Текст книги "Мирное время(СИ)"

Автор книги: Олег Кербис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Привет. – Бенуа сплюнул. – Я же говорил, что наш разговор еще не окончен.

– У меня нет времени выяснять с вами отношения, – отрезал Мигель и шагнул вперед, намереваясь обойти компанию. Здоровяк тяжело засопел и преградил ему путь.

– Это и есть тот недоносок, Жуль? – спросил он хриплым басом.

– Он самый. – Коротышка кивнул. – Его приятель испортил мне форму. А когда мы с Бенуа попытались объяснить ему, что так делать нехорошо, появился этот тип. Кстати, ты в курсе, что он говорил про Илнис? Называл его жителей грязными извращенцами и деревенщиной! А еще расквасил Бенуа нос железной дверью!

– Сейчас он за это поплатится. – Здоровяк сунул руку в карман и вытащил оттуда гладкий металлический цилиндр. Зажав его в кулаке, демонстративно поиграл костяшками. – На Шадии я ломал хребет молодому бычку с двух ударов. Уверен, что этому понадобится гораздо меньше.

– Я вас не боюсь! – сказал Мигель. Посмотрев по сторонам, он понял, что отступать ему некуда. Со всех сторон возвышались штабеля железных ящиков, перекрывая возможные пути к бегству. Более того, они загораживали весь обзор с лагеря, и, если его сейчас начнут бить, этого никто не заметит. А соревноваться в силе с наступающей на него горой мышц было бессмысленно. Его раскатают по земле в считанные секунды.

– Погоди, Серж! – неожиданно Бенуа жестом остановил здоровяка. – Думаю, нам не стоит этого делать.

– Это еще почему, черт возьми?! Ты ведь сам хотел ему отомстить!

– Сейчас это уже не важно. – Бенуа поморщился. – Допускаю, что там, на борту, мы все погорячились. Не стоит враждовать из-за подобной ерунды. Напомни-ка мне свое имя, приятель.

– Мигель Бельмонте.

– Так вот, Мигель, как насчет того, чтобы забыть прошлые обиды и начать отношения с чистого листа? Думаю, такой вариант всех устроит.

– Почему бы и нет? – немного поколебавшись, Бельмонте пожал плечами.

– Я готов простить тебе все, включая сломанный нос, – продолжал парень. – Мы даже забудем те обидные слова, сказанные тобой про Илнис. Все, что тебе нужно сделать – это извиниться, и мы разойдемся друзьями.

– Мне не за что извиняться. Вы первые начали.

– В самом деле? А как же разбитый нос? Или те гнусные слова, что ты сказал про наших родителей? Я знаю места, где за подобное могут перерезать глотку. Но мы же цивилизованные люди. Твоего извинения вполне хватит.

Мигель не любил извиняться. Особенно в тех случаях, когда не чувствовал за собой вины. Однако сейчас была совсем другая ситуация. Кровожадный взгляд Сержа красноречиво говорил, что ситуация может закончиться для него весьма плачевно.

– Извини, что так вышло, – проговорил Мигель, глядя в сторону. – Мне очень жаль.

– Нет, это никуда не годится! – поморщился Бенуа. – Так ты скажешь своей подружке, когда кончишь раньше нее. А я хочу, чтобы ты нормально извинился.

– Послушай, мне и в самом деле жаль, что наш конфликт дошел до рукоприкладства. Давай просто забудем об этом и спокойно разойдемся.

– Похоже, этот щенок снова нарывается, – нахмурился здоровяк.

– Погоди, Серж! Нужно дать парню еще один шанс. Мигель, тебе нужно произнести всего четыре слова: "Пожалуйста, прости меня, Бенуа!" Разве это так трудно?

Глядя себе под ноги, Бельмонте выдавил сквозь сжатые зубы:

– Прости меня, Бенуа... пожалуйста.

Щеки горели от стыда. Больше всего он боялся, что кто-нибудь из знакомых станет свидетелем этого позора. В особенности не хотелось, чтобы это оказался Хорхе.

– Ну, видишь, все оказалось не так уж сложно, правда? Я тебя почти простил.

– Почти? – Мигель нахмурился. – Что это значит? Я ведь извинился!

