Текст книги "Фантастика 2003 Выпуск 1"

Автор книги: Олег Дивов

Соавторы: Алексей Калугин,Леонид Каганов,Юлий Буркин,Владимир Михайлов,Павел (Песах) Амнуэль,Александр Тюрин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 40 страниц)

– Всего-то? – с облегчением вздохнул Пук Дан Шай. – Я-то думал… Даже если Арузаур миллион лет будет вредить нам своим нейтринным пучком, сколько разумных он сможет лишить радости творечества? Ну сто, ну тысячу… – Вы не понимаете! – воскликнул я. – Арузауру достаточно лишь раз отправить в пространство нейтринный луч определенной мощности и энергии, а дальше процесс пойдет по нарастающей, ведь во Вселенной существует нейтринный фон, который изменится и станет, в свою очередь, влиять на все мыслительные процессы! Если Арузаур ровно в полдень, как обещал, излучит свою мысль в форме нейтринного луча, все цивилизации погибнут, потому что никто и никогда не сможет больше ничего изобрести или открыть! – Нет ли тут противоречия, Шекет? – осторожно спросил Пук Дан Шай. – Если не будет изобретений, цивилизации попросту превратятся в общество потребителей – а ведь именно это так возмущает Арузаура! Разум-то от этого не погибнет… – Погибнет! – воскликнул я. – Хватит рассуждать! До полудня двадцать секунд! Я, конечно, не варвар, но у нас нет времени собирать трибунал! Немедленно отключайте в палате Арузаура магнитное поле, ответственность я беру на себя!

– Но пациент умрет! – вскричал Пук Дан Шай. – Я врач, это абсолютно

невозможно!

– Иначе погибнут все! Тут нет выбора – ведь и Арузаур погибнет тоже.

Пук Дан Шай продолжал пребывать в ступоре, он так и не смог решить

возникшую перед ним моральную дилемму, пришлось мне самому отыскать на пульте

регулятор магнитного поля и отвести его к нулю. До полудня оставалась одна

секунда.

Что-то щелкнуло в палате, и бедняга Арузаур развалился под действием внутреннего давления на миллиарды не связанных друг с другом нейтронов. Я убил разумное существо, пусть даже с психическим дефектом, и не испытывал по этому поводу угрызений совести. Разве когда я работал в Зман-патруле мне не приходилось стрелять на поражение, если моей жизни угрожала опасность? А сейчас опасность угрожала всем разумным существам во Вселенной! – Что я скажу его родственникам? – прошептал потрясенный Пук Дан Шай. – Правду, – сурово сказал я. – Вы объясните им, что нейтринный фон Вселенной, изменившись, сначала лишит нас радости озарения, а потом способности принимать решения. Сначала – важные, но скоро – любые. Вы не сможете выбрать: пойти направо или налево, выпить чай или кофе, встать с постели или спать до полудня… Разум есть способность выбрать. Иначе… Я повернулся и пошел прочь. Пук Дан Шай плелся за мной и бормотал под нос: – Чай или кофе… Убить или помиловать… – Вот именно, – сказал я, не оборачиваясь. – Вы не сможете выбрать между добром и злом. И еще говорите, что это не гибель разума!

На Цереру я вернулся на рейсовом лучевике, и всю дорогу меня преследовало выражение муки во взгляде Пук Дан Шая. Я закрыл дверь, отключил коммуникаторы и повалился на диван. Непростое это занятие – спасать разум во Вселенной. Я еще не знал в то время, что мои проблемы с нейтронниками только начинаются.

НАГРАДА ЗА УБИЙСТВО

За свою довольно долгую жизнь мне неоднократно приходилось сидеть в тюрьме и как-то раз даже представать перед судом. Когда я служил в Зман-патруле, меня, помню, посадили в камеру древние афиняне и хотели сварить на медленном огне, приняв за лазутчика Спарты. А однажды, когда я спасал Атлантиду, меня приговорили к смерти за то, что я неправильно перешел улицу в главном городе атлантов, вызвав по неведению извержение небольшого вулкана. В обоих случаях обошлось без суда – меня вовремя вызволили мои коллеги-патрульные, и когда-нибудь я расскажу об этих приключениях.

