Текст книги "Цена посвящения: Серый Ангел"

Автор книги: Олег Маркеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

Глава четырнадцатая. Завтрак у ведьмы

Ланселот

Кто-то из современных американских авторов (Злобин не помнил, кто именно, кажется, Ирвинг Шоу) сказал, что нет ничего скучнее совместного завтрака двух случайных любовников. Оба знают, что продолжения не будет, говорить не о чем, да и не хочется, сидят, пьют кофе с тостиками, натянуто улыбаются и косятся на часы. В общем, сплошная политкорректность.

Ситуацию, в которую попал Злобин, только полный кретин посчитал бы скучной. Ого! Прокурор в постели у свидетельницы – это, конечно, не смешно, но вовсе не скучно. Кому надо могут так повеселиться за счет подставившегося, что всю жизнь ему икаться будет. «Да, влип так влип. По самое не балуй!» – костерил себя Злобин.

Разыгравшееся воображение уже рисовало кошмарную сцену просмотра видеозаписи в кабинете у руководства. И не ту, где Мещеряков дышит, как сивый конь, а где он, Злобин, и эта черная кошка. По всем канонам тантры, во всех позах и ракурсах.

Он закурил, нервно щелкнув зажигалкой.

По Юлии невозможно было определить, что же произошло ночью. Выглядела она по-домашнему умиротворенной. Сейчас на ней был длинный, до пят, халат, при появлении Злобина она целомудренно запахнула его на груди. Лицо все еще без косметики, но свежее, словно она великолепно выспалась. Волосы вымыты и заплетены в косу, наспех перехваченную сиреневой ленточкой. Она хлопотала у плиты, мурлыкая себе под нос какую-то песенку. «Не раскисать! – приказал себе Злобин. – Из партии один хрен не выгонят – нет теперь КПСС. Под служебное расследование еще не подвели. Значит, еще живем. А раз живем, надо работать».

Юлия поставила перед ним чашку с кофе. Придвинула тарелку с тостами, густо посыпанными тминными зернышками.

Злобин нахмурился. Голод оказался нестерпимым, он едва сдержался, чтобы не наброситься на еду. С трудом отвел взгляд от тостов.

– Ну что вы, – укоризненно покачала головой. – Как маленький, ей-богу.

– Я взрослый мужчина. А вы – взрослая самостоятельная женщина, – начал Злобин.

– Взрослому мужчине я скажу, – Юлия села напротив, – ничего сегодня ночью не было. В смысле ничего такого, из-за чего вам может быть стыдно перед женой.

Злобин поморщился, раздавил окурок в пепельнице.

– А что было?

– Тантра, – коротко ответила Юлия.

– Ну-ну.

Злобин надкусил тост. Он показался безумно вкусным.

Юлия отхлебнула из стакана какой-то пахучий травяной отвар.

– Вы же хотели узнать, что же произошло. Вот и узнали.

– Мещеряков пользовался такими методами, когда составлял свои прогнозы? – давя в себе неприязнь, включился в разговор Злобин.

– Ха! – Юлия откинула голову. – Он просто знал, как вы еще не поняли! Вся трудность заключалась в том, чтобы накропать более-менее наукообразный текст для Самсонова.

– Буквально все знал? – задал Злобин вопрос с подвохом.

Юлия внимательно посмотрела ему в лицо.

– Хотите знать, почему, имея дар ясновидения, он не избежал опасности?

– Сформулируем это так, – кивнул Злобин.

– Он был фаталистом, как всякий мистик. Человек не имеет права изменять то, что решено не им.

– Значит, решение выбросить его из окна пришло свыше? – Иронию Злобин не скрыл намеренно.

– Нет, как убить – придумал человек, – возразила Юлия. – А том, что все было решено там, – она указала на потолок, – я не сомневаюсь.

– Странно все это. Но, как говорил знакомый, поймаем – спросим. Юлия ответила улыбкой.

