Текст книги "Янкелевич в стране жуликов"

Автор книги: Олег Логинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

– Саша, я очень подурнела с тех пор, как ты уехал?

Он отложил в сторону вилку с нанизанной на ней сосиской, посмотрел на бывшую супругу и серьезно ответил:

– На мой взгляд ты только сейчас расцвела по-настоящему. Словно вечерняя заря, красота которой наполняет сердца спокойствием и умиротворением. От тебя стал будто бы изнутри исходить некий добрый свет. Посмотри на старые картины с изображением мадонн. Они, эти мадонны тоже отнюдь не девочки. И тоже доброту излучают. Поэтому на картины с мадоннами так приятно смотреть. Словно в их положительную ауру окунаешься, отдыхаешь душой, мысли всякие приятные в голову лезут.

Этот небольшой лирический пассаж выглядел, может быть, убого, но сам факт, что он прозвучал из уст Морева, завзятого материалиста, буквально потряс Машу, поэтому она, онемев, уставилась на Александра. Правда, он тут же испортил произведенное впечатление, потому что откусил сосиску и, еще не успев дожевать, принялся говорить о приземленных прагматичных вещах:

– Маш, я тут вот чего подумал. Предложу-ка я Владлену Владленовичу создать при заводе инвестиционную фирму, а тебя в ней директором поставить. Тут дело одно затевается с заводскими акциями, он большие деньги на нем надеется сорвать. Если ты ему поможешь, глядишь, и вам с Венькой что-нибудь на жизнь обломится. Завод-то и правда на ладан дышит.

– Я в ценных бумагах не понимаю ничего, – пожала плечами Маша.

– В них не надо понимать. Их надо иметь. Ты слушай меня, и все у тебя будет хорошо.

В том ритме жизни, который вел Морев последнее время, выходных у него практически не было. После завтрака он начал собираться. Потом под окном раздался автомобильный гудок и Александр поспешил вниз. Маша отодвинув шторку, выглянула во двор и увидела там джип, который недавно отвозил их в коттедж и девяносто девятую модель "жигулей".

На этих автомашинах на завод прибыла необычная делегация. Если наличие в ней директора Владлена Владленовича, начальника СБ Чубакина и юриста Морева было привычным и понятным, то наличие еще двух людей вызывало определенный интерес. Главным образом из-за их необычной внешности. Один из них был старик в мешковатой поношенной одежде, а второй – негр. Эти двое, которыми являлись дед Матвей и Янкелевич с любопытством озирались по сторонам, дружно печально качали головами, рассматривая обветшалые корпуса цехов старой постройки и двор, захламленный мусором и вышедшей из строя техникой. Совершив небольшую ознакомительную экскурсию по территории, делегация поднялась в директорский кабинет.

Совещание в узком кругу доверенных лиц открыл Морев.

– Владлен Владленович, прежде чем мой клиент приступит к изложению своего плана – каким образом это предприятие сможет обогатить вас, он хотел бы поставить ряд условий.

– Я готов их выслушать, – произнес Крот.

– Моему клиенту нужен иностранный паспорт и открытая виза в США. Он хочет съездить домой. Да, и еще нужны деньги на дорогу. Далее, он просит российские документы для своего юного друга. И, наконец, выражает пожелание, чтобы вы назначили мою жену директором фирмы, которая будет заниматься операциями с акциями ЗМОЦМ.

Владлен Владленович немного поразмыслил, потом сказал:

– Условия непростые, но выполнимые. Начну пояснения в обратном порядке. Итак, я согласен, Александр Юрьевич, на кандидатуру вашей жены в качестве директора фирмы. Марию Евгеньевну я видел, думаю, она справится с новыми обязанностями. С документами для Вениамина вопрос решить можно. У меня есть на примете спецы, которые любую "бирку" выправят, от настоящей не отличишь. А вот с документами для господина Янкелевича возникнут большие проблемы.

– Ему не нужен именно американский паспорт. Сойдет и какой-нибудь другой: можно африканский или южноамериканский. Но виза нужна именно в США, – заявил Морев.

– Ладно, сделаем ему американскую визу, – пообещал Владлен Владленович. – Пусть излагает свой план.

