Текст книги "Цена посвящения: Серый Ангел"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава девятая. «Господь, храни моих друзей!»

Ланселот

Злобин пил горячий кофе и щурился от удовольствия, вспоминая только что закончившийся допрос.

Вопросов после него осталась масса, но Злобина интересовал лишь один: кто кого держит на крючке – Самсонов охранника или Шевцов шефа.

В самое ближайшее время вопрос мог проясниться весьма кардинальным образом. Либо Самсонов отправит малой скоростью вниз по Москве-реке охранника, фактически подставившего его прокуратуре, либо Шевцов всадит что-нибудь острое в поросячий бок шефа. Без трупа тут не обойдется, понимал Злобин, не те нынче нравы. А два трупа – это уже цепочка. Из которой легко сковать цепь для этапника.

Дверь без стука распахнулась, и на пороге возник сам Григорий Валерианович Груздь. По-хозяйски вошел в кабинет.

– Андрей Ильич, смотрю, совсем обжился. Может, останешься?

– Как начальство прикажет. – Злобин отставил чашку.

Стулья и кресла явно не подходили к размерам Груздя, и он, повозившись, устроил зад на рабочем столе отсутствующего Коли.

– А где этот орелик? – спросил он, указав на пустующее кресло.

– На выезде. Двойное убийство. Вохровцев положили.

– А, я уже в курсе. – Груздь продолжал держать на лице улыбку, но глазки буквально ели Злобина. – Вот в чем не в курсе, так это как у тебя дела. Продвигаются? Слыхал краем уха, ты уже допросы проводишь.

– Дело по Мещерякову принял к производству.

– Это для меня новость, – насупился Груздь.

– Постановление утвердил зам генерального, к нему все претензии.

– Но с твоей же подачи, Андрей Ильич.

Злобин кивнул и отхлебнул кофе. Сознательно не шел на контакт. Ни оправдываться, ни отчитываться в своих действиях не собирался. И Груздь это почувствовал.

– А хозяйство здесь – мое. Меня за него и спросят. Нехорошо так, Андрей Ильич. – Он укоризненно покачал головой. – Мог бы и поделиться информашкой. Вдруг какая недоработка всплыла? Мне за нее арбуз закатят. – Он шлепнул себя по внушительному заду. – А я и не буду знать за что.

– Напротив, Григорий Валерианович, можешь гордиться молодежью. Твой Валентин Шаповалов столько накопал, что я после него только крохи добираю.

– Даже так? – с сомнением протянул Груздь. – А мне докладывал, что дело плевое, закрывать его надо.

– Часа за два до отстранения? – как бы невзначай спросил Злобин.

– Да поболее! – махнул рукой Груздь. – Городские нагрянули в семь. А он у меня был около четырех. Вот так у нас. Вроде сам сажаешь, а не прошло и часа – как по твою душу пришли. «Трех часов», – мысленно поправил Злобин, но вслух ничего говорить не стал.

Молчание Злобина Груздя явно не веселило.

Он попробовал поиграть в молчанку, но быстро сдался.

– Пока я в суде, на трупах да на совещании был, новостей о Вальке не поступало?

– Нет.

– Не знаю, что и думать, – тяжко вздохнул Груздь. – Но розыск-то идет?

– Идет.

– Под твоим руководством. – Он попробовал сбить Злобина, намекнув на вероятную ответственность за ход и результаты розыска.

– Ознакомься, чтобы быть в курсе. – Злобин протянул Груздю бланк.

«Я, Злобин А.И., прокурор третьего отдела Управления Генпрокуратуры по надзору за исполнением законов в органах предварительного следствия прокуратуры, в соответствии со статьей 126 УПК РФ установил, что 15 сентября 1998 года поступила информация об исчезновении Шаповалова В.С., следователя Останкинской прокуратуры, при обстоятельствах, дающих достаточное основание предполагать насильственную смерть, связанную с исполнением Шаповаловым своих служебных обязанностей… —

Груздь осекся. Сглотнул слюну и продолжил:

Постановил возбудить уголовное дело по признакам статьи 105 УК РФ, о чем сообщить и. о. прокурора Останкинской прокуратуры Груздю Г.В. Дело принять к своему производству».

– Это что? – Он потряс бланком.

– Постановление о возбуждении уголовного дела, – ответил Злобин.