– Одного извинения мало, дружок. Я хочу, чтобы ты еще раз повторил то же самое, только стоя на коленях.

Бенуа изо всех сил пытался сохранить серьезное выражение лица, зато его приятели вовсю скалили зубы, явно наслаждаясь ситуацией.

– Я не встану перед тобой на колени! – резко сказал Мигель. – Даже не думай об этом!

– Почему? Ведь это не трудно. Пойми, я не собираюсь тебя принуждать. Просто даю выбор: либо ты встаешь на колени и просишь прощения, либо за тебя возьмется Серж. Поверь, после того, как он с тобой поработает, ты будешь лежать в крови и молить о пощаде. Подумай, стоит ли оно того?

– Иди к черту! – со злостью прошипел Мигель. Черная тень бешенства затмила его сознание. Кровь застучала в висках, а руки сами собой сжались в кулаки. Захотелось впиться пальцами в тощее горло Бенуа и выдрать ему кадык. С каким бы удовольствием он сейчас понаблюдал, как мерзавец будет хрипеть, захлебываясь собственной кровью! Накатившее чувство было столь неожиданным, что Бельмонте испугался его больше, чем хулиганов. Никогда прежде он не замечал за собой подобную кровожадность.

– Ну, что ж, тебе давали шанс решить все миром, – задумчиво сказал Бенуа, отворачиваясь. – И если гордость не позволяет тебе принять наше предложение, то разговор будет иным. Выбей из него всю спесь, Серж, и не останавливайся до тех пор, пока он не начнет рыдать как девчонка!

От сильного удара в грудь у Мигеля перехватило дыхание. Он согнулся пополам, отчаянно ловя ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Подняв помутившийся от боли взгляд, он увидел громадный кулак Сержа, летящий прямо ему в лицо, и лишь чудом успел увернуться. Здоровяк взревел от ярости и нанес ему сильный удар ногой, отбросивший Мигеля на пирамиду из ящиков, которые заходили ходуном.

– Ну, и какого черта здесь происходит?!

Морщась от боли, Мигель повернулся на голос и увидел сержанта Гарсию, стоящего возле робота-погрузчика. Сложив руки на груди, Трехпалый внимательно наблюдал за ними со своим неизменным оскалом на изуродованном лице.

– Кажется, я задал вопрос! – повторил сержант. – Какого черта здесь происходит?

– Ничего особенного, сеньор. – Бенуа оскалил в улыбке свои крупные зубы. – Мы просто разговаривали.

– Значит, глаза меня подводят. Просто на миг мне показалось, будто трое облезлых шакалов напали на молодого львёнка.

– Это кто здесь шакал? – зарычал здоровяк Серж. – Следи за своим языком, старик!

– Разве так следует обращаться к старшему по званию, рядовой? – вскинул брови сержант. – Вижу, что у Пиньейро серьезные проблемы с дисциплиной в отряде. Если у вас так много свободного времени, может, займетесь чем-нибудь полезным? Например, покрасите забор или выучите наизусть воинский Устав. Эх, жаль, что я не ваш инструктор...

Гарсия сокрушенно покачал головой, затем повернулся к Мигелю и мягко сказал:

– Возвращайся в отряд, сынок. Опоздаешь на построение.

– Так точно, сеньор! – Бельмонте козырнул и направился к сержанту. Стоящий на его пути Серж яростно засопел, но все же посторонился, уступая дорогу.

Гарсия дождался Мигеля, на прощание окинул компанию Бенуа брезгливым взглядом и, развернувшись, зашагал вместе с ним прочь.

Стоило им удалиться, как кто-то из "Головорезов" тихо, но отчетливо бросил им вслед:

– Ну и вали отсюда, старый калека!

Гарсия, по всей видимости, обладал отменным слухом, поскольку в ту же секунду остановился как вкопанный. Уголок его рта пополз вверх, и уже спустя секунду изуродованное лицо сержанта преобразила лучезарная улыбка. Мигель впервые увидел, как сержант по-настоящему улыбается. Однако, зная его характер, можно было с уверенностью заявить: ничего хорошего эта улыбка не предвещает.

– Кто это сказал? – елейным голосом поинтересовался Трехпалый, поворачиваясь.