Все головы повернулись к Николаю. Он невозмутимо выдержал паузу и важно произнес:

– Я недостаточно хорошо говорю по-русски. За меня будет говорить мой адвокат, мистер Морев.

Теперь все головы повернулись к Александру. Но он, в свою очередь, переадресовал внимание к деду Матвею.

– Давайте послушаем сначала нашего ветерана, – сказал Морев.

Дед Матвей, поняв, что подошла его очередь выступать, прокашлялся и ударился в воспоминания. Он поведал присутствующим как после армии молодым парнем пришел устраиваться на ЗМОЦМ. Как сидевший на заводе особист долго расспрашивал где тот родился, крестился, учился и служил, потом, удовлетворившись ответами, сказал Матвею, что будет он трудиться на очень ответственном посту – на вывозке отходов производства. И взял с него строгую подписку о неразглашении сведений о своей важной трудовой деятельности. Долгие годы верой и правдой Матвей хранил в тайне информацию о своей работе и так бы, вероятно, унес ее с собой в могилу, да только довело родное государство до ручки. Сначала путем развития инфляции обобрало до нитки, а потом и вовсе ввергло в пропасть нищеты. Совсем уже было дед Матвей отчаялся скопить из своей скудной пенсии на похороны, да только подвернулся ему счастливый случай. Внук Венька нагрянул в гости с настоящим янки. А поскольку дед Матвей помнил постулат заводского особиста, что все иностранцы в России – шпионы, то решил он продать свой государственной важности секрет американцу, по причине бедственного финансового положения. И денег-то всего три тыщи попросил, в аккурат на похороны, чтобы и гроб приличный справить и угощение деревне на поминках поставить.

– Как фамилия особиста была?– неожиданно спросил Чубакин.

– Так Зверев была евонная фамилия. Он уж лет пять как представился. Стало быть, не обидится на меня, что я обещание никому не рассказывать про свою работу нарушу, – ответил дед Матвей.

– Зверев? Помню я его. Суровый был дядечка. Он уже на пенсии был, когда я на службу поступил, но, как ветеран, перед нами молодыми сотрудниками любил воспоминаниями делиться. Его любимый конек был вредители. Как начнет про них рассказывать, часами мог языком молоть. И в поимке всех, якобы, лично участвовал. Особенно часто рассказывал, как принимал участие в раскрытии Уральского инженерного центра. Это была такая контрреволюционная организация, которая хотела путем саботажа вынудить Советскую власть отказаться от руководства промышленностью и сдать ее в концессию. Этим самым принудить социализм переродиться обратно в капитализм. Особенно активную вредительскую деятельность Уральский инженерный центр вел на предприятиях цветной металлургии. Эта отрасль и так после гражданской войны значительно ослабла, из 19 предприятий только 6 действовали. Империалистические державы хотели воспользоваться моментом и через посредство этого центра намеревались поставить первое в мире государство рабочих и крестьян в полную зависимость от иностранного капитала, – рассказал Чубакин.

Крот кивнул, приняв информацию к сведению, и снова повернулся к деду Матвею.

– Давай выкладывай свою военную тайну, – предложил он.

Дед покраснел, закряхтел и стыдливо опустил глаза.

– Три тысячи, – подсказал Морев.

– Что? – не понял Владлен Владленович.

– Дедушка Матвей хочет получить на похороны три тысячи рублей.

Новый директор завода усмехнулся, достал бумажник и небрежно бросил на стол названную сумму.

Дед сгреб купюры, аккуратно на два раза пересчитал их, потом достал чистый, но уже потерявший рисунок от многочисленных стирок, носовой платок, завернул в него деньги и начал рассказывать продолжение воспоминаний о своей трудовой деятельности на ЗМОЦМ. С обилием несущественных деталей описал характеристики, выделенной ему старенькой полуторки. Сказал, что ездила она на "калоше", а потом объяснил непосвященным, что это за вид топлива. И, наконец, перешел к повествованию как по ночам, в условиях строжайшей секретности вывозил под руководством особиста бракованные изделия и заготовки в специальную яму на дальнем конце территории завода и тайно закапывал.

– Зачем? – удивленно спросил Владлен Владленович.