– Это-то я вижу! А дальше – что? Злобин промолчал.

– Ну ты, Андрей Ильич, хоть поделись-то версиями, что ли. Надо же держать меня в курсе. На моей земле геройствуешь, в моих кабинетах кофе пьешь, свидетелей по моим делам тягаешь… А я как дуб. – Он постучал костяшками по столу. – Не по-людски это как-то. «Больно жидко разводишь», – подумал Злобин.

В дверь постучали.

– Разрешите? – Вошел фельдъегерь. – Мне к Злобину Андрею Ильичу.

– Это я. – Злобин отставил кружку, предъявил молодому лейтенанту корочки.

Тот сначала внимательно изучил удостоверение, сверил фотографию с внешностью Злобина, удовлетворенно кивнул. Раскрыл портфель, выложил на стол пакет.

– Вам. Распишитесь.

Злобин проставил закорючку в бланке «сопроводиловки», посмотрел адрес отправителя и сразу же вспорол плотную бумагу конверта. Внутри лежал один машинописный листок. Злобин пробежал текст глазами.

Графологическая экспертиза, которую он срочно заказал, подтверждала, что подпись Мещерякова на договоре, который передала ему Юлия Варавина, поддельная. Качественно выполненная подделка.

Злобин достал из сейфа большой конверт, плотно набитый бумагами, вложил в него полученный листок, сделал дополнительную запись в описи. Заклеил конверт и шлепнул сверху печать.

– Назад, пожалуйста. – Он протянул пакет фельдъегерю.

Тот дал на подпись новый сопроводительный лист, приштамповал его к конверту, сунул в портфель.

– До свидания, – не по уставу попрощался он, правда, коснувшись пальцами козырька фуражки.

Груздь наблюдал за всей процедурой, тяжело и сипло дыша. Едва фельдъегерь вышел, он спросил:

– Разбор полетов будет в УСБ – я правильно понял?

– Не мне решать. До окончания работы – никаких комментариев.

– Отношения не сложились, – тяжелым голосом констатировал Груздь.

Выждал немного и, грузно топая, выплыл из кабинета.

Злобин оставался один недолго. Через минут десять в кабинет влетел Колька, таща на прицепе высокого парня спортивного вида. Парня он оставил у дверей, а сам в момент оказался у стола Злобина. Перегнулся, зашептал прямо в ухо:

– Андрей Ильич, по секрету скажите: Витьке ничего, кроме патронов, не вешают?

Злобин от удивления не смог слова сказать, пришлось просто отрицательно помотать головой.

– Прелестно! – Колька повернулся. – Спартак, поди сюда.

Парень неуверенно переступал ногами, обутыми в гигантские кроссовки.

– Давай, что ты жмешься, – поторопил его Колька. – И так все на свете проспал.

Спартак встал перед столом Злобина. Вблизи роста оказался баскетбольного, пришлось смотреть на него, высоко задрав голову.

– Колись. – Колька без церемоний ткнул его в бок.

– Ну, эта… – начал Спартак. – Получается, типа, патроны мои.

– Не понял? – опешил Злобин. – Слушай, каланча, ты сел бы! Голова отвалится на тебя смотреть.

Спартак покорно опустился на стул. И замолчал.

– Он спортсмен-пятиборец, – зачастил за него Колька. – Бег, плавание, кони разные… И главное – пулевая стрельба.

Спартак кивнул.

– Когда мы порнушечную студию накрыли, Спартака до кучи замели как охранника, – продолжил за него Колька. – Но он там первый день работал, Витька его из числа подозреваемых быстро вычеркнул. А обыски на дому у всех проводили. У кого что надыбали, а у Спартака – патроны. Изъяли, но дело возбуждать не стали. Он божился принести лицензию на оружие. Про…л ее куда-то. – По ходу речи он отвесил Спартаку легкий подзатыльник, который тот с покорностью принял. – И бумагу от спортобщества, что патроны этой серии ему выдавались для тренировок.

– Так было дело? – спросил Злобин.

– Ну, – кивнул Спартак.

– Когда принес, Валька ему под расписку патроны выдал. – Он опять шлепнул спортсмена по макушке. – Вытаскивай бумагу.

Спартак полез в карман, достал мятый листок.

