Текст книги "Воин. Возвращение"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Глава тридцатая

Статный господин в белом летнем костюме, вышел из стены слезоточивого тумана, словно бесплотный призрак. А чем еще можно объяснить его индифферентную реакцию на аромат 'синеглазки'? Господин, как две капли воды похожий на автобусного мастера Фрэвардина, постоял немного на грани реальности и фантазии, а потом неодобрительно хмыкнул:

– Развлекаетесь? А чего так скучно? Без огонька…

И, не дожидаясь ответа, зашагал к нам. Шел он, кстати, тоже довольно примечательно. Словно за один шаг преодолевал расстояние в пару метров.

– Вот, держите. Так сказать, от нашего стола – вашему…

Он сунул руку себе за спину, а обратно вернул ее с довеском. В виде коробки с китайскими шутихами. Посмотрел на меня, потом на Шведира и, наверно, решил, что тот заслуживает больше доверия. Потому что протянул пиротехнику ему. При этом, коробка с петардами, стремительно увеличилась в размерах, и в руки Николая уже ткнулся впечатляющий габаритами ящик. Не ожидая подобного сюрприза, Швед только и успел, что чуток замедлить его падение, и ногу убрать. Оно хоть, в основном, картон да порох, но и тонна пуха, остается тонной. А если еще и уплотнить…

– Что ж вы так неловко, уважаемый… – укорил его Фрэвардин.

– Ты за мной? – хмуро спросил Швед, даже не делая попытки поднять фейерверки.

– Я? – вполне натурально удивился тот. – Если мне не изменяет память, то мыс вами видимся впервые. А вот к вашему товарищу, не скрою, кое-какой разговор имеется.

– Что значит: впервые? – не отступился Николай. – Разве не ты меня в этот мир отправил? Чтоб помешать Владу, дойти до этого места…

– Помешать? Напротив, милейший. Я уже дождаться не мог, пока Владислав прекратить развлекаться с гоблинами и займется делом. Думаете, так просто свести в соприкосновение сферы различных миров. И перенести еще живого индивидуума из одного континуума в другой, так чтоб не порвались тонкие… Ага, – он прервался на полуслове. – Кажется, я понял, откуда у вас такая неприязнь ко мне. Это опять Артас, да? Ведь это он, я не ошибаюсь?

– С Артасом не знаком, а твою личность уже зрел. Вместе с той красоткой… Нерядовой.

– С Диной… – утвердительно хмыкнул Фрэвардин. – Кто б сомневался. Он без нее, наверно, и в отхожее место не… Впрочем, о чем это я, он хоть и самозванец, но тоже бог, а значит обходится без всех этих мерзких физиологических потребностей. И девицу за собой только для форсу таскает.

– Вообще-то, кое-кто полный автобус прелестниц возит… – не удержался я, чтоб не подколоть.

Но Фрэвардин сделал вид, что не понял тонкого намека, и продолжил как ни в чем не бывало.

– Вы обознались, милейший. Судя по всему, вас отправил сюда мой брат отраженец. Видите эту родинку? – он ткнул себя пальцем в правую щеку, где красовалось небольшое, с булавочную головку, аккуратное темное пятнышко. Хотя, ничего подобного я раньше там не видел. Могу поклясться. А наблюдательность у меня профессионально тренированная.

Швед кивнул.

– Так вот, у меня она здесь. А у моего непутевого братца она на левой щеке. Вот здесь.

Фрэвардин указал пальцем место, и родинка тут же послушно туда перебралась.

– Видите разницу? Но это такой пустяк, на который вы едва ли обратили внимание. Тем более при первой встрече.

Он опустил руку. Родинка конфузливо исчезла.

– Ну, ладно, что мы все обо мне, да обо мне… О, – Фрэвардин задумчиво оглядел Шведа с ног до головы. – А ведь Артасу еще никогда не удавалось работать с живыми. Неужто поумнел братец? Или… – он прищурил глаз и чуть склонил к плечу голову. – Ага, выдернул в момент перехода… Тоже интересный вариант. Обратно не хотите, уважаемый? Хотя… Не я начинал, не мне и заканчивать. Бодрствуйте себе на здоровье, пока Высшие не вмешались. И займитесь же, наконец, салютами. Поверьте, зрителей в округе уже преизрядное количество. А мы, пока, с Владиславом потолкуем. Если никто не возражает, конечно…

– И о чем? – решил я вставить реплику, пока разговор не превратился в монолог. Похоже, нарциссизмом боги больше нашего страдают. Как заливается… Явно, приятно с умным человеком, то бишь – богом пообщаться.

