!.. Малополулярная телеватага «Визг» в мгновение ока стала знаменитой, дав сообщение о трагической кончине некоего Лямы Бутона из Марианны, который переоценил возможности роботов-реаниматоров и сиганул с тридцать восьмого этажа на голый асфальт. Передача была немедленно запрещена Директоратом к дальнейшему показу, а телеватага разогнана, но страшные сцены, снятые с натуралистическими, леденящими душу подробностями, потрясли всю Астру.

В элитарных клубах злословили по поводу изобретателя коварного препарата, толковали о возможных поправках к астрианской конституции, изменении закона. А тут как раз смерть Лямы совпала с посещением Астры группой влиятельных инопланетян. Этот визит решил все дэло.

Узнав, что творится на планете, гости ужаснулись. Предводитель группы, очень авторитетный социолог, выступил с речью на закрытой заседальне личного состава Директората совместно с представителями элитарных клубов. Буба и Лаки внимательно слушали инопланетянина и поражались его смелости, а Лаки еще понял, что его карьере наступил конец. История с препаратом Курнаки, заявил инопланетянин, показывает несовершенство, а может быть, и порочность Принципа Большого Удовольствия, положенного в основу астрианской цивилизации. Ляма Бутон – первая жертва этого принципа, но будут еще тысячи и миллионы жертв. Поэтому, пока не поздно, необходимо заменить ПБУ на ПУУ (Принцип Умеренного Удовольствия), что уже давно сделано на их планете. Необходимо также внести в конституцию поправку, запрещающую поощрять тотальный гедонизм. И еще много чего крамольного говорил высокий гость…

За всю свою жизнь, даже в самые худшие времена, не испытывал Лаки более мрачных чувств и не переживал более жестокого крушения. В один миг все рухнуло, и его звезда стала стремительно падать.

Черт с ним, с дураком из Марианны! Эту скандальную историю Лаки, может быть, и простили бы, и роботы потом приняли бы меры для того, чтобы подобный случай не повторился. Но выступление инопланетянина транслировалось по космовидению заезжими ватажниками. В глазах галактической общественности компрометировался священный Принцип Большого Удовольствия, дававший Элите право на неограниченную свободу творчества.

Вот этого-то изобретателю простить не могли! Метры грудью встали на защиту дорогого их сердцам принципа!

Дальнейший ход заседальни разыгрывался по классическому сюжету, многократно опробованному в разные времена на разных планетах и даже в разных галактиках. Тон задал главный оппонент изобретателя метр Зига Бином. «Глубокоуважаемый гость по впечатлительности своей несколько сместил акценты, – сладко улыбаясь, сказал он. – ПБУ сам по себе безупречен и являет собой высочайшее достижение роботической мысли. Скверно неправильное его понимание, которое с упрямством, достойным лучшего применения, продемонстрировал стажер Курнаки. Вместо того чтобы получать удовольствие лично, как к тому призывает мудрый Принцип, он вздумал облагодетельствовать всех, ив этом состояла его коренная ошибка». Старшие товарищи, сказал далее метр, не раз пытались отвратить стажера от опасного пути, но ничего не добились и только вызвали на себя нападки и оскорбления со стороны телевизионных шаек, которые натравил на них обозленный Курнаки…

Вслед за Зигой выступили другие метры, продолжая тему в том же ключе, но с большим накалом. Обвинения сыпались за обвинениями, а Лаки, кипя от возмущения, слушал лукавые речи и все порывался встать и сказать что-нибудь резкое и сильное в свою защиту, но его хватали за руки роботы-наблюдатели и сажали на место. И Буба тоже кипятился, поддерживая друга, и кричал с места «Долой клеветников!», пока его не вывели из зала.

Так продолжалось довольно долго, страсти дошли до высшего накала. Можно было ожидать и традиционного финала заседальни, то есть скандала с мордобитием или, напротив, падения жертвы в обморок с последующим вынесением ее на носилках под смущенное молчание зала и помещением в реанимационное отделение.