Компания занервничала. Бенуа понял, что сейчас произойдет нечто страшное, и попятился к ящикам. Коротышка Жуль поспешно отвел взгляд и как будто стал еще ниже ростом. Лишь здоровяк Серж, вызывающе глядя на сержанта, бросил:

– Ну, допустим, я. А что?

– А ты весьма самоуверен, – заметил Гарсия, неспешно приближаясь к нему. Движения сержанта стали плавными, словно у изготовившегося к прыжку льва. – В какой-то мере, это даже хорошо, но только на порах обучения. В настоящем бою излишняя самоуверенность может стоить тебе и твоим товарищам жизни. На войне тебя не спасёт ни твой рост, ни твоя сила. Даже металлический цилиндр, который ты прячешь в своем кулаке, не сможет тебе помочь.

– Не волнуйся, приятель, – усмехнулся здоровяк. Было видно, как под формой заиграли его мускулы. – Еще никому не удавалось победить меня в честном бою.

– Как думаешь, а против меня ты бы выстоял?

– Разумеется! – Здоровяк усмехнулся. – Но я не дурак, чтобы попасть под трибунал за драку с офицером.

– Если это все, что тебя останавливает, то никаких проблем! – Гарсия повернулся к остальным и громко сказал: – Я хочу, чтобы вы все стали свидетелями. Я снимаю с себя полномочия сержанта и выступаю с вами наравне, в качестве простого рядового. Все меня слышали? Отбросим чины и звания!

– Тебе конец, старик! – усмехнулся Серж.

Шагнув к сержанту, он ударил его кулаком с зажатой в нем железкой, метя прямо в висок. Вот только Гарсии в этом месте уже не оказалось. Стремительной тенью тот вышел из-под удара, поднырнул противнику под руку и нанес прямой и сильный удар ладонью в область печени. Когда Серж согнулся, вскрикнув от боли, Гарсия поймал его за нижнюю челюсть своей трехпалой клешней.

– Ы-ы-ы-ы! – завыл здоровяк, дико вращая глазами. Вцепившись в запястье сержанта, он попытался разжать его руку, но не смог. Загнутые, словно рыболовные крючки, пальцы надежно удерживали его челюсть, не давая даже пошевелить головой.

– Видишь, к чему приводит самоуверенность? – усмехнулся Гарсия, заставляя мычащего от боли парня склониться к земле. – Старый калека вывел тебя из строя всего за четыре секунды и при этом даже не сбил дыхания. А теперь представь, что я мог сделать с врагом, будучи в твоем возрасте.

– Так нельзя, сеньор! – воскликнул Жуль. Его хриплый голосок сорвался, сделавшись похожим на девчачий визг. – Отпустите его! Вы же сломаете ему челюсть!

– Разумеется, я ее сломаю. Это послужит заносчивому щеглу, впрочем, как и всем вам, отличным уроком! Раз и навсегда запомните, свиньи: для вас я не "старик" и уж тем более не "приятель"! Меня зовут сержант Гарсия. Это всем понятно?!

– Я пожалуюсь инструктору! – крикнул Жуль и, сорвавшись с места, кинулся прочь.

Гарсия проводил его равнодушным взглядом и наклонился к мычащему от боли Сержу. Глаза парня готовы были вылезти из орбит, раскрасневшееся лицо блестело от пота, а с подбородка прозрачными нитями свисала слюна.

– Я сделаю тебе одолжение, герой, и дам десять секунд на то, чтобы освободиться от захвата, – сказал сержант. – Если не сможешь, я сломаю тебе челюсть. Отсчет пошел!

Стон здоровяка перешел в панический вой. Какое-то время Гарсия с любопытством вивисектора наблюдал, как он беспомощно трепыхается, пытаясь высвободиться из железной хватки, но все было тщетно.

– Твое время вышло... приятель!

Сержант сделал резкое движение рукой. Послышался сочный хруст, словно переломили молодую ветку, и обмякшее тело Сержа упало на землю.

– Пресвятая Дева! Вы же убили его! – в ужасе завопил Бенуа.

– Всего лишь потерял сознание от боли, слабак, – поморщился Гарсия, брезгливо вытирая обслюнявленные пальцы о свои штаны. – Сбегай за медиками, пускай наложат ему шину. А ты – живо в строй, кому сказал!