Да, мне знакомы и тюрьмы, и суды, но все-таки я с волнением ожидал, когда за мной пожалуют представители галактического правосудия и привлекут к ответственности за убийство (иначе не назовешь!) разумного существа, представителя цивилизации, живущей в недрах нейтронной звезды НД-167743. Я-то знал, и доктор Пук Дан Шай, главный врач галактической психиатрической лечебницы на Альтрогенибе, мог подтвердить, что мой поступок был вынужденным актом самообороны, но это еще предстояло доказать! Мои мрачные мысли совершенно неожиданно были прерваны словами, которые прозвучали в моей голове – как мне показалось, где-то в районе переносицы: – Иона Шекет, я не ошибся? – Кто это? – удивился я вслух, хотя и понял сразу, что на мысленные вопросы можно и отвечать мысленно. – Иона Шекет, я не ошибся? – повторил тонкий голосок, и мне показалось, что меня что-то начало щекотать изнутри черепной коробки. – Да, – раздраженно подумал я, – Иона Шекет, с кем имею честь? – Очень приятно, – проговорил щекочущий голос. – Мое имя Зерацубер Седьмой Прим, я адвокат и буду представлять ваши интересы на процессе по обвинению вас в убийстве Зерацубера Восемнадцатого Три Штриха. Убийство совершено вами три часа и сорок минут галактического времени назад на планете Альтрогениб, в помещении психиатрической…

– Ага, – воскликнул я, – так этого беднягу звали Зерацубер Восемнадцатый с

тремя штрихами? А вы что – его родственник, судя по имени? И где вы,

собственно, находитесь, адвокат?

– В Зерацубере, конечно, – прощекотал голос. – Я же сказал – седьмой

цивилизационный слой, уровень прим.

– Так вы – нейтронник? То есть, я хочу сказать, житель нейтронной звезды, в которой проживал бедняга, которого я… – Совершенно верно! – Скажите, – полюбопытствовал я. – Если вы находитесь сейчас в недрах Зерацубера, то как вы со мной разговаривате? – Но это очень просто, – обиженно прощекотал адвокат. – Направленный нейтринный поток, что тут странного? – Ну да, – согласился я. – Всю жизнь я только и делал, что принимал нейтринные послания. Моя ирония так и осталась неоцененной, и Зерацубер Седьмой Прим продолжал как ни в чем не бывало: – Я буду защищать вас по представлению Службы свободных адвокатов. Начало процесса через сорок две минуты, поэтому извольте изложить свою версию событий. – Как через сорок две минуты? – возмутился я. – Я не могу! Я устал! А где ордер? Где камера предварительного заключения? Где мои гражданские права, наконец?

– Дорогой Шекет, – голос адвоката так щекотал мне изнутри черепа переносицу, что я готов был вывернуться наизнанку, чтобы почесать себе глазные нервы. – Дорогой Шекет, суд и без того сделал достаточно много. Итак, изложите вашу версию, и я гарантирую вам минимальное наказание. – Как вы можете что-то гарантировать заранее? – пробормотал я, но не стал дожидаться ответной щекотки и в нескольких словах поведал адвокату, как его психически больной соплеменник решил было уничтожить разумную жизнь во Вселенной, и как я вынужден был в порядке самообороны рассеять на атомы беднягу Зерацубера Восемнадцатого Три Штриха. – Понятно, – сказал адвокат, и мне даже показалось, что он зашелестел в моей голове какими-то бумагами, хотя, конечно, это было всего лишь субъективное впечатление. – Какого наказания вы добиваетесь? Я не могу требовать слишком многого, потому что ваше преступление ужасно – убийство есть убийство, какими бы благими целями оно ни было оправдано. – Я надеюсь на оправдание, поскольку, как уже говорил… – Об оправдании не может быть и речи! Убийство – это убийство, и вы сами в нем признались.