Злобин уткнулся взглядом в чашку. В ясновидение и прочие экстрасенсорные штучки не верил, а то, что глаза выдают мысли, знал по опыту. «Только не суетись, – мысленно приказал он себе. – Вспугнешь. Итак, ближе ее у Мещерякова никого не было. Доверял ей полностью, даже счета вела. Могла созреть мыслишка избавиться от старика? Не исключено. Хоть и вожжи он не натягивал, девка делала что хотела, но надоесть мог вполне. Пять миллионов – серьезный мотив. Могла войти в долю с Самсоновым? Вполне. Это все сон и хмарь, что мне привиделись. А документ об отказе от денег принесла она. Сказала, что в какой-то заумной книжке нашла. Где гарантия, что она сама с Самсоновым его не состряпала? Далее, могла распланировать преступление и убедить Мещерякова принять банкира на дому? Вполне. Планировал тот, кто отлично знал планировку квартиры и распорядок дня хозяина. Попробуем покачать ее на возможный мотив. Только осторожно, очень-очень осторожно!»

– Юля, вы тоже умеете видеть? – спросил Злобин.

– Как вы или как Мещеряков? – уточнила она, не удивившись.

– А в чем разница?

– Вы увидели с моей помощью. А Владлену Кузьмичу не было нужды впадать в измененное состояние.

– Нет, лично вы как видите? Юлия пожала плечом.

– Лучше, чем вы, но хуже, чем он. Мне тоже не надо впадать в транс, но требуется оказаться на месте… преступления, так это называется.

– Именно так, – подхватил Злобин. – Вы оказались в той квартире вместе с милицией и сразу же все поняли?

– Да.

– И как с этим живется? Знать доподлинно, а тебе никто не верит.

– Привыкла. – Юлия слабо улыбнулась. – Всем нужны доказательства. Но есть вид знаний, не требующих доказательств.

– Это уже вера, а не знания, – поправил ее Злобин.

– Спор напрасен. Ни вы, ни я не изменим своих убеждений.

– Я и не собирался спорить. Просто привычка такая – давать всему точное определение. Иначе запутаться можно.

– Вот с этим я полностью согласна, – кивнула Юлия.

«Пора, – решил Злобин. – Клиент не спорит и внимание отвлечено на абстрактные темы. Самое время бить вопросом».

– Как собираетесь поступить с наследством, Юлия?

Она в этот момент делала глоток. Как отметил Злобин, рука, державшая стакан, не дрогнула.

– Откажусь. Свои деньги у меня есть, а от Владлена Кузьмича мне ничего не надо. «При его жизни ты рассуждала иначе», – подумал Злобин.

Она, словно угадав его мысли, насупилась.

– Вы думаете о чем-то плохом, – тихо произнесла она.

– Я думаю о пяти миллионах на счету у Мещерякова.

– А разве они не находятся в доверительном управлении у Самсонова? – вполне искренне удивилась Юлия.

Злобин придвинулся к столу. Постарался придать голосу доверительные нотки.

– Видите ли, Юля. Вы не один год жили с Мещеряковым. Я не знаю, оставил ли он завещание и кем вы там значитесь, но очень легко доказать факт совместного проживания и ведения хозяйства. В суде это займет не больше недели. Будет вынесено решение считать вас фактической женой. В результате вы окажетесь наследницей первой очереди. Следом подаете иск на признание договора с Самсоновым недействительным, так как он грубо нарушает ваши имущественные права. Вы понимаете, о чем идет речь?

– Честно говоря, не очень.

– Речь идет о пяти миллионах, – продолжил давить Злобин. – Сумма и до дефолта астрономическая, а сейчас и подавно.

Юлия внимательно всмотрелась в его лицо. Показалось, что в глазах притаилась тревога, но не за себя, а за него Злобина.

– Вы же не жадный человек, Андрей Ильич. Почему с такой дрожью в голосе вы говорите о деньгах?

– На чужие деньги мне, простите, наплевать.

– И мне тоже. Даже если я их получу, все отдам в свой детский дом.

– Пять миллионов, – напомнил Злобин. На лице Юлии не отразилось ничего, полная безмятежность.

– Бог с ними, – махнула она рукой. – И это притом, кстати, что нужды что-то кому-то доказывать нет.

Она легко встала из-за стола, выскочила в прихожую.

– Ношу с собой который день, – раздался оттуда ее голос. – Мальчик ваш, Валя Шаповалов, попросил принести.

Она вернулась на кухню. Положила перед Злобиным бланк с сиреневыми гербовыми разводами.

– Вот, смотрите. По закону я дочь Владлена Кузьмича. Уже месяц.

Злобин профессиональным глазом осмотрел бланк, намертво запомнил регистрационный номер. «Вот это сильный ход! – подумал он. – Скрутила-таки деда окончательно».

