Текст книги "Мертвый угол"

Автор книги: Олег Игнатьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

«Медик» был на мушке.

– В угол, – сказал Климов и глазами показал на пистолет. Дождавшись, когда «люгер» упал на пол, вскочил на ноги. – На землю. – «Медик» молча лег. Даже раскинул руки.

Климов похвалил его и обзавелся новым для себя оружием.

Обшарил «Медика», достал из заднего кармана брюк никелированный пистолет Коровина – генеральскую «пукалку». Из наплечной кобуры вынул «Макаров».

«Арсенал», – подумал Климов и поморщился: возле двери протяжно застонал тяжелораненый. – Может, еще вы живет», – подумал он и отвернулся. С подыхающими он не воевал.

Перехватив взгляд «Медика», брошенный в сторону стонущего, вынужден был оттащить охранника подальше от двери, почти на середину бункера, внимательно и быстро обыскать его, пощупать пульс, оттянуть веки, заглянуть в зрачки, удостовериться, что пули зацепили парня крепко, и усадить на него «Медика».

Еле подавил в себе желание схватить того за глотку.

– Посиди на нем, а то я беспокоюсь: геморрой простудишь на полу, – проворчал Климов и озабоченно прикрыл дверь в бункер. Постоял, подумал и раза два провернул вентиль. Отошел, вернулся и заперся вглухую: до упора. – Так оно вернее.

Когда «Медик» сел на своего стонавшего охранника, еще заметнее стало несоответствие его коротких ног и длинного туловища. Зато темная волна волос, нависавшая над крупным лбом, была такой же безупречной, ровной, как и несколько часов назад.

«Хоть рассмотрю его внимательно, – подумал Климов и заткнул за пояс пистолет. – А то все некогда».

«Медик» покрутил головой, пригладил волосы к затылку, пропустил темные пряди сквозь полусогнутые пальцы и сказал:

– Ты псих. Ты в самом деле псих.

По-видимому, желчи в его печени убавилось, зато вся она оказалась в крови. Скулы пошли пятнами.

– Весьма польщен, – ответил Климов, внимательно следя за лицом «Медика». В его глазах была та настороженность, которую легко принять за проницательность. – Ты лучше меня знаешь.

– Плохо, – сокрушенно сказал «Медик» и попытался сменить позу. Климов предупреждающе поднял палец. – Сиди прямо. Отвечай понятно. Где Зиновий? Кто он? Что он? И не три бузу. Иначе, – Климов вытащил из-за пояса «люгер» и постарался, чтобы угроза как можно скорее дошла до «Медика». Подсказал, что ему делать нечего, как только соглашаться на все его условия, если он не хочет иметь шишек на свою голову.

«Медик» люто глянул на Климова и отвернулся.

– Зиновий. Всем руководит Зиновий.

– Это кличка?

– Имя.

«Странно, – подумал Климов. – Ну, да ладно».

– А фамилия?

– Твои расходы, мои труды, – неожиданной присказкой ответил «Медик» и вперил в Климова свой самовластный взор. – Чего ты вязнешь? Ты же влип. Тебе – каюк. Ушел бы в горы, как нормальный человек, а так ты – в заднице. Хоть это бы усек! Все уже схвачено и решено без нас.

– Ты меня с собой не путай, – возмутился Климов и с размаху влепил «Медику» затрещину. – Жуй свои сопли сам.

Голова «Медика» дернулась и он пролаял:

– Падла!

Климова это нисколько не задело. Он и не собирался выглядеть в его глазах пай-мальчиком. Падла так падла.

От выпада ногой «Медик» свалился на пол. Жилы на его шее вздулись, лицо стало багрово-синим. Глаза выпучились.

– Фамилию Зиновия! – заорал Климов и, вздернув «Медика», вновь усадил его на замолчавшего охранника. — Живее!

«Медик» застонал. Обморочно-тусклые его зрачки вернулись к жизни и он осознанно сказал:

– Плахотин.

