Текст книги "Беспокойное наследство"

Автор книги: Олег Говда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава девятнадцатая

Лошадка из захваченной шаманки Галии получилась довольно резвая. Как припустила с места в карьер, так у Куницы только ветер в ушах засвистел. В пору одним пернатым угнаться. И то, спустя час, Степан недовольно проворчал:

"Угомони свою кобылку, атаман. Куда торопишься? Или это она решила, что коль на юг повернули, то домой ее отпустим? Не знаю, как у тайного слуги царева, а у меня крылья не казенные. Да и местечко неподалеку пристойное видать. Вот так прямо и держи. Вскоре покажется излучина речки, а рядом с ней невысокий холм с десятком дубов. Там и заночуем…"

"И то дело… – поддержал товарища Василий. – Сейчас пару зайчишек или дроф на ужин поймаю, отдохнем, побеседуем… Чай, есть о чем? Как считаешь?"

"Само собой… – согласился Куница. – Голова кругом идет. Кажется за эти несколько дней добрый десяток лет прожил. Да все бегом, без оглядки. Опомниться не успеваешь, как новая напасть в затылок дышит… Будто стремниной подхватило и несет куда-то, не давая ни к одному берегу пристать. Умаялся, право слово… Таким уставшим не чувствовал себя еще ни разу в жизни. Честно-честно… Сухие грабовые отземки да корневища сейчас колол бы на поленья для отдыха…"

"Ничего, побратим, не унывай, прорвемся… Как говориться: "Бог не выдаст – свинья не съест".

"Разве ж я возражаю…"

"О! – сменил тему Небаба. – Видишь пригорок?"

"Да…"

"Вот туда и погоняй помалу… Располагайся, костерок разожги… Мы с Василием сейчас мясца спроворим, и присоединимся к тебе. А думы всякие – гони прочь. Нет хуже, чем самого себя в тоску вгонять".

Место для стоянки, высмотренное крылатыми товарищами, оказалось и в самом деле, словно специально обустроенным для отдыха. Густые кроны десятка, невесть как попавших сюда, дубов давали уютную прохладу, совершенно не лишнюю в жаркий вечер, и достаточно хворосту для костра. Более того, даже к речке бегать не понадобилось. Из-под узловатых корней крайнего исполина журчал прозрачный родник. С изумительно вкусной и холодной водой.

Первым делом Куница расседлал и освободил кобылку от волшебной сбруи. И зная, что увидит после превращения Галию совершенно обнаженной, отворачивая лицо, протянул девушке свою запасную рубаху:

– Сходи, вымойся, как следует и надень. Она чистая… В поясе перехватишь, заместо платья будет. Пока…

– Все, что прикажешь, атаман Тарас… – звонко и чуть нараспев ответила басурманка, женским чутьем ощутив некоторую власть над молодым мужчиной. – Теперь твое слово – закон для Галии.

Услышав, как залопотали по траве ее босые ступни, ведун облегченно вздохнул и занялся костром. Благо – хворост вокруг валялся целыми кучами, достаточно руку протянуть. И пока Степан с Василием охотились, он успел не только углей нажечь, но и воду на кулеш вскипятить.

– А где пленница? – перво-наперво поинтересовался Небаба, бросая к костру две упитанные заячьи тушки. – Неужто на волю отпустил? Что-то ты, атаман, слишком сердобольный. Надо было у нее об орде разузнать. Все нашим подмога…

– Да прекрати ты, Степан, меня атаманом величать, – сморгнул Тарас. – И вообще, с чего так на девку взъелся? Мы все басурман ненавидим, но воинов. Бабы-то их причем?

– А ты знаешь, почему в нашей деревне так голодно было, что меня родные со двора выставили? – вскинулся тот. – Нет? Потому что летом басурмане все хлеба пожгли и скотину угнали. И в отряде, который деревню разорял, тоже шаманка, небось, была. Может, та же самая?