– И вот еще. – Поверх бумажки он положил две коробочки с револьверными патронами.

– Видите, специальные. На срезе выемка, а не острие, как у обычных.

– Чтобы в мишени не просечка, а дырка получалась, – неожиданно ожил Спартак.

– Да молчи ты, тормоз! – зашипел на него Колька. – Из-за тебя человека чуть с дерьмом не съели. Делай вам потом доброе дело. Надо было закрыть тебя в камере, пока бумага из спортобщества не придет и лицензию не восстановят.

– Бумажка от спортобщества где? – спросил Злобин.

– Вот. – Колька выложил на стол как туза письмо на бланке спортобщества «Спартак». – Номер серии совпадает с этими патронами и с теми, что Валька указал в расписке.

– А с теми, что изъяты из сейфа?

– А какое нам до них дело? – хитро усмехнулся Колька. – Наши, то есть Валькины, вот они. А те? Может, их городские с собой принесли!

– И ты в это веришь? – усмехнулся Злобин, до него уже начал доходить виртуозный трюк, проделанный Колькой.

Лишь далекие от юриспруденции люди считают: закон что дышло, крути его, как душа пожелает. На самом деле закон требует максимальной точности и недвусмысленности, иначе очень быстро узнаешь, что не дубовое дышло он, а острый меч. Изъяли и описали у Шаповалова патроны, фигурировавшие в деле, – значит, отвечать он должен именно за них, а не за все, выпущенные в России за последние десять лет. Расписка в получении и патроны, принесенные сейчас Спартаком, снимали с Шаповалова все обвинения. Более того, это порождало такой сонм вопросов, что проверяющим проще будет спустить дело на тормозах. Иначе придется отрабатывать версию, что патроны кто-то подбросил; проводить экспертизу замка на сейфе; снимать показания со всех, имевших допуск в помещение, – и так далее до бесконечности. Такой организуется бардак, что на прокуратуру можно смело вешать замок, все равно ни жизни, ни работы не будет.

Злобин невольно поднял глаза к потолку. Вполне возможно, что тщательный обыск обнаружит там жучки. Чьи, кто установил, с какой целью? Опять вопросы. На которые никто не даст ответа.

– Я верю своим глазам, – солидно, явно кося под Груздя, произнес Колька. – А они видят патроны в искомом количестве, номера соответствующие и расписку в получении, написанную почерком Вали. Спартак больше одной закорючки писать не умеет, вот Валька за него все и написал. Спартак только подпись поставил. Этот, – он изготовился дать новый подзатыльник, но передумал, – расписку в такую задницу засунул, что вдвоем еле нашли! Всю квартиру перерыли.

– Почему Шаповалов сразу не предъявил свой экземпляр?

– Черт его знает, – пожал плечами Колька. – Может, задевал его куда. А может, поиграть решил. «Скорее последнее, – решил Злобин. – Крутил собственное расследование и, конечно же, хотел знать, кто из коллег крышует Самсонова».

Злобин перевел взгляд со Спартака на раскрасневшегося Кольку. Потом задал вопрос таким образом, что после него дело хоронилось окончательно и бесповоротно:

– Все произошло в этом кабинете, в твоем присутствии, – Злобин, как в шпаргалку, бросил взгляд в расписку, – двенадцатого числа, так, Николай?

– Истинная правда! – Коля клятвенно приложил ладонь к груди. – Своими глазами видел, как Валька передавал патроны и писал расписку.

– Спартак?

– Ну, эта… После тренировки зашел, – начал было Спартак.

– Число какое было, тормоз? – насел на него Коля.

– Я че, помню? У меня каждый день тренировки. – Спартак втянул голову в плечи и приготовился получить очередную затрещину.

– А здесь что написано? – Коля ткнул в бумажку.

– Двенадцать. О! – сам удивился Спартак. – Значит, двенадцатого и было.

– Вот она, спортивная гордость страны! – погладил его по макушке Коля. Злобин спрятал улыбку.

– Так, спортсмен, марш вон за тот стол и пиши все, что здесь говорил, – скомандовал он. – Своими словами, как сможешь.

– В городской умрут от хохота, он же в слове из пяти букв восемь ошибок делает. А про запятые даже не знает, – прошептал, давясь от смеха, Коля.

– Боюсь, им там не до смеха будет. Спартак уселся за стол и принялся потеть, водя ручкой по бумаге.

