Текст книги "Воин. Возвращение"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава двадцать восьмая

Минута сменяла другую, а мы с Николаем, как два тополя на Плющихе усиленно изображали дуэтом немую сцену из 'Ревизора'. Эльфы, кстати, тоже стрельбу прекратили. Давая время нам прийти в себя, а заодно и опомниться… Спасибо им, конечно, за проявленную чуткость, вот только оба эти действия давались нам с трудом.

– Шо он там тявкнул? – первым вышел из ступора Швед.

– Что мы не маленькие.

– Не-а, раньше…

– Убить кого-то надо…

Что-то мне не хотелось вдаваться в подробности предстоящей операции.

– Ветер, листва шумит, не расслышал. Но, в общем, понятное дело, такой объект без охраны не оставят. Ай, не бери в голову. Духи, они и в Африке 'духи'. Мне больше интересно, почему эльфы обстрел прекратили?

Николай повертел пойманную стрелу, потом поднял с земли отскочившую от бронежилета. И сосредоточенно поинтересовался:

– Анекдот хочешь?

Чтоб отвлечь товарища от ненужных мыслей, я хотел все. Глупость несусветная: убить товарища! Да за такое предложение… Симаргл вовремя слинял. А вонючий и горький осадок в душе возник и остался. Не только сплюнуть, блевать охота…

– Гони…

– Два индейца заблудились в лесу. Один и говорит: 'Что делать будем: кричать или стрелять?'. Второй отвечает: 'Давай стрелять!'. Выстрелили раз, второй, третий… Первый и говорит: 'Давай кричать, однако. Стрелы заканчиваются'.

– Смешно. Считаешь, эльфы тоже боеприпасы экономят?

– Экономят. Или – решили, что мы бронированные?.. – бывший прапорщик по-прежнему вертел в руках стрелы, а потом почти жалобно произнес. – Влад, я что-то совсем смысл происходящего потерял. Может, обсудим? Как раньше?..

Была в нашей группе такая традиция, заведенная Лешей, нашим взводным. Если что-то шло не так, или обстановка слишком резко менялась, а время позволяло, мы начинали разматывать цепь событий почти пошагово. Так сказать, от печки. Собственно, а почему нет? Коль нам с ним предстоит изображать из себя два прожектора перестройки в темном царстве, то прежде чем пройти точку невозвращения, можно и прикинуть кое-чего к собственному носу. А то в самой Роще, вполне возможно, времени на раздумья и рефлексии может и не хватить…

– Лады. Давай, пожурчим. Только лучше сам спрашивай, чего непонятно. А то я даже и не знаю, с которого места начинать.

– Предпочитаешь дружеской и непринужденной беседе допрос с пристрастием? – хмыкнул Николай.

– Опрос, Коля… – уточнил я. – Для устранения пробела в твоем образовании и коротания времени. Кстати, если эльфы не станут возражать, – разговаривать можно и продолжая движение. А то мы тут скоро почву до гранитного основания протопчем.

– И то верно, – кивнул Николай. – Тогда топай вперед, Сусанин, коль для тебя тут – везде… И расскажи мне, для разминки, еще раз, как ты сюда попал.

'Шел, упал, очнулся – гипс, закрытый перелом'

– Я же говорил. Из автобуса вылетел, затылком приложился в нашем мире, а очнулся уже здесь.

– Не, я не о том…

Шведир шагал сзади и, естественно, я не мог видеть его жестов, но похоже прапорщик раздраженно махнул рукой.

– Мордатый упомянул, что хотел припахать тебя для ремонта, но к твоему появлению он точно непричастен. Иначе, зачем бы стал приглядываться, да принюхиваться? Тогда вопрос: кто и зачем?

Шагать с мечом, самостоятельно устраняющим с пути все преграды, настолько удобно, что можно и подумать. Закрывать глаза, как рекомендуется поступать, для более глубокого погружения в воспоминания я не стал, обойдутся, – лба жалко. С ветками и кустарниками мой шворд управляется достаточно ловко, но что он также ловко отодвинет с моего пути столетнее дерево, очень сомнительно. Даже проверять не стану. Мало ли, вдруг сможет, но батарейку посадит? А то и вообще обмотка от напряжения потечет?