– Нет, брат Небаба… – заступился за пленницу Куница. – Она в ту пору, наверно, еще и ходить не умела. Агукала в люльке, да слюни пускала…

– Чего на атамана насел, недоуч… – проворчал за спиной Степана, как обычно, совершенно неслышно подошедший Василий. – Внимательнее надо вокруг смотреть. В речке она плещется. Наверное, за всю прошлую жизнь враз отмыться решила. А ты, если не хочешь перед ней телешом светить, давай – наколдуй нам чего-нито из одежды. И не тяни, слышишь – запела, значит, скоро к костру возвратиться… А голосок у девицы ничего, звонкий… а главное – веселый. Судя по всему, не слишком сладко ей в орде жилось, если в плену петь охота пришла.

– Вот, вот, – чертыхнулся Степан. – Самое время посудачить о тяжелой жизни шаманок в ордынских кибитках. Вы оба окончательно сбрендили с этой девицей. И если с моим побратимом все понятно, он завсегда добросердечный был, то от тебя – тайный опричник, я подобного не ожидал. Неужто так по сердцу пришлась басурманка чумазая?

При этом он по-хозяйски выбрал из переметной сумы какую-то одежду, пошептал над ней и бросил в сторону опричника богатые, бархатные шаровары.

– Хватит с тебя…

– Гм… – вместо того, чтоб обидится и ответить столь же запальчиво, Василий задумчиво почесал подбородок. – Ведь и в самом деле, братцы, тенькнуло что-то в душе. Даже странно… Да тебе, Степан, что за беда? У Тараса Ребекка имеется, у тебя – Аревик. А мне – век что ли бобылем куковать? Незадача, однако… – и прибавил. – Только она теперь совсем не чумазая. А волосы – чисто лучи солнечные…

– Это ты с небес разглядел? – уел Небаба.

– Нет, сейчас вижу…

Побратимы дружно проследили за восторженным взглядом Василия и увидели неспешно приближавшуюся от реки пленницу.

Перехваченная в поясе, ловко сплетенным из трав перевяслом, слишком большая рубаха казака не висела на ней бесформенным балахоном, а дивным образом ухитрялась подчеркнуть тонкий стан и стройные бедра девушки. Отмытые до цвета спелой соломы длинные и пышные волосы, она уложила в толстую косу, которую не спрятала за спиной, а умышленно перебросила вперед, натягивая ее тяжестью одежду на грудях. От чего те казались гораздо больше и привлекательнее. А туго затянутая на талии ткань, не только подчеркивала изумительную тонкость, но и позволила еще выше приподнять подол и обнажить круглые коленки юной прелестницы.

Да уж, теперь и у самого яростного злопыхателя и женоненавистника не повернулся бы язык назвать ее замарашкой. К костру подходила настоящая красавица, прекрасно знающая себе цену, а также хорошо изучившая слабости мужчин и умеющая привлечь к себе их внимание.

Довольная произведенным впечатлением, Галия остановилась, не доходя нескольких шагов до кострища, и поклонилась Тарасу.

– Что прикажешь, атаман? Твоя верная раба ждет указаний от господина и повелителя.

Голос у басурманки был подобен журчащему ручью, и не требовалось никаких дополнительных чар, чтобы трое парней на время онемели. И если б шаманка захотела изменить своему слову, более подходящего момента и искать не стоило. Сейчас воины находились полностью в ее власти.

Галия обвела их чуть торжествующим взглядом, а потом вдруг неожиданно покраснела и прыснула в кулачок, глядя на важно подбоченившегося Орлова.

Ее смешок в первую очередь вывел из оцепенения Небабу. Он вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и быстро повернулся к девушке боком.

– Вот дурень, – прошептал удрученно. – М-да, неловко получилось. Не мог сразу сообразить, что она тоже должна уметь сквозь морок видеть. Гм, – потер задумчиво переносицу. – А и пусть, и поделом… Если понравится, значит, так тому и быть… И никакой конфуз не помеха.

– Чего ты там шепчешь? – опомнился и Куница. – Уж не заклинание от сглаза и приворота?

– Нет, не обращай внимания… – ответил тот, бочком подбираясь к чересседельной суме и поспешно вытряхивая из нее запасные шаровары побратима. – Займись лучше ужином. Я – искупнуться пойду. Тоже хочу быть чистым и красивым…

– Ну, для этого одной воды мало… – отомстил за прошлые нападки Василий. И Степан, уже хотевший предупредить опричника о случившейся неувязке, сплюнул и ушел к речке.