Последние слова были адресованы Мигелю, который застыл с широко открытыми глазами, шокированный жестокой сценой. Под взглядом сержанта он сбросил с себя оцепенение и решительно направился в сторону плаца. Гарсия шел следом, что-то негромко напевая себе под нос. Казалось, этот неприятный инцидент только поднял ему настроение.

Когда они миновали здание штаба, их догнал взбешенный сержант Пиньейро.

– Ты что себе позволяешь, чертов псих?! – с ходу заорал он, хватая сержанта за руку.

– Не понимаю, о чем ты. – Гарсия удивленно поднял брови.

– Не понимаешь?! Я про парня из своего отряда, которому ты только что сломал челюсть!

– Ах, это... – Гарсия поморщился. – Щенок малость зарвался. Пришлось преподать ему урок.

– Кто дал тебе право распускать руки? Если майор узнает, что ты покалечил новобранца, тебя отстранят от командования!

– Во-первых, ублюдок нарушил Устав, причем, не единожды. Во-вторых, если майор узнает о бардаке, царящем в твоем отряде, то еще не известно, кто будет отстранен. Ну, а в-третьих, если твои щенки еще хоть раз приблизятся к моим парням, я собственноручно вырву тебе печень и заставлю ее сожрать! Ты меня понял, Пиньейро?

Воцарилось молчание. На протяжении нескольких секунд оба сержанта сверлили друг друга взглядами. Напряжение было столь велико, что наблюдавший эту сцену Мигель решил, что сейчас они сцепятся, словно два разъяренных айлиня, и клубком покатятся по земле.

– Думаешь, ты крутой, Гарсия? – процедил рыжебородый. Вытащив из кармана потухшую сигару, он принялся нервно разминать ее в пальцах. – Готов спорить, что на деле ты ни черта не стоишь. Равно, как и твой взвод жалких неудачников. На играх у вас не будет ни единого шанса!

– Если ты настолько в этом уверен, может быть, поспорим на бутылку танзийского бренди? Лично у меня нет сомнений в том, что мои парни поимеют твоих девочек еще на первом часу игр.

Гарсия с улыбкой протянул Пиньейро руку. Рыжебородый крепко сжал ее и процедил:

– Когда твои так называемые солдаты будут зализывать раны после сокрушительного и позорного поражения, я припомню тебе этот разговор!

С этими словами Пиньейро развернулся и зашагал прочь.

– Только погляди на него, – усмехнулся Гарсия, провожая его взглядом. – Неужели он всерьез считает, будто у них есть шансы?

– О каких играх идет речь, сеньор? – рискнул поинтересоваться Мигель.

– Скоро ты сам все узнаешь. А пока не забивай голову лишней ерундой. Бегом в отряд! Опоздаешь на построение – шкуру с тебя спущу!

Сказано это было равнодушным, будничным тоном без тени угрозы, однако Мигель поспешил выполнить приказание. Злить сержанта он не хотел. Тем более, после того, что ему довелось увидеть сегодня.

***

Поздно вечером, когда взвод Мигеля после сытного ужина возвращался в казарму, в небе над лагерем раздался знакомый рокот. Задрав головы, они увидели заходящий на посадку транспортный корабль. Натужно ревя двигателями, «Голиаф» неуклюже опускался на огороженную площадку взлетного поля, возле ворот которой уже собралась группа экипированных бойцов с вещмешками через плечо. Это были те, чье обучение в лагере подошло к концу, и сейчас, если верить слухам, парней ждала переброска в район Внешнего кольца. Интересно, как скоро «Девятый прайд» окажется на их месте?

Когда они подошли к ограждению, "Голиаф" успел приземлиться и сейчас медленно распахивал свой громадный, похожий на пасть шлюз. По трапу начали спускаться фигурки новобранцев в серой армейской форме. Они ошалело озирались, щурясь под ярким светом заливавших взлетное поле прожекторов. Новое поступление.

– Свежее мясо! – сложив ладони рупором, заорал Пьер. – Свежее мясо! Добро пожаловать!

– Перестань! – Антонио толкнул его в бок. – Не выставляй нас на посмешище.

На этот раз прибывших оказалось совсем немного. Мигель насчитал около пятнадцати человек.