– Ну, началось все, как я теперь понимаю, Николай, с… ранения. Кто-то ловко тебя на мое место подставил. Но тут мы, вряд ли, крайних найдем. Слишком много людей замешано. Да и вообще, тут тебе лучше знать – с какого рожна ты вперед поперся?

– Это я вспомню, – проворчал Николай. – Будь спок… Но сейчас о тебе разговор. Колись дальше.

– Да? Ну, тогда сразу на автостанцию. Очень уж цыганка, которая отвлекла мое внимание, похожа на ту диву, что сопровождала твоего нанимателя. Очень выдающаяся девушка, причем – в самом прямом смысле. И пока я пялился на ее достижения, в плане общего дизайна и вообще, развития человеческих возможностей, тот самый злополучный автобус и подкатил. Не могу сказать, что меня в него силой впихнули, решение съездить на недельку в деревню, я еще раньше принял. Но, как-то все очень поспешно вышло. Почти как у Блока… Грудь, распахнутая дверь, кивок шофера, сел, поехал…

– Согласен, это совпадение настораживает. Но, не сходится. Меня нанимали, чтоб тебя не пускать. Зачем тогда вообще всю комбинацию надо было затевать? Отправить, чтоб потом мешать? Глупо… Проще предположить, что там… – Николай стопроцентно покосился на небо. – Мода такая и других моделей просто не держат.

'Весна-лето третьего тысячелетия? Гм, а не так глупо, как на первый взгляд кажется. Была ж эпоха рубенсовских женщин, потом – мода на барышень бальзаковского возраста? Или наоборот? Неважно…'

– Возможно… Тогда этот эпизод тоже опустим. Дальше был автобус со странными пассажирами. И мужик, который пригласил меня вступить в армию Света.

– Что, прям так и сказал?!

– Ну, процитировать его я точно не смогу. Но смысл был именно таков. Типа, присоединяйся, воин, а то нам белым и пушистым тут кранты.

– Забавно, – хмыкнул Швед. – Он хоть представился?

– Не помню. Я тогда больше на цыпочек, что с ним ехали, пялился. Некоторые из них очень даже нерядовые были. А вот они его вроде мастером Арагоном звали…

– Может, Фрэвардином?

– Может, и Фрэвардином. Не помню, чес-слово…

– Тогда, и тут мимо. Это 'толканутые'. У них все, кто на стороне 'бобра' под Фрэвардином ходят, а кто с 'ослом' дружен – те плохому парню Артасу подчиняются. Забыл что ли, как Логоваз нам об этих забавах для великовозрастных деток рассказывал? Он ведь тоже на этой книге повернут маленько.

– Серега? Не-а, не слышал…

Я и в самом деле что-то не припоминал такого случая из своей армейской жизни. Серегу, снайпера из второго взвода знал, но по душам с ним, точно, ни разу не общался. Стоп! Это ошибка Шведа, или развилка в истории?!

'Это паранойя, сер!'

– Короче, в автобусе с тобой ехал театр. Они так играют… – продолжал 'просвещать' мою темноту Швед.

– Не напрягайся, Мыкола. О толкиенистах я сам тебе могу часовую лекцию прочитать. Чай, не деревенский уроженец, а в каменных джунглях вырос. Имен просто не запоминал. Да и книга не шибко впечатлила… Пробовал читать, муторно и нудно… А фильму хорошо сняли. Хотя, сказка – она и в Африке сказка. Наши горы таких мечтателей мигом отрезвляют… Или – хоронят.

– Это да, – вздохнул екс-покойник. – А чаще – и так, и эдак… Пошли дальше…

– Так мы и не останавливались, пока, – буркнул я, потому что едва не проделал именно то, чего не хотел изначально. Дуб словно возник на пути. Не дерево, а стена. Фиг обойдешь… – Хотя, я бы не отказался.