Дед Матвей пожал плечами и на помощь ему пришел Чубакин, который пояснил, что в те суровые времена за большое количество брака директора могли запросто обвинить во вредительстве, объявить врагом народа и поставить к стенке. Поэтому вместо того, чтобы регистрировать бракованные изделия и отправлять их на переплавку, проще было закопать.

– А Зверев-то, гад, значит, был с директором заодно. Пособничал ему в уничтожении государственного добра, – сделал он в заключение вывод.

– Да дело не в Звереве, – вступил в разговор Морев. – Дело в том, что здесь закопаны десятки тонн цветных металлов и их можно извлечь при минимуме затрат. Это же Клондайк!

Теперь Владлену Владленовичу все стало ясно и понятно. Он поднялся первым и произнес:

– Пошли. Дед, показывай куда чего закапывал.

На месте искусственно созданных залежей цветных металлов находились два ангара, используемые в качестве складов и формально арендуемые Анциферовым. Вирусы старательской лихорадки уже просочились в охочую до денег душу нового директора ЗМОЦМ. Этот недуг подвигал "зеленых чечако" на штурм заснеженных перевалов, преодоление замерзающих рек и борьбу с "белым безмолвием". В сравнении с этими препятствиями арендованные ангары представлялись малозначительной помехой.

– Александр Юрьевич, – обратился Крот к Мореву, – подумайте, как нам обосновать расторжение в одностороннем порядке договор аренды с Анциферовым.

Потом обернулся к Чубакину и сказал:

– А вы позвоните Анциферову и передайте, что я даю ему неделю срока освободить эти склады, иначе вывезу к чертовой матери на свалку все его товары!

В следующую субботу на ЗМОЦМ был объявлен субботник. В последние годы такая форма добровольно-принудительного бесплатного труда стала считаться пережитком социализма, не вписывающимся в структуру новых рыночных отношений. Тем не менее, народа на заводе собралось довольно много. То ли люди пришли по старой привычке, то ли из боязни потерять низкооплачиваемое, зато постоянное и привычное место работы. Сюрприз, который их ожидал, не укладывался в рамки реального восприятия действительности и попадал под рубрику "Чудеса еще случаются". Ровно в 10 часов перед собравшимися трудящимися выступил новый директор. Владлен Владленович тепло поблагодарил их за то, что они откликнулись на его призыв и пришли поспособствовать возрождению своего предприятия. А возрождение, сказал он, начнется именно сегодня, и подтверждение тому два приятных известия. Во-первых, к ним на завод приехал представитель одной очень солидной южноафриканской компании с намерением инвестировать в ЗМОЦМ несколько миллионов долларов, а во-вторых, на заводе обнаружены большие залежи лома цветных металлов. После митинга все могут заняться их сбором, причем каждому на месте будет выплачиваться за собранный лом по рублю за килограмм. Народ даже не хлопал, настолько был поражен услышанным. Зато Янкелевичу, который под видом представителя южноафриканской компании произнес по-английски короткую вежливую речь, переведенную по бумажке Моревым, была устроена настоящая овация. Пока экскаваторы снимали в пустующих ангарах верхний слой грунта, пришедшим на субботник было предложено подкрепиться горячим чаем с бутербродами. Совершенно бесплатно!

Дед Матвей заработал себе на похороны без обмана. Залежи вторсырья, обнаруженные под ангарами были весьма солидными. Только организаторы субботника быстро убедились в одном своем существенном промахе. Они совсем забыли, что люди имеют обыкновение гибнуть за металл. Народ ломанулся за цветными металлами с той же страстью, как герои Джека Лондона за золотым песком. Возникла давка, паника. Визжали женщины, мужики матерно ругались и дрались свободными руками, ухватившись с разных концов за какую-нибудь медную или латунную болванку. Владлен Владленович растерялся, наблюдая за проявлениями людьми их необузданной страсти к обогащению. Ситуация вышла из под контроля и он ничего не мог с этим поделать. Впрочем, судьба явно благоволила к нему. В первоначальном диком всплеске эмоций никто серьезно не пострадал, а вскоре процесс постепенно урегулировался сам собой, когда люди поняли, что вторсырья под землей навалом и хватит на всех.