– Чья инициатива? – спросил Злобин.

– Конечно же, Владлена Кузьмича. – Юлия села на свое место и как ни в чем не бывало принялась пить травяной отвар.

– Зачем ему это было нужно? – Злобин решил не прятать удивления.

– Тантра, – ответила Юлия. – Считается, что в качестве партнерши следует выбирать женщин из низкого сословия, ведущих маргинальный образ жизни. В них бурлит энергия Шакти в отличие от тех, кто настроен на дом и семью. Рожавших желательно вовсе не использовать.

– И вы ни разу не рожали? – задал вопрос Злобин, решив, что под первую часть требований Юлия подходила полностью.

– Это было исключено. – В ее голосе не прозвучало ни грусти, ни сожаления. – Более того, это было непреложным условием работы у Владлена Кузьмина.

Она крепкими зубами откусила тостик. Злобину пришлось подождать, пока прожует. Но нового вопроса задавать не пришлось, Юлия продолжила сама:

– Что же касается удочерения, то и этому есть объяснение. – Она алым язычком слизнула крошку с губы. – Владлен Кузьмич шел, как говорят, «путем левой руки». Адепты этого учения стремятся нарушать все существующие табу.

– Сожительство с дочерью тоже сюда входит?

– Угу, – кивнула Юлия. – Что вы так смотрите? Думаете, было бы лучше, если бы он спал с родной дочерью?

– А мог бы?

– Конечно, – не задумываясь ответила Юлия.

«Есть Бог, если из окна такого гада выкинул», – подумал Злобин, наклонив голову, чтобы спрятать глаза, в которых полыхал огонь.

– Вас интересует, как я к этому отношусь? – спросила Юлия.

– Как тантра велит, так и относитесь, – не сдержав раздражения, пробурчал Злобин.

– О, тантра ничего не отнимает, она только дает. – Юлия безмятежно улыбнулась. – Не верите? Например, я знаю, что сейчас прозвенит звонок.

В прихожей раздался мелодичный зуммер.

Злобин насторожился.

– Это ваш мобильный, наверное. Мой телефон звенит, а мобильный поет «Естердей». – Юлия проворно вскочила. – Сейчас принесу.

– Я сам. – Злобин приподнялся.

Но она уже выбежала из кухни. Через секунду вернулась, неся пиджак Злобина. В нем все еще настойчиво пиликал телефончик. «Не стала смотреть на определитель номера. Ну просто сама вежливость», – подумал Злобин, доставая мобильный.

На определителе горел номер Барышникова.

– Да, слушаю!

Юлия вышла, плотно закрыв за собой дверь.

– С добрым утром, дружище! – раздался бодрый голос Барышникова. – Не разбудил?

– Уже на работу еду, – бодро соврал Злобин. Прикинул, что от дома Мещерякова до прокуратуры не больше десяти минут на машине. – Минут через пятнадцать буду на проспекте.

– Не торопись в контору, Ильич. Позавтракаем в забегаловке у метро. Новости есть.

– Какие? – Никаких, кроме отвратительных, Злобин не ждал.

– Не по телефону… Но ты учти, с тебя ведро рома, – бодро грохотал в трубке голос Барышникова. – Намек понял?

Злобин помял висок. С трудом сообразил, что Барышников таким образом шифрует удачный заход в квартиру Шевцова.

– Не понял. Получилось, что ли?

– Не то слово! – рассмеялся Барышников. – Если б не верил в твою честность, подумал бы, что ты сам подбросил. Ладно, до встречи!

– Стой! – Злобин спохватился, посмотрев на стакан, оставленный на столе. – Дуй на Шереметевскую, к дому терпилы. Оформим опознание, как положено.

– Ильич, если тебе понятые верные нужны, то у меня полная записная паспортных данных. Проставим в протокол, комар носу не подточит, – забасил Барышников.

– Миша, срочно… – У Злобина чуть не слетело с языка «сюда», едва успел проглотить. – Срочно в адрес! – поправился он.

– Есть, товарищ генерал! – без особого энтузиазма отозвался Барышников. Злобин отключил связь.

– Можно? – Юлия приоткрыла дверь.

– Конечно. – Злобин встал. – Мне пора. Юлия успела переодеться. Белый махровый халат сменила на вчерашний костюмчик.

– Вас подбросить? – спросила она. – Я только накрашусь, и можем ехать.