При упоминании этой фамилии на Климова пахнуло то ли чердачной пыльной паутиной и летучими мышами, то ли затхлой подвальной плесенью. Может-быть, чем-то и другим, но все равно на душе стало погано и мерзко. Он сразу вспомнил и свой сон, перед отъездом в Ключеводск, и давний бой с любимчиком Ростова.

– Бывший чемпион по боксу?

— Да.

Бесхитростно и робко посмотрев на Климова, «Медик» достал платок, встряхнул его и вытер кровь подносом. Через мгновение он снова чувствовал себя самим собой. На Климова он больше не сердился, в том смысле, что на больных не обижаются.

Эта разительная, но уже знакомая перемена в его лице и поведении, на секунду возвратила Климова в мужское отделение психиатрической лечебницы, швырнула на больничную койку и сжала на его горле пальцы санитарки Шевкопляс.

«Теперь она мне долго будет сниться», – помотал головой Климов и посмотрел на «Медика»: словно впервые. Террор не характерен для воров, он характерен для политиков. Только они спокойно могут отправлять на смерть десятки, сотни, тысячи людей, играя свои жуткие спектакли.

– Поднимайся, – сказал Климов. – Поведешь к Зиновию.

«Медик» закряхтел и встал. И в это время у него включилась рация.

– «Медик», «Медик», я на связи.

Климов моментально вырвал рацию, повел стволом крупнокалиберного «люгера», направил его в переносье «Медика».

– Где он?

Замешательство, промелькнувшее в глазах «Медика», заставило Климова оскалить рот:

– Стреляю.

– «Медик», «Медик»… – рация не умолкала. Голос у Плахотина был глуховатый, но довольно, четкий.

– За Ястребиным Когтем, – сказал «Медик». – В вертолете.

Климов тай и думал. Главарь не сунет башку в петлю. Поостережется. Для черновой работы есть другие люди и другие службы.

– Где взрыватель?

Высокомерие на лице «Медика» сменилось дремой послушания.

– У Зиновия «дистанционник», – догадался о характере взрывателя Климов, – а мне нужно знать, где сам взрыватель?

– Под вторым газгольдером.

– Пошли.

– Куда? – заартачился «Медик».

– В штольню, – гаркнул Климов. – Быстро!

Рацию он отключил и сделал шаг назад.

– Туда нельзя, – возразил «Медик». – Там люди Зиновия.

– Где? Сколько?

«Медик» поморщился.

– Не ковыряй вилкой в ухе. Я и так слышу.

– Живо! – взбеленился Климов. – Я спешу.

– Два на входе, – с изменившимся лицом ответил «Медик». – Нас не пропустят.

– Прикажешь, – с беспощадной суровостью в тоне сказал Климов и подтолкнул «Медика» к боковому ходу, ведущему в штольню.

«Медик» повиновался, но не преминул съязвить.

– Вязкость мышления – привилегия «шизиков», а ты, вроде, мужик нормальный.

– А еще недавно говорил, что псих.

– Считай, что я тебя хвалил.

– Вот и хвали. Зачем ругаться? – сказал Климов и подумал, что в туннеле «Медик» попытается бежать. – Иначе, завалю.

Перед уходом из бункера Климов оглянулся. Охранник уже не стонал, а судорожно хрипел, намертво вцепившись в ножку стула. Лампа-переноска освещала стены ровным белым светом. «Тяжело придется в темноте, – подумал Климов. – Особенно стрелять».

– Послушай, Климов, – прислонился к стене «Медик». – Давай поговорим.

– О чем?

– О нас с тобой, – сбиваясь на скороговорку, зачастил «Медик», и вся его длинная тирада свелась к неутешительному выводу, а именно: при таком уме, как у Климова, благородный характер – погибель. Благородство ценится только тогда, когда мужчина холоден, бесстрастен и расчетливо-рискован. Словом, безрассудному в мире истинных хозяев жизни делать нечего. Любая попытка утвердиться среди них обречена на провал; можно не то что остаться без порток, собственную голову прошляпить.