– Скажите, – подумал я, – а какова максимальная мера наказания, которой я могу быть подвергнут? Надеюсь, не казнь через повешение? Было бы затруднительно повесить меня, поскольку никакая виселица на поверхности нейтронной звезды не просуществует и секунды – ее раздавит поле тяжести… – Не понимаю, что вы имеете в виду, – щекотнул меня адвокат. – Максимальное наказание, которую вы можете получить – это звание почетного гражданина Зерацубера Первой Линии. Но я вряд ли смогу добиться такого судебного решения. На моей памяти – а я живу по земному счету одиннадцать миллионов лет семь месяцев три дня шесть часов тридцать три минуты и две… нет, уже три секунды… – так вот, на моей памяти звание почетного гражданина Зерацубера присуждалось всего однажды. Это был приговор по делу Зерацубера Сто Пятого Шесть Штрихов, который уничтожил три миллиарда нейтронных организмов, заставив сколлапсировать внутренний разумный слой. Вы убили всего одного Зерацубера, и вам столь суровый приговор не грозит. А потому… – Стоп, – прервал я словоохотливого адвоката. – Давайте внесем ясность. Звание почетного гражданина – это наказание или что-то противоположное? – Это высокое наказание, к которому суд приговаривает за наиболее серьезные преступления, в число которых входит и убийство. – Какое же это наказание? – продолжал недоумевать я. – Я убил Зерацубера! И меня же… А вы, адвокат, в чем ваша задача? – Как это – в чем? Обвинитель будет требовать, чтобы вас ввели в состав Академии физиков Зерацубера, а мое дело – доказать, что с вас достаточно и простого звания Почетного гражданина! – Меня наказывать собираются за убийство, в конце-то концов, или награждать? – в совершенном отчаянии что бы то ни было понять воскликнул я и для убедительности хлопнул себя ладонью по лбу. – Наказывать! – поддавшись моему настроению, воскликнул Зерацубер Седьмой Штрих.

– Скажите-ка, – вкрадчиво задал я провокационный вопрос, – а какова на вашем Зерацубере самая большая награда, которой удостаивают избранных? – О! – щекотка адвокатской речи так достала меня, что я принялся колотить себя обеими руками. – Самая большая награда, мечта каждого Зерацубера: распыление на частицы, полная нейтронизация, чтобы ни единого электрона… Но это практически невозможно… – Итак, – сделал я свой вывод, – если я правильно вас понял, господин адвокат, то мечта каждого жителя вашей нейтронной звезды – это быть уничтоженным на веки вечные? – Разумеется! Что в этом удивительного? – Видите ли, – сказал я, – на приличных планетах разумные существа мечтают жить долго и счастливо, а за убийство, бывает, приговаривают к пожизненному заключению, поскольку смертная казнь на большинстве планет Галактики отменена. – Ох, – вздохнул адвокат. – Мы, зерацуберы, или, как вы нас называете, нейтронники, практически бессмертны. Сгусток нейтронов, если он расположен в недрах нейтронной звезды, может существовать вечно – во всяком случае, пока существует Вселенная. Ну, проживешь миллиард лет, и так надоедает… Так хочется уничтожения! Но это невозможно. Как может один нейтронник уничтожить другого, если даже самой природе это не по силам? Иногда просишь приятеля: ну попробуй, давай соорудим ядерный канал, направим электронный пучок… Обычно ничего не получается. Но иногда возникают благоприятные условия, и кому-то из счастливчиков удается покинуть этот мир. Тогда его убийцу, естественно, судят и присуждают, скажем, к почетному званию приват-доцента… Это в самом простом случае.

– Понятно, – произнес я задумчиво. – А что мне будет, если я явлюсь на ваш Зерацубер и уничтожу весь верхний цивилизационный слой? – О! – щекотка адвоката была полна экстаза. – Вас присудили бы к высшей мере! Может, даже сделали бы руководителем всей нашей Академии! Я мог бы быть вашим адвокатом, кстати говоря. Но неужели у вас есть способ совершить то, о чем вы говорите? – Нет, – признался я после короткого раздумья. Действительно, откуда у простого эксперта по безумным изобретениям такие возможности? Ведь чтобы снять слой с нейтронной звезды, нужна такая энергия, какую вряд ли вырабатывают за год все энергостанции Солнечной системы! – Жаль, – сказал адвокат и продолжил с неожиданным воодушевлением. – Но ведь вы сумели разделаться с Зерацубером Восемнадцатым Три Штриха! Почему бы вам не сделать этого, например, со мной? Конечно, второго убийства мои соплеменники вам точно не простят и обязательно приговорят к пожизненной должности декана исторического факультета Главного университета Зерацубера. Но если вы считаете, что такое наказание вас устроит…