Злобин машинально отметил, что нужды наносить макияж нет. На гладком лице цвета старой слоновой кости отчетливо выделялись сочные губы. А глаза… В них лучше не смотреть.

– Юлия, я жду вас внизу. Сейчас приедет мой сотрудник. Нужно кое-что опознать. Варавина послушно кивнула.

– Андрей Ильич, вы только не…

– Не надо, Юлия, – оборвал ее Злобин. – Все это было наваждением и сном.

Спускаясь в лифте, он разглядывал себя в мутном, заплеванном зеркале. Машинально потер подбородок. Отдернул руку. Щетины на подбородке не было. Всегда, всегда, стоило не побриться с утра, ладонь терлась о щетину как о наждачную бумагу. А тут – ровно и гладко, словно чисто выбрился. «Чур меня!» – суеверно прошептал Злобин.

Злобин задрал голову, посмотрел на окна квартиры Юлии.

«Прекрасно виден вход в подъезд и место, где Самсонов парковал свою машину, – мысленно прикинул он. – Она была дома в час смерти Мещерякова. Его квартира выходит окнами на другую сторону. Само собой, как падал, видеть не могла. А Самсонова с Шевцовым? Не видела или сознательно молчит?»

Он вспомнил, что Юлия по-своему понимает «видеть». И чертыхнулся. Такие видения ни один здравомыслящий следователь в расчет не примет. И он не собирается. Мало ли что померещится от нервного перевозбуждения? А вот факты неоспоримые – штука серьезная.

Как раз в это время во двор ворвался блеклого вида «жигуленок». Злобин облегченно вздохнул. Чертовщина кончилась, началась грубая, но понятная реальность.

Барышников вылез из салона, приветственно помахал папкой. Лицо его, немного помятое и бледное, светилось неподдельной радостью.

– Именинник ты сегодня, Ильич! – приветствовал он Злобина.

Злобин в ответ выдавил кислую улыбку.

– Что, не с той ноги встал? – Барышников е тревогой заглянул ему в глаза.

– Типа того, – ответил Злобин.

– А я вообще не спал! – Барышников похлопал ладонью по папке. – Задал ты мне работенку, Ильич. Со времен комитетской молодости так не пахал. Думаешь, легко в чужую квартиру влезть и не засыпаться? Ага! Там этот отморозок столько контролек понаставил, ты бы видел. А соседи у него… Это не соседи, а совет ветеранов КГБ. В маразме, а бдительность не утратили.

– Чисто сработал? – оборвал его Злобин.

– Нагло, но чисто. Гарантирую. – Барышников перешел на деловой тон. – Шевцова пасли всю ночь, попутно готовясь к операции. Рассчитывали проникнуть в квартиру, когда он на работу уедет. Проблема была, он собаку держит, живодер, а не собака. Без опытного кинолога соваться было бесполезно. Ну и соседей не мешало разбросать по ДЭЗам, паспортным столам и собесам, чтобы под ногами не путались. А часов в семь Шевцов выскочил пробежаться и пса своего прихватил. Я и рискнул.

– Риск – дело благородное. Когда результат есть.

Вместо ответа Барышников распахнул папку, показав крупноформатное фото зажигалки.

– Она? – спросил Злобин.

– Откуда я знаю, – усмехнулся Барышников. – Пусть твоя мадам опознает. А мое дело маленькое: стырил – и бежать. Где, кстати, мадам?

– Сейчас выйдет. – Злобин взял в руку верхний снимок. – Под описание подходит. Вон и блямба спецназовская есть. И вмятина от пули имеется.

Барышников разложил веером другие снимки.

– Ильич, только не захваливай меня, а то испорчусь, – сверкая смеющимися глазами, предупредил он. – Я еще парочку таких же «Зиппо» снял. Фотографии пронумерованы. Опознание проведем, как в учебнике.

– Ну ты, Миша, даешь! – выдохнул от восхищения Злобин. – И когда только успел?

– Ненормированный рабочий день, – вздохнул Барышников. – С тебя причитается, не забыл?

– После дела поставлю ведро.

– Один не пью. – Барышников кивнул на машину. – Дам двоих надежных мужиков. Сейчас подмахнут протокол как свидетели. А чего ты хотел? Возьмем местных бабок, в ОВД через пять минут знать будут.

– Резонно, – согласился Злобин. Из подъезда вышла Юлия. Замерла, щурясь от яркого утреннего света.