– Ты меня вербуешь? – спросил Климов и с наивно– постным выражением лица взглянул на «Медика».

– Ничуть, – ответил тот. – Предупреждаю.

– Зря, – отрезал Климов. – Я дебил. Я начисто лишен инстинкта самосохранения. И сделаю то, что задумал. Вот смотри, – он показал на вход в туннель, перед которым задержался. – Там выход к жизни, для меня и для тебя, когда ты скажешь код, а там, – он чуточку отвел ствол пистолета, – крышка гроба. Еще секунда и я сам пойду к газгольдерам. Решай. – Ствол «люгера» уткнулся в ухо «Медика». – Секунда.

Сведенное судорогой страха бледное лицо «Медика» мелко задергалось.

– Шестнадцать… Сорок… Сорок восемь… Двадцать… Тридцать…

– Девять, – сказал Климов.

– …три, – закончил «Медик».

«Значит, восемь», – понял Климов. Губы «Медика» сначала складывались в трубку, образовывали «во…».

– Если код не наберется, я тебя приткну.

Осмотрительность и недоверие давно наложили отпечаток на его характер.

Когда вошли в туннель, Климову захотелось стать тенью, полностью раствориться во тьме.

Глава двадцать девятая

– Ты сам сунулся в петлю, – предупреждающе сказал «Медик», когда они вошли в бетонный переход. – Люди Зиновия – гэбисты. Бывшие, но это их не портит.

– Даже украшает, – шагая следом, сказал Климов и засунул полевой телефон во внутренний карман десантного комбинезона.

– Тебе смешно, а я серьезно.

Климов не ответил. Он взял в левую руку свой «Макаров», а правой вынул из-за пояса крупнокалиберный «люгер». Подержал на весу, несколько раз резко бросил руки в стороны, как будто отбиваясь от невидимых врагов, быстро присел, пошел гусиным шагом, вновь пружинисто поднялся во весь рост и выбросил руки вперед, поймав в прицелы контур «Медика».

«Осечки бы не вышло», – озабоченно подумал он о механизме «люгера» и вернул за пояс оба пистолета.

– Идти долго?

– Минут десять, – сказал «Медик» и споткнулся в темноте. Климов успел схватить его и поддержать. – Все время прямо?

– Нет. Еще два поворота.

– От последнего до входа в штольню сколько метров?

– Я всего два раза был. Не помню.

– Приблизительно.

– Тогда свет был, а в темноте… – «Медик» помедлил, – думаю, не больше двадцати… при свете.

– Хорошо, – ответил Климов, хотя, в общем-то, не видел ничего хорошего. – Связь с Зиновием у них прямая?

– Да.

– Они тебе не подчиняются?

– Нисколько.

– Пароль тебе известен?

– Нет.

– А как же ты хотел взорвать газгольдеры?

– Я этого хотел? – в тоне звучало удивление. – Не помню.

– Да ты многого не помнишь, – сказал Климов и спросил, как часто должен «Медик» говорить с Зиновием по телефону?

– В принципе, все время. Связь прерываться не должна.

– А если телефон забарахлит?

– Такого быть не может.

– Ну, а все же. Мало ли чего: бежал, споткнулся, разбил корпус.

– Он же полевой, военный. Ничего с ним не случится.

– Ас тобой?

«Медик» подумал, помолчал, потом ответил.

– Если бы со мною что произошло, на связи был бы «Чистый».

– Позывной Зиновия какой?

– Гюрза.

– А твой?

– Мой: цмос.

– Цель оправдывает средства? – спросил Климов, хотя и так уже понял расшифровку позывного.

– Да, оправдывает, – вяло сказал «Медик» и внезапно перешел на шепот. – Климов, слушай, – он замедлил шаг, – если мы пройдем к газгольдерам и ты найдешь взрыватель, сможешь отпустить меня? Совсем? Я уйду в горы.

– Нет, – прямо ответил Климов. – Пока нет.

– А если я тебя отсюда поведу к Зиновию? За Ястребиный Коготь? По туннелю?