Злобин поманил Колю, тот опять перегнулся через стол.

– Ты откуда серию узнал, нахалюга? – одними губами прошептал он.

– Так шмон при мне же был, – так же тихо ответил Коля. – А память зрительная у меня, как фотоаппарат «Кодак».

– Расписка не фуфло? – продолжил допрос Злобин.

– Клянусь! Валька при мне ему впарил расписку, когда постановление по Спартаку выносил. Патроны оставил на хранение, операм же передавать ничего нельзя, они их быстро кому-нибудь впарят. Тормозу этому сказал: принесешь бумаги – отдам. А он сопли жует до сих пор.

– Ты с парного убийства сразу к нему полетел? Колька кивнул.

– Молодец! – Мысль о жучках в потолке почему-то прочно засела в голове Злобина. Он понизил голос до едва слышного шепота. – Откуда патроны?

– Слава богу, в спортобществе всю серию расстрелять не успели, – так же тихо ответил Коля. – А этот идиот непуганый опять целую коробку домой принес. Представляете? – Он оглянулся на сопящего над бумагой Спартака. – Я как увидел, чуть до потолка не подпрыгнул. Повезло, просто повезло.

– Это Вальке с другом повезло, – подмигнул ему Злобин.

Колька зарумянился и отвел глаза.

– Возьмешь каракули и автора – и дуй в городскую, в сорок седьмой кабинет, – зашептал Злобин. – По дороге поработай с парнем получше. На деталях же качать будут, понял? Сам инициативно не суйся.

Колька старательно кивал в конце каждой его фразы. Злобин решил, что по инерции Колька в ответ на вопрос скажет правду, просто не успеет перестроиться и заюлить.

– Откуда ветер дует, знаешь? – без паузы спросил он.

Коля лишь на долю секунды промедлил, потом кивнул.

– Кто навел проверку? – уточнил Злобин.

Коля поднес раскрытые ладони к лицу, изображая тяжелую морду Груздя. Даже глаза умудрился сделать пуговичными.

– Я давно подозревал, что у него дубликаты ключей и печатей есть, – горячо зашептал Колька. – Кто-то негласно шмонал сейфы, я Вальке постоянно говорил. Дурак, не верил.

Злобин вспомнил, как тяжко обиделся Груздь, когда увидел, что фельдъегерь увозит все, наработанное Злобиным за день.

Злобин прислушался к себе. Совесть молчала, свернувшись волчонком где-то глубоко внутри. По здравом размышлении, Валька Шаповалов максимум нарывался на выговор, и то если бы попал под горячую руку.

В своей прокуратуре Злобин тоже периодически устраивал шмон по сейфам, но делал это открыто. Найди он патроны, отодрал бы следака до потери пульса и погнал бы рысью за таким Спартаком, чтобы все бумажки в зубах принес. Но натравить на парня инспекцию из вышестоящей организации, а потом якобы скрепя сердце отстранить от работы – к такому надо долго готовиться. Чуть ли не с детства. Или иметь на то солидные мотивы, кроме подлой натуры.

На боку у Злобина запиликал мобильный. Он отстранил от себя Кольку, все еще лежащего животом на столе. Включил связь.

– Да, слушаю. Не представляйся. – По номеру на определителе он уже знал, что звонит Барышников.

– Я еду к тебе. Выходи на проспект. Сможешь? – В голосе Барышникова явно слышалась тревога.

– Да. Что стряслось?

– Даже еще сам не понял, хорошо это или плохо, Ильич. Но след пошел. Нашего мальчика след, понял? В Москве он. На своей земле где-то. Подробности при встрече.

Глава десятая. Враги друзей и друзья врагов

Старые львы

Срочно

т. Салину В.Н.

Объект «Ланселот» покинул адрес в 18.45. Зафиксирована встреча с объектом «Миша», прибывшим на машине «шкода-фелиция» (гос. № У 873 МО). Совместно отправились к адресу «Парашютиста», совершили объезд дома, не выходя из машины. «Мишей» получена оперативная информация о краже барсетки, совершенной вечером 15 числа устойчивой преступной группой из трех человек в бильярдной «Лиана». Согласно данным из агентурных источников члены УПГ пытались реализовать похищенное, в число чего входил паспорт на имя Шаповалова.