– Не думаю, – сказал я. – Плохо представляю, как бы я стал преподавать студентам, которых не смогу увидеть даже в микроскоп. – Жаль, – повторил адвокат и неожиданно заговорил настолько сухим и официальным тоном, что у меня в голове даже чесаться перестало. – Итак, Иона Шекет, суд только что состоялся и вынес свой вердикт. Мое слово защитника было, конечно, принято во внимание, тем не менее, избежать наказания не удалось. Вы приговариаетесь к почетному званию заслуженного эксперта Академии наук Зерацубера. К исполнению обязанностей можете приступить в любое угодное для вас время. На этом мои обязанности считаются исчерпанными, и я прерываю диалог. – Погодите! – воскликнул я, но было поздно: щекотка прекратилась полностью, адвокат Зерацубер Седьмой Штрих исчез из моего сознания. Как и сорок минут назад, я сидел на диване в своем кабинете на Церере, но теперь я ощущал себя не убийцей, а благодетелем. Что до нового звания, то не думаю, что меня оно могло отяготить. В конце концов, разве я не был почетным членом десятка других Академий и доктором самых разнообразных наук? Я вздохнул, отер со лба пот и поблагодарил небо за то, что родился человеком, а не нейтронником, вынужденным жить столько, сколько существует Вселенная.

СПАСИТЕЛЬ ВСЕЛЕННОЙ

Память – странная штука. Думаешь, бывало, о чем-то, и вдруг из так называемой глубины подсознания всплывает воспоминание, которое тебе в данный момент совершенно ни к чему. А в иной момент и хочешь вспомнить, что было, к примеру, надето на моей бывшей жене в тот момент, когда она сражалась с бигурами на Аклоне-5… И не вспоминается. Это я к тому говорю, что диктуя как-то компьютеру рассказ об удивительных приключених, случившиеся со мной во время последнего отпуска на Земле, я совершенно неожиданно вспомнил Чипакутра Экива. Ну зачем, скажите на милость, мне нужно было вспоминать этого заносчивого типа, возможно, даже гения, но все-таки очень неприятную личность? Однако ухмыляющиеся физиономии Экивы так и стояли перед глазами, мешая сосредоточиться, и я сказал компьютеру: – Погоди-ка… На чем мы остановились? На том, как сержант Фрумкин придумал для меня новое наказание? Запомни этот момент, мы вернемся к нему позже. Я тут вспомнил одного типа, и пока не забыл, давай-ка запишем… – Эти люди, – заявил компьютер, – так непостоянны. А Шекет так и вовсе не способен сосредоточиться даже на полчаса. Я пропустил этот выпад мимо ушей, поскольку хорошо знал характер своего компьютера.

– Готов? – спросил я.

– Ну, – нетерпеливо сказал компьютер.

– Чипакутр Экив был рожден на Иштихе-2, – начал я, – и это уже говорит о многом. У них там все двоится, поскольку в недрах Ио находится небольшая черная дыра, искажающая силовые линии пространства-времени. Очень интересно для экскурсантов, но для коренных жителей – источник неприятностей. Если они строят город, то точно такой же появляется сам по себе на противоположной стороне планеты. Когда рождается младенец, у него непременно будут либо две головы, либо два туловища, либо сам он раздваивается и живет как бы двумя жизнями сразу. Так вот, Чипакутр Экив обладал двумя физиономиями на одной голове, и зрелище это было настолько непривычным, что даже я, много чего повидавший на белом свете, пришел в смятение, когда этот тип явился ко мне на прием и заявил, что сделал гениальное изобретение.