* * *

– Нет, – возразил Швед. – Лучше не тормозить. Я хоть во всю эти сказки никогда не верил, но запомнил, что эльфы как раз вот в таких деревьях и живут. А усиживаться на крыльце тех, кто норовит в тебе дырок натыкать, глупо даже для салаг 'вованов*' (*ВВ – внутренние войска). Так что шевели поршнями…

– Как скажешь…

Если честно, то мне и самому было под сенью этого исполина не слишком уютно. Особенно, учитывая тот фактор, что его ветки на меч не реагировали. Почти… Очень уж нехотя они отступали. Нам даже пришлось пару раз пригнуться, пока выбирались из-под этого шатра.

– Ну, не знаю… – вернулся я к прерванному разговору. – Может мастер был и не настоящий, но рюкзак они мне ценный подсунули. Еще неизвестно, как принял бы меня здешний люд, без всей этой экипировки. Меч – опять-таки непростой, сам видишь.

– Да, – согласился Швед. – С мечом прокол. Хотя, совсем не факт, что ты именно с этим баулом вылетел. Может, его уже здесь заменили? Ты говорил, что некоторое время без памяти был?

– Могли, – теперь пришлось кивнуть мне. – Мыкола, а ты в одной из прошлых жизней аналитиком не работал?

– Анал… кем? – заржал Шведир.

Улыбнулся и я. Николай всегда умел разрядить обстановку. И хоть шуточки его никогда не отличались изяществом мысли, но срабатывали безотказно, как натяжка.

'Влад, а натяжка, это когда поперек тропинки шелковая нить натянута? Как сейчас?'

– Стоп!

– Ты чего? – едва не наткнулся на меня Швед. Но привычка держать дистанцию работала и здесь.

– Сам посмотри, – указал я на едва заметную в высокой траве, тонкую веревку, сплетенную из зеленых нитей. Которая отличалась тем, что блестела чуть больше чем остальная растительность. В утренней росе, наверняка, ловушка была вообще неразличима для глаз.

У этой веревки, как и у любой другой было два конца. Левый, по ходу движения, был завязан незнакомым узлом вокруг ближайшего деревца, а второй, крепился к спусковой скобе арбалета!

– Самострел?

– Ага. В квадрате.

– Почему в квадрате? – не понял Николай, снимая бронебойный болт.

– Потому что арбалеты еще называют самострелами. И устройство этой ловушки – тоже. Значит, имеем самострел из самострела. Осознал?

– Смешно, – оценил Шведир. – Лучше бы они эту подлянку из копья соорудили?

– Почему?

Похоже, умные мысли к нам с Колей приходят по очереди.

– Арбалет – оружие стоящее, кто спорит. Но один выстрел боя не решит. А вот хорошее копье мне бы очень пригодилось.

– Дареному коню в зубы не смотрят…

– Ты бы лучше под ноги смотрел, – пробурчал Шведир. – Учишь вас, салаг, учишь – а толку 'ноль'. Спершу* (*сначала) взгляд шагнуть должен, а пизнише* (*позже) – нόга.

– Чего многа? – не разобрал я ворчание Николая, который в моменты волнения всегда переходил на родной диалект.

– Болтаешь много, вот что, – прапорщик уже отцепил арбалет и примерялся к нему. – Добротная вещица. А ведь ты, Рак, реально ведь мог на стрелу напороться. Или ты уже привыкший к убиению?

– Ага. Один раз упал с десятого этажа – случайность. Второй – закономерность. Третий – привычка. Хорошо, что напомнил. Надо Эммануила поблагодарить. Это он растяжку заметил…

– А я вспомнил!..

Николай сегодня одна неожиданность. Не в плане внезапности, как понос, а – разносторонности.

– Да? И что именно? Завтра день зарплаты?

– Нет. Вспомнил, откуда мне знакомо имя Эммануил.

– Который Гидеонович? Так из кино… 'День радио', или 'День выборов'. Там сын Виторгана снимается, вот отца и вспоминает. Кстати, классный артист… Я о старшем.

– Эммануил – это детское имя Христа. Иисусом он стал после крещения…

– Ну, да?

– Да, ну… Точно тебе говорю. Теперь понял, Кто у тебя в башке?

– Охренеть!..

– А я о чем?! И лучше, не выражайся… Мало ли?