– Однако… – с трудом выдавил Барышников. Он обшарил взглядом фигурку Юлии и с трудом отвел глаза.

Глава пятнадцатая. Полный дефолт

Старые львы

Срочно

Салину В.Н.

Объектом «Ланселот» получены уликовые данные, указывающие на причастность к убийству «Парашютиста» личного охранника Самсонова – Ивана Шевцова. Объект «Лиса» безоговорочно опознала предъявленные фотографии орудия преступления.

Принято решение на проведение допроса Самсонова в офисе его компании.

Наблюдение продолжаю.

Владислав

Ланселот

Моросил дождь. Штандарты фирмы «Самсон» поникли, как знамена приготовившейся к капитуляции армии. Даже особняк теперь не смотрелся посольством независимой державы. Так себе, наспех отреставрированное старье, едва хватает, чтобы пускать пыль в газа.

Злобин уже ознакомился с финансовыми документами фирмы. Плач и слезы, не баланс крупной финансовой компании, а гроссбух кооператива слепых. В нынешнем положении за пять миллионов долларов Самсонов угробил бы мать родную, а не только Мещерякова.

– С банкирами одни проблемы. Спекулянты по сути, а гонора! – сказал Злобин.

Он тянул время, ожидая, когда внутри созреет решимость вломиться в кабинет и сломать клиента.

– Он такой же банкир, как Боря Моисеев – танцор, – подал голос Барышников. – Вот тезка мой, Миша Барышников, был танцором от Бога. И когда я смотрю на его танец, мне наплевать на его сексуальную ориентацию. А гляжу на Борю – и вижу только изгаляющегося гомосека. Так что не банкир Самсонов, а пи. ор, – подвел итог культурологическим размышлениям Барышников.

Злобин хохотнул, и в теле сразу же расслабилась пружинка.

– Ты готов? – тоном тренера, напутствующего боксера перед выходом на ринг, спросил Барышников.

– Да, – кивнул Злобин. Расплющил окурок в пепельнице.

– Здание обложили со всех сторон, шеф охраны на нашей стороне. Только дай знать – устроим им маленький Зимний, – продолжил инструктаж перед боем Барышников.

Злобин последний раз проверил бумаги в папке, наскоро перекрестился и вышел из машины.

В собственном роскошном кабинете Самсонов смотрелся нелепо. Прошедшая ночь чрезвычайно отрицательно сказалась на его внешнем виде. Впору было цеплять на лацкан пиджака значок «хочешь похудеть – спроси меня как». Лицо посерело и вытянулось. Щеки опустились к воротнику. Глаза смотрели печально, как у кабана, наблюдающего из хлева за съездом гостей. Кому свадьба, а кому – ножик в бок.

– Спасибо, что не заставили ждать, Фаддей Львович. – приветствовал его Злобин.

Секретарша на тонких ножках семенила следом. Самсонов лишь цыкнул на нее, и девочка, исполнив поворот кругом в лучших традициях Кремлевского полка, стреканула из кабинета.

Самсонов восседал за огромным столом на львиных лапах, под собственным портретом в золоченой раме. За большие деньги, надо думать, известный художник изображал Фаддея Львовича крупным фабрикантом конца XIX века, меценатом и чуточку светским львом.

Злобин не стал тратить время на рукопожатия, без приглашения опустился в кресло, раскрыл на коленях папку.

Самсонов сунул в рот сигару, пыхнул дорогим пахучим дымом.

– Что еще от меня надо? – прогнусавил он, борясь с дымом, попавшим в нос.

– Чистосердечное признание, – усмехнулся Злобин.

В ответ Самсонов кисло улыбнулся.

– А взнос в фонд ветеранов Куликовской битвы не требуется?

– Дойдем и до добровольных пожертвований, – не стал спорить Злобин. – Начнем, пожалуй?

– Валяйте, – разрешил Самсонов.

– А адвоката не пригласите?

– Я в законах чухаю больше, чем этот пудель, – процедил Самсонов, катая во рту сигару. «Еще бы, столько приводов в милицию по фарцовочной статье», – мысленно подколол его Злобин.

– Ваше право, – кивнул он. – Итак, приступаем. Вы показали, что находились в квартире Мещерякова незадолго до его смерти. Фактически – последним. Как только вы ушли, дверь была заперта изнутри, а открыть снаружи ее невозможно.