– Это добор, – словно прочитав его мысли, сказал Антонио. – Видимо, наши отряды укомплектованы не полностью, и они решили добрать бойцов для ровного счета.

– Эй, смотрите! Один, похоже, совсем спекся! – усмехнулся Пьер, указав на отделившегося от общей массы парня. Новобранец зажимал ладонью рот, при этом его шатало из стороны в сторону, точно пьяного. Казалось, либо его сейчас стошнит прямо на поле, либо он грохнется в обморок.

– Похоже, бедолагу укачало при посадке!

– Может, он просто боится летать? – предположил Мигель.

В следующий момент его словно током ударило. Что-то в облике этого новобранца показалось ему до боли знакомым. А когда парень повернул голову так, что его лицо осветил луч прожектора, все сомнения разом отпали. Не может быть!

– Бельмонте, что случилось? – крикнул ему вслед Антонио, когда Мигель опрометью бросился к воротам взлетной площадки. Как раз в этот момент из них показалась сошедшая с корабля группа новобранцев. Он решительно двинулся в самую гущу, бесцеремонно расталкивая новобранцев локтями и заглядывая каждому в лицо. Его окликнул какой-то сержант, но Бельмонте сделал вид, что не услышал.

Когда перед ним мелькнула знакомая физиономия, он протянул руку и схватил парня за плечо. Тот повернулся в его сторону и застыл на месте от удивления. Сперва на его лице отразилась растерянность, затем – смущение. В конечном итоге, он широко улыбнулся... и тут же получил от Мигеля крепкий удар в челюсть, сбивший его с ног.

– Это за то, что втравил меня во все это! – сказал Бельмонте, потирая отбитый кулак. – Я мечтал об этом с первой минуты, как оказался в тюрьме.

– Я тоже рад тебя видеть, дружище, – сдавленно прохрипел Рауль Моралес. – Кажется, нам надо поговорить. Понял, да?

Глава 12

Казнь

В тесном и пыльном помещении стояла невыносимая духота. Металлические стены сарая, в который его бросили, раскалились на солнце, отчего Кордеро чувствовал себя индейкой, медленно запекающейся в духовом шкафу. Время от времени он подходил к единственному окошку в стене, размером чуть больше ладони, в надежде на глоток свежего воздуха. Однако снаружи дышало нестерпимым жаром, словно из доменной печи.

В очередной раз утерев грязной ладонью пот с лица, бывший аристократ опустился прямо на песчаный пол своей душной темницы, в отчаянии обхватив голову руками. Судя по запаху, в этом помещении держали либо скотину, либо пленников. Расстояние между стенками не превышало трех метров, а потолок был настолько низким, что Марко едва не задевал его головой.

Его некогда модная, дорогая рубашка насквозь пропиталась грязью и потом, и, стараниями волочивших его через весь город повстанцев, окончательно превратилась в лохмотья. Нечего и говорить, внешний вид оставлял желать лучшего. Однако сейчас подобные вещи заботили Марко меньше всего, поскольку на кону стояла его жизнь. Интересно, что с ним теперь сделают повстанцы? Явно ничего хорошего.

Ужасно хотелось принять наркотик. Если раньше это было всего лишь смутное желание, плавающее где-то на задворках сознания, то сейчас оно превратилось в настойчивую физическую потребность. До дрожи в руках и ломоты в зубах.

Время тянулось необычайно медленно. От страшной духоты в голову лезли дикие мысли. В какой-то момент ему начало казаться, что повстанцы специально закрыли его здесь, чтобы подвергнуть изощренной пытке – завялить заживо, словно кусок брулятины. Через пару дней от него останется лишь иссохшая мумия.

Иногда с улицы доносились голоса изрядно захмелевших повстанцев, взрывы хохота и пьяные вопли. Кто-то затянул необычайно похабную песню, и ее тотчас подхватило множество голосов. Местный вождь явно не скупился на вино, в результате чего большинство бойцов "Пути Свободы" напилось в стельку.

Через какое-то время Марко услышал, как снаружи лязгнул засов. Дверь отворилась, и на пороге, заслонив уличный свет своей могучей фигурой, возник Кристиан.

– Привет! Жарковато тут у тебя, – дружелюбно прогудел он.