Тут я вспомнил все нюансы и непроизвольно схватился за голову.

'Это правда? Ты – Он?'

'Владислав, вы только не волнуйтесь. Ну, какая, в сущности, разница?.. Мы с вами уже который день вместе, и что? Я хоть раз помешал или встревал без вашего разрешения?'

'Нет, но…'

'Я понимаю. Изъясняясь вашими аналогиями: присутствие командования на учениях напрягает. Факт, но о том, что Господь всеведущ вам и родители рассказывали, правда? Когда запрещали таскать тайком конфеты и варенье. Так что же изменилось из-за того, что вы таки убедились в моей реальности? Живите, как жили. В вашей душе и голове много намешано, не без этого, но – хорошего больше. Уж поверьте. И оно вас правильным путем ведет. Я же и впредь постараюсь вам не мешать. А захотите посоветоваться – милости прошу, без церемоний. Только и вы не забывайте: 'на Бога надейся, а сам не плошай. Договорились?'.

'А есть варианты?'

'Есть. Вы можете потребовать, чтоб я ушел. Помните, уговор? Но, мне бы не хотелось…'

'Ага, это ж каким надо быть идиотом, чтобы сказать Богу: 'пошел вон!'? Ой! Он же слышит мои мысли! Вот засада!'

'Влад. Очень вас прошу, успокойтесь и не вибрируйте. Не надо уподобляться сороконожке из басни. Сосредоточьтесь на делах насущных и неприятное ощущение скоро само пройдет. Вон и товарищ ваш волнуется. Нельзя так из реальности выпадать. Вы меня слышите?!'

'Так точно! Ой, виноват…'

'Влад…'

– Влад! На тебе шо столбняк напал? – ощутимо ткнул меня в бок Швед. – Эй, боец! Очнись!

* * *

– Хорош трясти, я же не груша.

– А ты не зависай на полуслове. Блин горелый! Тут и так все стремно до упора, так еще и ты замер, как истукан. И в глазах пусто.

– Извини, Коля. Это я с Эммануилом потолковать решил. Так сказать, не откладывая.

– И чего он?

– В отказ не пошел, – я потер указательным пальцем кончик носа. Слышал где-то, что у человека там много нервных окончаний, массаж которых способствует усиленному мышлению. Может, байка, а может – нет. Иначе, откуда бы взялась такая распространенная привычка? – Но и причастность свою к происходящим событиям отрицает. Типа, проходил мимо, остановился поглядеть. Беспредела не допущу, но и по мелочам прошу не беспокоить. В таком вот аспекте…

– Тоже неплохо. А то знаешь, как в детстве… Только построишь домик, придет какой-нибудь фулюган и все порушит. Теперь – фигвам! А со сверстниками мы и сами управимся. Верно? А то избыток богов в одном отдельно взятом мире явно превышает пределы разумного. Прямо зашкаливает, как Гейгера в Чернобыле.

– Верно… – и тут меня осенило. Наверно массирование носа помогло. – А ведь он мне кое-какую мыслишку подкинул.

– Свети?

– Полигон… Эммануил сказал: что начальство на учениях всегда напрягает… Вот я и подумал: а что если и тут так? Идут какие-то учения, вот и понаехали лампасники?

– Полигон, это интересная мысль. Знать бы только: что испытывают?

– Да какая разница? Обычный расклад – темные и светлые, синие и оранжевые. НАТО уж точно тут нет, – я даже усмехнулся такому предположению. – Но смысл игры все тот же: кто первый штаб захватит, тот и молодец.

– Хорошо бы. А то знаешь, как может быть?

– Ну?

– Баранки гну… – прапорщик насупился. – Кто-то ядреный батон испытывает, а кто-то живую силу изображает. На предмет вычисления зоны поражения? Такой сценарий тебе как? Или считаешь, статистов командование гуманно предупредит?

– М-да, господин Шведир. Умеете вы ободрить товарищей. Увы, в такой махровый демократизм даже либералы не поверят. Один парад 86-го года на Первомайские праздники в Киеве достаточно вспомнить. Когда радиоактивное облако, мать его городов Русских, как раз накрыло… Но, нет! Не верю. Это был бы как раз тот самый беспредел, который Эммануил обещал не допустить. А я хоть и потомственный атеист, почему-то ему верю.