В Горноуральске еще не утихли слухи о замечательной битве, состоявшейся в спорткомплексе ЗМОЦМ, как общественность города снова была взбудоражена новостью о том, что это предприятие является настоящим Клондайком с залежами цветных металлов. Дополнительный эффект данной новости создавали рассказы о появлении на ЗМОЦМ южноафриканцев, желающих вложить в него кучу денег и о необычном субботнике, с которого самая слабосильная женщина вернулась, имея в кошельке на 50 рублей больше. А наиболее хваткие мужики, говорили, срубили от 500 до 1000 "деревянных". И это за день! Тогда как раньше за эти деньги им приходилось пахать по месяцу. Те, кто проигнорировали приглашение на субботник, кусали локти. В понедельник с утра пораньше на ЗМОЦМ устремились все. Штатные сотрудники вышли на трудовую вахту в полном составе, вплоть до бюллетенщиков и отпускников. А за воротами вообще творилось черти что. Безработные гуманитарии, суровые шабашники и дурно пахнущие бомжи обложили заводоуправление, словно это была осажденная крепость. Они отстояли полдня прежде чем уяснили, что их услуги не будут востребованы.

Владлен Владленович учел ошибки субботника и использовал прием, почерпнутый из книг Джека Лондона. Теперь место разработки было поделено на участки. Профком строго следил за очередью работников предприятия на разработку бывшей свалки. Человеку, попавшему в число счастливцев, выдавалась лопата, объяснялось, что копать можно от сих до сих и только до 17 часов, поскольку весовщик и кассир – тоже живые люди, чье право на труд регламентировано. Ровно в 17 часов "секьюрити" сгоняли всех с участков, закрывали ангары и строго следили, чтобы сюда не лезли ночью левые копатели.

Кардинальное изменение ситуации на ЗМОЦМ и замаячившие перед этим предприятием благоприятные перспективы произвели настоящий фурор на фондовой бирже. Цены на акции завода стремительно устремились вверх. Тертые маклеры ринулись их покупать, еще более разжигая ажиотаж. Новоиспеченный директор фирмы "ЗМОЦМ-Инвест" Мария Морева оказалась в центре внимания. Все лезли к ней за дополнительной информацией, а она смущалась от свалившейся на голову популярности и говорила, что произошедшее для нее такой же сюрприз, как и для всех прочих. Но никто ей не верил. Напротив, стали считать, что эта дама – прожженный биржевой игрок, сумевший тихой сапой скупить львиную долю акций ЗМОЦМ перед самым их скачком, а своей напускной простотой и нарочитым профанизмом в ценных бумагах она только всех обдурила.

Но, пожалуй, никто в Горноуральске не потерял за последнее время столько денег, как господин Анциферов. Новоявленный любимец фортуны Владлен Владленович просто становился для него злым гением. Выигранный и отданный ему без особых сожалений 30-процентный пакет акций ЗМОЦМ в одночасье стал почти золотым. Анциферов рвал и метал. В смысле, рвал остатки волос на своей голове и метал проклятия в адрес Владлена Владленовича. Неприятности для него не ограничивались только потерей акций ЗМОЦМ и упущенной выгодой в случае их продажи. Анциферов позволил себе чуть расслабиться, не отреагировал должным образом на неудачно складывающуюся ситуацию и тут же оказался в роли зверя, затравливаемого сворой собак. "Южные" и "синие" мелкими наскоками дергали у него клочки шерсти, а он не мог собраться с силами, чтобы дать им достойный отпор. Он терялся в догадках, отчего на небесах так взъелись на него, но каждый день приносил все новые неприятности. То ОБЭПовцы с налоговиками брали в серьезный оборот одну из его дочерних фирм, изымая документы и тут же давая полный расклад, как она уходила от налогов, словно знали это заранее. То доставала городская уголовка. Трое его бойцов, участников стрелки в заводском спорткомплексе, едва выписались из больницы, как моментом перекочевали в ИВС. Неожиданно всплыло заявление одного из владельцев киоска, к которому эта троица применила образцово-показательные меры физического воздействия за попытку зажать бабки и вовремя не оплатить "крышу". Теперь, когда этот киоск подгреб под себя Насос, обиженный его владелец накатал "телегу" в ментовку на спортсменов.