Но нет, ничего подобного не случилось, и это, может быть, самое интересное в нашей истории. Лаки сохранил отвратительнейшие воспоминания о процедуре реанимации, которую перенес после провала в совете Мудрил. Поэтому в критический момент, чувствуя, что его вот-вот хватит удар от сильных переживаний, он, испугавшись, проглотил таблетку курнакина-глобусина, который на всякий случай носил при себе. Нетрудно представить, зная чудесные свойства препарата, что из этого получилось. В одну минуту бесстрашный и бескомпромиссный боец превратился в размазню. Были счастливые слезы и покаянные биения себя в грудь на виду у всего зала, попытки лобызания отбивающихся противников, стояния на коленях и прочий дрянной кисель, порочащий славное имя изобретателя… Вот это уже был настоящий конец! Перемена роли в жизненной игре всегда производит дурное впечатление на окружающих, а уж в открытом бою тем более. Презрительно усмехались метры, глядя на поверженного, лебезящего перед ними противника, недоумевали шокированные инопланетяне, онемев от возмущения, смотрел сквозь щелку в двери на позор своего друга храбрый ватажник Буба Труба…

Так и закатилась звезда талантливого стажера, не перенесшего накала борьбы и ставшего жертвой собственного изобретения. С тех пор Лаки «плотно сел на курнакин», как выразился в кругу ватажников его бывший друг Буба Труба. Целые дни ходит веселый, улыбается, извлекая радость из своего унижения. Видели даже, как он пытался как-то облобызать гнусного заморыша Рабика Тушку, случайно встретив его в клубе. Сцена эта показалась всем омерзительно фальшивой, и с таким мнением нельзя не согласиться.

Покушение на планету

Впервые он появился в Фиалке в середине лета на Карнавале Большой Любви. Шея второй час ночи, а в городе было светло как днем от праздничного фейерверка. Трещали, разрываясь, петарды, огненные вертушки с шипением разбрасывали тучи искр и дыма, небо, расцвеченное огнями ракет, казалось сплошным светящимся шатром.

По улицам с хохотом и криками валили толпы обнаженных мужчин и женщин. Они направлялись к центральной площади города, чтобы принять участие в Апофеозе Всеобщей Любви, которым завершался карнавал. Здесь, на обширном, выстеленном коврами пространстве, уже началось восхитительное представление по одному из лучших сценариев астрианской индустрии развлечений. Одорофоны изливали на площадь волны возбуждающих запахов, разноцветные лучи, перекрещиваясь, били вспышками по глазам, из усилителей неслись эротические вопли, смешиваясь с воплями доведенных до экстаза людей. Площадь, словно гигантский насос, втягивала через входные ворота свежую, жаждущую наслаждений человеческую плоть и выталкивала через выходные отработанную…

Он вышел на помост Милых Забав, убранный красным бархатом, и выбросил вверх руки, требуя внимания. Не сразу, но все же утихла возбужденная толпа, умолкли усилители. Тысячи лиц обратились к новенькому. Уже успели выступить несколько пар, но ничего интересного показать не сумели. Этот же привлек внимание тем, что вышел без партнерши, да еще одетым с головы до пят. На нем были простые серые брюки, рубаха и шляпа. Лицо закрывала сплошная глухая маска с вырезами для глаз и рта. Был он высок ростом и широк в плечах.

– У тебя что, живот в бородавках? – весело крикнули снизу.

Стоявшие поблизости от помоста засмеялись, полетели непристойные реплики. Тут человек шагнул к микрофону, и над площадью загремел его низкий, с мужественной хрипотцой голос.

– Безмозглые самцы и самки, что вы делаете! Вы оскорбляете своими мерзостями священное звание человека! Даже неразумные звери, и те чище и выше вас! Вы отвратительнее червей, чернее самой гнусной грязи!

Нелепые, странные слова, произнесенные с яростным напором, поначалу были не поняты толпой. Люди заулыбались. Что это он болтает? Шутит, что ли?

А оратор между тем продолжал выкрикивать хлесткие, оскорбительные фразы:

– Кому вы нужны, глупые, сладострастные обезьяны? Для чего живете на этой планете? Каждого, из вас все равно задушат болезни и смерть! Но знаете ли вы, как умирают те, кто не верил в бессмертие души, кто всю жизнь только наслаждался? Они умирают в космических камерах-одиночках, охваченные диким ужасом.

Огромная площадь, наполненная людьми разных возрастов и полов, превратилась в единое миллионоглавое существо, онемевшей от шока. Стало так тихо, что слышен был шорох одорофонов, продолжавших одурманивать толпу. Но дурман уже ни на кого не действовал. Все смотрели на страшного человека в маске. Он говорил невозможные, преступные слова и не где-нибудь в кругу приятелей, а на площади перед тысячами людей, делая тем самым и их соучастниками преступления.