'Во всяком случае, очень хочу верить. А иначе…'

– Эх, глотнуть бы сейчас чего-нибудь. Тонизирующего…

– Чаю хочешь?

– Чаю?! – я чуть лезгинку не станцевал. – У тебя есть чай?

– Ну, да… Полная баклажка. Я же упоминал, когда снарягу пересчитывал.

– Давай, родной. Давай… – заторопил я Шведа, почти вырывая у него из рук армейскую фляжку. – Вода, молоко, квас, мед и пиво – это здорово. Все натурпродукт и без ГМО. Но, если бы ты знал, как по утрам хочется кофе. Ну, или хотя бы 'чайковского' хлебнуть.

– Интеллигентские замашки. А вино?

– Не придирайся к словам… – отмахнулся я, свинтил крышечку и с удовольствием, взахлеб стал глотать вожделенную жидкость, которая только в этих, экстремальных условиях и могла сойти за чай.

– Ностальгия замучила, – оценил мои действия Николай. – Чтоб эту бурду вот так душевно употребляли, я только несколько раз видел. В горах… только тогда источник простреливался. А солнышко не только чужаков, но и своих не щадило.

– Да, – оторвался я от баклажки и потряс ее возле уха, на предмет определения полноты. – Я тот день тоже помню… Но тогда нас обыкновенная жажда мучила, а сейчас – как привет из дома получил. Жаль, надолго не сохранить, прокиснет.

– А помнишь, как ты наблюдателем за самолетами был? – поддался воспоминаниям Николай.

– Еще бы, – усмехнулся я. – Такое не забывается.

Николай вспомнил случай, произошедший на учениях. Я тогда подбивал клинья к одной вольнонаемной молодой бабенке из кухонной обслуги. То ли разведенке, то ли попросту – морально неудовлетворенной жизнью. Собственно, да какая разница парню в девятнадцать лет? И надо заметить: вполне успешно. А она, видимо, с целью подогреть солдатские чувства, или (сказывался опыт) для нейтрализации воздействия бром-компота, регулярно снабжала меня самогоном. Раз на три-четыре дня передавая мне за ужином полную баклагу. Нам тогда, в виду эпидемии дизентерии в округе, запретили пить воду, а только вот такой, 'соломенный' чай. Поэтому баклага у пояса никого не напрягала. Учебную тревогу объявили сразу после ужина. В общем, все как всегда. Погрузились, выехали, выгрузились, пробежались… Рутина. Если б на привале ко мне не подошел комбат и не попросил хлебнуть чайку.

Зная, что у меня там, я попытался съехать. Объясняя, что чай вчерашний. Типа, не поменял сегодня. Хотел с утра свеженького. Но майор заднюю не врубил. Пришлось подать ему баклажку. После первого глотка, комбат замер, глядя на меня поверх баклаги, как в прицел… Я аж вспотел. Секунды в минуты вытянулись. Потом майор хмыкнул, и так присосался, что только булькало. Думал, до донышка высосет. Оставил… И не только оставил, но и мне предложил глотнуть. А потом назначил наблюдателем за самолетами. Это, когда все роты ползают и носятся в ОЗК и противогазах по пересеченной местности, а ты сидишь под деревом и примерно каждые двадцать минут орешь на весь полигон: 'Воздух!'. А утром, когда посылали машину в часть за завтраком, комбат отправил меня с кашеварами, шепнув: что если и сегодня, и завтра чай будет не хуже, то самолеты условного противника станут моей личной заботой до конца учений.

Такая вот история…

'Ну, ну… Сегодня на Патриарших прудах, тоже будет интересная история…' – хихикнуло мое подсознание, намеренно приводя, не так чтоб очень к месту, но и не просто так, одну из самых опасных цитат всей современной литературы.

* * *

– Дохлятиной воняет, или мне кажется? – спустя пяток-другой минут неторопливого передвижения по прежнему азимуту, спросил Швед.