– Неужто запамятовал о моем предложении? А я вполне серьезно звал. Туго тут светлым приходится. Сам видел… Кстати, Владислав, а как тебе удалось вход в Инферно закрыть, да еще и запечатать? Я к началу не успел… Только когда уже все закончилось, ощутил возмущение потоков и поспешил сюда. Деяние, прямо скажу, божественного уровня. Причем, не из самых низких… Откроешь секрет. Да и в ауре твоей кое-какие изменения заметны. Прежде ничего такого не было. Неужели, в самом деле, правы те, кто утверждает, что люди Земли куколки Вершителей? А потому и наложен запрет на контакты с вашим миром на всех уровнях? Да ну, малонаучный и опасный бред… Но ты так ничего и не ответил.

– Болгары шутят, что спорить с женщиной, то же самое, что пытаться переговорить радио. Теперь я прибавил бы к ним и богов…

– К женщинам? – удивился Фрэвардин. – А-а, идиома… Анекдот. Или ты имеешь в виду, что я слишком много болтаю и не даю тебе даже слово вставить? Так этому есть множество причин. Должен же я как-то объяснить тебе все происходящее? Прямо, искренне, без обид. С расчетом на наше дальнейшее и плодотворное сотрудничество… Или в этом уже нет надобности? Ты и сам все понял?

– Что я понял, а чего нет, это мое личное де…

Борзеть и хамить в разговоре с богами вообще-то не рекомендуется, но меня как говорится, понесло. И кто знает, что я мог наговорить этому лощеному хлыщу, для которого облако хлорпикрина, словно мгла на зорьке, но тем ни менее, воевать он посылает других, если б именно в это мгновение не стартовала первая шутиха. С визгом, свистом, шипением. А вслед за первой ласточкой, заухало, захлопало, жахнуло, бабахнуло… Короче, веселье пошло косяками.

Эффектно. Ничего не скажешь. Особенно, если усе оплачено и не лимитировано. Жаль, дневное небо не тот фон, контраста не хватает, но за неимением гербовой, пишут пальцем на песке…

– Я так понял, нам все же следует объясниться, – Фрэвардин шагнул ближе ко мне и распахнул над головой зонт. Тут же и заморосило. Приглушая звуки и сводя мой бунтарский порыв к минорности.

– Да, ну вас. Все начальство одинаковое. Хоть земное, хоть божественное. Правды не дождешься. В лучшем случае, глаза под лоб и таинственное хмыканье: 'Ну, ты же понимаешь'.

– Ничего странного. Разный уровень информированности. И пока объяснишь исполнителю все нюансы, уже и предпринимать что-то поздно будет. Я знаю, ты анекдоты любишь, вот, в тему. Третьеклассник спрашивает у отца: 'Папа, а почему звезды с неба не падают?'. А тот отвечает: 'Ой, сына, это долго объяснять. Давай подождем до десятого класса, когда ты астрономию учить начнешь, вот тогда я тебе все за две минуты растолкую'.

– Смешно… Только я не в третьем классе, а ты не мой отец.

– Уверен? – усмехнулся Фрэвардин. – Я по поводу уровня образования?

– У нас бьют не по образованию, а по морде, – перефразировал я известный анекдот.

– Ладно, ладно не кипятись. Все дело в том, Влад, что этот мир как бы не совсем настоящий. Понимаешь?

– Не-а, – честно помотал я головой. – Не понимаю…

– Чего именно?

– Определения 'не совсем'. Настоящий и ненастоящий, то есть – вымышленный, я понимаю. А не совсем, звучит, как немножко беременная.

– Да ладно тебе, – поморщился Фрэвардин. – Не цепляйся к словам. Ваши ученые иной раз такое определение или название придумают, что хоть стой, хоть падай. И никого это особенно не волнует. Кроме их оппонентов. В данном случае я имел в виду, что здешний мир, хоть и похож на настоящий, на самом деле плод воображения. Но по закону больших чисел, он вышел из области эфемерности.