Анциферов не знал куда бежать, за что хвататься. Авторитет его катастрофически падал, но ни одной реальной возможности быстро исправить положение он не видел. В жестоком бандитском мире действует закон уличной драки, если противник одолевает нужно бить в его уязвимое место. Но противников было слишком много, а он, уверовав в силу своей организации, ранее не постарался выяснить их болевые точки. Сейчас было уже не до того, чтобы изучать других, поскольку уязвимые места стали проявляться в его собственной организации. До Анциферова дошла информация, что Кувалда-Шульц в больнице презрительно отзывался о поведении своего патрона в спорткомплексе и говорил, что пока их били, тот трусливо сбежал. Доброжелатели передавали, что бригадир даже грозил отколоться от него после поправки и начать работать на себя, а многие спортсмены поддерживали эту сепаратистскую идею.

Пока Анциферов еще только думал, как ему разобраться с Кувалдой-Шульцем, Морев уже начал действовать в этом направлении.

Г Л А В А XXXI

– Знаешь, Саша, а идейку ты подбросил ничего, стоящую, – сказал Пустовалов, водружая магнитофон на приставной столик.

– Это какую? – усмехнулся Морев. – У меня такое впечатление, я только тем и занимаюсь, что подбрасываю всем идейки.

– На счет установки прослушки в клинике. Объем полученной полезной информации превзошел самые оптимистичные ожидания. Анциферовские качки оказались болтливы, словно базарные бабы. Теперь про каждого известно: с какими женщинами он спит, какую жратву любит и с кого дань собирает. Троих уже закрыли за вымогательство по 90-й на 10 суток, думаю, прокурор даст добро и на их арест. Но это наши проблемы. Говорят, долг платежом красен, поэтому я хочу тебе подбросить информацию, касающуюся твоих проблем. На пленках обнаружился один очень интересный разговор, который может оказаться для тебя интересен. Сейчас я тебе его включу, только сначала сделаю небольшое пояснение. Среди спортсменов в клинике лежит некий товарищ по кличке Кувалда-Шульц. У него сломано несколько ребер, но обеспокоен он совсем не этим. Как я понял, в драке его здорово пнули в промежность, он подозревает, что стал импотентом и очень переживает. Считает, что это его бог наказал за Грина. Мне стало интересно, чем ему не угодил знаменитый русский писатель и я выяснил, что речь шла о совсем другом Грине. Такая кличка была у одного наркомана по фамилии Гринько, который приказал долго жить после получения тяжких телесных повреждений, нанесенных, согласно версии следствия, твоим сыном. Честно говоря, я не понял, почему Кувалда испытывает чувство вины по отношению к этому самому Грину и решил прокрутить этот фрагмент пленки тебе. Послушай. Голос, который звучит, принадлежит Кувалде-Шульцу.

Пустовалов нажал на кнопку воспроизведения записи и из динамиков магнитофона донеслась жалостливая исповедь самого стойкого из анциферовских бойцов с обилием интимных подробностей. Не смотря на помехи, голос Кувалды-Шульца пробивался отчетливо, а вот сочувствующие реплики его слушателя были едва различимы. Действительно пару раз прозвучала кличка Гринько, но зачем его поминали всуе для Морева осталось загадкой. Он прослушал этот фрагмент трижды, но все равно мало что понял. Тем не менее, услышанный на магнитофоне треп наводил на размышления, и у Александра в голове уже начал зарождаться план действий.

Кувалда-Шульц был немало удивлен, когда навестить его в клинику приехала Рая. Толстый слой косметики на лице пока еще был в силах скрыть урон, нанесенный ее внешности регулярным употреблением наркотиков, а деньги Морева помогли принарядиться, поэтому выглядела она сегодня вполне аппетитно. Кувалда-Шульц согласился на предложение провести выходные у нее и, напутствуемый товарищами, отправился вместе с ней. Наверное, он лелеял надежду, что умелая, испытанная в деле женщина поможет ему преодолеть комплекс мужской неполноценности. Но в первую же ночь убедился, что тешил себя надеждой напрасно. Может быть причиной тому был бром, который Рая подсыпала ему в кофе, но, скорей всего, повлиял элементарный подсознательный страх импотенции, развившийся у него на почве ушиба мужского достоинства. Рая проявила тактичность и участие. Нужно отдать ей должное, она тонко провела свою партию и сумела, не обидев самолюбие бригадира, убедить его показаться специалисту. Причем, сказала, что знает одного светилу по этой части, который вернул к жизни детородные органы многим известным людям, и даже позвонила ему.