Работал я в то время в Институте безумных изобретений, именно к нам являлись изобретатели со всей Галактики после того, как их прогоняли из правительственного Комитета. – Я изложу, а вы слушайте, – сказал Чипакутр Экив, и я, еще не придя в себя от изумления, спросил: – Кого из вас слушать? Дело в том, что оба рта посетителя говорили одновременно, и хотя сказанные слова были одними и теми же, звучали они не одновременно, что создавало очень неприятное ощущение эха. – Я здесь один, – недовольно сказал Чипакутр Экив обоими ртами, причем один рот скривился в усмешке, а другой мило улыбнулся, будто девица, которой сказали, что она очень похожа на свою покойную бабушку. – Я веду запись беседы, – сухо сказал я, – и звуковая интерференция, создаваемая вами, не способствует качеству… Четыре глаза Чипакутра Экива уставились на меня – два со злостью, два – с недоумением, но мозг-то у посетителя был один, и принятое им решение все-таки обладало определенной логикой, а не шизофренической раздвоенностью. – Излагать суть изобретения будет мое левое лицо, – заявил посетитель, – а отвечать на ваши вопросы – правое. Устроит? – Безусловно, – поспешно согласился я. – Замечательно, – сказал левый рот, в то время как правый демонстративно поджал губы. – Итак, речь пойдет о том, что в недалеком будущем нашу Вселенную ожидают неприятные времена. Если говорить точно – то катастрофа. – Вот как? – я не смог сдержать саркастической усмешки. С подобными типами я уже встречался. Размышлять они могут только о мироздании в целом, а сами не отличают метеор от метеорита. – И сколько же нам осталось? – Восемнадцать месяцев, – сообщил правый рот, в то время как левый застыл, выставив на обозрение сотню маленьких зубов .

– Значит, я еще успею получить отпуск и устроить свои дела, -

констатировал я. – Но если Вселенную ожидает катастрофа, то зачем вы хотите

получить патент на изобретение? Ведь оно все равно никому не понадобится!

– Мое изобретение, – сказал левый рот, – поможет избежать катастрофы, если

вы изволите, наконец, выслушать меня до конца.

Я молча кивнул и закрыл глаза, чтобы не видеть игры эмоций на обеих физиономиях Чипакутра Экива. – Да будет вам известно, что Вселенная расширяется, – заявил изобретатель таким тоном, будто сам только что обнаружил это удивительное обстоятельство. – Более того, да будет вам известно, что расширение это замедляется и может в конце концов смениться сжатием. – Это известно уже больше ста лет, – не удержался я от замечания. – Расширение сменится сжатием примерно через тридцать миллиардов лет. – Чушь! – воскликнул Чипакутр Экив. – Вселенная расширяется как мяч, в который вдувают воздух. Вы были ребенком, Шекет? Подозреваю, что да. Вы надували воздушный шар? Тогда вы знаете, что сначала дело идет легко, и шар раздувается на глазах. Но потом становится все труднее вдувать новую порцию воздуха и наконец… Что наконец, Шекет? Я открыл глаза и увидел, что Чипакутр Экив замер в ожидании ответа. Оба его рта расплылись в презрительной ухмылке – он воображал, что я не смогу ответить!

– Возможны два варианта, – сказал я. – Первый: вы перестаете вдувать воздух, и шар постепенно сжимается. Второй: вы продолжаете, и шар в конце концов лопается. – Вы не так глупы, каким кажетесь, – пробормотали оба рта. – Да, – признал я. – Мне все это говорят. Но вы меня заинтересовали! Вы полагаете, что наша Вселенная может лопнуть, будто воздушный шарик? – Конечно! Это очевидно! Вы же сами признали: расширение все время замедляется. Значит, оно или сменится сжатием – через десятки миллиардов лет, или… Все лопнет, Шекет! И произойдет это гораздо быстрее, по моим расчетам – лет через сто или сто двадцать. Вы-то столько не проживете, но ваши дети… – У меня нет детей, – сказал я. – Предусмотрительно, – похватил Чипакутр Экив. – Тогда подумайте о племянниках и остальном человечестве, не говоря о разумных существах с иных планет – например, обо мне! – Подумал, – сказал я, – и мне ужасно жаль, что Вселенная вот-вот лопнет. Но что я могу сделать? – Дать патент на мое изобретение, и я спасу Вселенную! Конечно, как я не догадался? А если я откажу в патенте, то пусть Вселенная лопается? Все изобретатели – ужасные эгоисты, бумажка в руке для них важнее звезд в небе.

– Оставьте описание патента, – предложил я, – и приходите завтра, я сообщу

свое заключение.