– Подтверждаю, подтверждаю, – недовольно пробурчал Самсонов.

– Значит, вопрос к вам, Фаддей Львович. – Злобин достал фотографии, но пока их не предъявлял. – Из квартиры Мещерякова пропала редкая зажигалка. Ценой примерно пять тысяч долларов. На сей счет имею заявление Юлии Варавиной. Подозрение падает на вас, Фаддей Львович. Вы же были в квартире последним.

– Мне что, зажигалку не на что купить?! Да хоть за пятьдесят штук!! – Он возмущенно запыхтел сигарой.

– Думаю, времена эти миновали. А впрочем, объяснять вы все будете в милиции.

– Не понял, при чем тут милиция?

– Прокуратура такой мелочевкой не занимается. Мы все больше по трупам специализируемся, – Злобин постучал пачкой фотографий по папке. – Дело я сегодня же отпишу в ОВД. Но по доброте душевной ребятам наводку дам. Есть версия, что зажигалку взяли вы и подарили своему охраннику Ивану Шевцову.

– Он сам ее стырил! – после секундного размышления выпалил Самсонов. – На него это похоже. Вечно крутит что-то в пальцах.

– Бзик у человека, видимо. – Злобин положил на стол одну фотографию. – Она?

– Я же не брал, откуда мне знать! – Самсонов самодовольно усмехнулся. Сказался опыт бывшего фарцовщика, умеющего ужом выкручиваться, когда прижмут. – У Шевцова спрашивайте.

– Кстати, где он?

– В отгуле, – помедлив, ответил Самсонов. – Какие-то личные проблемы.

– Надеюсь, ничего серьезного? Самсонов лишь пожал плечами, дав понять, что проблемы мелких людишек его не касаются.

– Ладно, поймаем – спросим. Шутка такая. – Злобин убрал фотографию в папку. – Зажигалку мы нашли в квартире Шевцова. Варавина ее опознала. Он, само собой, будет утверждать, что вы ее подарили. Вы – что он взял.

– Ничего я не дарил, сколько раз повторять!

– Вы мне чем-то симпатичны, Фаддей Львович. Правда, не знаю чем. Сообразительностью, наверное. – Злобин достал из папки листок. – Действительно лучше, чтобы виноватым в краже оказался Шевцов. Потому что вот здесь написано, что удар в горло Мещерякова нанесен донной частью зажигалки «Зиппо». Или вот еще акт. Экспертиза утверждает, что тонкий состав бензина в зажигалке идентичен смыву с кожи Мещерякова в месте ранения. Так кто брал зажигалку?

– Иван, – едва слышно произнес Самсонов.

– А кто ему заказал Мещерякова? – врезал вопросом Злобин.

Самсонов выронил изо рта сигару. Поймал над коленями, чертыхаясь, раздавил в пепельнице.

– Только пожар не надо устраивать! – осадил его Злобин. – Где будем чистосердечное писать: здесь или поедем ко мне?

Самсонов вскочил, резво обежал стол, плюхнулся в кресло напротив Злобина. Скрючился, сцепив руки.

– Все, все, я больше не могу. Требую защиты. У нас есть программа защиты свидетелей? – Он с надеждой посмотрел на Злобина.

– Все денег не выделят, – с иронией ответил Злобин. – Может, все-таки позовем адвоката?

– Да пошел он… – Самсонов поморщился. – Меня шантажируют. Мне постоянно угрожают… – запричитал он.

– Еще раз и в письменном виде, – оборвал его Злобин.

– А? – вскинул голову Самсонов.

– Садись и пиши! – не выдержав, скомандовал Злобин, указав пальцем на рабочее место финансиста.

* * *

«С господином Мещеряковым мы расстались без взаимных претензий, полностью сведя баланс. Он долгое время работал моим экспертом, позже стал партнером. Мы полностью доверяли друг другу. Так, решив отойти от дел по неизвестным мне причинам, Мещеряков В. К. доверил мне управление своими активами.

Утром четырнадцатого я проезжал мимо его дома. В это время у меня намечалась серьезная сделка, и по привычке захотелось услышать мнение Мещерякова. Я позвонил ему, он охотно согласился на встречу, что еще раз подтверждает, что трений между нами не было и быть не могло.

В квартиру со мной прошел охранник Иван Шевцов.