Я отвесил челюсть и максимально вытаращил глаза, привлекая внимания Фрэвардина.

– Ну, вот, а еще возмущался третьим классом. Дошкольное воспитание, батенька. Максимум… Когда один разум придумывает что-то, на выходе получаем объект с исчезающее малым значением вероятности его воплощения, но все же не нулевым. А если то же самое представят себе несколько тысяч? Миллионов? Миллиардов? Из года в год, поколение за поколением? Естественно, до уровня созданного Творцом этим поделкам не подняться никогда, но и зону эфемерности они покидают с полным на то основанием. Соображаешь?

– В общих чертах… Ты намекаешь, что данный мир не был создан в процессе божественного творения вселенной, а является изделием некой группы авторов. Так?

– Совершенно верно. А если быть предельно точным, то мы с тобой имеем честь находиться в Раю.

– Где?!

Теперь изображать ничего не пришлось. Челюсть отвисла, глаза вскарабкались к бровям. Одновременно я непроизвольно попытался осмотреться. Не, ну надо же! Как, оказывается, дурят нашего брата!

'Внутре у срендивекового рыцаря наши опилки!'

– А где ангелы с арфами? Кущи? Сонмы праведников, распевающих псалмы? И как ее… – благодать?..

– Это ты сейчас о чем? – Фрэвардин видимо попытался спародировать мою мимику, но не так качественно. Чтоб научится придавать лицу очумело выражение, надо хотя бы срочную отслужить… Или на 'скорой помощи' поработать. – А-а-а, понял. У тебя же мысли маневренны, как трамвай. И слово Рай вызывает одну единственную и устойчивую ассоциацию. Кстати, подтверждает мое объяснение о создании вымышленных миров. Ни ты сам, ни твои родители во Христа давно уже не верите, по-настоящему. А догмы христианства все равно приемлете. Да, мы в Раю… Только не иудейско-христианском, а том, куда после смерти попадают праведные, по их меркам, гоблины…

* * *

– Ты хочешь сказать, что все это безобразие, – я сделал широкий круговой жест. – Рай? Пусть и в Гоблиновской озвучке…

– Почему безобразие? – вроде как обиделся Фрэвардин. – Просто у каждого свое представление, о загробной жизни. Тебя же не удивляет, что Валгалла или Края вечной охоты ничем не походят на Эдем или другие парадизы? Вот и гоблины, в меру своей фантазии, придумали себе мир, где они доминирующая раса. И пока Инферно сюда не пробило туннель, все как раз согласно их представлениям и происходило. Люди платят дань, а все прочие народы по-добрососедски инертны или дружественны.

– Ладно, бог с ними, – махнул я рукой. – А ты тут, с какого боку? И убери свой дурацкий зонт, дождь давно закончился.

– Зонт? – переспросил Фрэвардин. Потом схлопнул его, ловко подбросил вверх, запрокинул голову и открыл рот. Но, видимо, решил, что шпагоглотательные фокусы не к лицу персоне его уровня, потому как в последний момент подхватил зонт и демонстративно небрежно сунул его в нагрудный карман пиджака. Целиком…

– А дальше? – подбодрил я, явно пытающегося увильнуть от ответа собеседника.

– Дальше… Ну, в общем, они в меня веруют…

– Что делают? – глупо переспросил я, но слишком уж неожиданным был ответ. И не то, чтоб нелогичный, а все же из разряда нелепиц. Ну, к примеру, как увидеть генерала подметающего плац. Ничего сверхъестественного, но почему-то хочется набрать '03'. Хоть ему, хоть себе…

– Обидеть хочешь, да? – помрачнел Фрэвардин. – Типа, рылом не вышел, да? У вас самих, там, на Земле, в кого только не верили. Вспомни хотя бы из последних? Мао Цзэдун, Ким Чер Ин, Ленин… При том, что они самые обычные люди, а я все-таки бог. Настоящий!

– Извини, если не так выразился, но я совсем другое имел в виду, – поспешил я его успокоить. А то, читали, знаем… Еще из античных времен. Спасибо старику Гомеру… О капризной натуре олимпийцев. Хуже прыщавых барышень. И обидчивы, и злопамятны. Оно нам надо? – Просто, я всегда помнил, что Бог сотворил людей по образу своему. И еще – только не обижайся – как гласит народная мудрость: 'Каков поп, таков и приход'. А в данном случае, ни ты на них, ни они на тебя ну, ни капельки не похожи.