– Нет, – твердо заявил Чипакутр Экив, скорчив обе физиономии в страшных гримасах. – Сейчас! Я не могу доверить столь ценные материалы… Пришлось согласиться – а как бы вы поступили на моем месте? К тому же, мне хотелось знать, что произойдет со Вселенной, когда она лопнет. И знаете, то, что продемонстрировал мне Чипакутр Экив, впечатлило. Изобретатель использовал старый, как век, метод виртуальной реальности – иными словами, погрузил меня в свой компьютер, я даже и воспротивиться не успел. Что-то хрюкнуло, щелкнуло, и я ощутил себя Вселенной – не более, не менее. Пренеприятное ощущение, должен признать. Вы можете представить себя воздушным шариком, в который надувают воздух? Ну так это цветочки по сравнению со Вселенной, в которой возникает и расширяется новое пространство. Какая-то сила растаскивала меня в разные стороны, и я чувствовал, что вот-вот… нет, не лопну, это была бы слишком легкая смерть! Я стану другим, не буду больше самим собой, и все мои внутренние органы – все эти печенки-селезенки – заживут своей жизнью в другом пространстве, а из мозга моего понаделают пончиков, и кто-то будет их есть, ухмыляясь и думая о том, что был, дескать, такой Иона Шекет, да вот лопнул, и туда ему, сами понимаете, дорога… Мог я пережить такое?

Когда Чипакутр Экив выпустил меня из своего компьютера, я с трудом пришел в себя, выпил холодного пива – посетителю, конечно, не предложил, для аборигенов Иштихи-2 пиво все равно, что для нас серная кислота – и сказал, не узнавая собственного голоса: – Ваше предложение! – Давно бы так, – скривились губы у левого лица, а правое стало таким важным, будто речь шла не более и не менее, как о спасении Вселенной. Собственно, так ведь и было! – Проще всего объяснить суть моей технологии, – сказал левый рот Чипакутра Экива, в то время как правый ухмылялся, показывая собственное превосходство, – с помощью виртуальной технологии. – Нет! – твердо сказал я. – С меня достаточно демонстрационного показа. Излагайте теорию.

И Чипакутр Экив изложил: левый рот произносил заученный текст, а правый отвечал на мои вопросы, которых было, конечно, великое множество. Если вкратце, то Чипакутр Экив изобрел машину для отсасывания пространства из нашей Вселенной. Как если бы вы надували шарик, а в это время ваш приятель выпускал из шарика воздух, проделав в нем маленькое отверстие. Вселенная перестала бы расширяться, галактики застыли бы на месте, и все стало бы хорошо – навсегда, вечно. И все бы ничего, но вот что меня смутило в предложении Чипакутра Экива: оказывается, единственными разумными существами, способными работать с приборами Чипакутра Экива, были аборигены Иштихи-2, планеты – родины Чипакутра Экива. В общем, без моего клиента и его сородичей Вселенной не жить. И если я выдам патент, раса Чипакутра Экива заберет себе такую власть – не над Вселенной, а над всеми остальными цивилизациями, жизнь которых окажется в зависимости от жителей Иштихи-2! – перед которой тирания Чингиз-хана или Сталина окажется милой прогулкой по холмам истории. А если я откажу в патенте, Вселенная лопнет, и произойдет это всего через какую-то сотню лет!

Хороша была дилемма, не правда ли? И как бы вы поступили на моем месте? Решать, между прочим, нужно было в считанные секунды, обе физиономии Чипакутра Экива превратились в злые маски, а терпение грозило вот-вот лопнуть, предварив участь Вселенной.

– А вы успеете изготовить вашу аппаратуру для отсасывания пространства? -

спросил я, чтобы выиграть время.

– Да, – нетерпеливо сказал Чипакутр Экив, – если вы немедленно выдадите

патент.

– Хорошо, – согласился я, и обе морды изобретателя озарились радостными

улыбками. – Но по нашим условиям вы должны будете изготовить и

продемонстрировать опытный образец.

– Да-да, – сказал Чипакутр Экив. – Пожалуйста, какие проблемы?

– Никаких, – пробормотал я, и минуту спустя вожделенное удостоверение

оказалось введенным в компьютер Института безумных изобретений. Чипакутр Экив

на радостях даже забыл попрощаться. Я лишь успел крикнуть ему вслед:

– Имейте в виду! Без опытной демонстрации патент недействителен!