Принято решение реализовать данную информацию, используя розыскные возможности «чеченской» ОПГ.

Наблюдение продолжаю.

Владислав

Ланселот

Барышников вырулил на Шереметевскую улицу, ворчливым голосом продолжил:

– Нет, как профессионал я тебя понимаю, Андрей Ильич. Тянешь дело, а места, где дед из окна сиганул, еще в глаза не видел. Ну и что ты там за пять минут высмотрел? Дерево, окно, подъезды на другую сторону выходят, потому и хряка этого, Самсонова, с его волкодавом никто не сопоставил с полетом Мещерякова. Машину они оставили у первого подъезда, там в подвале офис. Все думали, что «мерс» к ним приезжал, вот и не стукнули, когда первичный опрос шел. А Валька Шаповалов копнул глубже. Нашел, как я, охранника того офиса, он свои машины знает, а чужие машинально запоминает. Три семерки в номере, как у Самсонова, даже дебил запомнит. Вот тебе и след. – Он качнул машину вправо, уворачиваясь от рванувшего сзади на обгон «мерседеса». – Блин, еще один дебил на «мерсе»! – проворчал он. – И хорошо, что ты, как Холмс, с лупой раком по газону ползать не начал. Время же, говорю, время! Простынет след, год пацана искать будем.

– Ладно, не скрипи, Михаил. – Злобин вальяжно раскинулся на заднем сиденье. – Прав ты, совесть я профессиональную успокаивал. И еще раз прав, когда говоришь, что события в другом месте кипят.

– Аж булькает, – уже умиротворенно вставил Барышников.

– Откуда такая машина, лучше скажи. – Злобин похлопал по коже сиденья.

– Специально для представительских нужд выбрал. К таким людям едем, ого! К ним без понтов никак нельзя. – Он потеребил галстук на шее. – И я вон как на торжественный вечер в День чекиста вырядился.

Он сменил форму прапорщика-извозчика на вполне приличный костюм, подходящий мелкому клерку или водителю крупного чинуши. Чем в первую минуту поразил Злобина.

– А что я в таком затрапезном виде, ничего? Барышников посмотрел на Злобина в зеркальце. В глазах плескался смех.

– Сойдет, – успокоил он. – Чем непонятней, тем лучше. Короля же играет свита. Вот я и представлю тебя так, что у всех челюсти до колен отвиснут.

Барышников обвел рукой окрестности.

– Ввожу в курс дела. Все, что ты видишь, Ильич, – кабаки, магазины, лавки, и притоны, и Останкинская башня, уверен, тоже – все принадлежит чеченской группировке. Но не из тех абреков, про которых в газетах пишут. А другой, о которой знают только узкие специалисты. Те, нормальные, скажем так, живут тейпами по законам гор. Эти, что Останкино обложили, – другие. Они потомки тех, кто после выселения в места не столь отдаленные слился с криминалитетом и усвоил воровской закон. Смесь получилась жуткая, сам черт ногу сломит. Горское понятие о чести и воровские понятия – коктейль еще тот. Но как-то живут, не жалуются. С одной стороны, «правильные» чеченцы этих на дух не переносят. С другой стороны, через одного – все родственники. Ты хоть что-нибудь понял?

– С трудом. Как с ними общаться-то?

Барышников задумался.

– С достоинством. Они это ценят в себе и уважают в других. Ну и на воровские разводы не попадаться. Этому тебя, надеюсь, учить не надо. Короче, не верь, не бойся и не проси.

Злобин закурил, приспустив стекло.

– Выкинь, Ильич, свой самосад. – Барышников покопался в бардачке. – На, представительские.

Он протянул Злобину пачку «Парламента», предварительно выудив из нее пару сигарет. Одну бросил на панель, другую закурил сам.

– Так, часики сними, – попросил он, достав из внутреннего кармана плоскую коробочку.

– Зачем? – удивился Злобин, но подчинился взгляду Барышникова, стал снимать дешевые «Сейко» – подарок жены.

Барышников открыл коробочку, цокнул языком.

– Век бы на такую красоту любовался! Лепота. Державность и народность. Блестит как золото и весит как чугун, – поерничал он. – Ладно, Для дела ничего не жалко. Носи, Ильич, не занашивай.