– Ах, вот в чем дело… Не похожи? – будто бы с облегчением повторил Фрэвардин. – А так?

Я и моргнуть не успел, как узрел перед собой ухмыляющегося во все тридцать с чем-то клыка Гырдрыма.

– Ну, ежели так, тогда да… Тогда конечно… И даже, скорее всего… – заблеял я, невольно цитируя Гарри Непоседу из советского 'Зверобоя'. – Только ты это…, давай обратно. Чтоб как было. А то мне, как-то…

– Некомфортно? – кивнул с пониманием Фрэвардин, произведя мгновенную смену масок. – Для этого, собственно, и преображаюсь. Мелочь, а общению способствует.

– Факт…

Желая взять хоть минимальную паузу, для обретения внутреннего равновесия, я вполоборота развернулся к Шведу. Желая увидеть его реакцию. Но Николай был так увлечен салютами, словно, именно здесь и сейчас сбылась его самая заветная мечта. Даже Козьма Прутков, поглядев на прапорщика, перефразировал бы свою мысль, присовокупив Шведира к пище, старому другу и чесотке.

– Хорошо, с твоей заинтересованностью разобрались. А почему я? Человек? У гоблинов что, своих кандидатов на герои не хватает? Не поверю!.. Даже тот, с которым мне схлестнуться довелось, и то вполне решительно смотрелся. И от бессмертного подвига не отказался бы.

– Нельзя живому в Рай.

– Не понял тебя? – что-то я в последнее все время постоянно чью-то роль перехватываю. От волнения, наверно. Сейчас вот, прямо как Николай заговорил. – Это ты о чем?

Спросил, а у самого мурашки по коже. И как заезженная пластинка в голове 'Нельзя живому… нельзя живому'. Неужели я тоже?!

– А разве не понятно? – обескураженный столь явной тревогой в моем голосе, сбился с пафоса и Фрэвардин. – У вас ведь тоже, права быть заживо вознесенным даже самые-самые праведные не удостаиваются. В ад – это, пожалуйста, а на вечное блаженство заслужить надо. Так что герой, не герой, а пока живой и здравствуешь – в рай нельзя. Ну, а с мертвого какая польза? Вот и приходится изворачиваться. Протаскивать с черного хода иные сущности. Ведь если ты другой веры, то и место это для тебя равнозначное. Вот в ваш, христианский Рай, я бы тебя ни под каким предлогом провести не смог.

– Так я еще жив? – уточнил с облегчением.

– А чего тебе сделается? – пожал плечами бог гоблинов. – Или занемог, часом? Так это от вашего дыма, наверно. Где только откопали такую пакость? Ну, да ладно, победителей не судят… сразу. И я, вообще-то, поблагодарить пришел… Ну, и награду, само собой, вручить.

– Орден 'Сутулого'?

Теперь пришла очередь бога зависнуть на пару секунд, перебирая в памяти все известные ему человеческие награды. Но, похоже, не в тех анналах искал, потому как хмыкнул и кивнул неуверенно. – Можно и его, если считаешь, что достоин. Но, у меня было несколько иное предложение.

– А почему ты только ко мне обращаешься? Нас тут двое было. И хоть идея, скромничать не буду, моя, но исполнение – Николая. Будь Шведир чуть менее меток, все хорошие намерения, так теорией бы и остались.

– Николай? – Фрэвардин перевел взгляд на спину Шведа. – Так он уже избрал свое вознаграждение. И ни тебе, ни мне его не отменить… Даже, если бы мы были в силах это сделать. Цена уплачена. Помнишь, что Симаргл сказал? Победить зло можно только злом…

– Да мало ли, что он там болтал. Бросить девушку, убить друга… Бред. Никого предавать, и тем более – убивать я и не собирался. Как видишь, обошлось…

Я все еще горячо говорил, но выражение лица Фрэвардина мне нравилось все меньше.

– Ты хочешь сказать, что я…

– Я молчу.

– Но это же не так.

– Что именно?

– У меня не было выбора!

– Выбор есть всегда. Можно гордо и достойно погибнуть, а можно – во имя собственного спасения и приобретения пары-тройки деревень пожертвовать другим…

– Что?!