– Да, что-то в лесу сдохло, это точно, – подтвердил я. – Аромат еще тот.

– Что-то… Аромат… – проворчал Николай. – Умеешь ты слова выбирать. Да тут целое стадо слонов… – он неожиданно замолчал, и какое-то время шел молча. Потом хмыкнул. – Вот засада…

– Где? – я развернулся, готовясь к бою, быстрее, чем осознал, что тон не тот. И Швед, шагая сзади, не может заметить опасность раньше меня.

На мое движение тот тоже щелкнул предохранителем и повел стволом по дуге, выцеливая невидимого врага. Но так как лес вокруг был безмятежен и тих, как нужник после отбоя, Швед вернул флажок обратно и поинтересовался:

– Ты чего, Влад? Померещилось что-то?

– Не понял? Сам же сказал: 'засада'! – возмутился я.

– А-а, не, это я о слонах…

– Каких еще 'слонах'? – непонятка возрастала.

– Влад, очнись… – помахал ладонью у меня перед лицом Николай. – Мы о чем только что говорили?

– И о чем же?

– О слонах, е мое!.. – возмутился Шведир. – Я как раз хотел сказать, но не знал как. Понимаешь?

– Ни фига не понимаю! Что сказать? Объясни толком!

– Да как же я объясню, если не знаю: как сказать? Ведь о слонах не говорят: склеил ласты, или отбросил копыта.

– Вот ты о чем, – до меня наконец-то дошел смысл проблемы Николая. – В этом случае слон втыкает бивни.

– Это как?

– Умирая, он падает на колени, опускает голову, и под ее тяжестью, бивни втыкаются в почву. Так он и стоит, как памятник самому себе, пока трупоеды не подсуетятся.

– Красиво… – оценил мою байку Швед. – Хорошо иметь образованных родителей. Иной раз и сам за умного сойдешь. В лесу воняет так, словно тут целое стадо слонов свои бивни провтыкало.

– Повтыкало…

– Да какая разница. Воняет одинаково. Хотя, мне кажется, или стало еще острее? Даже в глазах щиплет.

Тошнотворный запах и в самом деле заметно усилился. Ощущение самое мерзопакостное. Кто имел дело с разлагающимися остатками плоти, те знают. А тем, кто только читал или слышал о подобном по телику, и объяснять нет смысла – все равно не поймут. Деревья и те, скрутили листву в трубочки, словно в них всех завелись гусеницы листовертки, уменьшая площадь поглощения.

– Ну, значит мы на верном пути, и цель близка. Штамп, конечно, но как, по-твоему, должно пахнуть преддверие в Инферно? Шашлыками и сиренью? Сероводород, батенька. Зато, понятно: почему эльфы за нами не увязались. У этих аристократов, обоняние наверняка гораздо чувствительнее. Как и то, почему у них такая неприязнь к гоблинам. Вот ты бы что, к примеру, сделал с соседом, который сгрузил бы тебе машину навоза, прямо на цветник перед домом?

– Для порядку морду ему набил бы, – не задумываясь, ответил Николай. – А потом… магарыч поставил. Навоз нынче в цене. Люди скотину держать не хотят, хлопотно. А без навоза на грядках ничего кроме ГМО не вырастет.

– О второй части твоего взаимодействия с хулиганом промолчим, хозяйственный ты наш, а первая – имеет место и здесь. Посчитав, что это именно гоблины в их любимом лесу наср…ли, эльфы и начали войну. И пока, с подачи длинноухих, все вокруг мутузили друг друга почем зря, зато до полной и окончательной победы одного строя над другими струями, Инферно укрепляло свои позиции. Ну, а нам с тобой, Швед, предстоит оказать братским народам гуманную помощь, в ликвидации очага заражения.

– Медаль дадут?

– Бери выше! Деревеньку на прокорм, вместо пенсии.

– Так чего ждем? – оживился, столь приятному напоминанию о неотвратимом вознаграждении, бывший прапорщик. – Особого приглашения? Противогазов все равно нет, подкрепления, как я понимаю, тоже не будет. О еде и подумать страшно… Вперед, Влад, за деревнями…

– 'Ага, счас…', – ответил Кутузов Наполеону, когда француз кричал: 'Выходи, подлый трус!' Осторожность, она хоть и не красит мужчину, зато позволяет сохранить популяцию…

– Нервничаешь?