Толпа, очнувшись от гипноза, угрожающе загудела, послышались возмущенные крики:

– Убрать его!

– Сдать фиолетовым!

Но вокруг, как назло, не было ни одного сотрудника БЗИГ.

Фиолетовые, следуя специальной инструкции, избегали появляться на карнавалах, чтобы своим видом не портить людям удовольствие.

Роботы, впрочем, не понадобились. Среди участников карнавала было немало суперов, каждый из которых стоил сотни роботов. Один из них, Нямба Кулак, словно гигантский кузнечик выпрыгнул из гущи людей и, пролетев несколько метров над головами стоящих, бесшумно приземлился на помосте. Еще секунда – и он оглушил бы преступника ударом своего могучего кулака, но тог тоже не дремал. Он проворно отскочил от микрофона и выхватил из-за пазухи здоровенный револьвер с раструбом на конце дула. Слепящая огненная струя ударила в пол под ноги суперу и пробила в нем дыру размером с тарелку.

– Ни с места, ублюдок! – крикнул человек, направляя оружие на Нямбу. – Одно движение, и я развалю тебя пополам!

И громадина супер сразу обмяк. Перед таким оружием он был бессилен.

Человек притоптал ногой дымящийся бархат вокруг дыры.

– Ты привык побеждать только слабых, – сказал он насмешливо. – Так вы все устроены, сластолюбивые самодовольные обезьяны! Я не боюсь вас!

Он спрыгнул с помоста и, держа в полусогнутой руке револьвер, пошел сквозь толпу к выходным воротам. И люди в страхе расступались перед ним…

* * *

Представление в Фиалке транслировалось напрямую по телевидению, поэтому выступление человека в маске увидели миллионы зрителей. Происшествие взбудоражило всю планету, породило много вопросов. Кто он такой, откуда у него оружие, почему говорит так уверенно, словно имеет на это право? Высказывались разные версии. Одни были убеждены, что это межпланетный хулиган новой разновидности, другие считали сумасшедшим, сбежавшим из космического оазиса «Дружба», третьи доказывали, что все гораздо проще – начиналась какая-то новая игра, а Нямба вмешался и все испортил. Большинство склонялось к последней версии, как наиболее понятной, однако просуществовала она недолго.

Через несколько дней человек в маске снова дал о себе знать. Внезапно, как и в первый раз, он появился на состязании обжор в Летучей Мыши. Опять он клеймил людей, обзывал их самыми черными словами, пугал перспективой одинокой и страшной смерти. Зная, что он вооружен, на него уже не осмеливались нападать. Состязания расстроились, обжоры потеряли аппетит, а двоих увезли в больницу с нервными расстройствами.

Потом последовали еще несколько подобных выступлений в разных городах. Сердитый, как окрестили оратора, обвинял людей в каких-то непонятных им преступлениях, призывал к очищению от гнусных пороков, в которых они, по его мнению, погрязли.

Тогда-то и стало ясно, что это не игра, а что-то весьма серьезное.

За дело взялся БЗИГ, ибо Сердитый представлял тройную угрозу для цивилизации. Он имел оружие, что было строжайше запрещено законом, публично произносил разрушительные речи и, наконец, разглашал тайну изоляции, как официально именовалась в документах БЗИГ процедура отселения совсем дряхлых стариков и старух из оазисов для престарелых. Их действительно помещали в камеры-изоляторы, чтобы никто не мог видеть, что такое смерть. Это была мера гуманная по отношению к живущим, и рассказывать о ней кому бы то ни было считалось аморальным и преступным.

Итак, за дело взялся БЗИГ. По фонограмме телевизионной записи, сделанной в Фиалке, был составлен индивидуальный код голоса преступника, выраженный в математических символах. Пятьдесят с лишним миллиардов подобных кодов хранилось в памяти электронной контрольно-розыскной машины БЗИГ. По предъявленному оригиналу машина могла в кратчайший срок идентифицировать личность его обладателя и указать, где тот в данный момент находится.