– Прикажешь дичь испечь? – подошла ближе к костру Галия.

– Э, нет! – подсуетившийся опричник ловко оттер девушку плечом в сторонку, при этом не отказывая себе в удовольствии, будто ненароком, подержаться за гибкий стан. – Женщины умеют хорошо стряпать только у печки. А к дичи особый подход и умение надобны. Я сам…

Девушка бросила украдкой взгляд на пышные шаровары мужчины и опять смущенно хихикнула.

Куница успел заметить ее замешательство, но, не увидев в одежде Василия ничего постыдного, только пожал плечами.

– Тогда, если у тебя нет для меня других поручений, можно я чуток седло подправлю? – огорошила Галия Куницу неожиданной просьбой.

– Седло? А что с ним не так?

– Гложет…

– Вот кони капризные пошли… – проворчал возвращающийся Степан, отходивший в сторонку только для того, чтоб сменить штаны, созданные колдовством, на настоящую одежду. – Одного жжет, другой – что-то натирает… Лично мне, к слову сказать, совершенно ничего не мешало.

– Сравнил свою спину, на которую три мешка зерна уместить можно, и девичьи плечики, – встал на защиту басурманки Василий.

– А ты умеешь? – привычно оставляя без внимания их перепалку, спросил Галию Куница.

– Отец, когда без ноги остался, шорничал в ауле. Сперва – для себя, потом и на заказ. Вот я и подсмотрела немного, покуда в колдовское учение не продали.

– Ну, взгляни. Мне то что… Сделаешь хуже чем было, самой же терпеть придется…

– Хуже не сделаю… – уверенно ответила девушка, поворачивая седло к свету. – Смотри сам, вокруг мастер шов вел – тонкой, просмоленной дратвой. А вот тут… – показала пальчиком, – кто-то впопыхах суровой ниткой сметывал. Можно сказать, не шил, а так только стянул покрепче, лишь бы держалось. Мужскому, непривычному к шитью, глазу это не слишком заметно, а любой шорник, или женщина враз бы заприметили. О, да тут, не просто ком – в подкладке что-то зашито. Или, все же, сама подкладка в комок сбилась… На ощупь мягкое, как ткань. Но мудрый Абу Али ибн Хазы говорил, что даже перышком можно протереть в камне дырку, если тереть достаточно упорно и долго… Разрешишь, атаман, шов вспороть?

– Так, так, так… – в следующее мгновение седло было вырвано из рук шаманки, поспешно вскочившим на ноги Степаном. – Дай сюда, я сам посмотрю! Други, если я не ошибаюсь, то мы нашли – именно то, что искали… И еще – думаю, пленной басурманке лучше не видеть нашу находку…

– Предлагаешь убить ее, из благодарности, за пусть и нечаянную, но такую важную помощь?

– Зачем, – удивился Степан. – Давайте завяжем ей глаза и отведем в сторону…

– Удивляюсь я тебе, друг чародей, – поморщился Куница. – А глупее ничего придумать не мог? Или ты вконец позабыл, что Галия шаманка, а в знании и магии – гораздо сильнее тебя… И видеть может не только глазами, и не только сквозь морок… О чем ты, как я погляжу, все же смог догадаться… – Тарас не двузначно указал взглядом на свои шаровары, надетые побратимом.

– Это вы о чем сейчас? – подозрительно посмотрел на Небабу Орлов. – Кто и что умеет?

– Не бери в голову, – поспешно отмахнулся тот. – Лучше подай нож, поглядим, что Тимофей Куница от чужих глаз под седалище упрятал?

Во время всего этого сумбурного разговора девушка только хлопала глазами, недоуменно поглядывая на мужчин, что так неожиданно разволновались из-за ее нехитрого желания поправить подкладку старого седла. Но услышав имя Тимофея, Галия охнула и непроизвольно шагнула в сторону Небабы.

– Что? – моментально среагировал, не сводивший с красавицы глаз, опричник. – Знаешь? Слышала?

– Это вы о реликвии?.. Той самой, что…

– А тебе откуда ведомо?

– Ну как же… – охотно объяснила шаманка. – Еще зимой возле всех шатров и кибиток глашатай прокричал, что того, кто найдет спрятанную казаком Тимофеем Куницей священную реликвию, султан осыплет золотом и назовет своим кровным братом.