Кто-кто, а Швед хорошо знал мои привычки.

– Есть маленько… Кстати, обратил внимание, что чем ближе мы к объекту, так усиливается не только вонище, но и влажность?

– Если б она так не чавкала под ногами, может, и не заметил бы. Танки грязи не бояться. 'Где бронепоезд не пройдет, не пролетит стальная птица…' А что?

– Не нравится мне это…

Швед остановился и развернулся ко мне лицом. Лес ощутимо поредел. Видимо деревьям тоже не слишком нравилась болотистая почва, а кустарникам и подавно. Поэтому теперь он шел впереди, сменив меня в должности первопроходца и сапера. Мотивируя это пожелание тем, что сапер дважды не ошибается, а он уже лимит исчерпал.

– И чего? Опять привал? Командир думу думать будет?

– И все же странно?

– Что именно?

'Неправильный у тебя бутерброд, дядя Федор… – проснулось подсознание. – Потому что колбасой вверх'

– Видишь ли, Коля: Инферно, это по-нашему Ад. А в аду положено грешникам в огне гореть, на сковородах жарится, или – в крайнем случае, от ледяной стужи околевать.

– Влад, – проворчал Швед. – Я конечно не гаишник, мне медленно и два раза повторять не надо, но все же. Не выделывайся, а?

– Да я не выделываюсь, просто размышляю вслух. Другой тут температурный режим, неправильный. Вот что меня смущает… Понимаешь?

– Не очень.

– Ладно, пойдем другим путем.

'Пойдем вместе…'

– Ты на сталелитейном заводе был хоть раз?

– Не-а… У нас в деревне…

– Я понял. Но примерно как считаешь, что ты увидишь и услышишь: если попадешь туда. Хоть в разливочный, хоть в прокатный?

Николай думал недолго.

– Так я ж об этом и хотел сказать. На заводе не был, но в кузнице работал. Душно там от металла разогретого и грохот станков. Наверно…

– В точку. А что бы ты подумал, если б тебя встретила прохлада и тишина? Удивился бы?

– Тому, что производство остановлено. Это вряд ли. Кризис, мать его…

– О причинах пока промолчим, но суть ты верно ухватил. Поэтому, усложним задачу. В цеху веет сыростью и пахнет свежей известкой?

– К первому маю готовятся?

– Или дню рождения хозяина. Но в любом случае не работаю, и – вполне возможно: производство перепрофилируется, – подтвердил я догадливость товарища. – Вот и сейчас меня это настораживает. Почему в Аду развели такую сырость?

– Это еще не…

– Ладно, в предбаннике…

– Санитарная зона?

– Что-что? – я только что не присвистнул от восторга. Вот так Коля-Николай. Деревня… Молоток. Действительно, такой вариант многие, если вообще не все, странности объяснял влет. – Думаешь, тут санпропускник? Помывка, прачечная?.. Типа, осмотр новоприбывшего контингента грешников на предмет проноса заразы и вредных насекомых? Здорово! Никогда б не сообразил. Вот что значит – хозяйственный подход к службе.

– А для нас с тобой это что-то меняет? – опять проявил рациональное мышление Швед.

– Еще как… Вот ты с кем предпочел бы встретится: с ротой охраны Ады, или их банно-прачечным отрядом?

– Да я и тех, и других предпочел бы еще лет сто не видеть, – сплюнул и перекрестился Николай.

– А по существу вопроса?

– Думаешь, у них там все как у нас?

– Как сказал классик, друг Мыкола: ничто человеческое нигде и никому не чуждо. Тем более в аду. Вряд ли там служаки да передовики производства парятся. А с кем поведешься… И это значит: наши шансы выполнить задание и уцелеть – стремительно пошли вверх. Как цены на золото… Эх, веселится и ликует весь народ!

– Это добре, – кивнул Николай. – Только у меня дома говорят: не кажи гоп, пока не перескочил. А как перескочишь – погляди, во что вскочил…