Голосовой код Сердитого заложили в машину, и тут-то обнаружилось, что поймать его будет непросто. Обнаружилась, вообще говоря, вещь совершенно загадочная. Машина не нашла в своей памяти дубликата предъявленного кода. Это означало, что Сердитый не родился на Астре и не прилетел на Астру с какой-нибудь планеты, потому что все гости записывались сразу же по прибытии. Это означало, по логике машины, что Сердитый просто-напросто… не существовал! В то же время он действовал, и очень активно, о чем свидетельствовали многочисленные жалобы, поступавшие в БЗИГ с разных точек планеты.

В такой необычной ситуации автоматический поиск оказывался, понятно, неприемлемым, поэтому роботам не оставалось ничего другого, как обратиться к давно забытым кустарным методам сыска. Дело представлялось очень сложным ввиду малочисленности отрядов БЗИГ – местные отделения даже в крупных породах насчитывали не более сотни фиолетовых. Выследить такими силами человека, не зарегистрированного машиной, который появляется где и когда ему вздумается, было не легче, чем отыскать потерянную бусинку на океанском побережье. Вероятно, Сердитый прекрасно понимал это и поэтому продолжал свои выступления, сея смуту и страх среди жителей городов.

В мегаполисе Урагане он произнес ужаснувшую всех обличительную речь в адрес БЗИГ, а на одном из курортов во время гастролей знаменитого Будиллы Бесстрашного жестоко высмеял институт суперлюдей, назвав их безволосыми гориллами с ЭВМ вместо голов на плечах. И никто, даже великий Будилла, не осмелился задержать преступника, потому что в руках у него было страшное оружие.

Сердитый действовал смело и решительно, как человек, уверенный в собственной безопасности. Но он недооценил противника. Интересы граждан Астры охраняла чрезвычайно оперативная, несмотря на свою малочисленность, организация, умевшая в нестандартных ситуациях принимать нетривиальные решения. В конце концов Сердитый был выслежен. Во время одного из его выступлений в уличном кабаре из толпы вышли два робота в фиолетовых фраках и направились к оратору. Сердитый крикнул им предупреждающее «ни с места!», однако роботы продолжали идти и с двух сторон вспрыгнули на помост. Последовал залп, за ним второй, но что значил даже адский огонь для специально подготовленных сотрудников БЗИГ! У роботов только чуть пригорели их щеголеватые усы. Вежливо, но решительно они взяли Сердитого под локти и вынули из рук оружие.

– Будьте благоразумны, господин, – сказали они ему при этом.

Когда преступника доставили в центральное управление БЗИГ и сняли с него маску и шляпу, то оказалось, что это чернобородый синеглазый мужчина с приятным, мужественным лицом, лишенным каких-либо уродливых, а тем более звериных черт, которыми успела наградить его молва. На предложение председателя следственной комиссии, Главного Старожилы управление, сообщить, кто он такой мужчина резко сказал:

– Я не желаю отвечать бездушным автоматам! Приведите сюда живого человека, и я буду с ним говорить. Но только полноценного человека, а не человекоподобного идиота.

– Вы напрасно возмущаетесь, господин, – возразил ему на это Главный Сторожила. – Мы поймем вас лучше любого самого умного человека. Если же вас раздражает мой внешний вид, то я готов изменить его.

С этими словами робот поднялся и вошел в большой шкаф, стоявший у него за спиной. В шкафу сильно загудело, а через минуту оттуда вышел симпатичный молодой блондин в сером костюме.

– О, боги! – ошеломленно пробормотал задержанный. До чего тут у вас дошла техника!

Главный Сторожила бросил на него внимательный взгляд.

– Вы сказали: у вас? Значит, вы не астрианин?

Человек нахмурил брови.

– Я? Я-то настоящий астрианин! Это вы уродливый нарост на теле планеты! Вы и миллиарды говорящих скотов, которых вы пасете, как пастухи овец.

– Назовите свое имя, – сказал робот, пропуская дерзость мимо ушей.

– Норд Гордий Виртус, – с достоинством ответил мужчина.

– Странное имя…

– Нормальное человеческое имя! Не то что ваши собачьи клички.

Главный Сторожила нажал кнопку в столе и сказал в стоявший перед ним аппарат:

– Норд Гордий Виртус.

Прошло меньше минуты, и аппарат заговорил монотонным голосом, раздельно произнося каждое слово:

– Норд… Гордий… Виртус… крупный… политический… деятель… эпохи… Тьмы… оказывал… активное… сопротивление… движению… четырех… Близнецов… умер… в начале… первого… века… Эры… Света…

Голос умолк.