– От молодцы, голомозгие. Видали, как в орде дело поставлено? – восхитился Орлов. – А нашим боярам лишь бы тайну сохранить… И вместо того, чтоб всем миром искать подаренную православному люду святыню, в секреты играются.

– Думаете, из-за чего в этом году за ясырем идет не два-три рода как обычно, а почти вся крымская орда сдвинулась со своих кочевий? – продолжила девушка. – Триста тысяч сабель! И еще пятьдесят тысяч отборнейших сипаев и янычар из самой Порты. Лучших воинов султана… Да, эдакая силища в считанные дни сметет все казацкие заслоны, перемелет в прах любое войско и наскоро собранное ополчение ляхов, а потом – юркими полусотнями разлетится по всему краю – и селение за селением, дом за домом перетрясет и обыщет каждый укромный уголок. Найдут реликвию или нет – я не знаю, но в том, что в здешних местах не останется ни одной живой души, можно не сомневаться.

– М-да, – вздохнул Куница. – Невеселую картину ты нам нарисовала, Галия. Не знаю даже спасибо тебе сказать, или сразу голову срубить…

– Так ведь в твоих руках и воле спасти свой народ, господин, – жарко зашептала та, буквально пожирая казака своими огромными глазищами. – Отдай находку султану и все останутся живы! Султан станет тебе кровным братом, а твоя родина – частью благословенной Порты. И больше никто и никогда не потревожит мирный сон подданных Великого султана.

– Хорошо поешь, птичка… – хмуро взглянул на нее Василий. – Да только, будь на то воля небес, архистратиг Михаил не стал бы вручать знамя русскому казаку, а отдал бы его сразу какому-то вашему мурзе. Нет, не бывать тому, чтоб православная святыня по доброй воле басурманам досталась.

– Ты не спеши столь громкими словами бросаться, опричник, – неодобрительно покивал Степан. – Что нам ведомо о божьем промысле? А может, он в том и состоит, чтобы навеки с ордой замирится? Ты-то, что думаешь, атаман?

– Да не похоже, как-то, – хмыкнул Куница. – На божью волю. Уж больно цена высока…

– Высока?! – воскликнул Небаба. – Сохранить сотни тысяч жизней и свободу в обмен на тряпку, хоть и небесную, ты называешь высокой ценой?

– В том-то и весь хосен, брат… – почесал затылок ведун. – Дядька Ицхак, мой тесть, легко объяснил бы тебе, такую простую вещь, что если существует кто-то, готовый сходу заплатить требуемое, то наверняка товар стоит гораздо дороже предложенной цены. А значит – стоит его придержать до ярмарки, когда все покупатели съедутся… И вообще, мы еще даже не знаем, что там спрятано, а уже до такие турусы развели… Чуть не передрались. Галия, вспаривай подкладку, да только гляди, не испорть вещь. Помни, что седло тебе спину тереть будет…

– Не беспокойся, атаман, – покорно поклонилась девушка, привычно складывая ладошки у груди, а потом протянула руки к Степану. Тот заворчал недовольно, но не стал прятать седло за спину, а, хоть и весьма неохотно, протянул его шаманке.

Ветерок на пригорке гулял все время, и поэтому никто не обратил внимания на уже давно возникшую на полянке небольшую пылевую воронку, обозначавшуюся шевелением травы и кружащейся над землей мелкой листвой. Но как только пальцы Небабы отпустили заветное седло, а руки девушки напряглись, готовясь принять вес кульбаки, мигом выросший в половину человеческого роста, вихрь метнулся между ними, подхватил седло и резво помчался прочь. С каждым мгновением увеличивая скорость.

– Босоркун! – закричал Куница, прищуривший правый глаз и опознав нечисть. – Держите его!

Но и без команды атамана Василий уже взмахивал крыльями, взмывая над землей, а Небаба, в теле гепарда, несся следом за степным чертом, огромными прыжками. Даже Галия и та что-то шептала, протягивая вслед за быстро удаляющимся вихрем руки, и будто стряхивая воду с кончиков пальцев.