«Все собаки знают, – удивился Климов. – Подготовились отлично».

Сообщение о том, что бетонный переход из бункера в восьмую штольню имеет тайный выход к «каменному стволу», к вертолетной площадке, и что этот путь уже испробован, говорило о том, что механизм террора запущен опытной рукой.

– А что, такой туннель имеется?

– Конечно.

– И Зиновий о нем знает?

«Медик» горделиво хмыкнул.

– Нет.

«Возможно, туннель заминирован, – подумал Климов, – вполне вероятно. Но и выбора у меня нет. Если взрыватель будет у меня, а дистанционное управление им в руках Зиновия, я так и так превращаюсь в ходячую мину. Почувствовав неладное, Зиновий нажмет кнопку и я…», – что будет с ним после того, как произойдет взрыв, представилось так явственно, анатомически-кроваво, что Климов не решился даже мысленно заканчивать оборванную фразу.

– Если выведешь меня наверх и я увижу вертолет Зиновия, – помедлив, сказал Климов, – гуляй на все четыре.

Ему даже показалось, что в его тоне прозвучало сомнение в своих возможностях решить этот вопрос самостоятельно, и он еще раз резко произнес:

– Увижу вертолет и отпущу.

– Честное слово? – в голосе «Медика» просквозили недоверие и ликование одновременно. – Увидишь и отпустишь?

– Слово офицера.

– Тогда, дай телефон, – заговорщицким тоном потребовал «Медик», – я свяжусь с Зиновием, скажу, что все о'кей.

Согласные всегда ликуют, а недовольные ропщут.

Трудно сказать почему, но Климов достал телефон.

– Пошли, – сказал он «Медику», – За последним поворотом свяжешься с Зиновием. Старайся говорить отчетливо и громко. Охранники тебя узнают и подпустят. Дальше мое дело.

Глаза уже привыкли к темноте, и Климов с «Медиком» ускорили шаги. Друзья-приятели, если взглянуть со стороны, а если вдуматься… Никогда еще в жизни Климов так не рисковал. Клал голову на плаху.

«Оскорбление действием действительно оскорбление», – вспомнилась глупая фраза, услышанная неизвестно когда и неизвестно по какому поводу, и Климов укоряюще подумал, что умные стараются не рисковать, что умные…

– Последний поворот, – шепнул «Медик» и протянул руку за телефоном. Пальцы его дрожали.

Климов протянул ему рацию и фонарик.

– Постарайся ослепить хотя бы одного.

– Там очень узко.

– Вот и хорошо.

«Медик» был крупнее Климова, шире в плечах и выше почти на голову. Шел он, понятно, скованно, едва передвигая ноги, но и торопить его было нельзя: он тоже рисковал – собственной шкурой.

Как только свернули за угол, послышался суровый оклик: «На пол!» и одновременно с этой командой вспыхнул в руках «Медика» фонарь. Включился телефон:

– Гюрза! Я «Цмос»! «Зиновий»! Слышишь?

Краем глаза Климов уловил стоявших впереди охранников и моментально выпалил из двух стволов в их силуэты. Стрелял в головы. Навскидку. Словно в тире. Громкий стон заставил пальнуть снова.

– Гюрза!

«Медик» присел и оглушенно замотал башкой. Фонарь он выронил, и тот сразу потух.

– Я «Медик»…

– Хватит! – крикнул Климов и рванул вперед, стреляя на бегу по-македонски: сразу из обоих пистолетов.

Ответа он не слышал.

Получилось.

Для верности Климов в упор добил живучего охранника, схватившегося вдруг за автомат.

Выдернув из его пальцев мощный фонарь, Климов включил его и осветил убитых. Он был убежден, что сразу подстрелил обоих, но убежденность не мешала сомневаться.

У одного глаза остекленели и уперлись в потолок. Другой лежал ничком – тянулся к автомату.

Две лужи крови подтекли под ноги Климова и медленно соединились. Можно было проходить в восьмую штольню.