Злобин принял из его рук тяжелые, очень дорогие на вид часы. Оказались отечественными, с символикой Генпрокуратуры на циферблате.

– Ручная сборка, штучная работа, – пояснил Барышников. – Такие лично вручает генеральный за особые заслуги. Тебе выдаю авансом, учитывая оперативную необходимость.

– Не слишком много для понтов, Миша? – нахмурился Злобин.

– В самый раз, – успокоил его Барышников. – С такими на руке можешь даже в трусах ходить! Осведомленным людям эти часики скажут больше, чем самая крутая тачка и костюм от Версаче. А я тебя не к дураку везу Злобин застегнул мягкий кожаный ремешок, поболтал кистью, привыкая к часам.

– Теперь слушай диспозицию, Ильич. – Барышников не оглядывался, сосредоточив все внимание на дороге, забитой плотным потоком машин. – По контингенту слух пошел, что трое залетных барсеточников пятнадцатого в районе одиннадцати ночи обули лоха в бильярдной в Лианозове. Мои агентишки сегодня подтвердили, что залетные предлагали на продажу паспорт. Чей, догадался?

– Естественно, Шаповалова. – Злобин глубок ко затянулся «Парламентом», слишком слабым на его вкус. – Мутно это как-то. Сердцем чую, суют нам пустышку.

– Предчувствия к делу не подошьешь, – отозвался Барышников. – След придется отработать. Только я уже не молодой, чтобы бегать кругами. В нашем с тобой возрасте, Ильич, надо руководить! Вот сейчас я одному авторитету задачу нарежу.

– Контакт с авторитетом наверху согласован? – для проформы поинтересовался Злобин.

– А часы я тебе где добыл? Не с генерального же силой снял, – усмехнулся Барышников. – Я бы сам пошел, Ильич. Но расклад не тот будет. Меня полгорода знает как бывшего замначотдела с Лубянки. А ты человек в Москве новый. И если бывший конторский подполковник у тебя за водилу, то, согласись, авторитет в непонятках еще неделю будет сидеть. Еще если часики грамотно засветишь, у него тыква от думок точно треснет.

Он свернул направо, по короткой отвилке подъехал к кафе-избушке. Несмотря на затрапезный вид кафе, на стоянке стояли вполне приличные иномарки. Перед ними прогуливался парень в форме охранника.

– Все, приехали, Ильич!

Барышников развернулся, поставив машину крайней в ряду. До отказа опустил стекло на своей дверце.

К машине подошел охранник, заглянул в салон.

– Не там встали, уважаемые. Эта стоянка только для посетителей.

– А Имран там? – спросил Барышников.

– Какой Имран? – переспросил парень.

– Все, свободен, – отмахнулся от него Барышников.

Парень отошел на пару шагов в сторону, демонстративно достал рацию.

– Так, сейчас номер пробьют, – прокомментировал Барышников.

– А чья у нас машина? – спросил Злобин.

– Обижаешь, из гаража Генеральной. Если сумеют, выяснят, что закреплена лично за Злобиным.

– А эта? – Злобин указал на невзрачного вида «москвичек», припаркованный у забора гаражного кооператива, метрах в ста от них. Капот открыт, у машины возился какой-то мужик приметной внешности.

– Тоже за Злобиным, но уже для других – с неохотой ответил Барышников.

По бревенчатой лестнице кафе быстро сбежал высокий поджарый мужчина. В движениях чувствовалось что-то хищное, агрессивное.

– Вот это уже то, что требовалось, – удовлетворенно кивнул Барышников. – Кто-то из ближних Имрана.

Ближний подошел вплотную, заглянул в салон. Лицо у него было острое, с резко очерченными линиями.

– Что хотели от Имрана? – с ходу спросил он.

– Скажи, что его смотрящий в Лианозове мышей не ловит. Я с ним по делу толкую, а он шашлык трескает и ни черта не врубается. Менять пора.

– Своих меняйте, – отрезал он. – Дальше что?

– На вашем смотрящем мои полномочия кончились. – Барышников указал за спину на Злобина. – Теперь Андрей Ильич будет разговаривать с Имраном.

Остролицый впился взглядом в Злобина.

– О чем хочешь говорить с Имраном?

Злобин промолчал, спокойно выдержав взгляд.

– Ладно, пошли.

Остролицый отступил на шаг.