– Леший, помоги! – не придумав ничего лучшего, вспомнил о лесном знакомце Тарас. – Помоги поймать нечистого! Век благодарить буду!

– Извини, человек… – отозвался глухо лесной хозяин, словно сквозь толщу листьев, не показываясь на глаза. – Если бы реликвия помогала только людям супротив людей, я с радостью побегал бы с вихрем наперегонки. И хоть его еще никому и никогда поймать не удавалось, я попытался бы это сделать… Но, ты и меня пойми – дар архистратига и супротив нас огромную силу имеет. Тебе я верю, а как именно распорядится мощью реликвии тот, кому ты ее вручить хочешь? Или его наследник? Нет, Тарас… не помогу. В руках у нечисти она безвредна. Никому не поможет, но и не навредит. Уж не обессудь, ведун, но в таких делах – каждый о своем роду печется…

– Не цепляет… – бессильно опустила руки Галия и склонила голову. – Что-то гораздо сильнее меня закрыло его. Уходит шайтан… Казни меня, господин. Ибо нет мне прощения.

– Да ты-то тут с какого боку?.. – отмахнулся раздраженно Куница. – Делать мне больше нечего, как в дурной злости бабам головы рубить.

А в следующий момент, на поляну, роняя из пасти розовые хлопья пены, еле вполз взмыленный гепард, и рухнул со стоном ничком на землю, после чего отозвался слабым, запыхавшимся голосом Степана.

– Прости, брат… Упустил я его… Слишком уж быстр… чертушка оказался. Прости…

– Ага, теперь ты тоже предложи казнить себя, – рявкнул на него Тарас. – С ума все посходили… Надеюсь, хоть опричник умнее вас будет.

– Обязательно буду, – отозвался Василий, тяжело опускаясь у кострища. – Жизнь на царской службе ко всякому приучает. Хотя, можешь мне поверить, Иоанн Васильевич не преминул бы парочку голов с плеч снять. В назидание иным слугам… Не зря ж его – Грозным прозвали. Но, не все в нашей власти. Как сквозь землю провалился нечистый.

– У нас и так всего четыре головы в наличии. Пришлось бы, для острастки, сразу ополовинить ватагу. А с кем после совет держать? – вымучено улыбнулся Куница. – Делать-то что станем, братцы?

– Ты атаман, тебе и решать… – пожал плечами Степан и неожиданно обратился к девушке. – Галия, прикрой нас с Василием, хоть чем-нибудь, а? Видишь, одежда вся в негодность пришла. Нагишом неудобно, от важных мыслей отвлекает, а мой морок для тебя, что туман летний.

– Уже, – усмехаясь одними уголками губ, ответила девушка. И мужчины оказались облаченными в отличные шаровары и мягкие кожаные безрукавки.

– Спасибо, солнышко, – искренне поблагодарил ее Орлов, с удовольствием разглаживая руками новый наряд. – Все же, брат чародей, женщины в этом деле больше нашего понимают… Ну, так какие мысли будут, атаман? Куды бечь станем?

* * *

Истекающее жирком мясо издавало одуряющий аромат, но угрюмо супившиеся люди не обращали на него никакого внимания. И только после того, как в вечернем воздухе отчетливо пахнуло горелым мясом, единственная среди сидящих у костра хмурых путников, светловолосая девушка осторожно дотронулась до плеча одного из мужчин.

– Господин… Атаман… Тарас… Ужин совсем сгорит. Уснули вы все, что ли? Можно, я сниму дичь с жару? А то – голодными останемся.

От голоса девушки мужчина, названный атаманом, очнулся и переспросил:

– Что?

– Мясо пригорает… – повторила Галия.

– Нет, про сон…

– Уснули, говорю все, а мясо сгорает…

Куница перевел рассеянный взгляд на догорающий костер и окончательно пришел в себя.

– Так что ж ты сидишь? – ухватился за ближайший прут, с нанизанной на нем четвертью заячьей тушки и радостно заорал. – Эй, други! Очнитесь! Все не так плохо… Я же вам еще о своем последнем сне рассказать не успел.