Поджидая приближавшегося «Медика», он перезарядил пистолеты, вставил в обоймы новые патроны, сунул « Мака ров» под мышку, в кобуру, перекинул «люгер» в левую руку и забрал у подошедшего «Медика» молчавший телефон.

– Он слышал выстрелы? – спросил о Зиновии Климов и услышал:

– Конечно.

– Что ты сказал?

– Сказал, что «Чистый» крутит мельницу: расстреливает мародеров.

– А он?

«Медик» пожал плечами.

– Ему что? Трупом больше, трупом меньше… не имеет, собственно, значения. Наоборот, благодарил. Сказал, что наша доля гонорара будет больше.

– Выходит, ультиматум принят? Ваши требования удовлетворят?

– Посмотрим, – уклончиво ответил «Медик». – Еще крутят.

– Ладно, – сказал Климов и, отобрав телефон, снял с пояса лежавшего ничком охранника наручники. – Давай свою культю.

Приковав себя к «Медику», он с постным лицом скромника и недотепы потянул того к решетке входа в штольню. Луч фонаря направил в подлые глаза.

– Код не забыл? Какая там последняя цифирь?

«Медик» зажмурился и отвернул лицо.

– Тридцать восемь.

– То-то, – удовлетворенно произнес Климов и, нашарив в одном из карманов убитых связку ключей, стал подбирать нужный к замку. Теперь он действовал спокойно и уверенно.

Отворив решетку, Климов потянул «Медика» дальше и вскоре они оказались перед входом в бомбоубежище, о чем гласила соответствующая надпись. К этому же входу вел еще один туннель, только намного шире, с узкоколейной рельсовой дорогой, уводящей в темень. Туда, где был центральный вход в рудник, где шел неравный бой Петра с охраной. С той стороны все время доносились выстрелы.

«Найду взрыватель и пойду ему на помощь», – решил Климов и потянул на себя дверь бомбоубежища.

Спертый воздух и гул голосов в кромешной темноте напомнили об участи заложников. Кое-где, в глубине штольни, чадили слабенькие огоньки. Никто не догадался взять с собою фонари или же свечи.

Войдя в бомбоубежище, Климов уже знал, что будет делать.

– Федор Дерюгин, на выход! – как можно спокойнее и, вместе с тем, довольно громко крикнул Климов, и тотчас эхом его зова покатилась волна окликов: – Дерюгина! На выход! Федора… Зовут. Ау, Дерюгин!

Климов осветил дверь седьмой штольни, показывая этим самым, куда должен подойти Дерюгин, и сразу отошел в сторонку, выключив фонарь. Еще нельзя было стоять на одном месте.

– Вот это кукрыниксы! – раздался громкий голос Федора, и Климов вновь включил фонарь, направил на себя. – Двигай сюда.

Кратко объяснив ему, в чем дело, он отдал ему свой автомат, сказал, где можно взять еще, и попросил лишь об одном:

– Ни звука. Никому. Начнется паника и все взлетят на воздух. Понял?

– Всесторонне.

– Тогда, вперед. Налево и на выход. Помоги Петру, а я тут похимичу. Только знай: он в «камуфляже», как и я.

– Нештяк. Прорвемся.

– Сперва узнай, потом стреляй. Да плащ мой скинь. Он светлый.

– Ну, якорная щель! – беззлобно возмутился Федор. – Это ясно.

– Тогда, с Богом!

Было видно, что он умеет оценивать момент, быстро разобрался в ситуации. К тому же, несмотря на крупное телосложение и видимую безалаберность, двигался он мягко, точно и неслышно.

«Медик» стоял молча, делал вид, что его нет.

Держался у стены.

– Теперь в восьмую, – шепнул Климов и, осветив себе дорогу, скользнув по каменной стене бомбоубежища лучом, вновь выключил фонарь. – Пошли наощупь.

– Скажите, что там на земле? – раздался женский голос.

– Правда, что там? – сразу же заволновались в темноте.

– Где все те, которых увели?