– Ой, дяденька! Не бейте меня по губам, я на трубе играю! – Фрэвардин комично съежился, прикрывая голову руками, и заверещал так потешно, что у меня невольно разжались кулаки. – Успокоился? Можешь опять адекватно мыслить? Вот и хорошо. Да, у тебя не было другого шанса решить проблему и уцелеть, но что это меняет для Симаргла? Кстати, а как ты догадался? – сменил он вектор разговора.

– О чем?

– О свойствах божественной сущности?

С моего лица можно было ваять натюр-морд 'Кретинус обыкновенус'.

– Неужели на одном везении выехал? – он даже живот почесал. – Колоссально.

– Тебе поговорку Суворова процитировать, или сам вспомнишь?

Хвала прогрессу и кино, психика у чела разлива третьего тысячелетия, сродни булату. Прочная и гибкая… Осечка бывает, но чтоб в раздрай или ступор – не дождетесь.

– Об уме и счастье? – принял подачу Фрэвардин. – А может, о полковнике и покойнике?

– Да хоть о черте лысом! Умеете вы зубы заговаривать! Николай! Ты-то чего мол…

Я шагнул к Шведу и дернул его за плечо.

Он не сопротивлялся. Податливо развернулся и посмотрел на меня добрыми, понимающими и всепрощающими глазами пса… А потом подхватил меня под мышки.

– Тихо, тихо, Влад. Чего ты…

Голос был Николая, и даже лицо его на мгновение показалось из-за собачьей морды.

– Все хорошо. Поверь…

– Но почему?

Симаргл напрягся и опять явил мне лицо Шведира.

– Видишь ли, Влад, вся наша эскапада была изначально обречена на провал, если бы у тебя не было этого кольца. Как ты думаешь, почему Фрэвардину понадобилась твоя помощь?

– Западло самому конюшни чистить?

– Не угадал. Ладно, не буду финтить… Дело не в тебе самом, единственном и неповторимом Потрясателе миров. Ты всего лишь удачно подвернулся под руку. Оказался в нужном месте и в нужное время… А в заявке было указанно: 'человек, одна штука'. И чтоб не нырять в омут науки, объясню примерно так. Люди – это нейтроны, а все божественные сущности – либо позитроны, либо электроны. И если встретятся – аннигиляция, коллапс пространства, свертывание времени и прочие неаппетитные штуки. Вот потому и нет хода Светлым в Ад, а тамошним – в Рай. А Чистилище – нечто вроде циклофазотрона, где души разделяются по заряду. Догоняешь?

Мой кивок был скорее защитной реакцией организма, от переизбытка информации.

– Тогда ты можешь себе представить, что случилось бы с этим миром, если б Фрэвардин попытался разобраться с пробоем Инферно самостоятельно? Да и с ним самим, соответственно. Приблизиться к Привратнику Ада на расстояние контакта мог только нейтральный объект.

– Подожди, ты же сказал, что ни им туда, ни тем – оттуда, ходу нет. А как же тогда Каракатица выжила?

– Привратники и трикстеры вроде диполей. И оборачиваются наружу тем зарядом, который приемлем в данной среде. Иначе как бы они могли путешествовать между мирами? А приходится. Потоки силы пронзают всю Вселенную, от минуса до плюса. Так что, оставаясь по своей сущности частицей ада, Привратник был одет в скафандр из частиц порядка. Понимаешь?

– Ну, вроде, логично и не режет слух. И чтоб убить его, надо было нарушить герметизацию?

– Типа того. Я не Фрэвардин, но уверен, именно на это он и рассчитывал. Но твоя придумка оказалась намного эффективнее. Вызванный кольцом призыва, Симаргл должен был попасть в мир Порядка и соответственно настроил свое тело, а материализовался внутри Хаоса. Результат мы наблюдали вместе.

– Да мне это как-то фиолетово, Коля, что с тем кальмаром случилось. Ты почему Симарглом стал?

– Трикстера нельзя уничтожить просто так, как Привратника. Не тот уровень божественности. Защиты, в общем. В момент своей гибели он воплощается в того, с кем имел последний контакт. И хоть призвал его ты, бросал-то я… Но будь спок и не напрягайся, получилось еще лучше. Теперь, вместо птичьих прав недобитого зомби, ожидающего своей очереди в Чистилище, я обрел такое ПМЖ, что только мечтать. Да и тебе, в будущем, дружбан трикстер не раз пригодится. Уж поверь…

– А ты и будущее видишь?