Пригнув голову, он протиснулся в помещение и вручил Марко плотный сверток. От повстанца вполне ожидаемо несло вином, однако пьяным он не казался.

– Вот, держи. Я принес немного жареного мяса и воды.

Нетерпеливо развернув сверток, Марко вытащил флягу и жадно присосался к горлышку. Напившись, он схватил теплый, ароматный кусок мяса и впился в него зубами. Сок стекал по подбородку, капал ему грудь, но бывший аристократ не обращал на это внимания.

– А я уж подумал, что ты пришел меня казнить, – наконец, сказал он, облизывая пальцы.

– Вот как? – Кристиан поднял брови. – И с чего ты так решил?

– Я знаю, чем занимается ваш "Путь Свободы". Вы убиваете аристократов. Разве меня постигнет иная участь?

– За тебя обещана хорошая награда, – нехотя признался Кристиан. – Пятьдесят тысяч кредитов – это очень много! Однако наши принципы не позволяют сотрудничать с властями. Мне кажется, Сид пока не решил, что с тобой делать. А вот Сифар, похоже, загорелся идеей получить эти деньги. Он очень жаден и ради такой суммы охотно пойдет на сделку даже с самим дьяволом. Но можешь не волноваться: Сид наотрез отказался отдавать тебя.

– Мне без разницы, у кого находиться в плену, – усмехнулся Марко.

– Если бы знал, что пустынники делают с пленными, ты бы так не говорил. Первым делом они перерезают им сухожилия на ногах, чтобы не сумели сбежать. Могут вырвать язык или выжечь клеймо на лбу. В этих краях торговля людьми – дело обычное, поэтому с пленниками не церемонятся.

Марко потрясенно замолчал, переваривая услышанное.

– Почему ты помогаешь мне, Кристиан? – тихо спросил он. – Ведь я аристократ, пусть и бывший. Разве ты не должен ненавидеть меня, как остальные? Когда меня схватили, я видел их глаза и готов поклясться: если бы не Сид, меня бы растерзали на месте.

– Лично я сейчас вижу перед собой не аристократа, а загнанного, доведенного до отчаяния человека. У меня нет причин ненавидеть тебя, Марко. Хотя у многих в "Пути Свободы" и есть свои личные счеты к аристократам, в целом, мы не такие уж чудовища, какими нас пытается выставить государственная пропаганда. Мы всего лишь боремся за свободу простого народа и делаем это с оружием в руках.

– Не обижайся, Кристиан, но никакие высокие цели и благородные мотивы не оправдывают жестокость. Вы убиваете людей! Взрываете фабрики, совершаете вооруженные налеты на караваны Федерации, сбиваете корабли. Это не борьба за свободу, а самый настоящий терроризм! Сколько человеческих жизней вы готовы загубить на пути к своей цели?

– На войне неуместны разговоры о жестокости, – резко сказал Кристиан. – На наших руках нет крови невинных. Жертвами становились лишь те, кто поддерживал преступный режим Бенито Сото, а это, в первую очередь, аристократы! Они паразитируют на теле общества, буквально купаясь в роскоши, в то время как простой народ вынужден прозябать в нищете. Они – опухоль, которую необходимо безжалостно вырезать, пока она не пустила корни слишком глубоко!

– Но для того, чтобы полностью изменить государственный строй, вам придется развязать гражданскую войну! При этом погибнут тысячи людей, неужели ты этого не понимаешь?!

– Нельзя вырвать гнилой зуб, не пролив крови. На руинах старого порядка возродится новое, свободное и здоровое общество. Что бы ты там ни думал, Сид хочет всего лишь сорвать с людей узы классового рабства и дать возможность жить тем, кто сейчас вынужден существовать, с трудом сводя концы с концами.

– Единственное, чего по-настоящему хочет Сид, это власти! Сколько кровопролитных революций прошло под громкими лозунгами, заставившими простой народ поверить, что если свергнуть действующее правительство, то сразу наступит Золотой век! Но в итоге люди получали охваченные огнем города, в которых на почве полного беззакония произрастала массовая преступность. В выигрыше оставались лишь те, кто заварил эту кровавую кашу, а для простых обывателей не менялось ровным счетом ничего. Оголодавший, измотанный революцией народ соглашался надеть на себя любой ошейник, лишь бы положить конец гражданской войне и жить как прежде.