– Уже идет эвакуация?

– А почему нет света?

– И воды!

– Воды! У нас здесь дети!

Климов придал голосу сочувственно-начальническую ин тонацию и успокоил всех одним четким ответом.

– Утром будет все. Я обещаю.

Кто-то еще что-то выкрикивал, но Климов слушал и не слышал, словно с головой ушел под воду. Надо было пробираться к восьмой штольне. И вообще, любое несчастье можно превозмочь, если пренебречь земными радостями. Жизнь – это облако, в тени которого не спрячешься.

Идя вдоль стены, Климов неожиданно нащупал металлические поручни какой-то крепкой лесенки, ведущей строго вверх, остановился, пошатал, попробовал, надежно ли приварена она к ребристой арматуре и, сняв браслет наручника со своего запястья, примкнул его к скобе одной из перемычек.

– Подожди, – шепнул он «Медику» и, ничего не объясняя, ударил рукояткой пистолета ниже уха. Тело его обмякло, точно тряпичная кукла. Пришлось подхватить и уложить на пол.

Лучше выглядеть пронырой, нежели тюхой.

Пренебрегая своей безопасностью, он прежде всего пренебрегал жизнью людей. А этого он допустить не мог.

Освободившись на время от ненужного поводыря и соглядатая, Климов двинулся дальше, ежесекундно ожидая нападения или же выстрела. Особенно опасность возросла, когда он свернул за угол. Стал приближаться к перемычке восьмой штольни, к ее входу.

Умудренное опытом тысячелетий человечество наложило запрет на убийство и порабощение других, но как избавиться от страха смерти, не придумало. Опыт чужой смерти – чужой опыт. Сознавая гибельность всего живого, люди не умеют умирать. И Климов не был исключением. Он был один из тысячи, один из смертных.

Климов присел. Закрыл глаза. Прислушался. Звук не повторился. Значит, нервы.

Обследовал впереди себя холодный лист металла. Нащупал пальцами прямоугольник, понял, что находится у цели.

Перед ним был вход в восьмую штольню, в камеру газгольдеров. Осталось набрать код.

«Сейчас включу фонарь и ринусь вбок», – сказал он сам себе и снова вслушался в странные звуки. Кто-то шел за ним. Подкрадывался.

Тихо.

Климов включил фонарь, направил луч на кодовый замок и резко ушел вправо, когда скрипнуло – отчетливо так скрипнуло щебенкой под ногой.

Сзади него была девчушка. Лет восьми, не больше. Испугавшись его выпада, она закрылась в ужасе руками.

– А-ааа!

«Дурак слабоумный», – облегченно перевел дыханье Климов и еще раз обругал себя похлеще.

– Чья ты, кроха?

Он включил фонарь, и девочка отняла руки от лица. Пугливо вздрогнула.

– Дерюгина. Оксана.

«Вот ты какая, – присел на корточки Климов и постарался успокоить девочку. – Имя красивое. Как у моей жены».

– Не плачь, не бойся. Ты, наверно, заблудилась?

– Нет, я ищу папу. Он пошел сюда.

Под глазами у девчушки были темные круги.

Климов вспомнил свое знакомство с Федором, его вопрос: «А дочку тоже убивать?», боязнь Дерюгина, что дочка станет ведьмой, и его угрозу расправиться с женой. Это было более, чем странным. Впрочем, и знакомство Климова с дочерью Федора было ничуть не лучше.

«Мистика какая-то», – подумал он и ласково попросил девочку ждать папу возле мамы.

– Его вызвали по делу. Он ведь тракторист. Причем, хороший.

– Да, папа – хороший, – сразу согласилась девочка и подняла глаза. – А можно я здесь посижу? Мне страшно возвращаться.

– Этого мне только не хватало, – сокрушенно сказал Климов и позволил девочке остаться. – Только – тихо! — Ой прижал палец к губам. – И – чтоб нас никто не слышал.

Повернувшись к двери, он осветил кодовую панель замка и начал набирать цифры.