– Как видите, обмануть нас невозможно, – сказал Главный Сторожила. – Названный вами Норд Гордий Виртус умер семьсот лет назад. Говорите правду – кто вы такой?

Мужчина тяжело вздохнул, отводя взгляд в сторону.

– В том-то и несчастье мое, что я не умер. Я действительно Норд Гордий Виртус.

Мужчина довольно долго сидел с отрешенным видом, погруженный, как видно, в собственные мысли. Потом поднял голову, окидывая взглядом комиссию, и заговорил:

– Мои единомышленники из лучших побуждений сыграли со мной злую шутку. У меня была тяжелая болезнь, я умирал, а они считали, что моя жизнь еще понадобится людям. В те времена существовал единственный способ лечения таких болезней – замораживание на длительный срок. Не посвятив меня в свои планы, они дали мне снотворного, и когда я уснул, заморозили в специальной камере сроком на семьсот лет. Обо всем этом я узнал из говорящего письма, когда пробудился. Очень трогательное письмо! Они были убеждены, что победа четырех Близнецов временна и что через семьсот лет на Астре будут жить люди благородного и возвышенного духа, которые умножат наши культурные достижения. Бедные мои друзья! Как страшно они ошиблись! Сластолюбивая обезьяна в человеке оказалась сильнее его божественной половины!

Норд Гордий Виртус замолчал, снова погружаясь в невеселые думы.

– Мы можем отложить нашу беседу, если у вас сейчас нет настроения говорить, – сказал Главный Сторожила.

Гордий печально усмехнулся.

– Какой нравственный прогресс в сыскном деле! Семьсот лет назад ваши предшественники в подобной ситуации подбодрили бы меня ударом хлыста по ребрам. Нет, я не буду ничего откладывать. Спрашивайте, что вас интересует.

Разговор продолжался. Гордий отвечал на вопросы Главного Сторожилы, иногда, увлекаясь, вспоминал подробности, и дело, таким образом, стало проясняться.

…Гордия захоронили в специально оборудованном бункере на Южном полюсе в материковом льду – надежнее места не сыщешь. Здесь имелось все необходимое для переходного периода после пробуждения – консервы сверхдлительного хранения, медицинские препараты, одежда, глиссер-амфибия, чтобы добраться до ближайшего материка, и плазмомет револьверного типа с запасом зарядов. Друзья Гордия искренне верили в лучшее будущее Астры, но оружием его на всякий случай снабдили. Увы, никто из них не мог составить ему компании в далеком путешествии – шла ожесточенная борьба, и каждый человек был на вес золота, да и стоило замораживание слишком дорого…

Ровно через семь веков сработала автоматика, камера разморозилась, и Гордий проснулся. Все получилось, как было задумано, без особых осложнений. Болезнь действительно прошла, и за две недели адаптации Гордий вошел в норму… Он взял старт на Север.

Первое поселение он увидел в пятистах километрах от полюса, куда добрался быстро. Вокруг лежали снега и свирепствовал лютый мороз, а в громадной котловине внизу, словно мираж в полярной ночи, под лучами трех искусственных солнц нежился город-сад.

Нужно было как следует разобраться, что произошло с Астрой за прошедшие семь веков, и Гордий стал разъезжать по городам, изучая новую жизнь. Первые впечатления от увиденного были ошеломляющими. Гордию показалось, что он увидел осуществленную мечту о Золотом Веке, которым грезили философы древности. То, что в старые времена стоило больших денег, за что люди иногда шли на преступления, доставалось теперь почти задаром. За пустяковую плату можно было набрать гору вкусных яств, снять комфортабельный дом, заказать в салоне мод одежду по своему вкусу. Заводы и фабрики находились в космосе, поэтому воздух в городах был чист. Здесь отсутствовала паспортная система, не существовало государственных границ, потому что не было самих государств, жители городов понятия не имели о грабежах и убийствах. Да что там говорить, сказка да и только!

Но это были лишь впечатления, потому что жизнь-сказка оказалась с порчей. Чем основательнее Гордий знакомился с ней, тем больше в ней разочаровывался. От старой доброй Астры с ее необъятным разнообразием народов, языков, культур, которую Гордий знал и любил, остались только очертания материков. Все остальное изменилось – города, их названия, привычки и интересы людей.