– Да! Да! – воскликнули оба рта, и Чипакутр Экив навсегда исчез из моего

поля зрения.

Я облегченно вздохнул и подумал, что именно обо мне, Ионе Шекете, благодарные потомки будут вспоминать как о спасителе Вселенной. Ведь для того, чтобы продемонстрировать действие аппаратуры, Чипакутру Экиву придется сначала создать аналог нашей Вселенной, дождаться, пока в его изделии возникнут недопустимые напряжения… Пусть потрудится. А я тем временем разберусь в том, действительно ли нашей родной Вселенной угрожает скорая гибель. У меня, в конце концов, есть знакомства в мире духов, а им известно гораздо больше, чем нам, простым смертным.

ВО ВСЕХ МИРАХ

Годы моей работы в Институте безумных изобретений я вспоминаю с ностальгией – это было светлое время, когда я узнавал много нового, часто странного, иногда глупого, но всегда интересного. Конечно, клиент попадался разный – изобретатели вообще существа сложные, особенно те из них, кто принадлежал к цивилизациям негуманоидного типа. Чего стоит один Бурбакис с его планетами, каждая из которых была действительно плодом безумной фантазии! Хорошее было время, я еще расскажу о нем немало историй. А ушел я из Института не по своей воле – руководство обвинило меня в превышении полномочий, хотя, как мне казалось, я ни сном, ни духом не предполагал, что поступаю не так, как требуют служебные предписания. Впрочем, по порядку.

Я уже привык к тому, что Пук Дан Шай, главный врач Галактической психиатрической клиники на Альтрогенибе, звонил мне в начале рабочего дня и сообщал о том, что очередной его пациент изобрел нечто такое… такое… Тут добрый Пук Дан Шай начинал заикаться от восторга, и мне приходилось бросать все дела, мчаться на Альтрогениб и разбираться в ситуации. Обычно восторги врача оказывались преувеличенными, но несколько случаев (я уже рассказывал о них в своих мемуарах) были действительно весьма примечательны. Поэтому я не удивился, когда Пук Дан Шай появился в поле моего стереовизора и, тряся многочисленными конечностями, возопил: – Шекет, умоляю, скорее! Мы потеряем или изобретение, или пациента! Я знал, что спорить с Пук Дан Шаем так же бессмысленно, как пытаться остановить разбегание галактик. Пришлось отложить отчет и лететь на Альтрогениб. Через два часа пустого времяпрепровождения в нуль-пространстве я оказался на посадочном поле клиники, и врач встретил меня словами: – Это изобретение перевернет мир! – Только этого еще не хватало, – возмутился я. Пациент, к которому привел меня Пук Дан Шай, представлял собой столик на гнутых ножках, на котором стоял большой граммофон производства примерно начала двадцатого века. Из рупора граммофона лились чистые звуки странной мелодии. Я обернулся к Пук Дан Шаю: – Что с переводом? Я не понимаю языков музыкалоидных цивилизаций – мне в детстве на ухо наступил медведь. Пук Дан Шай быстрым движением воткнул мне в мочку уха иглу-переводчик, и я услышал:

– Какое счастье, что вы посетили меня, господа! Я изобрел, наконец, способ совмещения видимого со слышимым, и мне осталось совсем немного, чтобы совместить слышимое с осязаемым. Если вы потерпите две-три минуты… И сразу, без перехода: – Ваше величество, я ваш преданный слуга, сегодня же я выполню ваше поручение, и вы получите полную информацию. И тут же: – Доклад, который я вам прочитаю, уважаемые слушатели, касается принципов перемещения между параллельными пространствами с различно расположенными симметриями… – У вашего пациента, видимо, классический случай галактической шизофрении, – сказал я, вытаскивая переводчика из мочки уха. – Он ощущает себя то собой, то каким-то слугой короля, то докладчиком на конгрессе… – Да, – кивнул Пук Дан Шай, – именно такой диагноз поставили бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу мои коллеги в центре обследований. На самом деле все гораздо сложнее. Именно поэтому я вызвал вас, Шекет, а не своих коллег-психиатров.