– Замолчи! – Кристиан нахмурился. – Всю свою жизнь ты ни в чем не знал нужды. Тебе никогда не понять, что такое бедность, голод и отчаяние! Ты настолько привык к своей золотой клетке, что разучился замечать то, что происходит за ее пределами!

Угрюмо засопев, повстанец толкнул металлическую дверь. В помещение ворвался яркий солнечный свет и звуки какой-то заунывной мелодии. Похоже, веселье на улицах города было в самом разгаре.

На пороге Кристиан вдруг замешкался и, обернувшись, спросил:

– Ты верующий человек, Марко?

– Нет.

– Вот и я тоже. Но если бы был верующим, я бы назвал произошедшее с тобой божественным промыслом. Подумай, почему ты находишься здесь. Может, потому, что вел неправильную жизнь и высшие силы решили преподать тебе урок?

– Да пошёл ты! – срывающимся голосом заорал Марко, едва за Кристианом закрылась дверь. – Пошли вы все! Ублюдки! Вонючие террористы! Кто дал вам право осуждать меня за мою жизнь?!

Подскочив к двери, он принялся яростно колотить по ней кулаками, сбивая в кровь костяшки пальцев. Вконец обессилев, Кордеро медленно сполз на грязный пол и закрыл лицо руками. По щекам покатились обжигающие слезы отчаяния. Так не должно было быть! Только не с ним...

Остаток дня бывший аристократ провел в подавленном состоянии, слушая пьяные голоса повстанцев с улицы, их грязную ругань, песни и громогласный смех. Лишь к вечеру шум веселья на улице поутих, а пробивающийся через маленькое окошко свет начал тускнеть. Приближалась ночь.

Марко сидел на полу и клевал носом, когда лязгнул засов и дверь с протяжным скрипом отворилась. На пороге, держа в руке глиняную бутылку с вином и слегка покачиваясь, стоял виновник его бед – повстанец по прозвищу Кот.

– Привет, аристократик! – небрежно бросил он, прикладываясь к бутылке. – Как отдыхается?

Кордеро одарил незваного гостя хмурым взглядом, но промолчал.

– Только не делай вид, что разучился говорить! – со злостью процедил Кот. – А ну-ка, живо выметайся на улицу!

После целого дня, проведенного в душном раскаленном склепе, воздух пустыни казался свежим и прохладным, точно морской бриз. Марко с удовольствием вдохнул полной грудью. Лучи заходящего солнца били по глазам, заставляя его щуриться.

Помимо Кота, здесь находился еще один боец "Пути Свободы" – коренастый, с наголо выбритой головой и небольшим короткоствольным автоматом на плече.

– Следуй за нами, парень, – прогнусавил Кот. – Мы проводим тебя до главных ворот, а затем ты уберешься к черту.

– Меня отпускают? – Кордеро опешил. – С чего бы?

– Спроси об этом Сида. – Кот равнодушно пожал плечами. – Видимо, ты доставляешь слишком много хлопот. Он приказал дать тебе воды и вышвырнуть из города. Впрочем, если хочешь, можем снова посадить тебя под замок...

– Нет! – Марко затряс головой. – Я не хочу обратно.

– Тогда делай, что говорят, и не задавай лишних вопросов!

Пошатываясь и что-то насвистывая себе под нос, Кот двинулся по узкой улочке навстречу заходящему солнцу, отбрасывая длинную, угловатую тень. Марко ничего не оставалось, как отправиться следом. Позади слышалось шарканье ног и тяжелое дыхание. Присутствие за спиной вооруженного конвоира раздражало; хорошо, что хотя бы шел молча и не тыкал в спину дулом автомата.

По пути им не встретилось ни одного местного жителя. Хибары, тянущиеся по обе стороны безлюдной улицы, выглядели заброшенными, создавая ощущение, будто Кэрах полностью вымер. Однако когда бывший аристократ поднял глаза, то увидел на крышах домов засевших там пустынников. Кутаясь в свои бурые одеяния, они молча провожали процессию взглядом, отчего Марко становилось не по себе.