– Амбивалентно, но… – уже псеглавец Швед, оборвал себя на полуслове. – Впрочем, тут в любом случае табу. Иначе вероятности войдут в прогрессию.

– Коля, а это все еще ты?

– Че, слишком вумно выражовуюсь, да? Не сомневайся, я это, я… Знаний только чуток прибавилось.

– Разве что, чуток, – улыбнулся я слабо.

– В общем, как я вижу: высокие стороны обсудили прошлое и пришли к заключению, что все не так плохо, как казалось сгоряча. Верно? – присоединился к разговору Фрэвардин.

– В общих чертах.

– Ну, тогда и мне хотелось бы прояснить кое-что для себя. Примерно в тех же пределах… Ты как намерен жить дальше, Владислав? Контракт закончен. Можно, продлить, а можно и в запас! Выбирай сам. В этом праве и заключена награда. А об орденах после поговорим. Хоть имени тебя самого…

– Да, погоди со своим контрактом. Николай!.. Я так понял, что ты теперь вездесущ?

– Как насморк… – облизнулся псеглавец. – Только не проверял еще.

– И личины менять можешь?

– Теоретически, да… А ну, глянь, чего получилось.

Вопрос мне задал 'я сам'. Немного не такой, как привык видеть в зеркале, но вполне узнаваемый.

– Похож?

– Не то слово… – голос мой сел непроизвольно. – Я тут подумал… Они ж ничего не знают… Ни твои, ни мои… Волнуются… А можно…

– Ты гений, Влад! Дай бузю* (*диал., – лицо), – целоваться полез уже Швед. – Я все сделаю. Мало ли куда и кого засунули, служба – не тетка. Главное, что живы. Родителям хватит. А там чего умнее сообразим. Все, пошел… – и он исчез прямо из моих объятий.

– Если хочешь, родителей можно… – начал было Фрэвардин. – Но ты еще не ответил? И почему мне все время кажется, что тебя двое. Или это я все же той пакости надышался? Странные у вас развлечения…

– Ну, они разные бывают. На вкус и цвет… Не ответил, говоришь? Домой или остаться? Так я и сам не знаю. Если для матери с отцом живой буду, то тут, пожалуй, интереснее. Как ты правильно заметил: хоть в лоб, хоть по лбу – а три деревеньки уже мои. Не плохо для начала недавнему спортсмену, комсомольцу, активисту, верно? А там, глядишь, и еще чего отломится… Вот только ты сам как к такому буйному постояльцу отнесешься. Я ведь ни разу не гоблин и сиднем в этом вашем Раю сидеть не собираюсь. Всех поголовно Родину любить обучить не обещаю, но и жировать на человеческом горбу всяким разным Лупоухим и Длинноглазым не позволю. Мы атеисты – народ плечистый, буде придет охота, легко каждому монастырю по своему уставы раздадим. А не поймут, можем и два раза дать… Тебя, как Смотрящего, не напрягает такая коллизия?

Фрэвардин вздел очи к небу, пожевал задумчиво губами, вздохнул, словно я у него последнюю сотню, заныканную на опохмелку отбирал и ответил, многозначительным полушепотом.

– Видишь ли, Влад. Перемещение между мирами, помимо всего прочего, имеет одно железное ограничение – ты никогда в него не попадешь, если вы с точки зрения Вечности, по каким-то параметрам не совместимы. Понимаешь, о чем я?

– А чего тут непонятного. Вечность посматривает себе в зад истории, и если чего не по ней, так и не допущает. У нас в таких случаях тоже говорят: 'Дай мне Господи наперед тот ум, что у моей жены после?'. А у богов, тут, все сразу схвачено. Толково… 'Товарищ, брось пустые бредни. Сходи с задней, входи с передней'.

– Я серьезно…

– И я не шуткую. Так просто, к слову пришлось. Странные вы боги, существа. Вечные, а такие серьезные. Улыбайтесь, господа. Улыбайтесь… А пригожусь я тут, или мне что приглянется, будем поглядеть. Ну, а ежели что не так, подавайте автобус.

Конец книги первой

Южный. Лето-осень 2011