– Видите ли, – продолжал главный врач, немного успокоившись и отведя меня в сторону от дрыгавшего ногами и извергавшего мелодии столика, – Соль-Си-До-Фа-диез уникален, поскольку, единственный из известных мне разумных существ, живет одновременно в четырех различных мирах. Физически он существует в нашем мире – вы можете в этом убедиться, подойдя и потрогав поверхность Соль-Си-До-Фа-диеза своими руками. Но видит пациент вовсе не наш мир, а какой-то другой. Слышит он при этом звуки из третьего мира, а осязает своими присосками мир совсем уже четвертый. Это само по себе способно доставить массу неудобств – представьте, что вы живете в одном месте, видите другое, слышите третье, а ощущаете четвертое! Но у Соль-Си-До-Фа-диеза ситуация еще сложнее и неприятнее – миры его сознания меняются местами чуть ли не каждые пять минут! Сейчас он, к примеру, видит то, что происходит в какой-то, скажем, Вселенной номер 1, слышит то, что делается во Вселенной номер 2, а ощущает происходящее во Вселенной номер 3. Через минуту он видит Вселенную-2, слышит Вселенную-3, а ощущает Вселенную-1.

– Кошмар! – искренне посочувствовал я бедняге Соль-Си-До-Фа-диезу. – И что, все эти Вселенные реальны? Они не являются плодом его больного воображения? – У Соль-Си-До-Фа-диеза вообще нет воображения, Шекет! Он сообщает только то, что доступно органам его чувств. Психически Соль-Си-До-Фа-диез совершенно здоров, и я, вообще говоря, должен его выписать. Я так и сделаю, но хочу, чтобы вы сначала с ним пообщались, потому что… Видите ли, Шекет, он сделал великое изобретение! – Как же я буду общаться с вашим пациентом, если он видит, как вы сказали, Вселенную-2, а слышит Вселенную-3? – Только мысленно! Только через аппарат для лечения шизофрении, который позволяет общаться с пациентами на эмоциональном уровне. Идемте сюда… И Пук Дан Шай ввел меня в маленькую кабинку, из которой можно было наблюдать за тем, как Соль-Си-До-Фа-диез, перебирая ногами на манер арабского скакуна, бродил по палате, то и дело натыкаясь на препятствия, которые, судя по всему, существовали вовсе не в нашем мире, а в каком-то другом. Нацепив мне на виски датчики-присоски очень старой модели, Пук Дан Шай сказал:

– Задавайте вопросы.

И я мгновенно оказался в океане звуков – это были симфонии, наложенные на сонаты с примесью фортепьянных концертов и переложений для гитары. Щелчок, и все эти мелодии, от которых я сам чуть было не сошел с ума, превратились в обычную речь, сбивчивую, правда, но вполне разумную: – Шекет, как хорошо, что Институт все-таки заинтересовался моим изобретением! Вам откроются новые миры! Как хорошо, что вы увидите холмы Иссазара… – Должно быть, вам очень трудно жить, – осторожно заметил я. – Если видеть одно, слышать другое, а осязать третье… – Очень трудно, очень! Я вижу мир короля Густиара, но совершенно не слышу того, что там происходит. А слышу я все, что делается в мире Аврита, где сейчас происходит совещание по проблеме перекрестных восприятий. – Простите, – сказал я, – я хотел бы знать, в чем состоит заявленное вами безумное изобретение. – Вот его формулировка: "Аппарат для рассортировки визуальных, слуховых и тактильных ощущений". Мой аппарат даст вам всем возможность жить одновременно минимум в четырех мирах. – У нас есть личности, которые воображают, что живут именно так, – заметил я. – Мы называем их шизофрениками и лечим. Кстати, вас здесь пытаются лечить именно от этой болезни. – Я здоров! А вы не понимаете, как это интересно – проживать одновременно четыре жизни. Мой аппарат позволит вам проживать сразу столько жизней, сколько захотите – сто, двести, миллион! Полнота жизни станет необыкновенной! – Как это возможно? – скептически осведомился я. – Три мира – да, я понимаю. Видеть одно, слышать другое, осязать третье. Могу даже добавить обоняние и вкус – четвертый и пятый миры. Но миллион… – Именно миллион! Я использовал ваш, Шекет, принцип дробления во времени. Каждое мгновение вы ощущаете один из миров, в следующее мгновение – другой, потом – третий. И все это складывается последовательно, и вы одновременно ощущаете все миры…