Барышников шустро выскочил первым, распахнул дверцу со стороны Злобина.

– Прошу, Андрей Ильич.

Стоял он спиной к остролицему, и только Злобин увидел, сколько иронии плещется в глазах Барышникова.

Внутри остро пахло восточными специями и шашлычным чадом.

Сопровождавший оставил Злобина с Барышниковым у входа, сам прошел к дальней кабинке.

Злобин осмотрелся.

Светильники на бревенчатых стенах давали мягкий свет, едва освещая столики под ними. Ярким прямоугольником выделялась стойка бара. Перед ней на высоких табуретах сидели два человека. Подняв головы, они в зеркалах осмотрели вошедших. Из общего зала виднелся вход еще в одно помещение, откуда доносились характерные удары бильярдных шаров. Публика за столиками вполне соответствовала месту. Большая часть – залетные, богатые офисные мальчики с девицами, пришедшие оставить здесь деньги. На их фоне резко выделялись лица с криминальным прошлым и настоящим. Сидели они парами и по трое за столиками, тихо перешептываясь. На вошедших смотрели так, как умеют только уголовники, вскользь и краем глаза.

– Имран тебя знает? – шепотом спросил Злобин.

– Меня здесь не он один знает, – тихо ответил Барышников. – Но целоваться не побегут, не бойся.

Сопровождающий вышел из кабинки, кивнул Злобину, разрешая пройти. Сам отошел к стойке. Барышников уступил дорогу Злобину, предлагая идти первым, даже за локоток поддержал, когда Злобин огибал чей-то чересчур выставленный в проход стул.

В кабинке в одиночестве пожилой мужчина с лицом туберкулезника сосредоточенно хлебал густой мясной отвар из глиняной миски. Одет он был в черный костюм и черную косоворотку, застегнутую под самый кадык. «Минимум три ходки лет по семь каждая, – прикинул в уме Злобин. – Туберкулез на зоне подхватил, а на воле никак не вылечит».

– Здравствуй, Имран. Как здоровье? – первым приветствовал его Барышников.

Имран кольнул его взглядом и процедил:

– Твоими молитвами.

– Андрей Ильич, – представил Злобина Барышников. – Разговор у него к тебе есть.

Имран отложил ложку, вытер блеклые губы салфеткой, кивком указал на стулья перед собой.

Злобин сел боком к стенке, Барышников закрыл собой проход.

С минуту они разглядывали друг друга. Злобин выложил кулаки на стол, и наградные часы Имран просто не мог не заметить. «Давай телись быстрее, хватит авторитет выказывать», – мысленно подогнал его Злобин. Он знал, кем выглядит в глазах Имрана: провинциалом, резко идущим в гору в Москве. С таким лучше задружиться сразу, потом дороже обойдется.

Наконец Имран произнес, обращаясь к Злобину:

– О чем хотели поговорить?

– О залетных барсеточниках.

– Я не занимаюсь такой мелочью. – Имран вновь взял в руку ложку.

– Мне тоже на них наплевать, – продолжил Злобин. – Но так уж сложилось, что ради того, чтобы найти их, я пройду частой гребенкой по всему району. Буду вынужден пройти.

– Ну так идите, что вам мешает? – пробурчал Имран, хлебнув хаш.

– Здравый смысл, – ответил Злобин. – Ради трех человек не стоит ставить на уши весь район.

– Кто такие? – резко спросил Имран.

– Работали по барсеткам в бильярдной в Лианозове, это все, что я знаю.

– И что в той барсетке было? – усмехнулся Имран.

– Документы моего человека.

– А что он сам не пришел?

– Пропал четыре дня назад. Есть подозрения, что убит.

Имран, видимо, вычислил число, оно совпало с днем кражи. Мелкое криминальное баловство приобретало признаки особо тяжкого преступления, совершенного против представителя закона. По лицу скользнула едва заметная тень. «Соображай быстрее, – мысленно подогнал его Злобин. – Еще час-другой – и ни мы, ни ты Мальцов не найдем».

Имран отодвинул тарелку. Словно по сигналу подскочил официант, сноровисто собрал со стола посуду и исчез. Следом подошел тот, что сопровождал гостей, наклонился к уху Имрана что-то долго шептал на незнакомом Злобин языке. Слушая его, Имран не спускал со Злобина пристального взгляда. Кивнул, разрешая помощнику отойти. Медленно достал сигарету и пачки, чиркнул зажигалкой. Из полумрака сразу же высунулась рука официанта, смела пепельницу с одним окурком и поставила на ее место новую.