Разговор с Мещеряковым проходил в дружеской обстановке. Он охотно выслушал мою проблему, дал несколько дельных советов. Предложил выпить кофе, для чего провел нас на кухню. Мне позвонили на мобильный, и я, извинившись, вышел в коридор. Мещеряков о чем-то спросил Ивана Шевцова. Тот ответил очень резко. Я заглянул в кухню и увидел, как Иван ударил Мещерякова в горло. Замечу, что Иван Шевцов по свойственной ему привычке все время крутил в пальцах зажигалку, которую он машинально взял со стола Мещерякова. Возможно, ссора вышла из-за нее. Удар был нанесен именно ею, в чем совершенно убежден.

Я находился в шоке. Не смог даже крикнуть. Иван вытолкал меня из квартиры. Что он там делал, мне неизвестно. Через несколько минут он вышел, захлопнув за собой дверь. Вызвал лифт и втолкнул меня внутрь.

Заявляю, что я давно нахожусь под психологическим давлением со стороны Шевцова, который, зная неблаговидные факты из моей биографии, угрожал скомпрометировать меня в приличном обществе. В последнее время он перешел к угрозам жизни. Шевцов служил в спецназе, чем постоянно запугивал меня.

По факту исчезновения следователя Шаповалова могу показать, что после моего первого допроса в качестве свидетеля Шевцов заявил, что с мальчишкой он разберется лично. Я категорически запретил ему лезть в мои дела и мешать ходу законного следствия».

* * *

Злобин прочитал листок до конца и укоризненно посмотрел на притихшего Самсонова.

– Что-то не так? – спросил Самсонов.

«Все не так! – подумал Злобин. – Без Шевцова нам его не спеленать. На организатора и заказчика можно и не замахиваться, никаких прямых улик. Доказать, что он не звонил по мобильному, а задержался, чтобы подложить поддельное соглашение, невозможно. Итого, даже соучастия ему не пришьешь. Ладушки, на каждую хитрую задницу у нас кое-что припасено».

– Фаддей Львович, я вам кое-что должен вернуть. – Злобин послал по полированной столешнице листок. – Соглашение с Мещеряковым о передаче в доверительное управление его денег.

– Да-да, спасибо! – Самсонов накрыл толстой лапой листок.

– Кстати, проконсультируйте: если на документе подпись поддельная, то это преступление или недоразумение?

– Не понял, о чем речь, – потухшим голосом произнес Самсонов.

– Да о соглашении я, Фаддей Львович, – Злобин достал из папки акт экспертизы. – Графолог утверждает, что подпись поддельная.

– Это какое-то недоразумение! – выпалил Самсонов.

– Это недоразумение, как вы изволили выразиться, имеет вполне четкую квалификацию. – Злобин добавил металла в голос. – Ваши действия имеют признаки преступления, в частности – завладение чужим имуществом путем злоупотребления доверием и злоупотребление должностными полномочиями в коммерческих организациях. Вывод, само собой, предварительный, но вам от этого не легче. Так?

Судя по виду, Самсонову было тяжко. Даже взопрел весь.

Злобин решил сначала ослабить хватку, а потом уже удушить окончательно.

– Допустим, я закрою глаза и соглашусь, что это лишь недоразумение. Почему бы и нет? В бизнесе нельзя без мелких нарушений…

В глазках Самсонова вспыхнул огонек надежды.

– А вот Варавина так не считает. Она оказалась прямой наследницей Мещерякова, о чем имеет документ, не вызывающий сомнения в подлинности. – Злобин не без удовольствия следил, как меняется в лице Самсонов. – Пойдет в суд и как наследница опротестует сделку. Суд затребует экспертизу… И арбитражный суд плавно перейдет в уголовный. Получается, куда ни кинь, всюду клин. Сидеть придется, Фаддей Львович.

– А если я порву его и просто перечислю Варавиной деньги? – Поросячьи глазки Самсонова вновь вспыхнули надеждой. – Это называется досудебное решение спора.

– Все пять миллионов? Вы безумно щедрый человек, Фаддей Львович! – Злобин убрал акт в папку. – Позвоните ей сейчас же, узнайте, как это удобнее сделать.

Самсонов потянулся к телефону. Злобин продиктовал номер.