Дойдя до конца улицы, Кот скрылся за углом. Свернув следом за ним, Кордеро обнаружил, что его привели не к городским воротам, а на центральную площадь Кэраха, где собралось десятка два бойцов "Пути Свободы", встретивших Марко дружным свистом и улюлюканьем. Многие сидели прямо на земле, лениво потягивая вино из глиняных бутылок. Лица мужчин раскраснелись, а глаза блестели от выпитого. Судя по тому, как все оживились, повстанцы ждали именно его. Самого полковника Гомеза, как и Кристиана, среди них не было, и в душу бывшего аристократа закралось нехорошее предчувствие.

Марко остановился и буквально в ту же секунду получил удар по голове прикладом от идущего сзади конвоира. Вскрикнув, Кордеро схватился за голову, чувствуя, как у него все поплыло перед глазами. К нему тотчас подскочили двое рослых бойцов и, грубо заломив руки, поволокли куда-то вперёд.

– Тащите его сюда! – крикнул Кот, приближаясь к уродливой металлической скульптуре в центре площади. Через вытянутую руку статуи уже была переброшена веревка с петлей на конце.

– Ты же сказал, что полковник велел меня отпустить! – крикнул Марко Коту. Бывший аристократ отчаянно вырывался, но его крепко держали.

– Неужели ты этому поверил? – Повстанец улыбнулся, показав мелкие желтые зубы, и с размаху ударил его в живот. Марко согнулся, ловя ртом воздух. В этот момент Кот набросил петлю ему на шею. Проверив узел, он кивнул двум крепким парням, которые тотчас подхватили другой конец и под одобрительный свист собравшихся на площади потянули веревку на себя. Петля сдавила шею Кордеро.

– Что здесь происходит?

Прозвучавший над площадью голос Себастьяна Гомеза был подобен удару гонга. Шум и радостные крики моментально стихли. Воцарилась напряженная тишина.

– Ты вовремя, Сид! – Кот отсалютовал командиру бутылкой вина. – Мы как раз собирались повесить аристократишку!

– А кто вам позволил принимать подобные решения, не поставив меня в известность?

– В чем дело, Сид? – с вызовом спросил Кот. Его покачивало от выпитого. – Вздернуть аристократа – наше святое право! Или все дело в том, что ты решил нарушить принципы и пойти на сделку с властями, чтобы получить обещанную за этого щенка награду?

– Еще раз скажешь нечто подобное, и я своими руками вырву твой поганый язык! – жестко отчеканил Сид. – Я никогда не пойду против принципов "Пути Свободы", но и самоуправства в отряде не потерплю! Если я кого-то не устаиваю в качестве командира, любой из вас может попытаться оспорить мою кандидатуру! Вы хотите этого?

– Нет, Сид, – после небольшой паузы произнес Кот, пряча глаза. – Ты прав, мы и в самом деле погорячились.

– Ты наш командир, Сид! – заорал кто-то из повстанцев, и его тотчас поддержали остальные.

– Так-то лучше, – удовлетворенно кивнул Гомез. – Я требую, чтобы отныне и впредь любое решение согласовывалась со мной. Особенно, когда мы находимся на чужой территории. А сейчас приказываю всем заткнуться и привести себя в порядок! Посмотрите, на кого вы похожи: нажрались, как свиньи, даже на ногах не стоите!

– Так что нам делать с парнем, Сид? – с надеждой спросил Кот.

Полковник внимательно посмотрел на Марко, так и стоящего с наброшенной на шею петлей, и его лицо напряглось. Было видно, что Гомез колеблется.

– Можете его вздернуть, – наконец сказал он, отворачиваясь.

– Нет! Подождите!!! – завопил Кордеро, но его крик утонул в ликующем вое повстанцев.

В следующую секунду его ноги уже болтались в воздухе, а петля все сильнее стягивала шею. Дыхание застряло где-то в горле, а глаза надулись, точно воздушные шарики, готовые лопнуть. Двое плечистых бойцов проворно натягивали конец веревки, поднимая его извивающееся тело все выше и выше над землей. Марко хрипел, дергал ногами, царапал пальцами впившуюся в шею петлю, но все было напрасно. Кто бы мог подумать, что ему уготована бесславная смерть от рук горстки пьяных повстанцев! Свет померк перед глазами, и вскоре бывший аристократ почувствовал, как проваливается в темноту...