Светила приехал на следующий день. С умным видом он, оперируя такими терминами, как соматические и вегетативные функции, идеаторные образы, аффективная логика, абстрактно-логические конструкции, дизонтогенез, он объяснил пациенту, что половой акселератор и тормоз находятся у человека под коркой головного мозга и пообещал решить его проблему всего за один сеанс. Получив задаток и согласие пациента на вторжение в его подсознание, светила тут же принялся за дело. Принес в комнату саквояж, наподобие тех, с которыми изображают уездных дореволюционных докторов, и достал шприц, пояснив пациенту, что необходимо поставить ему укол димедрола для снятия блокады рефлекторного психологического противодействия лечению.

Кувалда-Шульц никогда раньше не лечился от душевных болезней, поэтому покорно внимал галиматье, которую нес сидящий перед ним шарлатан в обличии медицинского светилы, и выполнял все его указания. Морев тоже никогда раньше, за исключением минутных контактов во время прохождения ежегодной диспансеризации а период работы в милиции, не имел дела с психоневрологами, поэтому, изображая из себя лекаря человеческих душ, опирался на терминологию, почерпнутую из "Справочника педиатра" и собственную фантазию. Чтобы придать себе ученый вид, он специально приобрел очки без диоптрий и старался употреблять в речи побольше мудреных слов. Это оказалось действенным. Кувадла-Шульц ни на йоту не усомнился, что имеет дело с настоящим медиком, а не каким-нибудь народным знахарем. Вот только уколы ставить Александр не умел. Поэтому властно приказал Рае ассистировать ему, но сначала на два раза помыть руки и еще надеть на них резиновые перчатки. Рая кололась регулярно, поэтому всадить несколько кубиков бригадиру для нее было столь же просто, как тому свернуть кому-нибудь челюсть. Что она быстро и успешно проделала.

Кувалда-Шульц вскоре почувствовал, как по телу разлилась приятная нега. Все его страхи и заботы отлетели куда-то прочь и он ощутил удивительное очищение души, словно вернулся в прекрасную пору детства с пионерским галстуком на шее и желанием правдиво отвечать на поставленные вопросы. Он со стыдом вспомнил, как мучил соседскую кошку, как избил незнакомого мальчишку, решившегося вступиться за бедное животное, и пожелал исповедоваться в этом проступке доктору. Но тот слушал вполуха, занятый установкой видеокамеры. Наконец, врач закончил все приготовления и приступил к лечению пациента. Для начала он отпустил ему грех с кошкой и ее защитником, и Кувалда-Шульц почувствовал большое облегчение, словно действительно снял с души тяжесть. Врач принялся своими вопросами направлять его мысли на более поздний период и в памяти бригадира стали всплывать все новые и новые грехи. Он покаянно припомнил, как в восьмом классе снимал часы с пьяных, в девятом – вместе с шоблой оболтусов изнасиловал в подвале девчонку, а в десятом – оглушил и ограбил в подъезде мужика. Вспомнил как бил в армии смертным боем зеленых салаг, как, попав по крыло Анциферова, силой и угрозами насаждал систему взимания дани с коммерсантов. Как, поднявшись до бригадиров, начал насаждать уже другую систему, связанную с организацией распространения дури на дискотеках. Как выяснилось, Кувалда-Шульц фактически руководил всеми драгдилерами, промышлявшими на дискотеках города, снабжал их наркотой и собирал выручку. Морев чувствовал себя настоящим исповедником, только не произносящим "Аминь!", отпуская грехи кающемуся злодею.

– Я чувствую, что твою душу точит какой-то нехороший поступок, связанный с человеком по кличке Грин. Расскажи об этом, – произнес Морев.