– О чем? – быстро повернулся в его сторону белобрысый здоровяк. – Да, ты упоминал, что-то…

– Но, ведь мы реликвию уже нашли и у нас ее украли… – более равнодушно отнесся к словам товарища Василий. – Чем теперь поможет какой-то сон? Пусть даже самый вещий…

– Хватайте мясо, пока оно окончательно не превратилось в угли, и слушайте…

В голосе казака не осталось и следа от былого уныния. И заразившись его неожиданным задором, расшевелились и остальные.

По крайней мере мясо было спасено…

– Так вот… – начал Куница, когда первый голод был утолен и процесс поспешного поглощения пищи перешел в стадию неспешного и вдумчивого пережевывания. – В прошлую ночь мне вновь приснился отец… Теперь я точно знаю, что он жив, и прячется где-то неподалеку от того места, на котором небесный архистратиг вручил ему священную хоругвь. Думаю, нам следует не медля, разыскать его.

– Отыскать отца, дело святое, – согласился опричник. – Более того, это твой сыновний долг. Но… Не сочтите меня за тупого чурбана, чем это поможет нам в поисках похищенной реликвии?

– Точно не знаю, – искренне ответил Куница. – Вот только не верю я, что все так просто. Отец многое повидал, и житейской или военной смекалкой, смог бы многих за пояс заткнуть. А ведь он не мог не догадываться, что коль враги прознали о реликвии, то после известия о гибели Тимофея Куницы, в первую очередь станут приглядывать за его родней. Нет, он должен был что-то мудрее придумать, чем отослать небесную хоругвь домой, небрежно засунув ее в старую кульбаку. И так странно, что до сих никому пор не пришло в голову взять, да выпотрошить седло.

– Может, оттого и не пришло, – возразил Орлов, – что и другие, как ты, решили, будто это слишком просто и глупо.

– Ну, хорошо, пусть так. Но ведь все эти вещи могли попросту не попасть в Михайловку. Те самые товарищи отца, которым он доверил их доставку, могли и сами сгинуть. Мало ли какая беда поджидает человека в Диком Поле?

– Значит, другого выбора не было. Пришлось рискнуть…

– Вот-вот… – кивнул Тарас в такт своим мыслям. – Собственно, к чему я и веду. Точно ничего не известно. И пока отец сам не расскажет, как все случилось с ним на самом деле, мы – можем только гадать.

– Хорошо, – согласился Небаба. – А ты знаешь, где именно искать то самое место? Видел во сне какие-то характерные приметы?

– Увы… Но, уверен – если найти кого-то из тех, кто были тогда вместе с ним, они нам его укажут.

– А этих где искать?

– Думаю, на Сечи, – пожал плечами Тарас. – Там точно либо их самих застанем, либо что-то важное разузнаем.

– Что ж… можно и на Сечь махнуть. Галия хоть и не покойный атаман, царствие ему небесное, но кобылка из нее ничуть не хуже Призрака получилась. За пару дён домчит. Как считаешь, девонька? Справишься? – Небаба чуть насмешливо легонько ткнул шаманку локтем в мягкий бочок. – В женском обличии тебе все равно в Кош дороги нет, а лошадкой – добро пожаловать.

– Если господин прикажет… – спокойно ответила та, одновременно на пару ударов сердца делая жилетку Степана совершенно прозрачной, а потом возвращая ей прежний вид. Мол, не забывайся чародей, кто тут правит бал… – Но, мне кажется, что пробираться на Запорожье нет резона.

– С чего бы это? – поинтересовался Тарас, с усмешкой поглядывая, на встревожено лапающего руками свою одежду здоровяка.

– Думаю, каждый, кто может держать в руках оружие и прознает о том, что орда двинулась к Хотинской крепости, поспешит под ее стены. Вот там вы и найдете всех, кого ищете.

– Приятно видеть, когда женщина не только красива, но и умна… – согласился с ее доводами Василий. – Разумное предположение. А главное, Хотин к нам не только гораздо ближе Запорожья, но и по пути… Не найдем нужных людей – поедем дальше.

– Вот и решили, – решительно плеснул себя по коленям Куница. – Сейчас давайте спать, а с рассветом, и двинемся, Богу помолясь… Странно, други, но я почему-то убежден, что у нечисти сегодня не возникло повода для веселья, – и вся эта запутанная история только начинается…

КОНЕЦ КНИГИ ПЕРВОЙ