– Юлия Варавина? Вас беспокоит Фаддей Львович Самсонов, деловой партнер покойного Владлена Кузьмича. Примите мои соболезнования… Да, для нас это просто невосполнимая потеря. Я по какому вопросу вас беспокою, уважаемая. Вы же доводитесь дочерью покойному?.. Ах, удочерены. Но это дела не меняет. У нас вскрылась некоторая задолженность перед господином Мещеряковым. Хотелось бы ее погасить. Да, да… Нет, для меня это вопрос деловой репутации! Назовите номер счета, мы сегодня же переведем деньги. Все до копейки, уверяю вас! Так. Записываю. – Он прямо на обороте фальшивки вывел столбик цифр. – Прекрасно. Юлия, я сейчас переключу вас на секретаря, она уточнит детали и даст вам мои координаты. Деньги лягут на ваш счет сегодня же! Если будет хоть малейшая задержка, звоните в любое время. Всего доброго. И еще раз – мои соболезнования.

Он бросил трубку, вытер платочком сначала ладонь, потом взмокшее лицо, промокнул подбородок и затылок.

– Уф! – простонал он.

– Тяжело с деньгами расставаться? – подколол его Злобин..

– Вы их заработать попробуйте! – вспылил Самсонов. – Если уже не заработали. Варавина процент обещала отстегнуть, а?

– Не гоните волну, Самсонов! – осадил его Злобин. – Второй экземпляр я оставлю пока у себя. Пока деньги у вас, есть мотив убийства. Вдруг задержка с платежом или еще какие-нибудь финансовые фокусы!

– Фокусы! – прошипел Самсонов. – Вот они, фокусы!! – Он ткнул пальцем в листок. – Эта дура все приказала перевести на Ивановский детский дом. Прикиньте, пять лимонов убогим детям! Принцесса Диана, ее маму…

Злобин покачал головой.

«Ай да Юля! Молодец барышня. Не обманула, надо же!»

– Вам такого не понять, Фаддей Львович. Но мы еще не закончили с добровольными пожертвованиями, гражданин Самсонов. – Злобин достал из нагрудного кармана пластиковую карточку «Виза». – Зря вы ее подбросили Шаповалову. Я сразу смекнул, что надо искать богатого борова. Двести тысяч не пожалели… Чтобы честного парня утопить! – Он щелкнул карточкой по столу. – Вот за это ты ответишь по полной программе! – Злобин сделал страшное лицо. – Ты думал, я стерплю, что ты фальшивый документ сунул? Начнем с дачи заведомо ложных показаний, гражданин Самсонов, а закончим соучастием в убийстве работника прокуратуры.

Самсонов, как от удара, откинулся в кресле, затряс головой.

– Не я, не я!! – Он опять обежал стол, плюхнулся в кресло напротив Злобина. Принял позу кающегося грешника. – Шевцов притащил какого-то узкоглазого мента. Пак его фамилия. Насели на меня, душу вывернули. Сказали: чтобы дело закрыть, нужны деньги. Двести следователю, триста Паку и еще одному человеку пятьсот штук. – Он поднял глаза, полные мольбы и муки. – Пак решил взять машиной и домом в Греции, на кипрский счет остаток сбросить. Тот человек взял два «мерса», остатки – на счет в Лихтенштейне. Пацану просто карточку. Поймите, они за горло меня взяли!

– Деньгами Мещерякова расплачивался?

– Нет. Их еще вытащить надо. – Самсонов хлюпнул носом. – С оффшора перегнал. Последнее выскреб!

Лицо Самсонова побелело, будто выкачали всю кровь, мокрые губы безвольно тряслись. Злобин едва не сдержался, чтобы не припечатать кулаком по этой рыхлой роже. Пересилил себя.

– С покаянием у нас получается неплохо. Посмотрим, как с чистописанием. Быстро за стол! – скомандовал он. – И все написать. Четко, ясно, подробно. Потом дашь команду принести платежные документы. Через оффшор, говоришь, проплачивал?

– Само собой! – подал голос Самсонов, отрываясь от писанины. – Кто же в этой стране деньги держит?

– Поумничай мне! – прикрикнул на него Злобин.

Настроение у него, несмотря на непогоду, заметно улучшилось.

«Барышников прав: лучшее средство от депрессии – контратака. Приятно, черт возьми! Из подделки документов в целях завладеть чужими финансовыми средствами, что до суда не доводилось, вытянул показания на убийство по предварительному сговору. А еще говорят, что у нас нет сделок с правосудием!»