Кувалда-Шульц послушно кивнул и начал рассказывать:

– Я не хотел убивать Грина. Это получилось само собой. Грин достал меня своим пофигизмом. Деньги не отдавал, дури тратил на себя и свою телку больше, чем продавал. Сколько можно было терпеть? А когда я узнал, что он своими руками колеса на несколько штук баксов в унитаз спустил, тут уж я не выдержал и врезал ему. Кто же мог знать, что он от этого загнется?

– Когда это было?– спросил Морев.

– А в тот день, когда Грина и Боба какой-то пацан в "Галактике" отмутозил и заставил все колеса в канализацию выкинуть. Вечером Грин мне позвонил, сообщил, что деньги отдать не сможет и внаглую попросил еще товара. Я от такой борзости вскипел и погнал к нему поучить уму-разуму. Кто ж знал, что он с одного удара копыта отбросит? Но я верно смекнул: если что, обвинят пацана, который Грина в "Галактике" отмутозил. Так оно и вышло.

– Вечером, когда вы приезжали к Грину, вас кто-нибудь видел?

– Нет, никто. Хотя.......Черт! Точняк, я же с соседом снизу еще полаялся. Когда я приехал, у Грина железная дверь на подъезде была закрыта. Я в окно квартиры на первом этаже стал стучать. Оттуда мужик сказал, что сейчас выйдет и напинает мне, чтобы я людей не беспокоил. Только он, когда дверь в подъезд открыл, я ему кулак к носу поднес, мужик сразу потух и обратно к себе в квартиру слинял.

– Ты никому не рассказывал, что убил Грина?

– Нет. Мне было стыдно. Я же не отморозок какой-нибудь. Я в бога верю. Даже в церковь потом сходил, свечку за упокой души Грина поставил, телке его бабками помогал. Но видать бог меня все-таки наказал – наслал нестоячку. Мог бы и покруче наказать, но, наверное, учел, что я Грина не по злобе кончил. Просто переборщил. Не рассчитал силы. Хотел его проучить, а оно вон как получилось.

Морев нажал на кнопку выключения видеокамеры и произнес:

– Теперь послушай меня и запомни. Мужская сила к тебе вернется, если искупишь ты свою вину законным образом. Честно расскажешь на суде как ты Грина прибил, и там, на небесах тебе зачтется. Сейчас я тебе таблеточку успокоительную дам, поспишь, отдохнешь, а как в милицию вызовут, иди и там покайся.

Александр достал из саквояжа таблетку элениума, бросил в стакан с минералкой и влил жидкость в рот бригадиру. Тот покорно проглотил воду и, словно загипнотизированный Моревым, откинулся на диване для отхода ко сну.

Александр повернулся к Рае и невольно поймал ее злой взгляд, устремленный на Кувалду-Шульца. Во время исповеди бригадира она молча сидела на стуле в уголочке и все слышала.

– Рая! – окликнул ее Морев. – Если хочешь, я сейчас заберу его и отвезу обратно в больницу или домой. Его адрес у меня есть.

– Нет, пусть остается, – помотала она головой.

– Как скажешь, – пожал плечами Александр. – Спасибо тебе. Ты все сделала хорошо и правильно. Теперь мы оба знаем, кто в действительности был виновником смерти Кости, и что мой сын не убивал его. Ты пока Кувалде ничего не говори. Когда он проспится, или вообще не будет ничего помнить о своих откровения, или, по крайней мере, у него в голове все так перепутается, что он будет считать их сном. Скажи, что доктор лечил его гипнозом и уехал, наказав делать ежедневный массаж пениса. Деньги я оставил тебе на столе. Там тысяча долларов. Кроме того, мое предложение оплатить твое лечение от наркотиков остается в силе. Надумаешь, позвони, мой телефон у тебя есть.