– Злобин из Калининграда? – выдохнув спросил Имран.

«Слишком быстро пробили. Очевидно, не только у Миши здесь знакомые. Кто-то и за мной следил», – мелькнуло в голове Злобина.

– Да, это я, – с достоинством ответил он.

– И надолго к нам? – спросил Имран.

– Как Бог даст.

Ответ Имрану понравился, он выставил улыбке ряд золотых коронок. И тут же задал следующий вопрос:

– Иса Мухашев – твоя работа?

«Кажется, влипли, – с тоской подумал Злобин. – Если Иса ему кем-то доводится, можем ноги не унести. Вот уж аукнулась так аукнулась Петышна стрельба».

Плечо Барышникова, которым он невольно касался Злобина, напряглось. Но внешне Барышников ничуть не изменился, все так же добродушно щурился.

Тянуть с ответом не стоило, Имран мог превратно истолковать слишком долгую паузу.

– Иса сгорел по глупости, – начал не торопясь Злобин. – В Калининграде был такой деятель – Музыкантский. Он развел на деньги мелкого спекулянта Филю. Подписал Ису Мухашева прикрыть. Иса все по понятиям растолковал Филе, но тот обиделся. Вышел из квартиры и сразу же позвонил в РУБОП, стукнул, что Иса держит в заложниках Музыкантского.

Барышников нервно хмыкнул и покачал головой.

– Когда РУБОП снес двери на хате, Иса или кто-то еще, их там пятеро было, он неожиданно выстрелил в рубоповца. Стрелял первым, за слова я отвечаю. – Злобин специально сделал паузу, выделяя последнюю фразу. – Как действует в таких случаях РУБОП, надеюсь, наслышан. Итог – пять трупов. Музыкантского освободили, и он той же ночью рванул в Литву. С тех пор он в розыске.

– А этот конь педальный? Как его… Филя?

Имран умело играл незнание. Злобин был абсолютно уверен, что вся история ему отлично известна. Перепроверял информацию безусловно, но главное – пробивал его, Злобина.

– Пришлось сажать, – холодно усмехнулся Злобин. – За прошлые грехи и говнистый характер. Не надо на друзей стучать и РУБОП под пули подставлять. До кучи взяли Гарика Яновского, он в том деле с Музыкантским в доле был. Вот и вся сказка.

В глазах Имрана мелькнул хищный огонек.

– Погоняло Яновского не знаешь? – давя в себе какой-то особый интерес, небрежно спросил Имран.

Злобин сразу же почувствовал, что интерес Имрана таков, что Яновского будут резать на куски, пока не ответит.

– Мне с ним чифирь не пить, на что он откликается – без разницы. Но если желаете знать, Имран, сдал ли Яновский общак Исы, то – да. Добровольно. И собственноручно заяву на сей счет накатал, в деле она осталась. Есть возможность – проверьте.

Имран сделал каменное лицо.

– Сколько там было? – сухо спросил он.

– Это уже тайна следствия. – Злобин откинулся на спинку стула. – Но наводку дам. Деньги хранились в ячейке Балтийского банка. Спросите у них, думаю, не откажут.

Имран криво, по-волчьи усмехнулся.

– Есть еще что мне предъявить? – спросил Злобин.

– Ничего я тебе предъявлять не буду, – с расстановкой произнес Имран. – А кое-кому – придется.

Злобин отдавал себе отчет, что дни Фили и Гарика Яновского сочтены, буквально сегодня же на зону уйдет малява, а Музыкантского будут искать до конца, от ножа ему не уйти.[20]20
  Об этих событиях см. в романе О. Маркеева «Оружие возмездия».


[Закрыть]

Но совесть Злобина молчала. По закону эта братия уже срок получила, если к ним есть претензии со стороны воровского закона – их проблема, работнику прокуратуры Злобину на это по большому счету наплевать.

Имран раздавил окурок в пепельнице. Двумя руками пригладил седые волосы на висках. Кожа у глаз при этом натягивалась, отчего его лицо еще больше приобретало волчьи черты.