Когда Морев ушел, Рая, закрыв за ним дверь, вернулась обратно в комнату и встала возле дивана со спящим Кувалдой-Шульцем. Наверное, неспроста древние греки считали месть женским делом. Грозные богини мести Эринии, изображаемые с бичами и змеями в руках, карали виновных с неотвратимостью рока. Совершив злодеяние, можно скрыться от людей, но от возмездия Эриний нельзя. Стоя над спящим, Рая, словно богиня мести, решала какого наказания достоин этот человек. Придумав, она криво усмехнулась и направилась на кухню, где в пустой банке из-под кофе хранила наркоту. На деньги Морева, полученные ранее она создала себе небольшой запас дури и теперь решила использовать часть ее для восстановления справедливости. Возможно, действительно некое божественное возмездие руководило ее рукой, когда она делала Кувалде-Шульцу инъекцию ацетилированного опия, известного как "русский героин", считающегося "грязным" наркотиком и нигде за рубежом не употребляемого. Еще одной особенностью этого наркотика было то, что он вызывает жесткую зависимость после первых приемов. И хотя "вмазывала" она бригадира из чувства мести за Грина, который сам был отвратительным человеком, посадившим ее на иглу, но была в этом какя-то высшая справедливость, возмездие за сотни мальчишек и девчонок, безжалостно принесенных в жертву Кувадлой-Шульцем на алтарь Молоха наживы.

Как и предполагал Морев, Кувалда-Шульц плохо запомнил визит врача. Ни желания, ни сил анализировать происшедшее у него не было, так как все мысли поглотила жажда наркотического кайфа. Кстати, мужская сила к нему вернулась. Они с Раей несколько дней не покидали квартиру. Ширялись одним грязным шприцем, некоторое время неподвижно лежали, ловя приход, а потом агрессивно бросались друг на друга и яростно трахались с угрозой для старого скрипучего дивана. Это повторялось снова и снова, пока приехавшие опера из уголовки не выволокли их из квартиры и не увезли в ГОВД.

Для Анциферова известие о задержании Кувалды-Шульца стало одновременно и плохим, и хорошим известием. Плохим, потому что это был еще один удар по его организации, а хорошим, поскольку Кувалда, являлся главным разжигателем идеи сепаратизма в данной организации.

Прежний опыт комсомольского функционера и настоящий – криминального авторитета убедил Анциферова в том, что лучший способ снять проблему – это устранить человека, ее создающего. Проколовшиеся киллера, нанятые им для ликвидации Владлена Владленовича, наглядно доказали это правило методом "от противного". Новый директор ЗМОЦМ остался жив и успешно раскрутил свою интригу в отношении него. Поэтому Анциферов почувствовал даже признательность к ментам, задержавшим Кувалду-Шульца. Спортсмены, надумавшие отколоться от своего босса, оставшись без идейного руководителя, мигом вновь стали преданными псами. Восстановив порядок в своих рядах, Анциферов начал разрабатывать план контрнаступления. По правилам военного искусства сначала необходимо было провести разведку и он решил взять языка в стане Владлена Владленовича. А сделать это поручил нескольким спортсменам из бригады Кувалды-Шульца. Тем не понадобилось по-пластунски ползти во вражеские окопы. Они сделали проще, совместив приятное с полезным. Будучи в приятельских отношениях по совместным тренировкам с Герой из чубакинской команды, пригласили его в кабак, якобы на чьей-то день рождения. Напились сами, накачали до потери пульса "секьюрити" и отвезли его к себе в офис. Разведчиков Анциферов отправил домой отсыпаться, для "потрошения" пленных у него были свои "особисты". Он знал, что спортсмены не станут пытать своего приятеля. Спорт, даже с элементами продажности и наличием грязных приемов, все равно воспитывает благородство и дух товарищества. На случай, когда требовалось вытянуть из человека необходимую информацию, у Анциферова имелась парочка спецов – отморозков. Чечен Дзакаев, скрывающийся от кровной мести, и русский по фамилии Пыров, дезертир сбежавший из воинской части, где ему светил дисбат за дедовщину. Обоих он пригрел пару лет назад, пристроил их на непыльную работенку при офисе: подмести двор, машину помыть. Но иногда поручал и дела посложнее: погладить человека раскаленным утюжком, узор на коже паяльником нарисовать, жмурика в лес вывезти. Спортсмены относились к Дзакаеву и Пырову свысока, как к дворовым людишкам, которых и за пивом стремно отправить, обязательно принесут не того или сдачу забудут взять.